Партизаны полной Луны (СИ)

Текст добавлен: 23 января 2022, 21:02

Текст книги "Партизаны полной Луны (СИ)"

Автор книги: Ольга Чигиринская

Соавторы: Екатерина Кинн

Жанр:

Классическое фэнтези

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)

Назад к карточке книги

…И я хотел бы, чтобы тело твое пело еще, и я буду искать тебя всюду до самой до смерти…

Эней не то чтобы хотел взять ее прямо сейчас, на песке – нет, он и этого хотел тоже, конечно, но еще больше хотел сберечь происходящее, не испортить торопливой грубостью. Милости, которые проливались на него сейчас, уже превосходили все, на что он мог надеяться. Он был счастлив, и главное, чего желал, – это воздать Мэй таким же счастьем. Ни рук, ни губ ему для этого не хватало.

Нам сказали, что мы одни на этой земле, и мы смотрим в небеса, но небо нас не слышит. Небо нам не внемлет. И я хотел бы улететь с тобою на Луну, чтобы больше никогда не вернуться на Землю. Никогда не вернуться…[16]

А еще он опасался, что из-за мыса на лодке покажутся гоблины.

– Ты хочешь? – выдохнула Мэй ему в ухо.

– Ты еще спрашиваешь?

Они приподнялись.

– Здесь нельзя, – оценила оперативную обстановку Мэй.

– Не на базе же. – От одной мысли, как они у всех на глазах запрутся в домике, Энею стало зябко. Ей, видимо, тоже.

– Нет, ты что. Давай в лесу, где схрон. Если тебе нужен вереск, там поблизости поляна есть. Спальник возьмем, и…

– Да. – Эней встал и помог ей подняться. – Эй, погоди… вереск?

– Ну да. Ты же мне сам каждый вечер стихи… или это…

– Не я, – Эней помрачнел.

– И стихи не твои? И не для меня? – Мэй Дэй, кажется, расстроилась, и он, уже настроившись соврать "нет", ответил правду:

– Мои. И… для тебя. Но… я их тебе не подбрасывал. – Да что же это такое, а? Я могу хоть что-то не испортить? – Пошли, я сейчас набью две морды. Нет, одну. Антон еще младенец, он не понимал, что творит.

– Да что случилось-то? – Мэй еле поспевала за ним через редкий соснячок.

– Это Игорь, – объяснял он на ходу. – Больше некому. Я дал одному человеку переписать свою библиотеку. Он лечил меня, отказать я не мог. Он, наверное, слил себе все подряд, не глядя. А потом дал переписать Антону. А потом… – Эней снес боккеном куст чертополоха, на свое несчастье выросший у тропинки.

– Стригай, – процедила Мэй и остановилась.

Свидание испорчено безнадежно. От того, что белобрысый имел какое-то отношение к их объяснению, возникало гадкое чувство, словно он подсматривал из-за кустов. Она проводила взглядом Энея: вот его белая спина мелькнула между сосен, а вот она уже черная – он на ходу надел футболку, – а вот она пропала. Бежать за ним? Какой смысл? Белобрысый получит свое и так, а настроение пара затрещин ей не поднимет. Почему этот дурачок не мог просто промолчать? Так было хорошо…

Разбудить Игоря было непросто, но в пятом часу пополудни – вполне реально. Эней тряс его, крутил уши, тыкал пальцами в бока и снова тряс, пока наконец тот не принял сидячее положение и не уставился прямо перед собой мутноватыми глазами.

– Стихи – твоя работа?! – заорал Эней.

– Нет, твоя, – Игорь мотнул головой и от этого движения снова завалился на бок.

Эней удержал его в вертикальном положении и встряхнул так, что щелкнули зубы.

– Стихи! Ты их подбрасывал Мэй в комнату?

– Н-ну… технически говоря… да.

– Зачем?!

– Из этого… как его… А, милосердия. Я видел, как тебя мучает неутоленная страсть, и…

– Я тебя просил?!

– Слушай, вы объяснились или нет? – не открывая глаз, спросил Игорь. – Раз ты знаешь про стихи, то объяснились. Все, mission complete, и я сплю.

Он опять ткнулся носом в подушку, обняв ее так, будто в ней одной было спасение.

Нервных и вспыльчивых людей не берут в боевики, да и не живут они в боевиках. Но, как известно, даже от самого флегматичного английского джентльмена можно получить живую реакцию, легонько ткнув его вилкой в глаз. А тут были скорее вилы.

Стены у домика оказались крепкие. Правая, приняв на себя восемьдесят килограммов полусонного живого веса плюс ускорение, возмущенно заскрипела, но устояла. Игорь выдержал еще два таких соприкосновения со стеной, прежде чем подсознательно решил, что так совершенно невозможно спать, пора приходить в сознание и опробовать на командире что-нибудь из полученных от Хеллбоя навыков. Ничего сложнее захвата за шею провести не вышло, и через несколько секунд Игорь ласково осведомился:

– Мне тебя слегка придушить, чтобы ты дал мне поспать наконец?

Эней глухо зарычал и попробовал выдраться. Это было сложно, так как силушкой Игоря ни черт, ни Бог не обидели, а применить болевые приемы мешало то, что Игорь хоть и сукин сын, но свой сукин сын.

Дверь распахнулась, изрядное затемнение показало, что на пороге либо Хеллбой, либо Костя.

– Что за шум, а драки нет? – Костя. – Ага, драка есть. Почему меня не позвали? Что без меня за драка?

– Присоединяйся, – сказал Игорь. – А я пас. Я спать хочу.

– Молчать, я вас спрашиваю. Что случилось?

Под мышкой у него проскочил Антон. При виде мизансцены "Лев, не дающий Самсону порвать себе пасть" он сказал: "Ой…" – и опытным чутьем исповедника Костя уловил виноватые интонации:

– Иди сюда, раб Божий. Что тут делается и при чем тут ты?

– Я не знаю, – искренне-искренне сказал Антон. – Ведь, может, они вовсе не из-за этого…

– Из-за ЧЕГО?! – громыхнул Костя. – Игорь, отпусти командира. Он же не станет бить священника, верно?

– Священника не станет. Но он тебя и не бил. Он меня бил. – Игорь спросонья был очень логичен.

– А теперь не будет. Бо я не дам. Отпусти. А ты, – сверкнул он оком в Антона, – рассказывай.

– Отпускаю, – послушно сказал Игорь. – В моей смерти прошу винить… ик, – выдохнул он, в четвертый раз влетев в стену.

Эней явно нацеливался на пятый бросок, но, ощутив Костину лапу на плече, несколько задумался и застыл, как фигура в "Море волнуется". Игорь, впрочем, застыл тоже – по куда более уважительной причине. Он спал.

Антон виновато и сбивчиво принялся рассказывать. Костя разика два хрюкнул от смеха. Наконец Эней не выдержал:

– Тебе смешно? По-твоему, это нормально? – и закашлялся.

– По-моему, – сказал Костя, – ненормально, что пани прошла к себе в домик, хлопнула дверью и там заперлась. По-моему, ты повел себя – Антоха, закрой уши – как мудозвон.

Эней попытался что-то сказать, но получилось у него только нечто вроде сдавленного "х".

– В голландском варианте, – автоматически отметил Антон, никаких ушей, конечно, не закрывший. – Как в слове "Херренхрахт".

– Ага, – кивнул Костя. – Ты о ней вообще подумал, балда?

Эней смотрел на него, как на троянского коня, и тер горло.

– Это каким же надо быть придурком, чтобы в такой момент бросить девушку? Ну ладно, время прошло, ты к ней перестал что-то чувствовать…

– Н-нххе… Н-не перестал, – прохрипел Эней.

Костя округлил глаза.

– Ну, тогда ты вообще… буратино. Полено беспримесное.

– Мне… не нужны… сводники. – Эней "вышел вон и дверью хлопнул".

– Он, – сказал Кен Антону, – полено дубовое. А вы двое… и древесины-то такой не бывает.

Мэй и в самом деле заперлась. Эней постучался, позвал – никто не открыл. Он постучался еще раз – в дверь ударилось что-то, судя по звуку – сандалия.

– Мэй. – Он знал, что эти двери легко пропускают звук. – Мэй, я идиот. Я… я не знаю, как признаваться женщинам в любви. У меня никогда никого не было. Эти стихи… они и вправду были для тебя, только я… боялся. Я был такой, как Антошка. Когда я с тобой говорил, ты отвечала: "Чего тебе, малый?" И я думал – когда-нибудь сделаю что-нибудь такое, чтобы ты не могла… даже и не думала меня так называть. Вернуться к тебе… уже не… "таким щуренком". И вот я вернулся – и оказалось… что я по-прежнему боюсь. Мэй, если я кого-то люблю, то я уже не могу ему врать. Эти стихи для тебя, но я их тебе никогда бы не показал. Я их даже Ростбифу не показывал, а у ребят они оказались случайно, я же тебе говорил – позволил доктору скачать всю флешку разом, я был ранен и соображал еще плохо. А потом не стал уже обращать их внимание, думал – сами увидят, что стихи на польском, и пропустят… Я и в мыслях никогда не имел выставить это напоказ. А когда ты пришла… я подумал – это или судьба, или Бог… И когда оказалось, что это Игорь… Я дурак.

С той стороны двери послышались мягкие шаги. Эней чуть отступил.

– Ты меня бросил одну, – сказала Мэй с порога.

– Прости. – Эней покраснел. – Я что хочешь сделаю. Хочешь, пойду голый до самой пристани? На руках?

– Не хочу. – Мэй пожала плечами. – Зачем мне это? Поднимись лучше на крышу сарая и прочитай свои стихи оттуда. Громко.

Эней почувствовал, что ноги у него немеют, но виду не подал.

– Хорошо, – сказал он. – Сейчас.

Через несколько минут Костя, Стах, Хеллбой, Феликс, Гжегож и несколько гоблинов созерцали изумительное шоу: Эней на крыше громко и чуть нараспев декламировал:

Рвет беспощадно,

Как тигриный коготь —

Плечи антилопы, мне

Печаль человечья.

Не Бруклинский мост,

Но переменить в ясный новый день

Слепнущую ночь —

В этом что-то есть…[17]

– Конец пришел парню, – вздохнул Стах. – Марек, дай ключ на восемь.

Игорь думал, что вот сейчас для Энея начнется время, когда дни кажутся досадными промежутками между ночами, но ошибся. Как ему рассказали после побудки, Эней, спустившись с крыши, твердым шагом прошел в домик к Мэй, где они десять минут проговорили, демонстративно не закрывая дверь, после чего появились на крыльце рука об руку и объявили, что намерены пожениться.

– Что, прямо сейчас? – удивился Костя.

– Нет, – сказала Мэй. – Завтра. Потому что я хочу платье, дружку, букет и все как положено.

Костя поскреб бороду.

– Кэп, ты переведи пани, что если я вас обвенчаю, то это на всю жизнь.

– Я знаю. – Мэй поняла без перевода. – Я согласна.

– Тогда раз у нас свадьба завтра, то чтоб до вечера она крестилась.

– Зачем? – спросил Эней. – Это же не запрещено. Муж неверующий освящается женой верующей. И наоборот. Там же написано.

– А чтобы все было по-честному. Не то получится, что все обязательства понесешь ты один. Объясни ей. Давай-давай, объясняй, я не буду совершать таинство над человеком, который его смысла не понимает.

– Хорошо.

Эней начал что-то тихо говорить девушке по-польски, через полминуты она оборвала его на полуслове и через его плечо кивнула Косте:

– Я согласна.

Костя зажмурился, видимо представляя себе объем информации, который ему придется изложить Мэй в кратчайший срок, но тут его тронули за плечо. Он оглянулся – Десперадо.

Чернявый юноша показал на Мэй, потом нарисовал у себя на груди знак креста.

– Ты тоже хочешь? – уточнил Костя.

Десперадо кивнул.

Костя вспомнил, что он один раз наблюдал за литургией. Что он там понял из службы на русском и что себе надумал, неизвестно, но раз человек просит…

– Добре…

В ходе свершения таинства произошло еще одно обращение – креститься захотел гоблин по имени Зденек. Костя мысленно взялся за голову, поскольку катехизация польских бандитов совсем в его планы не входила, но вспомнил о "благоразумном разбойнике" и махнул рукой, показывая Зденеку, чтобы и он шел в море. Может, и будут из этого Зденека люди. За крещеных, в конце концов, Церковь молится.

– Послушай, – сказал Цумэ Косте после совершения таинства, – тебе не кажется, что для них это… очередные казаки-разбойники?

– Особенно для Зденека, – вздохнул священник. – А тебе что, жалко?

– Нет, обидно. Меня месяц мурыжили.

– Так с тебя и спрос другой… И вообще, крестим же мы детей и младенцев под условием, что крестный наставит их в вере.

Игорь перевел взгляд на Энея, очень нежно поздравлявшего Мэй Дэй.

– В первый раз слышу о таком способе катехизации, – язвительно сказал он.

– Есть многое на свете, друг Горацио, чего ты не знаешь про катехизацию, – отбрил Костя. – Не в склад, зато в рифму.

– Падре, я же данпил. Ты же от меня и захочешь – не скроешь, что тебя что-то гложет.

– Ну и гложет. Ну и что?

– А то, что ты не хуже меня понимаешь, что все это… скороспелое.

– Ну понимаю, дальше что? Что мне, устроить им месячные курсы подготовки к браку? Я вот не данпил, а и то вижу, что, если откажу им или там хоть на день свадьбу перенесу, они на меня плюнут и в ближайшие кусты побегут.

– Ну и побегут. Тебе лень командиру лишний грех отпустить?

– Мне – не лень. – У отца Константина была совершенно сицилийская какая-то манера в запале чуть не в лицо совать собеседнику свой палец. – Но он ее любит. И он не должен извиняться за это ни передо мной, ни перед Богом.

– Вот. Your words, not mine[18]. Он ее любит. Не "они друг друга", а он – ее.

– А она его что, совсем не?..

– Почему совсем? То, за что мной стенку ломали, – разве я бы стал это делать для женщины, которая совсем не? Там другая беда. Костя, она в отчаянии.

– Я в курсе. – Кен поморщился. – Она мне знаешь что сказала при подготовке? Мы, говорит, не успеем друг другу надоесть. Может… он ее вылечит.

– Может, и вылечит, – согласился Игорь. – А если и нет, не твоя вина.

…На следующее утро Антон и Хеллбой уехали за покупками к свадьбе, а Костя ненадолго закрылся в домике с женихом и невестой. Из домика он вывалился в еще более подавленном состоянии. Игорь пристал было с вопросами, но ответ получил весьма расплывчатый:

– Бывают такие проблемы, что когда их нет, так это еще хуже, чем когда они есть.

Игорь сначала не понял, о чем речь, потом понял и заговорил делах насущных. Оказалось, что ребята с комбината, которым вообще-то заказывали баранину, не то по привычке, не то по каким-то другим причинам опять подложили покупателям свинью.

Свадьба тем не менее удалась на славу. Учтя опыт Пятидесятницы, ее устроили на закате и продолжили затемно, при свете костра и факелов. Костя служил по православному требнику и оттянулся на всю катушку. Жених и невеста были одеты в самое нарядное, что нашлось в Гданьском свадебном салоне: смокинг и платье цвета морской волны (белое Мэй решительно забраковала: "Я буду в нем как муха в молоке!" Все доводы Игоря про белый шоколад были отметены как несущественные).

Проблему питания неожиданно решил Стах, который выслушал жалобы Антона, закинул тушу в свой пикап и через сорок минут вернулся уже без свиньи, но с "правильно застреленным и хорошо отвисевшимся" оленем. Вообще-то Стах говорил об оленине и методах ее подготовки существенно дольше, и Антон в который раз порадовался, что плохо понимает польский.

Мясо оказалось волшебно вкусным – точь-в-точь как в романах, роскошная рогатая голова вызвала все положенные шутки, и Игорь твердо решил, что просто обязан из Варшавы привезти Стаху что-нибудь приличное, классом не ниже "Реми Мартен" и в подобающих объемах.

Из Варшавы, потому что именно в Варшаве молодые намеревались провести медовый… ну, месяц – это в самом худшем случае, успокоил Эней. По его прикидкам, слежка за Курасем должна занять не больше двух недель.

Увы, подружку для невесты так и не нашли. Предложение переодеть Антона в то платьице, в котором он ходил на бои в Щецине, отвергли с негодованием как сам Антон, так и Мэй, и главное – Костя. В конце концов Антон выступил парнем-дружкой со стороны невесты. Со стороны жениха дружкой был Стах. Его кандидатура не то чтобы никем не оспаривалась – он просто поставил всех перед фактом: или я дружка, или все идут с базы к курвиной матери.

Венки сплел Хеллбой и даже никого этим не удивил – общение с ним быстро отучало удивляться.

В тот момент, когда Эней и Мэй Дэй поцеловались перед импровизированным алтарем, Игорь вдруг понял, что чувствует дьявол. Странное дело, но до этого момента зависти не возникало. Скорее – очень острая жалость, и даже не столько к этим двум конкретным влюбленным, сколько ко всему, что прекрасно и обречено. Но в этот миг… Он очень удачно спрятал все за шуткой, театрально закрыв лицо рукой и громко сказав:

– Я не заплачу. Вы не заставите меня плакать.

Антон прыснул, выронив венок. Хеллбой заржал громко. Десперадо сбился с мотива. Словом, Игорь благополучно обманул всех, кроме себя. Только Костя весь вечер как-то странно на него поглядывал. Профессиональный опыт, наверное. И хорошо.

Когда Эней, неся на руках новобрачную, под радостные вопли и аплодисменты всех присутствующих (включая гоблинов) скрылся в домике, Игорь подсел к Косте и спросил:

– Исповедь, принятая пьяным попом, действительна?

– Вполне, – сказал Костя. – При условии, что поп еще соображает. А в чем дело?

– Пошли, – Игорь поволок его в сторону моря, за пределы круга света.

Шум волн и слаженные вопли"…I powiedz, zes dobrym zeglarzem jest, bo przyslal Cie Paddy West!"[19] гарантировали вполне достаточный уровень конфиденциальности.

– Костя, я…

– Позавидовал, бывает, – сказал Костя, миролюбиво клюнув носом.

– Не просто позавидовал. Хотел, чтобы…

– Это как раз и есть позавидовал. Белая зависть у нас не считается.

Костя помолчал, подобрал и сломал палочку.

– Отпускаю. Прочитаешь двадцать третий псалом. И вот еще что. Если случится… тому, кто останется в живых, ни слова. Будешь чувствовать себя виноватым, но ты тут ни при чем. Это искушение от дьявола. Он всех искушает. Ты думаешь, я ни разу не завидовал тем, кого венчал?

– Но у вас же целибата нет… встретишь еще свою.

– У нас есть, – грустно сказал Костя. – Поп или рукополагается женатым, или остается уж как есть. Ну, так вышло, что моя… кого я встретил… как-то через год решила, что она не моя, и сделала ручкой. Я уже не в обиде… Жить с попом в наше время – это, знаешь, не сахар. Ничего, водку пить можно. Еще, может, епископом заделаюсь.

Игорь не знал, что сказать. Наконец выговорил:

– Жалко, что ты не иудей. У них один Богом стал…

– Не робей, прорвемся. – И Костя, прочитав разрешительную молитву, вернулся к водке с олениной. Память о прошлом похмелье у всех была жива, так что на этот раз умеренность проявили не только молодожены. За одним исключением.

У Хеллбоя начался алкогольный психоз.

Со стороны это было, наверное, захватывающее зрелище. Как лесной пожар. За полчаса активного действия Хеллбой умудрился разнести лодочный сарай, уложить штабельком гоблинов, порвать в нескольких местах рыбацкую сеть, в которую его пытались уловить Игорь со Стахом, три раза вывихнуть руку Игорю и один раз – Стаху, разнести часть второго сарая, но… За это время злой как собака новобрачный успел сбегать в лес к схрону. Как раз на половине второго сарая Хеллбой получил в плечо дротик со снотворным и до стоящей на стапелях яхты все-таки не дошел.

– А я-то думал, почему вы его не используете на акциях, – проговорил Игорь, растирая вправленное запястье. – А у вас, наверное, мораторий на оружие массового поражения.

– Угу, – сказал Эней. – Только снотворное рано или поздно кончается. – Он едва не потратил второй дротик на Стаха, упорно и матерно оплакивавшего над недвижным телом Хеллбоя свое недвижимое имущество. – Да это уже не в первый раз. Проспится – сам поможет отстроиться. Давай свяжем его, что ли.

Пока связанный Хеллбой приходил в себя (Эней тем временем выдержал некоторое дипломатическое противостояние с гоблинами – они желали компенсировать себе моральный ущерб, пару раз пнув поверженного льва по яйцам), все спиртное в пределах базы было слито в выгребную яму, ключи от машин спрятаны, а ботинки Хеллбоя заброшены в море. Конечно, с Хеллбоя сталось бы босиком добраться до деревни, но это уже проблемы аборигенов.

Затем вся компания отправилась спать. Предполагалось, что до утра. Где-то через час Антона и Костю разбудил топот: по крыльцу как табун прогрохотал. Но когда явно поддавшийся греху гнева священник вылетел на улицу с ревом: "Ну, кому тут еще не спится в ночь глухую?!" – на деревянной дорожке обнаружилось довольно большое семейство ежей, строем и в ногу направлявшееся куда-то в сторону залива.

Костя покурил, посетил клозет – чтобы не оказалось, что зря вставал, – и, вернувшись в постель, обнаружил, что уснуть не может. Наконец-то начиналось то, ради чего он покинул деревню и напросился в команду. Завтра они должны выехать в Варшаву.

И ему было не по себе…

___________________

[1] Эней с Дидоною бесились,

Возились, точно с салом кот,

Как угорелые носились;

Хватало у нее хлопот!

С ним поскакала на охоту

И задала себе работу,

Когда в провал загнал их гром.

Там было и темно и тесно.

Лишь черту лысому известно,

Что делали они вдвоем.

[2] Пердун (идиш).

[3] – А Михаил с тобой? Или будет позднее?

– Ты одна?.. Пеликан где?

– Пеликан погиб… Остались мы двое.

– Как погиб?..

– Как все люди. Он стрелял, в него стреляли. Погиб. В Мюнхене. Газет не читаешь?

– Только что приехали. Где Стах?

– Там… Отдыхает (пол.).

[4] – Привет, ребята. Кто такие?

– Я Игорь, это Антон, это Костя. Прошу прощения у ясноблистательной госпожи, но говорю по-польски очень плохо (искаж. пол.).

[5] Спокойно… Все в порядке. Все свои, никаких вампиров. Расскажу, когда сложим свое барахло. Лучше покажи место, где можно было бы все сложить (пол.).

[6] Лучан! У нас гости. Открывай двери, встречай со своей гитарой (пол.).

[7] Привет, Лучан. Хорошая гитара. Замечательная (пол.).

[8] А, шлюха его мать, не знаю!.. Не хочу его видеть… (пол.).

[9]—…У нас есть два брата. Есть кузнец.

– Этот белый?..

– Этот куренок?..

– Настоящий кузнец (пол.).

[10]Пять дней, пять ночей текла с темного неба вода.

Пять дней, пять ночей текла с темного неба вода,

И сегодня в низинах беда (англ.).

[11]С ним будешь счастливей – много счастливей будешь с ним.

Что я? Бродяга, неспокойный дух —