Текст книги "Шоколадная лихорадка (СИ)"
Автор книги: Олеся Перепелица
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
Выдохнув, чтобы успокоиться, Уно решительно направился из раздевалки. Пройдя по погруженному в полумрак коридору, мальчик послушно замер у приоткрытой двери по движению Рэя – тот прислушивался к выкрикам.
Навострив уши, Уно смог разобрать веселый голос глашатая:
– Сегодня будет особый бой! Но вы и сами догадались? Не походите близко к клетке, а то и цапнуть могут! Бойцы, между прочим, тоже, ведь выступает сегодня никто иной, как Юркий Санчи!
Устрашающий рокот толпы усилился, а Уно весь похолодел от плохого предчувствия: ему совсем не порадовала фраза про "цапнуть", да и хитрая усмешка на губах Рэя не предвещала ничего хорошего.
– Давай! – шепнул наниматель и открыл дверь.
Яркий свет ударил в глаза мальчика, и он, проморгавшись, увидел бушующую толпу: исполненные сумасшествия сальные взгляды устремились на него, будто зрители нашли жертву и готовились прожевать ее, не подавившись. Не зная как, Уно в два шага оказался в клетке, а до слуха донеслось дребезжание закрывающихся решеток, но все стало неважно, когда он понял, о чем говорил Рэй.
По песку суматошно носились разжиревшие черные крысы с облезшей шерстью и поблескивающими глазами. Лысые хвосты вызвали у мальчика рвотный позыв – толстые, со взбухшими язвами – это не могло пробудить ничего кроме отторжения. Властители катакомб ошарашенно метались, не понимая, куда попали, но прутья клетки были расположены слишком близко друг к другу, и разжиревшие морды не могли протиснуться наружу к желанной свободе. На фоне кишащих уродцев даже Санчи перестал пугать.
Нервно переступив ногами по песку, Уно огляделся, в надежде увидеть поддержку, и с облегчением заметил Шэр, стоящую на первых ступеньках лестницы. Но девочка не смотрела на клетку, а, размахивая руками, о чем-то говорила с высоким парнем. Присмотревшись, мальчик узнал ее брата. Не прошло и секунды, как подруга рванула по ступенькам вверх, но прежде, чем скрыться, она обернулась и встретилась глазами с Уно. Это был странный взгляд, исполненный удивления и надежды. Губы девочки шевельнулись, но разобрать фразу не удалось. Прозвучал сигнал начала боя.
Одна из крыс пробежала рядом с пальцами, и Уно вздрогнул от отвращения, чуть не пропустив приближение противника.
Санчи подпрыгивал при каждом движении и держал руки в боевой стойке. Напряженный взгляд прожег мальчика насквозь, и пот заструился по его лицу. Писк крыс сливался с криками толпы и превращался в жуткую какофонию звуков. Разобрать что-то отдельное было невозможно.
Юркий боец подлетел совсем близко и нанес прямой удар ногой, но Уно отпрыгнул назад, чуть не ударившись о прутья клетки головой. Едва не споткнувшись о грызуна, он перебежал в сторону, оставляя простор для маневра и вспоминая комментарии зрителей – Санчи выматывал противников.
Подтверждая мысль, Юркий вновь сократил дистанцию и попытался снова ударить ногой. Уно, тоже не радуя оригинальностью, отскочил под неодобрительный гул зрителей – для них это было слишком скучно. Ступня опустилась на тело грызуна, и тонкий писк оглушил мальчика. Прежде, чем он отпрыгнул, острые зубы вонзились в кожу, и Уно позорно вскрикнул. Издевательские смешки понеслись со всех сторон. Разозлившись, мальчик кинулся на противника – сжав кулак, он резко ударил правой рукой, но Санчи отскочил.
Нервно облизнув губы, Уно решил выждать: Юркий не заставил себя ждать и кинулся в атаку. Замах ноги – но мальчик не отпрыгнул, а резко присел и сделал подсечку, да только вышло неумело, и ступня соскользнула – Санчи лишь пошатнулся.
– Наши бойцы, похоже, решили побегать, а не драться! – зазвучал неодобрительный голос глашатая. – Может, добавить перчинки? Как вы думаете?!
Толпа отреагировала посвистыванием, а в следующий миг на песок упал осколок стекла. Пара крыс тут же рванули к нему, подумав, что это лакомство. Мальчишки тоже сорвались с места.
Санчи толкнул противника плечом, и Уно оступился, отставая, но сдаваться не собирался. Оттолкнувшись, он навалился на Юркого сзади и вцепился в плечи. Мальчишки камнем рухнули на песок. Уно схватился за волосы противника и впечатал его голову в сыпучку, но дальше все произошло так быстро, что он сам не понял, как оказался на лопатках. Кулак врезался в глаз Уно, и он, зажмурившись, прикусил язык от неожиданности. Рот заполнился солоноватой кровью.
Когда мальчик открыл глаза, то увидел в руках Юркого зажатый осколок стекла – он был такой острый, что по крепко сжатым пальцам Санчи стекала кровь. Уши Уно заложило, будто туда знатно напихали ваты, и, оцепенев, он всмотрелся в стекляшку. Острый кончик, измазанный алым, гипнотизировал. Одно быстрое движение по шее – и все. Уно просто захлебнется кровью. Сначала, конечно, будет жадно хватать воздух широко раскрытым ртом, судорожно загребать пальцами песок и дергаться. Но потом наступит последний хрип, и мир исчезнет, а через несколько часов тело погрузиться в вязкую жижу свалки. Неважно насколько Таксония уродлива, но в ней можно жить! Спокойно вдыхать воздух полной грудью, а не как сейчас, когда на ребра навалился совсем нелегкий Санчи. Мальчик не хотел умирать!
Хвост коснулся щеки Уно, и он вернулся в реальный мир, где время утекало как песок сквозь пальцы. Писк крысы совсем близко отрезвил, а еще отвлек Юркого – тот невольно повернул голову, и лежащий на лопатках мальчик ударил рукой в пах врага, а затем развернулся вправо, скидывая зашипевшего от боли Санчи на песок.
Вскочив, Уно кинулся к осколку, выпавшему из ослабевшей руки. В голове отсчитывались секунды. Раз – судорожное падение на колени. Два – дрожащая ладонь обхватывает осколок, и острая боль от пореза окончательно скидывает оцепенение от близкой смерти, повеявшей зловонным дыханием. Три – ступня Санчи опускается на кисть, да с такой силой, что раздается хруст. Четыре – побелевшие пальцы расслабляются, и стекло оказывается на песке. Пять...
Юркий крепко обхватывает волосы Уно и задирает голову одним движением, а осколок приставляет к незащищенной шее.
– Убей! Убей его!
– По артерии! Давай!
– Грохни его!
Жилка на шее отчетливо пульсирует, будто именно там находится сердце. Затуманенным взглядом, Уно осматривал искаженные, уродливые лица людей, кишащих в "Подполье" прямо как крысы в клетке. Люди, брызжущие слюной, сальными взглядами осматривающие всклоченных бойцов, были еще хуже мелких грызунов. Да даже в глазах крыс не было столько озлобленности и желания убивать. Грызуны убивали, чтобы есть, а здесь, в полутемном подвале рядом с улицей Брошенных, все наслаждались чужими страданиями и собственной безнаказанностью. Для них все игра и шанс заработать картонки. Мальчик отчетливо понимал, что не хочет играть по их правилам. Стараясь, не шевелиться, он одними губами произнес:
– Я сдаюсь.
Кадык оцарапался об осколок, и струйка крови потекла по вспотевшей коже, но рана была далека от смертельной. Рука Санчи дрогнула, но он не убрал стекло – сомневался, стоит ли портить зрелище.
– Я сдаюсь! – громко воскликнул Уно, уже не боясь острого осколка и не обращая внимания на еще один порез. – Бой окончен!
Нехотя, под разочарованные выкрики, Юркий отступил.
– Поздравляем победителя! Юркий Санчи!
В оцепенении мальчик продолжал стоять на коленях, чувствуя, как вокруг копошатся крысы. Впрочем, за железными прутьями было тоже самое зрелище. Уно не стыдился проигрыша и его не цепляли обидные выкрики вроде "слабак", но он осознавал, что подвел Шэр. Он подвел своего единственного друга.
Мальчик был рад, что ее нет сейчас в "Подполье" – он не смог бы взглянуть в ее глаза и сказать, что не выполнил обещание.
В памяти почти не остались следующие полчаса: Уно смотрел на мир с безразличием, и в его взгляде не осталось ничего от наивного одиннадцатилетнего мальчика, который искренне верил, что поступит в "Химеру", а мир сразу окрасится в радужные тона.
Под окрики Рэя, он вышел из клетки, с трудом отряхнул налипший на влажную кожу песок, и поплелся в раздевалку. Кровь все еще сочилась из шеи, и кто-то впихнул в руки тряпку. Все также безразлично мальчик прижал ее к царапине.
Переодеваясь, единственное, о чем мог думать Уно – это Шэр. Она ведь понадеялась на него, не стала искать другой способ найти талоны, а он не оправдал надежд. Что ей теперь делать?!
Мальчик не сомневался, что ребята из плохой компании, с легкостью выполнят обещание. Вряд ли девочке удастся сбежать. Да и куда, если Таксонию ограждает стена такой высоты, что никак не перелезть. Тут и десяти приставленных друг к другу лестниц не хватит.
Ноги заплетались, когда Уно шел по темной улице – он старался идти так медленно, как только мог, оттягивая позорный момент, когда придется сказать, что он не принес даже захудалого серого талона. Привычка Джими искусывать до крови губы передалась и мальчику.
Когда впереди показался двухэтажный дом Шэр с покатистой желтой крышей, мальчик трусливо замер и всмотрелся в темные окна. Он знал, что комнатка девочки на втором этаже справа с маленьким окошком.
Подхватив мелкий камешек, Уно замахнулся и кинул его в стекло. "Дзинь" разрезало ночную тишину, а затем, почти сразу, окно открылось и наружу высунулась взъерошенная Шэр. Махнув рукой, она быстро скрылась в комнате.
Нервничая, мальчик присел на щебенку и принялся ждать. Ему хотелось, чтобы подруга спускалась как можно дольше, но она, как издеваясь, видимо, летела со всех ног. Не успел он придумать, что скажет, как Шэр подбежала к нему, и хоть девочка спустилась всего с одного этажа, она выглядела запыхавшейся.
– Я... – встав и потупив взгляд, начал было Уно, как его перебили.
– Смотри! – радостно воскликнула подруга, заставив мальчика удивленно поднять голову.
Бережно сложив ладошки, Шэр со счастливой улыбкой на лице протянула руки вперед. Мягкое желтое свечение лилось сквозь просветы между тонкими пальцами, но не успел мальчик спросить, что это, как девочка все также осторожно раскрыла ладони.
Серебристый металлический шарик с идеально ровной поверхностью как припаянный замер на бледной коже подруги. Забыв, как дышать, Уно поднес дрожащую руку к маленькому чуду, но не решился притронуться.
– Это ведь... – сглотнув, Уно не смог закончить фразу и поднял ошеломленный взгляд на Шэр.
– Да! Да! Тысячу раз да, мелкий! Меня забирают в город А!
Девочка смело дотронулась до металлической поверхности, и на ней тут же появилась надпись зеленым цветом: "Шэр". Боясь повредить механическую машинку, Уно кончиками пальцев прикоснулся к ней, и вестник – как его называли все жители города Б – тут же преобразился. Из идеального шара выросли короткие шипы и шесть лапок, а надпись сменилась на "Ошибка".
– Представляешь, он пришел к нашему дому сегодня днем! Но Феня нашел меня только вечером в "Подполье". Мелкий, да я поверить не могу! Мне больше не нужны талоны! Завтра я уже буду по другую сторону стены лопать конфеты. Могла бы уже сегодня, но я хотела со всеми попрощаться, да и папа хочет, чтобы все было гласно, – возбужденно рассказывала девочка. – Надо же, впервые в жизни он мне сказал что-то хорошее! Даже картофельное пюре у Фени отобрал и отдал мне, представляешь?!
Представить такое было сложно, но Уно вообще ни о чем не мог думать – он просто глупо смотрел на вестника, не веря своим глазам.
– Я тебя ждала. Хотела показать его тебе прежде, чем отпустить! – заметила девочка, улыбнувшись, а затем три раза стукнула ногтем по шару – нем вспыхнули две надписи: "гласно" и "тихо".
Без раздумий выбрав "гласно", Шэр присела на корточки и опустила руки к земле. Из металлического туловища выросло шесть лап, и вестник спрыгнул на щебенку. Почти не задерживаясь, он постучал лапками в неизвестном направлении, да так быстро, что даже самым зорким глазом нельзя было уследить.
Дети проводили его задумчивыми взглядами.
– Ты придешь завтра на площадь, мелкий? Проводишь? – с задором спросила подруга, непосредственно смотря на друга.
– А талоны? – вырвался глупый вопрос у мальчика.
– Какие талоны? Меня уже завтра утром здесь не будет! Ты что не рад за меня?! – с подозрением в голосе уточнила она.
– Рад, – тут же ответил Уно, хотя уверенности в словах у него не было.
– Вот и не вешай нос! – хлопнула его по плечу девочка и сдула с лица челку. – Скоро ты ко мне присоединишься! Я буду тебя ждать!
– Угу...
– Жду тебя в семь – не опоздай! – на прощание воскликнула Шэр и понеслась в дом.
Пошатнувшись, как от удара, мальчик сел обратно на щебенку, ведь ноги его не держали. Он отказывался верить, хоть самолично дотронулся до светящегося вестника и почувствовал исходящее от него тепло. Ни в какую он не хотел верить, что больше никогда не увидит Шэр – единственного друга и человека, который принимал его.
Сейчас ему хотелось рассказать ей про бой, про талоны и придумать способ, как спастись от плохой компании – ведь все это мелочи! Вместе они бы придумали что-то! Но девочке уже не были нужны его рассказы, да и помощь тоже не нужна.
Завтра она станет человеком класса А и, конечно, едва ступит по ту сторону стены, сразу забудет про нелепого мальчишку, которого всегда нужно было защищать. А у него уже нет ни одного шанса попасть в город счастливчиков...
Двадцать первая глава. Грех молчания
Первый раз Уно увидел, как забирают в город А, когда ему исполнилось шесть. Тогда девочка, жившая через два дома от него, тоже решила уйти "гласно", а не тайно под покровом ночи – оно и понятно, многие хотели похвастаться. Но находились те, кто не хотел устраивать шумиху и прощальные посиделки, им просто не терпелось исчезнуть из города Б и забыть все как страшный сон.
Тогда Уно, сидя на плечах отца, с горящими глазами смотрел, как девочка с двумя задорно торчащими хвостиками, весело махала рукой, стоя на постаменте, увешенном разноцветными ленточками. Мальчик искренне радовался за нее, ведь он наивно думал, что сам скоро последует за ней. Сейчас чувства были совсем иными, ведь он расставался со своим единственным другом.
– Поздравляем еще одного жителя класса Б, отправляющегося в идеальный город за стеной – город людей А! – разносился звонкий голос над толпой, и Уно припомнил слова старика из приемного пункта в "Химеру", что звук на подобных мероприятиях лился из магнитофона.
Светящаяся от счастья Шэр широко улыбалась и махала всем руками, хотя в толпе, как теперь заметил мальчик, мало кто радовался ее успеху – взгляды были скорее завистливыми, да и шепотки ходили, что как такую "прошмандовку" могли взять. Но Уно, несмотря на горечь, понимал, что девочка достойна этого! Она ведь столько всего натерпелась, но постоянные нападки отца, работа с ранних лет не сломили ее – она оставалась доброй, помогающей каждому. Да только мальчик понимал, что это правильно, но логика людей А теперь казалась еще более извращенной: почему от него ждали убийства сестры, а от подруги потребовалось совсем другое?
– Попрощаемся же с Шэр и пожелаем ей удачи в новом, прекрасном мире, где воздух чистый, а еда бесплатная!
Из толпы донеслись вялые хлопки, но особого энтузиазма никто не проявил. От такого отношения Уно разозлился – до чего же отвратительны завистливые люди, но потом он сам смутился, вспоминая, сколько раз был не лучше: он ведь не радовался, что родители Шэр получают больше талонов, и она живет в Фонарном районе. Потупив на мгновение взгляд, мальчик уверился, что зависть – плохое чувство.
– И помните, что каждый сможет стать человеком А! Работайте, трудитесь, получайте талоны и однажды вы окажетесь в совершенно другом мире!
После этого понеслись куда более искренни выкрики и бурные хлопки, но девочку такое отношение не задело. Ничего не могло испортить ее отличного настроения. Сдув челку с лица, она еще раз помахала рукой и выкрикнула:
– Я буду скучать! Жду всех в городе А! Я запущу в честь вас фейерверки! И особенно жду одного моего друга – пообещай, что придешь!
Три атланта, окружающие постамент, отступили в стороны, давая девочке спрыгнуть на землю, а дальше процессия направилась по улице в сторону здания "перехода" – не особо примечательное строение с красной покатистой черепичной крышей, расположенное недалеко от стены, ограждающей город А. Оно бы ничем не выделялось, если бы, только у входа не дежурили атланты. Уж куда-куда, а туда никак было не пролезть, никакие хлопушки и новомодные штуковины от Лонни не помогут – изнутри, сквозь окна, поблескивали угрожающие огоньки – наверняка, еще какие стражи порядка притаились, может, даже диггеры.
Уно последовал за всеми, не выпуская рыжую шевелюру Шэр из вида. Подруга шла вприпрыжку, и звон ее подошв сливался с "тук-тик", но в последнем не было ничего пугающего – скорее, он отдавал торжественностью.
Когда процессия дошла до "перехода", девочка замерла и обернулась, сощурив глаза. Стоило ей выловить в толпе мальчика, как она улыбнулась и одними губами спросила: "Обещаешь?".
Даже осознавая, что вряд ли сможет сдержать слово, Уно кивнул. Подмигнув, Шэр скрылась за дверью.
Толпа стала расходиться, только мальчик продолжал стоять, смотря на здание. Он не знал куда идти: дома его ждала расстроенная мать, с которой ему не хотелось встречаться взглядом – он и вчера тихо стянул одну из порций химической смеси и сбежал в комнату, лишь бы не разговаривать о смерти Сары.
Да еще не давала покоя фраза, слышанная в полузабытье, про стирание памяти. Оставался всего день, если это не было бредом.
Неожиданно для самого себя, Уно принял решение, что нужно поговорить с кем-то, кто знает хоть что-то о "Людях Моро", и на ум приходили лишь Сай и Лонни. Но, где искать первого, мальчик не знал, так что оставался умник умников. Был еще Юстаф, но Уно гложили сомнения, что тот действительно что-то знает – скорее уж просто где-то услышал. Тот еще выдумщик!
Преодолевая самого себя, мальчик пошел в сторону Зеленых крыш, надеясь, что застанет очкарика дома. Лонни по-прежнему не вызывал в мальчике приятных чувств, но других вариантов не осталось.
Не успел Уно подойти к дому, как увидел умника, суматошно прикрывающего вход в лабораторию – выглядел он взволновано, даже руки дрожали, а ведь волнение, наверняка, не подходило под излюбленное слово "рационально".
– Эй, привет! – крикнул Уно, быстро сокращая расстояние.
Поспешно обернувшись, Лонни с испугом посмотрел на нежданного визитера и поправил съехавшие на бок очки. Глаза за стеклами ненормально поблескивали, и он постоянно облизывал пересохшие губы.
– Чего тебе? – неприветливо отозвался он. – У меня дела.
– Мне нужно поговорить...
– О Шэр? Слышал. Все указывает на то, что она прошла проверку – молодец. Мое восхищение, – протараторил очкарик, вглядываясь куда-то за плечо мальчика. – Мне пора к ней присоединиться.
– Как?! – удивленно спросил Уно и тоже глянул в том направлении, куда сосредоточенно смотрел Лонни.
Да только понять, что же его заинтересовало, не смог: тот просто смотрел на пустующее крыльцо своего дома. Ничего примечательного.
– Не могу сказать. Это было бы....
– Нерационально, – раздраженно закончил Уно. – Я знаю о "Людях Моро".
От подобного признания очкарик даже отвлекся от наблюдения и серьезно посмотрел на мальчика. Во взгляде сквозило удивление, мол, как только организация смогла глянуть на кого-то кроме него. Поправив очки, Лонни сухо ответил:
– Тогда ты должен знать, что делать. Они дают четкие инструкции.
– А если я провалил их задание?
Брови очкарика удивленно взлетели вверх, словно он услышал самую большую во всем мире глупость.
– Тогда ты упустил свой шанс. Значит, ты недостоин быть человеком А, это ведь логично, – с нотками раздражения ответил Лонни. – Почему люди не умеют следовать логике – всем бы жилось проще.
– Разве нет другого способа? – с надеждой спросил Уно, стараясь не обижаться на тон.
– Нет. Через "переходное здание" не пройти – столько атлантов не обезвредить, да и никто не знает, сколько внутри дежурит. Через стену не перелезть – во-первых, не поднимаешься так высоко, во-вторых, там ползают диггеры, в-третьих, сверху купол неизвестно из какого материала, – со скучающим видом стал загибать пальцы очкарик.
– Купол? – растерялся Уно.
– И на тебя обратили внимание "Люди Моро"?! Пора усомниться в их разумности. Конечно, там есть купол, как и на внешних стенах. Неужели ты думал, что люди А захотят дышать выбросами с заводов? Как у них может быть чистый воздух, если нет купола?
Растерянно открыв рот, Уно хотел бы придумать объяснение, но его не было. Мальчик удивился, как он только сам не додумался до такого простого вывода.
– Но, может, есть еще пути? Ты же умный...
– Умный, – довольно кивнул Лонни, которому польстило признание. – Поэтому и знаю, о чем говорю. Да и даже, если пробраться, то неужели ты думаешь, что тебя там не поймают? Не пройдет и минуты как тебя схватят. Так что все, упустил свой шанс. Донельзя нерациональный поступок.
– А какое задание дали тебе? – расстроенно спросил Уно.
– Смотри уже, – вновь поправил очки Лонни и кивнул в сторону своего дома.
К крыльцу неспешно подходила женщина лет тридцати – кислотно-желтые волосы развевал задувающий ветер, и локоны мешали разглядеть лицо, но интуиция подсказывала мальчику, что это мама очкарика. Можно было увидеть сходства в осанке и резких, грубоватых движениях. Да и идеально белый костюм явственно намекал, что она не залетная гостья на улице Зеленых крыш.
Ничего не понимая, Уно посмотрел на побелевшего Лонни – взгляд в эту секунду у него был точно такой же как у зрителей в "Подполье", когда те смотрели на новых бойцов, готовых разорвать друг друга.
– Давай, мама, – одними губами прошептал очкарик.
Внутри Уно что-то сжалось от кошмарного предчувствия. Да, именно так люди смотрели, ожидая чьей-то смерти. Нет, не так – когда, желали чьей-то смерти.
– Ты что творишь?! – дрогнувшим голосом воскликнул рыжеволосый мальчик.
– Рациональный поступок, которого и ждут "Люди Моро".
Фраза была сказана так сухо и равнодушно, что Уно дернулся как от пощечины. В его голове не укладывалось, как можно желать смерти матери?! Ради чего? Ради прихоти глупой организации?!
Женщина ступила на нижнюю ступеньку, и тут же раздался щелчок, а затем дребезжание, как от быстро накручивающейся лески. Уно захотел крикнуть, но было слишком поздно: железный навес над крыльцом резко рухнул. С грохотом вся конструкция обвалилась, погребая под завалом мать Лонни. Пыль поднялась столбом, так что ничего нельзя было рассмотреть, а от вибрации земля под ногами заходила ходуном. Не раздумывая, под радостный вскрик очкарика, Уно понесся к дому.
Кашляя и прикрывая рукой лицо, мальчик вслепую попытался добраться до заживо погребенной женщины. Ладонь натыкалась на острые углы, но сквозь ткань Уно не мог понять, что нащупал. Чихнув, он скинул перчатки и вновь зашарил перед собой. Глаза слезились от пыли, а рукой мальчик ощущал лишь холодный металл. Чуть не споткнувшись и порезав ладонь обо что-то острое, он вдруг нащупал мягкие волосы.
Пыль потихоньку осела, и Уно смог разглядеть, что женщину накрыло куском железного навеса – ярко-алая кровь покрывала все. В исступлении посмотрел на ладонь, мальчик понял, что она красная не только от его крови.
Не жалея сил, мальчик схватился за часть обрушившейся конструкции, и потянул на себя. Она была очень тяжелой, и Уно чуть не прикусил язык от напряжения, когда наконец она поддалась, но тут резкий толчок в плечо сбил мальчика. Руки дрогнули, и железка рухнула обратно.
– Куда ты лезешь?! – зло прошипел очкарик, во взгляде которого не осталось ничего человеческого. – Сам провалился и меня за собой тянешь?!
Красная пелена появилась перед глазами Уно, и он, не раздумывая, заехал Лонни в нос. Щуплый мальчик со вскриком, схватившись за лицо, упал на землю.
– Больно?! А знаешь, как больно ей?!
Мальчик вновь подхватил кусок железной крыши, но в этот раз адреналин помог, и она поддалась быстро. Показалось залитое алым, бледное лицо матери очкарика. Прямо в середине лба виднелась кровавая гематома, а глаза женщины были плотно закрыты. Упав на колени, Уно руками попытался зажать рану и не в себе закричал:
– Помогите! Вызовите врача! Срочно!
Он не знал, есть ли рядом люди и услышал ли кто его крик, он не мог оторвать взгляда от белоснежного лица, а из глаз помимо воли потекли слезы. Будто не чужой человек умирал у него на руках, а самый близкий на свете. Подскочив, Уно стал освобождать тело, раскидывая все железки. Он оцарапывал кожу, но не чувствовал боли и даже усталости. Только разгребал завалы, мысленно крича непонятно кому: "Помоги!".
Слезы застилали глаза, но мальчик уже не раздумывал, почему ему так больно и страшно. Он просто знал, что это правильно – это истинные и единственно верные чувства, а не та пустышка, что подсовывали люди А.
Освободив тело, Уно схватил одну из перчаток и зажал, хлещущую кровью рану, положив голову женщины себе на колени. С губ срывалось тихое: "Не умирай", а слезы все не хотели останавливаться.
– Это не твое дело! – несся издалека крик Лонни.
Но мальчик лишь замотал головой, не отпуская рук: раньше он тоже думал, что смерть Юки – не его дело, но лишь теперь понял, что не может быть чужих дел, когда речь идет о смерти. Ему было плевать, что подумают окружающие и как окончательно разочаруются люди А. Он будет только рад, если они разочаруются – если такая у них "мораль", то он знать их не хочет! Смерть – это страшно. Теперь он знал, почему нужно плакать, когда умирает кто-то из близких. Наверное, только взрослые могли это понять, вот Уно больше и не чувствовал себя ребенком. Детство кончилось.
Зашумели люди, кто-то оттащил мальчика от тела, а он, вытирая слезы грязным рукавом, то ли шептал, то ли кричал: "Помогите... Спасите ее!". Ничто не могло заставить мальчика отвести взгляд от лица женщины.
Рядом бегал Лонни, кидая озлобленные взгляды, на замершего Уно и что-то бормоча. Наконец, женщину унесли, и толпа стала расходиться. Ничего не понимая, мальчик отошел подальше и упал на щебенку. С ужасом смотря на измазанные в крови руки, он отчетливо чувствовал, как внутри нарастает ненависть. Ненависть к людям А, которые превратили людей в монстров. Из-за которых умерла Юки, Сара и, возможно, еще мать очкарика. Да еще тысячи людей во всей Таксонии! Они превратили людей в убийц! Ради их желания все убивали! Они создали эту систему... и они должны были поплатиться.
Встав, Уно решительно направился к дому. Он отомстит за всех, но прежде, он должен совершить свой первый взрослый поступок.
Маму не пришлось долго ждать: уставшая и осунувшаяся она зашла в дом и удивленно посмотрела на измазанного в крови и пыли сына
– Что случилось?! Ты ранен?!
– Я в порядке... Мам, прости меня, – губы мальчика задрожали, но он продолжил говорить. – Прости, что радовался смерти отца. Что не следил за Сарой, когда ты просила! Прости, что она умерла...
– Сынок, тебе не за что извинятся, – ошарашенно прошептала мать, но на ее глазах блеснули слезы.
– Прости, – тихо сказал мальчик и подбежав к ней, крепко обнял. От костюма пахло химическими жидкостями, но этот запах был самым родным на свете. – Прости. Я был плохим...
– Ты самый лучший.
Теплая ладонь взлохматила волосы мальчишки, и он прижался еще крепче, стараясь вобрать в себя каждую крупинку тепла. Уно боялся, что больше не ощутит его, но знал, что должен действовать. Больше он не может отсиживаться и молчать – неправильно молчать, когда на кону жизни и столько боли. Даже, если эту боль осознает лишь он.
– Мне нужно идти.
– Куда? – удивленно спросила мама, отстраняясь.
В ее взгляде сквозил страх, будто она знала, на что решился ее сын. Хотя она всегда все знала, да и уже видела этот отчаянный взгляд: отец Уно смотрел также прежде, чем исчезнуть.
– Мне нужно уйти. Это очень важно. Все будет хорошо, я обещаю.
– Твой отец сказал тоже самое, – тихо заметила мать. – Не делай глупости.
– Больше никаких глупостей, – серьезно сказал мальчик. – Ты же хотела, чтобы я стал ответственным!
– Уно, я тебя не пущу! Слышишь?! Оставайся дома и не смей никуда выходить!
Наверное, это должно было прозвучать грозно, но вместо этого в голосе слышалось отчаяние. Ведь кому как не ей знать, что сын весь пошел в упрямца отца, которого нельзя было переубедить.
– Я уже немаленький, и это мое решение.
Рывком прижавшись к матери, а затем также резко отстранившись, Уно опрометью кинулся из дома, не оглядываясь. Он не хотел видеть отчаяние, но не мог поступить иначе.
Остановившись на крыльце, мальчик полной грудью вдохнул отвратительные выбросы и посмотрел, как лучи заходящего солнца играют на крышах разноцветных домов. Он еще не знал, как проберется в город А, но уже прощался с опостылевшим и прогнившим миром людей Б – возможно, он не вернется из-за стены, но это было не таким уж важным.
Больше всего на свете ему хотелось посмотреть в глаза человеку А, а затем смачно врезать, прямо как Лонни, чтобы он узнал, что такое настоящий мир.
Уно спрыгнул со ступенек на щебенку и рванул по улице мимо полуразрушенных домиков, смотревших на него провалами разбитых окон.
Двадцать вторая глава. По хлебным крошкам
Первым делом Уно решил наведаться к Дэви, хоть взаимной приязни у них никогда не было. Но он пережил тоже самое – оказался в лапах атланта и подвергся чему-то страшному, что сделало из задиры труса, боящегося собственной тени. Если мальчик хотел разобраться, что же такое "Люди Моро", то стоило собрать по крупицам всю информацию.
Ему не повезло также, как Уно, ведь жил он в Заводском районе, да и в семье их было шесть человек, ютящихся в трех комнатах. Раньше у Дэви были еще две сестры и брат, но до совершеннолетия они не дожили. Два и два сложить было просто – никакой тайны в их смертях не было.
Хотя, поговаривали, что задира не приложил к этому руку – родители сами избавлялись от детей, получив пособие за рождение. Заработок, не более.
Передернув плечами от отвращения, Уно подошел к покосившемуся домику с выбитыми на первом этаже окнами и желтой крышей, зияющей громадной дырой, и замер в раздумьях: как заставить Дэви поговорить с ним? Вряд ли тому не терпится поделиться историей об атланте, скорее отхаркнет и пошлет диггеру в задницу.
Уно ступил на первую покореженную ступеньку, но подойти к двери не успел.
Со скрежетом окно второго этажа открылось, и показалось исхудавшее лицо задиры, хотя сейчас, смотря в параноидально поблескивающие глаза, его сложно было так назвать.
– Чего пришел? – севшим голосом спросил бывший хулиган, не высовывая голову наружу и не убирая руки с металлической рамы.
– Меня атлант схватил, – честно ответил Уно, запрокинув голову.
– Мне-то что? – помрачнев, спросил Дэви.
– Хочу с кем-то поговорить. С кем-то, кто пережил тоже самое.
