Текст книги "Шоколадная лихорадка (СИ)"
Автор книги: Олеся Перепелица
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)
Сглотнув ставшую вязкой слюну, мальчик прошёл к колыбели.
– Прости, Сара, – дрогнувшим голосом сказал Уно и будто бы чужими руками опустил подушку на покрасневшее личико.
Сестренка дернулась и сквозь слой синтетических волокон раздался сдавленный всхлип. Руки Уно предательски задрожали, и чтобы совладать с эмоциями, он до крови закусил нижнюю губу. Сара заколотила ногами и даже попала пяткой по локтю брата, но он лишь сильнее навалился на подушку.
– Ради города А, – едва слышно проговорил мальчик, не отрывая взгляда от все более вяло дергающейся сестры. – Это ради мечты...
Тонкий, жалобный всхлип пронесся по комнате, и сердце мальчика сжалось – он вновь почувствовал на губах соленный вкус. Сознание охватила апатия, но где-то далеко, на задворках билась мысль: "Почему мне больно? Почему это кажется неправильным?". Он сильнее надавил, убеждая себя, что поступает хорошо! Не могут все люди ошибаться!
"...Или могут?", – пронеслась мысль. – "Я ведь считал себя другим, не таким как все! А сейчас веду себя также как мерзкий Арчи!".
Сестренка почти перестала дергаться, и Уно, за один миг сделав выбор, в панике откинул подушку – она с глухим хлопком упала на пол, и серые волокна разлетелись в разные стороны по погруженной в полумрак комнате. Мальчик с ужасом, только теперь осознав, что чуть не сделал, подхватил малышку на руки и прислушался к сбивчивому дыханию – она была жива.
Мальчик сам не помнил, сколько просидел на полу рядом с колыбелькой. Глубоко внутри он понимал, хоть и не хотел признавать, что закрыл для себя дорогу в город мечты – он разочаровал Сая и "Людей Моро". Он не смог убить Сару и получить талон, а ведь этого от него ждали...
Уно и сам не мог объяснить, что его остановило в последнюю секунду, когда сестра почти перестала дышать, но он теперь знал одно: смерть – это больно.
Голова у мальчика закружилась, и он подумал, что давно не ел. В шкафу должны были остаться химические смеси из старых запасов – в обменный пункт идти уже поздно. Уно встал с пола и тут же почувствовал, что мир уходит из-под ног, а спазм сжимает желудок. Непонимающе осмотревшись, мальчик словно впервые увидел комнату: все предметы искажались и растягивались, будто сделаны были из жвачки – от такого зрелища ему стало совсем нехорошо, и он на ватных ногах дошел до маминой кровати.
Рухнув на твердый матрас, Уно прикрыл глаза – так меньше тошнило, он это хорошо запомнил еще со времен "черной лихорадки", когда его выворачивало через каждые полчаса, а мама не спала ночи напролет, держа его за руку. Невольно улыбнувшись, мальчик вспомнил, как много времени тогда мама проводила с ним – да, она каждый день уходила на работу, но потом все внимание доставалось ему.
У нее были очень холодные руки, сбивающие жар. Стоило пальцам притронуться к горящему лбу, как Уно становилось легче. Сейчас бы мальчику не помешало такое прикосновение.
Засыпая, он думал, что есть плюсы в том, что он не попадет в город А – он останется вместе с мамой и сестренкой и сможет им помогать.
Мальчик заснул прямо в грязном защитном костюме на кровати матери. Сил у него не осталось.
Девятнадцатая глава. Без надежды
Уно проснулся от шума, хотя скорее приоткрыл налившиеся свинцом веки, но сознание и не думало обретать ясность. В комнату ворвались – мальчик слышал перестук лап атланта, а еще незнакомые голоса, но они доносились будто бы издалека. Яркий свет фонаря ударил ему в глаза, и он зажмурился. Стало легче различать звуки, но странная апатия мешала сосредоточиться и вдуматься в смысл слов.
– Зона заражения двести пятьдесят метров.
Уно захотелось, чтобы все замолчали, и он смог спокойно поспать, но голоса и не думали прерываться, усиливая головную боль.
– Излучение пятьсот восемьдесят бэр.
Проведя языком по губам, мальчик почувствовал взбухшую кровоточащую язву, и его затошнило. Но вставать все равно было лень – слишком тяжелая была голова. Кто-то прикоснулся к шее Уно, но он даже не шелохнулся, только отметил, что перчатка холодная.
– Может, удастся спасти без пересадки костного мозга. Выносите их.
– Девочку не спасти.
Холодные лапы атланта мальчик узнал бы из тысячи, так что сразу сообразил, что вновь оказался в ловушке, да только желания бежать не было – слабость и сонливость держали Уно крепче механического монстра. Теплая жидкость запузырилась из носа и стекла тонкой стройкой вниз. На зубах чувствовался соленый вкус крови, и сознание мутнело с каждой секундой все сильнее и сильнее. Горькие запахи и сырость улицы казались материальными, они обволакивали, касались открытой кожи и щекотали волоски. Мысли напоминали камни, ударяющиеся о черепную коробку с глухим звуком и разносящиеся в разные стороны вибрацией.
Время перестало существовать: может, прошла минута, а может, час или даже сутки. Уно ощущал холодные прикосновение металла к коже, и тогда он вздрагивал, покрываясь мурашками, а иногда слышал обрывки разговоров-малопонятные, сумбурные, но пару раз мальчик узнавал печальный голос Сая.
– Зачем лечить? Только теряем время и ресурсы. Он провалил проверку, а ты слишком привязался.
– Он похож на меня, – голос Сутулого, обычно звонкий и полный смеха, звучал опустошенно.
– Ты сделал верный выбор, а он – нет. Да к тому же он еще и глупец.
– Он не заслуживает смерти...
Вновь холодные прикосновения приборов, но Уно не хватало сил даже открыть глаза: реальность и сон переплелись так плотно, что он не был уверен не снится ли ему все.
– Сотрем сейчас, и шанс, что повредим двигательную память, увеличится вдвое. Не говорю уже о других видах. Он станет полнейшим идиотом, как и его отец, – женский голос полон раздражения. – Зачем с ним возиться?
– Он почти ничего не помнит. Дадим ему два дня, а затем сотрем. Этого срока хватит, чтобы все прошло без обострений? – говорит Сай, и в голосе легко различить приказные нотки.
– Ты нарушаешь правила... Чем он тебя зацепил? Слышала, что он провалился – останется в городе Б.
– Но живым и в своем уме. Он лучше многих.
– Этого недостаточно. Сделаем по-твоему, но, если он проговорится о чем-то, то сам будешь ликвидировать.
Вновь холодные прикосновения, к которым постепенно начинаешь привыкать. Мысли путаются, словно кто-то забрался в голову и намерено затянул все в прочный узел. Уно почти не просыпался, но неожиданный толчок в грудь привел его в чувство.
В переулок между двух домов почти не проникали лучи восходящего солнца: они завязли в плотной пелене фиолетового дыма, не дойдя до макушки мальчика с взъерошенными волосами. Подслеповато прищурившись, Уно огляделся и, опершись об шершавую стену, осторожно поднялся. Под обитыми железом подошвами звякнул осколок стеклянной бутылки, и Уно с удивлением уставился на него, успев отвыкнуть от реального мира.
– Не вырони свой талон, – из-за спины раздался голос Сая. Он стоял, вальяжно облокотившись на стену и с грустью наблюдая за растерянным мальчиком. – Из правого кармана сейчас вывалиться.
Рука Уно дрогнула, когда он нащупал картонную карточку, а когда вытащил на свет и увидел черно-белый талон, то чуть не выронил его в грязь.
– Это ведь теневой, – ошарашенно произнес он. – Но это значит...
– Сара мертва. Поздравляю, – спокойно заметил Сай. – До обменного пункта всего пара шагов, так что поспеши обменять – еще успеешь сегодня утереть нос Арчи.
Влажный воздух показался мальчику особенно холодным, и он передернул плечами – внутри было также хмуро и промозгло. Желанная для каждого ребенка карточка не всколыхнула никаких приятных чувств.
– А город А? – встрепенулся Уно на секунду и поднял голову.
– Ты не прошел проверку. Забудь обо всем, о чем мы говорили. Прощай, – с грустью ответил Сутулый и, дотронувшись до горба, поковылял из переулка на Хозяйственную улицу.
У мальчика опустились руки: как "Люди Моро" узнали, что он отступил? Неужели у них везде глаза и уши? Уно захотелось сесть обратно на землю, привалиться к стене и заснуть – не в такой реальности ему хотелось проснуться! Сара по непонятной причине мертва, но путь в город А закрыт – разве может быть большая несправедливость и насмешка?!
Мальчику хотелось залиться смехом, да только радости в нем не нашлось бы и капли, только горечь. Он остался ни с чем. Почти ни с чем.
Теневой талон Уно не держал в руках со смерти отца, и теперь с любопытством осмотрел карточку, желая увидеть нечто особенное, что-то такое, за что можно убить, но ничего подобного в двухцветной бумажке не было.
Стараясь не думать о несправедливости, мальчик поплелся из переулка к Хозяйственной улице, освещенной утренними лучами, – не выкидывать же талон. Может, он поможет отстраниться от всех несчастий, разом свалившихся на голову. Пока Уно маневрировал между одиноких прохожих и привычно направлялся к обменному пункту, выделяющемуся жёлтой крышей на фоне фиолетовые домиков, в памяти всплывали обрывки воспоминаний: что-то про стирание памяти через два дня. Назойливая мысль не спешила исчезать, и Уно с волнением подумал, что совсем не хочет, чтобы атлант копался в его голове! Вдруг с ним случится тоже, что и с папой, или он станет как Дэви, который до сих пор не высовывал носа из дома!
Шмыгнув носом, мальчик еще быстрее пошел в сторону виднеющегося впереди длинного трехэтажного здания из грубо стёсанного жёлтого кирпича: сейчас точно не помешает шоколадка!
У распахнутых дверей было не так уж многолюдно: лишь пара незнакомых ребят лет шестнадцати возбуждено спорили о красном талоне – выяснить хотели, что по нему получают, да только из обменного пункта все выходили с черными, запаянными пакетами – не разглядишь, что внутри.
Пройдя внутрь, Уно оказался в холле получения талонов, обычно называемом "очередянка": несмотря на то, что в здании находилось шесть закрытых шторкой комнат, каждый день все равно собирались жуткие очереди. Синие автоматы работали очень медленно и с первого раза почти никогда не принимали квитанцию. Скрипели, шуршали, мигали зеленными лампочками, но принимать бумажку не желали: ровная, скомканная, облитая химической жидкостью – все равно не было гарантии, что быстро примет. Да и талоны выдавались также медленно и со скрипом, ждать их приходилось минут пятнадцать. Говорили, что это из-за мер безопасности: в аппараты было встроена куча технических штук для отлова нечистых на руку граждан. Периодически появлялись умники, подделывающие квитанции, а один раз нашлись храбрецы, попытавшиеся украсть автомат, но на выходе их словили атланты. С подделкой талонов все было строго.
Этот день не стал исключением, но, к счастью, обменивать похоронную квитанцию на талон не было нужды, и Уно бегом поспешил на второй этаж по каменным ступенькам. В спину несся завистливый шёпот.
"Обменка", в отличие от холла, всегда повышала настроение – мальчик и сам не мог объяснить почему. Наверное, так действовали витражные разноцветные окна или стеклянная крыша, пропускающая лучи в громадное полукруглое помещение. На желтых стенах всегда задорно играли солнечные зайчики, поднимая настроение даже самому хмурому человеку Таксонии. В который раз Уно замер, с восхищением всматриваясь в искусные рисунки из кусочков разноцветного стекла. На одном окне в полный рост высился удивительный зверь, стоящий на двух лапах: тучный, с громадный ушами, носом, который напоминал шланг, и двумя белыми отростками на морде. Он выглядел дружелюбно и улыбался, а зеленые глаза поблескивали в солнечных лучах. Зверь бережно обнимал свое пузо, такое большое, как у беременных, и вызывал этим умиленные вздохи. Со второго окна на посетителей смотрел забавный, взъерошенный старичок, сидящий на большом сундуке. Худой весь, в обносках и порванных ботинках, а глаза выпучены – чуть из орбит не вываливаются. Сжимает костлявыми пальцами мешочек в руках и зыркает на всех – Уно всегда улыбался, глядя на забавного человека.
В освещенном зале у стен стояли железные ящики с разноцветными табличками: какой талон пришел менять, к такому цвету и подходи. Для теневого талона тоже нашлось свое место, в отдалении от остальных – прямо под еще одним витражом с красивой, обнажённой девушкой: волосы длинные, рыжие, распущенные обвивали смуглое тело. Кожа у девушки была темной, загорелой, особенно лицо, но больше всего завораживали ее глаза – ярко-синие, насыщенные, хитро поблескивающие. Краем уха Уно слышал, что звали ее Кариной – матери часто называли дочерей в ее честь.
Руки мальчика задрожали от волнения, и хоть он почти разочаровался в теневом талоне, но, стоило ему подойти к ящику, как сладостные воспоминания нахлынули и закружили его в волшебном водовороте эмоций. Вспомнилось и первые ириски, когда умерла тётя Сара, в честь которой и назвали сестренку, и шипучки после смети дедушки. Уно вновь вспомнил радость, когда в руки попадает обёртка, шелестящая от самого робкого прикосновения, и воспоминания о смерти сестренки перестали быть пугающими. Все переживания и страхи испарились, ведь совсем близко, на расстоянии протянутой руки маячила шоколадка.
Карина с одобрением взирала на мальчика с витражного окна, и под ее подбадривающим взглядом ярко-синих глаз, он вставил талон в узкою щель, напоминающее те, что были в дверях на АЭС. Кнопочки на ящике вспыхнули зелёным светом, и черно-белый квадратик с шуршанием исчез в железном нутре. На матовой поверхности вспыхнула надпись: "Ожидаете 5 минут", и Уно послушно присел на пол, смотря на заслонки внизу ящика.
Под первым этажом, глубоко под землёй, сейчас паковали сладости для мальчика – в который раз он подумал, что это лучшая работа, но нужно обладать большим везением, чтобы оказаться на этом месте. Ведь наверняка рабочие прикарманивали продукты, кто бы их на месте поступил бы по-другому.
Раздался щелчок, защелка отодвинулась, и показался черный, плотный пакет. Тут же схватив его, будто кто-то мог решиться его отобрать – хотя таких глупцов в обменном пункте нужно было еще поискать – Уно торопливо запихнул сокровище под костюм, и почти бегом кинулся из здания.
Мальчик несся по улице, думая лишь о том, что найдет внутри пакета, и пытался пальцами прощупать через костюм содержимое. Но плотный материал мешал, и интерес из-за этого все усиливался и усиливался. Уно пришел в себя лишь подбежав к дому – опасливо замерев перед дверью, он, прислушавшись, толкнул створку. Встречаться с мамой ему совсем не хотелось, но она, к счастью, уже ушла на работу.
Ничего не видя перед собой, мальчик подбежал к маминой кровати и резким движением разорвал пакет. На синий плед высыпались конфеты в разноцветных обёртках: красные, зеленые, фиолетовые – словно огоньки фейерверков они рассыпались по синему небу. Облизнувшись, Уно сразу узнал длинную конфету, завернутую в зеленую фольгу. Он нюхом чуял, что внутри шоколад, и рука сразу потянулась к лучшей награде.
– Нет, это должны видеть все! Особенно Арчи!
Сграбастав сразу пять конфет в одну руку и четыре в другую, мальчик собрался выбраться на крыльцо, но вдруг увидел пустую колыбельку и замер. В один миг рухнул внутренний барьер, защищающий Уно от осознания, что сестра мертва. Пока перед глазами не появилась пустая колыбелька, все казалось нереальным – разве Сара могла погибнуть? Разве возможно, что он никогда ее больше не увидит? В голове молоточками застучали два слова: "Сара мертва", и Уно стало дурно. Ком подкатил к горлу, и щеки вспыхнули нестерпимым жаром.
Невольно отступив на шаг назад, он запнулся и рухнул на кровать. Руки ослабели, и конфеты осыпались на покрывало, да только былого восторга от подобного зрелища не осталось. Зато появился жгучий стыд, будто Уно сам убил свою сестру, но ведь он этого не делал!
Взгляд скользнул по полке рядом с колыбелькой, и мальчик заметил, что пакет из АЭС исчез, и в голове стали рождаться смутные, но от этого не менее страшные подозрения: а если монстр и правда убивает? Тем самым порошком, который был закупорен в контейнере.
Похолодев от мысли, что все-таки он мог убить Сару, мальчик в отчаянии оттолкнул сладости и схватился за волосы. Дернув вихры и почувствовав острую боль, он пришел в себя, и шоколадное марево схлынуло. Уно смотрел на яркие обертки и не мог понять, что же его так заворожило, нет, правильнее будет: что заворожило всех? Таксония стала казаться уродливой, искаженной, как будто реальный мир просматривался через мутную жидкость, что выдавали по фиолетовым талону! Все здесь было неправильно!
Новым взглядом Уно осмотрел комнату: развалина, готовая обрушиться в любую секунду. Мальчик и раньше понимал, в какой дыре живет, но обычно его утешали мечты об улице Зеленых крыш, на которую он бы переехал, или о городе А, но сейчас это не помогало – все было отвратительно, каждая улочка, каждый закоулок! Богачи были ничем не лучше, ведь даже в их домах виднелись трещины, и они шатались от каждого чиха.
Шмыгнув носом, Уно собрал в охапку все конфеты и отправился на крышу – вид разноцветных домиков успокаивал его, но стоило мальчику в полный рост стать на покатистой поверхности, осторожно зацепившись одной рукой за ограждение, установленное папой, как еще одна иллюзия со звоном рассыпалась. Впервые мальчик осознал, что яркость красок выглядит искусственной, прямо как фантики от конфет: вроде бы такие привлекательные, но бесполезные. За разноцветными крышами скрывались разрушенные комнаты и хлипкие стены. Да и само покрытие было дырявым, даже на хваленной улице Зеленых крыш. Зимой все спали в защитных костюмах, но если бы снег шел не две недели, а больше, то никому бы не удалось спастись от обморожения.
Так к чему эти красивые цвета, если изнутри Таксония серая и прогнившая? Даже дым и то ярких тонов, да только все знали, что за его красочностью кроется смертельная опасность. Ничего в городе Б не было настоящего! Все вывернуто наизнанку. Уже не детским взглядом Уно осматривал город, и чувствовал себя маленькой песчинкой в страшном и непонятном механизме. Да только у каждого механизма есть создатель.
Повернув голову к Стене, ограждающую город А, мальчик всмотрелся в плотную пелену заводского дыма, как всегда скрывающую счастливчиков от любопытных взглядов. Даже потоки выбросов по необъяснимой причине подчинялись людям А – ведь как еще объяснить, что зелёное марево никогда не исчезало, а ластилось у верхушки Стены? Все, что можно было разглядеть, так это кусочки неба, где иногда расцветали так любимые мальчиком фейерверки.
Присев и свесив ноги вниз, Уно развернул одну из конфет – оказалась ириска. Не чувствуя былого наслаждения и даже вкуса, мальчик прожевал сласть и потянулся за следующей, не отрывая напряжённого взгляда от города счастливчиков. Мальчику было страшно, и это было особое чувство: он не мог назвать себя смельчаком, но раньше он боялся чего-то конкретного – атланта, задир, диггеров, крыс, а сейчас его охватил страх неизвестности. Мир рушился, и Уно не мог найти опору: все привычное и понятное вдруг перестало быть таким. Он думал, что знает мир, а оказалось, что он не знает ничего.
Еще одна конфета отправилась в рот, но Уно даже не распробовал вкус, все его мысли заняла одна запись в блокноте отца – он ее написал прежде, чем исчезнуть на несколько дней. Вернулся он уже не в своем уме. Там было всего несколько слов: "Или ты сломаешь систему, или она сломает тебя. Я смогу победить".
Дожевывая шоколадку, мальчик подумал, что отец знал куда больше, чем только можно представить. Он ведь тоже понял, что город Б неправильный, поэтому и отправился к Стене. Да только система, похоже, сломала его, ведь домой он вернулся сумасшедшим. Прямо как Клэн.
– Эй, Уно! – раздался снизу дрожащий голос Шэр, – можно войти?
Наклонившись вперед, мальчик увидел подругу и радостно улыбнулся – ему бы не помешало поговорить с кем-то, но выражение лица быстро изменилось, когда он пригляделся к девочке.
Шэр стояла, запрокинув голову, и в солнечных лучах отлично были видны кровоподтеки на опухшем от слез лице. Вокруг глаз виднелись черные следы от косметики.
– Заходи, – поспешно крикнул мальчик, и кинулся обратно в дом.
Подруга дожидалась внутри, нервно кусая рыжую прядь: девочка дрожала всем телом, и готова была разрыдаться в любую секунду. Жалобно хлюпнув носом, она неловко попыталась вытереть лицо, но лишь сильнее измазалась.
– Шэр, что случилось? – ошарашенно выдохнул мальчик, впервые увидев подругу в таком состоянии.
– Я не знаю, что мне делать. Не знала, к кому прийти, – очень тихо сказала она, виновато смотря на Уно. Голос предательски срывался. – Я... я искала Джимми, но его нигде нет... и я подумала... Хотя это глупо...
– Что произошло?! Я помогу!
Покусанные губы растянулись в робкой улыбке: девочка не смогла сдержаться, увидев как смело кинулся на ее защиту обычно такой неуверенный в себе мальчик. Она прошла к кровати и осторожно села на край. Руки все еще подрагивали, когда она неосознанно сжала плед.
– Это будет непросто, – пробормотала Шэр после паузы, понемногу успокаиваясь. – Мелкий, вляпалась я. Сильно вляпалась.
– Это из-за твоей работы?
– Да, можно так сказать. Помнишь, Джимми назвал меня прошмандовкой? – болезненно поморщившись и схватившись за один из синяков на лице, спросила девочка.
Уно ошарашенно посмотрел на Шэр и с трудом кивнул: он не мог поверить, что сирота был прав! Да только внешний вид наводил на обратные мысли.
– Он не совсем прав. В общем, я связалась с одной компанией, не совсем хорошей. Хотя о чем я... – грустно улыбнулась девочка. – Гнилая компания, мелкий. Они занимались грабежами, но сам знаешь, что народ у нас шуганный добровольно в подворотни не лезет, так что у них была особая схема. Им как раз нужна была наживка, когда подвернулась я. Девочки лет тринадцати как раз в ходу в ночных переулках Таксонии... Знал бы ты сколько извращенцев шастает.
– Зачем ты мне это рассказываешь?
– Я притворялась проституткой, заманивала в подворотню, а дальше уже разбирались ребята, – продолжила рассказ Шэр, не обратив внимания на вопрос мальчика. Она усердно смотрела в пол и комкала плед. – Все было хорошо до сегодняшней ночи...
Уно не стал торопить, видя как тяжело задышала подруга. Осторожно подойдя к кровати, он присел рядом.
– Помнишь, я говорила про Мэгги? Ей совсем плохо... – голос девочки дрогнул на последней фразе. – Но я слышала, что ее родители наконец-то нашли талоны.
– И что? – растерялся Уно, не улавливая связи.
– Сегодня ребята действовали по наводке: знали когда и где будет человек с кучей талонов. Мне не сказали имя, да я и не спрашивала... Только выйдя из подворотни, я узнала этого мужчину. Мелкий, это был отец Мэгги. Отец Мэгги, несший талоны на ее лечение. Возможно, ее единственный шанс.
– Что произошло?
Шэр прикоснулась к одному из кровоподтеков и вытерла натекшую сукровицу. Говорить ей не хотелось, но, собравшись с духом, она все-таки продолжила.
– Я отказалась работать по отработанной схеме. Ребята, конечно, разозлились и решили все провернуть без меня. Обычный грабёж, если не повезёт, то с убийством. Но я не смогла промолчать... Я закричала. Сорвала все. Проснулись люди в соседних домах, зажгли лампы, и ребята испугались – если их лица увидят, то все в очередь станут лишь бы сдать их атлантам...
– Они тебя за этого избили? – с сочувствием рассматривая изуродованное лицо подруги, спросил Уно.
– Эх, если бы только в этом была проблема, – горько ответила Шэр, и в ее глазах заблестели слезы. – Мелкий, если я к завтрашнему утру не притащу восемь зеленых талонов, они мня убьют. За одну ночь почти невозможно столько заработать... У тебя случайно нет одолжить мне? Ты ведь что-то заработал у Рэя? Я все верну!
– Прости, у меня ничего нет...
Вытерев рукавом выступившие слезы, девочка решительно встала и попыталась улыбнуться дрожащий губами. Зеленые глаза выглядели потухшими, но подруга пыталась храбриться.
– Ничего, выкручусь. Найду у кого занять!
Всматриваясь в осунувшееся лицо девочки, Уно понимал, что он был последним в списке, у кого можно было одолжить талоны. Он не мог оставить подругу в беде – она столько раз его выручала и поддерживала!
– Ты сказала, что почти невозможно заработать? Значит, способ все-таки есть?
В глазах Шэр вспыхнул робкий огонёк надежды, и она резко кивнула.
Двадцатая глава. Высокая ставка
Благодаря Шэр, мальчик многое узнал о подпольном мире Таксонии: развлечений у взрослых хватало, но самым популярным все равно оставались детские бои. Именно там крутились особые талоны. Даже драки взрослых не вызывали такого ажиотажа и наплыва народа, но это и понятно: все ведь обязаны были работать и времени, и сил на подготовку к боям ни у кого не оставалось. Зато посмотреть, как мальчишки и девчонки рвут глотки друг другу – это в любое время можно.
Но бои девочек всем нравились меньше, так что и ставки там не радовали баснословными суммами. Вариант оставался лишь один.
Нервно вздохнув и взъерошив волосы, Уно осмотрел пыльное, маленькое помещение, названное Рэем "раздевалкой". Тусклая лампочка еле мигала, отражаясь на голых стенах причудливыми тенями. Единственный проржавевший железный ящик служил то ли стулом, то ли шкафом для вещей – так и не поняв задумки Рэя, мальчик уложил туда защитный костюм. Он уже успел натянуть широкие штаны из серой мягкой ткани и теперь дрожал от холода, переступая с ноги на ногу на бетонной полу. Ступни кололи тысячи маленьких иголочек, а неприкрытая одеждой кожа мальчика покрылась пупырышками.
Уно очень боялся подвести Шэр – это пугало даже больше чем предстоящий бой с Юрким Санчи. Ведь если он проиграет, то не получит обещанные Рэем талоны. Схема для бойцов была одна: выиграешь – талоны твои, а проиграешь, то останешься ни с чем. Людей в "Подполье" набилось много, так что куш должен быть большой. Тем более, на Уно почти никто не ставил.
Дверь открылась, и в раздевалку заглянул помянутый Санчи: его волосы уже оказались всклочены, а по раскрасневшемуся лицу стекали капли кисло пахнущего пота. Одет он был также – лишь в штаны, да только от холода не дрожал. С презрением осмотрев щуплое тело Уно, он заметил:
– А ты что замена сбежавшему? Конни как узнал, что драться со мной будет, запетлял, куда подальше.
– Замена, – буркнул мальчик, и неосознанно скрестил руки перед собой – похвастаться прессом и мышцами, как у противника, он не мог, так что самому себе казался чахликом.
– Повезло Рэю, что ты подвернулся. А вот тебе – вряд ли. Даже разминаться не будешь? Сразу лапки к верху? – усмехнувшись, спросил Санчи и вытер пот с лица одним резким жестом.
– Я уже, – соврал Уно, вскинув голову.
– А, ну-ну. Увидимся в клетке!
Когда дверь за противником закрылась, мальчик присел на ящик и ощутил дрожь, да только уже не от холода. Рэй, когда дал "добро" на участие в сегодняшнем бою, предупредил, что может быть мандраж – похоже, вот он и настал. Только сейчас мальчик сообразил, что все реально: пока он с Шэр шел к "Подполью", и пока подруга просила бывшего работодателя об услуге, он потерялся в пространстве и времени. Просто делал то, о чем его просили, и кивал, не осознавая, что через пару часов окажется в клетке и на него будут пялиться толпа незнакомых людей, улюлюкая и смеясь, а напротив будет стоять Юркий Санчи. А ведь иногда бои заканчивались смертью...
Обхватив себя руками, Уно постарался успокоиться: он уже чувствовал, как участилось дыхание от волнения – только очередного приступа астмы не хватало. Шэр застала друга побелевшим, с плотно сжатыми губами, скрючившегося на железном ящике. В таком облике он точно не походил на спасителя, да и просто на ребенка, у которого есть хоть малейший шанс победить.
– Ты чего? Тебе плохо? – обеспокоенно подлетела подруга, плотно прикрыв за собой дверь. – Эй, слушай, я так надавила на тебя – ты забудь. Давай пока не поздно отменим бой, пусть Рэй здесь сам всю кашу разгребает.
Голос у девочки был очень взволнованный, так что Уно непонимающе поднял голову: неужели он настолько жалко выглядит? Совсем не таким он хотел быть в глазах подруги!
Шэр выдавала сильная бледность и подрагивание рук, а еще въевшаяся привычка закусывать непослушно выбивающуюся прядь. Невольно распрямив спину, Уно, даже на секунду поверив в то, что собирался сказать, уверенным голосом ответил:
– Все хорошо. Я смогу выиграть! Не переживай.
– Может, отменим? – тихо спросила подруга, и ее голос дрогнул. Заметив, как мальчик непонимающе нахмурился, она нехотя пояснила. – Слушок один пошел, что открывается еще одно такое заведение... Там даже алкоголь – это штука по фиолетовому талону – будут разносить бесплатно. Рэй окажется не у дел, тем более, ему место придется менять из-за шмона у приюта.
– И что? Какое мне до этого дело?! – раздраженно ответил мальчик, копируя повадки задиры Дэви, и сплюнул на пол.
Слюна попала на ботинок девочки, и Уно зарделся от глупости своего бахвальства, но извиниться не успел – Шэр даже не заметила случившегося, и с беспокойством продолжила.
– В общем, Рэй хочет разнообразить бои. Одним атлантам ведомо, что он в голову себе вобьет! Но одно я знаю точно – люди любят кровавое месиво. Уно, я смогу найти талоны. В конце концов, в ночной Таксонии есть еще способы заработать! Мне не нужно, чтобы ты из-за меня погиб!
– Никто не погибнет! Раз обещал помочь, то помогу, – упрямо ответил мальчик, вставая с ящика. – Мне размяться нужно...
– Зачем? Чего ты уперся? Уно, это была глупая идея! Сама не знаю, о чем думала, когда подбивала тебя на это сумасшествие! – воскликнула Шэр с явными нотками паники в голосе. Девочка попыталась схватить друга за руку, но тот увернулся. – Да что с тобой произошло? Я тебя не узнаю.
– Когда мир меняется, то и люди тоже, – пробормотал Уно одну из фраз отца и с вызовом вскинул голову. – Я теперь другой!
– Ага, другой и мертвый будешь! – в сердцах заметила Шэр и резкими шагами направилась к выходу, но, приоткрыв дверь, остановилась и обернулась. – Я буду в подвале рядом с Рэем, только просигналь мне, и бой отменят.
– Не нужно, я справлюсь.
Оставшись один, Уно сжал ладони в кулаки и порадовался, что девочка не заметила, как он весь дрожит. Да, ему было страшно, очень страшно, но этот бой ему был нужен не только ради Шэр. Он должен был доказать самому себе, что не слабый и не трус! Именно сейчас ему нужна была победа – чем не отличный шаг к новой жизни, где все будет по-другому.
– Хэй, чахлик, выползай отсюда! – раздался недовольный голос Рэя. – Бой скоро начнется.
– Меня зовут Уно! – впервые проявил недовольство мальчик.
– Это я записал уже, а "чахлик" – да, согласен, слабовато для прозвища. Будешь у нас Бессмертный. Мне бабушка сказку рассказывала про "чахлика невмирущего", так еще он был Кощеем Бессмертным. Эх, хорошие были сказки, – задумчиво заметил наниматель, облокотившись о стену. – Так, а ты – ать-два и в клетку.
