Текст книги "Звездный корсар"

Автор книги: Олесь Бердник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

Внутренние органы пластически менялись, отмирали лишние тракты, модифицировались функции, возникали новые. Все это фиксировалось аналитическими приборами медцентра корабля. Но и без приборов мы ощутили, что становимся иными существами, нежели люди Ораны. Впрочем, не ради себя мы решились на тяжкую трансформацию. Нам страстно хотелось вывести родную планету на новый эволюционный путь. И мы поклялись достичь этого.

Тем временем продолжалась внешняя практическая работа. Киберы помогли вам сконструировать новых механтропов для тяжелого труда. Материала на астероиде было достаточно. В недрах планетки начал возникать жилой центр – мы рассчитывали на новых переселенцев.

Овладение новыми энергиями дало нам некоторые приборы, предохраняющие от нападения извне. Тогда мы решили действовать открыто. Несколько космических экспедиций наш крейсер остановил, прибуксировав корабли к Астероиду Свободы.

– Зачем? – впервые отозвалась Гледис, очнувшись от удивительного рассказа.

– Надо было вступить в. противоборство с волей тех лидеров Ораны, которые повели планету по инволюционному пути, – ответил Корсар. – Нужны были люди, новые исследователи, помощники. Нам надлежало создать Альтернативную Эволюцию, дающую образец для подражания. Мы знали, что на Оране нас объявили вне закона. Пустое!

Мы сами стали вне закона прошлого существования!

Внимательно следя за жизнью планеты, мы увидели, что Кареос уверенно осуществляет свои замыслы. Ему удалось преодолеть традиционное разделение рас и народов, провозгласив Эру Взаимопонимания. Его превозносили до небес, любили, восторгались им, его щедростью, красноречием. Он был реальным воплощением древних религиозных пророчеств: дал мир, покой, насыщение.

– Я тоже так думала, – тихо отозвалась Гледис.

– Неудивительно. Влияние его гипноза необъятно. Он умен и могуч. Кроме того, Кареос выполнил обещания, которые когда-то щедро сеял в жаждущие души народов.

Короче говоря, ему удалось насытить голодных и страждущих и на какое-то время устранить причины социальных неурядиц и антагонизмов. Но мы смотрели дальше, в грядущие циклы истории. Видели неминуемые катаклизмы, когда глубинная потенция духа войдет в противоречие с консервативными формами жизни, с ограниченными возможностями реализации, самораскрытия. Когда-то в древности яростный пророк Регул, обращаясь к учителям духовных направлений, требовал: «Накормите голодных мира, оденьте их, а затем говорите им о духовности! К чему нищему болтовня о духе, если у него урчит в желудке?» Кареос учел призыв Регула. Мировой желудок перестал урчать. Более того – послышались звуки сытой икоты. Но чуткие души с ужасом отметили понижение потенциала духовности и культуры. Сытость не требовала духовной пищи, она удовлетворилась сама собою. Да, Кареос был сторонником покоя, но Орана для возрождения требовала мятежника!

Мы достигли волшебных результатов. Кареос уже не может игнорировать существование Астероида Свободы. Он запретил даже вспоминать Звездного Корсара, он – я знаю это – жаждет уничтожить наше убежище, но воля Космического Права нерушима: Новый Мир создан, и он уже бессмертен.

– И я… – Гледис опустила голову, в ее голосе послышалось рыдание, – я могла стать разрушителем мечты. Это чудовищно!

– Дух часто неспособен различить сущность той или иной энергии, – ласково ответил Корсар, с любовью глядя в глаза девушки. – Нас привлекают фейерверки бытия, но за ними не всегда увидишь притаившуюся змею. Теперь ты поймешь, что Кареос клеветал на меня, что я не стремлюсь завоевать планету, дабы стать Правителем…

– Да, я верю тебе! – пылко воскликнула девушка. – И вот моя рука! Отныне я с тобою, с Аэрасом, с Братьями Свободы!

Гориор долго молчал, растроганный ее порывом. Затем, странно улыбаясь, спросил:

– Твое решение свободно?

– Да!

– Ты еще подумаешь, Гледис! От этого зависит очень многое.

– О чем ты, Гориор?

– Отвечу позже. Нельзя силком раскрывать бутон цветка. Я хочу, чтобы на тебя взглянул Учитель.

– Аэрас?

– Да.

– Мне страшно.

– Почему?

– Он мудрый… и безжалостный. Он увидит всю мою душу, раскроет самые тайные глубины…

– А разве у тебя есть что прятать от друзей?

– Нет, Но там… есть еще много пустого, никчемного…

– Тем лучше. Ты избавишься от сора. Сохранять лохмотья даже в обычной обители – признак элементарного бескультурья. Учитель, мы ждем…

Посреди помещения вспыхнул малиновый ореол. В нем возникли, уплотнились формы человека. Гледис узнала Аэраса – седого космонавта, впервые появившегося на экранах космокрейсера «Ара». Он ласково улыбнулся, коснулся рукою чела пораженной девушки.

– Ты ей все рассказал? – спросил он Гориора.

– Да.

– Ты хочешь открыть ей новый горизонт?

– Хочу, Учитель, – с надеждой сказал Гориор.

– Понимаю твое желание. Но следует помнить о переплетении сердечных связей. Они крепчайшие. Где гарантия, что она сумеет разорвать паутину прошлого?

– Я верю.

– Этого мало, когда дело касается свободы воли иного существа. Мы можем полагаться лишь на собственное решение. И то не всегда. Впрочем, погоди…

Гледис слушала странный разговор Аэраса с Корсаром, почти ничего не понимая.

Старый Учитель склонился над нею, заглянул в глаза. Она ощутила легкое головокружение, боль в сердце. Затем теплая волна прокатилась в груди, охватила все тело. Она пошатнулась. Гориор поддержал ее. Девушка услышала тихий голос Аэраса:

– Она искренна и чиста. Покажи ей новый горизонт. Но не спеши переступать последний порог. Это – величайшая ответственность. Не только для себя ты уйдешь на подвиг. Для всего Космоса…

– Я знаю, Учитель!

– Тогда иди. Но еще раз предостерегаю – свобода воли!

Голос Аэраса затих. Гледис очнулась. Она сидела в кресле, возле нее стоял Гориор – сосредоточенный, серьезный.

– Где Учитель? – прошептала девушка.

– Он оставил нас.

– О каком новом горизонте вы говорили?

– Я покажу его тебе, девушка. Вставай! Сначала ты осмотришь Астероид Свободы, а затем…

– А потом что?

– Это возможно лишь ощутить. Выйдем отсюда.

Он взял ее за руку. Гледис ощутила жар в теле. Они вышли из комнаты. Перед ними открылось радужное сплетение цветов и деревьев. Дохнула прохладная струя воздуха, насыщенная тонкими запахами. Гориор ласково взглянул на нее.

– Хочешь полететь?

– На чем?

– Просто так. Держись за меня.

Она ухватилась за его плечо, вскрикнула от неожиданности. Цветы, деревья поплыли вниз.

– Боюсь! – вырвалось у Гледис.

– Устремляясь к небывалому, надо полностью отбросить страх! – засмеялся Гориор.

– Чего бояться вечному?

– Я еще не вечная!

– Ты станешь такой! – властно возразил Гориор, крепко прижимая девушку к себе. – Гляди! Смотри на наш чудесный мир, на эту волшебную обитель. Здесь живут уже тысячи бесстрашных, жаждущих разорвать оковы ограниченного бытия!

В лазоревой мгле просматривались легкие строения, мерцали бассейны-озера, кое-где в пространстве пролетали фигуры людей, а в центре исполинской сферы сиял искусственный светильник.

– Тут хорошо, – отозвался Корсар, – но я хочу показать тебе то, чего еще не видел ни один из моих сподвижников.

– Почему мне? – удивилась Гледис, с опаской поглядывая вниз.

– Поймешь сама, – вздохнул Гориор. – Если вообще поймешь. Держись крепче. Не выпускай моей руки, иначе – смерть!

Не успела девушка спросить, испугаться, как они очутились на поверхности астероида. Вокруг молчание и чернота Космоса, усеянная звездами. На близком горизонте ослепительно сияло Голубое Светило Ара, угрюмо громоздились зубцы базальтовых скал.

– Тут нет воздуха? – ужаснулась девушка. – Чем я дышу?

– Мною! – весело ответил Гориор. – Не страшись, моя энергия защитит тебя от воздействия пустоты. Мне вакуум – родная стихия, а ты – в энергопанцире.

Девушка, немного успокоившись, заметила, что ее окружает туманный ореол, на поверхности которого происходит кипение, словно некая незримая динамика ткала для Гледис волшебные доспехи. Корсар одобрительно кивнул, его ясно-синие волосы замерцали в солнечных лучах.

– Ты быстро привыкаешь к невероятному. Ты – настоящая подруга Корсара.

– Подруга, – прошептала Гледис, и сердце ее задрожало.

– Быть вездесущим – цель человека. Когда-то этими возможностями люди наделяли богов и мифических существ. Отчуждая мечту от себя, человек унизил собственную мощь. Не носить скафандра, не создавать искусственного микроклимата, а быть хозяином всеобъятности. Ты тоже станешь такой, как мы. А теперь взгляни на вселенскую беспредельность…

Гледис устремила взгляд на звездное пространство. Шаровые туманности, красные светила, голубые далекие солнца отразились в ее вдохновенных очах. Она вопросительно ждала: что Корсар хотел ей поведать?

– Величественные горизонты, неизмеримые расстояния трехмерного космоса, – молвил он. – Но чуткий разум ощущает, какая статика, какая неподвижность царит в нашем мире. Звезды, планеты летят со скоростями в сотни, тысячи ми в секунду – а нам кажется, что они замерли, что они прибиты к небесной сфере. И так все, все в трехмерности, в оковах времени-пространства. Замечала ли ты когда-нибудь муки природы, пытающейся освободиться от меры, числа, веса?

– Я интуитивно ощущала нечто подобное, – согласилась Гледис. – Мне деревья казались столбами огня, закованного в кору, листья, ветви. Им хочется взорваться, а они обречены медленно преодолевать узы плоти, чтобы раскрыть свою сущность…

– Прекрасно! – воскликнул Корсар. – Именно это я хотел сказать. Когда-то мы с Учителем просматривали ускоренные фильмы развития растений. Это был воистину огненный взрыв! Все живое – факел огня. Только пространство и время вводит живой поток в грубую форму и вынуждает застывать в мучительной статике. Надо разорвать координаты восприятия. Пойдем! Ты увидишь!

Яркая вспышка ослепила Гледис. Почти невидимая черно-фиолетовая молния разрубила Космос, смела прочь звезды и туманности. Исчезло ощущение тела. Радостный ужас и тревога всколыхнули естество девушки. В пропасть небытия, в бездну неведомого покатились волны хаоса – темного, безликого; распадались, таяли в неизмеримости.

А над этой безвидностью торжественно пламенели столбы нежных лучей в дивно гармоничных сплетениях, в мелодичных аккордах, рисуя очертания неведомого мира.

Невероятно трудно было осмыслить содержание той странной динамики света, но сердце знало – виденное открывает занавес желанного и сужденного бытия.

Гледис взглянула на Гориора. Его лицо непрерывно менялось, глаза мерцали радужными переливами. Исчезали очертания тела, одежды – все превращалось в калейдоскоп огня, многоликого пламени.

– Неужели и я такая же? – вырвался вопрос у девушки.

– Да, ты прекрасна! – послышался ответ. – Но мы лишь на пороге ноосферы. Мы еще эмбрионы нового мира. Только разорвав полностью трехмерность, мы улетим в Сверхмерность!

– Неужели тут есть жизнь?

– Только тут она и есть! Там, на Оране, – умирание. Здесь смерти нет. Гляди, Гледис!

Девушке казалось, что она пребывает в центре всеобъемлющей сферы, а вокруг нее происходит сказочная мистерия. Она видела, слышала, ощущала, обоняла – не задумываясь, как именно, – что вся беспредельность раскрывается перед нею.

Пространство исчезло, время пало, все близкое и далекое оказалось рядом, возле нее, в ней. И она стала частицей Вселенной и самой Вселенной. Все пронизывала мелодия Молчания (иначе не назовешь неслышимой Музыки, несущей на своих волнах миры), и той мелодией была сама Гледис.

Она превратилась в сказочное сплетение цветов, музыкальных консонансов, радужных фейерверков, героических мечтаний, поэтических вдохновений – всего лучшего, о чем она думала, читала, чего жаждала, призывала, надеялась. Все было воедино и отдельно. В нераздельности и независимо. В общности и самой полной индивидуализации.

Гледис узнавала знакомые цветы. Но эта близость проявлялась не в форме или в запахе. Они открывали такую многоликость пластики, трансформации, изменения, что казались синтезом тысяч и тысяч растений, пламенными фонтанами импровизаций.

Перед восторженным сознанием девушки возникали окоемы далеких миров, сказочных кораблей, неслыханно могучих существ и сущностей, дерзновенных свершений свободного разума, вышедшего из плена инферно.

Психика держалась на грани восприятия, сознание изнемогало. И тогда Гориор окружил ее неким покрывалом, подобным пламенному крылу. Мир ноосферы внезапно исчез, растаял. Лазоревая мгла обняла Гледис, и они снова оказались в знакомой комнате. Корсар склонялся над нею, в его прозрачных, аквамариновых очах читалась тревога.

– Тебе плохо?

– О нет, – прошептала она, благодарно улыбнувшись. – Ты поднял меня так высоко, что возвращения назад нет. Лучше умереть, исчезнуть, чем знать о таких мирах и не идти к ним. Но…

– Что?

– Что-то происходит во мне. Боль и тревога…

– Расскажи мне…

– Скажу. Только позже. Хочу отдохнуть, подумать. Пусть моя душа примет Новый Мир, как… как бутон, вырастающий из моего сердца…

– Мудро решила. Я оставляю тебя. Ты свободна решить свой путь.

– Ты придешь, Гориор? – умоляюще спросила Гледис.

– Когда позовешь меня – приду.

Но уснуть Гледис не смогла. Волны несли ее тело в безвесть. Тишина оглушительно гремела аккордами дисгармоний. Не сходит ли она с ума?

Где ее путь? Лететь в бездну, указанную Гориором? Для Полета нужны крылья. Не искусственные, не привязанные добрым волшебником к плечам, а взращенные несокрушимою волей духа. Вырастила ли она их? Ей еще страшно. Позади – детство, юношеские годы. Беззаботные, неповторимые. А затем – мир, открытый Кареосом.

Пылкая любовь. Вот они идут по берегу моря. Под ногами нежно поет песок. На горизонте всходит Дориан – зеленоватый спутник Ораны – и сеет призрачные отблески на феерический морской простор. Кареос останавливает Гледис, кладет чувствительные ладони на ее плечи. Она ощущает, как в сердце рождается неясная тревога, томление, жажда объятий.

Он берет ее на руки и баюкает, напевая какую-то древнюю песню. Нет, нет, то лишь мелодия, возникшая еще тысячелетия назад у племен экваториального пояса, а слова – новые. Это ЕГО слова. Правитель обращается к ней, к своей подруге.

Кажется, так было всегда. И никогда не остановится, не исчезнет счастливое мгновение. Над миром будет тишина и слова песни любви:

 
Все влюбленные своим суженым сокровища дивные мира обещают бросить к ногам…
О Гледис моя, это лишь символ цветистый!
Но когда это скажу тебе я – верь мне!
Ты – царица миров!
Самоцветы Ораны – твои.
Ароматные хоа – твои.
Воля Планеты – воля твоя.
Верь мне!
Все возлюбленные своим суженым обещают звезды с небес вместо ярких камней.
О Гледис моя!
Это все детские сказки!
А когда повторю это я – верь мне!
Ты – царица небес, ибо мои корабли к звездоносным мирам проложили пути, чтоб тебе сообщить их покорность и чувство любви.
Верь мне!
 

А затем – пылкие объятия. Неугасимая жадность познать полноту жизни. Какая-то обжигающая кульминация счастья!.. Лицо Кареоса тает. Всплывает в сознании лицо Гориора, его прозрачно-зеленые глаза. В них грусть и тревога.

– Не полетит птица счастья и любви среди туманов Ораны. Кто жаждет вечного, тот пусть оставит временное, кто стремится к бессмертию, пусть отдаст смерти то, что ей принадлежит. Ты жаждешь любви? Все, что подвластно тебе, – уже не любит тебя.

Все, что желает тебя, – не любит тебя. Только, искренний дар любви – без желанья возмещенья, без ожиданья благодарности – откроет сужденный цветок Невозможного.

Стремиться к Небывалому, к Невозможному – единственное, ради чего стоит сражаться. То, что достижимо, – призрак. Еще не родившись, оно умерло. Оставь миры возможного, моя Гледис, улетим в мир вечного стремления…

Почти неслышные слова терзают ее. Куда идти? К кому? Почему разрывается сердце?

Выбор? А зачем выбор? Разве нельзя объединить их – Кареоса и Гориора? Таких могучих, таких прекрасных? Произошло чудовищное недоразумение. Две космические силы сошлись в противоборстве, вместо того чтобы общими усилиями творить гармонию Нового Мира.

Кареос ничего не ведает о чудесных свершениях Корсара. Если бы знал – вражда бы угасла. Его увлечет гениальный замысел Аэраса и Гориора – овладеть стихией психосферы.

Решено! Она вернется назад, на Орану. Нельзя бросаться от берега к берегу. Это легкомысленно и нечестно. Лететь в космос, чтобы уничтожить преступника, а осознав его красоту и величие, – отказаться от предыдущей любви?! Нет, нет! Надо быть последовательной.

Так и не уснув, Гледис позвала Корсара. Он появился вместе с Аэрасом. Учитель смотрел на девушку грустно, но спокойно. Она ощутила, что Аэрас все знает.

Девушка взглянула в глаза Гориору.

– Мой друг! Я решила. Твой путь – единственный отныне для меня. Но прошлое призывает. Хочу заполнить пропасть, разделившую вас с Кареосом. Это – святое задание. Быть может, мне суждено исполнить его. Большего счастья не надо…

Гориор что-то пытался сказать, в его глазах вспыхнули огоньки нетерпения, но Учитель предостерегающе поднял руку.

– Помолчи. Пусть она выскажется до конца. Говори, дитя мое.

– Между Ораною и Астероидом Свободы продолжается битва. Не уверена, решит ли, она проблему. Любовь не поражает никого, она жаждет объединения. Быть может, именно здесь развязка противоречий? Гориор, скажи!..

Корсар, глядя поверх головы Гледис, молчал.

– Мы ничего не ответим тебе, добрая душа, – тихо отозвался Аэрас, положив руку на ее голову. – Твое сердце решило. Кто имеет право остановить его? Никто в целой беспредельности. Лети!..

– Свобода ждет тебя! – добавил Гориор и порывисто вышел из комнаты, не прощаясь.

Сам Кареос встречал крейсер «Ара», вернувшийся с орбиты Астероида Свободы.

Экипаж остался у Корсара, кроме Торриса и штурмана, которые и привели звездолет на Орану. Гледис вышла на поле космодрома, взволнованная предстоящей встречей.

Еще издали увидела высокую фигуру Кареоса и бросилась к нему. Он стоял неподвижно. На приветствие не ответил, лишь коротко приказал:

– Летим на виллу.

Она вошла вслед за ним в дверь воздушного лайнера. Расположившись в каюте, все пыталась заговорить с Правителем, но он знаком велел молчать. Девушке стало страшно и неуютно. Почему он не желает выслушать ее? Почему так враждебно настроен? Куда девались его любовь и нежность?

Лайнер опустился прямо на широкую плоскую кровлю виллы. Сошли вниз. Зал был пуст, зловеще чернели экраны всепланетной связи. Кареос снял плащ, швырнул его на пол. Сорвал покрывало с девушки. Она вскрикнула от неожиданности, упала в кресло.

– Что с тобою? Ты взбешен! Ты заболел?

– Что со мной? – рявкнул Кареос. – Ты еще спрашиваешь? Спасительница планеты!

Героиня! Где же твой подвиг? Где твое самоотречение? Ты жалкий трус! Или, быть может, влюбилась в этого преступника?

Девушка пораженно смотрела в искаженное лицо Правителя и удивлялась. Ведь это совсем другой человек. В нем нет ничего от того, кого она полюбила. Откуда яростный блеск в глазах? Откуда ненависть? Презрение?

– Погоди, Кареос, погоди! – Гледис, прижимая пальцы к вискам, пыталась унять головную боль, чтобы сохранить спокойствие. – Ты ведь не выслушал меня. Я привезла тебе слово любви…

– Любви? – злобно расхохотался Кареос, отступив к экранам. – Какой любви? Чьей?

К кому?

– Своей, Кареос, своей! Я многое узнала, чего не ведаешь ты. Я стала другой. Но моя любовь к тебе велела действовать. Я могла остаться на Астероиде Свободы, но предпочла вернуться на Орану…

– Зачем?

– Чтобы открыть тебе глаза. Нельзя уничтожать Гориора. Он не преступник.

– Вот как! Ты решила это вместо меня?

– Так решило мое сердце. Они – корсары – творцы, но не разрушители, не преступники. Если бы ты видел их достижения. Вас с Гориором разделило старое недоразумение. Ты – гениальный демиург, творец. И твой бывший побратим, друг тоже ищет небывалого, невероятного. Зачем вам вражда? Разве не лучше объединить силы, чтобы повести людей к прекрасной цели?

– Цветистые слова! Как они мне надоели еще тогда, когда мы были друзьями! Как легко тебя запутать в феерические сети! И ты поверила в жалкие сказки?

– Он открыл мне новую ступень бытия – мир ноосферы! – горячо возразила Гледис. – Это такое безмерное счастье, что ради него можно пренебречь всем. Кроме любви, – добавила она. – И поэтому я вернулась. Загляни в мое сердце, Кареос…

– Ты пренебрегла реальным миром, – гневно ответил Правитель, сложив руки на груди и – меряя ее ненавистным взглядом. – Ты, как мотылек, устремилась к феерическому огоньку выдумки. О никчемное создание! За что только я полюбил тебя? Все величие Ораны я бросил к твоим ногам, и вот – благодарность!

Кареос кричал, угрожал, но девушка уже не слушала его. В ее сознании звучали ласковые слова: «Только искренний дар любви – без жажды воздаянья, без ожидания благодарности – откроет сужденный цветок Невозможного…»

– Ноосфера! – издевался Кареос. – Горизонты духа! Какой идиотский бред! Он открыл ей новый мир! Да тысячи наркоманов ныряют в эти миры ежедневно. Я поведу тебя в иллюзионы мегалополисов, там ты увидишь царей и повелителей Космоса, шныряющих в беспредельности. Корсар загипнотизировал тебя, чтобы использовать. Я не буду удивлен, если узнаю, что он велел тебе убить меня! Нет, не буду удивлен!

– Как? – воскликнула Гледис. – Ты веришь в такую подлость?

– А разве ты не летела туда для убийства?

– Не для убийства, а для подвига! – горько возразила девушка. – Ведь я верила тебе!

– Возможно, и Корсар убедил тебя, что убийство Правителя Ораны – подвиг! Ведь ты полюбила его?

– Да, – тихо ответила девушка. – Такого, как он, нельзя не полюбить. Он – сын света!

– А я – порождение тьмы? Не так ли?

– Раньше я так не думала…

– А теперь?

– Не знаю. Мне горько и тяжко. Я хочу оставить тебя.

– Вот как! – с деланным спокойствием сказал Правитель, приближаясь к ней. – Оставить? И куда же ты уйдешь? Ведь вся Орана моя. Где бы ты ни была – все будет напоминать обо мне.

– Я вернусь на Астероид Свободы, – твердо ответила Гледис. – Я поняла, что поступила неверно, отправившись сюда. Вас никто не соединит. Голос любви не достигает твоего сердца, Кареос!

– И ты считаешь, что я выпущу тебя?

– Почему бы и нет? Ведь Гориор не задержал меня?

– Ха-ха-ха! Наивная девчонка! Оскорбив Правителя Ораны, ты надеешься сохранить жизнь?

– Неужели ты меня убьешь?

– Я не прощаю измены.

– Я поклялась быть верной любви. Ты разрушил ее.

– Молчи, изменница! Взять ее!

Два биостража мгновенно схватили девушку. Она закричала, пытаясь вырваться.

Напрасно! Ее потащили к выходу.

– Кареос, – с мукою простонала Гледис. – Остановись! Я хочу жить! Я хочу любить!

Кареос! Вспомни минувшие дни нашей любви!..

– Прочь! – яростно рявкнул Правитель. – В моем сердце нет жалости. Тебя бросят в Башню Молчания. А ночью ты умрешь. Молись древним богам, если веришь им. Я еще приду, чтобы взглянуть в твои предательские глаза… перед тем, как они закроются навсегда…

Биостражи оставили ее на плоской кровле старинной башни. Сто спиралей тому назад на ней был маяк, посылавший сигналы кораблям. Башня высилась далеко от берега. О победе отсюда нельзя было и помыслить.

Над нею темно-зеленый купол неба. Где-то там, в глубине пространства, невидимый отсюда мир – маленькая искра жизни. Астероид Свободы. И ждет ее там чистый и мужественный искатель Невозможного. Не прислушалась к его призыву. Захотела объединить свет и тьму. О иллюзии женского сердца!

Я не вернусь, мой друг Гориор! Не потому, что не хочу. Злая воля погасила мой огонек, и кто-то другой, не я, будет сопровождать тебя в полете к Новому Миру.

Если можешь услышать меня, прими мою любовь, мой искренний привет!

Над морем послышался пронзительный свист, мелькнули цветистые огня. Где-то у подножия башни угасли. Это прилетел Правитель. Последние минуты. Сердце Гледис чует – он не прянее сочувствия и милосердия.

Глухо гудит башня. Медленно поднимается Кареос по гранитной круговой лестнице. А для девушки проходят века, неимоверно долгие спирали времени. Тысячу раз она воскресает и гибнет, рождается и умирает.

Звякнула металлическая дверь в полу. Открылась. Из темного прямоугольника поднимается черная фигура Кареоса. Приближается. Он спокоен и холоден, как смерть.

– Еще есть возможность, – будто бы нехотя цедит он.

– Какая возможность? – шепчет девушка, ощущая, как пересыхает у нее во рту, как непослушны пылающие уста.

– Сохранить жизнь.

– Какой ценою?

– Откажись от желания вернуться к нему…

– Я люблю его!

– Тогда умри. Ты избрала судьбу.

– Ты любил меня. Где она – любовь?

– Ты прекрасна. Но не моя. То, что принадлежит другому, – пусть умрет.

– Ты – гений зла! Как я раньше не распознала?..

Кареос не ответил. Резким движением открыл металлические врата в сетчатой ограде. Властным жестом указал на море.

– Иди!

Девушка прижалась спиною к холодному камню, пыталась не смотреть на Правителя.

Но он надвигался на нее неумолимым роком, и слышался металлический голос:

– Иди. Иди. Иди.

Она подняла лицо, взглянула в пылающие черные провалы очей. Там не было пощады, не было спасения. Застонав, она двинулась к отверстию. Ноги не слушались. Тело инстинктивно сопротивлялось гипнотическому приказу. Вот уже край площадки, внизу море, синяя мгла, бездонная глубина. Мама, где ты? Приди, спаси! Зачем отпустила меня тогда? Проклят день, когда мне захотелось неведомого!

– Прыгай!

Гледис упала в ночной провал. Над морем прозвучал отчаянный кряк, будто простонала лесная терра. И замер…

Правитель стоял над пропастью, сложив руки на груди. Бездумно смотрел на холодный круг Дормана, на мерцание волн. Несказанная печаль глодала его сердце.

В груди – пустота.

Медленно начал спускаться по винтовой лестнице вниз. На площадке, где он оставил свои электролет, видна была тень какой-то машины. Кареос насторожился. Достал из кармана портативный излучатель гамма-волн.

В море что-то заплескалось. Приблизилось. По лестнице, уходящей в воду, поднимался на площадку человек, облаченный в костюм аквалангиста. Он нес на руках Гледис – неподвижную, окоченевшую, с распущенными мокрыми волосами.

Человек вышел под лучи Дориана, и Правитель вскрикнул от неожиданности:

– Ты?!

– Я, – печально ответил Гориор, прижимая Гледис к груди.

– Как здесь очутился?

– Ты бы не хотел этого?

– Зачем вытащил ее из воды? – злобно сверкнул глазами Кареос. – Она мертва!

– Для нее смерти нет! – сурово и гордо ответил Гориор. – Дай мне пройти.

– Ты разрушил нашу любовь… и вот она погибла!

– Кто поднялся к Миру Свободы, тот возвысился над прахом, о Кареос! Ты не принял руки брата! Оставайся в мирах мрака и гибели! А ее путь – к свободе. Прощай!

– Ты не возьмешь ее? – грозно возразил Правитель, поднимая излучатель. – Она моя!

– Ты отказался от нее. Она добровольно вернулась, чтобы спасти тебя своей любовью. Но твоя беспощадность убила ее. Чего же ты еще жаждешь?

– Твоей смерти! – заревел Кареос, и малиновая молния пронзила ночь.

Вокруг Гориора мгновенно возникло исполинское рубиновое кольцо такой мощи и яркости, что Правитель закричал от боли в глазах. Оружие выпало из его рук.

Корсар стоял рядом и странно улыбался.

– Что ж, теперь ты не скажешь, будто я рассказывал сказки. Узнай хотя бы на прощанье, что ты пренебрег чудесной тропинкой в бессмертие. Мне жаль тебя, Кареос, бывший побратим…

– Проклятый! Проклятый! – яростно орал Правитель, ползая под стеной. – Ты убьешь меня? Так убивай же! Чего ждешь? Твое торжество?

– Я не убью тебя, – вздохнул Гориор, направляясь к своему аппарату. – Тебя невозможно убить. Что я уничтожу? Подобие человека. Суть останется. Вместо тебя родятся новые правители, тираны и насильники. Живи и захлебывайся в злобе.

Прощай!

И вот вспыхивают дюзы квантолета, и Кареос остается одиноким в Башне Молчания, а малиновая звездочка тает в ночном небе, среди равнодушных, насмешливых звезд.

– Я не оставлю тебя в покое, – захлебывался от ненависти Правитель, угрожающе потрясая кулаком. – Я найду тебя в проклятом небе, в преступном логове!..

Глухо шумело море, тонко посвистывал ветерок в пустынных переходах башни, а небо не отвечало на угрозы Кареоса.

Только на рассвете охрана Всепланетного Совета, озабоченная долгим отсутствием Правителя, нашла его в Башне Молчания. Посланцы не узнали Правителя Ораны. Он отправился из своей резиденции энергичным и моложавым, а теперь перед ними сидел на лестнице, глядя в морскую даль, пожилой человек с темным невидящим взором…

Река музыки несла Гледис. Куда, зачем? – не надо было спрашивать. Она сама была сущностью напряженного течения, творила дивные аккорды мелодии. Не было конкретной памяти о личности, о прошлом, о фактах или событиях. Долго так продолжалось или нет – кто мог поведать? Само время слилось с естеством музыки, с сердцем Гледис. Но постепенно музыка угасала, отошла в беспредельность.

Воцарилась глубокая чарующая тишина. И в ней – шелест крыльев. Или шепот ветра?

А быть может, шум ветвей на весеннем дереве?

Она открыла глаза. И сразу же встретила взгляд – нежный, опечаленный и радостный, будто предрассветное небо на Оране. Кто это? Кто это – родной и желанный? А она – кто?

– Гледис, – послышался вздох.

Гледис. Так ее зовут. Гледис? Неужели она жива?

В памяти обрушилась лавина прошлого. Кареос. Башня Молчания. Темный провал и падение в небытие. Печаль в несказанном одиночестве. Беспощадный взгляд Правителя. Что же с нею случилось?

– Гледис!

Она протянула руки навстречу зову, отдала их в горячие ладони.

– Мой Гориор! Ты спас меня от смерти…

– Молчи! Смерти нет.

– Что ты молвил? Я ощутила ее темное дыхание. Я была мертва.

– Сон. Призраки разума. Ты проснулась.

– О мой прекрасный! Ты разбудил меня…

– Тихо. Луч счастья тоже бывает жгучим. Тихо, моя Гледис. Мы вместе. Навсегда.

Больше ничего не надо. Тихо, моя Гледис…

…Величественный ритм Вселенной нес Голубую Звезду вместе с планетами в головокружительные дали. Все было как раньше, как всегда. Но на маленьком небесном теле, почти незаметном среди светил-гигантов, на Астероиде Свободы, готовился неслыханный эксперимент. Гориор и Гледис решили первыми прорваться в Новый Мир, осуществить дерзновенный план Аэраса.

Корсары собрались на огромной площади в недрах астероида под лучами искусственного светила. Они сотворили исполинское кольцо, в центре которого остановились Гориор и Гледис – вдохновенные и сосредоточенные. В пространстве звучала симфония древнего композитора. Мелодия грустила и радовалась, звала и предостерегала, открывала страшные бездны и велела не ужасаться их.

Торжественно замерли Братья Свободы. К Гориору и Гледис подошел Аэрас. Взглянул на тех, кто собрался.

– Братья! Пусть умолкнет музыка. Пусть воцарится мудрое Молчание.

И прозвучали взволнованные слова Учителя:

– Нынче рождается Птица Свободы. Печаль или радость? Боль или счастье? Грустит сердце человека, ибо разрывает пуповину, связывающую его с теплым и уютным лоном матери. Радуется Птица Свободы, потому что прорывается в ширь нового неба.