Текст книги "Звездный корсар"

Автор книги: Олесь Бердник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

Все верно! И я их послушался. Теперь – Дикое Поле – моя обитель! Ого-го!

Погуляем!

– Спокойно! – отозвался юноша с переднего сиденья, не оглядываясь. – Соглашайтесь. Все будет отлично…

– А где же чаша? – спохватилась девушка.

– Вот она. – Незнакомец подал черную шкатулку. – Откройте и посмотрите. Не бойтесь. Она неподвластна земным стихиям, не разобьется…

Галя дрожащими руками открыла шкатулку. На темном бархате вспыхнули фиолетовые искры. Она взяла чашу. Послышался мелодичный перезвон. В чаше загорелась голубая капля, запылала алая жидкость, послышался нежный аромат цветов. Галя испуганно смотрела на дивную трансформацию, не зная, что предпринять.

– Ага! – радостно заорал отец. – Я не лгал! Глянь – там вино! Вино бессмертия!

Пей, доченька! Пей! Это для тебя оно появилось! Я не мог выпить… недостойный я! Да! А ты… Пей!

– Погодите! – резко вмешался юноша. – Отдайте чашу!

Девушку поразил его тон. Ледяной голос, холодное лицо, властно протянутая рука.

Ее душа возмутилась. Кто он – этот юноша? Почему судьбою отца распоряжаются неизвестные люди?

– Я не отдам чашу! – гневно ответила девушка. – И остановите машину. Я не желаю детективных историй. Я идиотка, что согласилась ехать с вами. Отец требует лечения. В нормальной больнице. А чашу пусть изучают ученые в Институте, а не в какой-то подпольной группе! Остановите машину, я хочу вернуться домой!

– Верните чашу! – зловеще повторил юноша.

За окнами машины чернели святошинские леса, между деревьями мерцали редкие огоньки коттеджей. Кричать? Драться с ним? На отца надежды нет! А что она может сама? Теперь Галя поняла, что попала в скверную историю, в капкан. Тут какое-то преступление! Она лихорадочно думала, как поступить, но мысль металась в пустоте. А машина неслась во мраке, разрезая лучами фар стену ночи. Но вот юноша резко повернул налево. Замигали стволы сосен, густые кусты.

– Куда вы? – отчаянно закричала Галя.

Машина остановилась. Девушка ударилась лбом о переднее сиденье. В голове послышался звон, в глазах потемнело. Затем властная рука прижала к ее устам что-то мягкое, удушающий запах проник в сознание, отнял волю. Руки и ноги мгновенно окоченели. Шкатулка с чашей упала на колени. Девушка все слышала, но не могла пошевельнуться. Где-то недалеко орал отец, с кем-то ругался.

– Проклятые басурманы! – кричал он. – И тут вы! Приблуды ханские, янычары! Ага!

Знай наших! Так тебе! Я тебе покажу, как выкрадывать священную чашу! Вот тебе!

Вот тебе!

Выстрелы. Стон. Что это?

Бред? Сновидение?

Проснуться бы. Раскрыть глаза. Нет силы. Нельзя…

Кто-то вытаскивает ее из машины, несет.

Слышен тонкий, пронзительный свист. Сквозь закрытые веки пробивается призрачный свет. Ее кладут на что-то мягкое. Тишина. Потом шелестящие шаги, суетящиеся звуки.

Мощное гудение. И вновь – покой. Помещение такое тесное, что нечем дышать.

Огненные лезвия режут ее тело на мириады частиц. Пустота.

Проходят минуты. Или века? Кто скажет?

Черная волна бытия плещется, формирует чувства, дает тело. Она снова ощущает горячий пульс жизни. Холодный камень, запах сырости. Неприятные, резкие голоса.

– Кто она?

– Бесноватая. Что станет говорить – не обращайте внимания. Одержима дьяволом.

– Зачем она мне? – спросил недовольный женский голос.

– Не тебе, а мне! – резко возразил мужской тенор. – Вот, возьми. Тут достаточно.

– Это другое дело, – обрадовалась женщина. – Ты не забываешь о храме божьем.

Спаси бог! Будь покоен, она отсюда не выйдет!

– Прощай, святая мать! – прозвучал иронический голос. – Береги ее. Не мучь, но глаз не спускай!

Загромыхала металлическая дверь.

Снова тишина. И холодный враждебный мрак…

…Сергей Гореница отодвинул листики с расчетами, зевнул. Довольно улыбнулся.

Чудесно! Все сошлось. Что покажет практика? Он уверен в успехе. Тревога есть, куда от нее денешься? А сомнений нет. Откуда тревога? Ведь это прыжок в неведомое, в тайну. Никто не знает, что ожидает искателя там. Враг или друг?

Сергей поднялся с кресла, подошел к окну, отодвинул занавеску. На фоне неба выделялась Печерская лавра, сверкала золотом в лучах прожекторов. Покачал головой. Какое странное соединение – старинная колокольня и электричество, архаические кресты и компьютеры, фигуры святых в раззолоченных одеяниях и толпы модерновых туристов! Как все эклектически смешалось!

Наследие разных веков, взглядов, предпочтений, традиций. Человечество несет их на плечах, в каждой клеточке, не в состоянии стряхнуть. Узкая тропинка, вокруг – стены. Рождение – смерть. Безмерность над головою, вокруг нас, но путь туда – заблокирован. Кем, когда? Сотня полетов ракет, бескрылые теории, трусливая мысль. Все это словно рисование иголкой картины в воздухе. Никакого следа! И амбиции человеческие тают, и ученые начинают понимать, что тщетно «взнуздывать» природу, что Космос – непознаваем на этом уровне осознания. Неведомый, враждебный, равнодушный. Он не откликается на наши призывы и стоны. Надо искать иных путей! Каких же?

Лавра! Там тоже похоронены целые поколения искателей пути в беспредельность.

Жажда объять идеал, подняться к святости, к мудрости, расширить сознание. А в жизни? Вокруг – цинизм, толпы молящихся и бессилие молчащего бога.

Беспредельность молчала. Колокольни, блестящие купола стремились к небу, воплощая в себе мечту человеческого духа о красоте, братстве, и замирали на века, словно надгробные памятники суевериям и тщетным надеждам.

Но вот… пришел час! Свершается! Сергей знает, что возврата нет. Будет буря, ураган. Будут жестокие споры. Эксперименты, которые поразят даже ученых бегемотов с толстенной догматической кожей. Тогда новый горизонт откроется.

Впрочем, бывает и так, что заключенный, отсидев срок, не желает оставлять темницу. Привык к тюремному размеренному ритму. А там, за стенами, неожиданности, там надо думать, напрягать мозг, отвечать за что-то.

Парадоксально, но факт! Есть такие. И в жизни, и в науке! Тюрьма догматов и традиции тяжеловесна, угрюма, невыносима, но рутинный разум не желает, боится оставить уютные, привычные стены.

Что ж, есть и смелые души. Они нашлись! Нашлись среди космонавтов, физиков, в среде психологов и парапсихологов, есть физиологи, медики, изучающие человеческое естество в необычном аспекте, в неожиданных направлениях. Много наук заинтересовано в крушении стены времени и пространства. Речь идет не о каком-то локальном эксперименте, но о рождении Нового Мира, о прорыве в сверхмерность! Чудно и радостно!

Вот хотя бы космонавт Ворон. Несдержанный, пылкий, яростный в замыслах и осуществлении их. Соратник, помощник, боец. Как он ухватился за идею Сергея. Как отгрызался от нападений ортодоксов! Даже сейчас слышится его звонкий, клокочущий голос: «Понимаю тебя, Сергей! Ох как понимаю! Ощутил это в полете, в космосе.

Зримо, нутром, всем телом. Не понимаешь? Я объясню. Пока ракета стремится вверх, к звездам, пока она на волне ураганной энергии – есть полет! Тогда ты ощущаешь себя уверенно, радостно. Одним словом – вдохновенно! А финишируешь, падаешь на Землю – что-то теряется от творческого огня! Знаешь, что надо возвращаться домой, в Космоцентр, к друзьям, ведь там ждут, волнуются. И все же финиш – не полет1 Ракета, аппарат падает – понимаешь? Так и наука: пока идет поиск, подъем мысли – это наука, познание! А форма застыла, обрисована теория – это уже печаль, рутина. Железобетонные формулировки в науке – конец познания. Ученый обязан быть вечно над пропастью неизведанного, вечно стремиться перелететь ее и не мочь перелететь! А что? Если бы материя имела завершение сама в себе, не существовало бы Космоса, жизни, прогресса! Материя – это как бы зерно с беспредельной, неисчерпаемой потенцией, словно бездна, вечно расширяющаяся.

Поэтому, Сергей, твои сумасшедшие мечты о прорыве в сверхмерность – это воля материи, звучащая в нас! Слышишь?»

Слышу, слышу, друг мой? Всегда помню! Знаю, что не подведешь, не предашь!

Найдутся и еще энтузиасты. Хотя впереди столько преград!

Раздумья Сергея прервал стук в дверь. В кабинет заглянула старенькая ласковая женщина в черном платке. Это была домашняя работница.

– Что вам?

– Там гости, Сережа, какие-то. К тебе.

– Гости? Так поздно?

– Гости. Видать, издалека, из-за границы. На голове целая копна наворочена. Из арапов, что ли…

– Из арабов? – усмехнулся Сергей. – Может быть, ученый? Не предупреждали. Ну, просите…

Старушка исчезла. Вскоре в прямоугольнике дверей выросла высокая белая фигура с тюрбаном на голове. «Индус», – подумал Сергей.

– Не совсем так, – сказал неизвестный, как бы отвечая на мысли ученого, и сложил руки в традиционном приветствии Востока.

– Вы умеете читать мысли? – смущенно спросил Гореница, отвечая гостю легким поклоном.

– Да. Это весьма легко. Все видно на лице. Извините, я не назвал себя. Кемал Синг. Биолог, физик, медик.

– Ого!

– Вас это удивляет?

– Нет. Теперь время синтеза. И все же – такое бывает не часто.

– Я не индус. Моя родина – в других краях. Меня заинтересовала ваша страна, ее философия, традиции, тайны. Разумеется, имя, названное мною, тоже условность. В Индии это обычное дело. Вас интересует мое настоящее имя?

– Нет, – сухо ответил Сергей.

– Прекрасно, – сказал гость, внимательно разглядывая хозяина. – Ведь большинство людей этим интересуются – именами, положением в обществе, званиями, но не сутью…

– Меня не интересует то, о чем вы вспомнили.

– Знаю. Меня тоже заинтересовал не ваш статус доктора наук.

– Исследователю тайны звания ни к чему, – согласился Гореница. – Кстати, где вы изучали наш язык?

– О, я знаю большинство земных языков.

– Как вам удалось их изучить?

– Я их не изучал.

– Вы хотите заинтриговать меня? – улыбнулся Гореница. – Извините, я плохой хозяин, вот здесь удобное кресло, прошу садиться. Еще раз извините. Хотите кофе?

Может быть, вина? Или коньяк?

– Не пью, – ответил Синг, стоя у двери и глядя немигающим взором на ученого. – Не беспокойтесь. Отбросим светские условности.

Что-то знакомое показалось Сергею в лице гостя, в его манере, в глубоком холодноватом взгляде. Что-то давным-давно известное. Но где, когда, откуда?

– Хотите припомнить, где мы встречались?

– Снова читаете мысли?

– Слышу, – возразил гость.

– Ну что ж. Я не умею замыкать мысли.

– Когда-то это вам удавалось.

– Когда? – удивился Сергей. – Мы где-то встречались?

– Не в этом мире.

– А, – рассмеялся ученый. – Вы имеете в виду метемпсихоз, перевоплощение? Ну, это весьма проблематично. К тому же есть иные объяснения генной памяти…

– Я имею в виду нечто другое, – молвил Синг. – Впрочем, мы уклоняемся от того, ради чего я прибыл к вам. С вашего разрешения – я теперь сяду. Спасибо. Мне тут удобно. Если можно, я поверну лампу вот так. Не люблю яркого света.

– Я слушаю вас, – кивнул Сергей, сев напротив гостя.

– Узнал о вас в Индии. Читал вашу книгу «Проблема многомерности». Замечательно.

Теоретическая бомба.

– Ну, не совсем. Похожие идеи высказывались многими мыслителями, в древности и теперь. Особенно на Востоке…

– Да, разумеется. Метафизика Востока подошла вплотную к анализу многомерности.

Некоторые исследователи, безусловно, пробивали ограничения временно-пространственного коллапса, выходили в соседние сферы, но…

– Что?

– Они не могли открыть принципиально новой эволюционной спирали для человечества. Знаете, у Рамакришны есть чудесная притча о соляной кукле, решившей исследовать океан. Она приходит к воде, погружается в нее, углубляется, восхищается (ах, ах, как хорошо, я таю, таю!) и – навсегда исчезает, тает без остатка.

– Остроумно, – сказал Сергей. – Я помню эту притчу. Весьма кстати. Одиночные эксперименты, тем более если они заканчиваются сумасшествием, или смертью в самадхи, или религиозным экстазом, прекращающим сознательную самоэволюцию… все это успеха не принесет…

– Согласен, – молвил Синг. – Поэтому я и обратил внимание на ваши идеи. Оставил свою лабораторию у Даджилинга, приехал в Москву. Там меня познакомили с учеными, руководителями Академии. Познакомили с весьма странными работами по проблеме параллельных миров, «теневых» миров, антимиров. Но все это не то. Это как бы продолжение той же надоевшей эволюционной карусели, нагромождение известного в неизвестном. Я высказал пожелание увидеть вас, ибо мои работы шли в том же ключе – овладение бытием мгновения, а значит – прорывом в вечность. Мне дали рекомендации к вам. Они где-то здесь, в портфеле…

– Не беспокойтесь. – Сергей остановил гостя жестом. – Мы договорились – прочь формальности.

– Хорошо. Я сразу же приступлю к делу. Прошу взять меня на Луну.

– Вот как? Какие основания для такой просьбы?

– Я принесу пользу. Весьма значительную. Всю жизнь экспериментировал в сфере многомерности.

– Извините, – отозвался Гореница, – если вы меня будете знакомить с астральными и прочими сферами, то…

– Храни меня господь, как говорят у вас, – засмеялся Синг, и в его черных магических глазах сверкнули синеватые искры. – Никогда не уважал менторов. Да еще мистических. То – сфера теории. А теорий, как известно, столько, сколько теоретиков. Возможно, в тех допущениях и есть рациональные зерна, но мое кредо – чистая практика!

– Это другое дело! – одобрительно сказал Гореница. – Но что вы можете предложить, если мы вас возьмем на Луну?

– Я знаю – ваше строительство необычно. – Синг серьезно взглянул на Сергея. – Там планируются разнообразные эксперименты. Но главная ваша проблема – чувствительные психомедиаторы. Верно?

– Да. Это так.

– Предлагаю свои услуги именно здесь. Вы уже могли убедиться, что я легко читаю мысли.

– Ну, это проще. Такие люди есть и у нас. Это, в конце концов, артистизм. Что вы умеете еще?

Синг указал рукою на маленькую фаянсовую игрушку, стоящую на противоположном конце стола.

– Что это?

– Японский сувенир. Когда-то пришлось бывать в Токио на симпозиуме, купил. Он вам нравится?

– Подходящая вещь для эксперимента. Внимательно смотрите на сувенир. Теперь на мою ладонь…

Синг раскрыл длинную чувствительную ладонь, на ней ничего не было. Он сложил пальцы в кулак. Сергей вопросительно поглядывал то на гостя, то на куклу.

Гость сосредоточился, чело его потемнело. Гореница явственно увидел, как очертания сувенира таяли, исчезали. Все. На том краю стола нет ничего.

Синг раскрыл ладонь. На ней лежала игрушка.

Гореница засмеялся.

– Фокус. Вы там, на Востоке, все мастера на иллюзии. У нас есть такие ловкачи в цирке…

– Извините, – холодно возразил Синг. – Я считал, что вы воспримете феномен серьезно. Я прибыл издалека не для фокусов.

– И все же… я экспериментатор-скептик. Пока есть возможность обмана, я не приму на веру даже то, что видят мои глаза.

– Попробуйте усложнить эксперимент, – сухо предложил Синг.

– Отлично. Дайте сувенир. Я ставлю его на место. Теперь… чем бы его накрыть?

Ага, вот прозрачный колпак. Стекло. Теперь – пожалуйста. Делайте вашу трансмиграцию и телепортацию…

Когда сувенир исчез из-под колпака, придерживаемого рукою Сергея, в комнате наступила тишина. Ученый внимательно посмотрел на гостя, который невозмутимо переложил игрушку из ладони снова на стол, затем одобрительно воскликнул:

– Замечательно! Но как это вам удалось? Надеюсь, это не тайна, как у фокусников или у факиров?

– Разумеется, нет. Я приехал для того, чтобы предложить научную помощь, а не демонстрировать феномены…

– Это мне нравится, – доброжелательно воскликнул Гореница. – Тогда объясните, пожалуйста…

– Погодите, – вздохнул гость. – Это результат долголетних тренировок.

Концентрация психоэнергии. Если человек умеет ее концентрировать, это позволяет владеть низшими градациями субстанции-материи. К тому же не забывайте, что психическая энергия под контролем самосознания может действовать целеустремленно. Короче, когда я прикажу, чтобы излученный мною психический импульс-квант дезинтегрировал этот сувенир там и синтезировал его в моей ладони – задание выполняется безукоризненно. Успех зависит от напряжения энергии!

– Замечательно! – обрадовался Гореница, поднимаясь с места. – Это то, о чем я мечтал. Соединить мощную энергостанцию и биомедиаторы определенной психонастройки. Это позволит глубоко проникать в недра материи, времени и пространства, анализировать строение континуума, проверять наши теоретические предпосылки и ставить новые задания. Вы своевременно появились. Вот моя рука!

– Это я вас должен благодарить! – Синг пожал руку ученого. – Откровенно говоря, не надеялся, что вы захотите так серьезно воспринять незнакомые идеи…

– Было, было! – весело ответил Гореница. – Теперь все меньше ученых, отрицающих незнакомые идеи только потому, что они нетрадиционны! Итак, решено. Я возьму вас в свою группу! Что относится к полету на Луну – не обещаю твердо. Посоветуюсь в Академии. Завтра – условимся. А теперь – отдыхайте…

Глава 4. Зов из прошлого

Григора словно подменили. Ходил как в воду опущенный. Не смеялся, не шутил.

После работы сразу же спешил домой, замыкался в своей комнате, читал, чертил схемы, что-то писал.

Дед Микита подсмеивался. Пробовал донять его остротами.

– Разлюбила, что ли? Другую найдешь! Они все теперь такие – ветрогонки! Не печалься, Григорчик, пусть им то да се! Вот и моя баба, это теперь она будто ничего, а в молодости – глазищами своими только стрель, стрель, стрель! На все стороны!

– Ври, ври, старый гуляка! – беззлобно отвечала баба Мокрина. – Меня тебе не донять! Таким ты был и смолоду. Трепло. Таким и остался. Верно люди говорят, что горбатого могила исправит!

– Эге, теперь уже врачи горбатых исправляют, – смеялся дед. – Сам читал.

– Горбатых, может быть, и лечат, а твоего языка вреднющего, наверное, никакой дохтур не вылечит. Разве что отрезать?

– Кто же тогда тебя пилить будет? – хохотал дед. – Ты ведь умрешь от тоски.

Так старенькие хозяева пытались расшевелить парня, но он оставался хмурым, неразговорчивым. Иногда даже нелюбезным. На ходу что-то перекусывал на кухне, быстренько возвращался в комнату и снова замыкался. Залегала тишина. Старики переглядывались, горестно покачивали головами.

– Свела с ума, проклятая, – ворчал дед.

– А вдруг дело какое-то… государственное…

– Какое там дело! – махал рукою дед. – Дело так не засушит. Это лишь женская стать способна с человеком такое сотворить…

Галя в самом деле закрыла белый свет для Григора. Только и думал о ней. А засыпал – какие-то чудища надвигались на него, бандиты, преследования терзали изнемогающее подсознание. Он похищал Галю из высоких замков, угрюмых башен, спускался по шатким лесенкам над пропастями, скакал на коне рядом с нею, бился с врагами на саблях. Иногда, убегая, срывался со скалы, падал в бездну и вырывался из объятий сна весь в холодном поту.

Шеф требовал: скорее, скорее! Думай, собирай материалы, распутывай клубочек. Где чаша? Куда исчезла Куренная? Почему убили ее отца?

Что он мог ответить? Пересказать легенду? Полубезумные бредовые видения Куренного? Для фантастического рассказа подходит, но для серьезного детектива – абсурд!

Расспрашивал соседей по улице Покрученной. Бывал у людей, живших недалеко от места преступления. Ездил на Полтавщину, встречался с Кравчиною, бывшим другом Куренного. Возникала весьма интересная гипотеза. Фантастическая, но опирающаяся на логику.

Куренной в самом деле нигде не прятался от правосудия. Не было нужды. Следствие показало, что виновен в хищении главбух водочного завода, за что он и отдан под суд. Дальше. Куренной вернулся домой в той же одежде, в которой уехал на охоту три года назад. Кравчина подтверждает это. Рассказы Кравчины и других «приятелей» Куренного тождественны с его записками.

Чаша – не выдумка. Ее видели, держали в руках десятки людей. От работников милиции на Полтавщине до научных сотрудников в Институте физики. Вещь в самом деле необычная. Во всяком случае, чаша обладает свойствами, еще неведомыми земной науке. Значит, следует допустить, что где-то существует лаборатория, синтезирующая такие вещи. Тогда зачем она это делает? Преступники? Зачем им это?

Продавать такие чаши – выгода невелика. Да и зачем подпольным мастерам награждать Куренного таким «сувениром»? Чтобы оправдать его потустороннюю одиссею? Несерьезно! Если бы кто-то достиг такого результата в технологии, то наверняка получил бы Нобеля! Как пить дать! Зачем ему прятаться?

Возможно допущение из области неведомого: сдвиг фазы времени. На три с половиною года. Для Куренного в том субъективном времени прошло около часа. Иллюстрация к теории относительности. А встреча с отцом, с предками? Как объяснить эти видения? Возможно, это психогенетические наслоения, динамические видения подсознания, своеобразный сон? Мозг Куренного не мог адекватно воспринять иной реальности, иного измерения. И таким образом сформировал фантастическую галлюцинацию…

А в самом деле – он побывал в некоем параллельном мире, где мыслящие существа дали ему чашу, чтобы та вещь попала в трехмерность. И не просто куда-то, а в руки Гали. Значит, акция целенаправлена.

Кто-то также знал, что Куренной побывал в параллельном мире. За ним следили. За чашей тоже. Значит, были посвящены в ее значение. Это могли быть только мыслящие существа иных миров. Земные люди ничего не знали о чаше и не имели практической возможности знать.

Чаша похищена. Галя тоже. Куренной убит. Отец им не нужен. Нужна она. Вероятно, Галя обладает некими способностями, которые в сочетании с чашей дают нужный результат. Есть в этом хотя бы зернышко истины? А вдруг все окажется миражом, мыльным пузырем?

Нет, нет! Прочь сомнения! Пока что все логично и последовательно. Надо идти дальше.

Жители Святошина, коттеджи которых расположены недалеко от места события, подтвердили, что были свидетелями странного феномена – появления огромного диска, подобного исполинскому волчку. Явные признаки НЛО – неопознанного летающего объекта. Сначала Григор пренебрежительно отнесся к этому. Затем старательно расспросил людей о малейших подробностях.

Бова ввел в свою картотеку термин НЛО. Перечитывал все, что имело отношение к проблеме. Существовали самые разнообразные мнения. Многие считали аномальные явления фикцией, атмосферными феноменами, оптическими эффектами; иные утверждали, что НЛО – это исполинские шаровые молнии; третьи уверяли, что мы имеем дело с энергетическими порождениями электромагнитного поля Земли, своеобразными живыми или даже мыслящими существами, которые «питаются» грозами, индукционными токами высоковольтных линий, потоками солнечного ветра или бета-распадом, возникающим в процессе ядерных реакций (именно поэтому их, мол, часто видели над атомными центрами). Объясняли НЛО и как создание земных инженеров, своеобразных капитанов Немо, прячущихся от людей в недоступных местах. И наконец, были ученые, выдвигающие самые фантастические допущения.

Первая гипотеза: НЛО – корабли с далеких планет. Вторая: аппараты иных измерений пространства, где существует параллельная эволюция. Третье: это посланцы нашего собственного будущего, устройства для путешествия во времени, способные проникать в прошлое.

Григор размышлял: жителям Венеры, если они есть, или там Марса, альфа Центавра – зачем Галя? Чаша? Вообще любые земные события? Тут замешаны существа, знающие Галю. Ведающие, кто она. Значит, она несет в себе информацию иных миров? И возможно, он, Григор, тоже оттуда? Тогда его сновидения и имеют какой-то смысл?

В тех видениях раскрылась космическая драма человечества Системы Ара, существующей в параллельном измерении. Ариман не оставил в покое беглецов, он в бдении и наблюдает за ними. Тем более что он в лучшем положении. Знает все, имеет супертехнические возможности, космическое могущество.

Григор изложил свою гипотезу шефу. Ограничился логическими выводами, для убедительности пересказал несколько гипотез советских и зарубежных ученых о параллельных мирах, НЛО, о путешествиях во времени.

Шеф слушал спокойно, сложив руки с рыжими волосами на груди, кивал. Ничего нельзя было прочитать в его серых равнодушных глазах. Когда Григор закончил, шеф покрутил пальцем возле виска.

– Ясно! Тю-тю! – вздохнул он. – Докатился!

– Вы что? – вспыхнул Григор. – Считаете, что я рехнулся?

– Может быть, не полностью! Но кандидат. Кандидат, голубчик ты мой! Есть кандидаты наук, а ты – кандидат на психа, на первоклассного чокнутого. Тихо, не перебивай! Ну что я доложу вверх? Что скажу ученым, требующим чашу? Что Галю похитили, а отца ее грохнули пришельцы из параллельных миров? И сперли волшебную чашу? И незачем теперь ученым надеяться на возвращение чудесного сувенира, потому что теперь им восхищаются где-нибудь в четырехмерном или пятимерном пространстве? Какой-то там многомерный тиран или деспот подарил его в день рождения своей капризной дочке' – Вы демагог, шеф! – не сдержался Григор.

– Что? – вспыхнул шеф.

– Я говорю – вы демагог. Что вы на меня кричите? Все факты ведут к этой именно гипотезе. Зачем нам прятать голову в песок, словно страусам? Чего мы боимся?

– Знаешь, голубчик, если я начну вести дела с участием потусторонних рецидивистов, то сюда устремится несколько санитарных машин с десятком здоровенных парней-санитаров…

– Я вас понимаю, – горько ответил Григор, – но реальность нельзя втиснуть в догмы, как бы нам этого ни хотелось. Я уже вам говорил, что криминалистика – это не только явление земной социологии. Это частный случай Космического Права. Нас должны интересовать не только мелочные нарушения законов патологическими ублюдками, но и вселенские преступления целых эволюции. Возьмите хотя бы экологические преступления человечества против всей биосферы…

– Те-те-те! – Шеф отмахивался руками от пылких слов Григора. – Поехало-покатилось! Отдаю тебе должное. У тебя прекрасное воображение.

Богатейшее! В свободное время накатай фантастический роман. Сильный романище будет! А я прочитаю. Слышишь? А на работе – дудки! Я запрещаю тебе об этом болтать!

– Как это?

– А так. Только моя любовь к тебе…

– К чему здесь любовь? – запальчиво возразил Григор. – Факты…

– Именно так. Факты. А их – нет. Даю тебе новое задание. Успокойся, влезешь в новые материалы, информацию. Остынешь. А появится что-то доказательное – помозгуем, обсудим. Вот так…

Раздвоилась душа Григора. Шефу удалось посеять сомнения. С одной стороны – убедительная цепочка собственных умозаключений, приводящая к фантастическим решениям; с другой – трезвый анализ шефа.

Да и как мог бы поступить Бова, если допустить, что его сумасшедшая гипотеза подтвердилась? Погрозить кулаком в многомерность? Ругать мифического Аримана?

Сесть в позе лотоса и сосредоточиваться, чтобы телепортировать себя в потусторонние миры для освобождения Гали? Смешно, горько, неосуществимо! Надо прислушаться к мнению шефа. Работать, работать и вместе с тем не оставлять размышления об этом деле.

Кто знает, не повисла бы вся эта история в воздухе, если бы не случай. А впрочем, что такое случай? Как понять, почему с нами происходят те или иные встречи, почему вспыхивают в сознании те или иные мысли, всплывают в сознании неожиданные образы, изменяющие впоследствии всю жизнь. И не только свою, а жизнь многих людей…

Григор любил прогулки в Ботаническом саду Академии наук. Там было спокойно, тихо, отлично думалось. Бова отыскал в помещении бывшего монастыря кучи старинных книг – заброшенных, почти бесхозных. Получив разрешение у администрации Института археологии, он начал в них рыться. Среди различных житий, поучений, молитвенников, требников, древних библий случались интересные летописные страницы, с которых оживали реальные люди – со своими заботами, горячими чувствами, болями и муками, трагедиями и поисками.

Все это было весьма интересно, но один рукописный свиток Григора буквально поразил. Перечитывал славянскую вязь снова и снова, не веря собственным глазам.

Достоверность записи, оригинальность были несомненны.

Он осуществил перевод писаний монастырского монаха, жившего в конце прошлого столетия. И вот что там было написано…

«…Горе нам, грешникам неслыханным. Последние дни наступают. Явные признаки пришествия Антихриста, сводящего, как указано в писании, и огонь с неба, чтобы искусить даже избранных. Горе, горе живущим на земле, ибо в страшной ярости сошел к ним диавол, знающий, что недолго ему царствовать!

Нет любви среди братии монастырской, нет смирения, братия ищет светских наслаждений и непотребностей. Нет жажды духовной, жажды сладкой молитвы Иисусовой, подвига во имя Божие. Вот и проложил лукавый пути к обители святой через сердца неверные, необрезанные.

Дива дивные творятся в обители. Видела братия вихрь огненный в саду над озером.

А из вихря того две фигуры пылающие выходили и в келии женские проникали, в подземелья монастырские опускались. После проклятых посещений адскою серой и смолою воняло больше недели.

И появилась после посещения сатанинского монахиня в женской обители. Странная она, свирепая, бесноватая. К службе не становится вместе со всеми сестрами, бродит в саду, то плачет, то хохочет, то ломает руки. Вот как опутал ее лукавый в сети адские. А еще возможно, что она не бесноватая, а сама диаволица? И внедрил ее вождь аггельского племени в обитель святой братии для искушения, для растления. А еще дружит та чертовка с Марией-монахиней. Тянется лукавое семя к родному корню. Я давно примечаю, что Мария-монахиня неравнодушна к врагу рода человеческого. Ее видения, рассказы о Христе-Владыке (Господи, прости меня, раба недостойного, что вспоминаю Имя Твое Святое вместе с негодными именами) открывают для имеющих глаза, чтобы видеть пути подлые сил преисподних.

И смущает дочь лукавая души монахинь невинных, рассказывает им небылицы о своей прошлой жизни. Будто жила она в мире, которому еще надлежит быть через сто лет.

Утверждает, проклятая, будто тогда уже почти не будет монахов и монахинь, люди станут забывать церковь, будут полагаться на собственные силы, а не на Божью волю, что полетят они к звездам небесным и Господь не ударит по нечестивым змеям огненным молнией праведною. О, горе нам!

Можно было бы изгнать бесов из несчастной дочери лукавого, но она упрямится, не желает, дабы ее исцелили святою молитвою. Утверждает, что здорова, при своем уме, не требует молитв. Чего еще надо, дабы уразуметь, что она – под рукою сил сатанинских. А еще мне странно, что игуменья женской обители Агафия защищает ее, оберегает от кары справедливой, ибо наша братия уже требовала поставить чертовку перед крестом животворящим, чтобы увидеть, как станет корчиться дух черный в ее теле смердящем. Вот и донимает меня мысль неотступная – не замешана ли в деле безбожном и матушка Агафия, Господи, помилуй мя и прости!

Имя той чертовке нарекли Василина, но сама себя она называет Галей Куренной.