Текст книги "Звездный корсар"

Автор книги: Олесь Бердник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)

Олесь Бердник
ЗВЕЗДНЫЙ КОРСАР
Роман – феерия

Вечно идущей навстречу с любовью посвящаю

Автор

Учитель

Сосредоточься, мой чела, углубись в недра духа и дай ответ: кто в мирозданье наибольший отшельник?

Ученик

Солнце, о Гурудева!

Учитель

Как это может быть, мой чела, чтобы Солнце – Повелитель всего живого, наш Отец и Светоч – было отшельником?

Ученик

О Гурудева! Солнце вскармливает лучами всякую былинку и атом, проникает в каждую клетку и сердце, в разум и даже неразумность. Но проходят неисчислимые циклы времен – и одинокое Солнце ждет не дождется, когда же появится герой, который воздвигнет в себе мужество и любовь, чтобы проникнуть в солнечное лоно и родиться вновь. Огненные Врата открыты, и тот путь сужден каждому, кто со смехом отринет мару смерти. Правильно ли я мыслю, о Гурудева?

Учитель

Луч Истины коснулся твоего сердца, возлюбленный чела. Дай обнять тебя! Войди в пламя моего сердца. Отныне и навеки – ты СЫН СОЛНЦА!

Радуйся, радуйся, радуйся. Победитель Мары Смерти!

Книга первая. Черный папирус

Ты приди, Небывалая, стань на тропу несказанного света,

Ты ступи в колыбель моих сказочных снов.

Я готовлю Тебе очертанья Нового Рассвета.

Той легенды. Любимая, что не для слов…

И столетья, и ночи, и дни…

Но Тебя все не вижу, не вижу!..

И прибой галактический в сердце, будто грохот подков…

Беспредельная грусть, словно жало змеиное, ближе и ближе,

Раскрывает тревоги пергаменты над чередою веков.

Где Ты, где?

Ты пришла ли на Землю из Сказки?

Если нет – так зачем этот жизненный бред?

Без очей Твоих – ночь, и тоска без единственной ласки,

А без Слова Родного – ожерелье безумий и бед.

Прилети, Небывалая!

Видишь – секунды-столетья уходят,

Обжигают небесные молнии вечное сердце мое…

Я Тебя ожидаю над бездною звездной,

Где орел беспощадный Прометея клюет…

Глава 1. Хронос

Из дневника Сергея Гореницы

…Что со мной происходит?

Сердце вибрирует в потоке незримой энергии, откликается на колебания волн и водоворотов неведомой реки, болит и плачет, чего-то жаждет, куда-то рвется, – а сознание ничего не может понять, объяснить. Ну что мне нужно? Имею интересные научные эксперименты, необъятные перспективы исследований. А глубинное естество недовольно.

Странное создание – человек. Парадоксальное и непонятное. Древние утверждали: венец творения. Мы говорим: венец природы, цветок субстанции. А может быть, наоборот? Не цветок, а рана материи? Ее мука. Когда она исцелится? Когда зарастет?

Алогические мысли распирают мозг, вынуждают распутывать запутанный издревле клубок тайны. Кто нанес чудовищный удар по вселенской субстанции, вынудив ее творить бесчисленную лавину форм и явлений, стремиться в головокружительную даль, в сумасшедшую бездну, искать то, чего, быть может, вообще невозможно найти? Факты астрономии, физики, антропологии и психологии сплетаются в такую фантасмагорию, что напрасны старания ввести их в готовые схемы и традиционные представления. Даже релятивизм и хитросплетения теории относительности не помогают иногда осмыслить, понять то, что окружает нас со всех сторон или вырастает из таинственного ядра собственного сознания или подсознания.

О небесный океан, почему извечно молчишь? Какая неведомая космическая буря пробудила тебя? Почему ты начал катить гневные буруны бытия в метагалактических просторах, швыряя пену жизни в капризный, калейдоскопический полет? Не лучше ли было бы тебе спать в сверхбытийном покое, баюкая в необъятном лоне мириады зерен нерожденной жизни? А так – пленил сам себя капканом времени, древней паутиною Хроноса, и трепещешь в ней, словно многоцветный мотылек-эфемер…

Впрочем, нет, не мотылек! Все-таки ощущаю в себе чудовищную силу, равную по мощи силам звезд и галактик! Знаю: должен разгадать удивительную тайну. Сокровенное знание тревожит, волнует, разрывает. Я словно погреб, наполненный динамитом.

Жажду искры для воспламенения и ужасаюсь ее. Где же он, когда появится благословенный горизонт раскрытия?

…Проснулся в тревоге и неслыханной радости. Такого со мной еще не было.

Странное сновидение. Или не сновидение? Яркое видение, захватившее дух.

Включил свет. Четыре часа ночи. Не могу уснуть. Надо записать.

Снилось, будто я убегаю по скалам от яростной толпы врагов. Не могу остановиться. Ощущаю, что вот-вот упаду – и тогда сотни копий и мечей пронзят тело, растерзают его и меня швырнут в бездну, где клубится мгла и грохочет бешеный поток. Выше, выше. Началась каменистая пустыня. Ни единой травки, вверху – пылающее солнце. И тишина – чудовищная в своей небывалости. Враги устремляются за мною неслышно, будто сборище теней.

Преследователи знают: добыча не уйдет. Последнее усилие. Впереди пропасть, позади – убийцы, в сердце которых нет жалости. Я в изнеможении прижался спиною к скале: дальше пути нет. Вверху – молчаливая бездна черного неба, безразлично глядящего на мою драму. Зловеще сверкают лезвия мечей, острия копий. Последний вздох!

Но почему я должен погибнуть? Почему в глазах преследователей пылает такая жгучая ненависть? Что им даст моя погибель?

Я не хочу, не могу погибнуть. Я бессмертный. Солнце, пылающее в мистической глуби небес, – то мое сердце. Далекие труженики на желтеющих нивах – со мною.

Каждая былинка и птица – это я. Кто же в силах меня уничтожить?

В моей груди вспыхивает багровое солнце. В бурной динамике молниеносного взрыва разворачивается феерическим веером, играет всеми цветами спектра – желтым, синим, зеленым, фиолетовым, сияет ослепительным белым шаром, расплавляет мое тело и катится ураганной лавиною во все стороны, испепеляя врагов.

И диво дивное. Я живой. Я не исчез. Я рождаюсь новым существом, словно сказочная птица из яйца. Вижу себя ультрафиолетовым птенцом, ощущаю, что неведомая и незримая матерь – близкая и ласковая – дарит мне новое бытие. Отныне – я дитя свободы.

С шелестом раскрываются крылья. От каждого взмаха они растут. Я проникаю в многомерность, в глубины несказанных миров. И такое счастье заливает – мою грудь, такая благодарность вселенской матери, что я от радости плачу и кричу в беспредельность:

– Спасибо, мама! Он, спасибо, мама!

Никто уже не уничтожит меня. Я – во всем. Все – во мне. Ультрафиолетовая птица свободы начала свой нескончаемый полет…

Откуда такое видение? Химера, но какая радостная. Фантазия, но отчего она оставила чувство реальности?

Символы, символы… Сколько кодов захоронено в подсознании, в сверхсознании человека. Вся природа – код, сгусток насыщенной информации. Неустанное раскрытие некоей программы, неумолимый поток причинности, рожденный напряженным Словом таинственного истока. Какое же зерно скрыто в человеке? Что из него должно вырасти?

Теперь уже не усну до рассвета. Крыло несказанного коснулось меня, буду слушать эхо неслышного голоса. Быть может, потом станет горько, грустно, еще тяжелее, чем раньше, но я убедился в одном: небывалое – в нас…

Я влюблен.

Печаль? Какие глупости. Пессимизм? Гомон расстроенной души. Вот оно – решение.

Любовь. Я перечитываю предыдущие страницы и улыбаюсь. Наши разочарования, вселенская скорбь, печаль – лишь поиск полноты. А полнота – любовь.

Мы ищем в бесконечности. Меряем время мириадами лет. А завершение – вне масштабов. Мотылек и цветок. Матерь и дитя. Поэт и песня.

Как это случилось? Сколько времени прошло? Не знаю.

Был новогодний вечер. Веселый ералаш. Ожидание полуночи. Кто-то танцевал, кто-то смеялся, кто-то готовил на стол традиционную вечерю. А я в кругу ребят и девушек вел беседу о сущности времени. Неудержимо двигались стрелки, приближались к условной черте. Мы говорили… о чем?

Теперь это не имеет значения. Философские абстракции. Я понял: можно построить нескончаемую лавину моделей. И каждая будет претендовать на право первенства, на исключительность истинности. Беспредельность может вместить сколько угодно вариантов гипотез или теорий, как скульптор может вылепить из глины любую форму.

Приблизилась полночь. Гости садились за стол. И тогда она вбежала в комнату.

Внесла дыхание мороза, искорки снега, эхо улицы. Раздевалась, извиняясь, что-то говорила хозяйке, знакомилась с гостями. А я молчал и смотрел на нее. И она тоже не отводила взгляда от меня. Замолчала, прикусив нижнюю губу, словно что-то вспоминала.

Ее посадили напротив меня. Часы били двенадцать. Шипело, искрилось шампанское. Я видел лишь широко открытые глаза – ясно-серые, серьезные. Мы, молча коснувшись бокалами, выпили.

Гости весело болтали. Заводили песни. А между нами плыла тишина.

Затем были танцы. Она в паре с каким-то юношей легко и грациозно отплясывала что-то современное, экстрамодное. Я смотрел на нее и упивался покоем, которого не ощущал так давно, с детских лет. Неужто я нашел полноту? Неужели это так просто?

Но почему просто? Кто сказал, что такая встреча – обыденность? Не хочу гадать, не хочу мудрствовать.

Пусть будет просто.

Она подошла. Вымолвила свое имя. Вита. «Жизнь». Гляди, гляди в мое сердце своим прозрачным взором, дивное, колдовское создание.

– Я жду вас давно…

– Я искала вас, – просто ответила она.

Просто. Как будто капля дождя – на жаждущий цветок. Словно утренний луч солнца – на росинку. Так просто.

Уходила новогодняя ночь. Мы шли заснеженными улицами Киева, молчали. Иногда останавливались. Встречались взглядами, безмолвно улыбались. И снова шли.

Она жила около Ботанического сада. Остановились около ее дома.

– Что же теперь будет? – вздохнул я.

– Будет? – звонко засмеялась она. – Свершилось!

– Что?

– О вы, ходячие кибермашины, – шутливо сказала Вита. Малюсенькая скорбная черточка легла около уст. – Все вам, мужчинам, надо объяснять…

– Нет, нет, не надо. Я понял…

Я поцеловал ее. Она закрыла глаза, будто прислушивалась к своему ощущению. И не стало снега, звезд, проблем времени и пространства. Замкнулся мир радости.

Кладу перо. Не хочу больше писать. Буду жить в мире бесконечного счастья. Быть может, это и есть то рождение, что я пережил недавно во сне? Меня преследовали чудовища одиночества и хаоса, а теперь я взорвался солнцем любви и лечу в таинственные сферы полноты! О если бы!..

Что со мною? Я снова будто падаю в бездну. Боль в сердце. Печаль в душе. Когда это случилось? Куда девалась полнота?

Мы были вместе. Самые интимные касания, нежные объятия. Ее слабеющий голос между волнами забытья. А затем… почти неуловимое дуновение стыда. Не пойму…

Неужели вся грандиозная фантасмагория любви – только прелюд к зачатию, которое нужно природе? А нежность, а мистерия единения – то лишь рефлексы? О небо! Пусть это будет лишь химерою моего уставшего разума…

Долго не прикасался к дневнику. Множество событий. Защита кандидатской. Поездка в Гаагу на симпозиум. И мои тяжкие раздумья, мое пылание на собственном огне. О шутка природы, неведомого экспериментатора, стоящего за нашей спиною! Как устранить противоположности, составляющие сущность нашего естества? Да и нужно ли это? Созидаю космогонические теории, а не могу решить проблемы собственного чувства. «Релятивизм в мире микрочастиц». Тебе за это дали степень кандидата наук. А какую научную степень ты заслужил за опыт в мире любви?

Леденеет взор любимой. Почему?

Все чаще она отводит взгляд. Что случилось? Разве что-то изменилось во мне? Или женский микрокосм уже жаждет иного демиурга? Безумие!..

Впрочем, лгу. Не только она изменилась. Я – тоже. Нет уже той новизны, которую я ощущал при первых встречах.

Я только сейчас узнал, что у нее есть муж. Удивительнее всего то, что меня это не поразило. Боже, какое несовершенство отношений. Даже в мире флоры и фауны все несравненно проще, прекраснее, величественнее. Цветок и луч солнца. Влюбленность лебедей. Они умирают, если гибнет один из них. Там нет проблем, там самое полное завершение. Общин полет, общее гнездо. Сущность и действие нераздельны.

Хочется забыть обо всем, что было. Если прекрасное приводит к падению – зачем оно?

Раньше на каждый мой зов она летела на крыльях. Теперь: «Не могу», «Завтра не звони мне, муж будет дома», «Не разговаривай со мною ласково по телефону»…

Послушай, Сергей! Не строй из себя героя мелодрамы. Все это – результат твоего бессилия. Ты идею любви возвел в некий доминирующий абсолют. А быть может, это не так? Возможно, эта идея вообще не имеет никакого значения в решении смысла бытия?! Разве не говорят о любви и свободе на протяжении веков самые ужасные лицемеры, насильники, деспоты, инквизиторы, растлители, предатели?!

Мудрствую. А сердце плачет. Мы больше не встретимся. Черные руки отчаяния сжимают меня. Миллиарды людей на планете, а никто не успокоит, не утешит. Какое страшное наказание – быть человеком. Целый Космос ложится на твои плечи, и ты должен нести его и терзаться этой вселенской тяжестью.

Думаю о проблеме времени. Неотступно, ежеминутно. Это как зубная боль интеллекта. Разница одна – нельзя выдернуть. Я должен решить эту проблему или взорваться от невозможности свершить задуманное.

Неумолимый поток уносит от нас самое дорогое, самое святое, а мы сидим на берегу или плывем в бурных волнах всепоглощающей реки и составляем лирические оды богам или натуре-природе, благодаря за чудовищный дар вечной неволи. От Прометея до наших дней. Отныне – к вечности. Кто же начнет искать выход из ада бытия? Разве не кричит Вселенная, вся беспредельность в темнице Хроноса, в его ненасытном чреве?

Но громче всех стонет Я – чувствительное, нежное, болезненное Я Человека.

Радость и трагедия бытия. Сущность сознания. Его начало и конец. Альфа и Омега.

Непреклонное, шаткое, нерушимое и текучее. Откуда оно появилось? Где было до того, как СТАЛО БЫТЬ?

Иногда мне кажется, что я вспоминаю. Какой-то небывалый полет между звездами и туманностями. Я помню – путь беспредельный. Будто огненная стрела, пронзает моя сущность метагалактики и мегамиры, что маревом, миражами проносятся вдоль нескончаемой дороги. Кем я был? Быть может, лучистым аккордом вселенской симфонии или произнесенным бесконечностью Словом, которое искало себе проявления в пространственном лоне? И вот оно устало от полета, от своей обременяющей переполненности, захотело отдыха. Я увидел приятное солнце, зеленую доброжелательную планету, уютный мир людей, цветов и птиц.

Почему же так отчаянно кричал младенец, входя в мир, где насмешливо выли херсонские степные ураганы и над мерзлой землей вихрилась метель? Быть может, моя сущность осознала, что не надо останавливать полет среди звезд у туманностей?!

Поздно! Неумолимо возводилась темница из костей, мускулов, крови и тончайших нейронов. Строитель жизни спешил пленить путника беспредельности, сына незримости. Переполненная теплым молоком грудь заткнула орущий рот. Все, цепь конечности замкнулась! Ты уже не властитель космических просторов, а беспомощное дитя Земли…

…Проплывают дни. В повседневном водовороте жизни я иногда забываю о неумолимом пределе, которого страшатся люди, называя его смертью. Что там – за ним?

Конец? Конец чего?

Жизнь бурлит. Не дает понять самого себя, заглянуть в самое потаенное. Стой! Я отныне не поддамся твоей яростной волне, древний неумолимый Хронос! Ты больше не обманешь меня цветистыми кулисами любовного спектакля. Хочу знать правду о тебе, о себе, о мире, какою бы горькой она ни была.

Знаю – ты насмехаешься надо мною. Все подчинилось твоей тирании – звезды, планеты, галактики, мегамиры, атомы, амебы, космические метаморфозы, катаклизмы, теории, неисчислимые формы жизни. Вижу за окном клен посреди асфальтовой площадки, с него слетают сотни, тысячи гармоничных самолетиков-геликоптеров.

Легкие, волшебные творения, несущие в себе зародыши множества кленов.

Матерь-природа! Зачем такие бессмысленные потери? В мертвое покрытие сеять нежную жизненную плоть? Вот где твое торжество, Хронос! И только дух Человека не подчинился тебе. Ты ненавидишь его, ненасытный Хронос, ибо если человек откроет глубинную тайну бытия, ты исчезнешь, как призрак.

Но знаю я, что мечта духа недостижима, пока нет единства, пока беспредельность клокочет враждой и хаосом. И поэтому ты хохочешь, поэтому я слышу твой властный голос – презрительный, пренебрежительный:

– Мизерия, иллюзия природы. Пена моего океана. Ты смеешь поднять голову для возражения? Знай же, что и твой протест – моя игра. И твое Я – лишь случайность в химеричном сплетении моих вселенских превращений…

О этот бесконечный внутренний монолог, диалог. Интеллектуальное самопленение, из которого нет достойного выхода. Кто даст ответ? Без иронии, без насмешки, как равный равному?

Росток прорастает из зерна, стебель из ростка, цветок из стебля, плод из цветка.

Извне – только лучи солнца, целительные дожди, воздух. А причина и следствие – в зерне. И загадка Я – во мне. Познай себя. Древний, мудрый, бессмертный завет.

Но… сказать легко. А где же тот кончик нити, чтобы ухватиться за него?

Пока не разгадаю эту чудовищную загадку – не успокоюсь. Тысячелетиями люди бились о стену Хроноса, попадали в его ненасытное чрево, гибли во мраке небытия, призывая тех, которые оставались в мировом инферно:

– Думайте, сражайтесь! Помните о нас, о тех, кто стал почвой для вас, для роста вашего цветка сознания!..

…Звонила Вита. Звала. Я уже хотел все забыть, лететь к ней. Снова ощутить тепло женских рук, заглянуть в прозрачные глаза, слушать тревожный шепот. Но что-то во мне решительно восстало. Не хочу! Если нет в объятиях радости, прочь из тех объятий! Они становятся кандалами.

В телефонной трубке плыло ледяное молчание. Пространство уже не имело значения.

Нас разделяло нечто большее, чем расстояние.

Быть может, когда-нибудь встретится МОЯ? Вот тогда… Ах, дурень, дурень!

Правечная легенда Платона морочит всем нам голову. Разделенные половинки? Ищите, ищите! Сливайтесь в жарком порыве, а затем беспощадный Хронос воспользуется плодом вашей интимности: вынудит крутить колесо мира ваших наследников. И так без конца. Пока не придет новый Платон, чтобы провозгласить новую идею.

Прости, гениальный учитель! Я не восстаю против тебя, я только хочу дополнить твое кредо. Не на половинки разделили вселенское единство жестокие боги, а на бесчисленное множество страдающих частиц. Океан форм. Вернуть им единство – вот какая задача достойна человека. Полюбить женщину – проще. Надо полюбить беспредельность и вместить ее в своем сердце…

Прощай, Вита! Плачет мое обычное, человеческое, земное Я. И спокойно замерло космичное. Спокойно? А может быть, я лгу? Как просто я разделил себя на «земного» и «космичного». «Космос отражается в каждой капельке воды, в зенице каждого ока», – утверждали древние мудрецы. А ты…

Хватит! Достаточно логической паутины… Сухое клацанье рычажка аппарата.

Техника двадцатого века. Как легко она соединяет и разъединяет души. Дар Хроноса. «И огонь сводит с неба на землю». Древний дракон манит, пленяет.

Регламентирует встречи и разлуки.

А сердце болит. Разум не может его успокоить, оно суверенно, независимо.

Страдай, мое сердце, страдай!..

Но где же главный рычаг для анализа и синтеза? Чем сдвинуть монолит, айсберг нашего незнания, непонимания, невежества, стереотипов и катехизисов мышления?

Сознание, осознание – вот солнце внутренней вселенной. Только так. Потеря сознания низвергает нас в бездну небытия и безразличия. Покой? Может быть. Но и отсутствие любого смысла. Мы отвергли геоцентризм, эгоцентризм. Это справедливо.

Но духоцентризм, разумоцентризм – это завет грядущих Коперников. Ибо эта Вселенная – наша, человеческая Вселенная, где наблюдатель – центр и демиург.

Разве напрасно космогония вынуждена ввести в свои постулаты антропный принцип?

Но сознание обладает беспредельным спектром познания. Мы устремились к научно-техническим, аналитичным лучам исследования. И в конечном счете – ужаснулись, ибо очутились среди метагалактической кучи форм, миров, шаров, осколков, к тому же – стремящихся в никуда, в ничто, рассыпающихся в необъятную пустыню антипространства. Пора обратить внимание на альтернативные, парадоксальные пути. Кроме научного видения мира есть много иных – тоже суверенных и закономерных. Видение художественное, музыкальное, религиозное, мистическое, прагматичное, детское, взрослое, консервативное, утопичное, мифическое, сказочное, импровизационное; восприятие утилитарное, безразличное, радостное, пессимистическое. Прошлое нагромоздило много зерен познания и представления о мире. В тех зернах – искры сведений о космоистории, без понимания которой нам никогда не выбраться из мирового инферно. Один знакомый студент взволнованно рассказывал мне, что небеса иногда представляются ему необъятной крышкой гроба, а звезды – гвоздями, коими эта крышка заколочена.

Ужасное видение! Но оно почему-то появилось? И на это тоже надо дать ответ.

Древнейшая книга – Библия. Книга бытия. Легенда об Адаме и Еве. Странные символы. Некая алгебра духа. Демиург творит людей «по образу и подобию своему».

Но не просто «мужчину и женщину», а – «мужеженщину», андрогина, существо титаническое, подобное по мощи создателю. Дается завет: населяйте планету, умножайтесь, владычествуйте над жизнью, любите ее. Что ж! И такую гипотезу можно принять. Некая суперцивилизация создает направленную эволюцию «по образу и подобию» собственного кода. Возможно, эта цивилизация Х не биполярна, а цельная, обладает синтезом начал и рождает свои подобия непосредственно, «отпочковываясь». Но позже что-то случилось. Создатель на седьмой день «почил».

Суперцивилизация оставила новорожденную эволюцию на произвол судьбы – развиваться самостоятельно и сражаться с враждебными силами Космоса. Затем некий демиург вторгается в течение планетарного эксперимента. Он навевает на Первочеловека гипнотический сон, разделяет начала, Ева выделяется из Адама. То, что рождается от этих «полулюдей», уже смертно. Ничего удивительного нет: только ПОЛНЫЙ ЧЕЛОВЕК может быть вечным. «Половинки» должны воссоздавать себя в потоке ущербного бытия, стремясь к утраченной ЦЕЛОСТИ. Не напрасны ли такие старания? И что там произошло, на заре земного творения? Что завещали нам пращуры, если отбросить религиозные построения и посмотреть в глубь завета?

Безусловно, агрессивное вторжение в течение ПЕРВОЖИЗНИ. Достаточно сравнить оценки создателя («и увидел Бог, что это хорошо»), с тем, что происходит дальше, и мы поймем: некто начал эксплуатировать новосозданную эволюцию. Сначала демиург вытягивает из Адама информацию об эволюции (требует «назвать» имена всех тварей), а затем расчленяет хомо космикус, хомо деус на двух несчастных хомо габилис, хомо сапиенс. А дальше? Океан ужаса и страданий. Братоубийство, появление смерти, построение городов, храмов, мечи, войны, походы, темницы, цари, рабы, жрецы, и так далее. Миллионы лет страдальческой жизни – борьбы со стихиями, суеверия, костры инквизиции, смерть мириадов безвинных детей и взрослых. Как оправдать такой эксперимент? Какое сердце должно быть у демиургов, чтобы оно не разорвалось от ужаса и боли?

Впрочем, боль, жалость, сострадание – то, быть может, лишь рефлексы нашего самосохранения? Ведь мы, экспериментируя, не жалеем деревья, камни, животных, рыб? А разве человека мы жалеем, если рассмотреть этот вопрос самокритично?

Поэтому логично допустить, что у тех мифических демиургов вообще отсутствует чувство жалости и сострадания. Мы для них – эксперимент. Наши боли, муки, кровавые войны и поиски истины – только элементы определенной реакции, которые они изучают, где-то используют. Чудовищно? Может быть! Но опять же – для нас, для жертв этого эксперимента. А если мы имеем дело с голым интеллектом, с некими сущностями наподобие космического суперкомпьютера? Не напрасно дореволюционные «еговисты» в России (так называемые ильинцы) считали своего бога мощнейшей космической машиной. В Апокалипсисе, в книге Иезекиила и многих других есть достаточно текстов, дающих право думать именно так.

Тогда проблема Хроноса – не в наших руках. Время нельзя победить: Мы – заключенные. Нет пространства для побега. Ибо за стенами темницы – нет бытия.

Наша возможность – ползание в спиралях гиперпространства. «Прах ты есть – в прах обратишься». Древнее проклятие. Неужели в этом истина? Неужели вся проблема – не касаться яблока познания добра и зла? Быть смирненькими рабами демиурга, жить инстинктами, унавоживать почву для флоры и фауны, отдавать свою психодинамику для неведомых космических «благодетелей»?

Нет, оставлю пока что эту гипотезу. Тут – безысходность. Единственное, на что могут надеяться ее сторонники, – примирение через смирение, покорность, полную отдачу себя на милость демиурга. Тогда жизнь в мире радости и полноты. Но какой полноты, какой радости? Снова без сознания, снова во мгле инстинкта, где нельзя распознать, кто ты есть – вольный дух или элемент космической кибермашины?

Нет, нет! Надо идти дальше. Попробуем бросить взгляд на Восток. Там оставлено много символов и доктрин. Нет ли среди них принципиально новых зерен познания?

Древние мудрецы, риши, архаты, адепты много размышляли над проблемой времени и тоже пытались освободиться от его цепей. Браманизм, джайнизм, буддизм. Все они оставили грандиозную космогонию и поражающий антропогенезис. Веданта подвела итог, произвела синтез. И оставила алгебраические формулы духа.

В Океане Вечности плывет тысячеголовый Змей Шеша. На нем дремлет Вишну – совокупность и сущность Жизни. Иногда – строго периодически – из его лона вырастает, расцветает волшебный Лотос Бытия, а на нем – творец мира Брахма.

Проходят неисчислимые кальпы – квадриллионы лет космического развития, раскрытия. Зарождаются и умирают звездные скопления, вспыхивают и угасают планетные эволюции, появляются и бесследно исчезают живые существа: люди, боги, асуры-демоны, цивилизации, царства, империи, мессии, аватары, брамины, кшатрии, шудры, парии, рабы и владыки, любимые и бездомные, мудрые и безумные. Все, все, все гибнет в нескончаемых спиралях эонов, и даже верховный Брахма умирает, когда кончаются его сто лет – невообразимый для земных исчислений век, – и тогда увядает Небесный Лотос, поглощается лоном Вишну. Снова Предвечная Тьма укрывает Океан Беспредельности, а среди него – бессмертный Шеша с дремлющим богом на спине.

И так – без конца. Без меры. Без смысла. Так есмь. Так было. Так будет.

Единственное просветление – метампсихоз, перевоплощение. Вот ты – гад, птица, летучая мышь, корова. Тебе тяжко, ты ползаешь по земле, ты становишься жертвой жадного хищника, но надейся, молись творцу сущего – Брахме. Ты можешь в будущем родиться человеком. А удачно пройдя путь человеческий, получишь шанс подняться к царству девов-богов. Но и там тебя подстережет вечность. Наслаждение требует отдачи. Неминуемый ритм взаимозависимости бросит тебя в сферу ракшасов-демонов, где ты будешь искупать цикл небесного гедонизма. И снова – через царство минералов, растений и животных – к человеческой эволюции…

Чудовищная доктрина. Но, в самом деле, ей следует отдать должное. Уже тысячелетия назад мудрецы Индии отметили неисчерпаемую и безжалостную сущность Хроноса – Времени. Пока ты в его потоке – нечего строить химеры. Ты – лишь марионетка на его волне, клетка вселенского организма.

Впервые восстал против деспотии Хроноса мужественный Гаутама. Он провозгласил идею Свободы. Не сражаться с миром Брахмы, а выйти из него. Куда? В неведомость!

Как отчаянный путник на шатком челноке в море. Что там, за горизонтом? Может, чудесный остров? Может быть, невиданные леса и волшебные жар-птицы? Быть может, ураганы и гибель в бездонной пропасти океана? Пусть! Лишь бы не здесь, где все так надоело, где все выверено, как ритмика песчаных часов, что их неустанно переворачивает опытная рука космического исполина Шеши.

Как победить деспотизм Хроноса? Как выйти из капкана Мары?

«Отбросить все желания, – сказал Гаутама. – Разрубить комплексы стремлений. И тогда рука Мары не захватит тебя. Ты снова сольешься с Океаном Свободы, выйдешь из мира форм, овладеешь сущностью Целости-Нирваны».

То же самое можно встретить в космогонических построениях индейцев Мексики: некая сверхмировая сущность, называемая Орлом, эманирует из себя мириады жизненных форм, но затем и поглощает их «осознание» – продукт эволюционного развития. Так происходит вечно, циклы появления людей в этом мире и исчезновения в «пасти Орла» непреклонны, неостановимы. Единственный шанс: овладеть силой самотворения, регулированием собственным сознанием, а затем выйти за пределы мировой программы, воспламенив себя имманентным «огнем изнутри». Короче говоря, следует отринуть «личную историю» и, прорвав стену Орла, слиться с Супермировым Целым.

Прекрасно! Но ведь это – потеря личности. И потом – кто докажет, что твоя энергия – уже в состоянии пассивности – не будет использована сознательным или несознательным демиургом для нового импульса жизни, что она не станет крутить иное колесо мира? Нет такой гарантии, пока тем гарантом не будет твое сознание.

И твоя воля! Итак, сохранение персонализации, даже овладение суперперсонализацией – первейшая необходимость. Несознательный боец – не боец!

Пассивный боец – не боец! Он жертва, он добыча Хроноса.

Множество оккультных, мистических мыслителей «усовершенствовали», осовременили восточные доктрины. Гигантские манвантары – эволюционные циклы проявления – и пралайи – периоды отдыха космических стихий – стали нужными лишь для периодического прохождения чудовищной лавины монад, что приобретали в мирах форм необходимый опыт. Семеричные циклы планет, миров были нужны для «усовершенствования», для «испытания», чтобы с этими «плодами», с этой эволюционной «добычей» в конце концов вернуться в Абсолютное Лоно, как возвращается с цветущего поля пчела со сладким нектаром.

Между этими крайними пунктами существовало множество промежуточных сфер – астральная, ментальная, будхичная – и множество иных – сверх всякого воображения. Там после смерти духовный комплекс человека проходил периоды покоя, отдыха, наказания, награды, подводил итоги, программировал будущую физическую жизнь.

Что ж, прекрасно! Все достаточно хорошо разработано, логично, быть может, даже справедливо. Теория Кармы – действия закона причин и следствий – дополняла это мировоззрение. И не надо никаких богов, ибо они тоже пленники Кармы. Эта доктрина тесно смыкается с материализмом, с идеей ритмичности бытия, даже с гипотезой рождения Вселенной из Первоатома, что уж совсем перекликается с мифами о возникновении Мира из Золотого Яйца.

Но почему дух возражает против такой изысканной совершенности? Почему дышит жутью идея величавых кальп и манвантар? Что может дух, рождающийся из Абсолютного Лона, взять от жалкого мира форм, где он еле-еле ползает во тьме инстинктов и никчемных проблесков интеллекта? И что может дать опыт материальной сферы для сверхпространственных, сверхвременных координат, измерений?