Текст книги "Я иду искать. История первая"

Автор книги: Олег Верещагин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

– Курсовой установлен! – пролаял Йерикка, нагнувшийся к прицелу ДШК.

Гоймир, впечатавшись плечом в обрезиненный наплечник, окаменел. Секунда... другая... и ДШК взорвался оглушительным грохотом, размеренно и бесшумно выплёвывая в приёмник стреляные гильзы и рассыпавшиеся звенья ленты. Бледное пламя запульсировало около дульного среза. Гоймир бил одной длинной очередью, не выпуская вельбот из паутинной сетки прицела.

Дымная полоса прошлась по верху машины над короткими крыльями – туда, обратно, снова туда... В стороны полетели части обшивки, потом переломился и рухнул вниз, оставляя чёрную спираль, широкий невысокий хвост. Пули вспороли носовой блистер, кормовой; поворачиваясь, вельбот подставил всю корму, и Гоймир прошил её ещё одной очередью.

– Падает! А, падает! – заревели сразу несколько глоток, и их вопль подхватил весь коч. Олег тоже завопил, потому что машина данванов, сделавшись разом неуклюжей и нестрашной, опрокинулась на борт, застыла на миг и рухнул в воду, как сундук, подняв фонтаны брызг. Почти тут же на воде двумя яркими фосфоресцирующими овалами распустились спасательные плоты – знакомые, почти земные. Олег ничего не успел подумать, как Гоймир, резко опустив ствол, начал бить по плотам, открыв рот в неслышном крике.

Оранжево-синие наросты на морской глади разорвало в клочья – вместе со всем, что в них было живого. Только лохмотья закачались на серой воде вместе с бликами солнца.

ДШК умолк. Тишина била в уши. И в этой тишине Гоймир сказал, сурово глядя на воду:

– А твоим добром да тебе и челом, – и тихо добавил: – Сучье племя...

* * *

Почти отвесные серые и чёрные скалы дышали в залив холодом. Ни единого кустика, ни одной травинки не росло на голых камнях, только тут и там лизали сумрачную воду языки ледников, да громоздились готовые обрушиться бело-зелёные горы айсбергов. Ветер дул в заливе, как в трубе, завывал в береговых трещинах и пещерах, стонал и гудел в рога на сотни голосов. Коч, медленно двигавшийся по заливу, казался крохотным рядом с хмурыми каменными великанами в снежных шапках...

– Похоже на ваш север? – спросил, проверяя лыжные крепления, Гостимир. – Так у вас?

– Не знаю, – Олег, пряча лицо в меховую оторочку капюшона, покачал головой. – У себя я не был так далеко на севере... Но у нас там нет земли, только замёрзший океан... большое море.

– Здесь не то, – Гостимир выпрямился. – Здесь тех островов много, а меж ними проливы. По лету – замёрзшие только к самой полночи, ещё дальше. А в зимнюю пору тут всё под лёд уходит. Ночь, Моранино княжество...

 
Ночь кромешная,
Ночь холодная,
Бесконечная,
Полугодная.
 
 
Стынет ветра свист
Промеж тёмных скал.
Да снега идут
На все стороны...
 

– прочитал он задумчиво и словно бы смутился, больше не разговаривал.

Охотники – уже полностью снаряженные, с оружием и крошнами, держа в руках недлинные широкие лыжи, стояли вдоль борта. Кое-кто молчал, но большинство переговаривались – обрывки разговоров носились вокруг Олега...

– ... зеленью воняет. А он так-то за столом расселся важно, да пальцем под стреху кажет: «Эвон сидят они, да и ножки свесили!»...

– ... не так то поётся. Что ж ты голосишь, как скопец хангарский?! Вот, слушай...

– ... спросили тогда и анласа: «Что будет такое – зима аль лето, а всё одного цвета?» А он в ответ: «Кровища!»...

– ... их-то старший и говорит: «А ну, вожаки, зачинщики да горцы, на казнь – шаг вперёд!» А Войдан-то шагнул и отвечает: «Ну, меня, стало, трижды казните... »...

– Вольг, – рядом встал Гоймир, положил на борт рогатину с широкой перекладиной под длинным тяжёлым пером, – я думал тут... пойдёшь ли со мной в пару?

– Конечно, – немедленно согласился Олег. Он сам, если честно, стеснялся предложить свою компанию кому-нибудь – ребята друг друга знают уже давно, наверное, уже сбились в пары, а тут он...

– Ну и добро, – Гоймир тряхнул непокрытыми капюшоном длинными светлыми волосами, увесисто стукнул Олега в плечо. – А вот подходим. Сейчас коч прятать станут, а мы двинем...

Коч, сбавляя ход – парус сворачивали – подходил к плоскому пляжу из чёрного песка, на который ритмично набегала непроглядная вода. Над нею танцевали снежинки, а в метре от песка начинался снег – плотный, сверкающий белизной и безжизненный...

... Солнце вновь спряталось. Низкое хмурое небо рассыпало снежные заряды, которые рывками разносил плотный до вещественности ветер. Когда не было снега, он пахнул солью и йодом – эти запахи за дни плавания стали уже привычными.

Палок не было. Гоймир, который шёл первым, балансировал рогатиной. Олег, стараясь не отставать, нёс ружьё в опущенной правой руке – «сайга» была заряжена пулями.

В таких условиях Олег ещё никогда не охотился. Он даже толком не представлял, что это за звери – снежища. Расспросить было недосуг, а на рисунке Гоймира они походили на белого медведя и акулу одновременно. Хорош гибрид...

Лыжи шли не очень удобно. Тут, похоже, ещё не додумались до искусственной смазки. Из снега тут и там поднимались ропаки[18]18
   Вертикально стоящая ледяная глыба.


[Закрыть], часто встречались искрящиеся даже без солнца площадки фирна[19]19
   Зернистый лёд.


[Закрыть], где лыжи с хрустом проваливали верхнюю корку. Было не так уж и холодно, но ве-тер резко усиливал мороз.

– Как пусто, – не выдержал Олег молчания. Гоймир откликнулся тут же, словно ждал случая заговорить:

– То вид один. Тут всякой живности через край, а по лету – на особицу.

Вот похоже только, снежищ нету, – добавил он.

– Они чуткие? – деловито осведомился Олег.

– Глуховаты. А нюх – тот выше похвал. Да и не увидишь тут тварь, пока не переедешь... – пожаловался горец. Потом вдруг сказал решительно: – Не одним нам боги ума вложили, а всё ж таки станем быть на Ледянку, это место такое. Они там тюленей у полыней скрадывают, а мы их поглядим.

– Поехали, – откликнулся Олег, – тут твоя вотчина.

– Я этим местам не князь, – возразил Гоймир, – а у Мораны вотчину не отсудишь, силы не те... А у вас хороша охота?

– Только по лицензии, за деньги, – с сожалением сказал Олег. – Зайцы, утки, кабаны, лоси... Вот волка в любое время бить можно.

– Нас тоже в любое время бьют, – засмеялся Гоймир, – как волков, да не выбить им ни тех, ни других, ни серых, ни нас... А что за тварь – лось?

– А у вас нету? – удивился Олег. – Большой такой, горбатый... на четырёх ногах. Ноги – как ходули, рога – офигеть... большие, я говорю, рога. Губа такая...

– А, сохатый! – опознал описание Гоймир. – Есть и такие... Как назвал – лось? Смешное слово, право... Вольг, ты кем быть хочешь?

– Йерикка меня уже спрашивал, – заметил Олег. – Не знаю, если честно. А ты станешь князем?

– Стану, когда время будет, – равнодушно ответил Гоймир, – коли не убьют до поры... – это он добавил легко, без страха или огорчения. И тут же спросил: – А у вас в гулу играют?

– Это как? – поинтересовался Олег.

– Две ватаги. Старший и десять содругов в каждой. На ровном месте пускают шар железный – гулу. Надо её кольями к противному краю загнать, тогда твоя взяла. А держать можно тоже только одними кольями, не руками, не ногами.

– Я в футбол играл – с мячом, как вон у вас перекидываются, – ответил Олег. – Там тоже команды по одиннадцать человек, и мяч кожаный, только не набитый, как ваш, а воздухом надутый, и его как раз ногами гоняют, не просто на край, а в ворота к противнику... Мне вообще спорт нравится.

– Спорт? – переспросил Гоймир. – Слышал слово... Это?. .

– Ну, – замялся Олег. – Разные упражнения, чтобы быть сильнее, ловчее, быстрее... Вот охота у нас тоже спорт считается.

– А читать любишь ли? – задал Гоймир неожиданный вопрос.

– Люблю, – чуть удивлённо ответил Олег. – А ты что, тоже?

– А то как же? – тоже удивился Гоймир, отталкиваясь древком рогатины. – У нас книг-то много, новых только нету. Самые лучшие – про звёздные путешествия. «Туманность Андромеды» или «Страна багровых туч» читал ли?

В который раз Олег онемел от удивления. Гоймир читал Ефремова и Стругацких, чуть ли не основоположников ещё советской фантастики!

– Читал, – осторожно ответил он. – А тебе Хайнлайн не попадался? Он тоже про звёзды писал...

– Не читал, – огорчённо помотал головой Гоймир. – Расскажи, как время будет.

– Попробую, – пообещал Олег. А Гоймир, вздохнув, продолжал:

– Я иной раз думаю – сгинь данваны, может, и мы уже до звёзд летали бы? Йерикка смеётся. Его послушай – так человек новое узнаёт одно когда его по голове хлобыстают, а без того лежит и брюхо чешет... Мне вот чего до смерти охота – у вас побывать, на Земле! Посмотреть, чем да как там живут?

– Там не очень хорошо, – сухо ответил Олег. У него снова холодно закололо в груди при мыслях о доме. – Слишком много лгут, крадут и разрешают. И слишком мало верят, делают и борются. Тебе бы не понравилось. Хотя техника у нас, конечно...

– Так и будь с нами, – предложил Гоймир. – Чего тебе? Или данванов сторожишься?

– У нас там свои такие есть, – вздохнул Олег. – А ещё там моя семья. И мой друг. И моя родина, Гоймир. Я только тут и понял, как это много...

– Да, много, – согласился Гоймир. – Посмотреть бы я хоть вот сейчас. А на жизнь... – он покачал головой. – Нет лучше гор и леса нашего. Ты как мы думаешь, а значит – правильно думаешь.

– А у нас многие уезжают, – вспомнил Олег. – Где теплее, богаче и забот поменьше...

Гоймир вместо ответа сплюнул. Потом поинтересовался:

– А девушка ждёт ли тебя?

– У меня нет девушки, – честно признался Олег. Гоймир посмотрел удивлённо, но ничего не сказал по этому поводу, а просто вспомнил:

– Бранка пропала – я мало ума не лишился. Снова благо тебе, что выручил её и довёл, что защитил...

– Кто ещё кого довёл, – смущённо пробормотал Олег. И подумал, что Гоймиру даже в голову не пришло заподозрить, что за неделю в лесах между Олегом и Бранкой могло ЧТО-ТО быть. Просто – В ГОЛОВУ НЕ ПРИХОДИЛО, что Олег мог что-то сделать с девушкой против её воли.

А в Бранке он был уверен.

– Ледянка, – нарушил размышления Олега негромкий оклик Гоймира.

* * *

Хаотичное нагромождение торосов и сугробов чередовалось с открытыми участками чёрной воды и голыми красными валунами. От этой картины пахнуло такой дремучей, первобытной жутью, что Олег ощутил озноб. «Такими эти места были, – с почти суеверным ужасом подумал он, плотнее натягивая капюшон, – когда людей в Мире не было вообще. Такими они останутся и когда... когда? Им просто всё равно. »

И снова, как в саду дедовского дома, Олег со злостью подумал, что миру вокруг плевать на людей, а природа человеку никакая не мать. Даже не мачеха.

Словно отвечая его мыслям, неподалёку с мрачным и долгим грохотом сполз в море торос, и эхо монотонно раскатило шелест льда и плеск воды. Как будто бесстрастные и могучие силы природы почувствовали гнев маленького человека – и снизошли до ответа... то ли насмешливого, то ли угрожающего... Мол, на кого рог тянешь, козявка?!

Не зная, что, если эта козявка берётся за что-нибудь – то уже не отступает, пока не побеждает... или не падает замертво. А тогда на мес-то погибшего приходит другой.

– Стало быть, мы самые умные, – сказал Гоймир, – или остальным в других местах везение... Ну, пошли. Да в оба смотри.

Мальчишки спустились вниз со снежного холма и, почти не проваливаясь на своих широких лыжах, неспешно пошли между полыней и торосов, не теряя друг друга из виду. Но, не пройдя и десятка шагов, Гоймир остановился:

– У тюленей за обычай возле полыней лежать, – напряжённо сказал он, прищуренными глазами всматриваясь в Ледянку. – А где они?

– Может, снежища близко, они в воду и попрыгали? – предположил Олег. Гоймир медленно кивнул:

– Может, так и сталось... Смотри туда, а я сюда.

Несколько минут мальчишки стояли неподвижно и молча, всматриваясь каждый в свою сторону – снег, полыньи; над камнями – унылое небо. Ветер дул вовсю.

– Й-ой, не по себе мне, – тихо сообщил Гоймир. – Так не по себе, словно Кащей по рёбрам погребальную играет...

– По-моему, всё нор... – Олег хотел сказать, что всё нормально, но осекся. Ему почудилось какое-то движение между торосами в полукилометре от них.

– Гоймир, что это?

– Где?! – молниеносно обернулся горец.

– Смотри, – вытянул руку Олег. – Льдины – одна как клык, а вторая почти кубиком. Там что-то есть.

Несколько секунд Гоймир всматривался в ту сторону. И его загорелое лицо медленно белело. Он всё ещё молчал, но Олег, тоже смотревший в ту сторону во все глаза, и сам видел теперь, что движение ему не померещилось.

Казалось, что движется сам снег. Быстро и целеустремлённо – сюда, в сторону мальчишек, застывших под склоном. Что-то... что-то похожее Олегу уже приходилось видеть, но где?! Когда?!

Да в кино же! «Хищник» и «Хищник-2»! Инопланетный охотник, маскировавшийся под окружающее, как хамелеон!

Мальчишку прошиб пот.

– Что это? – спросил он, не узнавая своего голоса. Гоймир сглотнул и ломко ответил:

– Попали мы... Вот пусто-то почему. То восьминог-ледовик. Слышать слышал, а видеть не приходилось... да и наперёд не видеть бы!

Олег стряхнул в снег правую рукавицу и поднял «сайгу», но Гоймир, поспешно сбрасывая лыжи, быстро заговорил:

– Огненным боем – без пользы. Любой заряд насквозь проходит, всё одно через воду – у него и костей с кровью-то нет. Запоминай: руби ноги ему, как потянется, во всю силу руби. У него одно место уязвимо – где ноги венцом расходятся, по-над пастью... так старики говорят. Они таких били, так и мы, глядишь, осилим... – но по его движениям было видно, что горец боится. Перехватив удобнее рогатину, Гоймир вдруг спросил, глядя прямо в глаза Олегу: – По чести ответь: не побежишь? Хуже нет, когда обнадеешься, а тебе спину-то и откроют. Лучше уж сразу одному встать.

– Пошёл ты... – внятно сказал Олег, доставая меч и стараясь немного утоптать снег вокруг, чтобы не вязнуть. Ответ, судя по всему, вполне удовлетворил Гоймира – он кивнул и замер, чуть пригнувшись, выставив вперёд рогатину и прижав ступнёй её древко.

Наступила тишина. Только сухо пел снег – ближе, ближе и ближе. Рядом. За соседними камнями.

Потом Олег увидел восьминога.

Сейчас он не был таким уж незаметным. Сквозь него мутно просвечивало всё, рядом с чем или на чём эта мразь оказывалась. Как две капли воды восьминог походил на гигантского кальмара, вот только ракетообразную капсулу несли вперёд множество мокричьих ножек. Толстые щупальца были сжаты в сердцевидный бутон. Бессмысленно белели глаза размером в тарелку, казавшиеся маленькими при размерах существа – оно было не меньше двадцати метров длиной без щупалец, которые тут же выстрелили вперёд, едва восьминог увидел людей. Олег увидел в их основании круглую беззубую пасть, а повыше – чёрное пульсирующее пятно. Из пасти пахло рыбой – отвратительно пахло.

Толстое щупальце неожиданно быстро обвилось вокруг ног Олега, и он упал в снег раньше, чем успел понять – драка началась. Приподнявшись на локте, мальчишка нанёс два удара – словно валил дерево, перекатился, ещё раз рубанул мечом – выше, вскочил на ноги. Гоймир, стоя на колене, рубил и колол рогатиной, капюшон с его головы свалился... Страха не было – он снова отступил, едва началась схватка. Щупальце метнулось навстречу, обвило тут же онемевшую вскинутую руку – стиснув зубы, Олег перерубил его пополам – удача! Но тут же второе, обхватив в поясе, едва не задушило Олега, подтаскивая его к пасти, пульсирующей, словно диафрагма фотоаппарата. Мелькнула мысль, что конечности у чудовища, наверное, вырастают, раз оно так легко с ними расстаётся... Гоймир перескочил, оттолкнувшись рогатиной, через щупальце, тянувшее Олега, обрушил её, как топор:

– Ххак! Ххак! – и тут же упал сам, сбитый со спины, а Олег вместо того, чтобы броситься к нему на выручку, оттолкнул перерубленное щупальце, швырнул меч и в отчаянном рывке дотянулся до «сайги». Переворачиваясь на спину, ернул вниз предохранитель и, авскидку прицелившись поверх плеча Гоймира, одну за другой выпустил три пули в чёрное пятно...

... – Ты мне мозги запудрил, – тяжело дыша, Олег опирался на ружьё. Гоймир, стоя на коленях, мотал головой, весь сотрясаясь от накатившего страха омерзительной смерти. – Не привыкли вы тут со стрельбой, вот и... Если рогатиной или мечом можно, то почему же пулей в то же место нельзя? Там, наверное, нервный узел... Правда, ваши витязи, небось, в одиночку таких ломают, да ещё голыми руками, так что былины про нас не споют... Хорошо ещё, я догадался вовремя, а то бы нас сейчас дожёвывал...

Он покосился на обретавшую непрозрачный серый цвет тушу монстра и передёрнулся. Гоймир с трудом встал на ноги, сообщил, морщась:

– Рёбра помял... – и, неуверенно подойдя к Олегу, вдруг обнял его и поцеловал в щёки.

– У... уди! – вырвавшись, Олег отскочил. – Ты что, голову повредил?!

Гоймир захлопал глазами недоумевающе и обиженно:

– Чем обидел? – непонимающе спросил он. Вместо ответа Олег покрутил пальцем у виска. – Да чем обидел-то, скажи, Вольг!

– С Бранкой целуйся, – сердито ответил Олег. Гоймир неожиданно покраснел и потупился:

– До свадьбы?!

– А со мной что – уже обвенчался?!

– Не пойму тебя, – признался Гоймир. Олег с шумом выдохнул:

– Блин, дремучий... – и, помявшись, пояснил: – У нас мужчины не целуются. Парни тоже. Только если они... э... ну... больные.

– Й-ой! – Гоймир улыбнулся. – У вас, должно, так делают?

И с той же улыбкой он протянул Олегу руку.

– Ну вот, другое дело, – ответил Олег, крепко пожимая сильную ладонь...

... До самого ночлега им не везло. В жизни Олег столько не ходил на лыжах – и устал так, что почти равнодушно воспринял слова Гоймира о ночлеге, тем более, что солнце за тучами и не думало закатываться.

На ночь устроились в пещере, вырубленной в одном из снежных холмов, состоявшем из похожего консистенцией на пенопласт, сухого снега – его бруски звенели, словно металлические. Из этих же брусков выложили закрывшую вход стенку, а оставленное отверстие Олег завесил меховым пологом, который Гоймир нёс прикрученным к крошну. Сам Гоймир тем временем вырезал в стене пещеры два лежака и бросил на них спальные мешки, а потом разжёг жировую лампу. К тому времени, когда Олег влез внутрь, набрав в котелок снега – в пещере уже было здорово теплее, чем снаружи, стенки блестели, покрывшись слоем льда, а самое главное – не было ветра, донимавшего весь день и вообще всё последнее время. Мальчишки сняли верхнюю одежду и куты. От лампы шли сразу и тепло и вполне достаточный свет.

– Нет удачи, – огорчённо сказал Гоймир, пристраивая котелок над огоньком. – Лишь бы ко всему погодка не испортилась, тогда и вовсе ничего не возьмём...

– Это что, хорошая погода?! – изумился Олег. – Ас-с-с... а! – он влез, поворачиваясь, ладонью в пламя и сунул руку в снег.

– Чем плоха? – удивился Гоймир. – Посвети Дажьбог сильней – снежной слепотой накажешься... А в иной край – снег повалит, не заметишь, как в полынью ухнешь... По за ту зиму так-то наш один сгинул. Отыскали его – сидит на корточках у самой полыньи кусок ледяной. Было, свалился, вылезти мочи хватило, а разогнуться не смог. Морана его и согрела...

– Ну тебя, повеселей ничего не вспомнишь?! – Олег представил себе, как там, наверху, снег засыпает их убежище и поёжился. – Есть давай, вода уже согрелась, наверное... Знаешь, я в первый раз вот так ночую.

Гоймир достал сухари, вяленое меся, бросил в начавшую закипать воду сухие брусничные листья и ещё какие-то травки – в пещере запахло настоящим летом и теплом лесных полянок. Какое-то время мальчишки молча и сосредоточенно жевали. Потом Олег сказал:

– Да, на таком холоде, как тут у вас, в генерала Карбышева недолго превратиться...

– А кто это? – Гоймир, продолжая жевать, посмотрел на Олега.

– Ну, это наш, русский генерал. В Великую... Короче, была большая война, враги его взяли в плен. Предлагали на службу к ним перейти, а он отказался. Ну, тогда его связали, вывели на мороз и давай водой поливать, пока он не превратился в ледяную глыбу...

Гоймир помолчал, потом вздохнул и сказал:

– У нас было похожее... Во время взмятения вот так погубили целое племя, Медведей... Они жили на полдень и на закат от нас. Мороз клятый был, рассказывают. А выжлоки всех, кого живыми побрали, выводили под данванские глаза – и в водопад, а после – наружу. Человека разом схватывало, льдом брало, что плевок на лету. Те ледышки вдоль их города расставили, другим на страх. Только совсем малых и пощадили...

– И то хорошо, – понимающе ответил Олег, но Гоймир замотал головой:

– Где хорошо – лучше уж самую страшную смерть принять, чем к ним в руки! Им малые нужны знаешь про что? Они с них хобайнов делают. Сила, умение, здоровье, сметка – наши, навычки – данванские, злобища – тоже. Нет у горца врага страшнее хобайна, Вольг. Выучат его и уськают на нас – искать, след тропить, врага на свою же землю водить. Чудище бес-памятное и безродное из малого сотворяют – бывает, его ж кровным родичам на слёзную беду... А ты говоришь – хорошо... Немой, что тебя в эту кашу втянул, был хобайн. Но у него везение случилось – память сохранил человеческую, вот и погиб за правое дело. Я про такое больше и не слышал вовсе...

Олег смущённо примолк. Какое-то время они ели, потом Гоймир снова заговорил:

– А вот ты – смог бы, как этот ваш, что в плену за верность замёрз?

Олег задумался, глядя на язычок пламени над лампой. Вопрос был неожиданным...

– Так, наверное, смог бы, – медленно сказал он. – Говорят, замерзать не больно...

– Ты боли боишься? – спросил Гоймир.

– Ну, это смотря какой, – осторожно ответил Олег. – Мы однажды с ребятами поспорили: кто дольше руку продержит над свечой... Сожглись страшно, – Олег показал ребро левой ладони, где сохранились следы этого глупого эксперимента двухгодичной давности.

– Мы тоже испытание устраивали, – вспомнил Гоймир. – В давнее время были воины, что боли вовсе не боялись. Так мы костёр большой запалили, а как прогорел – босиком по углям бегали, кто дольше протянет... Тоже сильно ноги пожгли. Йерикка тогда отказался.

– Неужели струсил? – неприятно удивился Олег, но Гоймир возразил:

– Не трус он. Рядом не лежал. Однако, иной раз думает не так, как мы. Городская кровь, что ещё... Давай-ка спать, – неожиданно оборвал он воспоминания, влезая в мешок. – Угол у полога загни, а то не проснёмся... вот так. Да и ложись тоже.

Однако, Олег ещё какое-то время сидел на лежаке, обхватив колени руками и думал о своём. Гоймир вроде бы уснул – по крайней мере, дышал ровно и тихо. Решив наконец-то последовать его примеру, Олег полез в спальник, сказав вслух:

– Пора спать.

– Что? – спросил Гоймир.

– Не спишь? – удивился Олег.

– От тебя проснулся... Сказал ты что?

– Спокойной ночи.

– А. Да. Слушай-ка, Вольг... – Гоймир замялся. – Я вот тоже сказать хотел... что ты живёшь у чужих, как не родной? Не хочешь у родни жить – так переходи ко мне. Плохо одному. И не только на охоте да в бою...

Олег закинул за голову руку и пожал локоть горца:

– Давай-ка спать, дружище.

* * *

С этой охоты Олег жил словно во сне – быстром, красивом и ярком. Как по волшебству, его безоговорочно признали своим. Он вскакивал в шесть утра, чтобы успеть сделать личные дела, на которые днём не будет времени, потом поспешно завтракал и нёсся в школу, чтобы вернуться глубокой ночью и, вымывшись (воду заботливо готовила хозяйка), рухнуть в постель, перестать существовать до шести утра.

Он ходил на единственном мотоботе племени, переделанном из коча, к самому полюсу Мира – протоками и озёрами до тех мест, где лёд не таял даже в разгар лета, где в беспощадно-стылом и прозрачном во-здухе среди бела дня со стеклистым шорохом переливался в небе Большой Сполох[20]20
   Северное Сияние.


[Закрыть]. На каменистых берегах Снежных Морей оно охотился на тюленей и слушал рассказы своих новых друзей об изворотнях[21]21
   Тюлень-оборотень.


[Закрыть], которых нельзя убивать. Среди бела дня налетали шторма, и густой сухой снег взвихривался над чёрными вязкими валами, встававшими на пятнадцатиметровую высоту, словно кипящая смола, и день обращался в ночь, и чёрное море сходилось с чёрным небом... Приходилось вручную скалывать лёд с опасно кренящихся кочей, а потом тросы оснастки срывали кожу с рук, мотая вцепившихся людей, словно бумажных... Солёная вода разъедала раны... Чудовищные каменные акулы мрачно следовали за людьми, показываясь меж пологих валов. На ветру трескались и кровоточили губы, спать приходилось на выловленной рыбе... Кочи буксировали к причалам огромные туши китов, убитых гарпунами с крохотных лодчонок. Однажды из ледяных пучин всплыл настоящий кальмар – почти сорокаметровый архитойтис – и напал на два коча, и был убит только общими усилиями... По ночам на пустынных этажах крепостной башни в тишине гулким эхом отдавались шаги сторожевых. Прямо посреди улицы разворачивались самодеятельные представления – со смехом, шутками, патетикой типично средневековой в них говорилось о прошлом Мира, о его героях и негодяях. Тяжела была работа в оружейных мастерских, не оставлявшая зачастую времени перекинуться словом с соседом. Под гул волынок и воинственный визг рожков вокруг костров, метавших в светлое ночное небо бледное пламя, неслись гикающие живые кольца – руки на плечи, быстрей, быстрей, быстрей! – так плясали коло, здешний национальный танец. Жаркий пот учебных поединков... а потом – сутки и сутки в седле вокруг овечьих отар, и режущий ухо свист товарища, отгоняющего волков, и стрелы твоего самострела вслед тени, тающей в белой ночи, и кожаная куртка, посланная на мох, и вереск вместо постели (а седло – вместо подушки), и костры, и та же куртка, распростёртая над заболевшим ягнёнком во время дождя, и струи этого дождя, лупящие по голой спине... Обмороки, когда в яму для резки торфа прорывались вдруг болотные газы – и сама резка, больше похожая на сражение, где оружие – лопата с изогнутым буквой П лезвием... Купание в обжигающе холодных и прозрачных, как воздух, речках и озёрах, от которого в первый момент перехватывало дух и обжигало всё тело – прыжки нагишом с десятиметровых скал, пушечный грохот воды, дикие вопли прыгающих... И снова игра-война – засады в скалах и в лесу, когда сидишь, сжимая оружие и, как в настоящем бою, ждёшь схватки, а под ложечкой сосёт... Наполненные раздирающей рот зевотой часы ночной стражи на стенах крепости, когда девчонки выносят из домов горячий травяной «чай», улыбаются тебе, и разговаривают с тобой, и смеются... Ночные костры, затаённое дыхание соседа, блестящие глаза и приглушённый голос рассказчика: как победить Чёрного Кожана[22]22
   Летучая мышь. Чёрный Кожан – гигантская летучая мышь, крадущая скот и людей.


[Закрыть]; почему нельзя пилить старые деревья – не все, но какие именно; как оседлать лесного коня[23]23
   Особо крупный, волшебный волк.


[Закрыть]; что делать при встрече с лесной нелюдью; что такое обаянь и отвод[24]24
   Заговоры-заклятья: обаянь – внушение людям необъяснимого доверия; отвод – умение становиться невидимым.


[Закрыть]; как противостоять скажу[25]25
   Мираж, видение.


[Закрыть], который напускают уводни[26]26
   Злой дух-обманщик.


[Закрыть]; кому и за что помогает Полу-денник[27]27
   Полевой дух, встречающийся людям на полуденных дорогах в виде сопливого старичка. Помогает тому, кто не погнушается вытереть ему сопли.


[Закрыть]... И другие ночи – когда за горло брала прежняя тоска, а время снова казалось еле полузщим... но внизу хлопала дверь, стучали шаги по всходу-лестнице, вваливались серьёзные или смеющиеся друзья – и время переходило на быстрый шаг, а потом пускалось в галоп снова. Вовсе не старинные, а вполне современные портреты вперемешку с фотографиями смотрели на мальчишку со стен дружинной горницы – и Олег находил на них своего деда и тёзку, здешнего героя, почти сказочного богатыря, офицера НКВД-КГБ, всё ещё совершенно непонятного внуку... Огромная форель в горных ручьях, её незабываемый вкус, когда она – свежая! – оказывалась на раскалённой сковородке... Походы вдоль самых рубежей Вересковой Долины, ночёвки, когда засыпаешь, следя за лёгким парком, вылетающим изо рта – а где-то в глубине сознания не спит острое ощущение опасности, и внизу, совсем близко, горят электрические огни ХРОТОВ – данванских крепостей с хангарскими гарнизонами, что стерегут границу... Зелёная с алыми вкраплениями шкура лесов, серо-зелёный ковёр вереска, серые громады скал, свинцовое море, прозрачность рек, ручьёв и озёр. Звонкие, холодные, солнечные просторы сосновых боров на склонах гор. Ослепительная белизна берёзовых рощ вокруг Рысьего Логова. Блуждающие огоньки на бездонных просторах торфяных болот. Многотысячные птичьи стаи на озёрных берегах...

Ночи, дни, вечера – бешеный калейдоскоп света, тьмы, холода, тепла, камней, воды, шума, тишины, леса. Пустошей... Жизнь. Жизнь. Жизнь.

И над всем этим – холодный синий зрачок Невзгляда.

* * *

Утречко выдалось жаркое – в смысле работы. ВЧЕРА утром Олег с группой волков – стаей товарищей – взялся чинить три вытащенных из недр склада немецких ЭмПи-38, занесённых в северные горы Мира суровым ветром земных сороковых двадцатого века. Трудно чинить то, что раньше никогда не держал в руках, имея рядом с собой троих отчасти древних парней, у каждого из которых есть своё мнение вплоть до того, что большая часть деталей в оружии вообще лишняя и, возможно, даже вставлена туда вредителями. ЭмПи вполне соответствовали характеристике, которую дал Попандопуло в знаменитом фильме: «Один трясётся, ак ненормальный, а второй, гад, по своим стреляет. «Лишних деталей всё-таки не удалось обнаружить. Тогда новоявленное «КБ им. Содома и Гоморры», как охарактеризовал происходящее Олег, пошло путём офицера Жилина из рассказа Толстого «Кавказский пленник», который чинил часы чеченцам следующим образом: «Разобрал, почистил, сложил – пошли часы. » Один ЭмПи после этого начал стрелять и был опробован под ликующие вопли сотрудников КБ. На остальные навалились всем миром – впятером – и к шести утра привели в чувство ещё один, чему сами же удивились. Последний пистолет-пулемёт ушёл в глухой отказ и в наказание был разобран на запчасти. Конструкторы быстро добили квас и чёрствые медовые пряники (всё это позволяло коротать время за раздумьями) и разошлись хоть немного поспать перед трудовым днём. Олег, вывихивая челюсть от зевоты, полез вниз за водой – умываться.

Он уже несколько раз плеснул себе в лицо водой, пахнущей цвелью и колодцем, когда сзади от дверей раздался грохот и невнятные проклятья, к которым Олег уже привык вместо мата.

– На это и ставили, – буркнул он, вытираясь рушником. – Заходи, не заперто!

– Однако, глянется, заминировано, – ответил Гоймир, стоявший в крайне неловкой позе рядом с упавшей с притолоки небольшой скамейкой. – Тут, глянется, гульба была?

– Вроде того, – Олег ткнул рукой. – Не стой, садись.

– Огненный бой оживляли? – ловким толчком ноги Гоймир поставил скамейку, прицелился сесть, но Олег, уже поднаторевший в здешних обычаях, повёл ладонью в сторону лавки:

– Сделай милость. По гостю честь.

Гоймир уселся на лавку, вытянув ноги, поставил между них меч. Олег, продолжая вытираться, доложил:

– Значитца, доношу, водитель. Из трёх единиц шайтан-бабах две восстановлены, но зарядов мало. Третью разобрали на... в общем, на запчасти... А ты какого чёрта в полном снаряжении – боишься, в школе на тебя нападут?