Текст книги "История славянских терминов родства и некоторых древнейших терминов общественного строя"

Э. Герман[276]276
  E. Hermann. Einige Beobachtungen an den indogermanischen Verwandtschaftsnamen. – IF, Bd. 53, 1935, стр. 99–100.


[Закрыть] подытоживает наблюдения над своеобразием индоевропейского названия сына следующим образом: 1) реконструкции единой индоевропейской праформы препятствуют *sūnus индийского, балтийского и славянского и *sunus германского языков; 2) пять других родственных терминов (‘отец’, ‘мать’, ‘брат’, ‘дочь’, ‘сестра’) изменяются по единому склонению родственных терминов, не знавшему родовых различий, чего нельзя сказать о названии сына; 3) и.-е. *sūnus — единственный из главных терминов родства, который имеет прозрачную этимологию. Как полагает Герман[277]277
  Там же, стр, 100.


[Закрыть], «эти три пункта одновременно указывают на то, что в названиях для сына мы имеем дело со сравнительно новыми образованиями».

Этот вывод интересен для относительной хронологии образования древнейших имен родства. Следует оговориться, что и.-е. *sūnus представляет собой новое образование по отношению к перечисленным пяти древнейшим терминам родства, но в то же время оно является индоевропейским, в известной мере – общеиндоевропейским образованием. Герм. *sunus (при *sūnus в других языках) надо скорее понимать как sū:su, отношение долгой и краткой ступени одного корня, который и в других формах обнаруживает обе ступени, ср. и.-е. *sū-s ‘свинья’ (того же корня) с долгим ū в нем. Sau и кратким u в слав, suinъ. В и.-е. *suius ‘сын’ важно наличие общего с *sūnus корня, правда, оформленного другим суффиксом. Таким образом, большинство данных говорит о том, что здесь можно видеть один общеиндоевропейский термин.

Для настоящей работы главный интерес представляет индоевропейская форма *sūnu-s, так как слав, synъ правильно отражает именно ее. И.-е. *sūnus образовано из корня *su- и суффикса −nu-, который восходит к индоевропейскому суффиксу отглагольных образований пассивного залога. Однако нельзя согласиться с Ф. Клюге и П. Скарджюсом, которые с равной легкостью выделяют суффикс −пи- в герм. sunu- и литовск. sunus[278]278
  F. Kluge. Указ. соч., стр. 5; P. Skardzius. Указ. соч., стр. 225.


[Закрыть]. Что справедливо для и.-е. *sūnu-s, не может быть механически перенесено в словообразовательный анализ поздних герм. sunu- и литовск. sūnus. Авторы не располагают доказательствами: так, Клюге нерешительно предполагает суффикс −nu- еще в герм, тапп из тапw, ср. санскр. тапи ‘человек’, а Скарджюс определенно указывает, что литовский язык знает только одно существительное с суффиксом −пи-: sūnus. Ошибочность такого подхода станет еще понятнее, если обратить внимание на то, что суффикс −nu- приводится в названных исследованиях в одном ряду с действующими германскими и балтийскими словообразовательными формантами, а книга Скарджюса, как известно, целиком посвящена анализу современного литовского словообразования.

Во всяком случае возможности этимологического анализа и современная словообразовательная членимость – разные понятия, которые, тем не менее, в исследовательской практике часто смешиваются.

Литовск. sūnùs ‘сын’ весьма архаично в фонетическом отношении и точно соответствует форме, исходной для слав. synъ[279]279
  О слав, sупъ см. F. Miklosich, стр. 335; R. Trautmann, BSW, стр. 292.


[Закрыть], вплоть до u-основы:

Ст.-слав. – Литовск.

Им. п. ед. ч. сынь – sūnùs: u краткое

Род. п. ед. ч. сыноү – sūnaũs: ū долгое

Об этой долгой ступени дифтонгического характера пишет А. Вайан[280]280
  А. Vaillant. Grammaire comperée des langues slaves, t. I, стр. 212.


[Закрыть].

В то же время в акцентологическом отношении литовск. sūnùs не отражает древнего состояния и является результатом местного перемещения ударения sūnùs из *súnus под влиянием весьма распространенных близких форм на −us с наконечным ударением: zmogùs, dangùs[281]281
  J. J. Mikkola. Urslavische Grammatik, I. Teil, 1913, стр. 122, примеч. См. также J. Кurуlowicz. L’accentuation, стр. 240.


[Закрыть]. Ср. также неподвижность ударения русск. сын, сына. Поэтому нет надобности говорить об индоевропейской форме *sūnùs, как это делал К. Брутман[282]282
  К. Вrugmann, IF, Bd. 17, 1905, стр. 490–491.


[Закрыть].

Известно, что и.-е. *sūnus значит ‘рожденный матерью’, поскольку исходное и.-е. *sū- определяет материнскую функцию, рождение. Таким образом, в и.-е. *sūnus совершенно объективно запечатлено именно отношение к матери. Правда, одного этого факта было бы мало, чтобы говорить, что в индоевропейском названии сына отразился древний матриархат, так как называние производится в громадном большинстве случаев не по главному признаку обозначаемого, а по наиболее броскому, т. е. нередко – случайному его признаку. Б. Дельбрюк в известном смысле прав, когда он говорит о санскр. sūnú и родственных: «Слова обозначают не предмет во всех его признаках, а только один признак предмета, таким образом, из того обстоятельства, что sunú отражает только отношение к матери, нельзя делать вывода о положении отца ни в том, ни в другом смысле»[283]283
  В. Delbrück, стр. 454.


[Закрыть].

Но эта апперцепция (‘сын’=‘рожденный матерью’, ‘вскормленный матерью’) запечатлена в целом ряде названий сына, детей в индоевропейских языках, ср. др.-исл. burr ‘сын’, готск. baur, barn, др. – англ. byre из и.-е. *bher- ‘носить’, лат. filius, латышск. dels ‘сын’, слав, dete из и.-е. *dhē(i)- ‘кормить грудью’[284]284
  См. А. Исаченко. Указ. соч., стр. 55–56.


[Закрыть]. Поэтому здесь нельзя говорить о случайности. Больше того – анализ ряда таких семантически близких слов дает вполне объективное свидетельство о закономерности явления. Что касается общественно-исторических условий, они хорошо известны.

Ошибка Б. Дельбрюка состоит в недостаточной степени обобщения, в недооценке сравнительного изучения семантически близких слов. В таких случаях выводы, очень часто справедливые в отношении к одному языковому факту, оказываются после привлечения семантически близких слов недостаточными или прямо ошибочными.

Из производных от слав, sупъ: ст.-слав. посынити ‘adoptare’, посынение ‘adoptatio’, др.-русск. сыновение ‘усыновление’, сыновьць ‘племянник, сын брата’, русск. (диал., стар.) сыновец, сыновица ‘племянник’, племянница по брату’, сыновка ‘жена сына, сноха’, болг. синица ‘сыновица’, синовица ‘млада, снажна, левент жена, мома; сыница’. Ср. ст. – литовск. sunaybis ‘Bruderkind’[285]285
  Цит. по рукописному этимологическому словарю литовского языка К. Буги (хранится в Ин-те литовск. языка и лит-ры АН Литов. ССР, Вильнюс).


[Закрыть], литовск. sanenas ‘племянник’, sanditis ‘внук’.

Вопрос об индоевропейском названии сына значительно усложняется еще тем обстоятельством, что ряду индоевропейских языков известно иное название сына, представленное в санскр. putra- ‘сын’[286]286
  С. С. Uhlenbeck, стр. 169.


[Закрыть] и родственных формах[287]287
  О. Schrader. Reallexikon, стр. 781.


[Закрыть]. Уступая по распространенности индоевропейскому *sūnus и другим формам от *sū-, это второе название сына, тем не менее, носит индоевропейский характер, оно известно, помимо индо-иранских языков, греческому, латинскому и, возможно, славянскому. Правда, только индо-иранские языки знают это слово в его основном значении, все же остальные представляют формы нередко с весьма измененным значением[288]288
  A. Walde. Lateinisches etymologisches Wörterbuch, стр. 620–621; F. Sоlmsen. Zur griechischen Wortforschung. – IF, Bd. 31, 1912–1913, стр. 470–485; Ernout – Meillet, t. II. стр. 959, 960–961; W. Prellwitz. Etymologisches Wörterbuch der griechischen Sprache, 1892, стр. 236; É. Воisасq. Dictionnaire etymologique de la langue grecque, 2-ème éd., стр. 739–740; В. И. Абаев. Осетинский язык и фольклор, т. I, стр. 20, 166.


[Закрыть]. Ср. лат. pabes ‘мужественный, мужской, взрослый’; ‘мужчины, зрелая молодежь’, puer, pullus ‘молодой’, pusus, pupus, pupilla, praeputium ‘крайняя плоть’, patus, оскск. puklo- ‘дитя’, пелигн. puclois ‘pueris’, др.-инд. pōta-h, pōtaka-h ‘детеныш’, putrd’h ‘сын, дитя’, греч. παυς, παίς (παFίς) ‘дитя’, ст.-слав. пъта, пътица, литовск. putytis, латышск. putns, литовск. pautas, авест. риðro ‘сын’, осет. fyrt / furt ‘сын’, аланск. φουρτ, скифск. имя собственное Φούρτας.

Исследователи уже высказали предположение о первичности для этой группы слов значения ‘производить’. Его вторичность[289]289
  A. Walde. Указ. соч., стр. 620–621.


[Закрыть] гораздо менее вероятна. В этой связи характерно лат. praeputium ‘крайняя плоть’ < *putum ‘penis’[290]290
  Там же, стр. 608.


[Закрыть], сюда же хеттск. pupus ‘любовник, прелюбодей’ < pu-pu-s — редуплицированная основа pus, ср. греч. όπυίω ‘брать в жены, жениться’[291]291
  Clive H. Carruthers. More Hittite – Words. – «Language» vol., 9, 1933, стp. 155–156. Впрочем, У. Остин (William M. Austin. – «Language», vol. 17, 1941, стр. 88) считает греч. όπυίω заимствованием.


[Закрыть], из *реи- ‘набухать, расти, крепнуть’, ср. лат. puer, греч. παις, санскр. putrdh.

Оставляя в стороне гипотетическое общее значение, предлагаемое Каррузерсом для *реи-, остановимся на весьма достоверном лат. *putum ‘penis’ и греч. όπυίω ‘брать в жены, жениться’. Все они вместе с хеттск. pupus ‘любовник, прелюбодей’ совершенно определенно обозначают чисто мужские действия. Поэтому есть основание конкретизировать предполагаемое значение и.-е. ри-, рои-: ‘производить (о мужчине)’, с оттенком мужской активности. Таким образом, в *рū- мы имеем мужской термин ‘производить’, в то время как и.-е. *sū- представляет женский термин, собственно – ‘рожать’. Исходя из этого, можно толковать формы от рū- с суффиксом −t- как ‘зачатый (отцом, мужчиной)’. См. выше соответствующие индо-иранские формы и лат. putus. Славянский и балтийский хорошо сохранили образования этого рода: литовск. putytis, putuzis, ст.-слав. пътишь ‘птенец; детеныш’, ср. санскр. putra-, лат. риtus, литовск. pautas[292]292
  См. A. Fick. Etymologische Beiträge. – KZ, Bd. 22, 1874, стр. 107–108.


[Закрыть]. Значение ‘детеныш’ исконно для этих слов, которые лишь позднее в производных птенец, птица, польск. ptak и родственных приобрели вторичное значение ‘птица’, принимаемое некоторыми за древнее[293]293
  Сближение птица: греч. πέτομαι ‘лечу’, внешне очень соблазнительное и, казалось бы, безошибочное, в свете результатов этимологических исследований является совершенно неприемлемым, поэтому сопоставление этих форм у А. А. Белецкого, трактуемое как достоверное, вызывает удивление («Этимологическая структура слова». – «XI наукова ceciя КДУ, нрисвячена 300-piччю) возз’єднання України з Pociєю», секцiя фiлологiї. Киев, 1954, стр. 11).


[Закрыть]. Обнаруживая, наряду с другими индоевропейскими языками, значение ‘детеныш’, славянский сохранил также прямые следы мужского значения, ср. русск. диал. потка ‘penis, у мальчиков’ (< *пътка).

На основании всего сказанного можно вместе с Ф. Штольцем[294]294
  F. Stоlz. Lateinisch pusus, putus und Verwandtes. – IF, Bd. 15, 1903, стр. 53–69.


[Закрыть] утверждать, что во всех словах этого корня исконно значение ‘сын, дитя’ при вторичных ‘мальчик, малыш’ и что Б. Дельбрюк[295]295
  В. Delbrück, стр. 454.


[Закрыть] ошибался, полагая, что в словах санскр. putrci-, авест. риðrа и родственных не содержится никакого указания на происхождение.

Славянский и балтийский языки отражают как долгую, так и краткую ступень вокализма и.-е. *рu-, ср., с одной стороны, литовск. pautas, с другой – литовск. putytis, ст. – слав, пътишта. Об отражении славянским также и долгой ступени позволяет нам говорить очевидная принадлежность к этому корню сербск. диал. (черногорск.) puso ‘musko dete do 5–6 godina’[296]296
  Взято из кн.: St. Rospond. Poludniowo-slowianskie nazwy miejscowe z suf. −itj. — «Prace Komisji Jezykowej». Krakow, 1937, стр. 60. Сюда же болг. диал. пуне ‘мъжко мелко дете след кръщението’, пужо ‘мальчик’ («Думи и форми от говорите в Видин, Вратца, Царибродско и пр.» Записал Ц. Сталийски. – СбНУ, кн. V, 1891; Л. Милетич. Към особеностите на гевгелийския говор. – «Македонски преглед», год VIII, кн. 2, София, 1932. стр. 69).


[Закрыть]. Окончание −о (puso) восходит, видимо, к звательной форме от *pusa, распространенной впоследствии и на им. п. ед. ч., что представляет собой нередкое явление, например, среди личных имен, в южнославянских языках.

Таким образом, если в слав. synъ, и.-е. *sūnus мы имеем древний реликт материнского счета родства, то в и.-е. *put- представлен термин, отражающий уже только мужское, отцовское начало. Этим объясняется смысл существования двух разных названий сына в индоевропейских языках. Предположение о таких двух конкретных терминах в древности вполне правдоподобно.

Известны вероятные исторические условия такой парности терминов. Для решения вопроса об относительной хронологии двух неодинаково распространенных индоевропейских названий сына важно помнить, что древний человек долго не имел понятия о связи между половым общением и рождением. Напротив, связь между рождением как таковым и самими родами осознавалась всегда. Поэтому *sūnus, т. е. ‘рожденный (матерью)’, гораздо древнее и распространено почти во всех индоевропейских языках. В свою очередь put- ‘зачатый (отцом)’ – относительно позднее образование и имеет меньшую распространенность. Это соотношение важно для вопроса о матриархате и его отражении в терминологии родства. Время возникновения и.-е. *put-, возможно, – эпоха победы отцовского права. Однако патриархат, утвердившись, застал основные термины уже выработанными. Отсюда – второстепенное значение и.-е. *put- в роли названия сына и неустойчивость его употребления[297]297
  О том, что восприятие ‘сын’ – ‘произведенный, рожденный’ было долгое время активным, свидетельствует, помимо *sūnus и *put-, отражение его в хеттск. hassant- (причестие к hai(s)- ‘рождать, производить’) ‘рожденный’, ‘собственный сын’ (см. J. Friedrich. Hethitisches Wörterbuch, 1952, стр. 62).


[Закрыть].

Названия пасынка являются, как и все остальные термины сводного родства, исключительно новыми словами. Своеобразие славянских обозначений пасынка выражается в их пестроте. Так, генетически только одно из них восходит к о. – слав, synъ: pasynъkъ — форма, тоже носящая общеславянский характер. Правда, наряду с нею в том же значении в славянских языках фигурируют другие, совершенно оригинальные образования: pastorъkъ, paserbъ, произведенные также от весьма древних морфем.

Слав. раsупъkъ: др.-русск. пасынъкъ, русск. пасынок, укр. пасынок, др. – польск. pasynek 1) ‘праправнук’; 2) ‘пасынок’, польск. (стар.) pasynek в упомянутых двух значениях, болг. пасинче, диал. пасынок[298]298
  Б. Цонев. Кои новобългарските говори стоят най-близу до старобългарски в лексикално отношение. – «Списание на Българска академия на науките», кн. 11. София, 1915.


[Закрыть]. Литовск. posunis ‘пасынок’[299]299
  См. A. Salys. Musy gentivardziai. – «Gimtoji kalba», 1937, II, стр. 22.


[Закрыть] образовано из тех же морфем – приименной приставки балт. ро- и и.-е. *sūnus, но независимо от слав. pasynъkъ, ср. характерный для литовского перехода из одной основы в другую в приставочном производном: sūnus> po-sūnis (из u-основы в −ja-основу). В славянском ничего подобного не отмечается: слав. pasynъkъ сохраняет основу слав. sупъ. В частности, известно, что суффикс −ъкъ первоначально оформлял производные только от основ на −и. Следовательно, pasynъkъ < pa-synъ-kъ с сохранением и- основы sупъ. С той же приставкой образовано латышск. padelis ‘пасынок’[300]300
  О значении ра- см. И. М. Эндзелин. Латышские предлоги, ч. 1, стр. 149.


[Закрыть].

Слав. pastorъkъ: ст.-слав. пасторъкъ ‘πρόγονος, privignus’, др.-русск. посторъкъ, др. – чешск. pastorek, pastore, чешск. pastorek, сейчас малоупотребительное, диалектное, ср. моравск. pastorek, pastorkyna[301]301
  Е. Bartos. Dialekticky slovnik moravsky, стр. 283.


[Закрыть], словенск. pastorek, сербск. пасторак, болг. пастроче 1) ‘пасынок’, 2) падчерица’, ср. болг. пастрок ‘отчим’.

Этимологически прозрачно болг. пастрок ‘отчим’ < *po-pətor. Несколько затруднителен вопрос о развитии значения ‘пасынок’. Образование с суффиксом −ъкъ вряд ли восходит здесь к глубокой древности, ср. др. – чешск. pastore и болг. пастроче с суффиксом е-, −ent-. Здесь не исключено первоначальное значение принадлежности (‘отчимов, неродной сын’ = ‘пасынок’). Обращает на себя внимание отсутствие раstorъkъ в восточнославянских языках. Единичное др.-русск. посторъкъ, вероятно, заимствовано. Из южнославянских языков происходит алб. pasterk ‘пасынок[302]302
  G. Meyer. Etymologisches Wörterbuch der albanesischen Sprache, стр. 323.


[Закрыть].

Слав. раsеrbъ представлено главным образом польск. pasierb, ср. прибалт.-словинск. paspjer < paserp[303]303
  «Slavia Occidentalis», t. 1, 1921, стр. 97.


[Закрыть].

А. Г. Преображенский приводит еще укр. пасерб, пасербиця, белор. пасерб, пасербица[304]304
  О заимствовании укр. пасерб, пасербиця из польского языка см. А. А. Бурячок. Названия родства и свойства в украинском языке. Автореф. канд. диссерт. Киев, 1954, стр. 7.


[Закрыть] и русск. диал. («воронеж. и др.») пасерб. Ф. Миклошич помещает последнее под вопросом[305]305
  F. Miklоsiсh, стр. 292: serb-.


[Закрыть]. За вычетом приименной приставки ра- в польск. pasierb, др. – польск. pasirzb содержится корень *sъrъ-, *serb-, который, согласно остроумной этимологии А. Брюкнера[306]306
  A. Brückner. Wzory etymologii i krytyki zrodlowej. – «Slavia», roc. 3, 1924, стр. 207–209; его же. Slownik etymologiczny jezyka polskiego, стр. 398.


[Закрыть], служил образным обозначением ближайших, кровных родственников и восходит к значениям ‘хлебать, сосать’ (в данном случае использовано значение ‘сосать грудь’), ср. лат. sorbeo, греч. ροφέω, польск. sarbас’ < и.-е. *sorbh-, *srobh-. Сюда же Брюкнер относит собирательное образование sorbh ‘ближайшая родня’, ср. этноним срби, сербы, но последнее скорее иранского происхождения. Таким образом, если сингулятивное sierb означало ‘сосунок, кровный ребенок’, то pa-sierb значит ‘неподлинный ребенок’. Совершенно справедливо отбрасывает Брюкнер неточные сравнения польск. pasierb с русск. себ’р, сябёр, предлагавшиеся, например, Г. А. Ильинским[307]307
  Г. А. Ильинский. Славянские этимологии. – ИОРЯС, т. XXIV, кн. 1, 1919, стр. 140.


[Закрыть]. Эти русские слова, несомненно, объясняются из *sem-ro-, через sebrъ (подробнее см. III главу настоящей книги). Сравнением с pasierb (*-sьrb-, *-serb-) нельзя объяснить древнего носового в *sebrъ, ср. правильный русский рефлекс: сябр, сябер. Метатеза −rb– < −br- тоже маловероятна[308]308
  Это неверное толкование содержится и у А. Г. Преображенского: «Из na-серб. См. себер».


[Закрыть].

Описательные названия пасынка: чешск. nevlastni syn, вытеснившее в общенародном языке простые обозначения; болг. доведен син, доведеник.

Названия дочери во всех славянских языках без ‘исключения восходят к о.-слав. *dъkti: ст. – слав, дъшти, др.-русск. дочи, дьчи, дчи, дъци, дочька, дъчька, русск. дочь, диал. дочи, дочеръ[309]309
  Богораз. Областной словарь колымского русского наречия. СПб., 1901, стр. 46


[Закрыть], доцерь, дочуха[310]310
  А. Подвысоцкий. Словарь архангельского наречия. СПб., 1885, стр. 39.


[Закрыть], доц’ер’ка, доц’ер, доц’ка[311]311
  В. Г. Орлова. О говоре с. Пермас Никольского р-на Вологодской обл. – «Материалы и исследования по русской диалектологии», I. М.—Л., 1949, стр. 53.


[Закрыть], укр. дочка, белор. дачка, польск. сorа, соrkа, др. – польск. dca, кашуб. сorа, сorkа, прибалт.-словинск. сorkа, чешск. dcera, словенск. hci, hcere, др.-сербск. дьшти, кьшти, кьчи, сербск. кħи, диал. шħер, болг. дъщеря, диал. щерка, штеру (зват. форма), керка, кьеркьи=щерки[312]312
  «Песни из личния живот» – от Малко Търново. – СбНУ, кн. VI, 1891, стр. 24; от Леринско (Македония). – СбНУ, кн. V, 1891, стр. 146; от Воденско (Приказки.). – СбНУ, кн. V, стр. 165.


[Закрыть].

Фонетическая история слав. *dъkti детально изучена исследователями. Оно восходит к и.-е. *dhughətēr, которое является одним из древнейших терминов родства индоевропейского языка, такой же основой на −r, как *pətēr, *mātēr, *suesor. Характерная особенность индоевропейского названия дочери состоит в том, что оно широко распространено в индоевропейских языках и всюду в точности соответствует названной общеиндоевропейской фонетической форме, не обнаруживая также серьезных отклонений в значении (ср. гораздо большие фонетические и семантические изменения других основных названий, сохранившихся в целом ряде индоевропейских языков в общем хуже, чем название дочери).

Родственные слав. *dъkti формы в других индоевропейских языках: санскр. duhitā, авест. dugdar-, арм. dustr, греч. θυγάτηρ, готск. dauhtar, литовск. dukte[313]313
  F. Miklosich, стр. 55; Е. Веrneker, Bd. I, стр. 244; R. Trautmunn, BSW, стр. 62; Walde-Pokorny, Bd. I, стр. 868; S. Feist. Vergleichendes Wörterbuch…, стр. 116; P. Pоuсha. Tocharica – АО, vol. 2, 1930, стр. 325–326: тохарск. В tkacer, tkacar, где t < i.-e. *dh, тохарск. A ckacar с ассимиляцией t – c > c – c; С. С. Uhlenbeck, стр. 128; А. Преображенский, т. I, стр. 192–193; F. Stawski, стр. 107–108; Hоlub – Kоресnу, стр. 97; M. Vasmer, REW, Bd. I, стр. 366.


[Закрыть]. Италийские и кельтские языки утратили древнее название дочери, ср. его замену в лат. filia ж. р. к filius ‘сын’. Остаток *dhughətēr в италийских языках указывают в оскск. futir <*fug’tir[314]314
  R. Thurneysen. Italisches. – «Glotta», Bd. 21, 1932, стр. 7–8; P. Kretschmer. Zu osk. fūtir. — «Glotta», Bd. 21. 1932. стр. 100; против – J. В. Hofmann. Zur lateinischen und italischen Wortforschung. – «Glotta», Bd. 25, 1936, стр. 119–120.


[Закрыть].

Вальде и Покорный[315]315
  Walde – Pоkоrny, Bd. I, стр. 868; ср. еще J. Pоkоrnу, стр. 277.


[Закрыть] считают, что в *dhughətēr имеется тот же задненебный, что и в и.-е. *eg(h)om ‘я’, не придавая значения тому, что в последнем −gh палатальное (ср. ст.-слав. азъ, литовск. as), в то время как велярность gh в *dhughətēr не оставляет сомнений, иначе необъяснимы слав., балт. k (из *g) в слав. dъkti, литовск. dukte.

Для вокализма и.-е. *dhughətēr характерно наличие гласного ə в срединном слоге[316]316
  См. В. Delbrück. Über das got. dauhtar. – KZ, Bd. 19, 1870, стр. 241–247; J. Schmidt. Zwei arische a-Laute und die Palatalen. – KZ, Bd. 25, 1879, стp. 116; K. Brugmann, KVG, стр. 80; J. J. Mikkоla. Urslavische Grammatik, I. Teil. 1913, стр. 52; A. Meillet. Les dialectes Indoeuropéens, стр. 63; его же. Ues innovations caractéristiques du phonétisme slave, – RÉS, t. 2, 1922, стр. 207; ср. также J. Kurylowicz. Études indoeuropéennes, I, стр. 29.


[Закрыть]. А. Мейе, наиболее обстоятельно занимавшийся этим вопросом, обращает внимание на падение срединного ə в слове *dhughətēr как на важный индоевропейский диалектный факт, свойственный иранскому, славянскому, балтийскому, германскому, армянскому, важный также по своим последствиям в области интонации. Падение ə не является новшеством славянского, а объединяет его с рядом близких индоевропейских диалектов.

И.-е. *dhughətēr, будучи древней основой на r, утратило этот характерный конечный согласный в отдельных индоевропейских диалектах, ср. литовск. dukte, слав. *dъkti. Вопрос об относительном возрасте этого явления представляется, однако, спорным. С одной стороны, известна точка зрения, рассматривающая это отпадание как древний факт, свойственный ряду близких индоевропейских диалектов.

Так понимает А. Вайан историю основы *mātēr *mātē, исходя из свидетельства санскрита, балтийского, славянского. Мейе видит в отпадении конечного согласного литовск. dukte упрощение особого рода дифтонга (и.-е. −er) — явление, восходящее к индоевропейскому языку[317]317
  A. Meillet, BSL, v. 30, 1930. Comptes rendus [аннотация сборника в честь Я. Розвадовского], стр. 187 и след.


[Закрыть]. С другой стороны, по мнению Ю. Куриловича[318]318
  J. Kurylowicz. L’accentuation, стр. 245.


[Закрыть], отсутствие сокращения конечного гласного в открытом слоге литовск. dukte, аkтиo указывает на сохранение конечных −r, −п вплоть до самой балто-славян-ской эпохи.

Славянский, как полагают, сохранил старое ударение и.-е. *dhughətēr, ср. словенск. hci, сербск. kħu[319]319
  J. J. Mikkola. Urslavische Grammatik, стр. 120.


[Закрыть]. В русском, в отличие от других случаев, в результате местных изменений старое положение затемнено: дочь, дочери, дочерь.

Забвению старой основы на −r обязана своим образованием новая парадигма склонения литовск. dukte в говорах: dukte, duktes, по аналогии употребительным −e-основам женского рода[320]320
  Ср. Р. Skardzius. Lietuviu kalbos zodziy daryba, стр. 76.


[Закрыть]. Аналогичное разрушение старой формы приводит к возникновению новых суффиксальных производных от усеченной основы: русск. (ласк.) дочка, укр. дочка (в роли единственного названия дочери), ср. польск. matka и под. Такие слова часто носят характер сокращенных ласкательных названий: укр. доня (есть у Шевченко), интимно-просторечное укр. доця ‘дочка, доченька’; ср. упоминаемые Э. Френкелем[321]321
  E. Fraenkel. Miszellen. – KZ, Bd. 54, 1926, стр. 300.


[Закрыть] аналогичные пракритск. dhītā< duhitā, новогреч. диал. θύγω = θυγάτηρ. Ласкательное значение имеет, далее, литовск. dukra, dūkra, образованное через *duktra из duktera, ср. motera[322]322
  P. Skardzius. Указ, соч., стр. 45.


[Закрыть]. В приравнивании dukra к женским основам на −о- (= слав. основы на −а-) Э. Френкель видит аналогию слав. sestra, тоже переведенному из согласной основы (ср. литовск. sesuo, sesers) в основу на −а-[323]323
  Е. Fraenkel. Miszellen, стр. З00.


[Закрыть].

Вопрос о значении и.-е. *dhughətēr решен исследователями окончательно. Попытки увязать, например, санскр. duhitar и duh- ‘доить’ и истолковать значение первого как ‘сосунок’[324]324
  F. Воpp. Vergleichende Grammstik, I. Aufl., стр. 1134. Цит. no В. Delbrüск, стр. 384.


[Закрыть] давно признаны устаревшими, ср. отрицательные суждения на этот счет Э. Бернекера[325]325
  E. Berneker, Bd. I, стр. 244.


[Закрыть], Вальде – Покорного[326]326
  Walde – Pokorny, Bd. I, стр. 868.


[Закрыть], З. Файста[327]327
  S. Feist. Vergleichendes Wörterbuch., стр. 116.


[Закрыть]. С точки зрения критической ревизии опытов старых этимологов, видевших в и.-е. *pətēr, *mātēr, *bhrātēr, *suesor, *dhughətēr своего рода «говорящие» названия (‘отец’ = ‘кормилец, защитник’, ‘мать’ = ‘производящая’, ‘брат’ = ‘защитник’)[328]328
  Ср. поэтизацию подобных воззрений; A. Pictet. Les origines Indoeuropéennes. 2-ème éd., Génève, 1877, 3 t.


[Закрыть], это вполне справедливо. И тем не менее, поскольку мы уже знаем, до какой степени последовательно отражена в названиях детей, сына апперцепция ‘произведенный, рожденный, вскормленный (матерью)’, трудно отделаться от мысли, что отношение санскр. duhitā- ‘дочь’ и санскр. duh- ‘доить’ – нечто большее, чем простое созвучие.

Прочие славянские названия дочери: чешск. диал. nase holka, deuce, d’ouce, обращение родителей к дочери[329]329
  Q. Hodura. Nareci litomyslske, стр. 69.


[Закрыть] с переносом значения ‘девушка’ > ‘дочь’; болг. диал. do cupite ‘aux filles (de la maison)’[330]330
  A. Vaillant. Les parlers de Nivica et-Turija (Macédoine Occidentale). – RES, t. 4, 1924, стр. 56.


[Закрыть]. Ha последнем слове стоит задержаться несколько подробнее. Форма сира, чупа ‘дочь’ отмечается как характерная в первую очередь для македонского[331]331
  B. von Arnim, Mazedonisch-bulgarische Studien. Teil 3. Neubulgarische Synonyme fur dъsterja ‘Tochter’. – ZfslPh, Bd. 12, 1935, стр. 2 и след.


[Закрыть], хотя и не для всех диалектов[332]332
  Этого слова М. Малецкий не отметил в изученных им диалектах [ «Dwie gwarymacedonskie (Sucho i Wysoka)», czesc II. Slownik. Krakow, 1936].


[Закрыть]. По нашему мнению, эта форма связана с польск. диал. dziopa, зора ‘девочка, девушка, дочь’, известным всему польскому Подкарпатью и даже северной части Южной Малопольши[333]333
  J. Karlowicz. Slownik gwar polskich, t. I. Krakow, 1900, стр. 441; Fr. J. Tryszczyla. Muszyna w powiecie Nowo-Sadeckim. – «Lud», t. XIV. Lwow, 1908, стр. 253; E. Pawlowski. Gwara podegrodzka. Wroclaw – Krakow, 1955, стр. 181.


[Закрыть]. Сюда можно отнести зап. – укр. дзюба ‘девушка’[334]334
  См. Э. Желеховский. Малоруско-нiмецький словар, т. 1, Львiв, 1886, стр. 180. Он отмечает еще значение «девушка, рябая от оспы», ср. дзюб, но это значение скорее вторично, ср. польские слова.


[Закрыть]. Этимология слов неясна. Возможно, что это заимствование, источник которого указан К. Сандфельдом[335]335
  К. Sandfeld. Linguistique balkenique. Paris, 1930, стр. 68.


[Закрыть]. Датский ученый определенно считает болгаро-макед. чупа, а также греч. ταούπρα ‘дочь’ заимствованным из алб. tshup(r)e. Правда, Г. Майер объяснял албанское слово заимствованием из сербского, ср. сербск. чупа ‘пучок волос’, чупа ‘женщина с непричесанными волосами’[336]336
  G. Meyer. Etymologisches Wörterbuch der albanesischen Sprache. Strassburg, 1891, стр. 450; см. еще S. E. Mann. An historical Albanian-English Dictionary. London, 1948, стр. 64.


[Закрыть]. Но между сербским и албанским словами имеются существенные семантические расхождения, которые делают заимствование маловероятным: алб. сирё значит ‘девушка, дочь’, в то время как в сербском отмечается упомянутое узкое значение. Кроме алб. сирё, ср. в албанском наличие слова сип ‘мальчик, подросток, сын’. Мы приходим к предположению о происхождении также украинского и польского слов из албанского языка. Заимствование могло осуществиться, очевидно, тем же путем, каким проникли в украинский, словацкий и польский языки другие балканские элементы – через посредство подвижного пастушеского населения Балкан и Карпат. Для ряда таких слов исходные формы найдены в албанском, ср., например, брынза ‘овечий сыр’, барза ‘белая овца’, урда, вурда ‘кипяченые овечьи сливки’, на что указывал еще X. Барич. Следует отметить, что эта международная балканская лексика, распространенная пастушескими племенами, отнюдь не ограничивается терминами скотоводческого быта, как обычно думают. В реальной обстановке заимствовались, вероятно, также некоторые бытовые слова. Сюда относится польск. chustka, укр. хустка ‘платок’, ср. рум. fusta, болг. фуста и, наконец, укр. копил, копиля, рум. copil, болг. копиле, алб. kopil — все со значением ‘внебрачный ребенок’[337]337
  См. К. Sandfeld. Указ. соч., стр. 93–94; М. Vasmer, REW, Bd. 1, стр. 620.


[Закрыть], которое образует с нашим чупа-dziopa ‘девушка’ красноречивую пару терминов, ознаменовавшую продвижение бродячих пастушеских, преимущественно – мужских групп.

Уже отмеченный перенос значения ‘девушка’ > ‘дочь’ приобрел в отдельных славянских языках широкие масштабы. Так, польские говоры почти не употребляют corka, зная в этом значении dziewka[338]338
  К. Nitsch. Jak kobieta w niewiaste sie przeobrazila? – JP, t. XXVIII, 1948, стр. 55.


[Закрыть]. Ср. в том же значении в части карпатских говоров украинского языка слово дiвка[339]339
  А. А. Бурячок. Названия родства и свойства в украинском языке, стр. 6.


[Закрыть].

В заключение приведем пример резкого изменения значения славянского названия дочери в русск. диал. дочка ‘свинья’. Ср. еще болг. диал. штерица ‘яловое животное’, ‘бездетная женщина’[340]340
  См. «Известия на Института за български език», кн. IV. София, 1956, стр. 331.


[Закрыть], производное от штерка ‘дочь’.

Непосредственно к слав. dъkti примыкают названия падчерицы с применной приставкой ра-: ст. – слав, падъшти, русск. падчерица, диал. падочка, подчерка, падчеруха[341]341
  См. В. И. Даль, изд. 4, т. III, стр. 10; В. Добровольский. Смоленский областной словарь, стр. 572; А. Подвысоцкий. Словарь архангельского наречия, стр. 115.


[Закрыть], болг. обл. стар, пашчерица, пощерка ‘приемная дочь’ Ср. аналогичные по образованию литовск. podukre, podūkra, podukra[342]342
  См. A. Salys. Musu gentivardziai. – «Gimtoji kalba», 1937, II, стр. 22.


[Закрыть], латышск. pameita ‘падчерица’[343]343
  См. И. М. Эндзелин. Латышские предлоги, ч. 1, стр. 149.


[Закрыть], из meita ‘дочь’. Образование *padъkti, русск. па-дчер-ица не нуждается в объяснении. К *pa-dъkti, *pa-dъktere восходят также болг. па-шчерица, па-штерица, паштерка с той лишь разницей, что второй компонент сложения является стяжением дьщер– (дьщеря), dъkter-. Поэтому ни в коем случае нельзя согласиться с М. Вэ[344]344
  М. Vеу. Slave st- provenant d’i.-e. *pt. — BSL, t. 32, 1931, стр. 65 и след.


[Закрыть], который видит в pa-sterica, pa-sterka производное от древнего *pō-pətor, болг. пастрок ‘отчим’. Это явная натяжка. М. Вэ упускает из виду существование простого болг. щерка ‘дочь’ (< *dъkter-), которое никоим образом не связано с *pətēr, *pō-pətor-.

Довольно распространенным является другое славянское название падчерицы: ст. – слав, пасторъка, чешск. диал. pastorкупа[345]345
  F. Bartos. Dialekticky slovnik moravsky, стр. 283.


[Закрыть], словенск. pastorka, pastorkinjа, сербск. пасторка. Оно связано не с названием дочери, а с соответствующим обозначением пасынка (см. выше), вместе с которым оно восходит к *pōpətor-, названию отчима (болг. пастрок). Оба слова получают понятное объяснение как ‘неродной сын,’ ‘неродная дочь’. Старое толкование[346]346
  F. Miklosich, стр. 55; W. Vondrak, Bd. I, стр. 178: pastorъka — упрощение на *pa-dъkter.


[Закрыть] неудачно: древнее упрощение, даже выпадение ъ вряд ли могло произойти в этом слове раньше первой общеславянской палатализации с переходом *kte в st, č, ć[347]347
  Так, Миккола («Urslavische Grammatik») говорит об о.-слав. dъсti, как видно, понимая всю условность формы *dъkli для славянского. Вернее будет предположить о.-слав. dъt’i, помня о типичном упрощении kt > t в славянском. Изменение слав. kt > st нереально.


[Закрыть]. Следует учесть, что название падчерицы не является древним образованием даже в рамках славянского словаря[348]348
  Литовск. podukre — аналогичное, а не общее со славянским образование.


[Закрыть]. Столь же позволительно усомниться в древности форм с −ter, ср. словенск. pasterka, якобы показывающих происхождение из *pa-d(ъk)tera[349]349
  См. W. Vondrak, Bd. I, стр. 178.


[Закрыть]. Здесь первична форма *pō-pətor со ступенью −tor в производном от *pətēr, ср. выше о русск. заматореть от *matēr-, ‘мать’. Объяснение ст.-слав. пасторъка упрощением слишком длинного слова *padъktorъka, принятое А. Мейе и Э. Френкелем[350]350
  A. Meillet, MSL, t. 13, стр. 28; E. Fraenkel. Zur Verstümmelung bzw. Unterdrückung funktionsschwacher oder funktionsarmer Elemente in den balto-slavischen Sprachen. – IF, Bd. 41, 1923, стр. 402.


[Закрыть], тоже неубедительно. Этимология pastorъka < dъster-критиковалась еще И. Зубатым[351]351
  J. Zubaty. Slav. раstоrъkъ. — AfslPh, Bd. 13, 1890, стр. 315–317.


[Закрыть], предложившим свое объяснение слав. pastorъkъ; литовск. pastaras ‘последний’.

Прочие названия падчерицы: польск. pasierbica, укр. пасербиця. Как и pastorъka, они близки к соответствующему названию пасынка, ср. польск. pasierb и родственные. Описательные названия падчерицы: чешск. nevlastni dcera, вытеснившее простое образование (ср. диал. pastorkyna), болг. доведена дъщеря, доведеница.