Текст книги "История славянских терминов родства и некоторых древнейших терминов общественного строя"
Автор книги: Олег Трубачев
Жанры:
Языкознание
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)
Слав. *tьstь, *tьstja: ст.-слав., др.-русск. тьсть, тесть, тьща, теща ‘мать жены, теща’, ‘свекровь’, др.-сербск. тьсть ‘socer’, русск. тесть, теща, диал. тес’, т’ест’, т’ошша[899]899
Н. П. Гринкова. Заметки о калужских говорах. – «Материалы и исследования по русской диалектологии», I, стр. 251.
[Закрыть], тестяга ‘тесть’[900]900
В. Волоцкой. Словарь ростовского говора (Владимирск. губ.). – Сб. ОРЯС, т. LXXII, вып. 3, стр. 92.
[Закрыть], укр. тесть, теща, зап. – укр. диал. тесьцьова, субстантивированное притяжательное прилагательное от тесьць ‘тесть’[901]901
А. А. Бурячок. Названия родства и свойства в украинском языке. Автореф. канд. диссерт. Киев, 1954, стр. 15.
[Закрыть], последние два – результат польского влияния, особенно в отношении консонантизма, др. – польск. teic ‘tesciowa’[902]902
См. W. Taszycki. Wybor tekstov staropolskich XVI–XVIII w. Warszawa, 1955, стр. 260 [словарь].
[Закрыть], польск. teic ‘тесть’, teiciowa ‘теща’, в.-луж. cest ‘Schwiegervater’, cesta ‘Schwiegermutter’, др. – чешск. test ‘тесть’, чешск. tchan, tchyne ‘тесть, теща’, неизвестные ряду народных говоров чешского[903]903
Q. Hodura. Указ. соч., стр. 69.
[Закрыть]; словацкий язык сохранил соответствующий общеславянский корень лучше, ср. test ‘тесть’ (др. – чешск. test), testina ‘теща’, testec ‘отчим жены’, testica ‘мачеха жены’; словенск. tast ‘Schwiegervater’, tasca ‘Schwiegermutter’, tastba ‘die Schwägerschaft’, сербск. таcт, ташта, болг. тъст, тъща. Из особенностей употребления в отдельных языках укажем на утрату старых tesc, tesciowa в польском народном языке, где их заменяют pan ojciec, pani matka, ojciec, matka[904]904
К. Nitsch. Slownictwo gwarowe. Wybor pism polonistycznych, t. II. Wroclaw-Krakow, 1955, стр. 16.
[Закрыть].
Этимология слав. tьstь не может считаться выясненной окончательно. Б. Дельбрюк вообще воздерживался от каких-либо суждений[905]905
В. Delbrück, стр. 533.
[Закрыть]. Более или менее интересное сопоставление предлагал, однако, еще П. А. Лавровский[906]906
П. А. Лавровский. Коренное значение в названиях родства у славян, стр. 66–67.
[Закрыть]: к греч. τίκτω, τέκω ‘рождать’, т. е. tьs-tь = ‘родитель [жены]’. Ср. также франкск. tichter, с которым сравнивал славянское слово Г. Хирт, специально указывавший на древность слав. tьstь[907]907
Н. Нirt. Untersuchungen zur idg. Altertumskunde. – IF, Bd. 22. 1907, стр. 85.
[Закрыть]. Хирт, правда, сознавал трудности, представляемые наличием t в немецком слове, но ср. старые немецкие формы с d (< герм. *d < и.-e. *t): diehter ‘внук’ (−ter аналогического происхождения, ср. термины родства Mutter, Vater, Schwester, Vetter), degan ‘молодой парень’, совр. нем. Degen ‘шпага’, с измененным значением. Форма degan восходит к *tekon, по закону Вернера (*tekon дало бы нормальное *dehan), отглагольному прилагательному среднего рода на −по- от и.-е. *tek-, ср. греч. τέκω ‘производить, рождать’. Индоевропейский корень с этим значением образовывал обычным путем названия детей, потомков в некоторых индоевропейских языках, ср. греч. τέκνον ‘дитя’ прозрачной этимологией. В таком случае отглагольное слав. tьstь представляется названием деятеля вроде греч. οί τίκεις = γονεις ‘родители’. Гораздо труднее определить реальный морфологический характер и значение этого отглагольного образования, причем возможны три варианта предположений: 1) tьstь — собирательное название с древней i-основой, 2) tьstь — имя деятеля мужского рода, ср. gostь, 3) tьstь — имя деятеля женского рода. Лучше всего представлено в славянских языках письменного периода значение мужского рода, ср. русск. тесть и др. Но это не обязательно говорит о его древности. Так, если учесть поздний производный характер женского термина слав. *tьst-ja, мы вправе заключить, что в течение известного времени до появления этого специально женского образования слав. tьstь имело какое-то общее значение, которое у него сменилось мужским значением, как только возникла необходимость противопоставления женскому *tьstja в плане корреляционной пары: мужской род – женский род. Именно такие факты в истории языка имеет в виду Ю. Курилович, говоря: «…значение производного стремится отбросить исходную форму (mot-base) к диаметрально противоположному значению. Таким образом, исходная форма уменьшительного производного принимает – в противоположность значению этого последнего – увеличительный смысл или исходная форма образования женского рода приобретает значение существа мужского пола (vrka- в противоположность vrki-), хотя первоначально значение исходной формы было нейтрально»[908]908
J. Kurilowicz. La nature des procès dits «analogiques». – «Acta linguistica», vol. V, 1945–1949, стр. 22.
[Закрыть]. Мы можем после этого предположить у слав. tьstь в древности морфологические функции собирательного имени, ср. аналогичное собирательное −ti-производное слав. detь. Женское значение некоторых рефлексов слав. tьstь, а именно др. – польск. tesc tesciova’ (ср. также прибалт.-словинск. raucna ciesc ‘Schwiegermutter’) является результатом позднего развития по аналогии, ср. женские −i- основы.
Что касается значения слав. *tьstь, у нас нет достаточных оснований видеть в последнем с самого начала его возникновения, когда связь с исходным глаголом еще не утратилась, терминологическое значение ‘отец жены’. Это название определяло не отношение отца, resp. матери жены к моей жене, а отношение родителя (родителей) жены ко мне самому. То, что зять называл родителей жены своими родителями (*iьstь, собир. ‘родившие’, своего рода эпитет), находит оправдание в древнем обыкновении – приравнивать свойственное родство к кровному (ср. выше). Условия для забвения внутренней формы слова здесь возникли очень рано, и.-е. *tek- ‘рождать’ было поставлено в славянском в невыгодное положение вследствие омонимической близости очень употребительных технических терминов от глагола tesati еще в балто-славянскую эпоху, а также вследствие оформления в славянском новых слов с соответствующим значением – ст. – слав, родити и родственных, получивших абсолютное распространение.
Существует также и другая этимология. Так, Г. А. Ильинский не сомневается в родстве *tьstь, *tьstja, с слав. teta, литовск. teta ‘тетка’, значение которых он считает не исконным, при всей его древности, ср. греч. τέττα ‘папаша’, русск. тятя «из *tete…»; таким образом, tьstь < *tьt-stь с суффиксом *-st-(h)i- и редуцированным вокализмом корня *tьt-. Значение сложения: ‘находящийся на месте [-st(hi)-] отца [-tьt-]’. Сюда же относится др.-прусск. tisties с суффиксом −iо-[909]909
G. Iljinskij. Die Keduktionsstufe in den Wurzeln ohne Sonanten in den slavischen Sprachen. – AfslPh, Bd. 34, 1912, стр. 14–15; ср. М. Vasmer, REW, Bd. Ш, стр. 100.
[Закрыть]. А. В. Исаченко[910]910
А. В. Исаченко. Указ. соч., стр. 76.
[Закрыть] видит в славянском слове образование с суффиксом −tь: *tьt-tь<*tьt-/*tet-. Пара tьstь: teta, как полагает А. В. Исаченко, является отголоском группового кросскузенного брака, причем *tьstь был ‘мой дядя’ = ‘отец моей жены’ (ср. выше об. и. – е– *syekro-s). Несколько раньше А. В. Исаченко[911]911
Там же, стр. 67.
[Закрыть] характеризует слово teta как вторичное образование. Окончательное суждение о последнем слове затрудняет разнообразие форм (*tet-, *tat-, *at-) и значений этого корня. Возражения вызывает морфологическая сторона изложенных этимологий. Г. А. Ильинский и А. В. Исаченко предполагают весьма гипотетические образования, первый – с суффиксом −st(h)i-[912]912
Этот суффикс Г. А. Ильинский хочет видеть и в nevesta ≤ *neve-sta ‘in novo stans’ (см. выше).
[Закрыть], второй – с суффиксом −ti-, в сущности недоказуемые и не подкрепляемые убедительными примерами. Причем, если Ильинский стремится истолковать семантические мотивы образования с суффиксом −st(h)i-, то Исаченко совершенно не анализирует функцию суффикса —tь, которая в данном сложении так и остается невыясненной: *tьt-tь – *teta. Проводимое им сравнение со слав. *zetь, где −tь, выделилось как суффикс после переразложения[913]913
А. В. Исаченко. Указ. соч., стр. 76.
[Закрыть], указывало бы скорее на поздний характер слав. *tьstь, если видеть в нем тот же суффикс, в то время как Исаченко склонен видеть в tьstь след индоевропейского кросскузенного брака.
Не более вероятна возможность образования *tьt-tь и в структурном отношении. Древний балто-славянский язык обработал сочетание двух смычных зубных согласных известным образом (t-t, d-t > st) на стыке двух морфем обычно только в системе глагольных форм, где такие сочетания были совершенно неизбежны в инфинитиве (*plet-o, *plet-ti, *vedo, *ved-ti) и где они были радикально решены (слав. plesti, литовск. vesti). Но в принципе сочетания t-t вне строго замкнутой системы глагольных форм даже на стыках двух морфем, не говоря уже о древнем упрощении долгого и.-е. *tt, были противны духу балто-славянского языка и избегались. Поэтому отрывать изменение t-t > st от конкретных условий его возникновения и манипулировать им в любых гипотетических построениях этимологии, в данном случае – в предположении единичного именного производного (*tьt-tь > *tьstь), было бы неосмотрительно[914]914
Этимологию А. Брюкнера («Wzory etymologii i krytyki zrodlowej», II. – «Slavia», roc. 5, 1927, стр. 436): tьs-tь: tiskati, т. е. ‘тискающий’, вряд ли можно разбирать серьезно. В своем этимологическом словаре (стр. 569: tesc, tesciowa) он в сущности не дает объяснения этому слову. Не объясняется оно и в новом чешском этимологическом словаре Голуба – Копечного (стр. 384).
[Закрыть].
Оригинальными производными от о.-слав. tьstь являются чешск. tchan, tchyne, по-видимому, фамильярные образования, ср. наличие ch суффиксального[915]915
Holub – Kopecny, стр. 384: tchan < *tьs-anъ.
[Закрыть].
Др.-прусск. tisties, единственная близкая слав. tьstь балтийская форма, могла быть заимствована из славянского[916]916
В. Delbrück, стр. 530; с сомнением – Эндзелин (см. его рецензию на кн. R. Trautmann. Die altpreußischen Sprachdenkmäler. Göttingen, 1910. – AtslPh, Bd. 32, стр. 286); ср. Т. Milewski. Stosunki jezykowe polsko-pruskie. – «Slavia Occidentalis», t. 18, 1939–1947: tisties из прапольск. *tьstь.
[Закрыть].
Из производных от слав. tьstь форм следует отметить сербск. тазбина ‘родители жены’, собирательное[917]917
J. F. Lohmann. Das Kollektivum im Slavischen. – KZ, Bd. 58, 1931, стр. 213.
[Закрыть], собственно – контаминационного происхождения, ср. словенск. tastba ‘свойство’ и суффикс собирательности −ина, ср. еще родбина. Впрочем, разные суффиксы −b-, −ina-, видимо, уже образовали новый суффикс −bina с определенной сферой употребления, ср. сербск. отачбина ‘отечество’, которое образовано с суффиксом −бина прямо от отац ‘отец’.
Слав. tьstь является только славянским образованием, неизвестным балтийскому, если не считать др.-прусск. tisties. Литовский язык обозначает тестя, отца жены, другим, по-видимому, древним словом uosvis, ср. латышск. uose. Этимология балтийского слова окончательно не выяснена, ср. более или менее правдоподобное сближение литовск. uosvis ‘отец жены’: лат. uxor ‘жена’[918]918
A. Walde. Lateinisches etymologisches Wörterbuch, 2. Aufl., стр. 865 G. Devoto. Lit. uosvis, lett. uosvis ‘suocero’. —«Studi baltici», vol. 4, 1934. стр. 57–62. Совершенно невразумительна этимология И. Левенталя (WuS, Bd. 9. 1926, стр. 191): др.-инд. aśnāti ‘frißt’: лит. uosvis ‘Fresser’.
[Закрыть].
В общем названия тестя оформились поздно, по-разному в отдельных языках, ср., помимо слав. tьstь и литовск. uosvis, еще распространение названия отца мужа, свекра, на отца жены, неразличение обоих: лат. socer[919]919
См. О. Schrader. Über Bezeichnungen der Heiratsverwandtschaft bei den indoigermanischen Völkern, стр, 19.
[Закрыть].
Прочие названия тестя в славянских языках: сербск. диал. npujaтељ, npuja ‘тесть’, ‘теща’, также ‘свекор’, ‘свекровь’, в обращении родителей жены и мужа друг к другу[920]920
Ivan Popovic. Neki gentilni i njima srodni termini kod Crnogoraca i Arbanasa. – «Naucno drustvo NR Bosne i Hercegovine. Radovi», knjiga II, odjeljenje istorisko-filoloskich nauka, knjiga I. Sarajevo, 1954, стр, 64; см. еще Љубо Миħeвиħ. Живот и обича]и Поповаца. Београд, 1952, стр. 133.
[Закрыть]; pretelji (в Косове) ‘zenini rodaci’, т. е. букв. ‘друзья’. Причину такого наименования И. Попович видит во влиянии сев. – алб. mik < лат. amicus. Сербск. диал. пуница ‘теща’, ср. словенск. polnica ‘теща’. Неизвестное другим славянским языкам, это слово возникло как противопоставление синониму ташта ‘теща’, которое в диалектах смешивали с прилагательным ж. р, ташгпа ‘пустая’ (= русск. тощая), поэтому пуница, polnica этимологически – ‘полная’[921]921
Ivan Коstia1. Srbohrv. pünica, slovenacki polnica, punica «socrus, mater uxoris». – «Jyжнocловенски филолог», књ. IV, 1924, стр. 183–184; ср. также М. Vеу, BSL, t. 49, 1953, fasc. I, Procés-verbaux des séances, стр. XXIX.
[Закрыть], русск. диал. хоровина ‘теща’[922]922
M. Герасимов. О говоре крестьян южной части Череповецкого у. Новгородск. губ. – Ж. Ст., 1893, вып. III, стр. 387; его же. Словарь уездного череповецкого говора. Сб. ОРЯС, т. L. XXXVII, № 3, 1910, стр. 92.
[Закрыть], болг. (устар.) бабалък ‘тесть’, ‘свекор’, заимствованное из турецкого языка[923]923
С. Младенов. ЕПР, стр. 12.
[Закрыть]; чешск. диал. tatinek ‘тесть’, maminka ‘теща’, также ‘свекор, свекровь’[924]924
Q. Ноdura. Указ. соч., стр. 69.
[Закрыть], svat ‘тесть’, svatka ‘теща’[925]925
F. Bartos. Dialekticky slovnik moravsky, стр. 411.
[Закрыть]; польск. диал. рon uecec ‘тесть’[926]926
A. Tоmaszewski. Mowa t. zw. Mazurow wielenskich. – «Slavia Occidentalis», t. 14, 1935, стр. 106.
[Закрыть], н.-луж. psichodny nan, psichodna mas’, в.-луж. prichodny nan, prichodna mac ‘тесть, теща’.
О.-слав. *zetь: ст.-слав. зать ‘γαμβρός, gener’, ‘νυμφίος, sponsus’, затьство ‘affinitas’, др.-русск. зать ‘γαμβρός, ‘жених’, узатити ‘взять в зятья’, русск. зять ‘муж дочери’, ‘муж сестры’, диал. зятелко ‘зять’[927]927
А. Подвысоцкий. Словарь архангельского наречия, стр. 57.
[Закрыть]; укр. зять ‘зять, муж дочери, муж сестры’, также зєть, зiть[928]928
Ср. А. А. Бурячок. Названия родства и свойства в украинском языке, стр. 15.
[Закрыть], белор. зяць ‘зять’, польск. ziec ‘зять’, польск. диал. (в Словакии, z’at’//zent’[929]929
G. Ноrak. Narecie Pohorelej. Bratislava, 1955, стр. 174.
[Закрыть], полабск. zat ‘Einkömmlung, Schwiegersohn’, zatek ‘Brauti-gam, junger Ehemann’, в песне Геннинга: Katü mes Santik bayt?[930]930
P. Rоst. Die Sprachreste der Draväno-Polaben im Hannöverschen. Leipzig, 1907, стр. 441; Pfuhl. Pomniki Polobjan Slowansciny. – «Casopis Macicy Serbskeje», 1863, № 28, стр. 104.
[Закрыть]; чешск. zet’ ‘зять’, диал. (ходское) zet то же[931]931
J. Fr. Hruska. Dialekticky slovnik chodsky. Praha, 1907, стр. 120.
[Закрыть], словацк. zat’, zac, z’ec, z’ac ‘зять’; mlady zat ‘жених’, словенск. zet ‘der Schwiegersohn’, zeninja ‘сноха’, др.-сербск. зеть ‘gener’, сербск. зёт 1. ‘der Schwiegersohn, gener’, 2. ‘сестрин муж, Schwestermann, sororis vir’, ср. также домазет, домазетовиħ ‘зять, пришедший в дом жены’, болг. зет ‘зять’, ‘муж дочери’, ‘муж сестры’, ‘муж золовки’, диал. зек’ зък’[932]932
Ст. Стойков. Българска диалектология (литогр.). София, 1954, стр. 103, 109, 154.
[Закрыть], ср. также домазет ‘зять, живущий в доме отца жены’, макед. диал. z’ent’, z’ent’u ‘зять’, ‘свояк’[933]933
М. Matecki. Dwie gwary macedonskie (Sucho i Wysoka), czesc II, стр. 132.
[Закрыть].
Слово *zetь представляет собой, очевидно, древнее образование, ср. его распространение во всех славянских языках без каких-либо существенных различий формы или значения[934]934
Можно отметить необычное образование др.-русск. зятя ‘nurus, сноха’ (см. А. Дювернуа. Материалы для словаря древнерусского языка. М., 1894, стр. 64).
[Закрыть]. Сопоставление с материалом других индоевропейских языков позволяет более или менее четко определить широкий круг родственных, близких по значению форм; таким образом, данное название родства носит в известной мере индоевропейский характер. Правда, это осложняется различиями морфологического порядка. Кроме того, ряд примыкающих сюда форм двусмыслен в этимологическом отношении.
Лат. gener ‘зять’ А. Вальде[935]935
A. Walde. Указ. соч., стр. 337.
[Закрыть] связывает с *gem- ‘paaren, verbinden’, ср. греч. γαμειν ‘жениться’, др.-инд. jāmi-h, jāmā ‘невестка’, в то время как непосредственно к и.-е. *gеn- ‘рождаться и т. д.’ он относит литовск. zentas, ст.-слав. зать, лат. genta ‘зять’. В лат. genta Э. Герман[936]936
E. Hermann. Beobachtungen an den indogermanischen Verwandtschaftsnamen. – IF, Bd. 53, 1935, стр. 103.
[Закрыть] видит, напротив, старое латинское обозначение зятя, в то время как gener образовалось по аналогии с socer. Эрну – Мейе[937]937
Ernout – Meillet, t. I. стр. 480; ср. еще А. Меillet. Études, стр. 287; С. С. Uhlenbeck, стр. 99.
[Закрыть] указывают на связь с*gеnə-, *gne- ‘рождать’, осложненную в греч. γαμβρός сближением по народной этимологии с γαμειν ‘жениться’. О греч. γαμβρός (< *γαμρός с вставным β подобно δ в άνδρο-) см. еще у Ф. Шпехта[938]938
F. Specht. Beiträge zur griechischeu Grammatik. – KZ, Bd. 59, 1932, стр. 96. Отклонением от обычных воззрений является крайне оригинальная этимологня И. Левенталя (см. его «Wirtschaftsgeschichtliche Parerga», II. – WuS, Bd. 10, 1927, стр. 185): γαμβρός ‘зять, жених’ < *gam-ro-s: др.-инд. gamanam ‘das Gehen’, т. е. ‘бегущий за девушкой’; в томе 11 «Wörter und Sachen» (1928, стр. 73) он предлагает: γαμβρός к γωγγάμη и др. ‘сеть’, т. е. ‘связь’, a γαμβρός ‘связанный’, ср. πενθερός.
[Закрыть]. Сюда же относится алб. dhёndёr 1. ‘жених’, 2. ‘молодожен’, 3. ‘зять’, которое имеет общую с слав. zetь, литовск. zentas, а также лат. genta исходную форму *gent-, что отмечал для славянского и литовского названий еще Г. Мейер[939]939
G. Meyer. Etymologisches Wörterbuch, стр. 85; см. также Stuart Е. Mann. The Indo-European Vowels in Albanian. – «Language», vol. 26, 1950, стр. 383: «dhanderr… сомнительного происхождения…». Об алб. dhёndёr < genəter см. W. Cimochowski. Le sandhi dans la langue albanaise. – «Lingua Posnaniensis», t. II, 1950, стр. 228.
[Закрыть].
Упомянутые слова славянского, литовского, албанского, латинского языков, а также лат. gens ‘род’ и *genti м. р. ‘член рода’ сопоставляет О. Шрадер в цитировавшейся работе об индоевропейских терминах свойства[940]940
IF, Bd. 17, 1904, стр. 19.
[Закрыть], где он указывает на возможность аналогического происхождения форм на −ter, −er (др.-инд. jāmātar, лат. gener), выравненных по другим именам родства: др.-инд. bhrātar, лат. socer. Сводный обзор всех относящихся сюда форм имеется у Вальде – Покорного[941]941
Walde – Pokorny, Bd. I, стр. 574–575.
[Закрыть], которые объединяют их вокруг и.-е. *gет(е)- ‘жениться’, сюда же *gem- ‘спаривать’, контаминированного в ряде случаев с *gen- ‘рождать(ся)’. Интересным образом рассматривает названия зятя В. Кипарский, видя в латышск. znuots[942]942
О латышском слове см. также К. Mülenbach, IV. стр 748–749.
[Закрыть], литовск. zentas производные от *gеnə-, gno-’(у)знать’: ‘зять’ оказывается ‘знакомым’[943]943
V. Kiparsky. Der Schwiegersohn als «Bekannter». – «Neuphilologische Mitteilungen», Bd. 43, 1942, стр. 113–121. Цит. по кн.: «Indogermanisches Jahrbuch», Bd. 28, 1949, стр. 265, где Э. Френкель отделяет литовск. zentas от «омонимического» *gеnə- ‘рождать’ по неясным для нас мотивам.
[Закрыть]. В. Кипарский касается интереснейшей проблемы соотношения форм *gеn- ‘рождать(ся)’ и *gen- ‘знать’, которые в литературе до последнего времени разграничивались, на наш взгляд, совершенно искусственно (об этом подробнее см. III главу настоящей книги). Из прочей литературы см. о слав, zetь словари А. Брюкнера[944]944
A. Brückner, стр. 654; его же. Wzory etymologii i krytyki zrodlowej II. – «Slavia», roc. 5, 1927, стр. 436.
[Закрыть], А. Преображенского[945]945
А. Преображенский, т. I, стр. 260.
[Закрыть], С. Младенова[946]946
С. Младенов, ЕПР, стр. 191.
[Закрыть], И. Голуба – Фр. Копечного[947]947
Ноlub – Коресnу, стр. 436.
[Закрыть], M. Фасмера[948]948
М. Vasmer, REW, Bd. I, стр. 466–467.
[Закрыть]. С некоторым колебанием относит слав. zetь к *gеnə- ‘род, племя’ А. В. Исаченко[949]949
А. В. Исаченко. Указ. соч., стр. 70.
[Закрыть].
В акцентологическом отношении слав. zetь представляет акутовую интонацию, ср. сербск. эет, русск. зять, зятя. Это хорошо согласуется с акутом литовск. zentas ‘зять’ и общим происхождением этих форм из и.-е. *gеnət, утратившего ə в срединном слоге[950]950
А. В. Ср. А. Мейе. Общеславянский язык, стр.
[Закрыть]. Все это скорее свидетельствует о том, что литовск. zentas исконно родственно слав. zetь, а не заимствовано из славянского.
Проведенное сравнение свидетельствует о том, что мы здесь имеем индоевропейское название. Удается определить вероятную форму, общую для большинства сравниваемых слов: *пenət- производное от *пепə- ‘рождать(ся)’. Формы *genter вряд ли исконны, как полагает А. В. Исаченко[951]951
Там же.
[Закрыть], они скорее обусловлены аналогическим воздействием прочих древних имен родства на −ter. Поэтому, очевидно, неправ О. Шрадер[952]952
О. Schrader. Reallexikon, стр. 213; его же. Über Bezeichnungen…, стр. 20.
[Закрыть], считающий, что индоевропейское название зятя, мужа дочери отсутствовало. Ряд формальных расхождений, различных оформлений индоевропейской основы – еще недостаточное основание для такого мнения. Так, наличие общеиндоевропейского названия сына никем не ставится всерьез под сомнение и в то же время общеизвестны факты различного оформления его основы по индоевропейским диалектам: литовск. sunus, греч. υίύς, υίός, др.-инд. sūtd-h. С другой стороны, Шрадер прав, когда он обращает внимание[953]953
Там же.
[Закрыть] на многозначность этого индоевропейского слова: ‘зять’, ‘свояк’, ‘тестъ’. Слово, давшее слав. zetь, обозначало чаще всего зятя, но могло распространяться и на другие степени свойственного родства, могло употребляться самим зятем как обращение к тестю. В чем причина такого употребления? Как известно, zetь и родственные происходят от *nеnə- ‘рождать’. Поэтому предполагаемое значение zetь следует конкретизировать: не вообще ‘родственник’, а ‘кровнородственный’, ‘единокровный’, ‘родной’, т. е. зять и некоторые другие родственники по браку обозначались как родные, родственники по крови. В этом причина незакрепленности названия за определенным лицом, особенно в древности. Этот пример показывает, насколько регулярно проявлялось обыкновение приравнивать свойственное родство к кровному, ср. выше о tьstь и другие случаи.
Вторичные названия зятя в славянских языках, отражающие положение зятя, живущего у родителей жены: русск. диал. валазень, ср. влазины ‘обряд, коим сопровождается переселение в новую постройку’[954]954
В. Н. Добровольский. Смоленский областной словарь, стр. 71.
[Закрыть], белор. диал. приймач[955]955
В ломазском и других говорах бывшей Седлецкой губернии; см. Сб. ОРЯС, т. LXXV, вып. 7, 1903, стр. 311.
[Закрыть], ср. укр. приймак, польск. диал. pristac[956]956
К. Nitsch. Wybor polskich tekstow gwarowych, стр. 51.
[Закрыть], болг. диал. привидиник[957]957
«В Чирпанско». – СбНУ, кн. X, 1894, стр. 211.
[Закрыть], ср. аналогичное латышск. iegatnis[958]958
К. Mülenbach, II, стр. 16.
[Закрыть]; болг. диал. калек[959]959
П. Орешков. Българските села в околността на Цариград. – «Списание на Българска академия на науките», кн. 8. София, 1914, стр. 100.
[Закрыть], чешск. диал. zenich ‘зять’[960]960
Q. Ноdurа. Указ. соч., стр. 69.
[Закрыть].
Слав. snъxa: ст.-слав., др.-русск. снъха, русск. сноха, диал. сношельница, снашенница[961]961
В. И. Даль, т. IV, иад. 4, стр. 327; Е. Будде. К диалектологии великорусских наречий. Исследование особенностей рязанского говора. – РФВ, 1892, № 3, стр. 64.
[Закрыть], др. – польск. sneszka, польск. диал. sneszka, sneska, snieszka, а также через контаминацию с synowa ‘жена сына’ – мазовецкое syneska, synoska[962]962
J. Karlowicz. Slownik gwar polskich, t. 5. Krakow, 1907, стр. 184, 276; К. Nitsсh. Slownictwo gwarowe. Wybor pism polonistycznych, t. II. Krakow – Wroclaw, 1955, стр. 16.
[Закрыть], сербск. снаха болг. снаха, снъха, ср. чешск. snacha.
Родственные этому древнему слову формы широко известны другим индоевропейским языкам: лат. nurus, −us ‘сноха, невестка’[963]963
A. Walde. Lateinisches etymologisches Wörterbuch, стр. 531–531; Ernout – Meillet, t. II. стр. 802.
[Закрыть], др.-инд. snusā, греч.νυός, арм. пи, др.-в.-нем. snur, др. – англосакс, snoru, др.-исл. snor, snør, нем. Schnur[964]964
Walde – Pоkоrnу, Bd. II, стр. 701–702.
[Закрыть]. Если не считать перестройки в отдельных языках по −ā-основам, ср. ст.-слав. снъха (лат. nurus-, −us no −ū-основе socrus), то все формы правильно продолжают и.-е. *snuso-s, древнюю −о-основу женского рода, что предположил уже К. Бругман[965]965
К. Brugmann. Nυός, nurus, snusa und die griechischen und italischen femininen Substantive auf −os. – IF, Bd. 21, 1907, стр. 315–322.
[Закрыть], который сначала придерживался иного мнения. Сейчас это общепринятая точка зрения.
И.-е. *snuso-s было предметом многих этимологических исследований. Звуковая близость и постоянная ассоциация с и.-е. *sūnus ‘сын’ (‘сноха’ = ‘жена сына’) определяют направление старых толкований *snusa < *sunu-[966]966
В. Delbrück. стр. 535; ср. L. Sütterlin. Der Schwund von idg. i und u. – IF, Bd. 25. 1909, стр. 70.
[Закрыть]. Эта этимология безукоризненна с семантической стороны, в то время как исчезновение и вызывает у исследователей сомнение, почему эта этимология сейчас в основном оставлена. Напротив, большинством исследователей принята этимология *snuso-s < *sneu-’вязать’[967]967
См K. Brugmann. Nυός, nurus, snusa., стр. 315–322.
[Закрыть], которая подтверждается также фактом широкого использования основ со значением ‘вязать, связывать’ (и.-е. *bhendh-, *sieu-) в обозначениях родства, особенно свойственного: ‘связанный’, т. е. родственный’[968]968
См. Fr. Slawskl. Obocznoic q: u w jezykach slowianskich. – «Slavla Occidentalis», t. 18, 1939–1947, стр. 270, где говорится о связи слав. snъхa и snuti (и.-е. *sneu-).
[Закрыть]. Так называли родители жену сына, так же называла их она сама (греч. πενθερός ‘свекор’ < *bhendh-). Между прочим, немецкий язык имеет, помимо Schnur ‘сноха’, еще особенно распространенное Schnur ‘бечевка, шнур’, причем исторически это не омонимы, а одна отглагольная форма от и.-е. *sneu- ‘вязать’; нем. Schnur ‘бечевка’ сохранило именно это архаическое значение.
Остаются менее доказуемые объяснения: этимология И. Левенталя[969]969
J. Loewentahl. OАЛАТТА, стр. 165.
[Закрыть], поддержанная И. М. Коржинеком[970]970
J. М. Коrinek. K indoevropskemu *snusos ‘nurus’. – IF, roc. 59, 1932, стр. 126–144 и 316.
[Закрыть]: *snuso-s = ‘кормление молоком матери’ < ‘кормилица детей’, ‘сноха, невестка’, ср. др.-инд. snāuti ‘выпускает молоко’, лат. nutrix ‘кормилица’, далее – датск. snør, шведск. snor ‘Rotz’ < герм. *snuza-, формально тождественное греч. νυός и др. Ф. Мецгер[971]971
Mezger. IE se-, swe- and Derivatives, стр. 100.
[Закрыть] видит в и.-е. *snuso-s распространение древней местоименной основы *se-: и.-е. *se-nu-, se-ni, s-n-t-r ‘отдельно, уединенно’; к и.-е. *snuso-s он относит тохарск. A snasse ‘родственник’. В. Поляк рассматривает слав. snъxa, лат. nurus и другие близкие названия снохи в ряду заимствований из языков Кавказа и Передней Азии, ср. лазск. nusa, мингрельск. nosa, nis ‘сноха, невеста’[972]972
V. Pоlak. К problemu lexikalnich shod mezi jazyky kavkazskymi a jazyky slovanskymi. – LF, roc. 70, 1946, стр. 28 (там же дается литература). Кстати, В. Махек в редакторском примечании специально указывает, что это сближение заинтересовало его больше других (там же, стр. 30, сноска 1).
[Закрыть]. Вряд ли можно согласиться с таким объяснением, учитывая широкую распространенность и.-е. *snusos также в языках, далеких от влияний кавказских языков. Этимология и.-е. *snusos проще объясняется на индоевропейском материале. Включение этого слова Вацлавом Поляком в круг вопросов, связанных с проблемой лексикальных соответствий между славянскими и кавказскими языками, представляется непродуманным в методологическом отношении, поскольку в слав. snъxa мы имеем несомненно индоевропейское наследие. С другой стороны, древность индоевропейских форм, в том числе в близких Кавказу географически индо-иранских языках, делает вероятной другую возможность – заимствование перечисленных кавказских слов из индоевропейских языков, что, однако, не относится к теме нашей работы.
Слав. snъxa правильно продолжает и.-е. *snusщ-s, если не считать вторичного аналогического перехода в −а-основу, через *snusa с закономерным переходом s>x после и в славянском[973]973
C. С. Uhlenbeck. Die Behandlung des indog. s im Slavischen. – AfslPh, Bd. 16, 1894, стр. 369; H. Pedersen. Das Indog. s im Slavischen. – IF, Bd. 5, 1895, стр. 34. О слав. sпъха см. также этимологические словари Фр. Миклошича (стр. 312), Горяева (стр. 334), А. Преображенского (т. II, стр. 345), Р. Траутмана (стр. 273).
[Закрыть].
Слав. snъxa с древним окситонным ударением (ср. русск. сноха) сохранило место ударения и.-е. *snusó-s, которое нам известно на основании закона Вернера. Согласно последнему, герм.*snuza- (др.-в.-нем. snura, др.-исл. snor, др. – англ. snoru) < и.-е. *snuso- при условии, если ударе-ние падает на слог после согласного, в данном случае z[974]974
К. Vеrner. Eine Ausnahme der ersten Lautverschiebung. – KZ, Bd. 23, 1875, стр. 97 и след.; ср. также А. Мейе. Основные особенности германской группы языков. М., 1952, стр. 48; J. J. Mikкоla. Urslavische Grammatik, Bd. I, стр. 120–121; J. Kurylowicz. L’accentuation, стр. 131.
[Закрыть].
Болг. снаха обязано своим вокализмом влиянию сербск. снаха (при исконном болг. снъха). Тем же влиянием объясняется чешск. snacha[975]975
W. Vondrak, Bd. I, стр. 137; Holub – Kopeicny, стр. 343.
[Закрыть] (в то время как в польском языке есть фонетически правильное sneszka), в противном случае непонятное, хотя пути этого влияния недостаточно ясны. Сербск. диал. snaja образовано в условиях выпадения х (h) по форме дат. – местн. п. ед. ч. snai (snaii)[976]976
A. Vaillant. Grammaire comparée des langues slaves, t. I, 1950, стр. 44.
[Закрыть]. Подробности фонетического развития слав. snъxa и этимологические связи и.-е. *snuso-s выяснены почти бесспорно. Этого нельзя сказать об исторических условиях образования данного индоевропейского названия. В частности, не совсем ясно, считать ли вместе с А. В. Исаченко[977]977
А. В. Исаченко. Указ. соч., стр. 71.
[Закрыть], что и.-е. *snuso-s восходит еще к кросскузенному браку матриархата, а следовательно обозначает не только ‘жену сына’, но и ‘племянницу’ ‘кросскузину’ сына, или считать, что описанная древняя форма брака еще не создала условий для специальных названий ‘зять’, ‘сноха’, поскольку соответствующие брачные отношения легко укладывались в понятие ‘племянник’, ‘племянница’. Тогда необходимо будет заключить, что термин *snuso-s возник несколько позже собственно кросскузенного брака, уже как термин свойстненного родства.
В роли названия снохи было также использовано слав. nevesta, nevestъka, в отдельных славянских языках даже вытеснившее слав. snъxa, как, например, в украинском[978]978
А. А. Бурячок. Названия родства и свойства в украинском языке, стр.17.
[Закрыть].
Прочие названия: др. – чешск. chyra, чешск. svagrovd ‘свояченица’, ‘жена брата’, немецкого происхождения, ср. нем. Schwager, Schwägerin, н.-луж. swagrnica (диал.) ‘невестка, золовка, свояченица’ того же происхождения; болг. булка ‘невестка, сноха, жена брата, свояченица’, буля то же, местный термин, связанный со свадебным обрядом, ср. було ‘фата, свадебное покрывало’.
Особым древним названием снохи обладает балтийский, не знающий и.-е. *snuso-s: литовск. marti, −cios, также jaunamarte, – es[979]979
А. Юшкевич. Словарь литовского языка, пып. 2. СПб., 1904, стр. 679.
[Закрыть], латышск. marsa то же. Из балтийского это слово заимствовано западно-финскими языками: morsja[980]980
Э. Вяари. Терминология родства в прибалтийско-финских языках. Автореф. канд. диссерт. Тарту, 1953, стр. 10.
[Закрыть]. Этимология балтийского слова неясна: вряд ли вероятны сближения с греч. δάμαρ через *dmorti (ср. критск. Βριτόμαρτις) или с герм. *bruđi. Скорее сюда относится крымскоготск. marzus ‘nuptiae’[981]981
F. Solmsen. Etymologien – KZ, Bd. 35, 1897, стр. 481–483.
[Закрыть]. Может быть, литовск. marti является производным с суффиксом −tia: *mar-tia (ср. латышск. marsa) к mer-ga ‘девушка’ (с другим суффиксом). Затем оно могло преобразоваться по употребительному pati, – cios ‘сама, жена’.
