Текст книги "Гроза над озером (СИ)"
Автор книги: Оксана Зиентек
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)
– Ты предлагаешь нам бежать? – В голосе девушки зазвучала надежда.
– Тоже выход. – Согласился рыцарь. – Правда, бежать надо было раньше, пока я полдня мотался по лагерю. Только скажи, далеко ли убегут две женщины по местности, занятой чужими войсками?
– А что тогда?
– Я предлагаю нам пожениться. – Ну вот. Самое главное было сказано. Теперь важно, чтобы девушка, или хотя бы ее спутница, которая выглядела более мудрой, поняли его план. И тогда завтра пленницы здесь не будет, а жену рыцаря никто тронуть не осмелится.
– Но тогда, – девушка подозрительно прищурилась. – все, – она особенно выделила это слово, – получаешь ты?
– Ну да. – Арне не стал спорить. – Только, как ты уже сказала, денег у тебя нет, а все остальное… сегодня ты еще можешь выбирать. Завтра тебя никто спрашивать не будет.
Ожидая ответа Арне заметил, как одобрительно кивнула знахарка, но девушка, казалось, не обратила на этот жест никакого внимания. Она просто сидела и смотрела перед собой. Арне уже хотел поторопить ее с решением, раздумывая, как защитить пленницу в случае отказа, когда девушка решительно кивнула каким-то своим мыслям и заговорила.
– Хорошо. Только разве мы до завтра успеем?
– Успеем. – Успокоил ее рыцарь. – Храмовник обещал помочь, чем сможет. А это он точно сможет.
– Но ваш храмовник… Он же захочет, чтобы я приняла вашего бога, да?
– Скажи, – Арне на миг задумался, как бы удачнее выразиться – ты в какого бога веришь?
– Наши боги – Свентовит, Триглав, Мокошь… – Начала перечислять девушка.
– Отлично. – Не дал ей договорить рыцарь, продолжая свою мысль. – Если у тебя так много богов, то, наверное, еще одному найдется место, правда? Я знаю нашего храмовника, он – тот еще хитрый лис. Если он не попросит тебя отрекаться от твоих богов, а просто спросит, веришь ли ты в Творца, что ты ответишь?
– Верю, наверное. – Неуверенно ответила пленница. – Если у каждого народа свои боги, то, наверное, и ваш где-то есть.
– Отлично! – Арне обрадовался. Вот так и скажешь храмовнику, только свои рассуждения оставь при себе. Первой части будет вполне достаточно.
Теперь осталось узнать, сколько тебе лет и твое настоящее имя.
– Гримница я. – Повторила девушка имя, которое Арне слышал уже неоднократно сегодня, но которое постоянно вылетало у Арне из головы. – Мне шестнадцать этой зимой исполнилось.
– Отлично. – Арне обрадовался, что девушка оказалась даже старше Имке, которая в их краях уже считалась невестой. – Тогда я пойду за храмовником, а вы… подготовьтесь тут, что ли…
Видя непонимающие взгляды девушки и знахарки рыцарь немного растерялся. Все, что он знал о невестах, так это то, что им перед свадьбой всегда было нужно много времени, чтобы подготовиться. Остальное его не интересовало, поскольку сам он не собирался жениться в ближайшем будущем.
– А как? – Вопрос, заданный девушкой еще больше выбил Арне из колеи.
– А я почем знаю? – Почти огрызнулся он. – Вы – женщины. Вам лучше знать.
– Девочке переодеться бы. – Мягко вклинилась в разговор Ванда-знахарка. – Ей замуж идти, а на ней – одна рубашка. И та – с чужого плеча.
Мысленно обругав себя последними словами Арне вытащил из угла походный мешок, в который собрал все более-менее ценное, что не успел продать после последнего раздела добычи.
– Вот! Поищите, может, найдете что-то подходящее. На большее сейчас все равно времени не хватит. Нам же еще надо, чтобы до завтра все поверили в сочиненную нами сказку о внезапной любви.
И с этими словами рыцарь вышел из палатки, оставив женщин одних.
– Ты с ума сошел! – набросился на него младший брат, когда Арне посвятил его в свой план. – Толку тебе с ее происхождения? Ни семьи, ни приданого… Ну, хочешь, ты пойдешь за храмовником, а я помогу им сбежать? Хуго пошумит, конечно, но уж лучше так.
– И как далеко убегут две женщины посреди военного лагеря? – Задал Арне брату вопрос, который за пару часов до этого ему самому задавал старичок-храмовник. – Я, может, тоже немножко иначе представлял себе эту свадьбу, но как подумаю, что она достанется Борову…
– Ты думаешь, она тебя поблагодарит? – Сплюнул с досады Тиз. – Она тебя всю жизнь ненавидеть будет!
– Да пойми ты, это ее единственный шанс! – Не выдержав, взорвался Арне. – Мне бы хоть пару дней на размышления, я бы что-то поумнее придумал. А пока делаю, что могу. И надеюсь, что она когда-нибудь тоже это поймет.
Взмахом руки отметая возможные возражения, Арне широким шагом зашагал по лагерю. Он не видел, как его брат подозвав одного из проходящих мимо солдат, сунул тому монетку в пол медяка, и что-то быстро зашептал в ухо. Не видел, как расплылось в улыбке лицо немолодого уже мужика, который с готовностью отсалютовал молодому рыцарю.
– Сделаем, господин! Как не сделать?! Сами молодыми были…
Вернулся Арне, примерно, через три четверти часа. С собой он привел храмовника и тройку знакомых рыцарей в качестве свидетелей. Еще с десяток солдат подтянулись сами, слухи в лагере распространялись мгновенно. Поскольку солдат на свадьбу никто не звал, они скромненько расположились у соседних костров, наблюдая за бесплатным представлением, которым становится любая свадьба.
История о том, как молодой командир спас из горящей башни хозяйскую дочку и влюбился в нее без памяти прямо на месте, повторялась из уст в уста. С каждым пересказом пожар становился все ужаснее, а невеста – все красивее. Скептиков-очевидцев, которые утверждали, что пожар был самым обычным и большая часть крепости устояла, никто уже не слушал. Поэтому, когда девушка вышла из палатки и храмовник подвел ее к костру, многие не сдержали вздох разочарования. Ну да, хорошенькая, можно даже сказать, что красивая. Но чтобы вот так влюбиться прямо на месте… Правду говорили обозники: "На что только позарился?".
– Прежде, чем я начну церемонию, – неожиданно громко для такого тщедушного старичка заговорил храмовник, – я хочу убедиться, что жених и невеста по доброй воле вступают в этот брак. Арне?
– Да. – Коротко ответил Арне, страстно желая, чтобы эти нелепые формальности поскорее остались позади.
– А что ответит невеста?
– Да. – Девушка замешкалась с ответом, но, подучил незаметный толчок от Ванды, все же ответила. А храмовник продолжал допытываться.
– Ты, девица происходишь из языческого народа, поэтому скажи сперва, веришь ли ты в Творца?
– Верю. – Опустив глаза, почти прошептала Гримница, как они и договаривались с рыцарем.
– Все слышали? – Храмовник повернулся к присутствующим. – Эта девушка при всех признала, что верит в Творца. Следовательно, я не вижу повода отказать им в свадьбе. Знает ли кто-нибудь, почему эти двое не могут пожениться?
– Я знаю! – Вошел в круг младший брат жениха. Под удивленными взглядами остальных Тиз преклонил колено перед девушкой колено и протянул ей букет полевых цветов.
– Прекрасная девица, твоя красота затмила глаза и разум не только моему брату. Я тоже с самой нашей встречи думаю только о тебе. Конечно, я – не наследник, как мой брат, но зато и не связан столькими обязательствами перед семьей. Согласна ли ты стать моей женой?
В глубине души Тиз побаивался, что брат взорвется сейчас и испортит весь спектакль. Надо было, наверное, обсудить это сначала с ним, но мысль заменить собой наследника рода пришла ему в голову слишком поздно. Теперь осталось только надеяться на понятливость девушка.
Та же, в свою очередь, растерянно покрутила в руках букет, явно не зная, что с ним делать. Потом огляделась, словно ища поддержки и встретилась взглядом с Арне. Рыцарь не стал произносить громких слов, он считал, что все самое главное уже было сказано в разговоре до этого. Злясь на пройдоху Тиза, который, как обычно, намудрил Творец знает что, Арне просто сделал шаг вперед и опустился на одно колено рядом с братом. Шепотки вокруг стихли, ожидая решения этой странной вендки, за один день ухитрившейся стать между двумя неразлучными прежде братьями.
– Спасибо… – Голос девушки сорвался, не дав закончить фразу. Откашлявшись, она повторила, старательно выговаривая заксонские слова. – Спасибо! Но нет. Простите!
С этими словами девушка протянула Тизу подаренный им букет. Прежде, чем кто-то из рыцарей успел отреагировать, она разжала кулачок, в котором оказалось золотое кольцо, сплетенное из нескольких полосок червонного золота.
– Вот. – Рука с лежащим на ладошке кольцом протянулась в сторону Арне. – За тебя – пойду.
Едва сумев сдержать вдох облегчения Арне взял кольцо и поцеловал тоненькие пальчики. Рука его невесты была холодной, и Арне осторожно пожал ее, словно обещая, что теперь все будет хорошо.
Потом заговорил храмовник, совершая свадебный обряд. Зная всю подоплеку события, добрый служитель не стал томить и так измученных молодых, быстро объявив их мужем и женой. Так Гримница, дочь Мешка, сына Межамирова, стала Гримельд фон дер Эсте (оказалось, что ее нечаянного мужа зовут именно так). Незнакомые рыцари, еще вчера штурмовавшие ее городище, сегодня сердечно поздравляли с замужеством, хлопали Ане по плечу и смеялись над его внезапной страстью.
Не такой представляла княжна свою свадьбу. Нет, она, конечно, понимала, что замуж ей придется выходить не за парнишку из соседнего села. Что пойдет она за незнакомого, скорее всего, княжича или воевода, за которого ее просватает отец. Но то, что получилось на самом деле, ей не снилось и в страшном сне. Впрочем, даже такая свадьба закончилась слишком быстро. Еще утром рыцари воевали, завтра в лагерь должен был прибыть их старший и, как поняла из разговоров Гримница, даже сам король. Так что, наскоро поздравив молодых, гости проводили их до палатки и разошлись.
И только тогда Гримница почувствовала, как ее бьет крупная дрожь. Если до этого весь вечер прошел, словно в тумане, то теперь она полностью осознала произошедшее. В себя девушка пришла от того, что чужие руки накинули на нее одеяло.
– Да ты вся дрожишь. – Укоризненно покачал головой ее новоявленный муж. – А знахарка твоя говорила, что обошлось все. Иди-ка сюда.
Взяв за руку, рыцарь подвел Гримницу к тюфяку в углу и заботливо усадил. Порывшись в сумках, Арнее вытащил видавшую виды флягу. Плеснув немного жидкости в кружку он протянул ту дрожащей девушке.
– Вот, пей. Меня это не раз выручало.
Гримница осторожно понюхала напиток, которым муж собирался поить ее в первую брачную ночь. Из кружки пахло хлебным вином и травами. Этот запах был немножко похож на тот, что витал в доме Ванды, поэтому девушка не стала спорить и осторожно отхлебнула глоток. Горло обожгло вином и горечью, да так что Гримница только и могла, что хватать воздух широко открытым ртом.
– Запивай! – Схватив услужливо протянутую другую кружку, девушка большими глотками пила какой-то взвар.
– Отпустило? – Спросил рыцарь. Гримница отметила про себя, что муж ей попался немногословный. Говорил он коротко, словно отдавал приказы, но, возможно, просто не знал, что сказать.
– Отпустило? – Переспросил Арне. Девушка молча кивнула. – Тогда допивай.
Первая кружка снова оказалась в ее руках. Голова кружилась еще от первого глотка, но Гримница старательно пыталась допить все. Может, так даже лучше, – подумалось ей при взгляде на то, как мужчина раздевается.
Только когда муж (или еще жених?) снял рубаху, Гримница заметила, что его левая рука в нескольких местах перебинтована. Раны, видно, оказались не слишком серьезными, раз у него еще хватило сил целый день где-то бегать, а вечером – еще и жениться. Словно в подтверждение ее мыслей Арне начал разматывать одну из повязок.
– Что ты делаешь? Зачем? – Не смогла удержаться она от вопроса, видя, как мужчина отрывает ткань вместе с присохшей корочкой.
– С-с-с-с-с… А ты как думаешь?! – В голосе рыцаря послышалась досада. – Не объясняя больше ничего, он стянул с походной кровати одеяло, потом сдернул простынь и, снова зашипев, прижал ее к ране. Выждав немного, скомкал простынь и попытался заново наложить повязку. Одной рукой у него это не очень получалось, поэтому он попросил княжну.
– Помоги, а?
Как во сне, Гримница встала и ловко перевязала снова начавшую кровоточить рану. Закончив, осталась стоять, опустив руки и не зная, что делать дальше. Рыцарь же, благодарно кивнув, комком закинул измазанную простынь в угол. Потом, снова порывшись в сумках, достал новую и протянул девушке.
– Держи. Расстели и ложись спать.
– А ты? – Спросила Гримница, не совсем понимая, чего от нее ждет этот странный рыцарь. Ванда, весь вечер пытавшаяся подготовить княжну к замужеству, рассказывала совсем другое.
– И я. – Мужчина вздохнул. – Мне еще завтра Его Величество встречать. Спасибо, хоть Тиз ночные караулы сам проверит. Я же сегодня – молодожен. – Он невесело усмехнулся. Потом улегся на тюфяк, на котором недавно сидела Гримница, и потянул на себя одеяло.
– А мне что делать? – Озадаченно переспросила девушка.
– Спать! – В голосе Арне отчетливо слышалось раздражение. – Немедленно залезай под одеяло, пока совсем не расхворалась!
– А не боишься, – страх начал проходить, оставляя после себя пустоту в мыслях, – что я тебя ночью зарежу?
– Боюсь. – В шутку или всерьез ответил Арне Гримнице. – Одно прошу, будешь убивать – не буди. Договорились?
Растерянно кивнув, девушка послушно залезла в свою постель и укуталась в одеяло. Вот тебе и брачная ночь! Кому рассказать – не поверят, – подумала она, вслушиваясь в негромкий храп, раздающийся из другого угла палатки.
Арне проснулся ночью от того, что неудачно повернулся и задел раненую руку. Хорошо, кольчуга была надежная, – подумал он, пытаясь найти положение поудобней, – еще чуть-чуть, остался бы без руки. Внезапно он насторожился, услышав посторонний звук.
Прислушавшись, Арне понял, что звук раздается со стороны его постели. И что голос, прерывисто что-то бормочущий, принадлежит женщине.
– Опять Тиз бабу приволок! – Раздосадованно подумал рыцарь. – Надо сказать ему завтра, чтобы больше не водил девок в палатку.
– Не-е-ет! – закричала неизвестная девушка. Ругнувшись, Арне встал с постели, чтобы за ухо оттаскать этого паршивца, рискнувшего мало того, что притащить девку в палатку брата, так еще и против ее воли.
К удивлению Арне, Тиза в постели не оказалось. Там оказалась его недавняя пленница и, как он теперь вспомнил, свежеиспеченная жена. Жена! Как же он мог забыть?! Впрочем, ничего удивительного. С этой войной последний разум растерять недолго. Присмотревшись, Арне заметил, что по щекам девушки текут слезы. Запутавшись в сбившемся одеяле, его жена металась по постели и что-то жалобно причитала по-вендски.
Ане протянул руку и потрогал лоб Гри… Гримельд. Лоб был прохладным. Это показалось Арне хорошим знаком, потому что он сильно опасался вернувшейся горячки. Наверное, плохие сны, – подумал он. Распутав одеяло, мужчина снова укрыл им жену и хотел уже уйти на свой тюфяк, когда девушка мертвой хваткой вцепилась в его руку.
Спросонок Арне было трудно ориентироваться в незнакомых словах, поэтому он даже не стал пытаться понять, что она там лепечет. Покачав головой, он осторожно приподнял Гримельд за плечи, стараясь не разбудить и не испугать. Устроившись поудобнее, насколько это вообще было возможно, Арне усадил жену к себе на колени и принялся укачивать. Он негромко напевал колыбельную, как не раз делал это с младшей сестренкой.
– Спи, детка, спи. Отец пасет овец, а мать трясет деревья, на которых зреют сладкие сны. Спи, детка, спи…
Глава третья
Мирный договор
Князь Мешко раненым зверем метался по палатке. Его, князя и мага, провели, словно какого-то мальчишку! Мало того, провели его собственные люди! Он так и не знал бы, что пока он гоняется за отрядом заксов тут, их войско уже вторглось в его земли. Не знал бы, потому что секретарь, получивший донесение с окраин, припрятал бумагу до поры до времени. И если бы Мешко случайно не наткнулся в лагере на одного из десятников, лично им приставленных к дочери, так и не знал бы, что Гримница осталась там, на границе, совершенно без охраны.
– Вы почему здесь? – удивился он, увидев знакомое лицо. – Разве не велено было охранять Пехов?
– Княжич приказал идти сюда. – Воин выглядел польщенным вниманием князя. Но и удивленным одновременно. – Сказал, тебе, княже, каждый меч сейчас дорог.
– Понятно. – Понятно ничего не было, поскольку князь точно помнил, что подобных приказов он Леху не отдавал. Да и, если так подумать, не нужно было ему собирать целое войско, чтобы разогнать один разбойный отряд. Только вот… снова случайно не дошло донесение? О странном решении князь решил поговорить с сыном без свидетелей. Не годится воинам слышать, как будущего князя будут макать, словно дурного котенка. Но сперва надо уточнить еще одно.
– А княжна где? В обозе? Или в одной из крепостей по дороге оставил?
– Так ведь, княже… – Десятник смотрел на него удивленно. – Ты же на битву звал, не на гулянку. Куда нам было девчонку с собой тащить? Да и княжич не велел, хоть воевода с ним и ругался…
– И где моя дочь? – Бровь князя задергалась, не предвещая ничего хорошего.
– Так дома ж она. – Десятник начинал нервничать, хотя так и не понимал, чего от него хочет грозный правитель. – Нас княжич увел, а Межамир приказал ворота затворить. Прямо как к осаде готовился.
– Почему "как"? Пехов – в осаде, четвертый день уже! – Рявкнул князь, понимая в душе, что сгоняет злость на ни в чем не повинном воине, но уже не имея сил остановиться. – Ты как думаешь, сколько они еще продержатся?
Десятник побледнел, потом молча отстегнул меч и положил его к ногам князя.
– Казни меня, княже, что княжну не уберег. Только, боюсь, нет уже Пехова.
– Ка-ак, нет?! – Князь поперхнулся воздухом. – Да что же с Межамиром случилось, если он крепость удержать не может.
– Там крепость – одно название. Не с чего было подновлять. Прошлой зимой, как подати тебе, княже, выплатили, еле коням на корм наскребли.
– Какие подати? – Князь от удивления даже на миг перестал злиться. Он точно помнил, что никакой дани на Пехов не налагал. После смерти Милены он, фактически, становился полноправным хозяином надела, не с себя же самого брать. – Кто брал?
– Княжий человек каждый год приезжал. Из столицы.
– Так, значит? Ладно, иди, и чтоб о нашем разговоре никому не полслова! Вечером зайдешь, сразу после заката, расскажешь подробно, как там и что.
Отпустив воина, который, не стесняясь, отер вспотевший лоб прямо рукавом рубахи, князь велел позвать пару надежных людей из своей личной охраны. Он уже догадывался, чьих рук дело вся эта история, но надо было собрать доказательства. На этот раз – точно надо.
И сейчас князь метался по шатру в ожидании сына, с которым ему предстоял непростой разговор. Мешко давно подозревал, что Лешек неспроста оставался единственным его ребенком, но ссориться с сильным соседом из-за поклепа на его сестру не хотелось. Обвинить же княгиню ни в чем не получалось, Желана умело действовала через третьих лиц. Да и не догадался никто сперва, что все тут не так просто.
Один только раз младший брат князя взбрыкнул и наговорил много чего, но тогда его никто не послушал. Действительно, горе у мужика случилось: жена молодая уснула и приспала дитя, а сама потом с горя удавилась, есть с чего не в себе быть. Княжич тогда с горя запил, заявился по-пьяни в терем к брату, страшное про княгиню говорил.
Понятно, что никто его не послушал, Мешко брата даже наказывать не стал, хотя тогда еще и верил жене. Просто попросил на глаза пока не показываться, а вслед тихо верных людей послал, чтобы брат с горя не учудил чего. Это потом уже вспомнилась князю старая история, когда такие случайности зачастили в княжий терем.
Ну, ладно, к женам и наложницам Желана его просто ревновала. Ладно, боялась за право сына на наследство… Не повод, конечно, для смертоубийства, но всякое случается. Но чем ей помешала Гримница? Милены давно уже нет на свете, да и не ездил к ней князь в последние годы, поостыла страсть. Дочку тоже в столицу не тащил, оставил в крепости, что Милене по отцу досталась. Неужели нельзя было просто оставить дитя в покое?!
Лех запаздывал. Князь Мешко уже хотел послать кого-нибудь, чтобы поторопили княжича, когда в шатер влетел запыхавшийся гонец.
– Княже! Прости… там с княжичем беда. Лекарь посмотреть просит, говорит, ведовство.
– Веди! – Коротко бросил Мешко, не желая тратить время на расспросы. Но не расспрашивать же гонца по дороге, где их могут услышать посторонние уши. Так что лучше всего сразу все увидеть самому.
Войдя в шатер сына, князь сразу прошел к постели, на которой лежал Лех. Княжич метался, словно в бреду, так и хотелось потрогать лоб. Но встретившись глазами с лекарем, который сидел тут же, князь передумал. Старый знакомец, не раз выручавший из беды и самого Мешка, только покачал головой. Понятно, если лекарь сказал, что жара нет, значит – нет. А что есть?
Присмотревшись, Мешко заметил, что лицо и руки сына усыпаны темными черными точками, словно рыбьи чешуйки пристали к коже. Однако, если рассмотреть поближе, оказывалось, что чешуйки не пристали, а как бы вросли в кожу. Местами было видно, как княжич разодрал кожу до крови, пытаясь отодрать странные наросты.
– Выйдите все, кроме лекаря!
Сопровождающие княжича и лекаря поспешили вон из шатра, оставляя князя с лекарем практически наедине. Княжич сейчас никак не мог помешать и разговору.
– Это то, что я думаю? – Нельзя сказать, что Мешко был очень близок с сыном, но сейчас его сердце сжималось от отчаяния.
– Смочья скора. Она, проклятая…
– Уверен? Кто осмелился? И, главное, зачем?
– Почти уверен. Княже, я такое в жизни только однажды видел, но, поверь мне, забыть это сложно. Если сомневаешься, зови волхва из святилища Свентовита. Думаю, он подтвердит.
– Позову. – Согласно кивнул князь. – Хотя, ты прав, такое раз увидишь – не забудешь. Можешь как-то помочь ему? – Спросил почти без надежды.
– Я опоил княжича сонным отваром. – Пожал плечами лекарь. – Так он меньше мучается от зуда. Да и нам не мешает ему помогать. Если и можно что-то сделать, то я тут ни при чем, это работа магов.
– Знаешь, как это вообще случилось?
– А как это обычно случается? – Лекарь неопределенно пожал плечами.
– Обычно этого не случается вообще. – Проворчал князь, в уме прикидывая, кого еще можно призвать на помощь. А, заодно, как подать новость войску. Посреди лагеря такое долго не утаишь, тут новости разносятся еще быстрее, чем в княжеских хоромах.
– Значит так, – Прервал Мешко затянувшуюся паузу. – Волхва я позову. А ты скажешь остальным, что княжича отравили. Злодеев мы поймали и примерно накажем.
– Догадываешься, кто виноват? – Спросил лекарь, неодобрительно качая головой. Мешко нельзя было назвать плохим князем, но когда ему случалось впасть в гнев, доставалось обычно не только врагам, но и многим, случайно подвернувшимся под руку.
– Догадываюсь, кто может знать. – Князь покачал головой, решаясь сказать старому лекарю то, что они оба прекрасно понимали. – Чтобы наслать смочью скору, надо иметь очень вескую причину. И я догадываюсь, у кого о ней можно спросить.
Остаток дня для князя прошел, словно в дурном сне. Дружинники сочувственно кивали, провожая взглядом резко постаревшего князя. Шутка ли, в один день двоих детей потерять?! И, хотя о княжеской дочке до этого дня знал мало кто, сейчас ее судьба стала заботить многих. Желая хоть чем-то утешить князя, воины рвались в поход. А вдруг успеют? Однако, приказа о выступлении пока не было.
Сам же князь после разговора с волхвом собрал в своем шатре нескольких доверенных людей, чтобы решить, как быть дальше. Собрав воедино кусочки мозаики, князь сейчас видел то, на что долго предпочитал закрывать глаза. И по всему выходило, что за его спиной кто-то усердно плел заговор, перетягивая союзников на сторону нового, молодого князя. И княжич Лех выглядел совсем не случайной жертвой.
Пользуясь отцовским доверием, тот уже не впервые творил странные вещи, прикрываясь именем князя. А потом он же, якобы, уже по собственному почину, помогал пострадавшим "дойти до правды". Например, "уговаривая" отца отменить смертный приговор, которого, понятное дело, никогда и не было. Или "снизить" поднятые подати, которые никто не поднимал.
– Вот так, значит. Почему раньше молчали?
Соратники один за другим отводили глаза. Мешко хотел было повторить вопрос, но не стал. Говорили, вспомнил он, говорили и не раз, что мутным каким-то стал Лешек в последнее время. Что странные люди зачастили в терем к княгине… Не слушал. Не верил, что единственный сын способен на такое предательство. Списывал то на ошибку, то на горячность, свойственную молодости, а то и вовсе на пустые наветы. Теперь получил все и сразу.
– А ты что скажешь, волхв? – Обратился князь к служителю Свентовита, сочувственно качающему головой. – Удалось ли понять, кто и за что так "приласкал" моего сына?
– Удалось только вы чуть, что проклинавший – мертв. – Волхв вздохнул. – Но это ты, княже, и так знаешь, иначе проклятие не подействовало бы. И это кто-то из наших, магия – не чужая. Можешь узнать, кто из сильных магов умирал недавно?
– Насколько сильных? – Уточнил князь, в уме прикидывая, кого из сильных магов он знал и о ком слышал.
– Средней силы. – Подумав еще минуту ответил волхв. – Но старый. Не моложе нас с тобой, иначе просто не смог бы повторить запретный обряд.
– Из книги какой-нибудь вычитал?
– Не-ет, – волхв отрицательно мотнул головой, – такое по книжке не сотворишь. Да и ты сам, княже, давно велел вырвать из всех книг описания запретных ритуалов.
– Велеть-то я велел, – устало вздохнул князь, – но сам в каждую книжку не заглядывал. Что с сыном делать? В поход я с собой его взять не могу.
– Оставь пока у нас. – Предложил служитель. – В святилище за ним присмотрят. Если боги смилостивятся, то откроют нам причину, по которой наказывают княжича.
– Если сможете умилостивить богов… – Князь не договорил, но и так было ясно, что ни земель, ни подарков для святилища он не пожалеет.
Рано утром, когда небо на востоке только чуть зарозовело, князь Мешко двинул войска на юго-запад. Туда, где двигалось основное войско заксов. Князь надеялся, что на этот раз его не обманули, потому что иначе риск остаться без княжества был слишком велик. Несколько засланных отрядов вдоль границы должны были не допустить разбойных набегов, но они не остановили бы войско. А просить о помощи свояка князь Мешко опасался. Если Желана замешана в заговоре (а без нее, он был уверен, тут не обошлось), позвать на защиту столицы ее брата означало то же самое, что пустить лису в курятник.
* * *
Гримница проснулась от того, что стало холодно. Оказалось, что она во сне сбросила с себя одеяло, а походная жаровня погасла и больше не обогревала палатку. Предрассветный холод пробрался под тонкую сорочку, которую оставила на ней с вечера Ванда, когда помогала раздеваться после свадьбы.
Свадьба! Гримница вздрогнула и поскорее потянула на себя одеяло. Хорошо, хоть не нагая проснулась, а то, если верить Ванде, всякое могло быть. Оглянувшись, девушка успокоилась, поняв, что в палатке она одна. Странного закса, ставшего вчера ее мужем, нигде не было. Опять убежал куда-то по своим воинским делам? Может быть, вчера он что-то там говорил про их главного. И тоже забегал в палатку только на минутку, что-то спросить или сказать, тут же убегая опять. Ну и ладно, не сильно-то и хотелось. Но хоть бы сказал что-то с утра, что ли. А то убежал ни свет ни заря, бросив ее здесь, а ей что теперь делать?
Ответ на последний вопрос нашелся быстро. Не успела княжна решить, что же ей делать дальше, как полог отодвинулся и в палатку вошла Ванда. В руках знахарка несла миску, от которой вкусно пахло съестным.
– Как почивалось, деточка? – Заботливо спросила она.
– Так… – Неопределенно пожала плечами девушка. – Ванда, а ты не знаешь, где… Ну, где тот закс?
– Это который твой муж, что ли? – Хитро прищурилась знахарка.
– Ну-у, вроде как… – Гримница неопределенно пожала плечами.
– Вот что, девонька, – женщина отставила миску и присела на постель, приобняв девушку за плечи, – если он тебе муж, то безо всяких "вроде как". И не вздумай такое при чужих сказать.
– Так он сам… – Гримница замолчала, осознав, насколько дико будет звучать для знахарки ее жалоба.
– Что "сам"? – тут же уточнила Ванда, насторожившись. – Обидел тебя? Напугал?
– Н-нет. – Гримница потупилась, смутившись. – Напоил каким-то зельем, велел укутаться потеплее и завалился спать.
– А-а, ну это не страшно. – Ванда изо всех сил старалась сдержать улыбку, видя, как мечется ее подопечная, пытаясь определиться. – Мужики – они только с виду железные. Может, потому вечно железо на себя и нацепляют, чтобы еще страшнее казаться. Ему тоже вчера досталось, не диво, что уснул.
– Он пришел и уснул, он проснулся и ушел… А мне что делать? – Наконец-то девушка смогла собрать мыслив кучу и выразить их более-менее внятно.
– Сперва встать, одеться и поесть, пока не остыло. – Решительно взяла дело в свои руки знахарка. – А потом – вести себя, как положено доброй жене. Хотя бы до тех пор, пока все эти их воеводы не разъедутся.
– А как? Я же о заксах почти ничего не знаю.
– Ох, совсем тебя Межамир избаловал, пусть будут милостивы к нему Боги. Чему только учил?!
Гримница снова потупилась. Она понимала, что ей – княжне – надо знать намного больше, чем простой девушке с пограничья, и о заксах тоже. Только и отец-князь, и чужие края, и заксы казались чем-то далеким, непонятным, сродни воинскому делу. А его старый воевода ей иногда показывал, но никогда не объяснял досконально.
Гримнице нравилось вести хозяйство, нравилось быть при том, когда старшие решают, чем и какое поле засеять на пришлую весну, на какой луг выгнать скотину и прочее. Нравилось следить, как женщины занимаются своей работой: прядут, ткут, шьют и прочее. Наверное, она смогла бы хорошо вести хозяйство, только для этого нужен дом, а не эта тряпка, из которой она со вчерашнего дня вышла только один раз.
– Ну-ну, не тужи, все образуется. – Ванда, видя, что ее слова совсем расстроили девушку, попыталась утешить. – Спросим у кого-нибудь, что и как. Хоть у того ж храмовника. Не верю, чтобы он чего-то про заксов не знал, такой дотошный. Он мне вчера до поздней ночи спать не давал, все расспрашивал про травы да про болячки… А хоть и с мужем своим поговори. Нормальный же, вроде, мужик.
– И что я ему скажу? – Взвилась Гримница, уловив в голосе знахарки легкое неодобрение. – Видно же, что я ему не нужна. Не пойму, зачем вообще женился?
– Так, княжна, ты мне тут не дури! – Строго цыкнула на нее Ванда. – Зачем он женился, он тебе вчера сам рассказал. Ты хоть знаешь, как воины добычу делят?
