Текст книги "Гроза над озером (СИ)"

Автор книги: Оксана Зиентек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Глава седьмая
Далеко и близко…

Князь Мешко задул свечу и устало потер глаза. За окном начало светать, а ему так и не удалось сегодня прилечь. Хотя княжество его и уменьшилось с последней войны, работы, наоборот, только прибавилось. Хорошо, что удалось уговорить брата вернуться, без Земовита он бы сейчас не справился.

Первой бедой были бояре, которые, почуяв слабину, стали тянуть одеяло каждый в свою сторону. Покачав головой, Мешко хмыкнул: впору было в ножки кланяться королю Эриху за его сговорчивость. Без сохранного войска удержать власть было бы намного сложнее. А так, порядок в столице и окрестностях пришлось наводить железной рукой. Благо, вовремя вскрывшийся заговор позволил повесить все грехи на нерадивых бояр, лгавших князю и тайком сговаривавшихся с заксами…

Простой люд, которому этих объяснений хватило, горой стоял за князя. Жалел его, потерявшего в это войне сразу двоих детей, и возлагал все свои надежды на нового – "своего" – наследника. Благо, роду по матери молодой княжич Болеслав был хоть и боярского, но весьма захудалого. Только такой род и смог решиться отдать свою дочь за опального княжича, зато – по большой любви.

И эта любовь, подхватившая тогда Земка, буквально, у края погребального костра, тоже многим стала поперек горла. Мало того, несколько знатных родов осмелились даже потребовать, чтобы наследный княжич выбрал себе в жены достойную девицу и родил с ней "настоящего" наследника, оставив "худородную" младшей женой.

Кто знает, что ответил бы на такое отвыкший от придворных интриг Земовит, но вмешался Мешко. После того, как нескольких приближенных княгини казнили за участие в заговоре, княжье Слово разнеслось по всем городам и весям.

– Кровь – не водица. Мать моя, сорок лет прожив на Полабье в славе и чести, как дункой была, так и осталась. Жена моя за братом своим, руку тянет. А все потому, что отец мой и я женились не по любви, как боги завещали, а как долг велит. Хватит с нас уже чужеземных княжон!

Что оставалось народу после такого? Только славить новую будущую княгиню, надеясь, что уж "своя"-то не станет драть с них последнюю шкуру ради нового обручья.

Второй бедой были уходцы. Выведя своих людей за реку, Мешко остался перед толпой безземельных поселян, потерявших все. Куда им теперь? Разве что в закуп, холопами… Мешко с Земовитом решили иначе, уведя людей на юг, в сторону Одры и Шпреи. Земли у князя хватало. Но ее надо было отвоевывать у леса, распахивать и засевать, а лето уже вступило в свои права. Опять же, среди уходцев, побывавших в плену у заксов, было много раненых и увечных, было много баб с детьми. Их тоже кто-то должен был кормить.

– Княже! – размышления Мешка прервал один из ближников, заглядывая в дверь и напоминая о третьей беде. – Волхв прислал сказать. Там княгиня опять буянит.

– Скажи, уже иду. – Мешко отодвинул свитки, в которые вчитывался несколько минут тому назад и поспешно встал, на ходу разминая кисти и готовясь колдовать.

Лишенная власти, отрезанная в тереме ото всех своих бывших ближников, Желана медленно, но верно сходила с ума. Крушение всех надежд на власть не так сильно подкосило женщину, как смерть единственного сына. Вспомнив Лешка, князь подумал, что не зря боги не дали ему других наследников. Видно, такой была их кара за то, что так долго закрывал глаза на выходки жены. Союз ему, дураку, был нужен… А теперь-вот ни сына, ни союза.

Хотя Желану в народе давно и сильно не любили, приписывая ей все возможные грехи: как настоящие, так и придуманные, многие сейчас ее жалели. Не желая открывать перед недовольными очередную слабинку, Мешко не стал выносить дела Желаны на всеобщий суд. Для всех она осталась несчастной дурой, чьей преданностью брат и ближники воспользовались в своих целях.

И только волхвы да самые близкие знали, чего стоит магам сдерживать обезумевшую магиню. Вот и сейчас зовут. Видно, совсем дело плохо, раз без него не справляются.

– А ведь она любила его когда-то. – Кольнуло в сердце чувство вины. – Любила и ревновала, не желая делить с другими. А он только смеялся: "Где это видано, чтобы князь всю жизнь за подол одной бабы держался? Она – княгиня, ей честь и почет, муж ее не обижает ни дарами, ни на ложе… чего еще бабе надо?"

Предал Желану, предал Милену… А теперь его единственный сын умирает, потому что предал не только его, на и свой народ.

* * *

А посреди узкой полоски земли, одинаково далекой как от королевского дворца, так и от княжеского терема, Гримнице не было дела до того, какие беды одолевают монархов. Она тревожилась за мужа, от которого второй день не было ни слуху, ни духу. И радовалась, что очнулась-таки Вися.

Что за хворь приключилась с маленькой найдой, Ванда так и не смогла сказать. В конце концов, все решили, что девочка просто ослабела от недоедания и простуды, которая, хоть и без горячки, но до сих пор мучила хрупкое тельце. Мирослава, ставшая не по годам взрослой за эти дни, наконец-то успокоилась и теперь играла с куклой, которую соорудила ей из тряпок бабка Марыля.

– Вот-ведь! – Привычно беззлобно ворчала она. – Могла ли я подумать, что на старости лет сразу трех внуков боги подкинут. Да один сопливее другого…

Знахарка только грустно улыбалась, глядя, как две осиротевшие старушки пытаются поделить детей, балуя их одна больше другой. Ее саму сильно тревожило осадное положение, из-за которого она не могла свободно пойти ни в лес, ни в поля по травы. Драгоценное время уходило, а новый хозяин все еще метался по околице в поисках непонятно чего и кого.

Не имея возможности выйти на поля и в лес, поселяне пытались урвать хотя бы то, что было прямо под рукой. Лебеда и крапива, чабрец, густо поросший по меже, дикий лук… все запасалось впрок, все шло в дело.

– Ничего, ничего, – повторял время от времени дед Радко, – вот выяснит пан, что там за дела, пойдем в лес. Ягода вот-вот поспеет, пчелы меду в борти наносят… Лес меня еще никогда не обижал. Проживем как-нибудь.

– Дедко, – спросила его как-то Гримница, когда все поселяне привычно собрались вечером у одного котла, – а ты почему за реку не ушел? Ну, когда князь звал. Ты ж не знал, что Арне пообещает твои межи уважать.

– А он пообещал? – Искренне удивился дед. – Ай, молодец! Ну и ладно, значит, не ошибся я.

– И все же? – К разговору на ломаном вендском подключился Фите. Он и Тэде (как оказалось, так в его родном селе привычно называли мужиков с именем Теодор) – два старых солдата как-то незаметно влились в круг поселенцев и постепенно перестали восприниматься врагами. И однажды кто-то из женщин на команду деда: "Зови всех к обеду!", – позвал действительно всех.

– Ну, ты-вот – мужик умный, подумай сам – ответил ему дед, помолчав немного. – Князь наш людей отсюда увел. А куда он и привел, ты знаешь?… Вот и я не знаю, – продолжил он после короткой паузы.

– Молодые, сильные мужики – те себе везде и дом срубят, и поле расчистят, и семью прокормят. Бабы, особенно, кто помоложе и покрасившее, себе завсегда защитника найдут. Если совсем уж никак, то пристанут к кому-то младшей женой, а то и вовсе прислугой. А нам с бабой куда?

Ты не смотри, хлопе, что я еще живенько бегаю. Я и сам знаю, что далеко я так не добегу. Так лучше уж при заксах, но в своей хате помирать, чем у своих, но под чужим забором.

Некоторое время после таких откровений все молчали. Баба Зоряна только молча вытирала глаза краешком плата. А баба Марыля только согласно кивала головой.

– У Зоряны хоть мужик есть, – вставила и она свое, – а я уже, считай, тридцатое лето вдовею… Некуда нам идти, хлопце, вот и остались. А что пан чужой… зато пани – своя. – Она кивнула на Гримницу, задумчиво покачивая на руках уснувшую Миру. – А ты чего решил к нам пристать? Или тоже идти некуда?

Фите, как и дед, ответил не сразу. Он долго задумчиво жевал травинку, словно не решаясь открыться этим чужим людям. Но тепло костра и магия летнего вечера победили осторожность.

– Не то, чтоб совсем некуда, но я – третий сын в семье. – Начал свой рассказ он. – Старший брат унаследовал хозяйство, среднего отец еще при жизни устроил к плотнику в подмастерья. А меня – в солдаты, чтобы у братьев под ногами не мешался. Со старшим братом мы хорошо ладили, так что в отцовском доме мне всегда рады. Ну, так и я не с пустыми руками возвращался. Не все, конечно, отдавал, но даром хлеба не ел…

А сейчас, когда стал господин Арне того молодого дурака уговаривать на земле осесть, я и задумался. Женщина есть, что меня ждать обещала. Ну, так у нее дети есть, еще год-другой подрастут, а потом старшего уже женить пора. Вступит в наследство, выселит мать во вдовью долю…Сколько я еще за войском потаскаюсь? Год, два… пять? А потом? Как ты, старик, сказал: "Бодренько бегаю, да недалеко убегу"?

– Так хлопчик тот, значит, решил уйти? – Дед Соберад привычно выудил из разговора самое главное. Фите только пожал плечами, мол, кто их, молодых, поймет.

Тишину летнего вечера нарушило уханье совы. Фите с дедом тревожно вслушались в повторяющиеся звуки, переглянулись и только собрались было вставать, как звуки изменились.

– Господин возвращается. – Успокоившись, солдат снова удобно расположился у костра. Гримница, наоборот, подхватилась, собравшись бежать навстречу. Потом, опомнившись, закрутилась, раздумывая, куда бы поудобнее устроить ребенка. Дед, глядя на эти метания, молча забрал у княжны малышку, посмеиваясь в усы.

Люди Арне и Каи проехали по деревне почти не останавливаясь. Только Арне притормозил, чтобы забрать жену и сказать знахарке, что ее срочно ждут в крепости.

– Что там? – Спросила Гримница, пытаясь устроиться на коне. Сидеть перед мужем было не очень удобно, но Арне явно не был настроен ждать, пока ей приведут и оседлают другого коня.

– Лучше тебе не знать. – Скупо ответил рыцарь, нахмурившись.

– Нашли кого-то? – Не унималась княжна.

– Кого-то – нашли. – Сегодня Арне был явно не настроен обсуждать с женой свои воинские дела.

– А мальчики где, что я их не видела? – Гримница не на шутку встревожилась, таким мрачным она видела рыцаря только однажды, перед самой свадьбой.

– Сразу в крепость поехали.

Видя что разговор не клеится, Гримнца сдалась. Все равно до крепости оставалось всего-ничего, на месте все узнает.

В крепости их уже ждала телега, на которой сидели оба мальчишки и еще несколько человек. Рукав чьей-то рубахи светлым пятном виднелся на фоне борта, выдавая, что людей в телеге больше, чем видно сразу.

– Вот. – Мрачно кивнул Арнев сторону то ли гостей, то ли пленников. – Это те, кого я успел найти.

– Успел? – Переспросила Гримница.

– Не всех вендов отдали вашему князю. – Только и ответил Арне, спешиваясь. И уже шагая широким шагом в сторону воеводского терема бросил через плечо: "Людьми займись. Им и так досталось".

Людям действительно досталось. Парень, лежащий в телеге, выглядел не жильцом. Хотя осада крепости продлилась недолго, такие раны Гримница успела увидеть. Конечно, оставалась надежда, что придет Ванда и скажет что-то другое, но…

Девушка, сидящая рядом с ним, выглядела изможденной, как те девочки, что они недавно нашли в лесу. Волосы непонятного цвета спутались в колтуны, через прорехи в рубахе проглядывали синяки, но девушке, похоже, это было все равно. Она смотрела перед собой пустыми глазами, только рука безостановочно поглаживала голову раненного парня, лежащую у нее на коленях.

Еще на телеге сидели две женщины, одна из которых держала на руках ребенка, завернутого в чью-то рубаху. Рубаха явно принадлежала воину, потому что дитя в нее завернули дважды, так, что даже кончиков пальцев видно не было. Вторая женщина просто сидела, чинно сложив руки на коленях и глядя перед собой.

– Здравствуйте! – Поздоровалась Гримница, подойдя поближе. Приезжие, княжна так и не определилась, как их называть, сперва окинули ее долгим оценивающим взглядом. Точнее, рассматривали ее женщины, парень был без сознания, а девушка, похоже, вообще не услышала приветствия.

– И тебе, молодуха, не хворать. – Откликнулась наконец-то одна из них. Вторая, осмотрев княжну, равнодушно перевела взгляд куда-то вдаль.

– Пойдемте, у нас как раз ужин готов. Сейчас знахарка придет, раненому поможет. Потом на ночлег поможем вам устроиться…

Женщина с ребенком молча начала вылезать из телеги, двигаясь неловко, но не выпуская из рук свою ношу ни на миг. Вторая так и осталась сидеть, равнодушно оглядываясь.

– Тебе помочь? – Участливо спросила Гримница, видя, что найденные люди выглядят так, словно только что из битвы.

– Обойдусь. – Ответ прозвучал откровенно грубо. – Сама-то, смотрю, неплохо устроилась. И как оно, сладко, с заксом-то?

– Ясько! – Позвала Гримница одного из подростков, крутящихся тут же. – Позови деда, скажи, пан Арне новых людей привез, помочь бы надо, – со вздохом закончила она фразу.

Объясняться с чужими крестьянами по третьему-разу ей сейчас не хотелось. Сердце сжимала тревога, рисуя все новые и новые подробности того, что ей "лучше не знать". К счастью, от объяснений ее избавила Ванда, влетевшая в ворота крепости, сидя на коне перед Фите.

Едва успев соскочить с коня, знахарка быстро осмотрела группу, особенно подолгу останавливая свой взгляд на девушке и женщине, что так и сидела на своем месте.

– Парня в господскую хату! – Скомандовала она Фите и Яську, показывая рукой в сторону воеводского терема – единственного пока жилого дома во дворе.

Парня пришлось уносить с боем. Девушка, до этого никак не реагировавшая на происходящее, вцепилась в него мертвой хваткой и подняла такой крик, что заплакал проснувшийся ребенок. На шум сбежались солдаты, один из них, по знаку Арне, помог отцепить девушку от раненого.

– Вот же ж, кошка бешеная! – Выругался один из них, зализывая царапину на руке.

– Да пусть! – Отмахнулся другой, мечтательно поглядывая вслед странной паре, – Я бы тоже не отказался, если бы меня кто-то так любил…

– С чего ты взял, что она – любит? – Не унимался "пострадавший", – Может, это сестра его или кузина?

– Не думаю…

Солдаты говорили на смеси заксонского с каким-то диалектом, поэтому Гримница едва их понимала. На один миг ей захотелось сказать мужчинам какую-нибудь гадость, но осторожность победила. Да, она сейчас для них – госпожа (а если точнее, то всего лишь жена их господина). Но и Арне теперь – господин для ее людей. И не стоит зря обижать его подчиненных, если завтра, возможно, придется просить о поблажках для своих.

Поэтому, не сказав ни слова, княжна прошла в терем, где в одной из комнат уже вовсю старалась Ванда.

– Повезло тебе, хлопчику… – Приговаривала она, разматывая заскорузлые от крови тряпки. – Еще бы денек промедлил наш пан, мне бы тут уже делать было нечего. Повезло… – Покрасневшие от отваров и тяжелой работы руки женщины проворно двигались, промывая, сшивая, перевязывая. – …Терпи теперь, раз выжить повезло… – Приговаривала она, не прерывая работы. Увидев княжну, только молча кивнула, мол, помогай.

Девушку, которая немного успокоилась увидев, что ее спутнику ничего страшного не грозит, она отослала в угол. Там та и осталась, сев прямо на пол и оперившись спиной на стену. Но вопросы, которые знахарка задавала походя, как бы между делом, девушка сперва не отвечала вообще. Но потом, незаметно втянувшись в разговор, смогла кое-что рассказать.

От этого рассказа у Гримницы мороз прошел по коже. Девушку звали Добрава, а парень – Милан – ее жених. Захватили их в небольшом поместье у самой реки, где Милан служил на конюшнях. Сперва заперли в старом сарае. А потом старший закс сказал, что князь выкупил их всех и теперь их поведут в княжью крепость, чтобы там обменять. Вот только по дороге кто-то из людей сообразил, что ведут их совсем не туда. А когда племенники стали задавать слишком много вопросов, заксы начали рубить людей.

– Ну, мужики схватились с ними, кто дубиной, кто чем… А бабы похватали детей и врассыпную. – Безжизненным голосом рассказывала дальше Добрава.

По всему выходило, что Милана сочли мертвым, потому не стали добивать. А Добрава, отсидевшись в кустах, вернулась обратно, в надежде встретить любимого. И нарвалась на заксов, пытавшихся скрыть следы…

– А тут на них другой закс наскочил, что нас сюда привез, и почти всех побил. – Закончила она свой невеселый рассказ.

– А девочки, девочки с вами были? – Не удержавшись, вступила в разговор Гримница. – Мирося и Вися, маленькие совсем, они от мамы отстали, когда убегали…

К сожалению, все ее расспросы ни к чему не привели. Добрава, выговорившись, замолчала, снова уставившись в пустоту. На все вопросы княжна дождалась только неопределенного пожатия плечами, то ли не было там девочек, то ли не знала двушка, как кого зовут.

Ванда, закончив между тем возиться с Миланом, протянула Добраве чашку какого-то отвара.

– На-вот, выпей. – Ворчливо то ли приказала, то ли посоветовала она. – А то упадешь мне тут, кто за ним присматривать будет?

Девушка покорно выпила отвар и молча перебралась поближе к широкой лавке, на которую мужчины уложили раненого.

– Мне других осмотреть надо, – строго продолжала знахарка, – а ты смотри за ним. Будет в горячке метаться, сразу зови. Вон окно, кричи Ванду, я сразу прибегу.

Дождавшись ответного кивка, Ванда вышла, потянув за рукав княжну.

– Подождем немножко, – сказала она, когда за ними закрылась дверь, – да и остальных, правда, посмотреть надо.

– Ванда, ты думаешь, он выживет? – Гримница спросила со смесью сомнения и надежды.

– Посмотрим. – Уклончиво ответила та. – Если б должен был умереть, уже умер бы. А раз боги его зачем-то на земле держат…

Они вышли во двор, где люди Арне уже расположились на ночлег. Гримница с тревогой заметила, что на телеге под уцелевшим навесом Тэде и дед Соберад помогают устроиться сельчанам.

– Прямо, будто снова осаду держим, – зябко поежилась она.

– Так ведь, пан и велел к осаде готовиться. – Пояснил подвернувшийся под руку Ясько. – Только теперь мы сдаваться точно не будем! – Гордо задрал он нос, волоча в сторону крепостной стены какую-то лесину.

– А мы и в первый раз не сдавались… – Голос Гримницы сорвался, поэтому дальше она говорила совсем тихо. – Только у нас были и припасы, и подземный ход, и дядька Межамир сперва еще верил, что князь поможет… А потом – не успели.

– Ничего, в этот раз выстоим и без князя. – Арне с Тизом подошли незаметно. Точнее, это княжна, увлеченная своими мыслями, не обратила внимания на их приход. – Хотя, с припасом может быть тяжко.

– Ишь, забегали! – Раздался из-под другой злорадный телеги голос женщины, что недавно упрекала Гримицу. – Вот пришел бы князь, да с дружиною… Посмотрела б я на вас!

– Да насмотрелась я уже на дружину эту! – Гримница вспылила. – За два года – насмотрелась. Как горазды они языками да ложками воевать, вся древня на их прокорм работала. А только заксы появились, так лишь пыль под копытами коней поднялась.

– И где ж ты на них насмотреться успела? По какому праву на князя нашего поклеп возводишь, подстилка ты заксонская?!

Женщина попыталась встать. И только тогда стало понятно, почему она все время то сидела, то лежала. Одна нога у нее была сильно распухшая, почти не гнулась.

– Эй-эй! – Дед Радко уже спешил к склочнице, опережая нескольких солдат из тех, кто понимал по-вендски, и грозя ей сучковатой палкой. – Ты, дура-баба, говори, да не заговаривайся! Если тут кто про князя что и может сказать, так это она. Мыслимое ли дело, с родного дитяти подати брать?! И как дружина уходила, я сам видел. И как воевода старый их просил княжну хоть до переправы взять… "Князь не велел!", – ответили. Так что ты тут рот-то не разевай! Если бы не княжна, валялась бы ты сейчас в лесу под тем кустом, где тебя Ясько наш нашел.

– Неужто, сама княжна?! – Ахнула другая женщина, до этого молча качавшая ребенка. – Ой, что делается! Если даже княжна в полоне оказалась… А куда ж князь-то смотрел?

Дед только развел руками, ясно давая понять, что княжьи думы ему неизвестны.

Арне приобнял Гримницу, которую снова била крупная дрожь, и строго сказал, обращаясь к зачинщице скандала.

– Разберемся с мятежниками, мои люди вывезут тебя к переправе и помогут перебраться через реку. Остальных, кто захочет, – тоже. Хочешь к князю, так пусть вам ваш князь и помогает. А я не потерплю, чтобы мою жену оскорбляли на нашей земле.

Раздав последние указания, он ушел в дом, уводя за собой слегка упирающуюся Гримницу. Чего она хотела добиться, оставаясь во дворе, княжна и сама не знала. Скорее всего, ей просто было страшно снова остаться в комнате и ждать, чем закончится осада.

– Да нет еще никакой осады, угомонись. – Попытался урезонить ее Тиз, но был довольно жестко остановлен Каи.

– Не лезь, приятель. Пусть твой брат с женой сам разбирается. Наше дело – помочь навести порядок на новых землях, а все остальное нас не касается.

– Да неужели ты не видишь, что он совсем от нее голову потерял?! Из-за вендов против своих меч поднял! А если король узнает?..

– Король обязательно узнает, гонцов я уже выслал. – Ответил ему рыцарь. – И, думаю, что Его Величество будет на стороне Арне. Неужели ты не понимаешь, что королю были нужны земли, а не война за них?

Так споря, оба рыцаря ушли искать уголок, где можно было бы расположиться поудобнее. А Ванда, тяжело вздохнув, махнула рукой Фите, призывая на помощь, и пошла разбираться с очередной болящей. По всему выходило, что спать в эту ночь ей не придется.

Арне, наоборот, распределив караулы, собирался выспаться впрок. О пропущенном ужине он благополучно забыл, пытаясь привести в чувство жену, которую снова начинал лихорадить.

– Да что же это такое?! – Ворчал он, растирая Гримнице холодные руки и пытаясь согреть их дыханием. – Князь же обещал, что все наладится!

Ласки его не были настойчивыми. Больше было похоже на то, что он то ли успокаивает жену, то ли сам пытается успокоиться рядом с ней. Но Гримница только молча уворачивалась от рук мужа. Умом она понимала, что если верить Добраве (а той лгать, вроде бы, незачем), именно Арне обязаны эти немногие своим спасением. Но все пережитое за последние недели поднималось в ней сейчас тяжелой, мутной волной, требуя выплеснуть все на того, кто оказался рядом.

Чем бы закончился этот вечер для супругов, сложно сказать. Но назревающей ссоре помешала Ванда.

– Княжна, поднимайся. – раздался ее голос из-за двери. – Милану совсем плохо, без тебя не обойдусь.

– Уже иду! – Гримница подскочила и суетливо начала собираться. Ей казалось, что с каждой секундой ее промедления жизнь по-капельке утекает из парня.

– Держи. – Арне протянул ей плат, аккуратно поправил платье и, вздохнув, начал натягивать сапоги.

– А ты куда? – Спросила мужа княжна, уже стоя на пороге.

– Иди уже… – Махнул он рукой, не желая вдаваться в долгие объяснения.

В комнате, где лежал раненый парень, с вечера ничего не изменилось. Только Добрава, свернувшись клубочком, спала прямо на полу у лавки.

– Опоила я ее. – Пояснила Ванда в ответ на вопросительный взгляд Гримницы. – Помочь – не поможет, а только переживать будет и под руками мешаться.

– А мне что делать? – При виде Милана, мечущегося в горячке, княжна совсем растерялась. Ее худшие подозрения подтверждались и она не понимала, чем тут можно помочь.

– Лечи, – просто ответила знахарка.

– А как?

– Как боярышня Милена лечила. Я не знаю, как оно у вас получатся, но она умела как-то своей силой человека на краю удержать. Вот и ты держи, попробуй, хотя бы.

– Насколько я помню, – раздался от порога голос Арне, – для вашей боярышни это закончилось плохо. Ты что же, знахарка, вместо одного – двоих угробить решила?

– Боярышня надорвалась, потому что мор был – не согласилась с ним Ванда. – так-то она зазря силой не разбрасывалась. Ну, а что мне еще делать? Жалко же хлопца, молодой совсем…

На этих словах знахарка всхлипнула и совсем несолидно шмыгнула носом, но тут же взяла себя в руки.

– Сколько уже лет лечу, а все никак к смерти не привыкну… – Смущенно пояснила она.

Гримница подошла к парню и присмотрелась. Вечером он показался ей старше. А сейчас, в неверном свете лучины было видно, что Милан едва ли намного старше самой Гримницы. И уж точно моложе Арне. Широкие тени под глазами, капельки пота над верхней губой, потрескавшиеся губы выдавали, что парню сейчас очень плохо. Швы на ранах вздулись уродливыми рубцами, грозя лопнуть.

Чтобы понять все это, княжне понадобилось гораздо больше времени, чем чтобы увидеть. И от понимания, что этот парень прямо сейчас уходит в дальние дали, становилось страшно. Если бы кто-нибудь мог объяснить, что ей делать! Хоть что-нибудь объяснить!

Движимая острым чувством жалости, Гримница взяла горячую руку парня и задумалась. Что делают обычно, когда у человека жар? Остужают холодной водой, открывают окна… Княжна сидела и сидела на лавке возле раненого, а Арне и Ванда затаив дыхание наблюдали, как постепенно выравнивается дыхание парня, как сходит синюшная краснота с ран.

– Хватит, княжна. Не надорвись! – Голос знахарки выдернул Гримницу из ее раздумий.

– Помогло? – Княжна, не поверив своим глазам, обернулась к Ванде и почувствовала, как от резкого движения закружилась голова. – Получилось?

– Получилось, получилось…. – Арне подхватил жену на руки, не давая упасть с лавки. – Только если в следующий раз попробуешь так рискнуть собой, по заднице получишь…

Рыцарь выговаривал на ходу, унося Гримницу в свои покои. Та не сопротивлялась, слегка оглушенная всем происходящим. Не хотелось тратить силы на бесполезные споры (чего там уже спорить, если главное сделано?), хотелось прижаться к широкому плечу и уснуть. И пусть сильнее мужнины руки обнимают покрепче, отгоняя недобрые мысли и сны.

Они и обнимали. Уложив княжну в постель, Арне лег рядом, всем своим сильным телом прижавшись к ней, словно боясь потерять. То, как Гримница сейчас цеплялась за него, разительно отличалось от ее молчаливого сопротивления сегодня вечером, и мужчина не смог устоять. Позабыв о том, сколько сил сегодня потратила княжна, о своем желании выспаться, об опасностях, подстерегающих их за стенами старой крепости, он вжимался в мягкое женское тело. Беря и даря, Арне молча показывал жене, как дорога она стала для него за недолгое время их знакомства. И в какие-то моменты ему казалось, что княжна понимает то, что он хочет сказать, но не умеет пока облечь в слова.

Рыцарь проснулся ночью, некоторое время прислушиваясь в непривычной обстановке. Потом вспомнил, что они сегодня впервые ночуют в новом доме. Гримница тихо сопела под боком, умиляя своей привычкой сворачиваться калачиком, утыкаясь носом в его плечо. Полюбовавшись на спящую жену, Арне тихо хмыкнул, поправляя на ней сорочку, и осторожно спустил ноги с кровати. Посидел так немного, впервые с начала похода наслаждаясь ощущением гладкого дощаного пола под босыми ступнями, потом встал и прошел к небольшому окну.

Некоторое время Арне смотрел на залитый лунным светом двор, на небольшой костерок, горящий в углу у караульной башни, на "своих" вендов, двумя группками расположившихся у стены… Усталость, вопреки ожиданиям, не сводила мышцы, словно и не было недавних скачек по лесам. Теплый ветер пах травами и медом, навевая мысли о свежем покосе. Рыцарь вздохнул, вспомнив, как выходили они с братом в луга, помогая мужикам, спешащим выхватить погоду до наступления овечьих холодов.

Подумав, с каким удовольствием он закинул бы сейчас на плечо тяжелую косу, Арне сел на лавку, обулся и застегнул на поясе широкий кожный ремень с притороченными ножнами. Снова вздохнув о том, что с сенокосом пока придется подождать, Арне привычно пошел проверять караулы.

– Что, не спится? – Участливо спросил его Каи, с которым они столкнулись возле лестницы у подножья стены. – Даже молодая жена не помогает?

– Караулы надо б проверить… – Неопределенно ответил Арне, не желая вдаваться в подробности.

– Да проверил я их только что. Ну-у… – Он замялся, подыскивая слова, а потом сказал как есть. – В общем, фон дер Эсте, ты сам штурмовал этот замок…

– Будем надеяться, что до штурма дело все-таки не дойдет, – нахмурился Арне.

– А я бы, наоборот, надеялся, что дойдет. – Рыцарь внимательно посмотрел на друга, но Каи, кажется, не шутил. – Пока мы с Йенсом здесь, легче разбить врага одним махом, чем потом с малым отрядом гоняться за ним по лесам.

– И то так. – Арне вздохнул. – Увы, дружище, но тут мы можем только ждать. Ума не приложу, что еще нужно сделать, чтобы выманить этих поганцев из норы.

– Умгу, все, что мог, ты уже сделал, куда уж больше. – Каи помрачнел, – Знал бы ты, как меня это злит.

– А уж как это злит меня… тебе брат когда еще людей пришлет, а у меня там урожай созревает, сестру замуж выдавать пора, тут надо поместье к зиме готовить… Я даже боюсь сейчас Тиза по ярмаркам посылать, сам понимаешь: обоз с товаром разграбить – милое дело.

Приятели еще немного прошлись вдоль палисада, осматривая обстановку в крепости.

– Слу-ушай! – Внезапно остановился Каи, придерживая Арне за рукав. – А чего ты сестру за кого-то из наших не выдашь? Мы же теперь все – владетельные господа. – Он подмигнул. – Вон, хоть за того же Йенса, что ли. Или сговорился уже с кем-то?

– Да какой-там сговорился. – Арне раздраженно махнул рукой. – Сам же знаешь, что одной древности рода мало, приданное нужно. А у нас в околице, как назло, сразу несколько невест "наспело". Вот и перебирают холостяки, у той лицо белее, у той родня знатнее, у той сундук тяжелее…

– И побеждает, как обычно, сундук. – Понятливо покивал Каи. – Так ты насчет Йенса подумай. Он парень неплохой, рыцарь хороший, хотя и не сильно зажиточный.

– А сам-то что? – Нарочито подозрительно прищурился Арне, улыбаясь. – Сам не хочешь, а бедного Йенса сватаешь?

– Так меня-то самого уже давно просватали. – Каи вздохнул. В темноте было не очень понятно, то ли он и правда не в восторге, то ли, как обычно, дурачится. – Брат договорился. Правда, боюсь, продешевил, он же младшему, не наследнику безземельному, невесту подбирал.

– С сундуком? – попытался поддеть Арне приятеля и тут же понял, что нечаянно попал по больному.

– С сундуком. – На этот раз Каи был необычно серьезным. – Только и того, что с сундуком. И отказаться нельзя, обещал же. Только и могу, что подольше свадьбу откладывать.

– А зачем откладывать? – Уже намного серьезнее спросил Арне. – Брат тебя любит, сам знаешь. Совсем старуху или уродину сватать бы не стал. А "новые" деньги к новым землям как нельзя кстати подойдут. Тем более, здесь, когда от соседа до соседа полдня скакать надо, некому будет твою жену предками попрекать. Кстати, кто они у нее?

– Торговцы солью из Люнборга. – Каи брезгливо поморщился. А Арне, наоборот, завистливо присвистнул.