Текст книги "Невезучая попаданка, или Цветок для дракона (СИ)"
Автор книги: Оксана Чекменёва
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 41 страниц)
Глава 24. Фамильяры. Часть 2
После Расоведения наконец-то пришла пора всем защитникам-первокурсникам идти на спецкурс, а мне – встречаться с драконом. И что особо радовало – последним уроком шла «медитация», на которой мне тоже делать было нечего, то есть, около двух часов мы проведём наедине. Хотелось прыгать и напевать, как Талита этим утром, но я держала лицо, поскольку рядом шли принцы, провожающие меня до нужного кабинета.
– Интересно, а кто же вчера сбежал? – задумчиво произнёс Шолто. – Те трое, что уползли. Теперь и не узнать, а жаль.
– Зачем это тебе? – удивился Унрек.
– Ну, как это – «зачем»? Трусов нужно знать в лицо. Вдруг жизнь когда-нибудь столкнёт нас – так хотя бы буду знать, на кого нельзя рассчитывать.
– Пожалуй, ты прав, – согласился с ним дядя. – Но теперь этого не узнать. Не опрашивать же тех, кто там был – не факт, что запомнили, вряд ли они все толпой туда пришли, скорее – маленькими группами, а то и поодиночке. Да и потом – лично я, даже зная труса, не стал бы кому-то об этом рассказывать. В конце концов, никакого преступления они не совершили.
– Возможно, и получится узнать, – обнадёжила я парней. – Ничего не гарантирую, но у меня браслет был включён на запись. В основном я, конечно, животных снимала, но не всё же время, и остальные посетители могли попасть в кадр.
– Куда попасть? – переспросил Унрек. – Ты сейчас о чём?
– Вот, смотрите! – и я, отмотав запись немного назад, включила видео.
Перед нами завис небольшой изогнутый экран, на котором была видна часть Шолто, а так же коридор, убегающий вперёд и назад – камера снимала на сто восемьдесят градусов. И мы, и коридор были расположены боком, поскольку при съёмке моя рука была опущена, картинка покачивалась в такт шагам. Но, в отличие от размытого куска Шолто, задний план был виден довольно детально, в том числе и несколько спешащих куда-то студентов. И наш недавний разговор тоже был отлично слышен.
– Ты постоянно запись ведёшь? – поинтересовался Унрек.
– Кроме своей спальни и ещё санузла, конечно. На память. Потом смонтирую, что-то родным покажу, что-то – только сама пересматривать буду. Жаль, что вы на видео под личиной, но как-нибудь снимете для меня свои артефакты, чтобы я смогла вас записать такими, какими вижу?
– Конечно, – Унрек ответил за обоих, но Шолто кивнул, не раздумывая. – Слушай, давай сегодня просмотрим тот эпизод в зоопарке? Там же немного? Успеем перед фильмом?
– Давайте. Поглядим, как фамильяры ведьмочек выбирают, и пойдём ко мне. Сегодня на вас никто внимания не обратит, все будут зверюшками заняты.
В этот момент мы подошли к нужной аудитории, Унрек подхватил племянника на плечо и исчез – перемена подходила к концу. А я открыла дверь и тут же оказалась в объятиях дракона.
Ни слова не было сказано, его губы легли на мои, те радостно ответили, словно так и надо, так и должно быть. Словно это нормально и правильно – вот так целоваться с тем, кого знаешь меньше недели, будто это самый дорогой, любимый и необходимый чел… дракон. Где-то на отдалённых задворках сознания мелькнула мысль – так быть не должно, он не моя половинка. Но губы мужчины были такими горячими и настойчивыми, они уносили меня в небо даже без крыльев, и я шугнула эту неуместную мысль – какая разница, что он не моя половинка, я тоже явно не его истинная, но если нам сейчас, в данную минуту так хорошо – кому от этого плохо?
Когда мы всё же оторвались друг от друга, чтобы немного восстановить дыхание, я обнаружила, что, как и тогда, на поляне, вишу на лорде Линдоне, обхватив его ногами за талию, руками за шею, а пальцы запустив в его локоны, снова содрав с них заколку. Он же одной рукой придерживает меня снизу, чтобы не свалилась, вторую положил на затылок, видимо, чтобы целоваться было удобнее. А может, ему тоже нравится прикасаться к моим волосам.
– Нам всё-таки нужно поговорить, – выдохнул он, прижимаясь своим лбом к моему.
– Нам тоже, – коротко постучав и не дожидаясь отклика, в аудиторию зашёл ректор. – Прошу прощения, но это ждать не может.
– Вы бы, ребятки, хотя бы запирались, что ли, – пожурил нас лорд Халлоран, входя следом.
Я застыла, как олень в свете фар, потом очнулась, быстро спрыгнула на пол и спряталась за спину дракона. Не знаю, почему – мы оба взрослые и свободные, про запрет каких-либо отношений студентов с педагогами в этой академии я не слышала, иначе девушки не строили бы планы на лорда Халлорана. В общем, пугаться и особо стесняться было вроде как нечего, но когда ты целуешься с мужчиной, а в комнату заходит копия твоего отца – тут уже срабатывают инстинкты.
И это при том, что отец-то меня в подобной ситуации никогда не заставал, более того – в подобных ситуациях я и сама не оказывалась, это был мой третий поцелуй в жизни, и все три случились в этом мире. Но, видимо, сработала генетическая память предков.
– Фил, Девиор, вы чрезвычайно не вовремя.
– Ещё раз прошу прощения, но мы услышали твой разговор с Ройстоном и Даританом, – ректор обошёл дракона и обратился ко мне. – Я правильно понял, ты делаешь запоминающие иллюзии на всё, что происходит вокруг?
– Можно и так сказать, – кивнула я. – Но когда я не делаю этого сознательно, качество видео… иллюзий – так себе.
– Нам может помочь любая зацепка, даже самая минимальная, – в голосе лорда Халлорана слышалась неловкость от того, что пришлось нас прервать в такой, не самый удачный момент, но настроен бывший император был решительно.
И я поняла, что разговор вновь откладывается. Спасибо, что хотя бы поцеловаться успели, я об этом со вчерашнего вечера мечтала. Тяжело вздохнув, я оглянулась, обнаружила пару кресел и уселась на одно из них. Потом порылась в памяти браслета, отмотала на нужный момент и включила запись с того места, как мы с лордом Линдоном зашли в то отделение зоопарка, где находилась нечисть.
Я надеялась, что просмотрев этот кусок – а там не больше получаса прошло, в основном моя беседа с медведем и шакалами, – ректор и лорд Халлоран уйдут, удовлетворённые. Не тут-то было. Выяснив, что я могу прокручивать видео с любой скоростью, под любым углом и даже задом наперёд, а так же приближать и увеличивать отдельные кусочки, мужчины стали разбирать его едва ли не по пикселям. Все трое мужчин, поскольку дракон присоединился к остальным с не меньшим азартом.
Кое-что полезное им всё же удалось разглядеть, то есть, я надеюсь, что полезное. Когда мракобесы только наступали на нас, это были лишь чёрные фигуры без особых примет. А вот когда они начали отстреливаться от студентов, и потом, когда появилась пантера, и мракобесы забегали, засуетились, а кто-то и с жизнью распрощался, кое-что стало проясняться.
У некоторых в пылу беготни свалились капюшоны, у других на поднятых руках, запускающих сгустки, стали видны перстни или браслеты. Всё, что могло хоть как-то идентифицировать нападающих – лица, кольца, шрамы, серьги, – тщательным образом мужчинами рассматривалось и как-то фиксировалось на что-то, напоминающее голограмму. Видимо, это и были местные иллюзии.
Со слов мужчин я поняла, что даже такая мелочь могла помочь в идентификации хотя бы некоторых мракобесов – осмотреть тела после моего вмешательства не представлялось возможным, – и был шанс, что это наведёт следователей хотя бы на места вербовки главными мракобесами последователей, а точнее – пушечного мяса.
В общем, провозились мы долго, и когда мужчины пришли к решению, что больше ничего о мракобесах узнать невозможно, я с облегчением выдохнула – время на разговор у нас с драконом оставалось, спасибо «медитации». Но радовалась я рано.
– А теперь давайте попробуем вычислить убежавших, – сказал ректор, и я едва не застонала. Но послушно стала прокручивать нужные куски едва ли не покадрово.
В итоге, все трое дезертиров были определены, имена названы – и я порадовалась, что запись не отключала, запоминать не нужно. Просто назову их Унреку и Шолто, ещё раз просматривать всё это в подробностях я не согласна.
– И что им теперь будет? – поинтересовалась я, когда ректор и лорд Халлоран направились к двери, собираясь, наконец-то, оставить нас одних.
– Ничего, – пожал плечами ректор. – Они ничего не нарушили.
– Нам просто было любопытно, – улыбнулся бывший император, и вышел вслед за младшим родственником.
И как вам это нравится? Им просто было любопытно, а мы потеряли столько времени, которое могли бы провести с большей пользой. И намного более приятно. Ладно, не стоит терять то, что у нас ещё осталось.
Видимо, подумав о том же, лорд Линдон шагнул ко мне и… раздался стук в дверь. Правда, на этот раз никто в неё не врывался, терпеливо дожидаясь разрешения войти.
– Они издеваются? – пробормотала я, уткнувшись лбом дракону в грудь.
– Мы не издеваемся! – послышалось из-за двери. Разумеется, Унрек меня услышал. – Просто фамильяров уже привезли, и если хочешь посмотреть…
– Надо сейчас идти, иначе опоздаешь, – подхватил Шолто. – Мы просто узнать, тебя ждать?
Глава 24. Фамильяры. Часть 3
Фамильяры! Я же так хотела посмотреть, как они будут себе ведьмочек выбирать. Но… я и о разговоре с драконом мечтала, даже ещё больше! И не только о разговоре. В растерянности взглянула на него, не в силах ни на что решиться.
– Иди! – шепнул лорд Линдон. – Такое зрелище раз в год бывает. А мы сегодня обязательно ещё увидимся, обещаю.
Ах, да, ещё же киносеанс, мы будем там рядом сидеть. Немножко не то, но хоть что-то. А ещё один короткий поцелуй, подаренный драконом, поможет мне дождаться завтрашнего спецкурса. И я лично дверь запру!
В опустевший холл замка мы вылетели спустя пару секунд на плечах Унрека, дальше уже ножками бежали, за ним на буксире – нужно было соблюдать конспирацию. Но всё равно опоздали – лучшие места на представление уже были разобраны.
Перед общежитием ведьмочек плотным полукольцом стояла толпа, оставив в середине пустое пространство, на котором и должно было проходить всё интересное, только мне этого было уже не увидеть. Вот когда я пожалела, что единственная из детей унаследовала от мамы «нормальный средний рост», а по сути, была ниже девяносто пяти процентов обитателей академии, в оставшиеся пять входили гномы.
Окна общежития были украшены висящими на подоконниках ведьмочками, видимо, старших курсов, и девушками других специальностей. Крышу облепили студенты обоих полов, пустовали лишь окна в нашем крыле и несколько – на третьем, видимо, там жили зельевары. Как же нам было бы удобно на всё смотреть из окна моей комнаты – конечно, пришлось бы отодвинуть стол, но для Унрека это вряд ли стало бы проблемой. Но пробраться в общежитие было уже нереально – как раз вокруг главного входа расположилась толпа, а пожарные работали лишь на выход.
Интересно, а если попробовать забраться в общежитие через окно с другой стороны? Первый этаж был высоким, но опять же – с нами взрослый перевёртыш. Но окна-то заперты, наверное, да и неудобно вламываться в чужую комнату. Если только через санузел? А вдруг там кто-то из девушек в одном белье окажется? Стыдно-то как!
Пока я в растерянности перебирала варианты, Унрек всё решил за меня. Сначала он подсадил Шолто – и тот, словно обезьянка, повис на перекладине фонарного столба, зацепившись ногами за какой-то выступ. А потом я оказалась на плечах Унрека – и все проблемы тут же исчезли. Поскольку взрослый перевёртыш был на две головы выше большинства собравшихся, я почувствовала себя сидящей в театральной ложе – всё было видно, словно на ладони.
На пространстве перед входом в общежитие расположились ведьмочки в ряд, сбоку, немного в сторонке, лицом ко мне, стояли ректор с семьёй и две женщины в красных мантиях. Одна пожилая, невысокая, полненька и улыбчивая. Вторая, словно нарочно, её полная противоположность – средних лет, высокая, худая, прямая как палка, и с лицом, которое, похоже, улыбка не посещала никогда. За их спинами – ещё несколько педагогов, они практически сливались с толпой студентов, явно будучи простыми зрителями. А напротив ведьмочек, в ряд стояли ящики, в которых какой-то мужчина в гражданской одежде тёмных тонов как раз открывал передние стенки, словно дверцы.
Мы успели вовремя!
Из ящиков начали осторожно выбираться зверьки, и я ахнула:
– Да это же детёныши!
– Ага, – кивнул Шолто. – Их уже отняли от матерей, но они ещё малыши, именно в этом возрасте нужно делать кровную привязку, позже ментальная связь с хозяйкой может не установиться.
Я с умилением наблюдала, как зверята – и несколько птиц с ящерицами, – осторожно выбрались на солнышко, сбились в кучку и начали осматриваться и принюхиваться. Ведьмочки присели на корточки, протянули руки и что-то негромко заворковали, но ни одна не переступала невидимую черту.
Вот самый крупный из зверят – рысёнок, – решился и сначала робко, а потом всё быстрее направился к Рыне, влетев в её гостеприимно распахнутые объятия. Подхватив малыша, она просияла и, крепко его обнимая, направилась в общежитие. Это словно стало сигналом для остальных – малыши заспешили к своим будущим хозяйкам, причём, и воронёнок с совятами, и две летучие мышки тоже ковыляли по земле, летать они, видимо, ещё не умели.
Котята, щенки, енотики, барсучата, бельчата, опоссум, хорёк и несколько ящерок, похожих на мини-динозавров, словно ведомые путеводным лучом, уверенно отыскивали своих будущих хозяек, которые подхватывали на руки и уносили свои сокровища. Я заметила, что Мабелле достался бельчонок, а сияющая Талита целует в макушку белого совёнка, который блаженно щурится от ласки. Всё же получила она крылатого фамильяра, как и мечтала, и её ни капельки не расстроило то, что это не мышка.
Несколько минут – и на свободном пятачке перед клетками не осталось ни одного зверёныша, зато стояла растерянная ведьмочка, которой фамильяра не хватило. Имени её я не знала, но помнила, что она – одна из платниц, просто видела, из какой двери эта девушка выходила.
– А я? – она оглянулась на преподавателей. – Магистр Адаминна, а где мой фамильяр?
– Господин Фритс, в чём дело? – высокая ведьма ледяным тоном обратилась к мужчине, открывавшему клетки.
– Но госпожа магистр, – мужчина суетливо сдёрнул шапку и затеребил её в руках. – Всё, как договаривались, тридцать семь фамильяров. Может, у вас ведьмочек прибавилось?
– Их было тридцать шесть! – воскликнул Деннирон, старший сын ректора. – Я считал!
– Это невозможно, – замотал головой господин Фритс. – Ровно тридцать семь, я лично отбирал фамильяров.
– Погодите, – ректор поднял руку, и все замолчали. Перевёртыш чуть склонил голову, словно прислушиваясь. – В том ящике кто-то есть.
Господин Фритс кинулся в указанном направлении, запустил в ящик руку и за шкирку вытащил оттуда маленького енотика. Приговаривая:
– Вот же он, тридцать седьмой, у меня всё точно! – мужчина посадил зверёныша на землю, а сам отошёл в сторонку.
Ведьмочка присела и протянула к малышу руки, но он почему-то не спешил к ней. Енотик вертел мордочкой, принюхивался, наконец, решился, сделал несколько шагов к девушке и… упал, споткнувшись о камень. Все ахнули. Зверёныш поднялся и стал осторожно обшаривать землю вокруг себя лапкой.
– Он… он что – слепой?! – взвизгнула ведьмочка, а над толпой пронёсся гул недоумения. Кажется, ничего подобного здесь прежде не случалось.
– Ну-ка, ну-ка, – от группы преподавателей отделился мужчина в тёмно-сером. Подхватив енотика, он всмотрелся в его мордочку, поводил перед ней пальцем. – Нет, он не слепой. Но, похоже, очень близорукий.
– Близорукий, слепой, какая разница, если он даже ходить нормально не может?! – ведьмочка перешла на ультразвук. – Какой из него фамильяр?!
– Нет-нет, госпожа, конечно же, мы предоставим вам другого фамильяра, здорового, – казалось, господин Фритс сейчас кланяться начнёт. – Вы можете прямо сейчас поехать со мной в питомник и выбрать любого, какой вам глянется. А этого мы отбракуем, конечно. Простите великодушно, не доглядели. Вроде здоровенький, крепкий, кто ж глаза-то фамильярам проверяет…
Бормоча всё это, он забрал енотика из рук нахмурившегося лекаря и стал запихивать в ящик.
– Что-что с ним сделают? – переспросила я, не веря своим ушам.
– Отбракуют, – скривился Шолто. – Убьют, в общем.
– Но… так же нельзя!
– Наверное, – вздохнул Унрек. – Только куда ж его теперь? Слепой фамильяр никому не нужен, сам о себе он позаботиться не сможет, даже на развод не оставить – потомство может унаследовать его дефект.
– А вылечить? У вас же целители, магия!
– Человеческие лекари не умеют лечить животных, а звериные не могут лечить близорукость. Мне жаль.
– Нет, так нельзя! Это неправильно! Он же разумный! – я не могла смириться с происходящим. Соскочила с плеч Унрека и ввинтилась в толпу, крича: – Стойте, подождите.
Как ни странно – толпа расступилась, и меня пропустили. Добравшись до свободного пятачка, я направилась прямо к ректору. Краем глаза заметила, что оба его сына всхлипывают, а мать старается их успокоить, что-то нашёптывая.
– Магистр Филандр, – обратилась я к перевёртышу. – Раз этого малыша всё равно… отбракуют, – я едва не подавилась словом, – отдайте его мне.
Глава 25. Питомец. Часть 1
День шестой
– Отдайте его мне.
– Тебе? – удивился ректор. – Но зачем?
– Всегда мечтала завести енота, – дёрнула я плечом.
– Он практически слеп, – нахмурился перевёртыш. – И вылечить его невозможно.
– Это здесь. А в моём мире – возможно. Я его с собой заберу, там вылечат. А здесь ведь всё равно собираются… отбраковать, – что за омерзительное слово, хуже, наверное, только «утилизировать». – Так зачем себя утруждать? – я бросила недобрый взгляд в сторону господина Фритса. – Я избавлю вас от лишних хлопот.
Тот как сидел возле ящика с засунутой внутрь рукой, когда я подошла, так и застыл, переводя вопросительный взгляд с меня на ректора и обратно.
– Отдайте ей енота, господин Фритс, – голос ректора звучал бесстрастно, но в его глазах, как мне показалось, мелькнуло облегчение. – Вам заплатят за тридцать восемь фамильяров. Но лишь после того, как наша студентка получит своего. Магистр Адаминна, вы проследите, чтобы на этот раз обошлось без эксцессов?
– Разумеется, – кивнула высокая преподавательница в красном, а потом обратилась ко мне: – Имейте в виду, ментальная связь между вами вряд ли установится. Это возможно только между ведьмами и их фамильярами.
– Ничего страшного, – пожала я плечами, принимая из рук господина Фритса всхлипывающий дрожащий комочек, который тут же крепко вцепился в мой китель, прижавшись всем тельцем. – Будем общаться с помощью рта.
После чего поблагодарила ректора, обвела взглядом толпу, которая уже потихоньку начала рассасываться, улыбнулась Унреку и Шолто, который радостно махал мне со столба, заметила на балконе дракона, который тоже за всем этим наблюдал, а потом пошла в общежитие, ласково гладя перепуганного малыша. Фамильяры разумны, а это значит – енотик мог понимать, что с ним собирались сделать. Бедняга, что же он пережил, а ведь получается – его только что от матери отняли! Неудивительно, что зверёныша буквально трясёт. Ничего, я его в обиду не дам, а дома его обязательно вылечат, кровь гаргулий – универсальное лекарство. Жаль, что сама я этого сделать не могу.
Или могу? Я застыла посреди лестницы, захваченная новой идеей.
Перенесясь в другой мир, я потеряла почти все свои сверхспособности – силу, скорость, суперзрение и супеслух, ночное зрение, плотную кожу и, что самое обидное – способность к обороту, я потеряла свои крылья! Остался лишь дар зеркальщика и регенерация. Почему именно они – неизвестно, может, чтобы жизнь мне спасти? Не знаю. Но если подумать – пропали именно физические способности, а осталось лишь то, что условно можно было назвать магией. Точнее – волшебством, поскольку магии по местным меркам у меня не было.
Но ведь исцеляющая кровь – это тоже, по сути, волшебство. Она продлевала жизнь, лечила смертельные раны и болезни, считающиеся неизлечимыми, в том числе и слепоту, кстати. На Земле моя кровь была именно такой, и став достаточно взрослой, я настояла на том, чтобы регулярно её сдавать – для смертных жён моих бессмертных родственников и для пациентов клиники, принадлежащей моей семье.
Попав сюда, я про эту особенность своей крови не вспоминала, почему-то решив, что она исчезла так же, как и почти всё остальное. А если нет? Если исцеляющая кровь осталась при мне, вместе с регенерацией и магией зеркальщика? Что, если я смогу вылечить малыша, который так доверчиво сейчас ко мне прижимается?
Не попробую – не узнаю. Кажется, руку резать мне всё же придётся. Дома-то хорошо, иголку в вене практически не чувствуешь, особенно когда болевой порог высокий. А здесь подобного ещё не изобрели.
А вдруг изобрели? Надо бы сначала узнать, а потом уже руку себе распахивать.
С этими мыслями я дошла до нашего крыла и обнаружила в «гостиной» любопытную картину.
На одном из кресел расположилась девушка в серой форме – целительница, а к ней стояла небольшая очередь из ведьмочек с замотанными окровавленными платками ладошками, некоторые – ещё и с заплаканными лицами, не так-то просто оказалось себя поранить. Каждая прижимала к себе свободной рукой фамильяра, или же он сидел на плече у хозяйки. Целительница по очереди залечивала раны ведьмочкам, и те, довольные, убегали в свои комнаты.
Рядом с девушкой в сером стоял небольшой столик – прежде он располагался в углу и служил подставкой для вазы с цветами. Сейчас на нём, вместо вазы, располагалось что-то, похожее на саквояж, а рядом стояли маленькие белые то ли глубокие блюдца, то ли чашки без ручек.
Из своей комнаты вышла Рына, подошла к столику, молча поставила на него чашечку и направилась в сторону лестницы.
– Ты куда? – окликнула её целительница.
– В столовую, – дёрнула плечом орчанка, мол, что за глупость спрашиваешь. – Мой Рырк проголодался, – и она почесала рукой, перевязанной каким-то лоскутом, шейку своему рысёнышу.
– А порез залечить?
– Эту царапину? – пренебрежительно фыркнула Рына. – Само заживёт.
– Эй, так нельзя! А вдруг заразу занесёшь? – возмутилась целительница, но, не видя реакции – Рына продолжала идти к лестнице, – выдала последний аргумент: – Из-за тебя с меня баллы снимут!
Орчанка притормозила, подумала, тяжело вздохнула и вернулась, встав в очередь. Студенческая солидарность не позволила ей так подставить целительницу.
– Габриель, тебе тоже дали фамильяра? – удивлённо воскликнула заметившая меня Жонкилия.
Теперь уже все ведьмочки смотрели на меня.
– А Ерлина что же, без фамильяра осталась? – удивилась Голдия, кажется, они дружили с той, оставшейся на улице ведьмочкой.
– Этот ей не понравился, – гладя енотика, ответила я. – Она поедет в питомник и выберет другого, а этого отдали мне.
– Как это «не понравился»? Разве так бывает? – зашушукались девушки.
– Вот вернётся – сама вам всё и расскажет, – пожала я плечами. Если начну отвечать на вопросы – зависну здесь надолго, а у меня сегодня ещё сеанс, а до этого нужно столько всего успеть!
– Привязку делать будешь? – деловито поинтересовалась у меня целительница, разматывая очередной платок с порезанной ладони. – Вот скажи, зачем на бантик-то завязывать было, а? И как умудрилась только? Зубами?
– Я помог! – гордо заявил хорёк, свесившийся с плеча опрашиваемой ведьмочки.
– Молодец, – серьёзно кивнула ему целительница. – Красивый бантик получился. Так будешь привязку делать? – это уже снова ко мне.
– Буду, – кивнула я.
– Тогда вон, возьми чашку, одна чистая осталась. Крови по рубчик наливай, больше не нужно.
Я взяла чашку, которая была размером где-то с половину гусиного яйца. Если налить «по рубчик» – выпуклую полоску, проходящую внутри чуть выше донышка, – то крови нужно где-то со столовую ложку. Да, с проколотого пальца не накапаешь, но если вспомнить, что я себе представляла после слов Талиты «четверть чашки»… В моём воображении это была чашка вроде тех, в которые в столовой компот наливали, а в них больше полпинты* входит.
– А можно вопрос? – решилась я. Вдруг, ну, вдруг? Чем я рискую?
– Конечно, – целительница кивнула, не отводя взгляда от залечиваемой раны.
– А у вас здесь берут кровь на анализ?
– На что?
– На исследования, – переформулировала я.
– Разумеется, – вот теперь она уже смотрела на меня с интересом.
– А как у вас эту кровь берут? Есть какое-нибудь приспособление для этого?
– Ну, хоть одна с мозгами оказалась, и та из другого мира. Хоть кто-то сначала спрашивает, а потом уж руку себе полосует!
Целительница расплылась в довольной улыбке, потом выпустила ладонь, на которой осталась лишь розовая полоска молодой кожицы, и открыла свой саквояж. Вынув оттуда бумажный пакетик, она надорвала его с одной стороны и приоткрыла так, чтобы я могла заглянуть внутрь.
– Вот, смотри – втыкаешь иголку в вену, только сначала жгутом руку перетяни, знаешь, как?
– Знаю, – кивнула в ответ, разглядывая местный аналог шприца.
– Игла стерильная, кстати, только за остриё грязными руками не хватайся, держи за основание. В общем, втыкаешь, потом палец на вот эту кнопочку, посылаешь магический импульс… погоди, у тебя же нет магии… Ну, давай, я тебе сделаю.
– Спасибо, но у меня – вот, – и я показала палец с перстнем.
– Аааа… Тогда сама справишься. В общем, прикладываешь перстень сюда – и кровь льётся в этот мешочек. Когда наполнится, вынимаешь иглу, мешочек откручиваешь и выливаешь кровь в чашку. Заборник потом выкинешь, он одноразовый.
– Спасибо! – от души поблагодарила я, поскольку моя задумка предполагала многократное взятие крови, а значит, я только что получила способ избежать многочисленных порезов. А что «шприц» одноразовый? Нет ничего одноразового, что нельзя было бы использовать ещё раз! Кроме туалетной бумаги, конечно.
*Пинта – мера объёма, равная примерно половине литра.
