Текст книги "Поле заколдованных хризантем (Японские народные сказки)"

Автор книги: Нисон Ходза

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Глупый Сабуро

ил некогда в одной деревне мальчик по имени Сабуро. Был он так глуп, что соседи прозвали его Глупый Сабуро. Если поручат ему одно дело, он кое-как сделает, а если два поручат – все перепутает. Вечно попадал он впросак. Родители очень огорчались, но все же надеялись, что Сабуро когда-нибудь поумнеет.

Как-то раз отец говорит ему:

– Пойди, Сабуро, и выкопай бататы. Все, что из земли достанешь, разложи на грядке и просуши на солнышке.

– Хорошо, – ответил Сабуро и отправился на поле.

Только начал он копать бататы, как вдруг мотыга ударилась о что-то твердое. Копнул Сабуро глубже и вытащил большой горшок. Открыл, а там полно золотых монет – целое богатство.

«Отец сказал, чтобы все, что я из-под земли достану, сушиться положил», – вспомнил Глупый Сабуро и разложил монеты на грядках.

Потом пошел домой и говорит:

– Нашел сегодня я горшок с золотом, теперь золотые монеты на грядках сушатся.

Родители только руками развели. Прибежали на поле, а золота давно уж след простыл.

– В следующий раз, – наказал отец, – как найдешь что-нибудь, так заверни и домой принеси.

– Хорошо, – ответил Сабуро.

На следующий день увидел он на дороге дохлую кошку. Завернул ее и домой принес.

– Ну нельзя же быть таким глупым! – рассердился отец. – Надо было выбросить ее в реку.

Наутро увидел Сабуро огромный пень. Страшно тяжелый был пень, но Глупый Сабуро хорошо помнил наказ отца – схватил он пень и потащил к реке.

В это время мимо шел сосед.

– Что ты делаешь, глупец! Этот пень еще для топки сгодится. Надо было разрубить его и домой отнести.

– Хорошо, – сказал Сабуро, – в следующий раз я так и сделаю.

Пошел он домой, вдруг видит, на обочине дороги красивая чашка валяется. Видно, кто-то потерял ее. Поднял Сабуро чашку да как хлопнет о землю! Разлетелась чашка на куски. Собрал их Глупый Сабуро и домой понес.

– Посмотри, мама, что нашел я сегодня!

Глянула мать: да ведь это осколки чашки, которую отец взял с собой в поле!

Утром родители решили:

– Все, что ты делаешь, никуда не годится. Мы сегодня на поле пойдем, а ты уж дома сиди.

И оставили Сабуро одного. «Не понимаю, почему люди зовут меня Глупый Сабуро? – подумал мальчик. – Я ведь все-все делаю точно так, как они мне советуют».

Барсук и волшебный веер

давние времена жили в Японии демоны с длинными носами. Называли их тэнгу. Были у тэнгу волшебные веера: шлепнешь по носу одной стороной – начинает нос расти, шлепнешь другой – нос снова коротким становится. Как-то раз три маленьких тэнгу играли в лесу с таким волшебным веером. Шлепали друг друга по носу то одной, то другой стороной.

Увидел барсук волшебный веер и подумал: «Вот бы мне такой! Уж я бы времени на глупости тратить не стал! Уж я-то нашел бы, что с этим веером делать!»

У нас-то, в Японии, даже малые дети знают, что барсуки мастера выделывать всякие трюки и умеют превращаться в кого угодно. Вот барсук и решил обмануть тэнгу. Превратился он в маленькую девочку, положил на тарелочку четыре булочки с бобовой начинкой и пошел к тэнгу.

– Здравствуйте, маленькие миленькие тэнгу, – сказал барсук голосом девочки, – я принесла вам булочки с бобовой начинкой. Попробуйте, они очень-очень вкусные.

Маленькие тэнгу страсть как любили булочки с бобовой начинкой. Съели они по одной и видят – на тарелке еще одна булочка осталась! Кому же она достанется? Спорили-спорили, да так ничего и не решили. Тогда девочка и говорит:

– Я знаю, что надо делать. Закройте глаза. Кто дольше простоит с закрытыми глазами, тот и съест последнюю булочку.

Маленькие тэнгу согласились, зажмурились, застыли на месте ждут. А барсук схватил веер и был таков. Маленькие тэнгу так и остались стоять с закрытыми глазами.

– Ха-ха-ха! – смеялся барсук. – Ловко я обманул этих глупых тэнгу!

Думал-думал барсук, куда же пойти с удивительным веером, где испробовать его волшебную силу, и решил отправиться в город.

Пришел, видит у храма красивую девушку, вокруг нее слуги толпятся. «Не иначе, дочь богача», – подумал барсук. Подкрался к девушке и тихонько шлепнул ее по носу веером. Тут и вырос у красавицы длинный-предлинный нос. Испугалась девушка, закричала, слуги врассыпную бросились! Шум, гам поднялся! А барсук сидит себе на камешке, усмехается.

Созвал богач лекарей, да не знают те, как такую хворь излечить. Все средства испробовали, ничто не помогает. Тогда разнеслась по городу весть: отдаст богач свою дочь в жены тому, кто дочь его исцелит! И половины своих богатств богач тому не пожалеет!

Много охотников нашлось получить в жены красавицу да еще и половину сокровищ в придачу. Только никто из них вылечить бедную девушку не смог.

Пришел тогда барсук к богачу и говорит:

– Отведи меня к твоей дочери. Я ее мигом от недуга излечу!

Обрадовался богач, повел барсука к дочери. Шлепнул легонько барсук девушку по носу волшебным веером, и нос на глазах уменьшился.

Заплакал отец от радости, слугам к свадьбе готовиться велел. Все в делах да хлопотах, только барсук день-деньской бездельничает – пьет да ест, ест да пьет, да на солнышке греется. «Чем бы заняться?» – все думает.

Достал он волшебный веер, хлоп себя по носу – нос вверх стал расти. Смотрел-смотрел барсук да и уснул. А нос все растет! Одно облачко проткнул, другое, третье. До самого неба вырос нос у барсука.

А на небе тем временем небесные строители мост строили. Видят, с земли шест какой-то тянется.

– Вот и шест для перил, – обрадовались и изо всей силы потянули барсука за нос.

Проснулся барсук – ничего понять не может. Огляделся – испугался. Земля далеко внизу осталась, над головой пушистые облака плывут. Кричал-кричал барсук, на помощь звал, да никто не откликнулся.

Что стало с тем барсуком – неизвестно. Только никто его с тех пор больше не видел.

Колокол из Дворца дракона

лучилось это очень-очень давно. Висел на звоннице в храме Сэннэндзи, что в Симоносэки, огромный колокол. Звон его разносился далеко по округе и всегда радовал людей.

Каждое утро в один и тот же час ударял звонарь по колоколу.

– Ну вот, – говорили крестьяне, – это звонит колокол храма Сэннэндзи. Значит, пора нам в поле отправляться.

И каждый вечер узнавали люди время по удару большого колокола.

– Слышите? – спрашивали они друг друга. – Уже прозвенел колокол. Надо бы домой возвращаться.

Так и жили люди в тех местах: по удару колокола.

Но однажды случилось вот что. Вышли крестьяне на поля, работают, рук не покладая, вдруг слышат – звонит большой колокол храма Сэннэндзи. Удивились крестьяне:

– Не время еще нашему колоколу звонить! Может, беда какая стряслась?

Услыхал звон колокола и сам настоятель храма. Очень его это рассердило. «Что за непорядок такой! – подумал он. – Кто посмел в такой час в колокол ударить?!»

Вышел настоятель из храма, на звонницу глянул, да так и остолбенел: колокол звенит, а звонаря-то и рядом нет!

– Вот невидаль! – всплеснул руками настоятель. – Где ж это видано, чтоб колокола сами по себе звонили?

Начались с того дня в храме Сэннэндзи настоящие чудеса. Чуть вечер настанет, поднимется на звоннице ветерок, а как полночь наступит, загудит колокол да на всю округу как забьет: гон! гон! гон!

Стали люди замечать, что особенно громко звучит он во время дождя или шторма. «Неспроста все это», – думали они. Но что делать – не знали.

А тем временем совсем в той деревне от колокола житья не стало. Бьет всю ночь напролет, хоть уши затыкай. Натянут себе крестьяне одеяло на голову, а уснуть все равно не могут.

И чем бы все это кончилось – неизвестно, если б не явилась однажды ночью к настоятелю красивая девушка. Вошла она неслышно в храм, у изголовья встала и говорит:

– Прислал меня к тебе повелитель морской из самого Дворца дракона. Очень ему хочется колокол с твоей звонницы иметь. Прикажи его к нам во дворец отправить, а не то большая беда придет – разлетится твой храм, да и колокол в придачу, вдребезги!

Сказала так, и в тот же миг в струйку дыма превратилась. Поплыл тот дымок над морем и исчез.

На следующее утро позвал настоятель крестьян, стали они совет держать.

– Раз повелитель морской из Дворца дракона требует колокол ему отдать, так и сделаем, – решили крестьяне. – А не то он нас со свету сживет. Только как мы колокол со звонницы снимем и на берег морской отнесем?

Думали они, думали и решили сетку сплести, самую прочную, из женских волос. Собрали по деревне волосы – кто прядь отдал, кто две, и сплели за две ночи большую сеть. И надо же: ни в первую ночь, ни во вторую не бил больше колокол.

На третий день поутру собрались крестьяне перед храмом. Самых сильных позвали, чтоб колокол вниз спустить могли. Вышел из храма и настоятель.

Только собрались люди за дело приняться, слышат – заскрипело что-то на звоннице. Головы подняли, да так и обомлели: пошатнулся колокол, вздохнул вроде да сам вниз спускаться стал. Идет – с боку на бок переваливается. На каменные ступени осторожно так ступает. А их-то без малого сотня будет!

Спустился колокол, сетку с себя стряхнул да по деревне зашагал. А как к холму подошел, постоял, отдышался да по крутой тропинке вверх забираться стал. Так до берега моря и дошел. Остановился у самой воды, как вкопанный, и дальше – ни с места.

Подбежали крестьяне, думать стали, как же теперь колокол в воду опустить.

– Позовите скорее Матагоро, – кричат. – Он в нашей деревне самый сильный!

Прибежал Матагоро, а с ним и все силачи деревенские. Подхватили они колокол и стали его в воду толкать. Долго они колокол в море тянули, пока, наконец, он на дно морское не ушел.

Посмотрел Матагоро: а у него в руках колоколово ухо осталось – так тянули, что оторвали.

Сказывают, что с тех пор потекла в деревне спокойная жизнь, а настоятелю храма тайны великие открылись. Научился он угадывать время штормов и тайфунов, приливов и отливов, и нередко рыбакам помогал, и урожай от непогоды спасал.

А для храма новый колокол отлили – ничуть не хуже прежнего. А наверх ему ухо от старого приделали, чтоб не забывали люди о колоколе из Дворца дракона.

Большой праздник белой лисы

огда-то очень давно в местечке Нагаивая, что в префектуре Ойта на острове Кюсю, жила одна старушка. Звали ее о-Цунэ-сан. Страсть как любила она всякие праздники и представления.

Вот как-то раз позвали ее родственники на праздник в свою деревню. Обрадовалась о-Цунэ-сан, стала в дорогу собираться. А путь-то неблизкий: через горный перевал, на побережье Матама. Очень понравился о-Цунэ-сан тот праздник, до самого вечера гости веселились.

Стала старушка в обратный путь собираться, а родственники ее уговаривают:

– Не ходи, переночуй, а уж утром в путь двинешься. Время позднее. Пока до перевала дойдешь, совсем стемнеет. Страшно на перевале ночью.

– Ну вот еще! – ответила о-Цунэ-сан. – Дорогу в лесу я хорошо знаю. Да и ночь сегодня лунная, ничего со мной не случится!

С тем в путь и отправилась. А дорога в горах крутая: все вверх и вверх бежит.

Добралась, наконец, старушка до перевала Сиромару. А день уж совсем угас. Только она отдохнуть присела, слышит – забили где-то рядом праздничные большие барабаны.

– Что бы это могло быть? – удивилась о-Цунэ-сан. – Праздник в Матама давно закончился. Может, здесь на перевале новый храм построили, а я не знаю?

Забилось у нее сердце – вот-вот выпрыгнет! Вскочила о-Цунэ-сан, да по тропинке вниз побежала. Вдруг видит: навстречу ей люди идут, веселые, нарядные, в руках бумажные фонарики держат.

– Скажите, куда вы спешите? – стала спрашивать старушка. – Верно, тут поблизости праздник будет?

– Неужели ты, бабушка, ничего не знаешь? – удивились люди. – Сегодня на перевале большое представление. Идем с нами!

Пошла о-Цунэ-сан со всеми вместе. Подошли они к маленькому домику. Заглянула о-Цунэ-сан внутрь – а там все совсем как в театре. И представление идет о том, как верный слуга харакири совершает.

А скоро и время антракта наступило. Стали тут гостей потчевать: и рис вареный поднесли, и лепешки сладкие. А потом опять представление началось. Очень грустную историю зрителям показали. О том, как спасла воина-самурая белая лисица, а потом явилась к нему в облике юной красавицы. Поженились самурай и девушка-лиса. Родился у них мальчик. Только не могла лисица навсегда с людьми остаться. Настало время ей в лес возвращаться. И запела тогда она песнь о разлуке, жалостливую-прежалостливую.

Заплакали зрители, песню ту услышав. И о-Цунэ-сан плачет, слезами обливается. Сильно ее представление за душу тронуло.

– Надо же, – дивилась она, – какие чудеса в горной глуши показывают! Бежать в деревню надо, людям про то поведать!

Бросилась старушка со всех ног домой в Нагаивая. Прибежала и тут же дочери рассказала о том, что на перевале видела. Слушала ее дочь, слушала, а потом как рассмеется:

– Где ты представление это видела? – спрашивает. – На перевале Сиромару? Ничего там не было. Просто решила Белая красавица над тобой посмеяться, вот и обморочила! И не рисом тебя там угощали, и не сладостями, а навозом – конским да коровьим.

– Кто такая Белая красавица? – удивилась о-Цунэ-сан.

– Да так лису прозвали, что на нашем перевале живет. А всего их в округе три: Белая красавица, Огненная красавица да Кошка-царевна. Так их люди называют.

– Быть того не может! – воскликнула о-Цунэ-сан. – Я же своими собственными глазами видела!

Так и не поверила она дочери. Дождалась вечера и снова на перевал Сиромару отправилась. Идет по тропинке, а луна ей дорогу освещает. Но вот совсем темно стало. Зажгла о-Цунэ-сан бумажный фонарик, вокруг посветила – нет в лесу того домика, где она представление смотрела, и ничто о вчерашнем празднике не напоминает.

Спряталась старушка за деревом и ждать стала. Вдруг откуда ни возьмись появилась белая лиса, обернулась в красивую девушку. Смотрит о-Цунэ-сан из-за дерева во все глаза. Совсем забыла, что в темном лесу стоит, а рядом оборотень резвится.

А лисе и дела нет до о-Цунэ-сан. Не собиралась она на сей раз старушку конским да коровьим навозом кормить! Ждала белая лиса в гости своих подружек-лис, чтоб большой праздник устроить и до утра веселиться.

Бог грозы Сомбуцу

давние времена жили в одной горной деревне старик со своей внучкой. Жили они бедно, все богатство – клочок земли маленький-премаленький, с кошкин лоб.

Каждое утро отправлялись дед с внучкой на свое поле, работали на нем от зари до зари. А поле хоть и маленькое, а кормило их – то редькой, то дынями, а то и бобами.

Вот как-то раз задумал старик редьку посадить. Согласилась внучка.

– Очень я, дедушка, редьку люблю, – говорит. – Коль вырастет, не будем с тобой зимой голодать.

Вскопали они землю, стали семена бросать да приговаривать: «Редька, редька, взойди! Редька, редька, уродись! Вырасти большой на радость деду и внучке!».

Посадили они семена и ждать стали, когда листочки появятся.

Через несколько дней видят – зазеленело их поле. Обрадовались дед с внучкой:

– Вон сколько редьки уродится! Не страшна нам теперь зима!

Настала пора редьку поливать. Стали старик с внучкой к ручью ходить, а путь-то неблизкий, все под гору, под гору. Зачерпнут ведерко – и назад, все в гору, в гору. Да вот беда: только польют поле, заколышет редька листиками, будто просит: «Пить! Пить!». Так и ходили старик с внучкой целый день по воду.

Только вот однажды спустились они к ручью, да так и обомлели – нет в ручье воды, высох.

Опечалилась внучка, заплакала:

– Что же с нами теперь будет? Погибнет наша редька, и мы с голоду умрем!

Думал старик, думал, где воды взять, и придумал:

– Давай-ка мы с тобой на гору Тога сходим, там бог Сомбуцу живет.

– Бог Сомбуцу? – удивилась внучка. – А кто это?

– Это очень важный бог, бог грозы, – ответил дед. – От него все дожди на свете зависят. Посылает он, коль захочет, град и ливни на землю.

– Ну, раз он такой важный и помочь нам может пошли, – вздохнула внучка.

Собрались они и на гору Тога отправились. Вьется горная тропинка, все выше и выше убегает.

– Далеко ли еще? – спрашивает внучка.

– Вот рощу минуем, а там рукой подать, – отвечает ей дед.

Поднялись они, наконец, на гору.

– Ну, вот и пришли, – сказал старик.

Смотрит внучка, понять не может, куда это они пришли. Стоит на вершине скала, а под ней яма.

– Что это? – удивилась внучка. – Неужто эта скала и есть великий бог грозы Сомбуцу?

– Да, – ответил старик. – Это и есть бог Сомбуцу. Священная это скала.

Поклонился он скале в пояс, рядом сел, руки в молитве сложил.

– Бог Сомбуцу, пошли нам на поле дождь, – стал просить, старик.

– Помоги нам, добрый бог Сомбуцу, гибнет наша редька. Спаси нас от голода! – стала просить внучка.

Долго они сидели, да только голоса бога Сомбуцу так и не услышали.

На следующий день снова пришли дед с внучкой к скале, и опять ничего не сказал им бог Сомбуцу. А редька тем временем совсем пожухла, опустила листочки, вот-вот погибнет.

На восьмой день проснулись дед с внучкой, смотрят – опять небо ясное, ни одной тучки не видать.

– Видно, не так добр великий Бог грозы Сомбуцу, как люди говорят, – проворчал старик. – Не хочет он слышать наши молитвы.

Ну, делать нечего. Снова пошли дед с внучкой к священной скале. Снова просить стали:

– Сжалься над нами, Бог Сомбуцу, пошли нам хоть какой дождик! Напои наше поле! Спаси нашу редьку!

Молчит скала, ничего не отвечает им Бог грозы Сомбуцу. Рассердился тут старик не на шутку, да как закричит:

– Врут люди, что ты помочь можешь! Не бог ты, а мошенник!

Поднял он с земли камень, да как по скале им ударит! Покатился камень и на дно той самой ямы, что у подножия скалы была, упал.

Загудела тут скала, зашаталась, и раздался из ямы хриплый голос:

– Кто посмел камни в меня бросать? Кто мой сон нарушил? Вот я вам!

Испугались старик с внучкой.

– Ой, спасите! – закричали и подальше от скалы отбежали.

А потом старик и говорит:

– Прости меня, великий Бог грозы Сомбуцу, что камень в тебя бросил. Только нет больше сил молчание твое терпеть. Восемь дней приходим мы к тебе – дождя просим. А ты все молчишь.

Сказал так старик, смотрит – перестала скала качаться.

– Восемь дней, говоришь, ходите? – переспросил Бог грозы. – Ну, прости, прости! Да ты, видно, днем ко мне приходишь. А я очень люблю днем вздремнуть, да так крепко засыпаю, что ничего не слышу. Не сердись, прости меня!

– Ладно, – ответил старик, – не сержусь. Ну, теперь-то пошлешь нам на поле дождь?

– А почему же не послать-то? – засмеялся Бог грозы. – Жалко, что ли?

Вздохнул он глубоко, дрему прогнал, да как закричит:

– Эй вы, слуги верные, просыпайтесь! Дело для вас нашлось!

Забурчало что-то в глубокой яме, закряхтело, а потом вдруг из нее дым повалил. Потянулся дым к небу, глядь – сидят уже там громовики, видимо-невидимо. Каждый на своей тучке.

– Ух ты! – удивились дед с внучкой. – Вот, оказывается, как дожди мастерятся.

– Эй вы, не зевайте! – закричал громовикам Бог грозы Сомбуцу. – А лучше-ка дайте им на поле дождя, да помокрее!

Услышали громовики приказ и сразу же за дело принялись – стали они что есть мочи колотушками по тучам бить. Загремели тут раскаты грома, засверкала молния, покрыла небо темная туча и хлынул на землю ливень.

– Эх, хорошо! – кричат громовики постарше.

– Эй, поддай еще! – кричат те, что помоложе.

Обрадовались дед с внучкой дождю. Поблагодарили Бога грозы и домой заспешили. Прибежали на поле, видят – поднялась их редька, зазеленели листики, белые головки из земли торчат. Знатный урожай собрали в тот год дед с внучкой.

А в тех краях с той самой поры обычай появился: как придет засушливое лето, пойдут деревенские парни на гору Тога к Богу грозы Сомбуцу. Кинут камень в яму глубокую – Бог от сна и очнется. Старики сказывают, что после этого всегда дожди начинаются.

Обезьянка с обрезанным хвостом

ила-была обезьянка, маленькая и глупая. Целыми днями она только и делала, что прыгала с ветки на ветку.

– Будь осторожней, – говорили ей большие обезьяны, – так недолго и упасть!

Но обезьянка никого не желала слушать. Она забиралась на самые высокие деревья и прыгала на самые тонкие ветки.

Как-то раз забралась она на высокое дерево. Вдруг ветка под ней обломилась, и обезьянка упала в колючий куст, а длинная острая колючка вонзилась ей в хвост.

– Ой, ой! Как больно! – заплакала обезьянка, и все увидели, что она к тому же трусиха.

Как раз в это время шел по лесу брадобрей и нес в котомке свои бритвы. Обрадовалась обезьянка:

– Помоги мне, пожалуйста, отрежь бритвой кончик хвоста вместе с этой противной колючкой.

Достал брадобрей бритву, только поднес ее к хвосту, а обезьянка как закричит:

– Ой! Это будет больно! – и отскочила в сторону.

Брадобрей и отхватил обезьянке почти весь хвост.

Увидела это обезьянка и заплакала:

– Посмотри, что ты наделал с моим хвостом! Верни мне хвост или отдай свою острую бритву!

Не мог брадобрей вернуть обезьянке хвост и отдал ей свою бритву.

Бежит обезьянка по лесу дальше, острой бритвой размахивает.

Вдруг видит, старушка хворост собирает. А хворостины толстые, длинные. Никак их старушке не разломить.

Захотелось обезьянке похвастаться острой бритвой, подошла она к старушке и говорит:

– Посмотри, какая у меня бритва. Мигом хворост ею расщепишь.

Обрадовалась старушка, ну хворост щепать, только ведь бритва для этого дела непригодна – быстро затупилась.

– Что ты наделала с моей острой бритвой! – рассердилась обезьянка. – Верни мне бритву или отдай свой хворост!

Не могла старушка вернуть обезьянке острую бритву и отдала ей свой хворост.

Взвалила обезьянка хворост на спину и поскакала дальше.

Вдруг видит, во дворе хозяйка рисовые лепешки печет. Захотелось обезьянке рисовых лепешек. Подошла она к хозяйке и стала смотреть. А у хозяйки хворост сырой, горит плохо.

– Возьми лучше мой хворост, он совсем сухой! – предложила обезьянка.

Обрадовалась хозяйка, взяла вязанку и бросила в огонь. Разгорелся огонь, стали лепешки подрумяниваться. А как догорел хворост и хозяйка вынула лепешки, закричала обезьянка:

– Что ты наделала с моим хворостом! Верни мне его или отдавай свои лепешки!

Не могла хозяйка вернуть обезьянке хворост и отдала ей свои лепешки.

Схватила их обезьянка и побежала дальше. Бежала, бежала, повстречала старика с большим медным гонгом. Захотелось обезьянке иметь такой гонг, она и говорит:

– Есть у меня, старик, вкусные рисовые лепешки. Дай мне за них твой гонг.

– Ладно, – согласился старик, – можно и поменяться.

Схватила обезьянка гонг, забралась на вершину дерева и давай бить в гонг.

– Я самая красивая на свете обезьяна! – кричит. – У меня самый замечательный на свете гонг! Бом! Бом! Был у меня хвост, отдала я его за бритву. Бритву выменяла на хворост, а хворост на лепешки, а за лепешки получила этот чудесный гонг! Бом! Бом! Бом!

Обезьянка так сильно ударила в гонг, что не удержалась и свалилась в колючий куст. Громко засмеялись обезьяны и с тех пор стали называть ее бесхвостой Бом-Бом.