Текст книги "Сладкая грязная девочка (СИ)"

Автор книги: Нина Калитина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

– Анальный? – Полина спрашивает благоговейным шепотом.

– Нет. Боже. Положи десять долларов в копилку на шлюх – говорю я ей. – Ты такая засранка.

– Бьюсь об заклад, что французская девочка могла бы получить и это,– говорит Полина. – Похоже, что ты была в ловушке.

Воспоминания клубятся как дым передо мной, лишь крошечные вихри в воздухе.

Её плечи двигаются надо мной, кулак сжимает наволочку рядом с головой.

Света клацнула зубами, когда я лизнула её клитор.

Моя рука лежит на гигантском зеркале, чувствуя тепло её дыхания на затылке, перед тем, как она входит в меня.

Её голос, шепчущий Laisse-toi aller, pour moi.

Я потираю руками глаза, пытаясь вернуться к действительности.

– Что произошло между тобой и Лерой? – перевожу стрелки на Тасю.

Она пожимает плечами.

– Честно говоря, к тому времени, как уезжать из часовни, мы уже протрезвели. Полина была в их номере, и так сильно шумела. Ты и Света были в нашем.

–Эээ, извините.– Пробормотала я.

– Мы просто всю ночь гуляли по какому то парку и болтали.

– Серьёзно?– удивленно спрашивает Поля. – Она такая горячая, да к тому же с изюминкой, под названием “Австралийский акцент”. Я хотела бы услышать, как она говорит “Оближи мою киску”.

– На пять долларов больше в копилку на шлюх ,– говорит Тася.

– Как вы понимаете, что она говорит? – смеясь, спросила я.

– Всё ещё хуже, когда она пьяная,– признается она, прислоняясь к спинке стула.– Она довольно интересная. Это странно, девочки. Знаете ли вы, что она открывает магазин комиксов? Из нас троих, я должна была трахнуться. Я имею в виду, она горячая и высокая, и до смешного милая, вы же знаете что такая смесь – моя слабость. Но мы уже начали думать, как аннулировать всё это, ожидая лимузин, на котором мы должны были уехать с церемонии.

Всё это выглядит немного нереально. Я грезила выходными для того, чтобы загорать, пить, танцевать, и больше сблизиться с подругами. Однако, не планировала открыть номинацию “лучший секс в своей жизни” и проснуться женатой. Кручу кольцо на пальце и затем оглядываясь, понимаю, что я – единственная, кто носит его.

Полина тоже это замечает.

– Мы встречаемся с девочками в час, чтобы сходить в часовню и аннулировать брак. – Её голос жалит меня, словно она уже знает, что к моей ситуации добавлен пласт из смешанных чувств.

– Хорошо,– отвечаю я.

Ловлю на себе взгляд Таси.

– Это не звучит как “Хорошо”,– говорит она.

– А что Света говорила в зале?– спрашивает Поля. Сидя вместе с нами в кругу и наблюдая за мной со скрещенными на груди руками, она выглядит как абсолютно другой человек, вдобавок осуждая меня. – Она поцеловала тебя. Она не должна была тебя целовать тебя сегодня. Мы все слегка напуганы и вот-вот начнем собирать забавные детали о том-что-все-мы-женились-в-Вегасе, которыми будем делиться в следующие тридцать лет. Никакой сладости поцелуев, Катя. Только похмелье и сожаление.

– Гм…?– говорю я. Я знаю, что Полина не захочет, чтобы я упоминала о чувствах в данной ситуации. Однако, я не хочу ничего скрывать. Она мне нравится. И я обожаю чувствовать её привкус у себя во рту и то, как Света просто смотрит на меня. Я хочу помнить, какие звуки она издает, когда горячо трахает меня, и как богохульствует на французском или русском, когда подходит к пику. Я хочу снова сидеть на диване в баре и, на этот раз, пускай говорить будет она.

Странным образом, я думаю, что если бы мы не поженились вчера вечером, то имели бы больше возможностей, узнать друг друга, хоть самую малость.

– Боже, Катя,– бормочет Полина себе под нос,– Я люблю тебя, но сейчас ты меня убиваешь.

Я игнорирую её натиск, чтобы ответить вслух. Понятия не имею, как Тася отреагирует на мою нерешительность. Она всегда более внимательна к чувствам других, чем Поля, которая вечно бурно реагирует. Из-за всего этого, поскольку никто из нас никогда не был в браке спонтанно с человеком из другой страны – это действительно когда-нибудь будет смешно – Тася, вероятно, будет более учтива в своих ответах. Поэтому я адресую свой ответ ей.

– Она сказала, что мы можем… остаться в браке.– Итак. Это кажется неплохим способом испытать их терпение.

Вокруг воцаряется тишина.

– Я догадывалась,– шепчет Полина.

Тая притихла.

– Я написала себе письмо, прежде чем мы сделали это,– осторожно объясняю я. Из всех людей в этом мире, эти две девушки всегда желали для меня самого лучшего. Но я не знаю, вдруг их самолюбие будет задето, узнай они, что я чувствую себя в безопасности рядом со Светой.

– И?– подсказывает Поля.– Катя, это важно! Не могла бы ты рассказать нам это в первую очередь?

– Я знаю, знаю,– говоря, опускаюсь в своё кресло.– Думаю, я рассказала ей всю свою историю.– Они обе понимают всю важность данного заявления, поэтому ничего не говоря, ждут продолжения.– И я, должно быть, проговорила несколько часов. Не заикаясь и не задумываясь о словах.

– Ты действительно говорила долгое время,– Тася выглядит удивлённой.

Полина прищуривается.

– Ты же не серьёзно рассматриваешь возможность оставаться в браке,– говорит она,– вчера вечером ты встретила незнакомку в Лас-Вегасе, которая, к тому же, живет за пять тысяч миль!

– Ну, как это может не звучать сомнительно, когда ты так всё описываешь?

– Как ты хочешь, чтобы я об этом сказала, Кать?– кричит она.– Ты совсем с ума сошла?

Съехала ли я с катушек? Вне всякого сомнения.

– Я думаю, мне просто нужно чуть больше времени,– вместо этого говорю я ей.

Полина резко встает, оглядываясь вокруг, как будто в вестибюле есть кто-то еще, способный помочь ей убедить свою лучшую подругу в том, что та потеряла рассудок. Напротив, Тася, прищурившись, изучает моё лицо.

– Ты уверена?– спрашивает она.

Я подавляю смех.

– Я вообще ни в чём не уверена.

– Но ты уверена, что не хочешь аннулировать брак прямо сейчас?

– Она говорит, что всё равно не будет аннулировать брак сегодня, потому что пообещала мне этого не делать, и она сдержит обещание.

Её брови исчезают под чёлкой, и она откидывается назад на своём кресле, удивляясь.

– Она пообещала тебе?

– Это то, что она сказала. Кажется, я заставила её поклясться не аннулировать брак.

– Это что, шут..?– начала Полина, но Тася её перебивает.

– Ну что ж, девушка только что заработала несколько очков от меня. – Она подмигивает, и успокаивающе кладет руку на предплечье Поли.– Пошли, сладкая. Кать, мы пойдём собирать вещи и поедем домой, хорошо?

– Ты прикалываешься надо мной? Вы… – начинает Полина, но Тая встречается с ней взглядом.– Что ж, отлично.

Через стеклянные двери я вижу Настю и Леру, которые ожидают их возле такси. Светы нигде не видно.

– Ладно, удачи стать разведёнками,– говорю, слегка улыбаясь.

– Тебе повезло, что я люблю тебя.– Кричит через плечо Полина, её волосы развиваются, когда Тася тащит её прочь.– В противном случае, я бы тебя прибила.

В вестибюле, кажется, слишком тихо после их ухода. Я оглядываюсь, задаваясь вопросом, не наблюдает ли за мной из темного уголка Света, замечая, что я не отправилась собирать чемоданы на пару с девочками. Но её нет в вестибюле. Я понятия не имею, где она. Ведь эта женщина– единственная причина, по которой я осталась. Даже если бы мне был известен её номер, у меня нет с собой телефона. Даже если бы у меня был с собой телефон, я понятия не имею, где оставила своё зарядное устройство. Пьяной, мне следует в оба глаза следить за своими вещами.

И единственное о чем могу думать это: что должна подняться наверх в номер отеля, снова принять душ, собраться, и попытаться навести порядок в том бардаке, что мы натворили.

Один шаг внутрь и вспышки прошлой ночи снова заполняют пространство комнаты. Закрываю глаза, окунаясь глубже в воспоминания, отчаянно желая получить больше деталей.

Её руки на моей заднице, груди, медленно скользят по внутренней стороне моих бёдер. Её рот на моей шее, посасывая кожу.

Мои мысли прерывает тихий стук в дверь.

Конечно, это Света. И выглядит она так, словно только выпрыгнула из душа. Зайдя в комнату, она проходит мимо, присаживаясь на край кровати.

Опирается локтями на колени, и сквозь волосы, спадающие ей на глаза, разглядывает меня.

Взгляд настолько выразителен, что я чувствую, мурашки бегут по рукам.

Без предисловий или подготовки она говорит:

– Я думаю, тебе следует поехать на лето во Францию.

Есть тысяча причин, по которым я могу сказать насколько нелепо её предложение. Первая из них – я её не знаю. Поехали дальше – я не знаю французский. Билеты безбожно дорогие, и где я буду жить? Что я буду делать всё лето, живя с незнакомкой во Франции?

– Я переезжаю в Бостон через несколько недель.

Но она уже качает головой.

– Тебе не нужно переезжать до августа.

Я чувствую, как мои брови изумлённо приподнимаются. Видимо, я рассказала ей каждую деталь своей жизни. Не уверена, должна ли я быть удивлена, что она помнит все или же чувствовать себя виноватой за то, что заставила её пройти через это. Склонив голову, ожидаю. Большинство девушек нашли бы что сказать, когда шикарная женщина предлагает им удивительные вещи, я же просто жду, чтобы посмотреть, что она скажет ещё. Облизывая губы, она, кажется, понимает, что сказала не всё, что меня интересует.

– Только выслушай меня. Ты могла бы остаться в моей квартире. У меня хорошая работа, и я могу себе позволить накормить и приютить тебя. Я правда много работаю. Но ты можешь просто…– она смотрит по сторонам, а потом в пол.– Ты можешь насладиться городом. Париж очень красивый, Cerise. Есть множество вещей, которые можно сделать. Тебе было нелегко последние несколько лет, возможно это действительно хорошая идея, чтобы провести лето во Франции.– Оглядываясь на меня, затем тихо добавляя,– со мной.

Я подхожу к кровати и сажусь, оставляя между нами приличное расстояние. Горничная уже поменяла постельное белье, убрала бардак, который мы создали; это помогает притвориться, словно прошлая ночь случилась с кем-то другим.

– Мы действительно не знаем друг друга, это верно,– признает она.– Но я вижу твою нерешительность на счет Бостона. Ты переезжаешь туда, чтобы сбежать от своего отца. Ты едешь туда, чтобы двигаться дальше. Возможно, тебе просто нужна пауза и передышка. Делала ли ты это с того несчастного случая?

Я хочу, чтобы она продолжала говорить, потому что уверена в том, что даже несмотря на то, что я знаю её не достаточно хорошо, чтобы уже влюбиться, мне нравится слышать её голос. Я люблю её бархатный тембр, мягкость гласных и обольстительные согласные. Её голос, как будто танцует. Ничто сказанное этим голосом не может звучать грубо или резко.

Но как только появляются эти мысли, я понимаю, что все неправильно. Я помню, как он звучал вчера вечером, когда был требовательным.

Прижми свои руки к стене.

Я не могу больше ждать, Cerise.

Покажи мне, как сильно ты любишь чувствовать меня на своём языке.

У меня нет ответа на её вопрос, поэтому я молчу. Я только подползаю к подушке, ложусь на спину, опустошённая. Она присоединяется ко мне, ложась плечом к плечу, пока я не поворачиваюсь к ней, проводя своей рукой вверх по груди к её волосам. Её вид заставляет меня поёжиться от наслаждения: я обнимаю её, интересно, как она чувствует себя в моих объятиях. Прижимаясь к ней, кладу голову между её шеей и плечом, вдыхая чистый запах: смесь отельного мыла с запахом океана.

Света перекатывается, чтобы оказаться надо мной, целуя мою шею, челюсть, губы, но застывает, открывая глаза. Её руки скользят вниз по моей спине, бедру, изгибу ягодицы, подхватывая меня под коленку, притягивая к своему бедру, и прижимают в упор. Я чувствую свое дикое желание, как и то, что она хочет меня. Но вместо того, чтобы насладиться друг другом, мы проваливаемся в сон.

Просыпаясь, замечаю лист бумаги, на пустой подушке. Она оставила свой номер и обещание быть рядом, когда я буду нуждаться в ней, но все равно ушла.

Интересно сколько машин едет из Вегаса в Калифорнию: горячий ветер несётся через двигатель автомобиля, женское похмелье, сожаление, висящее в воздухе, как одна и та же песня на протяжении всего пути.

– Мне нужно съесть что-нибудь очень жирное.– Стонет Полина, и Тася съезжает с шоссе, к “Автостоянке Денни”.

За жареным сыром и картофелем фри, Поля говорит:

– Я не понимаю, почему ты не захотела аннулировать брак, когда мы были там.– Она заливает картошку-фри кетчупом и это выглядит тошнотворно.– Теперь вам нужно будет снова вернуться туда, или пройти через сложную процедуру в суде. Расскажи мне всё в деталях, чтобы у меня, наконец, ушло желание прибить тебя.

Объективно Света замечательная, и секс был потрясным, но она знает, что для меня секса недостаточно, чтобы принять такое опрометчивое решение. Всё дело в письме. Я никогда не вела дневник. Я едва писала письма Полине, когда она была за границей, навещая своего отца на съемочной площадке. Но письмо после аварии я прочла так много раз, что бумага стала, словно тонкий высушенный лепесток, а чернила почти исчезли. Писать письма довольно странно для меня, это своего рода священное проявление. И хотя я была не уверена, что это хорошая идея, думала, что в письме определенно был какой-то смысл, раз я намеривалась написать его.

– Что ты собираешься делать? – спрашивает Тася, когда я заканчиваю рассказывать им каждую убогую мелочь, которую я могла вспомнить с прошлого вечера.

Я пожимаю плечами.

– Потратить всё время до сентября, на то, чтобы пытаться понять, почему я хотела жениться на этом человеке. И тогда, скорей всего, аннулировать брак.

========== Часть 5 ==========

Тася подбрасывает меня до дома. Я нахожу моих младших братьев в родительской комнате, играющих в Xbox, и папу, протягивающего мне бокал вина, когда я выхожу на веранду.

– За нашу блестящую дочь,– говорит он, поднимая бокал в воздух. Отец снисходительно улыбается мне, приобнимая маму. Закат позади нас рисует красивый фон, и я уверена, он был бы рад увидеть эту фотографию в рамке.– Я верю, что ваши последние бунтарские выходные были идеальными, и, как твой отец, не желаю ничего слышать об этом.– Он улыбается этой шутке, и я бы, вероятно, посмеялась вместе с ним, если бы рассказать нашу историю было не столь рискованно. – Надеюсь, в будущем, ты будешь собранной и успешной.

Я чокаюсь с ним бокалом, и глядя на него, замечаю, что он осматривает меня. Я принимала душ дважды, и всё равно была похожа на смерть в чёрной футболке и джинсах. Его глаза скользят по моему рту, спускаются к шее, где я попыталась скрыть следы от укусов и красные пятна своим серым шарфом. Улыбка отца быстро превращается в гримасу отвращения. Надеюсь, он не заметил моё обручальное кольцо. Я осторожно прячу левую руку в карман, чтобы он не увидел.

Он ставит свой бокал на открытый бар, отойдя от мамы на несколько шагов.

– Женщины, которые успешны в бизнесе, это леди, – говорит он сквозь зубы, и я чувствую, расходящееся волнами размытое удовлетворение, зная, как он наслаждается этим моментом. Я была настолько ответственной и амбициозной последние четыре года, делая почти невозможное для него, желая быть важной для родителей. Но сейчас он в своей стихии: ему всегда было проще оскорбить, чем похвалить.

– Мы поехали в Лас-Вегас, чтобы отпраздновать окончание, пап. Мы не стали проститутками.

“Нет. Катя, ты просто женилась на незнакомке”

– Тебе нужно много работать, чтобы заслужить место в Бостонском Университете. Когда мне не понравилась твоя идея стать танцовщицей на всю оставшуюся жизнь, я, по крайней мере, восхищался твоим стремлением. Теперь же, ты закончила колледж и возвращаешься домой, похожая на…– Он качает головой.– Я даже не представляю, что ты делала. Ни один человек, не захочет работать на шлюху, которая приходит на работу с синими губами, засосами и от которой несёт выпивкой. Тебе нет оправдания, Катя.

Мама задыхается от шока, и смотрит на него, как будто возражает против этой абсурдной тирады. Но её порыв гаснет, когда она встречается с его гневным взглядом. Он вихрем возвращается в дом, забывая о своем коктейле “Мимоза”.

– Ох, дорогая.

– Не нужно, мам, я в порядке.

Я не хочу, чтобы она переходила на мою сторону. Я скоро уеду, а ей намного легче, когда она не перечит Анатолию. Она бросает на меня растерянный взгляд, прежде чем быстро уходит за отцом, назад, в дом.

Раздвижная дверь закрывается слишком тяжело, отчего я всё еще слышу голос своего отца.

– Она будет когда-либо учиться? Она потеряет эту возможность только через мой труп.

Я смотрю на прекрасный двор моей мамы – безупречный газон, пышные цветники, девственно-белый забор – и чувствую себя подобно неприглядному сорняку среди цветов. Всегда чувствовала себя не к месту здесь. А сейчас, чувствую себя полной неудачницей.

Открытие Зоопарка Сан-Диего никогда не собирало большие толпы посетителей. Но проходя за Домом Рептилий и мимо Пристанища морского льва, есть ряд экспонатов, которые пользуются огромной популярностью. Это всегда была моя любимая метафора – найти тихое место в хаосе – то место, где я могла бы спокойно поразмышлять.

Во вторник в начале дня, я проскальзываю мимо туристов и семей, гуляющих в зоопарке, и повернув налево, мимо выставки фламинго, направляюсь в свое укромное местечко. Я должна подумать о том, что упакую в Бостон, и смогу ли управиться за неделю, вместо трёх.

Я должна подумать о работе, которую хотела бы получить: Официантка. Пекарь. Продавщица. Возможно – бизнес-ассистент. А может, и танцовщица ночного клуба. Мои мозг так напряжен, что я даже не задумываюсь о работе преподавателя танцев. Я завязываю с размышлениями и направляюсь к своей любимой скамье. Садясь, делаю глубокий, тяжелый вдох.

Я точно не должна думать о том, что в любой момент, Света может лететь назад в Париж.

– Ты была права,– слышится низкий знакомый голос, немного дальше по тропинке. – Эта часть зоопарка пуста.

Я не верю своим ушам. Открываю глаза и вижу как Света идет по асфальтированной дорожке. Она садится и свободно раскидывает руки на спинке скамьи, расслабляясь. Я ощущаю касания её пальцев на моем правом плече.

У меня нет слов.

Это знакомое ощущение, но абсолютно по неясным причинам. У меня нет слов от шока, а не от стеснения.

– К-к… ,– зажмурившись, начинаю я.

Она ждет, терпеливо, её пальцы несут тепло, поглаживая мою кожу.

– Что ты здесь делаешь? Как ты узнала…

– Ты рассказала мне, что приходишь сюда за размышлениями. Сказала, что любишь эту часть зоопарка, и мне придется согласиться с тобой, – говорит она, осматриваясь вокруг. – Хоть я и не понимаю, что тут особенного. В основном бетон и спящие ящерицы, но я добиралась сюда около…часа?– Света наклоняет голову, тепло улыбаясь, словно она вовсе не пугающая маньячка.– И я здесь, потому что не могу быть вдали от тебя, Катя. Ты моя жена.

Мои глаза, должно быть, выражают ужас, потому что Света прыскает со смеху, убирая руку, чтобы наклониться вперёд, хватаясь за бока.

– Извини за такую напористость. Я в Сан-Диего потому, что улетаю отсюда из аэропорта сегодня вечером. Лера встречается с архитектором своего магазина, и это последний раз, когда мы сможем встретиться. Мы были в дороге всю прошлую ночь, и сегодня я приехала сюда, в надежде, что это правда, что ты приходишь сюда поразмышлять. Ну, может, мне и самой нужно немного подумать,– добавляет она, рассматривая меня и сладко улыбаясь.– Клянусь, это была шутка.

– Ты приехала сюда, чтобы найти меня, – напоминаю ей, отодвинувшись немного.

Она роется в заднем кармане и вручает мне сложенной листок бумаги. Я открываю его и понимаю, что это копия нашего свидетельства о браке.

– У тебя нет копии. Ты даже не знаешь, как пишется моя фамилия, да и не думаю, что ты позвонила бы мне. Но даже при том, что я была достаточно умна, чтобы оставить тебе свой номер, я вспомнила, что у меня нет твоего.

Я чувствую себя полной дурой. Она действительно приехала сюда, чтобы убедиться насчет этой мелочи, а я даже не отправила ей сообщение с моим номером телефона.

– Спасибо,– спокойно произношу я.

– Всегда пожалуйста.

Она снова придвигается ближе, касаясь моей руки своей, и адреналин замедляет приток крови, когда я понимаю, какое невероятное облегчение испытываю, увидев её здесь.

– Итак, подожди, Лера что, открывает магазин в Сан-Диего?– Я абсолютно уверена, что Тася не знает о том, что она собирается открыть магазин в нашем родном городе.

Она кивает, поднимая мою руку, и целуя её.

– Она пробудет здесь несколько недель. Во всяком случае, я хотела отдать тебе это прежде, чем улечу.– Она кивает на бумагу, которую я держу в руке, а затем встает. – Я не хотела отправлять свидетельство по почте, чтобы твой отец не увидел его.– Я тяжело сглатываю, ошеломлённая тем, какая она ответственная.– Я собираюсь вернуться в отель и немного отдохнуть. У меня впереди долгий перелёт.

– Во сколько у тебя рейс?

Она моргает, хмуря брови, пока обдумывает мой вопрос.

– Около одиннадцати.

Света прячет руки в карманы, прежде чем я могу заметить, носит она кольцо или нет. Смотрит на мою руку, замечая, что моё кольцо ещё на мне.

– Моя электронная почта состоит из моего имени и фамилии,– говорит она мне.– Мы можем всё обсудить в сентябре.

– Хорошо,– говорю я, кивая.

Она наклоняется, целует меня в макушку, а затем шепчет:

– Буду в Хилтон Бейфронт до восьми. Я купила билет с открытой датой, туда и обратно, для тебя, в Париж. – Поднимаясь, она пожимает плечами и позволяет себе широко улыбнуться, в то время как моя челюсть падает на тротуар.

– Можно сказать, что я оптимист. Или безумная дамочка. В зависимости от того, кого ты спрашиваешь.

Может быть она и безумна, но её задница выглядит шикарно, когда она уходит.

Сидя на бетонной “ящерице” ещё некоторое время, я подумываю над тем, не пойти ли домой, однако сразу же отказываюсь от этой мысли. Собираюсь пойти к Тасе и поболтать с ней и Андреем за обедом. Но я уверена, что она рассказала своему отцу полное, а не краткое изложение нашей безумной поездки. Хотя, несомненно, он насмеялся до чертиков, и сейчас я не хочу показаться сентиментальной занудой.

Я решаю отправиться в центр города.

Света открывает дверь с огромной улыбкой, которая медленно исчезает, когда она видит, что я пришла с пустыми руками, а не с чемоданом. Со мной только сумка с длинным ремешком.

– Я не могу поехать с тобой во Францию,– начинаю я, глядя в её широко открытые глаза. Мой пульс тяжело стучит в горле.– Но я не хочу сейчас возвращаться домой.

Она отступает в сторону, чтобы впустить меня, и бросая сумку на пол, я наблюдаю за ней. Есть только одна причина, по которой я нахожусь в этом номере, и я думаю, мы обе её знаем. Легко притвориться любовницей из фильма, которая приехала в отель, чтобы провести последнюю ночь вместе. Мне не нужно стараться, чтобы стать храброй, если я ощущаю себя в безопасности. Это становится похожим на игру. Притворство. Роль.

Я не знаю, которая Катя взяла верх над моим телом, пытаясь отключить все чувства, но одно осталось неизменным – опьяняющая жажда быть настолько близко к этой девушке – которое невозможно контролировать. Я делаю единственный шаг навстречу, и она встречает меня на полпути, запуская свои руки в мои волосы, накрывая мой рот своим. Её одежда пахнет океаном, зеленью и до сих пор мной.

Её вкус, ОХ. Я так сильно хочу почувствовать её, чтобы все другие мысли растворились. Я хочу чувствовать её рот везде, посасывая меня, как она делала это раньше. Мне нравится то, как она любит мои губы – даже после одной ночи – её руки знают моё тело. Она ведёт меня к кровати, в то время, как я ощущаю её губы, язык, зубы на своих щеках и губах. Я падаю назад, когда мои колени задевают кровать.

Она хватает подол моего платья, и одним рывком, снимает его с меня. Её руки скользят по спине, избавляя меня от бюстгальтера. Она заставляет меня почувствовать себя открытием. Я – награда, в конце представления фокусника, которая находится под бархатным плащом. Её взгляд обжигает мою кожу, и я вижу её собственное нетерпение: рубашка летит через всю комнату, пальцы тянутся к поясу, язычок мелькает в воздухе в поиске возможности попробовать меня на вкус.

Переставая раздеваться, она становится на колени между моими бёдрами, целуя меня сквозь ткань нижнего белья. Она нетерпеливо покусывает, сосёт и облизывает, прежде чем стягивает трусики по моим ногам.

Я задыхаюсь, когда она наклоняется вперед, долго и медленно облизывая мою чувствительную кожу. Её дыхание ощущается, как крошечные ожоги, на моем клиторе, лобке и бёдрах. Я приподнимаюсь, опираясь на свои руки, чтобы наблюдать за ней.

– Скажи мне, чего ты хочешь,– её голос хриплый.

Я смутно помню, как она довела меня до оргазма с помощью рук и тела, однако отчего-то знаю, что Света не задействовала рта. Чувствую необходимость исправить этот факт, и интересно, сколько времени ей понадобится, чтобы я стала нетерпеливой, и потянула на себя, позволяя коснуться языком укромного местечка. Но правда в том, что я не знаю, чего хочу на самом деле. Оральный секс всегда обещал большее. Как например, сделать меня влажной и заставить извиваться под женским телом. Однако, ничего не происходит, до тех пор, пока я не начинаю дрожать, потеть и ругаться.

– С-соси,– говорю я.

Она открывает рот и начинает сосать слишком сильно.

– Не так сильно.– Закрываю глаза, набираясь храбрости, чтобы сказать ей,– так, как ты посасываешь мои губы.

Она задает правильный темп, и я падаю назад на матрас, выбросив все мысли из головы. Мои ноги распахиваются шире, и от этого она становится более дикой. Её ладони аккуратно разместились по обе стороны от моих бедер, чтобы удержать их раскрытыми. Стон пронизывает меня, вибрация проходит сквозь всё тело.

Одной рукой она останавливает меня, и я чувствую передвижение Светы. Поднимаясь на локти, смотрю вниз и вижу, что она поглаживает себя, глазами лихорадочно наблюдая за мной.

– Позволь мне,– прошу,– я тоже хочу попробовать тебя.

Я не знаю, откуда появилась смелость произнести эти слова; я не узнаю себя сейчас. Может я никогда не была самой собой рядом с ней. Она кивает, но её рука не останавливается. Мне нравится это. Мне нравится, что в этом нет ничего запретного и странного. Она потерялась во мне и признает потребность в своём собственном удовольствии, в то время, когда удовлетворяет меня.

С таким голодом, как она целует, сосёт и лижет, я боюсь, что не смогу подойти к пику и её энтузиазм и усилия будут потрачены впустую. Но я чувствую нарастающее напряжение, которое растет всё больше и больше. Я запускаю свои руки в её волосы, направляя.

– Ооо, Боже.

Она стонет, её рот нетерпелив, глаза широко распахнуты и взволнованы. Я смакую то, как мои сухожилия натянуты, как мышцы напряглись, как кровь мчится по венам. Я чувствую, как это нарастает и распространяется, спускаясь к моим ногам, и завершаясь взрывом между ними. Я задыхаюсь, не могу сказать ни слова, только хрип, просто острый звук. Эхо моего оргазма витает вокруг нас, когда я падаю на подушку.

Чувствую себя заторможенной, с усилием отталкиваю её губы от своего бедра, что бы сесть. Она спотыкается со спущенными до бёдер брюками. Я смотрю на неё, и от света, который исходит из ванной, замечаю, насколько влажен её рот от меня – как будто она охотилась, а я была поймана и поглощена ей.

Она вытирает руками лицо, и шагает ближе к кровати, когда я наклоняюсь вперед и беру её клитор в рот.

Она отчаянно выкрикивает:

– Я уже близко.

Предупреждение. Я чувствую это – то, как она толкает свои бёдра, как напрягается всем телом, как она сжимает мою голову и хочет продлить это, но не может. Всего после шести толчков по моему языку и губам она кончает. Света держится стойко, однако из её груди всё-таки вырывается хриплый стон.

Я отпускаю её, а она проводит дрожащими пальцами по моим губам, когда я сглатываю.

– Так хорошо,– выдыхает она.

Я падаю на подушку и чувствую, как мои мышцы, наконец, расслабились, с того момента, когда я вошла в комнату. Чувствую себя свинцовой и онемевшей, и кроме тяжелого отголоска удовольствия между ног, единственное, что я могу чувствовать, это свою улыбку.

Комната приобрела розовый оттенок, после того, как солнечные лучи пробрались через окно. Света нависает надо мной на руках, тяжело дыша. Я чувствую её тяжёлый взгляд, то, как она пожирает мою кожу, то, как она останавливается на моей груди, улыбается, и я ощущаю, как мои соски твердеют.

– Я оставила засосы на тебе прошлой ночью,– она наклоняется и дует на одну вершинку,– приношу свои извинения.

Я смеюсь и игриво тяну её за волосы.

– Звучит неправдоподобно. Тебе не стыдно.

Усмехаясь, она отодвигается, любуясь своей работой. Во мне просыпается знакомый инстинкт, и я скрещиваю руки на груди. В танце мое маленькое тело приносило мне преимущество: маленькая грудь не была помехой, но в голом мире секса, я не могу проигнорировать свой второй размер.

– Что ты делаешь?– спрашивает она, дергая меня за предплечье.– Слишком поздно, чтобы меня стесняться.

– Я чувствую себя крошечной.

Она смеется.

–Но ты на самом деле крошка, Cerise. Но мне нравится каждый крошечный дюйм тебя. Я очень долго не видела твою кожу.– Наклоняясь, она кружит языком вокруг моего соска.– У тебя чувствительная грудь, я это заметила.

Я подозреваю, что при её прикосновении, чувствительным становится каждый участок моей кожи.

Ладонь накрывает одну грудь, пока её рот занят другой, а язычок медленно двигается по кругу, возрождая пульсацию между ног.

Я думаю, что она тоже это знает, потому что её рука, которая лежала на моей груди скользит вниз по рёбрам, по моему животу, вниз к моему пупку, и у меня между ног, при этом она не прекращает кружить языком.

А потом её пальцы там, два из них согнуты, и она выписывает те же круги, как будто объединяя ритм между её языком и пальцами, затягивая всё туже и туже, всё теплее и теплее. Я выгибаюсь на кровати и обнимаю её за голову, умоляя хриплым голосом:

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…

Тот же ритм, те же места, и я волнуюсь, что распадусь на кусочки, растворюсь или вовсе исчезну, когда она кружит над моим соском, сильнее нажимая пальцами на клитор. И тогда она спрашивает меня.

– Ты позволишь мне услышать тебя ещё раз?

Не знаю, выживу ли я после этой пытки. Однако, именно она так мне отчаянно нужна.

С ней мои звуки хриплые и свободные, я, кажется, не сдерживаю слова удовольствия, и это полностью неконтролируемое ощущение. Все мои звуки подстрекают её, пока она лихорадочно сосёт, и я выкрикиваю:

– Больше, Больше…

Три пальца погружаются в меня, тесно прижимая ладонь к клитору. Это удовольствие настолько интенсивное, что причиняет боль. Возможно, все из-за того, что это ощущается так легко и хорошо, отчего я обязана подарить ей такие же чувства или сделать что-то сумасшедшее, чтобы вознаградить. Мой оргазм длится так долго, что я снова окунаюсь в удовольствие. Это длится достаточно долго, что позволяет ей оторваться от моей груди, чтобы поцеловаться, и вобрать все мои звуки в себя. Пока я продолжаю покачиваться на волнах оргазма, Света говорит, что я самая красивая девушка, которую она когда-либо видела.