Текст книги "Сладкая грязная девочка (СИ)"

Автор книги: Нина Калитина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Каким-то образом, нам удается вернуться в мою квартиру всё ещё одетыми. Молю бога, чтобы мы не разбудили Юлю, пока целуясь, спотыкаемся на подъездной дорожке у гаража, а потом ударяемся о дверь, когда Света скользит рукой мне в трусики, умоляя ей позволить почувствовать меня. Её пальцы тёплые и требовательные, отодвигают в сторону тонкое кружево, и проникая в меня, начинают двигаться вперёд и назад.

– Ты превосходно чувствуешься, – шепчет она. – Мне нужна ты. Голая. Мне необходимо видеть это.

– Тогда пошли наверх.

Мы спотыкаемся и грохочем, захлопывая дверь и поднимаясь по дубовой лестнице в мою комнату, когда она прокладывает дорожку из поцелуев вниз по моей шее, хватая за задницу и притягивая ближе.

– Света, – смеюсь я, легонько толкая её в грудь, чтобы достать ключи из сумки.

Оказавшись внутри, я не задумываюсь включить свет, не желая отрывать от неё рук даже для того, чтобы достать до выключателя. Слышу, как мои ключи падают следом за сумкой и её пальто, а затем остаемся только мы. Наедине. В темноте. Ей приходится нагнуться, обернуть руки вокруг моей талии и поднять таким образом, чтобы наши рты оказались напротив друг друга.

–Мне нравится твоя квартира, – говорит она улыбаясь, и целует меня.

Я киваю, вытягивая её рубашку из-за пояса её штанов в темноте.

– Хочешь устрою тебе маленькое турне?

Она смеётся, когда я разочарованно постанываю, неуклюже справляясь с её рубашкой. Какого черта так много пуговичек?

– В него же входит кровать, да? – спрашивает она, и шлепает меня по руке, расправляясь с пуговицами в течении нескольких секунд и наконец, стаскивая с себя рубашку.

– И стол. И кровать, – говорю я, тот час же отвлеченная мягкой, великолепной кожей напротив. – Может быть пол. И душ, – прошло всего несколько дней, с того момента, как я касалась её, однако, ощущение, словно прошёл год, и мои ладони скользят вниз по её груди, ногти царапают загорелую кожу живота. Звук, который срывается с её губ, когда нагнувшись, я целую её грудь, похож на рык и возбуждённый стон.

Она спускает мой балетный купальник с плеч, стягивая вниз по рукам, пока он не повисает вдоль тела, стянув мои руки.

– Начнём со спальни. Осмотреться сможем и позднее.

– Нам надо как-то убить двенадцать часов, – говорю я. Она зажимает мою верхнюю губу, и я хнычу, соскучившись по ней так сильно. Верёвка, обвитая вокруг моей груди разорвалась и теперь я могу дышать, глубоко и полноценно.

Кровать – самый большой предмет в моей квартире и даже в темноте, она легко находит её.

Упираясь в матрас, она целует меня всю и садится на кровать, перемещая так, чтобы я оказалась между её ног. Руки Светы поглаживают мою кожу, возвращаясь на бёдра и снова скользят вверх и вниз, пока её пальцы не достигают краешка моих трусиков. Пятачок уличного света с подъездной дорожки светит на противоположную стену, и я вижу её лицо и плечи.

Она тянет меня к себе и я чувствую тепло её рта на своей коже.

– Двенадцати часов едва ли хватит, – говорит она, прижимаясь губами к моей коже. Она лижет местечко между моих грудей, посасывает вершинки сосков сквозь кружево лифчика. С трудом освобождаю руки и сжалившись надо мной, Света стягивает остальные вещи, позволяя им упасть лужицей у ног.

Наконец, получив свободу действий, запускаю пальцы ей в волосы, и все как я и запомнила – её звуки, запах, моя пылающая кожа, когда она посасывает её под ключицам. Как я смогла и день прожить без этого?

– Хочу сорвать это с тебя, – говорит Света, заводя свои руки мне за спину, ослабляя маленькие застёжки бюстгальтера. Её руки ныряют под лямочки, отодвигая, и они падают вниз, а руки скользят вверх по моим плечам и затем, приподнимают груди, беря их в ладошки. Наклоняясь, Света захватывает в ладони одну, пока целует другую.

С её губ срывается слабый стон одобрения и скользнув одной рукой, она накрывает мою попку.

– И это. Сними их. – Ртом накрывает один из моих сосков, щелкая язычком по вершинке.

Именно в этот момент, я могла бы притвориться кем-то ещё, утихомирив свой разум костюмом и воображением. Однако, прямо сейчас, единственным человеком, которым я хочу быть – сама собой.

– Ты тоже, – говорю я. – Снимай штаны.

Нетерпеливо наблюдаю за тем, как она встаёт и скидывает оставшиеся вещи на пол.

Ей больше нечего скрывать, сейчас только демонстрация разворота её плеч, когда она отползает к изголовью кровати, ложится на спину и ждёт, пока я скользнув пальчиками под резинку кружева, стяну трусики с бёдер. Не говоря ни слова, она тянется к своей киске, медленно скользя от входа к клитору.

Залезаю на кровать, нависая над ней, обнимая её бёдра своими. Она убирает свою руку, а глаза Светы широко распахнуты и сосредоточены на приближении наших тел. Нетерпеливая, она хватает меня за бёдра, подталкивая выше, размещает меня прямо над собой.

Её скулы сжаты, голова откинута на подушку и рыча, она прикасается ко мне.

Я скольжу руками вверх и вниз по её груди, спускаясь пальчиками к её киске. Массирую клитор и постепенно вхожу двумя пальцами. Есть что-то грязное в том, чтобы заполучить её таким образом. Я чуть-чуть отстраняюсь от неё, чувствуя себя незащищённой. Не могу спрятаться лицом в её шее и исчезнуть под весом её тела и уютной кожи.

Это в новинку для нас, видеть её здесь, у меня в квартире, на моей постели, с беспорядком на голове, лежащим на подушке. Глаза её чисты, губы пунцовые от поцелуев и я настолько властна, как никогда до этого.

– Ты такая тёплая, – говорит она, протягивая руку к моей киске. – Такая готовая.

Её пальцы скользят вдоль складочек, раскрывая их, перед тем, как она медленно входит в меня.

Не могу отвести взгляда от её лица, сосредоточенного на том месте, где мы сливаемся воедино и такое ощущение, словно весь воздух выкачан из комнаты, обратившись удушьем.

Она проталкивается вперёд, каждый раз чуть выше поднимая руку, прогибаясь в спине, глубже, глубже, пока полностью не оказывается во мне.

Я потихоньку вбираю её в себя, дыша настолько тяжело и быстро, отчего неспособна закрыть глаза, потому что выражение её лица – невероятно: глаза плотно сжаты, губы приоткрыты, щёки налились румянцем, когда она судорожно хватает воздух подо мной, переполненная эмоциями.

Однако, не этого я хочу; я не хочу молчать, я хочу чувствовать её напряжённое скольжение во мне и беспокойные руки, жаждущие большего. Я хочу чувствовать её всю ночь.

Я просто начинаю медленно раскачиваться сверху, потерявшись в движении настолько же сильно, как видно по её взгляду, она растворяется в чувствах ко мне. Рукой она хватает меня за бедро, поддерживая, однако, позволяя мне руководить и наконец, открывает глаза, смотря на меня, улыбаясь, показывая истинную сущность Светы: светящиеся глаза, игривая ямочка и сладкий, грязный рот.

– Ну-ка покажи на что ты способна, Cerise. Сломай меня.

Широко улыбаясь, чуть опускаю бёдра и скольжу вниз, а затем чуть быстрее в ней, загипнотизированная крошечной морщинкой между её бровей, когда она разглядывает мое лицо. Она двигает рукой, удовлетворенная, когда я тяжело дыша, протягиваю вторую руку между нами, чтобы коснуться себя, поглаживая и подразнивая, и тихо постанываю, двигаясь в ней жестче.

– Я, блять, хочу слышать тебя, – стонет она, раздвигая пальцы во мне. – Выпусти мою дикарку наружу.

Сосредоточив своё внимание, она наблюдает за мной, когда я начинаю кончать, и шепчет:

– Ох, Катя, это оно, – мои пальцы глубоко в ней, взгляд сосредоточен на её приоткрытых губах и я умоляю.

– Пожалуйста, о Боже, пожалуйста.

Чувствую, как с удовольствием ползущим вверх по позвонкам, откидываю голову назад.

– Я близко. Близко.

Она чуть кивает мне, немного улыбаясь, и сильнее прижимает свои пальцы ко мне, наблюдая, как я растворяюсь в чистом ощущении, выгибая спину и наконец, закрывая глаза, пытаюсь устоять перед глубиной её проникновения, ясным свечением освобождаясь, когда падаю ей на грудь.

Мой мир сотрясается, мягкие простыни шуршат за спиной и я чувствую её руку между своих ног, касаясь меня перед тем, как вытащить пальцы, двигая ими надо мной – долгие, уверенные поглаживания рукой – когда её грудь соприкасается с моей. Она тёплая, рот путешествует по моей шее, ко рту, где она сосет и пробует, стонет низким голосом проклятья и слова, вроде, “мокрая”, и “кончаю”, и “сладкая, влажная кожа” и “глубже”, “ещё глубже”, “так глубоко”.

Скольжу руками ниже живота, вхожу в неё снова, пока она двигается подо мной, выписывая круги бёдрами, находясь во мне и жёстко вколачиваясь, когда мои ноги раскрываются ещё шире, ногти впиваются в кожу и натянутая, словно струна, я чувствую приближение следующего оргазма, формирующегося на стенках.

Выдыхаю её имя и Света увеличивает темп, пока глаза сосредоточены на моём лице, в то время, когда она тихо бормочет:

– Да. Чёрт возьми.

Брови покрыты бисеринками пота, глаза сосредоточены на моей груди, губах и затем, она чуть отстраняется, чтобы я могла видеть, как мы двигаемся друг в друге. Наша лучшая поза: скольжение, настолько идеальное, когда она чертовски восхитительно подходит мне внутри, кружа бёдрами и наблюдая за движением наших тел и затем на моё лицо, вниз и снова вверх, наконец испуская рваный выдох, когда я шепчу:

– Ох…

Она стонет в освобождении, когда я прислоняюсь головой к подушке, и кончаю с пронзительным криком.

– Я близко, – рычит она, откидывая голову назад и закрывая глаза, – О Господи, Катя.

Падает на меня, неистово вращая рукой, отчего мы буквально врезаемся в спинку кровати, её рука сжимает в кулак подушку рядом с моей головой, когда она кончает, звук отражается эхом от потолка и медленно, обволакивает стены.

Ощущения возвращаются ко мне поочерёдно: вес её тела, теплоту и бисеринки пота. Моё собственное тело слабое, неповоротливое от удовольствия.

Я слышу звук её трудного дыхания на ухо, тихо.

– Я люблю тебя.

После этого, я вдыхаю её запах и пробую кожу, солёную на вкус, когда целую в шею и начинаю целовать плечи, медленно приподнимаясь, начиная двигаться снова, просто чувствуя.

Она смахивает волосы с моего лица и смотрит прямо в глаза.

– Я хочу притвориться, – говорит она.

– Притвориться?

– Да.

Она толкает меня, нависая над мной, и я провожу руками вниз по её потной груди. Дрожь поднимается по позвонкам и я чувствую тепло её дыхания, вес её пристального внимания, когда она изучает моё лицо, пытаясь разгадать что на нём написано.

– Притвориться в чём? – спрашиваю я.

– Что наши шесть месяцев начинаются прямо сейчас, – пальцами она расчесывает мне волосы, убирая влажные пряди со лба, – и я живу здесь. Я хочу притвориться, что дело закрыто и мы вместе. Навсегда.

– Хорошо. –Протягиваю руку и притягиваю её лицо к своему.

– И быть может, у тебя есть костюм танцовщицы и ты наконец научишься жонглировать, – она целует меня, а затем отстраняется, хмуря брови, выражение её лица – пародия на серьёзность. – Ты же не боишься высоты, да?

– Это твоя фантазия?

Она склоняет голову вбок, слегка по-детски.

– Одна из них точно.

– А что насчёт других? – спрашиваю. Я надену что угодно для неё, но от осознания, что останусь самой собой, настолько легко. Я хочу провести каждую ночь, любя её так сильно, как люблю прямо сейчас.

Тысячи раз я задавалась вопросом – не светятся ли слова, что я не сказала, у меня над головой, потому что на её лице расплывается улыбка, достигая глаз, высасывая весь воздух из моих лёгких.

– Думаю, тебе стоит подождать и увидеть самой.

========== Бонус “С небес на землю”. Утро в номере отеля от лица Светы ==========

Резко очнувшись, я чувствую слабость в теле и липкость кожи. Ещё не до конца проснувшись, пытаюсь перевернуться с живота на спину, что выглядело бы комично, наблюдай я за кем-то ещё и не кружись потолок у меня над головой.

В комнате отеля прохладно и темно. Солнце скрыто под покровом массивных, не пропускающих света, штор, отчего невозможно различить время суток за окном. Даже не осматриваясь, я убеждена, что кровать, на которой лежу – одноместная, что не исключает её гигантских размеров. С ростом в сто восемьдесят восемь сантиметров, большую часть своей жизни я провела мечтая, чтобы все кровати были вдвое больше. Во время Bike and Build, я делила жилище ещё с тремя девушками и каждую ночь спала на раскладушке, свесив ноги. А тут – только посмотрите, полностью вытянула их, и даже не чувствую изножья кровати, да и на другой стороне полно места. Я даже смогла бы вытянуться во весь рост или принять позу морской звезды, занимая весь матрас, если бы захотела. Но как только появляется идея сдвинуться хотя бы на дюйм, потолок над головой теряет чёткие очертания, и появляется единственное желание – зашить или заклеить свой рот, чтобы больше ни за что, никогда, ни при каких обстоятельствах не напиваться снова.

Рядом всё ещё работает кондиционер, наполняя комнату свежим, влажным воздухом. Намёк на сигаретный дым, безошибочный шлейф парфюма. Запах большого количества спиртного. Морщусь. Вероятно, это “амбре” исходит от меня. Голова раскалывается, когда тянусь, нащупывая что-то внизу –под ногой – думаю. И вот тут понимаю, что я голая, абсолютно голая. Легкое покашливание с левой стороны подсказывает мне, что…. ещё и не одна.

Удивительно, как что-то подобное отрезвляет.

Дёргаю ногой, о чем тут же жалею. Жалобно вздыхаю, сгибая колени. Плотно сжав глаза, вжимаюсь в матрас, пока мир не прекращает вращаться. Соседняя сторона кровати, очевидно, была…задействована. В беспорядке раскиданы простыни, шерстяного одеяла и в помине нет, а ещё один звук – тихое бормотание – ещё больше ставит меня в тупик.

Я выглядываю с кровати, и перед глазами возникает образ спящей, обнажённой девушки. Она свернулась калачиком, лицом ко мне, и я схожу с ума от взгляда на её потрясающего кремового оттенка кожу, ноги, и божественные холмики самой совершенной увиденной мною груди. Потягиваюсь и прижимаю руку к виску, снова накатывает тошнота. Одно резкое движение – и меня стошнит на спутанные белые простыни и девушку, которая почему-то ещё не проснулась.

Пресс, ноги и плечи чувствительны из-за напряжения, а каждый дюйм тела покалывает – преимущественно в особо “деликатных” зонах – знаю, вчера мы хорошенько потрахались. Ощущение такое, словно пробежала марафон.

Заставляю свое бренное тело нагнуться, чтобы получше разглядеть её: черные блестящие волосы и красные губы, длинная, изящная шея, усыпанная следами ,как я могу только предполагать, поставленных мною засосов. Она шевелится во сне, поднимает руку вверх и за голову, а я замираю, улавливая проблеск золотого кольца на ее пальце.

Не шевелюсь в панике. Неужто я была такой идиоткой, чтобы заняться сексом с замужней женщиной? Закрываю рукой лицо, застонав от ужаса произошедшего и вздрагиваю, ощущая прикосновение холодного метала к щеке. Кровь стынет в жилах, когда замечаю золотой ободок на руке.

Ох

Ох

Не могу поверить, ведь даже с подсказкой сердцебиения забыла что произошло между мной и Катей.

***

Первым, что я заметила, был её слегка приоткрытый ротик. Полные, ярко красные губы цвета вишни, вызывающие в голове только грязные мыслишки. Прозвучит, как клише, что первой ассоциацией с ней был секс, но Боже мой, – это единственное, что пришло мне на ум, только взглянув на них. Конечно, я представляла её губы в наиболее предсказуемых и понятных ситуациях – обхватывающими мой клитор и скользящими вдоль каждого дюйма моего тела – но ещё я хотела узнать, правда ли на вкус они, как вишня.

С другой стороны танцпола, на диване, сидели три девушки. Одна из них –высокая, с рыжими волосами, очевидно, рассказывала какую-то историю, пытаясь перекричать музыку и активно жестикулируя. Шатенка по соседству покатывалась со смеху от движений подруги, а еще одна – брюнетка с сексуальным ротиком, широко улыбалась, любуясь счастливым лицом рассказчицы, что было ,скажу я вам, чертовски заразительно.

–Je n’ai jamais vu quelque chose d’aussi beau.

Я понимала, что пялилась на неё и пыталась отвести взгляд. Несколько раз. Настя и Лера были заняты какими-то девчонками, танцующими на барной стойке, но я уже давно забила на них и не прислушивалась. Музыка разливалась по клубу, поглощая каждую беседу, до тех пор, пока единственным способом общения не стали лапанье за бёдра, шаловливые ручки и конечно коварные и откровенные взгляды. Именно то, чем я и занималась, вновь и вновь возвращая внимание к ней. Впредь до этого момента она не замечала меня. Я молча приняла заказ Леры на ещё один напиток и пробираясь через море дрыгающихся тел, сомневалась, стоит ли пересечь зал и узнать её имя. Она подняла подбородок, в то время, как толпа продолжила танцевать и её столик снова оказался на горизонте.

Карие глаза встретились с моими и не было, к чертям, ни единого шанса, что я сдвинусь с места или вспомню собственное имя. Я ловила на себе взгляды многих девушек вокруг, но никогда не чувствовала себя так, словно воздух между нами раскалился до предела, а кислород засел в легких. Я не моргала, не дышала, не слышала децибел бьющих басов или пьяные тосты вокруг. Все сводилось лишь к бабочкам в животе и растущей улыбки, появляющейся на моем лице.

Она не отвела взгляда, продолжив пристально смотреть на меня, когда её язычок выскользнув изо рта, облизал верную губу, и эти губки изобразили “Привет”.

Я потеряла голову благодаря единственному слову.

Не в состоянии отвести взгляда, ответила ей тем же, осушая бокал до дна.

– Всё хорошо? – прокричала Лера. Кровь неслась по венам, подгоняя румянец к щекам. Чувство, словно на старте велопробега – быстрый скачок адреналина в крови, когда ты смотришь на дорогу и не знаешь, что тебя ожидает в конце.

– Je … j’ai vu…

Она засмеялась.

– По-русски, Свет.

Я медленно кивнула, и уставившись на пустой стакан, произнесла:

– Я видела… – перед тем, как снова повернуться к ней.

Но они уже ушли.

***

Мне двадцать восемь и я только что проснулась женатой в номере отеля Лас-Вегаса. Лучший выход из ситуации-развод-становится абсолютно бессмысленным, учитывая то, что я еще не совсем свихнулась и не ищу легких путей. На самом деле я просто…спокойна.

Не придавая значения головной боли, падаю в кресло, наблюдая за спящей Катей. В любой другой ситуации я бы посчитала своё поведение омерзительным, но сквозь похмельный туман и явный недосып, понимаю, что всё ещё слишком пьяна для адекватного самоанализа…за исключением осознания того, что хочу её.

Комната выглядит как после торнадо. Розовый багажный набор подпирает угол, а его содержимое разбросано по полу, тёмный спортивный костюм виднеется из-под шкафа, а рядом валяется дорогой, однако простого коричневого цвета, чемодан. Женские туфли выстроились в линию у окна, отчего я ломаю голову – сколько на самом деле человек остановилось здесь. Насчитываю семнадцать пар, в арсенале от ярких разноцветных балеток до высоченных шпилек, словно принадлежащих бывалой стриптизёрше в отставке.

Я помню, как впервые увидела Катю и её подруг воскресной ночью в Haze. Мы улыбались, тайно флиртовали через весь клуб, а затем, она пропала. Помню, как разглядывала её в холле, испытывая жгучее желание, чтобы она вошла со мной. У меня не было плана, и я понятия не имела, какая следующая страница у нашей истории. Лишь знала, что если не увижу ее снова, то вернувшись во Францию, почувствую себя так, словно потеряла драгоценную нить искушения, связывавшую нас.

Но я нашла Катю вновь, она заговорила со мной и по необъяснимой причине, я почувствовала, будто эта девушка уже принадлежит мне. Когда возвращаются воспоминания – как мило она заикается, а голос дрожит; губы, кожа, смех, стоны и тихая мольба, прикосновения и единство взглядов – всецело понимаю, что я тоже принадлежу ей.

Что по её приказу я пообещала не аннулировать наш брак.

Что прошлой ночью она рассказала мне то, о чём не известно ни одной живой душе.

Что её учеба начнется осенью, что ужасная травма оставила горстку пепла от её танцевальной карьеры, что она никогда не полюбит что-то больше, чем танцы и что она почти на грани, чтобы сдаться.

Что под её беззащитностью – сила, которая прокладывает путь к какому-то неизвестному, слишком чувствительному органу внутри меня, результат – я не хочу снимать кольцо с пальца.

И даже если я только начала вспоминать каждое слово, произнесенное ей прошлой ночью, то хочу, чтобы она проснулась и сказала их сейчас, снова. Хоть и понимаю, что шансы невелики; зная ее – это так. Больше похоже на то, что проснувшись Катя вспомнит, что мы наделали, запаникует и мы никогда не увидимся снова. Или что ещё хуже – она и вовсе не вспомнит. Мы двое изрядно напились – вполне возможно, что её воспоминания о случившемся исчезнут, что только в плюс мне, хотя едва подумав об этом, мой желудок ухает вниз.

Оглянувшись, замечаю, что она ещё спит как младенец, свернувшись клубочком на своей стороне, подтягивая одеяло к подбородку. Тру лицо руками и четко осознаю, насколько же дерьмово себя чувствую. От меня разит алкоголем и сигаретами, а что-то липкое, пахнущее корицей размазано по ребрам. Осматривая себя, опускаю взгляд вниз и понимаю, это обертка от конфеты приклеилась к руке. Замечательно, mon ami.

Из-за штор комната погружена во мрак и тут довольно прохладно. Я встаю, направляясь к зеркалу в ванной, вздрогнув как только включаю свет. Глаза опухшие, волосы торчком, а дорожка красной помады, петляет от шеи, ниже, вокруг груди и движется вниз. Запомнить – ни при каких обстоятельствах не напоминать Кате об этом. Это только сведет ее с ума.

Нахожу свои штаны, брошенные на кресло в гостиной; трусики висят на красном, гофрированном абажуре в углу спальни. Один ботинок застрял между столиком и стеной и я понятия не имею, где второй. Дерьмо, от вещей пахнет ещё хуже, чем от меня. Ещё раз взглянув на Катю, решаю одеться и забежать к себе в номер, чтобы принять душ. Если повезет, застану девочек, почищу зубы и вернусь перед тем, как она проснется.

Почти у двери, мне в голову приходит мысль оставить записку. Покинув номер однажды – у меня не будет возможности вернуться обратно, поэтому нам лучше встретиться внизу в ресторане казино. Я знаю её имя и фамилию, где она живет и практически каждую деталь о её семье, но трясусь как девственница перед первым сексом, думая, что она проснётся и сбежит. Мы женаты, напоминаю себе я. Нет ни единого шанса, что она просто уйдёт, не поговорив для начала со мной…надеюсь.

Проверяю карманы и затем, хмуря брови замечаю перед собой помятый конверт. Беру его в руки, переворачиваю и провожу пальцем по словам, написанным в спешке.

Свете : Отдай его мне утром. Не читай. – Катя.

Я помню, как она дала мне его. Мы ввалились в комнату и извинившись, Катя побежала в ванную, проторчав там около пятнадцати минут. Я не знала, какое решение она приняла находясь там, однако выйдя, девушка была полна уверенности в себе, что выдавали её осанка и вздёрнутый подбородок. Она подошла и с приказом вложила конверт мне в ладонь. А затем – трахнула меня.

Прощупав уплотнение, чувствую вес бумаги скрытого на страницах тайного послания. Глубоко вздохнув, засовываю письмо в карман.

Я пересекаю комнату, замечая маленький блокнотик на столе, и силюсь, чтобы не дрогнула рука, выводя пару строчек, а затем, кладу записку на подушку. Выпрямляюсь; быстро бросаю взгляд вниз, где лежит Катя, изучая каждую черточку лица, которым любовалась вчера ночью.

Ловлю себя на мысли насколько же она великолепна. Катя представилась мне лишь неясным очертанием красных губ и беспокойных рук, пальчиками убирая волосы со лба. Это движение непроизвольно, и уверена, незаметно для нее самой, точно так же, как и покачивание головой или смахивание надоедливой челки со лба. Светло-карие глаза, окаймлённые длинными ресницами, зачаровывали каждый раз, когда она моргала. Кто-то мог назвать Катю бледной, хотя правильнее сказать, что её кожа голубовато-белого оттенка. Чистая и идеальная, почти фарфоровая, отчего возникало желание притянуть ее к себе, спустить плечики футболки и найти хоть одно пятнышко на чистом мольберте её кожи. Ростом Катя была на несколько дюймов ниже меня, худенькая, и с грацией, присущей девушке, потратившей всю свою жизнь, рассказывая истории через язык тела.

Осторожно, одной рукой скользнув под её коленки, а второй – обхватив за плечи, медленно поднимаю её с беспорядка на полу. Кожа Кати такая мягкая, и не смотря на наши дикие ночные выходки, пахнет все также, как я ее и запомнила: капля цветочного аромата, смешанного с запахом женщины. А ещё секса; мгновенно возбуждаюсь, а губы жжёт при мысли оставить поцелуй на её шее, всего лишь один. Целую её и задерживаю дыхание , отчаянно желая, чтобы она проснулась, а в глазах мелькнуло согласие, однако, с другой стороны – ей лучше поспать, пока я не приведу себя в божеский вид.

Неожиданно, ко мне приходит осознание: Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы быть с ней. Я не хочу, чтобы она видела меня такую, как сейчас: грязную, липкую и с похмелья. Потихоньку, кладу ее на середину матраса и пододвигаю записку ближе.

Но она всё также умиротворенно спит.

Пристально взглянув на комнату, понимаю, что всё и правда ужасно. Настоящая катастрофа. Пытаюсь передвинуть мебель, расправить одеяло и подушки, и выровнять столик, который непонятно как, оказался на другой стороне комнаты. Также, замечаю парочку ярких следов на зеркале, что висит у двери, как будто к нему прижималось чье-то обнажённое тело, а наверху видны отпечатки пальцев. Замешкавшись на секунду, поднимаю руку, прикладывая ладонь к очертаниям. Совпадает. Ещё пару минут пытаюсь собрать воедино кусочки мозаики, вспоминая как подхватив Катю за попку, прижала к стене и скользнула в неё двумя пальцами, ничего не замечая, кроме тихих стонов и сексуальных словечек, слетавших с алых губ.

Не задумываясь, обвожу золотой ободок кольца и глубоко, шумно вздыхаю; нам правда надо поговорить. Но сначала, душ, стакан воды и если есть Бог в раю, таблетку ибупрофена.

Оглянувшись ещё раз, открываю дверь, а затем, осторожно закрываю её за собой.

***

После горячего душа и двух таблеток Мотрина, чувствую себя чуть менее херово, можно сказать даже по-человечески, надеясь продержаться весь день. И вот сейчас – рассматриваю свою помятую физиономию в двери лифта, латунные створки которого соединяются по центру. Покрытие потускнело из-за сотни крохотных немытых детских ручек, которые так и норовят облапать всё вокруг. Подавляю желание стереть их рукавом, пока в ушах звучат неизменные слова матери:

Не трогай вещи, которые другим пришлось привести в порядок.

Эта одна из причин, по которой Лера стебётся надо мной. У меня постоянно возникает желание немедленно протереть любую поверхность, на которой я оставила отпечаток пальца или развод. Честно говоря, я всегда убираюсь в квартире перед приходом друзей и у меня есть привычка мыть руки по приходу домой даже после четырнадцатичасового рабочего дня. Моя мать работала прислугой, когда впервые приехала во Францию и она бы с меня три шкуры спустила, представив какой беспорядок я оставила, проснувшись на этих выходных и упала в обморок при виде номера Кати.

Лифт останавливается на шестнадцатом этаже, выпуская одного пассажира. Когда двери закрываются снова, наблюдаю, как сменяют друг друга цифры на панели этажей над головой.

Лера и Настя написали мне, что завтракают в ресторане отеля и сто пудов, они такие же затраханные этим утром, как и я.

Лезу рукой в задний карман джинсов и нахожу конверт, который положила туда, одевшись. Часть меня уверена, что я могу прочитать письмо, и Катя никогда об этом не узнает, однако другая – совестливая – хочет заслужит её доверие.

Я знаю девушку, которой она была прошлой ночью, помню то, о чем она говорила – что мы сделали. А она? Мы женаты, а это значит, что у меня и Кати всего две дороги: быть вместе или порознь. Честно говоря, я немного сбита с толку из-за раздражения, которое вызывает второй вариант.

Лифт останавливается, и ступая в казино я тут же вижу девочек. Они замечают меня и здороваясь, кивают. Ни одна из них не выглядит лучше. Я намеренно сажусь напротив Насти, прямо перед лифтом, чтобы когда Катя проснётся и спустится ко мне, не упустить её. Не хочу, чтобы страх или неуверенность сбили ее с пути.

Настя держится за голову, массируя виски. Лера уставилась на тарелку с беконом и яйцами, словно ещё чуть-чуть и она заставит свой завтрак исчезнуть. Между нами лежит пара золотых колец.

Протягиваю руку, схватив одно из них.

– Ничего так ночка, хм?

Настя садится прямо, шумно вздыхая.

– Похоже на то.

Я киваю, и какое-то время мы сидим в тишине.

– Ты многое помнишь? – спрашивает Лера.

– Море выпивки поначалу, – говорю я. Буквально час назад проснувшись ничегошеньки не помня, теперь я вспомнила всё. Каждое слово. Каждую мельчайшую деталь в беспокойных движениях Кати, улыбки, и тихие, боязливые звуки. – И как вы четверо разбежались, когда я болтала с Катей. Думаю, что около часа или двух, мы сказали тебе, что собираемся пожениться и ты всё устроила, да черт возьми, ты тоже там была.

– Я помню, как много пила и беспрерывно трахалась, – шутит Настя и мы все смеёмся, а затем стонем в унисон. – Я разговаривала с Полиной утром, – продолжает она. – Мы договорились встретиться в фойе, когда все проснутся, чтобы отправиться аннулировать наши браки.

Лера кивает, скорее всего, соглашаясь под давлением Насти. Я сижу молчаливо, потому что вновь возникшая идея расстаться с Катей с каждым разом выглядит всё отвратительней. Они продолжают говорить между собой, в то время как я конкретно погрязла в своих мыслях.

– Что если, – начинаю я, медленно вращая напиток перед собой, – что если я не хочу?

Как я и думала, мои слова на раз два выключают их режим заторможенных идиоток, возвращая внимание ко мне.

Пару секунд девушки изучают меня. За столом тишина, в то время, как вокруг нас люди продолжают смеяться и разговаривать, пока Настя, прокашлявшись не произносит.

Но её перебивает Лера.

– Не хочешь чего?

Капельки влаги скользят по стеклу стакана, образуя лужицу на столе, и тогда я снова смотрю на подруг.

– Аннулировать брак.

Когда Лера качает головой и посмеивается, я точно знаю, к чему всё идет. Откидываясь на спинку стула, она кидает салфетку на стол.

– Приехали.

– Что? – спрашиваю я.

– Ты всегда так делаешь, Свет, – говорит Настя.

– Всегда беру в жёны девушку и не даю задний ход?

– Нет, – говорит Настя.– Ты привязываешься к каждому человеку, с которым знакомишься. Я не говорю, что это плохо, но ты выбрала дерьмовое время, чтобы быть романтиком. Ты в браке. С девушкой, с которой едва знакома. Ты возвращаешься во Францию через два дня. Знаешь, каковы последствия?