Текст книги "Сладкая грязная девочка (СИ)"

Автор книги: Нина Калитина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

“Да”, я печатаю, и если текст сможет прийти с придыханием, то именно так это будет звучать.

Затем следует длинная пауза, прежде чем она снова начинает набирать сообщение и мне интересно, ей сейчас так же тяжело ответить, как и мне? “Думаю, мы сможем снова позабавиться?”

Я даже не задумываюсь. “Да.”

Её ответ приходит погодя; чувство как будто она набирает сообщение целую вечность. “Иди к станции Мадлен, на 14 платформу и сойди на Шатл. Прогуляйся до центра Жоржа Помпиду, дом 19, улица Бобур, (большой музей, ты его не пропустишь). На эскалаторе поднимись на верхний этаж. Подожди в баре ресторана Жорж 19:00. Лучший вид во всей округе»

Я достаточно близко, чтобы дойти пешком. У меня уже кружится голова от предвкушения, что ползет по позвонкам и окутывает кожу, словно я погружаюсь в теплую ванну. Мои конечности вдруг тяжелеют, а всё тело ноет, я должна зайти под навес перед книжным магазином, чтобы взять себя в руки. Думаю, это чувство подобно тому, которое испытывает бегун на короткой дистанции, услышав выстрел в воздух на старте.

Не знаю, что Света спланировала, но я готова узнать это.

Центр Помпиду легко найти. Благодаря Google, я знаю, что он ориентирован на Центральный Банк Парижа, и находится в районе, известном как район Бобур. После нескольких дней знакомства с городом, я довольно хорошо ориентируюсь. Хотя я и видела фото музея онлайн, я никоим образом не ожидала чудовищных, скелетообразных существ, возвышающихся над городом.

Это как если бы лишить огромное здание облицовки, выставив напоказ его комплексную конструкцию. Трубы, окрашенные в ярко зеленый, синий, желтый и красные цвета, перемежаются с металлическими балками и все вместе выглядит эдаким подобием произведений искусства, располагающимся внутри.

Я следую за указателями, которые приводят меня к большой мощённой площади, заполненной студентами, семьями и группами туристов, прогуливающихся поблизости.

Как Света и проинструктировала меня, я ступаю на самый большой эскалатор, который когда-либо видела, и поднимаюсь на верхний этаж. Вся поездка проходит в туннелях Плексигласе с видами на просторы Парижа с высоты птичьего полета, которые я видела только в книгах. Я сразу же замечаю Эйфелеву башню на фоне голубого неба. Я сразу же замечаю Эйфелеву башню на фоне ярко голубого неба.

В отражении замечаю девушку в простом трикотажном платье, чьи темные волосы переливаются на вечернем солнце. Мое лицо пылает от нетерпения, и я прогоняю беспокойство, связанное с тем, что вовсе не понимаю происходящего, отдаваясь в полное распоряжение Светы. Я всё ещё в роли горничной? Замолкаю, шагая на следующий эскалатор. После того, как мы приехали сюда, наши силы не равны? Так к чему меня все это приведет?

Но, обдумывая это, вспоминаю, как вчера вечером я позабыла обо всем, а Света взяла бразды правления в свои руки, подарив мне самую замечательную ночь в жизни. Стоит просто довериться ей.

Сделав глубокий вдох, я схожу с эскалатора и направляюсь в модный ресторан. Красивая женщина с красными волосами и в коротком белом платье сопровождает меня, теперь все это походит на научно-фантастический фильм, чем на место, где можно пообедать. Все сделано из металла и сверкает белизной, а вместе со стальными балками напоминает разрушенную пещеру. Столы гладкие и железные, на каждом возвышается рубиново-красная роза на длинном стебле. Ресторан на открытой площадке огорожен низкой стеклянной оградой, наверно, чтобы каждый мог насладиться столь потрясающим видом.

Я благодарю её и занимаю место в баре, проверяя свой телефон – входящих сообщений нет. Я только начинаю набирать сообщение Свете, когда чувствую, как меня слегка хлопают по плечу.

– Вы не возражаете, если я присяду здесь? – спрашивает она нервно. И, ох. Это не та игра, в которую мы играли вчера. Видно моё лицо выражает недоумение, потому что она продолжает, – Если вы конечно не ждете кого-то.

Незнакомки. Это я могу сделать. Это мы проходили.

– Нет. Ум…не совсем. Будь моим гостем, – говорю я, показывая на сиденье справа от себя.

Света усаживает все свои 187 сантиметров на матовый алюминиевый стул и аккуратно поигрывает сложенной салфеткой. Я не успела наглядеться на неё, прежде чем она ушла этим утром, и сейчас я стараюсь незаметно восполнить это, пока она ёрзает, играя новую роль.

Она одета в рубашку, которую я никогда не видела на ней – тёмно-зелёная с рисунком, настолько тонким, что нужно присмотреться, чтобы разобрать его. На ней идеально сидят черные брюки; волосы немного более взъерошенные, чем обычно, падают ей на лоб. У меня сразу возникает желание притянуть её лицо к себе между ног.

Мне срочно нужно отвести взгляд, чтобы отдышаться. Эта девушка – моя жена.

Ты выглядишь замечательно, практически вылетает из меня.

Как я смогла найти такую непринуждённую и совершенную в Вегасе? появляется желание узнать это.

Но вместо этого, я сижу тихо и позволяю ей руководить этим вечером.

– Я думаю, что меня продинамили – говорит она, и теперь, когда я в состоянии общаться, то поворачиваюсь лицом к ней.

– Это ужасно. Она не звонила и не писала?

Она качает головой и запускает свои пальцы в волосы, взъерошивая их снова:

– Полагаю, это и к лучшему, – говорит она решительно, приподнимая подбородок. – В любом случае, не думаю, что мы подходили друг другу.

Я наклоняюсь к ней:

– Должно быть это ваше первое свидание?

Она качает головой, и собирается что-то сказать, но к нам подходит бармен.

– Un whisky-soda, s’il vous plat – говорит она, и официант поворачивается ко мне.

– Хм…джин или…тоник? – говорю я, как бы спрашивая, бармен ухмыляется и отходит.

Света задерживает свой взгляд на бармене, прежде чем продолжить.

– Мы были вместе некоторое время, но…– она останавливается, качая головой. Наклоняется ниже, понизив свой голос, – нет, не обращай внимания. Я не хочу притворяться изменницей.

Я прикусываю губу, чтобы сдержать свою усмешку. Боже, она такая милая.

– Я имею в виду, мы пару раз созванивались, – она ищет мой взгляд, словно эта легенда возымеет больший успех, – и это было…немного неловко. Я всегда думала, что нам стоит встретиться “вживую”.

Хмыкаю в ответ, участливо качая головой:

– Жаль, что она не пришла.

Она тяжело вздыхает, прежде чем расслабить плечи, слегка выпячивая губы.

– Что на счёт тебя? Ты сказала, что ни с кем не встречаешься. Ты что, обедаешь в одиночестве? – Подняв руки, она добавляет, – и я спросила вовсе не потому, что преследую тебя. Пожалуйста, не вызывай охрану.

Я смеюсь, когда передо мной с вибрацией загорается экран телефона.

– Я недавно в городе, – говорю я. – Был длинный день на работе и мне нужно выпить. Подруга сказала, что отсюда открывается замечательный вид.

– Подруга?

– Моя знакомая, – дразню я.

Света улыбается и смотрит через плечо.

– Твоя подруга может ошибаться. Думаю, что ты затмила вид, который открывается оттуда, – говорит она, кивая в сторону Эйфелевой башни.

Бармен подает нам наши напитки, и я хватаюсь за свой.

– Безалкогольный.

– Ааа, но ладно. Здесь подают шампанское в лучших пластиковых фужерах в округе. Стоит попробовать, пока ты здесь.

– Ты хочешь, чтобы я выдержала ужасающие подъемы и клаустрофобные лифты.

– Ты должна сделать это, прежде, чем уедешь, – говорит она. – Это туристическая тропа, и хотя бы раз в жизни, но нужно её испытать.

– Вообще-то, я действительно видела всё только поверхностно, – признаюсь я, делая глоток напитка. – Я поднялась сюда в одиночестве в первый день, как оказалась в этом городе. Не знала, что здесь есть выпивка, если бы знала, то задержалась бы подольше.

– Возможно, в следующий раз тебе кто-нибудь составит компанию, – говорит она робко, глядя с полным раскаянием. Она виновна в том, что я часто остаюсь одна. Я виновата, что прерываю её. Мы настолько погрузились в собственные мысли, и неудивительно, что мы притворяемся.

– Может, – отвечаю я с улыбкой. – А ты живешь здесь? В Париже?

Света кивает и делает ещё один глоток своего коктейля.

– Да. Но моя мать русская. И я колесила по Штатам после колледжа.

– Просто путешествовала? – дразнюсь я. – С рюкзаком за спиной через Штаты?

– Почти, – говорит она со смехом. – летом перед юридической школой я участвовала в программе “путешествуй на Велосипеде и Строй”. Слышала о такой?

Я отрицательно слегка качаю головой, говоря лишь:

– Я слышала название…– Конечно Света упоминала это прежде, но я чувствуя себя немного виноватой, из-за того, что никогда не спрашивала об этом больше.

– Ну, обычно собирается группа, большинство людей в которой студенты и в течении трех месяцев вы колесите на велосипеде по всей стране, останавливаясь в пути для работы на различных строительных площадках.

– А я отправилась в Вегас после окончания колледжа. Думаю, твоя взяла.

– Ну, что может быть веселее, – она говорит обоснованно, глаза дразнящие, затем делает глоток из бокала. – Я слышала, что можно найти уйму приключений в Лас-Вегасе.

– Да, – говорю я и смеюсь. – Но три месяца? На велосипеде?

Света посмеивается.

– Три месяца. Ну, одиннадцать недель, если быть точной. Проезжая около семидесяти миль в день.

– Я бы умерла. Ты бы позвонила моей матери через четыре дня, чтобы она меня забрала.

Она смотрит на меня сверху вниз.

– Ну, ты похожа на ту, у кого бы получилось.

Я отрицательно качаю головой.

– Уверяю тебя, что я не очень хороша на двух колёсах. Итак, рассказывай. Ты спала в отеле или…?

– Иногда, – отвечает, пожимая плечами. – Кто-то останавливался в церквях или в других местах. Иногда в разных семьях. Моя группа была вроде…девушек, спящих в палатках на улице.

– Кемпинг, – говорю я, посмеиваясь.

Она щелкает пальцами.

– Точно. Мы обычно работали на одном месте несколько дней и таким образом, разбивали свой лагерь. Втроём или вчетвером мы делили брезентовую палатку и спали в самых отвратительных спальных мешках, которые ты себе можешь вообразить.

Теперь я вижу её в хрустящей рубашке и выглаженных брюках. Я едва могу представить, как она была одета в Лас-Вегасе, и не пустить слюнки, что уж говорить о потной трудяге Свете, работающей на стройплощадке. Я позволяю своим глазам задержаться на её шее и наслаждаюсь фантазией.

– Звучит впечатляюще.

Она кивает в знак согласия.

– Нас четверо и мы весь день вместе. Иногда это было мучительно, жарко. Мы были потными и всё же продолжали работать до ночи. Было тяжело, однако я осталась безумно довольной. Не знаю, смогу ли я ещё кого-либо узнать так хорошо, как моих троих подруг-попутчиков.

Очарованная, я нарушаю это мгновение.

– Ты имеешь в виду Леру, Настю и Дашу.

Тень падает на её лицо, и она медленно кивает.

Чёрт.

– Мне жаль, я не имела в виду…

Но она взмахом руки останавливает меня.

– Нет. Эти отношения являются одними из лучших и…сложных в моей жизни. Есть ли в этом смысл? – Я киваю. – Я проезжала с ними по восемь-десять часов в день. Спала с тремя девушками в помещении, не больше, чем твоя ванная комната. Мы скучали вместе по нашим семьям, поддерживали друг друга, отмечали волнительные события в наших жизнях. Прожив три месяца бок-о-бок во время программы, сделали ее подобием маленькой жизни и думаю.. наверно, это и правда тяжело, когда твоя жизнь меняется вне зависимости от собственных ожиданий и желаний.

Как бы тогда не пришлось Даше, видно, что и Свете в тот момент, когда она открыла дверь, было несладко. Однако, она молчит, пристально глядя на стакан. Я не привыкла видеть её такой, отчего что-то болезненно сжимается в груди. Я и предположить не могла, что так сильно захочу узнать подробности её жизни, пока не оказалась здесь, претворяясь незнакомками.

– Ты не хочешь говорить об этом, – тихо отмечаю я.

– Просто, я ничем не могу помочь, чтобы исправить то, что Даша сейчас переживает и … Я не хочу добавлять себе важности, но я не знаю как вести себя в этой ситуации.

– Независимо оттого, с чем она имеет дело, – говорю я, – ты можешь быть рядом, но это её жизнь. Ты не можешь сделать всё вокруг идеальным для неё..

Она изучающе смотрит на меня, открывая рот и затем сразу закрывая.

– Нет…Это просто как. – она замолкает, делая глубокий вдох – Я знаю. Ты права.

Я хочу сказать Свете, что понимаю её чувства. Быть так близко к человеку, чувствовать его неловкость и не иметь возможности поддержать – нелегко. Однако, не могу. Самыми близкими людьми в моей жизни были Полина и Тася. Они всегда были рядом, с самой начальной школы. К тому времени, когда Лиза и я расстались после аварии, я была готова её отпустить. И несмотря на то, что иногда я чувствую себя одиноко, потому что уже привыкла к Свете, стараюсь не строить лишних иллюзий. Я ведь всегда знала, что мы не будем вместе вечно.

Желая сменить тему, я шепчу:

– Ну, от себя могу сказать, что та, кто продинамила тебя сегодня, полная идиотка.

Понимание сменяет её грустное выражение лица, и она поворачивается ко мне полностью, опираясь одним локтем о барную панель.

– Я не знаю, – наконец она говорит, покусывая свои губы. – Я начинаю думать, что она всё же сделала мне одолжение… – Неловкое молчание повисает между нами, мы продолжаем сидеть в тишине, пульсирующие басы музыки витают вокруг нас. – У тебя есть девушка? – вдруг спрашивает она.

– Девушка? – Я отрицательно качаю головой, борясь с усмешкой. – Нет. – Ну технически это правда. – А у тебя? – спрашиваю я, поворачиваясь.

Она качает головой, смотря на мои губы, а затем моргнув, поднимает свой взгляд к моим глазам.

После разговора о “Велосипеде и Строительстве”, все следы грусти и печали исчезают из глаз Светы, и всё так же, как и в первую ночь, когда мы встретились: мы вдвоём, разговаривающие несколько часов. Это мне помогает вспомнить все детали, которые ещё не всплыли в памяти. То, как она жестикулирует руками и делает паузы, когда пытается вспомнить слова, её морщинки на лбу, когда она концентрируется, перед тем, как я смеюсь, мини-игра в шарады вспыхивает в то время, как я помогаю ей подобрать слова. Или то, как она наблюдает за выражением моего лица, внимательно слушая, словно я единственная на этой планете. И смотрит так, словно в любую секунду готова накинуться и отыметь меня по полной.

Неудивительно, почему я продолжаю.

Она спрашивает меня о моей жизни в Сан-Диего и слушает с тем же самым пристальным взглядом, как будто ночи в Лас-Вегасе никогда не было, и она не слышала каждую деталь прежде.

– И ты любила танцевать, – улыбаясь, говорит она, ставя пустой бокал на столик. Это не вопрос, а утверждение.

– Да.

– И выступать.

Я вздыхаю.

– Мне нравилось выступать.

Её глаза прищурились, молчание повисло между нами, пока она не говорит:

– Не сомневаюсь.

Абсолютно бесстыдно, она скользит изучающим взглядом по моему телу, задерживаясь на груди. Чувствую, как по коже бегут мурашки, а соски твердеют от её возбуждающего тембра и голода в глазах.

– Но бизнес-школа – говорит она, возвращая взгляд к моему лицу. – Это ведь тебе не столь интересно?

Я смеюсь.

– Оу, нет.

– Тогда зачем всё это? Тратишь свою жизнь на то, что не делает тебя счастливой?

В груди вспыхивает паника, но мне быстро удаётся её заглушить. Это моё безопасное место – странное пространство, которое мы нашли со Светой – где я могу говорить, делать или стать кем-то, кем я захочу.

И таким образом, я принимаю решение избежать ответа, и перевожу акценты на неё.

– Множество людей недовольны своей работой. А ты любишь свою?

– Конкретно эту, – говорит она. – Нет.

– Но ты продолжаешь работать.

– Да… – говорит она задумчиво. – Но это занятие временное. Я знаю, чем хочу заниматься в своей жизни; эта работа открывает двери, которые ведут к другой работе. Она поможет мне занять высокую должность, где угодно. К тому же, два года – это довольно долгий срок, и я помню, как ты в прошлый раз отреагировала, когда я подняла эту тему. – Она тихо посмеивается. – Словно вся жизнь пронеслась у тебя перед глазами. Если лишь одна мысль о школе делает тебя несчастной…. – её голос замолкает, и она смотрит на меня, ожидая, чтобы закончить фразу.

– Я не могу больше танцевать, – напоминаю ей я. – Нелегко избавиться от винтов в ноге и металлической кости из искусственного сплава в три сантиметра, даже если очень сильно постараться. Подобное невозможно уничтожить лишь силой мысли.

Она крутит свой бокал, увеличивая окружность конденсата, что сформировалась под ним. Лед звенит о стенки бокала, и кажется, она что-то внимательно рассматривает, прежде чем произнести:

– Непрофессионально, – добавляет, пожимая плечами.

Я отрицательно качаю головой. Она не понимает.

– Твоя карьера стриптизёрши погасла, так и не начавшись.

Смех вырывается из моего горла.

– Фигово. Потому что я уже выбрала себе имя, которое указано на моих стикини и все остальное дерьмо.

Света опирается на бар и наклоняется ко мне. Её глаза сканируют моё лицо, затем опускаются к губам потом вниз…и снова вниз. Так демонстративно, чтобы соблазнить меня, что я не могу сдержать свой смех. Это та девушка, от которой я не могла отвести взгляда в Лас-Вегасе, та, которая привлекает мое внимание, независимо от того, где она находится в комнате. И именно ей я рассказала свою историю за несколько часов, успев жениться и отменно потрахаться.

– Я очень рада, что твоя встреча не состоялась, – говорю, надеясь, что мой призывный взор, хоть наполовину действует на неё так, как её взгляд заставляет чувствовать меня.

Она проводит пальцем по моему колену.

– И я тоже.

Я не уверена, куда можно пойти отсюда и решаюсь попробовать быть храброй. – Хотела бы ты уйти? – Спрашиваю. – Может, пойти на прогулку?

Она не колеблется, просто направляется к бармену, чтобы оплатить наш счет.

– Мне нужно в дамскую комнату, – говорю я.

Она наблюдает за мной голодным взглядом.

– Я буду ждать тебя здесь.

Но, когда я выхожу из уборной в стиле арт-деко, она сразу же появляется передо мной, голова опущена, и свет слегка освещает её лицо. Опасная. Она поднимает голову, слыша звук открывающейся двери, её черты в тени выглядят острее, тяжелее смотрятся рельефы мышц под неоновым светом. В этом слабо освещённом углу её скулы выглядят так, как будто выточены из камня, её глаза в тени, губы сочные и пухлые.

Она не даёт мне времени медлить, пересекает комнату и зажимает возле стены.

– Я не могла ждать, – говорит она, сжимая мою шею, её ладони холодные и крепкие, в то время как большой палец гладит пульс, который бешено стучит в моём горле. Это – хватка собственницы, так не похожая на Свету, которую я знаю, отчего вверх по позвонкам начинает подниматься пугающее возбуждение. Мы разыгрываем сцену, где она – снова незнакомка. Она не знает меня и несмотря на то, что я рассказала ей в прошлый час; я не должна знать о ней что-либо тоже.

Умная девушка ушла бы, говорю я себе. Умная, тихая девочка притворилась бы, что у неё есть друзья, которые её ожидают прямо за дверью. Она бы не стояла в темном коридоре с незнакомой женщиной, даже если бы она удерживала ее силой. Ей бы даже и в голову не пришло позволить подобное обращение с собой.

– Я слышу, как ты думаешь, – шепчет она, усиливая хватку. – Отпусти всё. Сыграй со мной.

Это именно то, что мне нужно. Я расслабляю плечи и освобождаю свою голову. Напряжённость тает в моём теле, когда я наклоняюсь к ней.

Даже при том, что я на каблуках, и она на дюйм выше меня, стоит только немножко приподняться, и она дотронется кончиком своего носа моего.

– Я обычно так не поступаю, – говорю я, потерявшись в идее секса на одну ночь. Позволить незнакомке делать всё, что она захочет. – Я не целуюсь на первом свидание, я никогда… – Зажмуриваюсь и сглатываю, вновь открыв глаза, вижу, как она улыбается.

– Я знаю. – Её улыбка говорит, за исключением того времени, когда мы поженились в Лас-Вегасе.

За исключением этого.

Она прижимается бедром к моим раздвинутым ногам, и тогда я чувствую насколько сильно возбуждена.

– Хочу тебя, – бормочет она, целуя меня, целомудренно и нежно. Она отстраняется, облизывает губы, затем снова подается вперёд, постанывая мне в рот. – Можно?

– Сейчас? – Мое сердце вылетает, бьется так сильно в груди, и я клянусь, что чувствую, как она тяжело вздымается.

Она кивает в поцелуе.

– Здесь. Пора заняться делом. – говорит она, взглянув обратно на ресторан. – Нам придется поторопиться.

В моей груди будто вспыхивает спичка, я хватаюсь своими пальчиками за ткань её рубашки и заталкиваю нас назад в пустую уборную. Она следует за мной, не проронив ни слова, целует до тех пор, пока не закрывается дверь и не щёлкает замок.

Я мгновенно возбуждаюсь, становясь слишком чувствительной. Чувствую каждый сантиметр одежды, которая разделяет нас. Её руки сжимают моё лицо, язык движется против моего, она такая замечательная на вкус, что я чувствую головокружение.

Комната погружена в мрак и освещена только неоновым розовым светом. Здесь так легко притвориться, потеряться в этом свете, который делает так, будто всё по нарошку, даже звуки, которые доносятся за дверью. Чувствую вибрацию музыки под ногами и только сейчас вспоминаю, что есть и другие люди на этой планете, вне мира наших неистовых поцелуев и рук, которыми мы срываем друг с друга одежду.

Мое платье задрано, её рубашка вытащена из брюк, и я могу провести своими ноготками по её животу. Я ахаю, когда холодный воздух пробирается к моим влажным трусикам. Она скользит ладонью ниже, к моему пупку, пальцами проскальзывая под слишком откровенный кружевной пояс, пока её вторая рука складывается в форме чашечки, подобно моей груди, бродя между полушариями и проникая сквозь корсаж, повсюду, кроме того места, где я хочу почувствовать её больше всего.

– Хочешь попробовать это, – говорит она.

Я покачиваюсь в её руках, вскрикивая от того, как она своими пальцами входит и выходит из меня, собирая влажность, проводит по моему клитору.

Приподняв меня, она идет к стойке и, поставив на ноги, сама опускается на колени напротив моих бедер. Наблюдаю, как она наклоняется вперед, и смотря на меня из-под ресниц, протягивает руку, спуская мои трусики, а затем касается чувствительного местечка языком.

– Ох,– прикрикиваю я, и дышать становится так тяжело, и уже опасаюсь, что могу свалиться в обморок. Инстинктивно моя рука перемещается на её затылок и удерживает её возле меня, и, Боже, это настолько грязно, видеть её так, голова опущена и подсвечена неоном, в то время как она меня облизывает, постанывая.

Я пытаюсь остаться неподвижной, не качать бёдрами или быть требовательной, но каждый нерв в моём теле сосредоточен на её языке, поскольку он проходит по моему клитору.

– Пальцы, – я вздыхаю.

Она склоняется, и запускает в меня два пальца, движения её языка становятся более уверенными, крошечные движения чередуются с долгими, медленными посасываниями.

– Ох, Боже…– говорю я, что-то зарождается в моём животе, и скользит вверх по моему позвоночнику. Я запускаю руки в её волосы, двигаясь навстречу и это всё ещё нарастает. Я смотрю вниз и практически задыхаюсь, когда вижу, что её пальцы в ней сильно и резко двигаются.

– Подойди, – говорю я, задыхаясь. – Пожалуйста. – Я так близка – очень близка – но я хочу достичь оргазм вместе.

– Боже, да, – говорит она, вставая и поправляя свои штаны на бёдрах.

Её волосы в беспорядке, и румянец виден на скулах и шее. Чувствую насколько она влажная, что от небольшого движения вперёд, я начинаю проникать в неё вунисон с её пальцами во мне.

С придыханием она опускает свою голову мне на шею, пытаясь выровнять дыхание.

– Мне нужна секунда, – говорит она, всё ещё держа меня за бедро. – S’il te plat.

Она снова выпрямляется, протягивает руку через моё плечо, упираясь в зеркало.

– Так хорошо чувствовать тебя, – объясняет она, медленно выходя из меня и снова входя. – Чертовски хороша.

Она задает темп, покачивая рукой мне навстречу. Ремень со звоном бьется о стойку, в то время, как мы трахаем друг друга. Обхватываю ногами её талию, а она, большим пальцем свободной руки касается моих губ. Кажется, даже не задумываясь о том, чтобы меня поцеловать.

– Я хочу смотреть, как ты кончишь, – шепчет она, её глаза блуждают по моему лицу. Она вытаскивает свой палец и оставляет влажную дорожку на моих губах. – Я хочу почувствовать, как ты сжимаешь меня, и я хочу поглотить твои звуки.

Я задыхаюсь, сжимая в руках её рубашку, и сильнее толкаю её к себе.

– Скажи, чего ты хочешь, – рычит она.

– Я хочу жёстче.

– Сделать это грязнее, – говорит она, облизывая мои губы. – Ты можешь притвориться, что больше меня не увидишь. Какая у тебя самая развратная мысль?

Мой взгляд опускается на её рот, когда говорю:

– Я хочу, чтобы было слышно, как мы трахаемся.

Её зрачки расширяются и в них видно отражение неона, что позади меня. Света вплотную прижимается ко мне, прежде чем начать грубые толчки пальцами, урча при каждом нашем соприкосновении.

Кто-то стучит в дверь, выбрав идеальный момент. Она заперта, однако, если они войдут, то услышат звук соприкасающейся кожи, увидят меня, распростертой перед Светой и платье, задранное на талии, пока мы трахаемся.

– Быстрее, – кричу я, должно быть громче, чем думала, хватаясь за что-то позади меня. Мои пальцы соприкасаются с холодным краном, кожа влажная и вся пылает.

Я чувствую себя настолько пресыщенной, заполненной ей. Её тело настолько прекрасно вписывается внутри меня, то, как её большой палец трётся о мой клитор, с каждым толчком. В животе нарастает тяжёлое ощущение, всё сильнее и сильнее, пока не запрокидываю голову, вскрикивая, поскольку я достигаю оргазма, сжимая её еще сильнее, пока распадаюсь на части.

Минуту спустя оргазм настигает и её, движения становятся резкими и безумными, и, вот, наконец, она находит покой, заглушая свой стон, уткнувшись в меня.

Вечерний бриз развивает мои волосы, и их кончики щекочут мой подбородок, аромат хлеба и сигарет доносится из кафе, по пути к метро.

Я смотрю через плечо, где припаркованы у обочины мотоциклы.

– Где твой железный конь? – спрашиваю я.

– Дома, – отвечает она. – Я оставила его, чтобы можно было с тобой прогуляться.

Она сказала это не для того, чтобы вызвать у меня какую-либо реакцию, поэтому и не заметила, как я посмотрела на неё. Мы сегодня вечером не упоминали об аварии, но разговор о школе и планах на жизнь у нас ещё впереди. Но она ясно дала понять мне, что не собирается ни к чему принуждать в отличии от отца, который подарил мне велосипед на первый день рожденья – после того, как я вышла из больницы – неоднократно повторяя о возвращении к двухколесному другу. Откровенность Светы все еще застает меня врасплох. Как правило, я всегда думаю о том, что сказать – беспокоясь, стоит ли мне открыто высказываться – тогда как Света вовсе не имеет “словесного фильтра”. Кажется, слова срываются с её сладких губ без задней мысли. Интересно, она всегда была такой?

Сейчас “час пик”, однако, нам удается найти два свободных места рядом друг с другом. Мы сидим в переполненном вагоне, и я смотрю на наше отражение в окне. Даже в грязном стекле, под часто мерцающими лампами дневного света, невозможно не заметить, насколько она прекрасна. Я раньше никогда не использовала это прилагательное для описания девушки, но когда я на неё смотрю, угловатость её челюсти, скул, компенсируется её мягкими чертами.

Она ослабила узел своего галстука, расстегнув слегка рубашку, из-за чего проглядывает треугольник гладкой загоревшей кожи. Расстёгнутая рубашка показывает всю длину её шеи, заманчиво проглядывают ключицы, отчего у меня всплывает вопрос, почему раньше я не думала о ключицах, как о чем-то сексуальном.

Как будто чувствуя мой пристальный взгляд, глаза Светы перемещаются от мимолетного взора с другой стороны окна, встречаясь со мной в отражении. Наши размышления движутся вместе с поездом и Света наблюдает за мной, с понимающей улыбкой в уголках губ. Как она может сидеть здесь в таком спокойствии и тишине, когда только час назад её пальцы были внутри меня, мои руки были скользкими от пота, когда я пыталась удержаться за кран?

Толпа пассажиров заходит на следующей остановке и Света уступает своё место пожилому джентльмену с тяжелыми сумками в каждой руке. Они обмениваются несколькими словами по-французски, я не понимаю их, и она встаёт передо мной, удерживаясь правой рукой за поручень наверху.

Это предоставляет мне прекрасный обзор на её торс и переднюю часть брюк. Хм.

Звуки смеха привлекают моё внимание, и я вижу, что группа девочек сидит всего несколькими рядами дальше нас. Они, вероятно, учатся в университете, кажется, всего на несколько лет младше меня. Слишком взрослые для школы, и всё же они студентки. Они сидят прижавшись друг к другу головами и тихо хихикают, и этот их невинный, но пристальный взгляд, говорит мне о том, на что они так смотрят. Или скорее, на кого.

Я моргаю, и вижу что она смотрит вниз, на пожилого человека, слушает и не обращает внимания на плотоядные взгляды, которые кидают в её сторону.

Я конечно же не осуждаю их. Если бы я увидела Свету в поезде, уверена, что, практически шею бы себе свернула, чтобы получить лучший вид на неё, и теперь та ночь в Лас Вегасе, где я увидела её в баре, видится случившейся вечностью назад. В такие моменты я хочу поблагодарить своё прошлое – себя, за то что сделала или сказала; чем привлекла внимание Светы – благодаря ли вмешательству Бога или алкоголю, всё равно чем, уже не помню – что помогло удержать её. Иногда кажется, что прошлая я – гений.

Она смеётся глубоким, красивым смехом над чем-то, что говорит старый мужчина, и да помогите мне небеса. Я немедленно осматриваюсь вокруг, как ревнивая подруга – жена – и конечно же, каждая девушка из той компании, изумлённо распахнула глаза и открыла рот, прям полуобморочное состояние.

И хотя я абсолютно ничего не сказала, начинаю задаваться вопросом, может каждая мысль, которую обдумываю, так или иначе проецируется на экран над моей головой. Поскольку в этот момент Света, мельком взглянув на меня, лаская взором мягким и тёплым, проводит пальцем по моей губе. Собственнические искры вспыхивают в моей груди, и я поворачиваюсь к её ладони, прижимаясь к ней губами.

Света сияет, когда поезд останавливается на нашей станции. Она берёт мою руку, поскольку я стою, и тянет меня от двери, кладёт руку на мою талию, как только мы ступаем на платформу.

– Ты рано ушла с работы, – говорю я.

Она смеётся.

– Ты только теперь это заметила?

– Нет. Блин…да. Я не обратила внимание на это раньше. – То, что она рассказала мне о своём боссе и о работе, что постоянно всплывает в моей голове. – У тебя не будет из-за этого проблем?

Она пожимает плечами, делая это легко и свободно.

– Я могу поработать дома, – говорит она. – Я пришла раньше всех и ушла, как только появилась возможность, проработав полный рабочий день. Как будто четырнадцати часов мало. Они должны к этому привыкнуть.