Текст книги "Сладкая грязная девочка (СИ)"

Автор книги: Нина Калитина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

– Вы искали нас? – спрашиваю я.

Света пожимает плечами.

– Возможно, мы заглянули в пару мест….

Позади неё Лера показывает семь пальцев, и я смеюсь. – Пару?

– Не больше трех, – говорит Света, подмигивая.

Я замечаю движение позади неё, и не успев произнести ни слова, подходит Настя и дёргает штаны Светы вниз. Не моргнув и глазом, Света спрашивает: – Что ты пьешь? – и просто держит пояс, не выглядя при этом даже немного удивлённой или раздражённой.

Как будто я не вижу значительную часть серых трусиков.

«Это то, чем занимаются девочки?»

– Приятно снова видеть тебя в белье, – говорю я, изо всех сил пытаясь сдержать улыбку.

– Почти, – уточняет она. – По крайней мере, мои штаны остались на мне в этот раз.

Я мельком смотрю вниз, жалея, что не могу получше разглядеть её натренированные бедра. – А вот это вопрос спорный.

– Последний раз, когда Настя проделала это, выигрыш был не в мою пользу. Я обскакала её во время велопробега, и она пытается отомстить мне, – Света останавливается, приподняв бровь. Кажется, она только сейчас услышала, что я сказала. Света немного наклоняется, спрашивая мягким, низким голосом, – Ты что же, подкатываешь ко мне?

– Нет, – я тяжело сглатываю под её пристальным взглядом. – Может быть?

– Может быть, если мои штаны упадут, то твоё платье должно задраться вверх? – шепчет она, и никакое предложение до этого не казалось мне столь вульгарным. – Чтобы сравнять наши шансы.

– Она слишком горяча для тебя, – говорит Настя из-за её спины. Света отходит назад, кладя на лицо Насти ладонь и отодвигая её дальше. Она кивает на мой пустой бокал, безмолвно спрашивая, что было в нём.

Я пристально смотрю на девушку, чувствуя, как странное тепло растекается во мне. Это похоже на химию. Я чувствовала ее с другими девушками, но эта связь отличается от всех. Обычно химия между танцорами распространяется за кулисами, но не переходит на реальную жизнь. Здесь, со Светой, мы бы могли подзарядить приборы энергией, которая витает между нами.

Она берет мой стакан и говорит: – Скоро вернусь, – и натыкается на Тасю, которая выходит вперёд. Она смотрит на Свету как ястреб, скрестив руки на груди со строгим лицом мамаши. – Напиток, – сообщает она ей добродушно. – Слишком дорогой разбавленный алкоголь, вероятно, с сомнительным фруктом. Ничего опасного, я обещаю. Не хочешь сходить со мной?

– Нет, но я наблюдаю за тобой, – говорит она.

Света награждает её самой очаровательной улыбкой, прежде чем повернуться ко мне: – Чего желает леди?

– Удиви меня, – говорю я.

После того, как она направилась к бармену, девушки одаряют меня чрезмерным взглядом что-чёрт-возьми-происходит. Я пожимаю плечами, не зная, что сказать. Они всё видели сами. Горячая девушка и её горячие подруги нашли нас в клубе, и теперь вышеупомянутая девушка покупает мне выпивку.

Тася, Полина и подруги Светы непринуждённо разговаривают, но я почти не слышу их, спасибо громкой музыке и моему пульсу, стучащему в ушах. Я пытаюсь не смотреть в сторону бара, где Света втиснулась между несколькими телами, но периферическим зрением наблюдаю за ней. Она на голову выше большинства других людей. У неё высокое, худое тело, наклоняющееся вперёд, чтобы сделать заказ бармену.

Она возвращается через несколько минут с полным стаканом льда, лайма и прозрачной жидкостью, предлагая его мне со сладкой улыбкой: – Джин и тоник, правильно?

– Я ожидала чего-то безрассудного. Что-то в ананасе или с бенгальскими огнями.

– Я понюхала твой стакан, – говорит она, пожимая плечами. – Хотела принести тебе тот же напиток, который ты пила. Плюс, – жестом она проводит вниз по моему телу, – у тебя есть весь женский арсенал, начиная с короткого платья, и, – она рисует в воздухе круг указательным пальцем возле моей головы, – блестящими чёрными волосами и прямой челкой. И эти красные губы. Я смотрю на тебя и думаю: “Джин”, – она останавливается, почёсывая подбородок, и добавляет: – На самом деле я смотрю на тебя и думаю…

Смеясь, я поднимаю руку, чтобы она остановилась. – Я не знаю, что мне делать с тобой.

– У меня есть несколько предложений.

– Уверена, что есть.

– Хочешь услышать их? – спрашивает она, ухмыляясь.

Я делаю глубокий, успокаивающий вдох:– Как на счёт того, чтобы рассказать немного о себе? Вы, девочки, здесь впервые? Все живете в Штатах?

– Нет. Мы познакомились несколько лет назад, вступив в волонтёрскую программу, где ты ездишь на велосипеде из одного города в другой и строишь жильё для малоимущих. Мы начали заниматься этим после окончания университета несколько лет назад и работали от Флориды до Аризоны.

Сейчас я смотрю на неё совершенно другими глазами. Я не задумывалась о том, кто она или чем занимается. Но это оказывается намного интереснее, чем группа иностранных идиоток, которые спускают деньги на ветер в Вегасе. Езда на велосипеде от штата к штату, безусловно, объясняет мускулистость её бедер:

– Такого я не ожидала услышать от тебя.

– Нас было четверо и мы все очень сблизились. Настя, Лера, я и Даша. В этом году мы повторили поездку, правда только из Остина до Вегаса. Уже не в том возрасте, знаешь ли.

Я смотрю вокруг, чтобы найти четвёртую, а затем поднимаю брови и смотрю на девушку:

– Где же она?

Но Света лишь пожимает плечами:

– Просто так сложилось, что в этот раз нас трое.

–Звучит круто.

Потягивая свой напиток, она кивает:

– Это и было круто. Я боюсь возвращаться домой во вторник.

– Где именно находится твой дом? Во Франции?

Она усмехается:

– Да.

– Домой во Францию. Какое бремя, – говорю я сухо.

– Поехали в Париж со мной.

– Ха. Хорошо.

Она изучает меня в течение долгого времени.

– Я серьёзно.

– О, я уверена, что ты серьёзна.

Она потягивает свой напиток, приподняв брови.

– Ты, возможно, самая красивая девушка, которую я когда-либо встречала. Я подозреваю, что также ты самая умная, – она немного наклоняется, шепча: – Ты умеешь жонглировать?

Смеясь, говорю:

– Нет.

– Жаль, – бормочет она, улыбаясь, взглянув на мой рот. – Ну, я должна остаться во Франции на шесть месяцев или чуть дольше. Ты будешь жить там со мной, прежде чем мы сможем купить дом в США. И тогда я смогу научить тебя жонглировать.

– Я даже не знаю твоей фамилии, – говорю я, смеяться теперь немного затруднительно. – И уж точно мы не можем обсуждать уроки жонглирования и сожительство.

– Моя фамилия – Шишкарева. Отец – француз. Мать – русская.

–Ши… что? – повторяю я, путаясь в акценте. – Я даже не знаю, как это пишется, – я хмурюсь, прокручивая слово в голове несколько раз. – На самом деле, я даже не уверена, с какой буквы начать писать его.

– Ну, тебе следует научиться писать её, – говорит она. – Тебе, в конце-концов, нужно будет подписывать банковские чеки новой фамилией.

Наконец, я отвожу взгляд. Мне необходим перерыв от её усмешки и этого БРОНЕПРОБИВАЮЩЕГО флирта первого уровня. Мне нужен воздух. Но когда я смотрю направо, то встречаюсь с удивлённым взглядом своих подруг, которые находятся рядом.

Я откашливаюсь, полная решимости не быть застенчивой и даже не думая скрывать, насколько забавно я себя чувствую и как мне легко с ней.

– Что? – спрашиваю я, послав Тасе убийственный взгляд.

Она поворачивается к Свете.

– У тебя получилось её разговорить.

Я чувствую её шок, и не хочу, чтобы это тревожило меня. Если буду думать слишком много о том, как легко я чувствую себя рядом с ней, это возымеет обратное действие, и я запаникую.

– Она? – спрашивает девушка, указывая на меня большим пальцем. – Она теперь не замолчит, не так ли?

Полина и Тася смеются, о да, безумный смех, и Тася слегка тянет меня в сторону, кладя руку на мое плечо.

– Ты.

– Что я?

– У тебя только что был момент для быстрого перепихона, – шипит она. – Это меня пугает. Твои трусики ещё на тебе? – она резко наклоняется, как будто, пытается проверить.

– Мы встретились вчера вечером, – шепчу я, задерживая её, и пытаясь заставить говорить тише, потому что даже при том, что мы отошли, нас все еще могут услышать. Все трое девушек слушают нашу дискуссию.

– Ты встретилась с ней и не сказала нам?

– Боже, Мамочка. Мы были заняты этим утром, и я забыла, ладно? Прошлой ночью они тусовались очень громко. Вы бы услышали их, если бы не выпили столько алкоголя, что можно убить лошадь. Я пошла к ним и попросила, чтобы они успокоились.

– Нет, это не был первый раз, когда мы встретились,– Света вставляет свои пять копеек через моё плечо. – Мы встречались раньше.

– Мы не встречались, – настаиваю я, с угрозой на лице, намекая, чтобы она замолчала. Она не знает о покровительственной стороне Таси, а я знаю.

– Но это был первый раз, когда она видела Свету в нижнем белье, – услужливо добавляет Настя. – Наша девочка пригласила её войти.

Её брови исчезают под челкой.

– О, мой Бог. Я пьяна? Что в этой выпивке? – спрашивает она, всматриваясь в свой бокал.

– Ох, всё, стоп! – говорю я ей, мое раздражение нарастает. – Я не пошла в её комнату. Я не принимала конфетки у шикарной незнакомки, хотя я действительно хотела, потому что взгляните на неё, – добавляю я, просто чтобы испугать её ещё больше. – Вы должны увидеть её без рубашки.

Света покачиваясь, потягивает свой напиток.

– Пожалуйста, продолжайте, как будто меня здесь нет. Это невероятно.

Наконец, Тася сдается. Мы все возвращаемся в небольшой полукруг, образованный девочками и в тишине попиваем коктейли.

Либо игнорируя, либо не обращая внимания на неловкость, Света спрашивает.

– Ну, и что вы празднуете на этих выходных?

Кажется, она не просто говорит какие-то слова, она как будто посылает маленький поцелуй. Никогда прежде у меня не было такого желания прикоснуться к чьим-то губам.

Пока Полина объясняет, почему мы находимся в Лас-Вегасе, пьем ужасную выпивку и носим вульгарные платья, мои глаза перемещаются по её щекам к подбородку. Вблизи я вижу, что у неё идеальная кожа, не просто чистая, но и гладкая. Только щеки слегка румяные. Это заставляет её выглядеть моложе, чем кажется на самом деле. Но в остальном она выглядит естественно. Чудесный цвет губ. Острый нос, глаза правильной формы и почти пугающего зелёного цвета. Я представляю, как смогу отыскать эти глаза даже в темноте. Как она может быть настолько совершенной?

– Чем ты занимаешься, когда не путешествуешь на велосипедах или жонглируешь? – спрашиваю я, и все одновременно оборачивается ко мне. Я чувствую, что пульс взрывается в горле, но вынуждена держать свой взгляд на Свете в ожидание её ответа.

Она облокачивается на стол и смотрит на меня.

– Я адвокат.

Моя фантазия увядает на глазах. Папа был бы рад знать, что я болтала с адвокатом.

– Ох.

Она хрипло смеется.

– Жаль, что разочаровала.

– Я никогда прежде не встречала адвоката, который не был бы стар и не имел извращенные наклонности, – признаю я, игнорируя обрушившиеся на меня взгляды Полины и Таси. Я знаю, что они следят за каждым словом, которое я произнесла за последние десять минут. Я побила свой рекорд.

– Сработало, если бы я сказала, что работаю в некоммерческой организации?

– Не совсем.

– Хорошо. В таком случае я скажу тебе правду: я работаю в крупнейшей, беспощадной корпоративной компании Парижа. У меня ужасное расписание, правда. Вот почему ты должна поехать в Париж. Мне нужна причина, чтобы пораньше приходить домой с работы.

Я пытаюсь выглядеть непринуждённо, но она наблюдает за мной. Практически чувствую её улыбку, формирующуюся в уголках губ и становящуюся все больше: – Я рассказала тебе о себе, как на счет тебя, Cerise?

– Я сказала тебе своё имя, а ты продолжаешь меня называть так.

– Что, если мне нравится?

Действительно трудно сконцентрироваться, когда она так улыбается: – Я не уверена, что должна рассказать тебе о себе. Опасная Незнакомка и всё такое.

– Я могу дать тебе свой паспорт. Это поможет?

– Возможно.

– Мы можем позвонить моей маме, – говорит она и протягивает руку в задний карман за своим телефоном. – Она всё время говорит мне, какая я милая девочка. Постоянно.

– Я знаю, что ты делаешь, – произношу я, и, честно говоря, думаю, что она действительно собирается звонить своей матери. – Я из Калифорнии.

– Просто Калифорния? Я не американка, но слышала, что это довольно большой штат.

Я наблюдаю за ней, прищурив глаза, перед тем как добавить: – Сан-Диего.

Она усмехается так, будто выиграла приз, услышав эту информацию: – Ох. И чем ты занимаешься в Сан-Диего? Твоя подруга сказала, что вы здесь празднуете церемонию вручения дипломов. Что дальше?

– Мм… школа бизнеса. Бостонский университет, – говорю я и задаюсь вопросом, перестанет ли этот ответ звучать так жёстко и грубо для моих ушей, будто я читаю сценарий.

Очевидно, ей он тоже кажется грубым, потому что впервые улыбка Светы угасает: – Никогда бы не догадалась.

Я смотрю в сторону бара и, не задумываясь, осушаю свой напиток до дна. Алкоголь обжигает горло, но я чувствую, как тепло просачивается в мои конечности. Слова, которые я хочу сказать, стоят комом в горле: – Я училась танцевать. Занималась балетом. – Первый раз, когда я рассказываю это кому-либо.

Её брови приподнимаются, взгляд перемешается c моего лица, останавливаясь на фигуре: – Теперь понятно.

Полина искоса смотрит на меня, а затем на Свету: – Вы так чертовски хорошо смотритесь вдвоём.

– Это отвратительно, – соглашается шепотом Настя.

Их взгляды встречаются с другой стороны от меня и задерживаются друг на друге. Это своего рода безмолвное подтверждение, что они в одной команде – они против нас – каждая пытается увидеть, кто же больше унизит своих друзей. И тут я осознаю, что всего через полтора часа, Поля наверняка будет стонать под Настей на какой-нибудь поверхности. Тася замечает мой взгляд, и я понимаю, что мы думаем об одном и том же.

Как и было предсказано, Полина поднимает свою стопку по направлению Насти. В процессе большая часть содержимого проливается на её кожу. Как и любая первоклассная женщина, она наклоняется, пробегаясь языком по тыльной стороне руки, прежде чем сказать, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Кажется, я сегодня потрахаюсь с ней.

Настя улыбается, наклоняясь ближе к ней, что-то шепча ей на ухо. Не знаю, что она только что сказала, но уверена, это первый раз, когда я вижу Полину краснеющей. Она поднимает руку, играя со своими серьгами. Рядом со мной тяжело вздыхает Тася.

Если Поля смотрит тебе в глаза, пока снимает свои серьги, то это означает, что ты будешь или оттраханым, или убитым. Когда Настя улыбается, я понимаю, что она уже разобралась с этим правилом, и знает, что выступит в первой категории.

– Полина, – предупреждаю я.

Ясно, что Тася больше не может это терпеть, потому что она хватает Полю за руку, поднимая со стула.

– Кому-то пора вправить мозги в дамской комнате.

****

– Почему она зовет меня Cerise? – я смотрю на своё отражение в зеркале. – Она думает, что я девственница?

– Сто пудов, она говорит о твоём рте, который так хорош для куни,– говорит Полина, моргая. – И я вполне уверена, что сегодня ты сразила эту французскую девочку наповал. Разве её акцент не самая горячая вещь, которую ты когда-либо слышала?

Тася качает головой.

– Я не уверена, что Катя подходит на роль девушки на одну ночь.

Я заканчиваю красить губы блеском: – Что это означает? – У меня не было планов на «одноразовый секс» со Светой. Я собиралась смотреть на неё всю ночь, а затем одной вернуться в постель, представляя себя несносной девчонкой, которой Света разъясняет плюсы и минусы коридорного секса. Но как только Тася произносит это вслух, я чувствую что-то странное в районе груди.

На мгновенье, Полина изучает меня.

– Я думаю, что она права. Тебе немного трудно угодить, – объясняет она.

– Серьёзно Поля? – спрашиваю я. – И это говоришь мне ты?

Тася удивляется, поскольку поворачиваясь ко мне, произносит:

– Это не то, что я имела в виду.

– Ох, мне определенно невозможно угодить, – признает Полина. – Я просто люблю смотреть на женщин, когда они доставляют мне удовольствие. Но Кате нужно около двух недель, прежде чем она заговорит без неловкости.

– Не сегодня, – бормочет Соколова.

Я забрасываю блеск для губ назад в мой клатч и смотрю на Полину.

– Возможно, я не люблю торопиться. Мне нравится разговаривать. Ты та, кто любит сразу переходить к делу и это нормально. Я не осуждаю.

– Что ж, – продолжает Поля, будто не слыша меня. – Света очаровательна, и я уверена, что из-за того, как она смотрит на тебя, ей не нужно будет с тобой много разговаривать.

Тася вздыхает.

– Она, кажется, действительно милой и вы, ясно, как божий день, имеете планы друг на друга, так что же произойдет дальше? – она складывает всё обратно себе в клатч и облокачивается на раковину. – Она живет во Франции, она переезжает в Бостон, который лишь немного ближе к Франции, чем Сан-Диего. Если ты собираешься заниматься сексом со Светой, – говорит она мне, – это будет миссионерская поза с тоннами разговоров и зрительного контакта. Это не “гастрольный перепихон”.

– Вы, друзья, меня достали, – говорю я им.

– Тогда она может просто настоять, чтобы она оттрахала ее по-собачьи, в чём проблема? – изумленно спрашивает Полина.

Поскольку моё участие в этом разговоре необязательно, я покидаю дамскую комнату и возвращаюсь в бар, оставив девочек, чтобы они могли расписать всю мою ночь без меня.

Наши подруги стали чувствовать себя более комфортно (возможно, из-за алкоголя), их смех говорит мне, что они больше не слышат, о чем мы разговариваем. В конечном счете, они направляются к столам для игры в блэкджек недалеко от бара, оставляя нас одних только после намеков “будь осторожной” для меня и “не будь настойчивой” для Светы.

Она допивает содержимое своего стакана, и ставит его на барную стойку.

– Что ты любишь больше всего в танцах?

Я чувствую себя храбрее, то ли от джина, то ли от Светы, но меня это не волнует. Я беру её за руку и тяну вверх. Она поднимается и идет за мной.

– Что могу раствориться в них, – говорю я, наклоняясь к ней. – Быть кем-то другим.

Таким образом, я могу притвориться кем-то другим, делать такие вещи, которые не сделала бы, если бы думала об этом слишком много.

Ведя Свету вниз по тёмному коридору, я глубоко вздыхаю и считаю до десяти.

Мы останавливается за углом, она рычит, и я сжимаю свои губы вместе, мне нечем дышать. Это невозможно, но мои ноги ватные, а мозг просто прекращает функционировать.

– Ты могла бы притвориться, что выступаешь на сцене, – говорит она спокойно, уперевшись рукой в стену около моей головы. – Ты могла бы притвориться кем-то другим. Ты могла бы притвориться девушкой, которая потянула меня сюда, для того, чтобы поцеловать.

Я сглатываю, пытаясь сформулировать ответ: – Тогда, кем будешь ТЫ сегодня вечером?

– Девушкой, которая получает другую девушку, которую она хочет и не спешит вернуться домой.

Она не отводит взгляда, и я чувствую, что мне не устоять на ногах. Света могла бы поцеловать меня прямо в эту секунду, но это не значит, что она поторопилась.

– Почему ты привела меня сюда? Подальше ото всех? – спрашивает Света, и её улыбка медленно угасает.

Я смотрю мимо, поверх её плеча на клуб, где лишь чуть-чуть светлее, чем там, где мы находимся.

Когда я не отвечаю, она наклоняется, чтобы поймать мой взгляд.

– Я задаю слишком много вопросов?

– Мне нужно время, чтобы собраться с мыслями, – говорю я ей. – Это не из-за тебя.

– Нет, нет. Солги мне, – говорит она, придвигаясь поближе, и от её улыбки у меня замирает сердце. – Позволь мне думать, будто мы одни, и это из-за меня ты потеряла дар речи.

И, тем не менее, она ждет, пока я подберу слова, которые хочу сказать в ответ. Но, честно говоря, даже с хорошим словарным запасом не я уверена, что смогу рассказать ей, почему привела её сюда, где нет моих друзей, которые всегда всё понимают, едва взглянув на меня.

Я не нервничаю или напугана. Просто не знаю, как вжиться в роль, которую хочу сыграть: кокетливой, незамкнутой и смелой девушки. Что такого особенного в химии другого человека, что в той или иной степени заставляет вас чувствовать притяжение к нему? Со Светой я чувствую, что моё сердцебиение ускоряется. Я хочу оставить свои отпечатки пальцев на её шее и губах. Хочу попробовать на вкус её кожу, понять, так она горяча, как выглядит, и решить нравится ли мне то, что она пила, пробуя её язык на вкус. Я хочу легко разговаривать с ней, чтобы мне не приходилось подбирать слова, а затем хочу утянуть её за собой в комнату, где нам не понадобятся слова.

– Спроси меня снова, – говорю я.

Она хмурится, прежде чем понимает, что я имею в виду: – Зачем ты привела меня сюда?

На этот раз я не раздумываю, прежде чем ответить.

– Я хочу пережить сегодняшний вечер по-другому.

Её губы дергаются в улыбке, пока она думает, и я не могу удержаться, не взглянув на них.

– Со мной, Cerise?

Я киваю.

– Я знаю, что означает Cerise, извращенка. Это вишня.

Её глаза сияют от веселья.

– А ты молодец.

– И я уверена, ты уже догадалась, что я не девственница.

Она качает головой.

– Ты видела свои губы? Я никогда не видела, чтобы губы были такими пухлыми и красными.

Неосознанно, я кусаю нижнюю губу, посасывая.

Её взгляд становятся жадным, и она наклоняется ближе.

– Мне нравится, когда ты так делаешь. Я хочу попробовать их на вкус.

Мой голос беспокойный и взволнованный, когда я шепчу.

– Это просто губы.

– Это не просто губы. И, пожалуйста,– она дразнится, и стоит так близко, что я чувствую запах её шампуня. Она пахнет, как свежий воздух, зеленью, скошенной травой и распустившимися цветами одновременно. Я никогда не ощущала такого запаха раньше. – Ты красишь губы красной помадой, думая, что женщины не обратят на него внимание? Но ты же наверняка знаешь, что мы хотим сделать с таким ротиком.– В отличие от неё, я не закрываю глаза, когда наклонившись, Света зажимает мою нижнюю губу между своими и каждое из моих чувств подхватывает её хриплый стон. Проведя языком по губе, мягко посасывает и затем отступает. Я понимаю, что это был не поцелуй. Это было больше похоже на пробу. И, конечно, она соглашается: – Ты не похожа по вкусу на вишню.

– Какая же я на вкус?

Она пожимает плечами, немного задумчиво поджимая губы: – Словами не передать насколько ты прекрасна. Сладкая. Как девочка, которая ещё не совсем повзрослела.

Её рука все ещё находится около моей головы, а другая играет с краем моего кардигана. Я понимаю, что, если я хочу жить другой жизнью, то должна сделать это. Я не могу ходить на цыпочках вдоль края утёса. Я должна прыгнуть. Должна выяснить, какая девушка сделает то, что я хочу сделать с ней, и притвориться, что я – это она. Это она на сцене. А Катя – это зритель в зале.

Я беру её руку, провожу ею по своему платью, а затем под ним.

Она больше не смотрит на мой рот; мы изучаем друг друга глазами, когда я провожу её пальцами по внутренней стороне моего бедра. Чувствую себя здесь в безопасности. По-прежнему темно, но в углу бара слышатся пьяные голоса, тяжелые басы поп-песен. Мы скрылись, но любой мог бы заметить нас, если бы захотел. Без моего дополнительного согласия, она запускает палец под ткань моего нижнего белья. Мои глаза закрываются, и запрокинув голову назад, я облокачиваюсь на стену. Она мягко проводит взад – вперед вокруг самого чувствительного комочка нервов.

Я не знаю, что делаю, или почему, но внезапно во мне возникают противоречивые чувства. Я хочу, чтобы она потрогала меня – Боже, как же я хочу, чтобы она дотронулась до меня – но так же я смущена. Я была с двумя другими девушками, начиная с Лизы, но всегда были прелюдии: поцелуи и обычные ласки от начала и до конца. А рядом со Светой я чувствую себя мокрой без всего этого.

– Я не уверена, кто больше удивлён от того, что ты сделала это, – говорит она, прежде чем поцеловать мою шею. – Ты или я.

Она убирает свой палец, но почти сразу же возвращает его на мою чувствительную часть, на этот раз, переместив всю руку под мои трусики. Дыхание перехватывает, когда она нежно ласкает меня двумя пальцами. Света осторожна, но уверенна.

– Toutes les choses que j’ai envie de te faire…

Я сдерживаю стон, шепча: – Что ты сказала?

– Просто думаю обо всех тех вещах, которые я хочу сделать с тобой, – она целует мой подбородок. – Ты хочешь, чтоб я остановилась?

– Нет, – я говорю, и затем паника душит меня. – Да, – она замирает. –Нет. Не останавливайся.

Со скрипучим смехом она наклоняется, чтобы поцеловать мою шею, и мои глаза снова закрываются, поскольку она начинает двигаться снова.

***

Мне потребовалась целая вечность, чтобы открыть глаза. Голова раскалывается, всё тело болит. Я крепко прижимаю руки к вискам, как будто таким образом могу удержать голову целой. Должно быть, она раскалывается на части, ведь это единственное, что могло бы объяснить такую сильную боль.

В комнате темно, но я знаю, что где-то, за тяжелыми шторами отеля Невады, светит летнее солнце.

Даже если я проспала неделю, то чувствую, что мне понадобится ещё две.

События ночи медленно всплывают в памяти. Выпивка. Света. Мы одни в коридоре и её язычок на мне. А затем разговор. Много разговоров. Вспышки голой кожи, гибкие движения и последствия ночи – оргазмы, один за другим.

Я вздрагиваю, меня начинает тошнить.

Движение – это целая пытка.

Я чувствую себя оскорблённой и опустошённой, и это отвлекает меня от того, что я совершенно голая. И одна. Я чувствую лёгкую боль на ребрах, моей шее и плечах. Когда мне удается сесть, я вижу, что большинство постельных принадлежностей валяется на полу, а я нахожусь на голом матрасе, как будто меня выдернули из хаоса и намеренно положили сюда.

Рядом с оголенным бедром лежит листок бумаги, тщательно сложенный пополам. Почерк аккуратен, и что удивительно, легко узнаваем.

Катя!

Я пыталась тебя разбудить, но после неудачной попытки, решила позволить тебе поспать. Кажется, нам удалось поспать всего пару часов. Я собираюсь принять душ, а затем иду вниз завтракать в ресторане напротив лифта. Пожалуйста, найди меня.

Света.

Я начинаю дрожать и не могу остановиться. Это не из-за похмелья или того, что я провела ночь с незнакомкой, и ни черта не помню. Это не из-за гостиничного номера, в котором я нахожусь: со сломанной лампой, зеркалом, запачканным сотнями отпечатков рук, полом, на котором разбросаны одежда и подушки. Это не из-за тёмных пятен, от пролитой бутылки содовой на ковре и по всей комнате. Это не из-за маленьких синячков, которые я вижу на рёбрах или из-за жгучей боли между ног.

Я дрожу, потому что на моем правом безымянном пальце блестит тонкое золотое кольцо.

========== Часть 3 ==========

Я ВСЯ ДРОЖУ, ПОСКОЛЬКУ, БЛЯДЬ, ЭТО ОЗНАЧАЕТ, ЧТО У МЕНЯ ЕСТЬ КОЛЬЦО, КОТОРОЕ ПОХОЖЕ НА ОБРУЧАЛЬНОЕ. НО ПОЧЕМУ Я НЕ МОГУ ВСПОМНИТЬ ТО, ЧТО МЫ СДЕЛАЛИ? Единственная вещь, которую я помню, – это Света вчера вечером внизу, в зале, потом много алкоголя, – намного больше, чем следовало – и флирт.

Вспышки извилистой поездки в лимузине.

Полина, кричащая из окна, и глупая улыбка Светы.

Я думаю, что видела, как Тася целовала Леру. Вспышки камер. Перемещение Светы в зал и секс. Много секса.

Я побежала в ванну, чтобы освободить содержимое желудка. Алкоголь выходит обратно с кислым осадком. Мне становится ужасно стыдно за все мои вчерашние действия.

Со слабостью в руках, я чищу зубы, и взглянув в зеркало понимаю – настолько бесстыже выгляжу. Я могу с этим справиться. Выгляжу дерьмово, у меня около семнадцати засосов на шее и груди, и, буду честна, взглянув на свой рот, у меня появляется ощущение, что вчера вечером я не один час провела за куни.

Глотаю воду из-под крана и, спотыкаясь, иду в спальню, где надеваю рубашку из первого попавшегося чемодана. Я едва могу ходить. Падаю на пол после тридцатисекундной охоты за своим телефоном. Когда я замечаю его на другом конце комнаты, спотыкаясь, ползу к нему. Когда он оказывается в моей руке, понимаю, что батарея пуста, а куда положила зарядку не помню. В конце концов, кто-то найдет моё тело. Не так ли?

Я действительно надеюсь, что эта история будет смешной спустя несколько лет.

– Полина? – кричу я, морщась от болезненности в моём хриплом горле. От ковра исходит запах моющего средства и застоявшейся воды, и он находится так близко к моему лицу. – Тася?

Но в огромном номере люкс стоит полная тишина. Чёрт побери, где они ночевали вчера ночью? Всё ли с ними в порядке? Образ целующихся Таси и Леры снова предстает перед моими глазами, но уже с некоторыми деталями: они стоят перед нами, освещённые дешёвыми флуоресцентными лампами. О, ничего себе, они тоже женаты?

Я почти уверена, что мне снова нужно в ванную комнату.

Я пользуюсь моментом, вдыхая через нос и выдыхая через рот. После этого мой разум немного проясняется, ровно настолько, чтобы я смогла встать и выпить стакан воды из-под крана. Никакой рвоты в этом дорогом месте, за которое заплатил папа Полины.

Я уплетаю энергетический батончик и банан, которые нашла в мини-баре, а затем осушаю в два больших глотка целую банку имбирного пива. Чувствую, словно никогда не смогу напиться.

В душе я тру кожу, которая болезненно отзывается на прикосновения, бреюсь и моюсь дрожащими от похмелья руками.

Катя, ты катастрофа. Ты ведь, на хрен, не умеешь пить!!!!

Хуже всего не то, как ужасно я себя чувствую или какой беспорядок наворотила.

Хуже всего то, что я хочу найти Свету так же сильно, как хочу найти Полину и Тасю.

Хуже всего то, что я чувствую маленькое беспокойство, зная, что это понедельник, и мы уезжаем сегодня.

Нет, хуже всего то, что я идиотка.

Обсохнув в спальне и натянув джинсы с майкой, я смотрю на матрас, где оставила её письмо. У неё аккуратный наклонный почерк. Тонкая нить воспоминаний возникает в голове: моя рука на груди одетой Светы, когда я вытолкала её из ванной комнаты, потом села на сиденье унитаза с пачкой бумаги и шариковой ручкой. Я написала письмо? Я думаю…себе?

Но я не могу его нигде найти: ни под огромной грудой одеял на полу, ни в разбросанных подушках дивана в гостиной, ни в ванной, ни в любом другом месте среди этого хаоса в номере люкс. Оно должно было быть здесь. Это не единственный раз, когда я писала письмо самой себе. Значит, письмо необходимо мне, чтобы определить куда двигаться дальше, в самый тяжелый период моей жизни.

Если письмо с прошлой ночи существует, то это значит, что я должна найти его.

После САМОЙ противной и тревожной поездки в лифте я, наконец, оказываюсь внизу. Я вижу девушек в кабинке ресторана, но Полины и Таси с ними нет. Они спорят, и кажется, будто без этого никак. Вопят, жестикулируют и выглядят раздраженными, а потом начинают смеяться. Не похоже на то, будто они отходят от последствий крупной катастрофы-развлечения, и я чувствую, что мои плечи теряют долю сковавшего их напряжения. Я была уверена, что где бы ни были Полина и Тася, они в безопасности.