Текст книги "Баланс столетия"

Автор книги: Нина Молева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 37 страниц)

NB

Нэнси Степен «Русский мастер возвращается из небытия». 1992 год.

«Белютин едва мог поверить своим глазам, когда недавно осматривал свои произведения и работы своих учеников, экспонировавшиеся в Роз-музее, – пишет в „Бостон глобе“ Барбара Блюменталь. – „Это великий праздник, – сказал Русский. – Я никогда этого не ожидал“.

Изгнанный из поддерживаемого правительством Советского Союза официального Союза советских художников, лишенный права выставляться и преподавать, преданный анафеме самим Никитой Хрущевым, этот маститый русский художник 30 лет работал и учил подпольно, вопреки всем запретам. Теперь запрещенная и созданная в таких условиях живопись открыто выставлена в Бриндизи.

Чтобы выжить, большинство художников отреклись от своих прогрессивных взглядов и обратились к соцреализму, этому единственному художественному методу, проводившему в жизнь идеалы коммунистической партии. Но для тонкого и вдохновенного Белютина это не представлялось возможным.

Вопреки существующему всеобщему энтузиазму Белютин очень осторожно высказывается о будущем России при президенте Борисе Ельцине и выражает глубокую национальную привязанность к стране.

„Опасность еще не миновала. Эта выставка стала возможна благодаря Горбачеву и его правлению. Его правление отличается от правления Ельцина. Сейчас у нас начинает давать о себе знать национализм и прорусское движение. Все это свидетельствует об узости мышления. Пусть подобный процесс проходит очень медленно, но он существует и свидетельствует об упадке“.

В течение долгого времени представлялось, что русский мастер живописец Элий Белютин не приедет в Бостон для участия в выставке, организуемой университетом в Бриндизи. Участвуя в диссидентском движении с 1948-го, Белютин привык ко всякого рода эксцессам Империи зла.

„Нынешняя жизнь очень трудна и жестока. Подобный ее прессинг испытывают на себе буквально все, – говорит мастер. – Мы в России испытываем особенно сильное давление правительства, КГБ, экономики. Наша жизнь мрачна и официальна. Наша же цель в искусстве – помочь людям внутренне расслабиться, вернуться к нормальному существованию. Если наш избирательный язык точно выражает всеобщие эмоции – радость, отчаяние, страх, гнев, – мы вызываем на контакт зрителя, рождаем в его душе внутренний отклик и тем самым помогаем ему вступить в тот мир, который и называем „Новой реальностью“. Это не имеет отношения к политике, но исключительно к нашим внутренним процессам, собственно к духовности“».

Мертвая зыбь – точнее трудно определить то, что происходило в стране. 1 сентября 1991 года Горбачев в интервью для Си-эн-эн сказал, что Союз должен быть сохранен. И почти сразу на внеочередном съезде народных депутатов от имени президента и руководителей союзных республик заявляется об их отказе от идеи федерации. Провозглашаются Нагорно-Карабахская республика, государственный суверенитет Крыма. Парламент Армении объявляет республику независимым демократическим государством. В Таджикистане вводится чрезвычайное положение. И все это за один месяц, который президент Российской Федерации проводит в отпуске.

В середине октября Ельцин признается, что прежде чем приступить к реформам, он решил «доразрушить центр». Постановлением Государственного Совета упраздняется Комитет госбезопасности. Прекращается деятельность расформированной Главной военной прокуратуры.

6 ноября Ельцин прекращает на территории России деятельность коммунистической партии. И вводит чрезвычайное положение в Чечено-Ингушской республике. Парламент не соглашается с этим указом. Сокращаются операции советского Внешторгбанка.

В декабре Украина объявляет о своей независимости. В Тбилиси идет война. Правительство Москвы заявляет о тяжелейшем продовольственном кризисе, который начнется через десять – пятнадцать дней. 24 декабря Советский Союз перестал быть членом Организации Объединенных Наций – его место заняла Российская Федерация. 26 декабря в Кремле верхняя палата союзного парламента объявила о прекращении существования Советского Союза. Горбачев подписал указ о сложении с себя полномочий Верховного главнокомандующего и передал право на применение ядерного оружия президенту России Ельцину.

И статистическая справка. За эти последние месяцы доверие к российскому руководству возросло у двенадцати процентов населения и уменьшилось – у тридцати четырех. С течением времени разочарование будет расти. Энтузиастами «независимости России» окажутся в большинстве те, кто только что отказался от партийных билетов.

Сведения СМИ ежедневно дополняются новостями, которые приносят «киношники», работающие над полнометражным кинофильмом «Элий Белютин и Абрамцевское братство». Студия «Центрнаучфильм» непосредственно связана с хроникальными съемками. На начало 1992 года в России зарегистрировано шестьдесят тысяч безработных, но предполагается, что уже к октябрю их будет восемь миллионов. Предстоит сокращение армии на семьсот тысяч. В начале февраля правительство признает, что началась гиперинфляция. Уровень инфляции составляет один процент в день. Бастуют московские медики и перекрывают движение по Тверской улице учителя. В мае в пятнадцати городах начинается сбор подписей в поддержку референдума об отставке Ельцина. Провал – так оценивает в июне группа Явлинского экономические действия нового правительства.

В ночь с 22 на 23 июня у телекомплекса «Останкино» происходит столкновение бойцов ОМОНа с участниками митинга. Группа народных депутатов объявляет о недоверии Ельцину и его правительству.

* * *

Утром, когда с первыми, еще неуверенными трелями птиц распахиваются решетчатые ставни, за окнами встает серый клубящийся туман. Сосны. Пинии. Зеленый партер запущенного регулярного сада с позеленевшей мраморной чашей молчащего фонтана и фигурой морского чудовища. Морская галька чуть поскрипывает под ногами проходящего охранника. И огромные залы с расписанными стенами, лепниной, кессонированными потолками оживают. Вилла кардинала Карла Борромео. Святого Карла Борромео, властителя и покровителя этих земель вокруг Милана, где развернута грандиозная выставка работ Белютина – Элиджо Беллучи, как здесь его станут называть. Более двухсот полотен. Пятиметровой высоты фигуры из композиции «Скорбь». Графические листы.

На вернисаже сотни гостей. Повсюду расставлены кадки с цветущими деревьями. Необычайно острое и гармоничное сочетание интерьеров XVI века и современной живописи. Первый отклик миланской газеты «Ла Ноте»: «Элий Белютин приехал в Италию, на историческую родину своих предков. Его подлинное имя Беллучи. Его дед Паоло Стефано происходит из Беллуно и является представителем целой династии художников и музыкантов… Приехав в Италию, куда никогда не ступала его нога, он глубоко взволнован. Он сохранил с Италией внутреннюю связь, любовь к ней и сердечную признательность. И, видимо, в России, где он родился, он больше производит впечатление иностранца, окруженный недоверием и открытой враждой… „Одно могу сказать с уверенностью, – говорит Белютин, – что за свою жизнь я приобрел безусловное отвращение к советской системе“.

Разрешения, теперь уже от Российской Федерации, на приезд Белютина в Италию добивалась Международная ассоциация творческой интеллигенции вместе с посольством в Москве. В программе его приезда – персональные выставки в 14 городах Северной Италии, Швейцарии, Франции и – в Беллуно, где он впервые окажется в День покровителя города святого Мартина, который отмечается с особой пышностью. На приезд Белютина откликаются все местные газеты.

Беллуно – „Крутификс 1970, городу Беллуно от его сына“. Такую надпись на итальянском языке сделал современный русский художник Элий Белютин, русский, но беллунезского происхождения. У него итальянский, а не славянский характер. Его дед Паоло Стефано, родившийся здесь беллунезский музыкант, во второй половине XIX века переехал в Краков, где стал руководителем оркестра. Его отец – Микеле был вовлечен в русскую революцию, переехал в Россию, где и был казнен в 1920-х годах. Сам Элий, живописец-авангардист, не имел возможности посетить его родной город. И, наконец, сегодня, выполняя семейное завещание, он здесь и делает подарки городу и епископату. Оказавшись в Италии, он приезжает на землю предков в первую очередь.

Коммуне он преподнес крутификс, епископату – две Мадонны и полиптих, представляющий Пьету. Это удивительное произведение представляет „символ моей веры“, выраженный через понимание смертных страданий Христа, оплакивание его людьми и через бесконечную нежность Богоматери. Это сын двух традиций – итальянской и русской, который делает внутренний выбор в пользу беллунезской части своего происхождения. И „его“ город его не забыл, тем более в День святого Мартина. И объятия Родины стали для него более дорогими, чем отношение Польши, а затем и России».

Вся местная пресса сообщала о торжественном приеме в честь Белютина во дворце Крепадона: «К огромной благодарности, выраженной мэром Беллуно Джанклаудио Брессой, присоединился епископ Маттео Дукале, также восхищенный внутренней свободой и пластической выразительностью произведений маэстро, его внутренней одухотворенностью, на которую обратил особенное внимание представлявший художника профессор Армандо Вердильоне, проанализировавший особенности его творческих качеств и место в истории искусства».

Зеленая чаша, окруженная снежными горами. Крутые, поросшие лесами склоны. Узкие средневековые улочки, вымощенные камнями. Рядом с кампаниллой XV столетия непременная смотровая площадка с видом на ущелье. Здание консерватории. Здание театра. Конечно, оперного. Возвращающегося к прежней жизни, когда летом в нем гастролирует венецианская оперная труппа. Здание превосходного художественного музея. Тоже времен Возрождения, но со стеклянной крышей над глубоким внутренним двором.

Вилла, превращенная в гостиницу. В номерах холодно. Зато в столовой жарко – здесь вовсю пылает камин. Под сервированным столом хозяйский пес украдкой кладет морду на колени: почему бы по рыцарской традиции не спустить вниз кость? А в холле огромный пушистый кролик в специальной корзине. Невозможно удержаться, чтобы не предложить ему листья кресс-салата.

Перед домом, у стволов магнолий, маленькие сугробики тающего снега. Промерзшая трава на лужайке. Ослепительное солнце. Рождество в Беллуно.

До Венеции всего час езды на автомобиле по современной автостраде – скорости меньше 100–120 километров итальянские водители просто не признают. У причала батискаф с штандартом Венецианской республики. Водная дорога среди торчащих, облепленных водорослями бревен – вместо буев. Торжественное скольжение по Большому каналу. Дворец президента, расстеленная до воды красная дорожка. Прием у президента Венеции – составная часть «возвращения блудного сына». Отныне один из модулей Белютина будет украшать зал заседаний Совета Венеции. И признание у венецианских искусствоведов:

«Вместо того чтобы парализовать деятельность художника страхом и лишениями, жизненная ситуация подсказывает ему превратить свое творчество в противоядие жизни. Элий Белютин создает искусство как противовес всем жизненным трудностям. Только искусство, с точки зрения выдвинутой им теории, способно компенсировать человеческой личности все сложности и неудобства реальной жизни. Искусство Белютина, сохранившее свою независимость в условиях преследований, как ни одно другое, демонстрирует справедливость его утверждения. Эти разногласия личности с действительностью воплощаются в язык кода, общего для всего человечества. Таковы его модули. Именно поэтому крупнейший художник современной России Белютин в действительности представляет художника планетарной сущности и славы».

В аэропорту Венеции никаких терминалов. Вместо трапа допотопная шаткая железная лестница, не рассчитанная на пассажира с объемным багажом. Самолет, больше напоминающий провинциальный автобус. Распахнутая дверь в кабину пилота. Кто-то закусывает, не обращая внимания на пассажиров, кто-то смеется. И вообще, разве это расстояние – до Милана!

Сердце Италии. И тоскливая мысль: а Польша? Дойдет ли до нее очередь?

NB

1993 год.В январе в России цены на основные продукты питания и товары народного потребления выросли на 200 %. Инфляция составила 126 %. Ежемесячный рост цен на 25 и более процентов происходил уже четыре месяца. По данным Госкомстата, в 1992-м впервые за послевоенные годы стала сокращаться численность населения.

22 апреля было распространено сообщение о государственном перевороте, который должен произойти в ночь с 25 на 26 апреля. Министерство госбезопасности заявило, что «рассматривает подобную провокацию как продолжение непрекращающихся попыток втянуть силовые структуры в политическое противостояние и усугубить тем самым существующий в России кризис власти».

1 мая. Во время демонстрации произошло столкновение демонстрантов с милицией. Результат – сотни раненых. 19 мая под председательством Ельцина и Черномырдина состоялось заседание Межведомственной комиссии Совета безопасности РФ. Расследование, по утверждению Черномырдина, подтвердило наличие плана «политической провокации. В акции против сил правопорядка участвовали заранее подготовленные боевики. К месту беспорядков на грузовиках доставлялись булыжники».

20 мая вышел указ президента о созыве Конституционного совещания в связи с завершением работы над проектом новой Конституции. Верховный Совет отказался принимать участие в работе Конституционного совещания. Лидеры Фронта национального спасения основали Комитет защиты Конституции.

Процесс по делу ГКЧП был возобновлен.

Указом президента Виктора Баранникова освободили от должности министра госбезопасности «за лично им допущенные нарушения этических норм, а также серьезные недостатки в работе».

* * *

Звук был похож на взрыв. Вслед за покачнувшим посуду на столе грохотом по потолку гостиной разбежалась сеть глубоких трещин. В воздухе повисла белесая известковая пыль.

Дверь в расположенную этажом выше квартиру удалось открыть. Стены между комнатами рухнули. Паркетный пол был сорван. В том месте, где висел у нас Леонардо да Винчи, зиял пропил. Последний из пяти полутораметровых отпиленных кусков балок рабочие просто не удержали и выронили. Пятеро здоровых парней в камуфляже смотрели на нас растерянно. Они просто не знали, что ответить на вопрос: зачем вскрыт наш потолок? И почти мгновенно исчезли – кто бы попытался их задержать!

Милиция не сомневалась, что это была попытка ограбления. Мы оказались в квартире в неурочное время: должны были находиться в Италии. Об изменившихся накануне отъезда обстоятельствах руководители «бригады» не успели узнать. Кем они были? Об обыкновенных грабителях говорить не приходилось. Бывшую коммунальную квартиру в считаные дни расселили, ее приобрела фирма «Сватстрой», занимавшаяся отделочными работами на правительственных объектах, в том числе в Белом доме. Владел ею бывший гражданин СССР, ныне гражданин Канады. И в тот же день от него последовало предложение – переправить всю коллекцию на Запад с последующей продажей из расчета половины стоимости за его посреднические услуги.

Отказ поверг бизнесмена в изумление: «Что же в таком случае вы собираетесь делать? Ведь все решено». Бизнесмен был прав: наши правозащитные органы не собирались вмешиваться в это дело. Прозрение, к сожалению, наступило позже: это была охота за нашей коллекцией.

Еще когда студия «Центрнаучфильм» вела в нашей квартире съемки второго фильма, на этот раз посвященного истории семьи Белютина и формированию семейного собрания, у нас появился председатель банка «Москва» Юрий Селищев, в недавнем прошлом заместитель председателя одного из районных исполнительных комитетов Москвы.

Идея Юрия Селищева была проста: любым способом защитить нашу коллекцию ввиду неспокойной политической обстановки. Один из вариантов предполагал ее перенос в сейфы банка («Если пожелаете, можете туда приглашать для осмотра своих знакомых»). Другой – содействие английских бизнесменов в устройстве выставки на Западе и последующей продажи коллекции.

Хотя сделка была отвергнута, на следующий день после «вскрытия» Юрий Селищев появился со взрослым сыном и начальником охраны своего банка, бывшим офицером КГБ. Осмотр закончился «оптимистичным» выводом: «Вам нечего бояться – это же наши! С ними мы договоримся».

Единственная реальная помощь поступила от Александра Краснова, председателя райисполкома Краснопресненского района Москвы, в котором мы жили. Того самого Краснова, который в дни защиты Белого дома будет назначен мэром Москвы. По его приказу верхняя квартира была опечатана милицией. Для размещения коллекции и нашей личной безопасности он предложил здание так называемого Музея Красной Пресни, специально построенного для экспозиции.

По его же ходатайству Верховный Совет принял меры по защите и сохранению уникального собрания. Председатель Верховного Совета Хасбулатов отдал соответствующие распоряжения министру культуры и мэру Москвы Юрию Лужкову. Контроль за его выполнением был поручен председателю Комитета по культуре Верховного Совета, внуку известного русского живописца Василия Поленова – Федору Поленову.

NB

Из записок президента Б. Н. Ельцина.

«Начало сентября. Я принял решение. О нем не знает никто. Даже сотрудники из моего ближайшего окружения не догадываются, что принципиальный выбор мною сделан. Больше такого парламента у России не будет…

(3 октября 1993-го.) Я старался вывести из состояния стресса, паралича своих боевых генералов. Я видел, что армия, несмотря на все заверения министра обороны, по каким-то причинам не в состоянии немедленно включиться в защиту Москвы. А сил Министерства внутренних дел оказалось недостаточно для того, чтобы вести в столице боевые действия с вооруженными до зубов боевиками.

…Итак, полтретьего ночи я имел следующую картину. Бой, который продолжал идти в „Останкине“, прямо в здании телецентра. Милиция, от которой требовали не ввязываться в столкновения и которая после первого же нападения ушла, оставив город на растерзание вооруженным бандитам. И армия, численность которой составляет два с половиной миллиона человек, но в которой не нашлось и тысячи бойцов, хотя бы одного полка, чтобы оказаться сейчас в Москве и выступить на защиту города.

(На заседании в Министерстве обороны.) Стали обсуждать вопрос о взятии Белого дома. Черномырдин спрашивает: „Так какие будут предложения?“ В ответ тяжелая, мрачная тишина.

Неожиданно для меня слова попросил начальник охраны Коржаков. Он сказал, что поскольку в августе 91-го ему и нескольким его сотрудникам пришлось вплотную заниматься обороной Белого дома, естественно, все варианты захвата здания рассматривались. Штурм мог начаться со стороны подземных коммуникаций, и с крыши, и т. д. Он попросил, чтобы дали слово его офицеру из Главного управления охраны, у которого есть конкретный план взятия Белого дома.

…Коржаков пригласил в зал седого военного, который представился капитаном первого ранга Захаровым. Захаров сказал, что предлагает сначала использовать танки, десять машин, которые должны будут подойти к Белому дому с двух сторон: пять расположатся у парка имени Павлика Морозова и еще пять со стороны Новоарбатского моста. Несколько выстрелов по верхним этажам подействуют на боевиков из Белого дома парализующе. Затем должны пойти десантные войска, которые создадут прикрытие для спецподразделений. И, наконец, последним ударом станет уже работа внутри Белого дома спецгрупп „Альфа“ и „Вымпел“.

…Черномырдин спросил: „Принципиальных возражений ни у кого нет? План принимается?“ Все одобрительно кивнули. Тут слова попросил Грачев. Он, медленно выговаривая слова, обратился ко мне: „Борис Николаевич, вы даете мне санкцию на применение в Москве танков?“

Я посмотрел на него молча. Он ответил таким же прямым взглядом, потом отвел глаза. Черномырдин не выдержал, сказал: „Павел Сергеевич, ну вы что, вам поручено командовать операцией, почему президент должен решать, какие именно вам для этого необходимы средства?“ Грачев проговорил что-то вроде того, что, конечно, он самостоятельно примет решение, но ему важно было уточнить…

Я встал, попросил дальнейшие детали обсудить без меня, а Грачеву сказал: „Я вам письменный приказ пришлю“. И поехал в Кремль.

…Да, я давил на них, не давая возможности засомневаться, не позволяя расслабиться, закрасться слабости, неуверенности… Я действовал жестко, напористо… Но было не до церемоний».

Залп раздался без четверти восемь утра. Элий очень тихо сказал: «Боевые…» В памяти ожили годы войны. Да, боевые…

Залп повторился. Еще раз. Еще… Из обращенного в сторону Белого дома окна стали видны всплывающие к небу серые облачка. 4 октября 1993 года.

Накануне телевидение показало, как бэтээр, раскрошив стеклянные двери, въехал в холл телецентра в Останкино: отдельные выстрелы в коридорах. Нагруженные сумками с продовольствием сотрудницы, перебегающие из одной двери в другую.

А на улицах были уже десятки расстрелянных, в том числе и карабкавшихся на деревья мальчишек. Борис Годунов навсегда останется в истории запятнанным кровью единственного ребенка, погибшего, кстати сказать, при так и невыясненных обстоятельствах. Это было на рубеже XVI–XVII веков, а теперь рубеж XX и XXI!

На Новом Арбате, единственной магистрали, ведущей от Кремля к Белому дому, пустота. Одинокие прохожие пытаются шмыгнуть в магазины. Но большинство магазинов закрыто или спешно закрывается: как бы грабить не начали. Изредка проносятся легковые машины. Нет ни войск, ни оцепления и на Садовом кольце. Впереди – мост через Москву-реку и ровно расставленные танки, обращенные жерлами к Белому дому. Закопченному черным пороховым дымом. С выбитыми стеклами верхних этажей. Видно, что стрельба ведется прицельно. Аккуратно корректируется: не попасть бы в стены – только в окна! Женщина везет детскую коляску по мосту, сзади танков, и приостанавливается, чтобы посмотреть на невиданное зрелище. Просто не понимает: там люди! Не все ли равно – поддерживающие президента или выступающие против него. Еще недавно говорилось, что демократия – это право высказывать собственное мнение. Но орудия продолжают бить, и, значит, у людей этого права нет и в помине.

Здание Краснопресненского райсовета на Шмидтовском проезде недалеко от Белого дома. В коридорах мужчины с оружием. Растерянные. Отказывающиеся понимать происходящее. Один из них признается: «Это совсем не просто – начать стрелять в людей, в собственном городе. И ради чего?» Недоумение граничит с отчаянием. Неожиданно приходит известие: Лужков распорядился отключить водо– и энергоснабжение в Белом доме. Что же им теперь делать? Ведь там женщины, журналисты, даже дети… Все ради власти!

NB

Из записок президента Б. Н. Ельцина.

«Ну а как брали парламент, все знают. Вряд ли к этому можно что-то добавить. Программа Си-эн-эн вела репортаж о штурме Белого дома на весь мир, и повторять то, что все отлично помнят, видели своими глазами, не имеет смысла. Были танки, были выстрелы, были автоматные очереди, зеваки, пришедшие посмотреть на спектакль, в котором убивают не понарошку, а взаправду. Были убитые, много убитых. И горе было общее, без дележки на наших и ненаших. Все – наши… „Октябрьская революция“ 1993 года безуспешно завершилась. И помянем погибших…»

Скромные деревянные кресты около Белого дома. Среди травы почти незаметны свежие цветы, которые украдкой кладут к ним старающиеся остаться незамеченными люди. Не появилось памятника и на соседнем стадионе, где погибли десятки, сотни… Их даже не хоронили подобающим образом. Ходили слухи, что печи московских крематориев не справлялись с нагрузкой и в помощь к ним были подключены топки теплоэлектроцентрали. Правда ли это – ответит история.

Ничего удивительного, но в тот день, когда орудия били по парламенту, была впервые открыта разрушенная квартира над нами и в ней началась работа: стучали молотки, топоры, визжали пилы. Именно фирма, прорывавшаяся в нашу квартиру, получила заказ на обновление Белого дома, на уничтожение следов артиллерийского обстрела. И сделала это на редкость обстоятельно и быстро.

А 16 ноября 1993-го в квартире Белютиных появился мэр Москвы в сопровождении главного архитектора города Леонида Вавакина и суетливой пожилой дамы-суфлера.

По предварительному соглашению визит должен был занять не больше сорока минут: «Сами понимаете, какая нагрузка у Юрия Михайловича!» А продлился три с половиной часа.

Во всем этом было что-то необычное. Лужков не понимал и не чувствовал живописи, но не только рассматривал каждую картину и выслушивал объяснения по поводу ее авторов, сверяясь с каталогом белютинской коллекции, выпущенным в Милане. Повторял громкие имена, которые, не уставая, приводил суфлер. Ходил из одной комнаты в другую. Прослушал лекцию о танагрских статуэтках, египетской и китайской погребальной пластике, флорентийской бронзе XVI столетия и античном мраморе. Но в его взгляде не было любознательности.

Скорее мэр был занят какими-то размышлениями. Он выдал себя единственный раз, сказав: «Нет, ничего здесь трогать нельзя. Все так и должно остаться. Вот такая вот атмосфера. После работы ее ощутить – хорошо!»

Он сказал, что позаботится и о безопасности коллекции, и о ремонте квартиры.

На следующий же день в мэрии была создана специальная комиссия по поводу белютинской коллекции в составе четырнадцати ответственных работников различных служб города, которой предписывалось найти решение в течение десяти дней. Комиссия заседала. Обсуждала. Но без владельцев коллекции.

На одиннадцатый день в доме появилась целая когорта ответственных чиновников: начальник Правового управления мэрии, начальник Управления культуры И. Б. Бугаев со своим первым заместителем А. И. Лазаревым. Они принесли проект соглашения Белютиных с мэрией города Москвы. Белютиным предлагалось написать завещание в пользу мэрии с тем, чтобы с момента его подписания мэрия вступала в права совладельца всего принадлежащего нам имущества. Передо мной лежит акт конфискации семейного собрания, которому насчитывалось уже 120 лет.

Для вящей убедительности одновременно у двери в квартиру был поставлен круглосуточный милицейский пост из двух милиционеров с автоматами Калашникова. Они остались и после того, как мы категорически отказались отдать коллекцию.

Напрасным оказалось вмешательство доброго десятка центральных газет, писавших о вопиющем беззаконии и даже публиковавших вид нашей двери с перегораживающим ее милиционером: широко расставленные ноги, руки на автомате, лицо под каской.

Только через год удалось избавиться от милицейской охраны, апеллируя к нарушению прав человека. Все остальное оставалось неизменным и в 2001 году: разрушенная квартира над нашими комнатами, незаделанный пропил, невозможность ремонта. Впрочем, к этому прибавилась отселенная и пустующая квартира над нами и рядом с нами. «Мэрский вакуум», как горько шутят московские журналисты. Судьба бесценных полотен, условия их хранения не волновали никого.

Казалось, нормально жить и работать можно было где угодно, только не в России, где по-прежнему властвовали сталинско-брежневские критерии.

NB

Персональная выставка Белютина в Вероне.

Вера Менегуццо: «Разрушая фигуративную реальность, он ищет способ воссоздания ее вновь через свое „я“. Через свое ощущение лесных просторов, разлива рек, необъятности облаков, хлебных полей и всполохов пламени. Обретаемые им формы далеки от реальности внешне, но внутренне сохраняют всю полноту эмоциональных ощущений человека. Они, как толпа, охваченная внутренним порывом, переживаемая Белютиным и как бы мстящая ему тем взрывом цветовых ощущений, который вырывается на его полотнах. Как шампанское, эти впечатления возвращаются к зрителю определенными зрительными аналогами, натуралистическими аллюзиями, но уже заключенными в определенный код, в таинственное кодированное свое обозначение, которое именно заключенным в нем секретом так неудержимо привлекает наш глаз. Цвет у Белютина становится средством выражения драмы, сражения физического и духовного, захватывающего своей энергией, движением, неудержимым беспокойством. Благодаря подобному страстному видению художника, его картины кажутся написанными слезами и кровью. Так возникает из сплава чувств и сознания магма, рождающая его модули, сложность извивов которых абсолютно оправдана их внутренним смыслом. Страстно приникающие друг к другу, то удаляющиеся от нас, то возвращающиеся, они предельно точно выражают всю сложность человеческих переживаний».

Персональная выставка Белютина в Модене.

Винченцо Спаньоло: «По собственным словам Белютина, „сначала побуждение рождается во мне как огромная ностальгия о радости и безграничное отчаяние“. В своей творческой биографии он становится мотором развития подлинно оригинального русского искусства от шестидесятых к восьмидесятым годам».

Персональная выставка Белютина в Болонье.

«Живопись способна трансформироваться в действие мужества у художника, который принужден жить вопреки всеподавляющих современных условий и удушающей социальной среды, которая не в состоянии понять ни его нравственной позиции, ни творческой направленности. Все это демонстрирует сенсационная выставка живописи Элия Белютина. В нее входят тридцать с лишним произведений, созданных в период семидесятых-восьмидесятых годов, в сияющих красках, близких по внутренней раскрепощенности Пикассо и Матиссу, исполненных гнева против любого порабощения, где мастерская линия, широкая живописная манера, геометрические формы трансформируются в бурлящих эмоциональным напряжением композициях, которые удивительно, ошеломляюще полно представляют то, что мы всегда подразумевали под „русской душой“, охваченной страстями и всегда драматической».

Персональные выставки в Ферраре, Падуе, Венеции, во многих других городах и ни одного упоминания о них в «обновленной» России. Хрущев был прав, осмеяв тех, кто утверждал, что цензуры не существует: еще никогда она не была такой суровой. Пожалуй, только первая персональная выставка Белютина в Лозанне удостоилась короткой и маловразумительной заметки в «Независимой газете». Несмотря на взрыв интереса в швейцарской и французской прессе, несмотря на отзывы тамошних искусствоведов.

NB

Урсула Вольф (Артис. Журнал нового искусства, июнь, 1993):

«Представленные здесь произведения составляют часть тех 400 работ, которые можно было увидеть в 1992 году в Сенаго (Италия). Только формально можно было бы отнести Белютина к абстракционистам, по существу в его произведениях всегда присутствует визуально узнаваемый элемент человеческой фигуры и форм. В точном соответствии с заявленными в его ранних работах принципами „Новой реальности“ развиваются в картинах его формы через Гармонию и Диссонанс, которые находят свое подлинное внутреннее объяснение только через поток происходящих политических событий. Через этого могучего художника эпоха Сталина и тирания, обращенная против человеческой сущности, находят куда более точное выражение, чем через любые слова и словесные разоблачения. Никогда не подчинялся он идеологической цензуре и не склонялся перед ее постулатами. Он всю жизнь действовал в своем регистре своих художнических устремлений и интересов, развивая совершенно специфическую символику, которая отдает безусловное первенство в человеке духовному началу».

Лоренс Кардуччи (Вуар, август, 1993):

«Оригинальное и совершенно независимое, искусство Белютина не позволяет заключить себя в формулы. Это прежде всего человеческая современность, и он поднимает ее главные проблемы, полностью игнорируя политическую шелуху. И он продолжает свое могучее творчество вопреки и наперекор всему, языком, складывающимся иногда из простых на первый взгляд элементов – модулей, из цветов могучих и контрастных, брошенных на активный фон. Его краски обладают способностью вибрировать, подчас двигаться. Они могут жить гладкими и концентрироваться в пятна. Эти модуляции объединяются, пересекаются и в конце концов заключают в себе тайну логики эмоций, но никогда не системы какой-либо обобщенной теории, какие обычно принято вымысливать».

Выставки в Бергамо, Мантуе, галерее Второго Ренессанса в Женеве, в Милане. Празднование в Модене 25-летия членства Белютина в Итальянской академии современного искусства. Международная научная сессия Ассоциации «Виртуальная реальность», посвященная целиком творчеству Белютина. Выставки в Канаде…