Текст книги "Дети против волшебников"

Автор книги: Никос Зервас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 32 страниц)

– Ванечка возвращается, – обрадовалась Надя. – Наверное, что-нибудь забыл.

Она уже начала откатывать в сторону дверцу шкафа, но Ставрик быстро схватил её за руку – невежливо скомандовал:

– Тихо! Тебе Ваня что сказал? Сиди в шкафу тихо и не высовывайся!

– Но там же Ванечка, он зовёт меня! – немного обиженно удивилась Морковка.

– Это не Ванечка, – буркнул Ставрик. – Ты что, не слышишь, что голос женский?

Только теперь Надинька расслышала заливистый смех и цоканье каблучков.

– Ах, куда все подевались, хи-хи-хи! – восклицала невидимая пока девушка, цокая каблучками по мрамору. – На совещание что ли вызвали? Всю лабораторию разом, ха-ха-ха!

– Любезная сеньорита, я поражаюсь Вашему самообладанию, – заговорил другой голос, на этот раз мужской. Дети вмиг узнали бархатистый, извивистый голос профессора красноречия Феофрасто Феофраста. – Вы умудряетесь улыбаться при том, что в академии творятся такие небывалые злодеяния… льётся столько крови… Вы просто отважная девушка, хо-хо!

Надинька прилипла глазом к щёлочке. Вот что она увидела: пухлый профессор в расшитом плаще, огромной шляпе, смешных панталонах и чулочках нежно поддерживал под ручку тоненькую пышноволосую студентку. Девушка смеялась, размахивала волшебной палочкой и оживлённо вертела головой по сторонам.

Наконец она обернулась к Надиньке в профиль – и Морковка восхищённо отпала от щёлочки:

– Ах, Вы не представляете… Вы даже представить не можете… Это же… сама Гермиома Грейнджер!

– Да ты что? – поразилась Касси. Незадолго до поездки в Мерлин моя бедная девочка тоже зачитывалась книжками про юных волшебников.

– Ах, какая красивая! Ну точно как в кино! – с восторгом прошептала Надинька.

– Дай посмотреть, – смущённо попросила Касси и тоже приникла к щёлочке.

– С ума сойти… самая настоящая живая Герми. А почему она раньше не появлялась в Мерлине?

– Наверное, вместе с Гарри ездила в заграничные турне, – быстро и серьёзно зашептала Надя Еропкина. – А теперь Гарри вернулся в Мерлин, и Герми с ним! Ах… как жаль, что мы не можем выйти из шкафа! Я так мечтала поболтать с самой Гермимуськой! Такой шанс взять автограф…

– Это просто ужасающее зрелище, поверьте, – восклицал меж тем профессор Феофрасто Феофраст, расхаживая в проходе меж рабочих ячеек. – Я спускался по баллюстраде после лекции, и вдруг – холодный призрак, точно облако, вышагнул из древней картины, где он, видимо, таился в ожидании жертвы. Прямо передо мной шёл симпатичный мальчик, совсем юный, первокурсник… Когда парнишка заметил привидение, его ноги подкосились от ужаса, несчастный юноша упал… А призрак, весь светящийся звёздной пылью, точно в брызгах лунного молока, – он надвигался, надвигался…

– Ах! – воскликнула юная Гермиома. – Вы так страшно рассказываете!

– Ещё бы! Представьте себе огромный чёрно-серебристый силуэт с бледным, будто обескровленным детским лицом… О да, лицо призрака было совершенно такое же, как у самого мальчугана, только искажённое злобой! Я замер, поражённый ужасом. А через мгновение призрак пожрал парнишку целиком, осталось только кровавое пятно на мраморе! Бедный Томми… не помню его фамилии, но Вы знаете, ведь он был племянником грузинского президента!

– Ах, принесите мне воды! – громко простонала Герми, хватаясь за горло. – Сердце, моё сердце!

Профессор Феофраст кинулся к поильной установке – и через миг Герми уже стучала зубками о край стакана.

– Не бойтесь, прекрасная сеньорита, – утешал её собеседник, увиваясь в шумящем плащике. – Гарри уже вернулся к нам. Он сумеет остановить герцога Мор…

– Нет! – визгнула Герми. – Не называйте этого имени! Я его боюсь.

Надинька содрогнулась в шкафу: ах, как всё это страшно! Будто в настоящей книжке про великого Гарри… Помнится, в каждом томе обязательно была схватка Гарри и герцога Моргиаволы. Видно, и в этом году не обойдётся без поединка…

«Подумать только! – поразилась Надинька. – Мы здесь бегаем по подземельям, воюем с Коханом Кошем и Карлисом Гаафсом и не догадываемся, что в замке творятся чрезвычайные вещи! Призрак герцога Моргиаволы терроризирует академию! Он где-то рядом!»

– Скажу вам по секрету, – громко говорила меж тем красавица Гермиома, – в этом году Гарри приходится тяжело. Тёмный дюк вернулся, и он стал сильнее, чем прежде. Гарри признался мне, что… не уверен в победе. Это ужасно. Если герцог убьёт Гарри, никто больше не сможет защитить академию от проклятого призрака!

– Что же делать? – подрагивающим голосом произнёс профессор Феофраст. – Мы должны помочь Гарри!

– Мы не в силах ему помочь, – Герми развела руками. – Правда, Гарри говорил об одной девочке, которая поступила в этом году в Мерлин… Говорят, у этой малышки потрясающий магический потенциал…

– Я знаю, о ком Вы говорите, – утвердительно кивнул профессор Феофраст.

– Да-да! – оживлённо продолжала подруга Гарри. – К сожалению, по недоразумению мы обидели эту девочку. Мы засадили её на полигон. А надо было сразу познакомить её с Гарри. Он бы научил её секретным заклинаниям! Мак-Нагайна сказала, что с такими способностями эта малышка за полгода смогла бы превратиться в очень сильную белую волшебницу северного типа, не ниже Снежной Королевы! Вы представляете, как бы это помогло Гарри бороться с герцогом Моргиаволой?

– О да… – Профессор покачал головой в огромной шляпе, и пышное перо шумно перевалилось с боку на бок. – Мне кажется, я знаю, о какой девочке Вы говорите. Русская Надейда, не так ли?

– Да, – прошептала Гермиома и зачем-то оглянулась на своё отражение в большом зеркальном шкафу. – Если бы маленькая ведьма Надейда вступила на сторону Гарри, вдвоём они бы смогли остановить герцога Моргиаволу. И сразить навсегда!

Надинька отпрянула от щёлочки. Обернула к друзьям покрасневшее лицо, едва слышно выдохнула:

– Что она сказала?

Ставрик молча показал Наде кулак. Меж тем, прекрасная медноволосая Гермиома, держа в белых пальчиках тёмную сигарету, прошлась меж рабочих отсеков и бронзовых статуй и в задумчивости приблизилась к зеркальному шкафу вплотную…

Дети в шкафу замерли. Касси в этот миг показалось, что проклятая пыль слишком звонко кружится в воздухе. А Надинька смотрела в щёлочку на прекрасную Гермиому и не могла оторвать взор от чудесного личика юной волшебницы. Глядя в зеркало, в отражение собственных серо-зелёных глаз, Герми медленно выпустила из губ седую змеючку пахучего дыма и сказала печально, но твёрдо:

– Ах, если бы я встретила эту девочку Надейду… я бы смогла заслужить её дружбу. Я верю: вместе с ней мы уничтожим герцога Моргиаволу. Сообща мы будем служить идеалам добра и света.

Затаившись в своём Зазеркалье, прижимая трепыхающееся сердечко рукой, Надя смотрела на великую юную колдунью Герми, стоявшую в двух шагах по ту сторону зеркала. Она чувствовала терпкий запах её духов, она слышала, как шелестят ресницы и потрескивает пламенный кончик сигареты. И в душной тьме шкафа Надинькой вдруг овладели московские мечты. В этих мечтах Надя становилась такой же красивой и отважной. Как это мило: поражать врагов одним движением глаз, грациозным взмахом палочки! Жаль, что Надинька – русская. Русская защита мешает ей делать чудеса…

Вдруг – как липкий шепоток просквозила мысль: эй, Надинька, послушай… какая ещё русская защита? Да она снимается одним движением сердца!.. И дальше – колдуй на здоровье, во всю силу, до самой смерти. Слышишь, Надинька, ты ведь не станешь делать людям зло, ты будешь доброй, самой доброй волшебницей на свете! Такой же, как Герми Грейнджер… И самое главное – ты поможешь милому Тарри победить чёрного призрака, герцога Моргиаволу.

Надинька улыбнулась. Колдуны недооценивают нас, маленьких морковок. Надо же, какие хитренькие! Специально всё подстроили, чтобы она услышала их разговор и поверила, что они станут со мной дружить.

Это мы уже проходили. На самом деле, им только и нужно – чтобы я предала маму, и дедушку, и Родину.

Фигушки вам.

Надинька обернулась и подмигнула притихшим друзьям. Не волнуйтесь, Касси и Ставрик. Я уже не хочу быть волшебницей.

Глава 9.
Маленький принц

Что ж?.. Вместо отца моего, вижу в постеле лежит мужик с чёрной бо родою, весело на меня поглядывая. Я в недоумении обратился к ма тушке, говоря ей: «Что это зна чит? Это не батюшка. И с какой мне стати просить благословения у этого мужика?»

А. С. Пушкин. Капитанская дочка

Через десять минут безумного марша по чёрной норе с рюкзаком за плечами Ваня начал задыхаться. Воздух в тоннеле был тухлый, точно вырвавшийся пузырями со дна какого-то поганого болота…

«Ничего, – думал кадет. – Шпека с Бетельгейзе здесь прошли, а значит, и я пройду». Вскоре он получил привет от пана Шпеки: светлея в немощном свете фонарей, скрипевших над железными пешеходными мостками, валялся жёлтый шейный платок Войцеха Шпеки. Видимо, колдун обронил его, да не заметил.

– Всё нормально, – ободрился Ванечка. – Они прошли здесь недавно. Скоро должна быть следующая станция…

Порой ему делалось страшновато в этом чёрном тоннеле. Безжалостное эхо далеко разносило стук Ванькиных ботинок… Неужели никто до сих пор не услышал, не заметил его? Верилось с трудом. Всё чаще Царицыну казалось, что за ним наблюдают. И словно ждут какого-то важного шага.

Поэтому Царицын почти не удивился, когда впереди вспыхнул ослепительный пучок жарких огней – весь в тугом облаке пыли и грохота навстречу вырастал из черноты ревущий и огненный…

Поезд!

Ну вот, а ты жаловался, что поездов давно не было, усмехнулся Иванушка и быстро нырнул вниз, вцепился в задрожавшие решётчатые мостки. Поезд налетел, обдавая горячим воздухом и гарью. Окна светятся, но людей не видать. Вот и последний вагончик, серо-серебристый, совершенно пустой…

Нет, не пустой. В хвосте, у последней двери стоит высокий человек в белом остроконечном капюшоне… и внезапно, с лязганьем вагон останавливается прямо напротив лежащего Ванечки. Разъезжаются двери, и Ваня видит перед собой пару мягких, морщинистых сапог с высоко задранными носами. Модные сапоги, из дорогой натуральной кожи.

Ванечка непроизвольно икнул и попытался приподнять голову.

Прямо над Ванечкой в раскрытой пасти вагонных дверей стоял высокий человек в красных сапогах, снежно-белом длиннополом плаще из грубой шерсти. Сложив руки на груди, поверх тусклого блеска орденской цепи, расплескав седые потоки по плечам, матово блестя изогнутыми стёклами и страшно белея во мраке наморщенным лбом, над Ваней возвышался самый могущественный колдун на земле.

А именно – профессор Гендальфус Тампльдор.

– Если бы русский мальчик поскорее вошёл в вагон, мы смогли бы отправить поезд, – негромко, но властно сказал господин проректор.

Ваня, тихо дивясь тому, что ещё жив, поднял на проректора курносое лицо с отпечатком решётки на красной щеке. Проректор, позванивая цепью, отшагнул в сторону. Царицын побитой собакой заполз в вагон и – сел на пол, молча глядя на проректора. А потом набрался смелости и спросил:

– И что теперь?

– Внимание, наш поезд отправляется! Следующий стоп – Лаборатория королевской крови! – пропел сладострастный женский голос в динамиках, и состав плавно двинулся, постепенно переходя со стука на грохот, набирая скорость.

Ваня смотрел на профессора Гендальфуса и бешено соображал: «Ага… они следили за нами. Они дали мне отделиться от остальных. Теперь сам проректор не поленился сгонять за мной на поезде. Значит, зачем-то я нужен».

Ваня почувствовал, как пробежали по позвоночнику лёгкие холодные паучки – и на лбу выступил прохладный пот от одной только мысли:

– Надеюсь, не для жертвоприношения?

Больше всего Ваня боялся, что от страха начнут трястись колени. Он слышал, что такое случается даже с самыми отважными людьми – когда их ведут на казнь.

Поезд заскрипел тормозами на подлёте к станции со странным названием Лаборатория королевской крови. Это был огромный гулкий зал, совершенно не похожий на гранитно-бронзовый Лабруис: чёрный и красный пещеристый камень, и белый песок на полу, да ещё крылатые львы Вавилона в треугольных нишах. Вместо привычных фонарей – настоящие вонючие, потрескивающие факелы, гроздьями натыканные в длинные чёрные ладьи, раскачивающиеся под потолком на скрипучих цепях.

В глазах зарябило от множества узких чёрных колонн, на острия которых, казалось, насажен низкий потолок, изуродованный червоточиной барельефов по краям. Впереди в круге жёлтого света стоял чёрно-красный гроб… ах нет, это письменный стол проректора. Гендальфус повёл рукой – и над столом засветился голубовато-зелёный экран, а на экране…

Русский мальчик разглядел два портрета. Слева – фотография Ивана Царицына, сделанная на церемонии зачисления в академию, в тот самый день, когда он так удачно рухнул в фонтан. Ванька с удовлетворением отметил, что вид у него на фотоснимке довольно крутой – горделивый и даже заносчивый. А справа – портрет незнакомого мужчины, набросанный штрихами ржавой сангины, неверной рукой – но удивительно точно передан хищный полунаклон головы и властный, какой-то почти паталогоанатомический интерес, искрящий во взгляде незнакомца.

Человеку на втором портрете было около сорока лет. Но даже морщины, даже горбина сломанного носа, даже странный перехват волос толстыми струнами над ушами не могли скрыть потрясающего сходства. Незнакомец был похож на Ваньку чудовищно, до боли.

– Мальчик всё увидит сам, – негромко произнёс проректор, похаживая меж колонн. Он говорил тихо, словно общался с самим собой. – Мальчик Шушурун должен знать, что мы тайно взяли у него образцы крови, и это оказалась та самая кровь, которую мы искали несколько столетий…

«Что он там несёт? – Ваня попытался вслушаться в извивы шелестящей, будто чешуйчатой речи профессора Гендальфуса. – Какая ещё кровь?»

–… поэтому открытие потрясло всех нас, – весьма тихо, слово за словом, выронил из точёных губ проректор Гендальфус. – Дело в том, что… у мальчика в жилах течёт кровь короля Мерлина.

И произнёс совсем уже невозможное:

– Я склоняюсь перед юным Величеством. Испрашиваю повелений у моего господина.

На это, право, стоило посмотреть. Царицын и не догадывался, что гордоумный ведун Гендальфус Тампльдор способен так низко склонить перед кем-то свою огромную, белую, морщинистую голову.

«Тут что-то серьёзное, – догадался Ванька. – Просто так этот тип не станет кланяться, это факт».

Потрясающе. Секунд десять проректор стоял, замерев со склонённой головой… Ваня огляделся, мелькнула мысль: скорее, пока он опустил взгляд, надо действовать… Увы, никакого оружия на стенах не было. На письменном столе тоже ничего увесистого, только колбочки да пергаментные свитки.

Кстати, не исключено, что в зале полным-полно притаившихся охранников, которые только ждут, когда Ваня бросится на проректора с кулаками. Спешить не будем, решил кадет. Тянуть время будем.

– Простите… что Вам от меня нужно? – спросил Иванушка. Гендальфус поднял пожелтевшее от унижения лицо.

– Мой юный король воцарится в этом замке, если пожелает. Мы искали наследника короля Мерлина очень долго… Целая лаборатория вела поиски отпрысков нашего солнцеподобного основателя. Неожиданно наследник прибыл сам… сбылось древнее пророчество, мальчик упал с небес в образе медвежонка. Я первым заметил этот особенный шрам… тот самый, что украшает висок юного короля… это наследственный знак Мерлина.

Иванушка невольно потрогал старый шрам возле уха. Мама говорила, что в детстве маленький Ваня упал и рассёк висок о край медицинских весов. Шрам был маленький, но заметный. Ванька так привык к нему, что и позабыл давно…

– Четыре родинки на запястье, в точности повторяющие пропорции светил в созвездии Лебедя. Это знак Эскалибура, поставленный Мерлину перед смертью. Этот знак хорошо виден на левой руке моего короля…

Ванька не стал смотреть. Это уж слишком: профессор рассказывает, а мальчик разглядывает сам себя. Но Ваня знал, что какие-то родинки и правда понатыканы у него на левом запястье. Пятнышки попадали в поле зрения всякий раз, когда Ваня снимал или надевал наручные часы.

Ну дела! Когда они успели изучить на нём все отметины? Может, ещё ссадину на коленке занесли в протокол? А пломбу в зубе посчитали?

– Наконец, мы выяснили, что мой король не является сыном того мужчины, которого Ваше Величество привыкло считать своим отцом. Дело в том, что в девяностых годах прошлого века в России находился ныне покойный британский дипломат Джошуа Хекльберри, который, как мы только что выяснили, являлся незаконнорожденным сыном известного шотландского писателя и оккультиста Винса Скарлетта, чья бабка была замужем за великим колдуном Робертом, прямым пра-правнуком старшей дочери одной из внучек короля Мерлина, ведьмы Цецилии Роузбад. Итак, мы провели некоторую исследовательскую работу в России, опросили свидетелей, друзей Вашей матери… И выяснили, что настоящим отцом моего юного короля является сотрудник посольства Великобритании, который примерно за год до Вашего рождения при романтических обстоятельствах познакомился с прекрасной русской девушкой, матерью Вашего Величества….

Ваня вздрогнул.

А это уже дерзость. Что он там бредит, этот Гендальфус!

Получается, Ванина мама изменила собственному мужу с каким-то британским дипломатом?

Ванька опустил лицо, чтобы проректор не видел, как вспыхнули его щёки. Первый раз в жизни Ване в лицо говорили такую мерзость про его мать.

Вообще-то русские офицеры таких слов не прощают.

– Таким образом, по отцовской линии Ваше Величество восходит к королю Мерлину и кровь русской женщины в этом случае не препятствует престолонаследию, – произносил, кривя узкие красные губы, профессор Гендальфус. – Итак, мой юный король может взойти на свой трон, который оставался пустым так много столетий… Отныне замок принадлежит Вам, Ваше Величество. Надеюсь, старому Гендальфусу будет позволено остаться при дворе…

Ваня спрятал за спину сжавшиеся кулаки. Он что, пытается сбыть мне этот поганый замок в обмен на моё настоящее родство? Эта самонадеянная горбоносая дрянь думает, что я сейчас соглашусь с тем, что моя мамочка, уже будучи замужем за батей, согласилась стать, извиняюсь за сильное выражение, славянской наложницей британского дипломата? Они что, правда, надеются, что я забуду отца и подпишусь под тем, что во мне течёт кровь каких-то там шотландских колдунов?

– Всё-таки Вы не знаете русских, – пробормотал Ваня немного срывчивым голосом.

– Простите, мой король? – Гендальфус подался вперёд, как бы переспрашивая…

Ваня скрипнул зубами, проглотил зубастое слово, рвущееся наружу, и сказал негромко, почти бесцветно:

– Что же… по-вашему получается, мой отец – британский дипломат? А ведь я своего отца хорошо знаю, и это другой человек.

– Вы знаете всего лишь приёмного отца, мой король.

– Я очень похож на отца внешне, – быстро сказал Ваня.

– Ах, да разве это важно! – Гендальфус вдруг снова поднял голову на прежнюю недосягаемую высоту. – Ну даже если Вы не настоящий наследник Мерлина, поверьте, надо пользоваться шансом… По необъяснимой причине Ваш генетический код совпадает с кодом самого Мерлина! Это значит, что Верхновный совет Лиги вынужден объявить Вас наследником и единственным хозяином всего этого замка!

Профессор сделал паузу и продолжил с особым чувством:

– А про отца Вашего забудьте, он теперь в прошлом. Смотрите в завтрашний день! У Вас впереди – только роскошь, власть и почести!

У Вани закружилась голова. Гендальфус Тампльдор смотрел на него в упор, и хотя веки белого волшебника были сомкнуты, мальчику казалось, что его слепит и протыкает сосредоточенный взгляд колдуна – плоский, скользкий, похожий на клинок, который медленно вдавливают в мозг…

«Колдует, – понял Ваня. – Всё – обман. Он просто… хочет снять с меня… защиту!»

– Итак, Вы согласны вступить на трон короля Мерлина? – тихо произнёс Гендальфус, вкручивая в голову мальчика холодное сверло магического взгляда.

Ваня отступил на шаг.

Вдруг, непонятно откуда, из тайного, затхлого подполья Ванькиной души высунулась гадким хвостом наперёд незнакомая, чуждая мысль: «А что? А представляешь… Целый замок… А ты притворись, будь хитрым… Сейчас отрекись от отца и станешь наследником Мерлина, а потом… а мы ещё посмотрим, ведь потом можно всё изменить… всегда можно повернуть назад… никогда не поздно… а сейчас такой шанс, другого не будет!»

Мысль пролезла в мозг тоненьким игольчатым хвостиком и стала настырно в него вкручиваться:

– А может быть… я и правда… наследник Мерлина?

Глава 10.
Наследство Мерлина

Однако ж Мужика Змея не убедила.

Мужик схватил обух

И говорит: «Хоть ты и в новой коже,

Да сердце у тебя всё то же».

И вышиб из гадюки дух.

И. А. Крылов. Крестьянин и Змея

А может быть… я и правда… наследник Мерлина? Разве Ваня произнёс это вслух? Гендальфус почему-то услышал. И нежно, ласково залил в юный мозг тягучую струйку мысленного мёда:

– Этот замок – принадлежит Вам по праву. Ваша кровь дороже всего здешнего золота, Вы несёте гены величайшего Мерлина… Теперь понятно, откуда у Вас такая мощная интуиция, столь зрелый, холодный разум… Вы достойны трона, мой король.

Какое странное, приятное чувство, точно рёбра сладко раздвинулись и дышится глубже? Может быть, и правда Ваня потому такой умный и ловкий, что в его жилах течёт кровь самого Мерлина?.. Стало горячо на сердце, он даже прижал руку к груди…

Тут Ванькины пальцы коснулись чего-то тёплого, мягкого. Матерчатый кисет, который Царицын повесил на шею, когда улетал от Геронды.

«Геронда, – вдруг вспомнил Иванушка. – Геронда всё знает. Почему он не открыл мне, что я наследник Мерлина?»

И тут Ваня с поразительной ясностью осознал: да потому что никакой ты не наследник. Враки это всё. Лжёт поганый колдунище, нагло и зрелищно лжёт.

В этот миг Царицын понял, что секунду назад чуть было не предал собственного отца. Отца, которого Ванька любит больше всех людей на свете. Отца, который лежит в эти минуты в ростовском госпитале – в длительной коме, на аппарате искусственного дыхания, уже четвёртый месяц лежит и не приходит в сознание… И не понятно, жив ли по-честному батя или уже не вернуть его к жизни.

– А теперь слушайте, – негромко сказал Ваня, поднимая спокойный взгляд. – Мой отец никакой не британский дипломат и даже не сибирский шаман. Мой отец – капитан русских ВВС, командир штурмовой эскадрильи Денис Царицын. И я от своего отца никогда не отрекусь, запомните навсегда. Тем более ради вашего поганого замка. И вот ещё что. Не смейте вообще говорить о моей матери, ясно? Я Вас серьёзно предупреждаю, гражданин проректор.

В ту же секунду рубиновый орден Звёздной лиги почему-то сорвался с Ванькиной груди – и, мелькнув кровавой искрой, звякнув об пол, побитым сверкающим паучком покатился к ногам проректора. А ещё, по странному совпадению, тесный златой перстень, подарок хитренького Ари Ришбержье, соскочил с пальца Царицына, точно палец этот намазали мылом, – и туда же, по полу кататься. «Что-то с меня все побрякушки осыпались, – весело подумал Иванушка. – Знать, скоро осень».

Гендальфус потемнел, даже руки его моментально сделались синеватыми.

– Довольно, – с досадой сказал он, оборачиваясь вбок… и Ваня увидел, что внезапно из воздуха, из пустоты вышагивают невидимые раньше люди: неужто… Колфер Фост! Ну точно… Ах, вот и профессор Мак-Нагайна с недовольным лицом, украшенным свежим синяком работы мастера Тихогромова… И Войцех Шпека здесь: быстро шагнул навстречу проректору из пустоты, из воздуха – на ходу кивает, что-то чиркает в блокноте:

– Да, да, я понял, господин проректор… Я вижу, это совершенно невозможно…

– Признаю, господин проректор, я был не прав, – вихляясь, совершенно не глядя на Ванечку, Колфер Фост подходит к проректору, мелко кланяется и закладывает руки в тесные джинсовые карманы на заднице.

– Не думал, что случай настолько тяжёлый… Совершенная косность разума. Ну, теперь можно подписывать приговор…

– Подписать приговор нам несложно, – холодно прошелестела Мак-Нагайна, поворачиваясь к Ване костлявой спиной. Про него позабыли, точно он был любопытный экспонат, который только что закончили изучать и теперь, накрыв защитной плёнкой, отставили в угол. – У мальчишки хорошие данные. Уничтожить его – минутное дело, но мне кажется, это ненаучно… Нам хотелось всё-таки снять с него защиту и перековать…

– И это ваша хвалёная универсальная метода снятия русской защиты? – проскрипел Гендальфус, закидывая голову к потолку. – И что мы видим? Нулевой результат!

– Это особый случай… – промямлил Колфер Фост, пытаясь улыбаться напряжённым лицом.

– За мальчиком кто-то стоит, это очевидно.

– Конечно, стоит, – сурово оборвал проректор. – За него там просят, это дураку понятно.

Ведьмаки переглянулись меж собой. Видимо, особенный смысл таился в этих словах.

– Ну просят, и что теперь? – нехорошо улыбнулся проректор Гендальфус. – Какая разница? Наша метода должна пробивать такие молитвенные заслоны! А иначе – как Вы планируете работать в России? Там сплошные защиты, там за каждого голодранца кто-нибудь просит! Ладно, уберите русского, от него плохо пахнет… Весь мокрый, ф-фу!

Величаво расправив крылья плаща, проректор Гендальфус Тампльдор двинулся к письменному столу. А к Царицыну шагнул из пустоты, точно сбросив плащ-невидимку, некто коренастенький, с блестящим черепом: чёрный ствол «Беретты» нацелен Ване в живот, а злобные стёклышки пенсне подрагивают.

– Руки на голову! Без фокусов, мальчик…

Это Рюд фон Бетельгейзе, радостно потирая пальцы, командует охранникам:

– Взять его, осторожненько под руки. И оружие, посмотрите, должно быть оружие.

Верзилы в плащах мигом истыкали Ваню ручными метал-лоискателями, оборвали все пуговицы, один даже в рот заглянул, больно сдавив челюсть пальцами, точно щипцами… Но к великому удивлению лысого Рюдегера, никакого оружия при задержанном подростке не обнаружилось.

– То есть вообще ничего? Даже кинжала нет? – хмурясь, спросил он у охранника, который едва не сломал Ваньке рёбра, щупая под мышками в поисках потайной кобуры.

Зато содержимое Ванькиного рюкзака порадовало господина фон Бетельгейзе: вывалив на пол пластиковые папочки с личными делами Петруши и Аси Рыковой, Джорджа Мерло и Бена Фенина, лысый радостно подмигнул Ване поверх стекляшки:

– Детдомовцами интересуемся, да? Шпионим понемногу, не так ли?

– Ага, – сказал Ваня отрывисто.

– Поня-ятно. Лавры Штирлица не дают покоя русской мелюзге. А это что такое? – улыбнулся Бетельгейзе, извлекая из рюкзака пудовую гирю генерала Еропкина.

– А чтобы зарядку делать, – угрюмо сообщил русский кадет Царицын.

«Вот так выглядит настоящий провал, – думал он. – Они следили за нами в Лабруисе… И когда мы говорили с проректором, в зале была куча народу, но я почему-то их не видел. Вот что значит недооценивать противника…»

– Но почему… почему мы не можем зацепить этого щенка? – сетовала тем временем раздражённая Мак-Нагайна.

– Потому что детей сложнее околдовать, – ответил Гендальфус. – Наши противники в Москве не так уж глупы. Они неслучайно прислали к нам детей. А знаете почему? Взрослые люди грешны, и через эти грехи мы можем легко выявить и уязвить взрослых агентов Москвы. И вот смотрите: на этот раз Лубянка засылает детишек! Впервые за всё время Москва начинает действовать против нас с учётом духовных законов!

Белый маг двинул брови вниз, и его нос заострился, как у ястреба.

– Дети ещё мало нагрешили в жизни, – проговорили изогнутые губы проректора. – Поэтому дети неприступны для наших чар. Мне кажется, у русских есть такие дети, с которых никогда не сорвать защиту. Их нельзя зацепить нашим колдовством, можно только – убить.

– Как именно Вам это видится, проректор? – быстро уточнил Колфер Фост.

– В Отрог Полуночи, этой же полночью, – будничным тоном ответил ведун Гендальфус.

«Ну вот! – Ванька не знал, ужасаться или радоваться, потом всё-таки отчаянная русская весёлость победила страх. – И славно! Заодно с Громычем повидаемся!»

Вполголоса обсуждая неудачный эксперимент по снятию русской защиты с подопытного мальчика, маги выстроились в неровную цепь вдоль глухой каменной стены, исчерченной гадкими иероглифами – точно это была не стена, а причал, к которому вот-вот подвалит пассажирский пароход. Сонно пробили стенные часы. Толпа волшебников, как по команде, шагнула прямо в стену – и в кабинете проректора сделалось просторно и гулко.

Остались только охранники, да ещё – молодой, румяный и счастливый Рюдегер фон Бетельгейзе. Щёлкая каблуками, пару раз обошёл вокруг Ваньки, поглаживая пухлыми пальцами кровожадно ощеренную «Беретту».

– Ну хорошо, хорошо… – поправил пенсне на вспотевшем носу и обернулся к охранникам.

– Вы можете идти, я справлюсь… Или нет! Пусть один из вас останется. На всякий случай.

Он прошёлся ещё кружочек, помахивая чёрной палочкой.

– Ну-с, русский шпиончик, не вздумай делать фокусы. Обещаю, что для тебя хватит первой же пули. И осечки не будет, поверь! Итак, начнём. Руки вверх!

Царицын угрюмо глянул на Бетельгейзе и покорно задрал руки над головой.

– Теперь наклони голову ниже, ещё ниже. И начинай медленно двигаться в сторону двери. Если я услышу от тебя какой-нибудь шёпот, немедленно стреляю. Понятно?

Ванечка наклонил голову. Уткнулся подбородком в грудь, и тут же почувствовал на груди матерчатый кисет с Летающего острова.

– Стой? Что у тебя… там, на шее?

Бросился к Царицыну, сунул руку под подбородок – ага! Радостный, дёрнул завязку, тут же оборвал – и уставился на серый мешочек, точно кот на дохлую мышку, пойманную за хвост.

– Это что ещё? Там у тебя яд? Или оружие?

Ваня промолчал. Вспомнил вдруг, как серьёзно Геронда сказал, указывая на крошечный деревянный крестик: «Это – наше оружие».

– Ты ведь хотел отсюда что-то вытащить, да? Та-ак… Там, может быть, что-нибудь опасное, да? Например, маленькая змея или паук. Ха-ха. Эй ты! – фон Бетельгейзе кивнул охраннику. – Достань.

Громила опустил ствол волшебного зонтика, шагнул ближе, сграбастал кисет в кожаную крагу и полез внутрь негнущимися пальцами… Пыхтит в бороду, с носа уже пот закапал – никак не вытащит.

– Ладно, всё, свободен! – не выдержал Рюдегер. – Сам достану.

Вытер запотевшие стёкла, защепил на переносице – осторожно, медленно запустил мягкие холёные пальцы внутрь мешочка…

Ага. Вот начинает бережно вынимать, и вдруг…

– А-а! Что?! – в пальцах колдуна вспыхнул раскалённый уголь!

Рюдегер отскочил, отбрасывая крест, – пенсне подлетело к потолку, а уголёк оранжевой искрой мелькнул в воздухе… и угодил прямо в пышную бороду охранника.

Согласитесь, неприятно, когда вам кидают в любимую бороду раскалённые уголья – тут поневоле вздрогнешь от неожиданности. А если у вас в этот момент палец на курке? Представляете, что может случиться?

Не стоит подробно рассказывать о том, что случилось с Рюдегером фон Бетельгейзе, оказавшимся на линии огня. Достаточно сообщить, что больше лысый барон не сможет представлять нашему герою какой-либо угрозы.