Текст книги "Дети против волшебников"

Автор книги: Никос Зервас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 32 страниц)

Часть вторая.
ТАЙНА РУССКОЙ ЗАЩИТЫ

Глава 1.
Первый контакт

Вьются синие туманы,

Блещет белая роса.

Уходили партизаны

Во дремучие леса.

Песня из кинофильма «Лесные братья»

Что это было, Вань? Вот опять, слышишь? Непонятный гул… Словно голодный дракон проснулся и рычит там, внутри горы.

– Ой, брат! Это, наверное, василиська! – напряжённо прошептал Тихогромов.

– Кто? – тревожно переспросил Ваня, но тут же взял себя в руки и насмешливо улыбнулся:

– Что ты бредишь, брат?

– Василиська – это огромная такая змея, которая живёт под землёй! – залепетал Тихогромов. – Волшебники её натравили на нас! Я так и знал.

– Какая ещё змея, Громыч? У тебя жар. – Царицын со вздохом приложил ладонь к широком лбу напарника.

– И правда, что-то согрелся я, – спохватился Петруша. – Твоя очередь медведя надевать!

Царицын скинул сербскую лётную форму и остался в одних трусах да футболке. От холода у отважного кадета вмиг задрожали коленки.

– Ты не думай, Петруша, это они от прохлады дрожат, – спокойным голосом заметил Иван.

– Я вовсе не боюсь этого подземного звука.

Царицын надел мохнатый костюм, накинул на голову оскаленную звериную морду и бесшумно, на мягких лапах, полез из берлоги.

– Громыч, иди сюда, – позвал он через минуту. Петруша, прихватив зачем-то увесистую палку, заготовленную для костра, послушно выбрался из берлоги под дождик.

– Эге, – с облегчением сказал он о своём открытии. – Это же фары автомобильные.

– А ты говоришь, «василиска», – усмехнулся Ваня. – Тут у них всего лишь тоннель. Странно, почему мы раньше его не заметили.

Метрах в трёхстах ниже по склону с рёвом и лязганьем вылетали из тоннеля огромные длинномерные фуры. Быстро мелькал среди деревьев мокрый кузов с какой-нибудь фирменной надписью – и тут же скрывался за поворотом, чтобы уступить место следующей фуре.

– Почему раньше машин не было, а теперь одна за другой несутся? Смотри, их уже десятка два проехало! – пробормотал Ваня, высвобождая из чехла бинокль. Вгляделся и даже присвистнул:

– Ух ты! Корабль пришёл, вон стоит у причала, сквозь туман видно огоньки. Всё ясно, это машины с парома.

– Вань, – Тихогромов слегка дёрнул друга за рукав. – А может нам к этим машинам прицепиться?

– Пока добежим, вся колонна успеет проехать. Тут полкилометра через лес продираться.

– Ну давай, Ванюш, мы сбегаем! Хоть поглядим на них поближе!

Царицын подумал и кивнул:

– Поглядеть можно. Рюкзаки оставим здесь и налегке сгоняем.

Продираясь через чахлый подлесок, красиво сигая через валуны, кадеты спустились по склону на массивный, метров десять длиной, металлический козырёк, державшийся на решетчатых стальных опорах. Прямо под ними из-под козырька вылетали в туманистом облаке брызг здоровенные машины – длинные, как вагоны: багрово-красные «маки», неистово блистающие хромированными решётками и трубами, тёмно-зелёные тупорылые «мерседесы», серо-чёрные дальнобойные «портманы» со спальной каютой над кабиной водителя…

– Видать, вкусности для юных волшебников везут, – Ваня пытался переорать завывание могучих двигателей. – Смотри, какая оранжевая поехала, с рекламой пива! Неужели целая фура пива?

– Спрыгнуть бы, а? – вдруг сказал Тихогромыч. – Как думаешь? Вот с краешка козырька соскочить и прямо на крышу.

– Жить надоело? Неужто так сильно пива захотелось? – Ваня на всякий случай ухватил расхрабрившегося друга за локоть. – Смотри, с какой скоростью они вылетают из тоннеля! Да тебя ветром сдует с крыши фургона в момент. Покатишься кувырком, как раз под колёса следующей фуры. И привет родным.

Внизу пронеслась открытая фура с какими-то грязными животными… Верблюды, настоящие верблюды, чёрные от дождя, вповалку лежали в решетчатых боксах. Штук пять или шесть!

– Вань, а хочешь, я вот это брёвнышко на дорогу брошу? – ангельским голосом предложил Тихогромов, указывая на здоровенную поваленную сосну. – Они тогда остановятся.

– Ага, остановятся! – Ваня кивнул. – А через полчаса начнут лес прочёсывать, чтобы найти и поблагодарить того Робин Гуда, который тут брёвнами разбрасывается. Ух ты, смотри!

Лимонно-жёлтая фура с сучковатой немецкой надписью вдруг сбросила скорость и, повизгивая тормозами, остановилась. Ваня радостно оскалился: хвостовая часть прицепа – как раз под козырьком! Это шанс. Водитель выбрался из кабины и, вскарабкавшись по лесенке на блистающий мокрый капот, начал возиться у лобового стекла.

Кадеты мягко, по-кошачьи пробежали по козырьку до середины и замерли, пригнувшись. Вот он, брезентовый верх фуры, в каком-нибудь метре от козырька… Шофер прицепил новые щёточки, спрыгнул на дорогу. Шлёпая белыми кроссовками по лужам и глухо поругиваясь на погоду, побежал к водительской дверце. Сейчас залезет внутрь, включит передачу, даст газу – и всё. Уедет.

– Ну что, поехали в замок? Рюкзаки-то наши в берлоге остались!

Ваня не успел ответить. Дверь хлопнула, и машина медленно поползла, надсадно газуя и постепенно разгоняясь. Кадет Тихогромов стартовал первым: прогрохотал мокрыми ботинками по карнизу, что есть силы оттолкнулся – и прыгнул. Пузом со всей дури – на жёлтый брезентовый кузов. Как водится, ударил лицом в грязь: слёзы из глазищ, из носа – понятное дело, кровушка.

Сзади хлопнуло по брезенту: кадет Царицын, ряженный медведем, приземлился более удачно, на четыре конечности. Сразу выхватил нож, воткнул в брезент и – заскрипел зубами, пытаясь прорезать толстую ткань.

– Давай лучше я! – Петруша перехватил рукоятку, надавил что есть силы. Ткань послушно затрещала.

Иван первым соскочил в дырку. Тихогромов распахнул рваные края брезента, глянул вниз: ничего не видать, темнота. Грузовик, громыхая и коптя, пошёл на поворот по горному серпантину – и Петрушу потащило вбок. Ноги безудержно заскользили по брезенту, ладони обожгло – и кадет Тихогромов… упал.

Каким-то чудом, уже в полёте, ухватил трепещущий край разрезанного брезента – и скользнул не на дорогу, а внутрь кузова. Правда, головой вниз…

По счастью, Петруша приземлился на какие-то мягкие бурдюки, заботливо постеленные прямо в месте падения.

– Брат… – простонали бурдюки голосом Ивана Царицына. – Слезь с меня, пожалуйста. Быстро, а то по шее дам.

Ваня, потирая отбитые колени, выкарабкался из-под смущённого Тихогромыча и нащупал фонарик на поясе. Жёлтый луч метнулся по разноцветным ящикам и коробкам, упал Петруше на грудь.

– Ты жив, брат? – спросил Ваня.

– Не волнуйся, Ванюша, я в полном порядке, – поспешно сказал Тихогромов, пряча за спину лезвие. Только теперь Петруша осознал, что спрыгнул на драгоценного друга с обнажённым ножом в руке.

Машину сильно качнуло, отовсюду заскрипели, закряхтели деревянные ящики.

– Гляди-ка, – хихикнул Ваня, скользя лучиком по красной штампованной надписи на одном из контейнеров, – лучший гаванский табак. Во повезло, брат. Жаль, что мы с тобой не курим.

– А сгущёнки нет у них? – осведомился Петруша. – Дайка фонарик, я погляжу…

Сгущёнки не было. Зато много было такого, от чего у мальчишек то глаза вылезали из орбит, то брови вставали дыбом, а то и слёзы на глаза наворачивались. В одном из ящиков обнаружилось с десяток сушёных обезьяньих голов: маленькие, зелёные и вонючие, с вшивыми длинными волосами. В бочке плавали в вязком растворе маринованные медузы. Чёрный ящик с зелёными буквами таил в себе тысячу мёртвых летучих мышей – чёрненьких, бархатистых, с тщательно проглаженными крылышками. На каждой твари виднелась товарная бирка со штрих-кодом.

Пластиковые челюсти и ритуальные маски людоедского племени, резиновые макеты носорожьего кала и целые россыпи стеклянных глаз, связки копчёных змей, гроздья высушенных кошачьих желудков, жестяные банки с надписями вроде «сушёная печень гадюки» и «экстракт сиамской кошачьей слюны»… Какой только дряни не везли в замок Мерлина!

– Во! Громыч, гляди-ка, оружие нашлось! – рассмеялся Ваня, доставая из контейнера тяжеленный обсидиановый топор древних ацтеков с какими-то сушёными кишками, намотанными на рукоять.

– Нет! – Петруша испуганно бросился к другу, вырвал топорик и бросил обратно, на гору таких же чёрных кинжалов и наконечников. – Не трогай ты всякую гадость, Ванюша. И так понятно, что нормальной сгущёнки у них нету и быть не может.

– Вот последний ящик остался, – хмыкнул Царицын. – Будем вскрывать?

– А что написано? – устало поинтересовался Тихогромов.

– Видать, по-латыни: «скорпиа вульгата дегидрата». Ладно, давай откроем. Вдруг что-нибудь съедобное.

Лезвием ножа поддели крышку, доски затрещали… Машину качнуло, из ящика наружу хлынули… скорпионы! Сотни, тысячи бледно-жёлтых, золотисто-песочных, омерзительных и страшных, с шелестящими лапками и трескучими ядовитыми хвостами!

– Бежим, брат! – пискнул Петруша, кидаясь в сторону и обрушивая разом штук пять ящиков с табаком.

– Постой… – Ваня осторожно разглядывал гадость, желтевшую в дрожащем круге света. – Дохлые, что ли? Тоже, небось, сушёные.

Он наступил ногой, раздался хруст.

– Ванюш, закрой, пожалуйста, крышку, – попросил Петруша. – Если среди них хоть один живой остался, будет очень-очень неприятно.

– Не бойся, Громыч, они все сушёные! – ухмыльнулся Ваня, но крышку закрыл.

Тут раздался скрип тормозов, и кадеты поняли, что фура снова останавливается. Ваня подскочил к борту, сделал небольшой разрез ножом, прильнул внимательным глазом: ага, дорога сделалась шире, появились фонари… Судя по шуму и запаху выхлопа, где-то неподалёку стоят другие машины. Вот и голоса послышались, шлёпанье ног по мокрому асфальту, бормотание радиопередатчиков:

– Tango, Tango. Box forty-five, aquired. Boxforty-five.

– Пропускной пункт, – шепотом сказал Ваня. – Давай прятаться, враг идёт искать.

– Где хорониться-то будем?

– Пусть каждый выберет себе ящик по вкусу, – ответил Царицын. – Ты, если хочешь, в бочку с медузами полезай. А я вот, например, уже давно чучелами интересуюсь.

Он протиснулся в дальний конец фургона – туда, где стояли обмотанные полиэтиленовой плёнкой чучела: волк, лиса и кабан.

– По-моему, в этой коллекции не хватает медведя, – задумчиво сказал Ваня. – Хорошо, что в берлоге я успел переодеться. Согласись, брат, что чучело сербского лётчика могло бы вызвать у волшебников некоторые вопросы, – добавил он, надвигая на голову медвежью башку и прилаживая её так, чтобы через оскаленную пасть можно было видеть окружающий мир. Визгнул молнией, повернулся.

– Ну как я тебе? Похож на чучело?

– Какое же ты чучело? Очень даже опрятно выглядишь, – улыбнулся вежливый Тихогромов..

– М-да? Жаль, – грустно сказал Ваня. – Тогда прилепи-ка мне, пожалуйста, вот эту бирочку на спину.

Петруша как раз успел замотать Царицына в полиэтилен, когда совсем близко раздались резкие голоса, потом звонкий стук – точно об асфальт брякнул приклад карабина.

– Okay, what we have got here?[16]16
  Ладно, а здесь у нас что? (амер. англ.).


[Закрыть] – спросил усталый голос. «Парень лет двадцати, сильно курящий и простуженный», – подумалось Ване.

– Они к нам идут! – быстро прошептал из-под плёнки переодетый чучелом Царицын. – Скорее прыгай в какой-нибудь сундук!

– Ой, – побледнел Тихогромов. – А мне чихнуть захотелось…

– Даже не думай! – Ваня пригрозил приятелю поцарапанным кулаком. – Ты же не в голивудском фильме, где герои чихают в самый ненужный момент. Спокойно зажал нос – и сиди. Хочешь – чихай хоть через уши, но только бесшумно. Договорились?

Снаружи уж вовсю загрохотали, заскрипели засовы на дверцах. Тихогромов подскочил к ближайшему ящику, откинул крышку и – наугад прыгнул внутрь. Крышка глухо захлопнулась.

– А-а-а… – еле слышно донеслось из сундука.

– Что?! Что случилось? – прошептал Ваня, тараща глаза изнутри медвежьей пасти. К сожалению, без фонарика он не мог разглядеть ровным счётом ни зги.

– Всё в порядке, Ванюша, – глуховато ответил немного больной голос Тихогромова изнутри ящика.

– Что бы ни случилось, сиди тихо и не высовывайся из-под крышки, – едва слышно прошелестел Ваня. – Когда будет безопасно, я тебя сам достану… Понял?

– Понял… – донёсся совсем уже слабый Петрушин писк.

Через миг дверцы фуры распахнулись, и лучи мощных фонарей ударили внутрь. Раздался голос девушки, нагловатый и немного гнусавый:

– We're from the Student Security Board![17]17
  Мы из Студенческой комиссии по безопасности (англ.).


[Закрыть]

Юная негритянка лет пятнадцати протягивала водителю какие-то бумаги с висячими печатями. За спиной у девушки возвышался пышноволосый гигант, похожий на викинга, в чёрном плаще с огромным зонтиком наперевес: бородища закрывала пузо, глаза недобро мерцали.

– This truck will be checked[18]18
  Этот грузовик будет проверен (англ.).


[Закрыть], – безапелляционно заявил ещё один голос, и сбоку в поле зрения Царицына выступил рыжий и сутулый парень, одетый в такой же, как у негритянки, фиолетовый дождевик с капюшоном. На рукаве темнела расшитая золотом повязка с буквами. Рыжий поднял фонарь, начал елозить лучом по ящикам.

«Всё равно ты, тупая рыжая таракашка, меня не найдёшь, – злорадствовал Иван. – Потому что великий кадет Царицын, потомок хитрых донских казаков, всех вас, рыжих гоблинов, так или иначе перемудрит!»

– Неу! – простонала негритянка. – Come on, Gringot! I am damn cold![19]19
  Эй! Да хватит тебе, Грингот! Я промокла до соплей! (англ.).


[Закрыть]

– Shut up, Melinda, – рыжий глухо выругался. – I am on with it already…[20]20
  Заткнись ты, Мелинда. Ужо я за это дело взялся... (англ.).


[Закрыть]

Парень достал из-за пазухи, из под тёмно-лиловой прорезиненной ткани небольшую чёрную шкатулку. Поддел длинным ногтем – потом посветил фонариком внутрь и медленно, высунув от усердия язык, нащупал внутри что-то маленькое. Поднёс пальцы к глазам – Ваня сощурился, пытаясь разглядеть… нет, не видно. Ночная бабочка?

Рыжий разжал пальцы и выпустил на свободу… птичье перышко грязно-серого цвета. Перышко взметнулось, нырнуло внутрь кузова – и давай порхать над ящиками… Не останавливаясь, пролетело мимо сундуков с табаком, мимо бочки с медузами… Ваня немного напрягся: сволочное перышко, точно принюхиваясь, задержалось над большим сундуком. Тем самым, где в скорпионах лежал несчастный, уже наверно сошедший с ума от страха и омерзения Петруша Тихогромов… Подлое перышко! Оно снижается, оно сейчас уляжется прямо на крышку сундука!

Нет! Точно ужаленное, грязное перо шарахнулось прочь от сундука со скорпионами. Ваня потихоньку выдохнул… неужели обошлось?

Он ошибался. Серое перышко быстро оправилось, перестало суетливо барахтаться в воздухе – и внезапно дунуло вглубь фургона. И прямиком к чучелам.

Кыш! – мысленно приказал Ваня. – А ну… кыш отсюда! Кругом марш!

Не тут-то было. Точно назойливая муха, перышко вилось вокруг чучел. И вдруг – исчезло. «Почему я его не вижу? – испугался Ваня. – А оно часом… не на спине у меня лежит?»

– Look at this stupid thing![21]21
  Ты только глянь на эту дурную штуку! Она чучело за настоящего медведя принимает! (англ.).


[Закрыть] – раздражённо прогнусавила негритянка. – It takes a dummy bear for a real one!

Рыжий ответил не сразу. Он вонзил жёлтый луч фонаря в спину Ивану Царицыну, потом сказал негромко:

– Maybe… it's a real bear? Let's see[22]22
  А может быть... это и есть настоящий медведь? Давай поглядим (англ.).


[Закрыть].

Ваня услышал глухой стук: это рыжий студент запрыгнул внутрь фуры. Теперь он осторожно движется среди ящиков. Движется… к нему…

– Where do you think you're going, Gringot! – негритянка чуть не взвилась. – I told you I am cold as hell, and you are checking dummy bears! I am through with it, Gringot! I am tired of you![23]23
  Куда тебя понесло, Грингот? Я тебе сказала, что промерзла до костей, а ты тут чучела проверяешь! Все, мне надоело, Грингот. Утомил ты меня! (англ.).


[Закрыть]

Тряхнув чёрными косицами, девчонка гневно удалилась, цокая по мокрому асфальту каблуками. Здоровенный бородач в чёрном плаще после некоторого раздумья двинулся за ней. Рыжий пробормотал им вслед нечто неопределённое, но весьма злобное. Видимо, он собирался довести проверку до конца – и, сделав ещё пару шагов, приблизился почти вплотную к Царицыну. По счастью, чучело волка немного загораживало проход, не позволяя дотянуться до медведя рукой. Дотошный парень явно побаивался чучела. Ваня едва не вздрогнул: рыжий полез рукой куда-то во внутренний карман плаща… За пистолетом?

Нет, не пистолет. Какая-то глупая указка. Рыжий наставил её на Ванечку и – почему-то замер. Стоит и смотрит, разглядывает чучело медведя сквозь полиэтилен.

«Ну что ты смотришь, а? – досадовал Царицын. – Ты что, не видишь, у меня бирочка на спине! Я чучело, чучело! Я вовсе не живой медведь, разве не видно? И уж тем более не русский разведчик Иван Царицын, который в данный момент прячет в руке нож и размышляет, что делать, если всё-таки раскусят».

Что-то острое упёрлось Ване в спину. Ага, ясно. Это он указкой меня тычет. Что-что ты там бормочешь, рыжий? Ваня прислушался – студент шептал нечто неразборчивое, кажется, на латыни.

И тут Ваня испугался не на шутку. Он почувствовал, что в носу у него внезапно завёлся безумный, жестокий, непоседливый жучок с буравчиком… ах, какой ужас! Он вгрызается внутрь, в самую чихальную область… Неужели? Неужели я сейчас… что я делаю?! Нет!

Кадет Иван Царицын чихнул. И не ушами, не бесшумно, как сам он давеча учил Петра Тихогромова. Великий, безукоризненный Иван Царевич чихнул на славу, как чихают герои глупых голливудских фильмов: шумно и влажно, с брызгами соплей.

Вот, собственно, и всё.

Глава 2.
Призрак Гнилого леса

Мануйло обяснял это тем, что мед ведь напущен другим завистливым колдуном – Максимкой… Оказывается, этого Максимку уже не раз топили, но не удавалось, он всплывает и начинает от злости пакостить, то есть напускать «звиря».

М. М. Пришвин. Колдуны

Сила заклинания оказалась неожиданно велика. Бурый медведь… ожил! Разрывая когтями плёнку, бросился с хищным рыком: огромная пасть, смрадное дыхание, липкая слюна – о, это было ужасно!

Так, спустя пару дней рассказывал об удивительном происшествии рыжий Йон Грингот. Едва бедняга пришёл в сознание на больничной койке, его тут же, невзирая на жуткие боли в черепе, вызвали в кабинет к суровому, страшному декану факультета наступательной магии Колферу Фосту. Йон Грингот мычал и стонал, и не мог припомнить никаких деталей. Впрочем, страшный синяк на его лбу поведал декану Колферу Фосту главное: удар был нанесён рукоятью ритуального ацтекского топора.

Согласитесь, медведи редко дерутся каменными топорами. А вот русские кадеты – запросто. Сбив рыжего с ног, Царицын выпрыгнул из кузова на дорогу. Бородатый охранник, заслышав шум, уже мчался обратно к жёлтому грузовику – заметив медведя, вскинул карабин… но стрелять было уже не в кого. Медведь скатился в кювет – в чёрную лесную чащу. Царицын бежал что есть духу, ему казалось, что сзади кричат и стреляют. Он мчался и задыхался от слёз: позор, какой позор! Он, великий Иван Царевич, едва не провалил всё дело! Нескладный Тихогромыч оказался более мужественным, он смог бестрепетно пролежать в сундуке со скорпионами… А Иван – не выдержал самой малости, он – чихнул! «Ну ничего, эти волшебники ещё попляшут! Я проберусь в замок со следующей колонной грузовиков».

Ваня шмыгнул носом, в горле опять запершило от слёз: «Проберусь!» А что если, напуганные инцидентом с ожившим медведем, волшебники теперь усилят меры безопасности? Как тут проберёшься, если каждый сундук будут проверять с собаками, с металлоискателями, под рентгеновскими лучами? И ещё одной вещи Ваня понять не мог, как ни старался. Что за хитрая технология превращает обычное грязное перышко в настоящую ищейку, способную догадаться, что чучело – это не чучело, а живой русский мальчик? И почему перышко шарахнулось от сундука, где прятался Громыч?

Спотыкаясь от усталости, Царицын ввалился в «родную» берлогу. Каким же милым показался ему подмигивающий красный глазок радиомаячка! Слава Богу, где-то рядом ходит под водой «Иоанн Кронштадтский»… Если что, если вдруг погоня и полный провал – капитан Степан придёт на помощь.

Есть, хочется есть. Ваня снова разжёг казацкий костерок, и потянулась из норы наружу тонкая струйка дыма. Можно наконец снять эту проклятую шкуру. Надеть сухую, лёгкую куртку сербского лётчика. И – поесть немного, хотя бы пару сухарей и кусок шоколада. Ваня запустил руку в свой рюкзак и… пальцам своим не поверил. Что такое? Здесь же была целая коробка шоколада и огромный пакет сухарей с изюмом! Куда всё подевалось?

Ванечка с досадой отпихнул рюкзак. Ну Громыч… Ну тихоня! В одиночку стрескал весь запас провианта! И когда успел? А может быть, перепрятал еду к себе в рюкзак? Царицын потянул к себе тяжёлый Петрушин рюкзачище.

Странно. Узел почему-то развязан… Ваня запустил руку внутрь – и похолодел. Пальцы коснулись чего-то мягкого, шелковистого, похоже на…

Волосы?!!

Он отдёрнул руку, точно змея ужалила в ладонь.

Ч-что там т-такое?..

И тут Ваня понял, что сходит с ума. Рюкзак шевельнулся едва заметно, потом сильнее, и вот показалась из рюкзака… человеческая голова, лишённая лица.

«Призрак, – понял Ваня. – Это наколдовали враги, чтобы напугать…»

Призрак тряхнул волосами, и на безликой голове появились глаза. Оказывается, раньше их просто закрывали упавшие на лицо белокурые пряди.

Холодный ужас толчками прихватывал тело кадета. Сначала заледенели и умерли ноги, потом и руки до локтей. Смертельный страх подступил к груди.

Глаза у призрака были… знакомые.

– Ну, что Вы уставились на меня, Иванушка Царевич? – уныло поинтересовался призрак голосом внучки генерала Еропкина. – Помогите выбраться наружу.

Кадет Иван Царицын заглотнул побольше воздуха, как рыба, которую выбросили на лёд. Вдруг показалось, что всё предыдущее путешествие ему… приснилось. И вот теперь он проснулся на квартире у генерала Еропкина, видит перед собой его внучку, а полумрак медвежьей берлоги – это остатки сна, которые вот-вот развеются…

Ваня таращил глаза и мотал головой, но берлога никак не развеивалась.

– Ты… Вы что тут делаете? – выдохнул наконец доблестный кадет Царицын.

– Не волнуйтесь, – бесцветным голосом ответила Надинька Еропкина. – Я Вас ни капельки не затрудню. Я сейчас сама вылезу и пойду в замок. А вы как хотите.

– Ой… – Ванечкино лицо расплылось в удивлённой улыбке. – Кажется, я догадался. Товарищ генерал узнал, что у нас возникли трудности, – и прибыл на остров самолично. Я прав? Но скажите, где он? И зачем он взял с собою Вас? Здесь так опасно!

– И вовсе не опасно, – строго сказала девочка. – Это лучший остров на свете. Ну ладно, я пошла.

Надинька выбралась из рюкзака наружу, и Ванечка с ужасом обнаружил, что она одета в голубую с ромашками пижаму.

– Постойте… Вы что же… сбежали из дома? И всё это время пролежали в рюкзаке? – промямлил Ваня, в ужасе растягивая слова. – Несколько дней?!

– Ничего удивительного. Я лежала и думала о том, как буду учиться на добрую волшебницу. А ещё я слушала звуковые книги про волшебника Гарри.

Ваня заметил в ушах девочки крошечные наушники.

– Так это Вы съели весь шоколад?

– Не знаю. Не помню, – нахмурилась Надинька. – Что-то такое я брала, да-да. Ну ладно, мне пора. Прощайте!

Ваня вскочил на ноги, едва не расшиб темя о земляной потолок берлоги:

– Куда же Вы? Там дождь, Вы простудитесь!

– Не волнуйтесь. Я всё предусмотрела. Я взяла зонтик.

Подумать только, у неё была дорожная сумочка, из которой торчал зонтик-автомат, крышка термоса и пенал с цветными карандашами.

Ваня смотрел на безумную девочку и бешено соображал. Так… что же произошло? Не заметили, как увезли с собой генеральскую внучку! Представляю, что происходит сейчас в Москве… Генерал Еропкин уже несколько суток разыскивает своё пропавшее белокурое сокровище – а сокровище всё это время просидело в рюкзаке Петруши Тихогромова. И ведь кадеты ни разу не заглянули в этот рюкзак! На подводной лодке Тихогромов каждый вечер стирал свои носки под краном, складная зубная щетка лежала у него в кармане, а мыло Громыч брал у Царицына…

Итак, у девочки явно проблемы с психикой. Видимо, когда они спали на балконе, она вытащила из Петрушиного рюкзака одноместную палатку и залезла вместо палатки… Небось, запаслась памперсами, леденцами и дисками для плэйера – иначе так долго в рюкзаке не пролежать!

Ваня снова содрогнулся, представив себе, каким опасностям подвергалась сумасшедшая девчонка: а если бы албанская пуля угодила в рюкзак, пристёгнутый под брюшком «Чёрной осы»? А если бы Тихогромов не успел вовремя прилететь на «Иоанна Кронштадтского» – он бы упал в Эгейское море, и вместе с ним утонул бы рюкзак…

– Неужели… пока мы плыли на подводной лодке, Вы ни разу не вылезали наружу? – не выдержав, полюбопытствовал Царицын.

Надинька посмотрела строго, как смотрит обычно учительница на двоечника:

– Вы, мальчики, слишком крепко спите. А Ваш друг даже храпит иногда. По ночам я гуляла по каюте.

– Почему Вы не показались нам раньше?

– Потому что я не дура, – Надинька подняла бледный пальчик. – Меня бы немедленно вернули обратно, к дедушке. И только теперь у Вас, Иванушка, нет такой возможности.

– Но разве… Вам не было страшно, когда летели на вертолёте? Там же такой ветер холодный, и двигатель тарахтел!

– Вертолёт я вытерпела без труда, – ответила Надя. – Гораздо страшнее была железная труба, в которую дяденьки с подводной лодки положили рюкзак. Ах, как меня укачало! Какие вы жестокие… Неужели вам не жалко было живого человека?

– Но мы не знали… – промямлил Царицын. Девочка не слушала его.

– Прощайте, Иванушка Царевич, – бросила она с мимолётной улыбкой торжества. – Когда мы встретимся в следующий раз, я уже буду великой волшебницей. Если уж я смогла добраться до этого острова, то теперь ничто не помешает мне выучиться на добрую ведьму!

Сказала – и полезла из берлоги наружу.

Только этого бедному Ване не хватало для полного счастья! Вот уж обуза! Охранять генеральскую внучку – это почти то же, что охранять жизнь самого генерала Еропкина. Только, пожалуй, ещё сложнее. Схватив рюкзак и сохнущую на нём медвежью шкуру, кадет бросился следом за сумасшедшей девочкой:

– Подождите! Вот сдался Вам этот Мерлин! Что Вы там забыли?

– Простите, но я должна стать доброй волшебницей, – ответила Надинька. – Не удерживайте меня.

– Послушайте, Надя. Может быть, у Вас температура? – Царицын бежал следом с рюкзаком на спине, готовый в любой момент подхватить девочку, отважно шлёпавшую по раскисшей грязи и скользким камням. – Куда Вы идёте? Там обрыв!

– Никакого обрыва там нет, – невозмутимо ответила девочка. – Мы с Вами находимся в Запретном лесу. Если идти в сторону пристани, очень скоро выйдешь к Джорджевой мельнице.

– Куда? – немного опешил Ванечка.

– К мельнице Джорджа, – повторила Надинька. – Это знает любой ребёнок. Наверное, Вы, Иванушка Царевич, не читали книжки про юных волшебников? Там есть подробная карта магического острова, на котором мы находимся. Нормальные дети знают эту карту наизусть.

– Но послушайте… это никакой не волшебный остров! Вы же не маленькая, Вы должны понимать! Этот остров называется Лох-Хоррог, это реальный остров, а не магический!

– Послушайте, мальчик! – она посмотрела на него как на безнадёжно больного человека. – Посмотрите вокруг. Видите, на вершине горы – огни? Это замок. Чуть ниже, вон там, потрудитесь обратить внимание, тоже огоньки – это Кабанья деревенька. Над пропастью чернеет Проклятый мост. Ещё дальше, за ним – Полночные пустоши и крошечный Монстров хутор. Это магический остров, описанный в книгах про великого волшебника Гарри. Повторяю, не пытайтесь меня удержать.

– Это не настоящий остров волшебников! Это парк развлечений! Он специально устроен по мотивам детских книжек про академию магии! – Ваня тяжело бежал следом. – Послушайте, Вам нельзя идти в этих тапочках! У Вас ноги промокли!

– Ничего страшного, – девочка прибавила скорости. – Через пять минут я выйду к Джорджевой мельнице. Там живёт добрая волшебница Пегги по прозвищу Тухлая Ветчина, она обогреет меня, напоит тёплым молоком и поможет добраться до замка.

Не было печали! И так в замок фиг проберёшься, а теперь ещё девчонка объявилась, да ещё какая упрямая! А что, если правда там какая-нибудь мельница в лесу? А на мельнице актриса, наряженная старухой, и эта Тухлая Ветчина немедленно свяжется по рации с замком, чтобы вызвать сюда патруль!

– Я не буду Вас удерживать, – Иван решил немного схитрить. – Но давайте сперва поглядим на эту мельницу в мой бинокль. А потом, если всё в порядке, Вы пойдёте туда, к этой Затхлой Буженине…

– Тухлой Ветчине, – бесстрастно поправила Надинька.

– Очень уютная мельница, – произнёс кадет, разглядывая в бинокль чёрный силуэт, едва различимый в тумане. – Судя по всему, хозяева крепко спят. Невежливо будить их посреди ночи. Предлагаю вернуться на базу, погреться у костерка до рассвета. А как поднимется солнце – вместе пойдём на мельницу. Договорились?

Надинька не отвечала. Видимо, размышляла. «Думай, думай, упрямая девчонка, – сказал про себя Царицын. – Ты же генеральская внучка, должна же быть в твоей голове хоть капля здравого смысла!»

– Ах, что я вижу… На крыльце спит большая чёрная собака, – фантазировал Ваня, продолжая жадно разглядывать объект. – Наверное, по ночам её отвязывают, чтобы сторожила двор. Утром хозяева посадят её на цепь. Вот тогда мы и придём, хорошо?

Он вздрогнул: внизу в поле зрения мелькнуло… какое-то светлое пятно в кустах… Что?! Это же… движется над зарослями шиповника… голубое в белую крапинку?!

Сумасшедшая девчонка была уже в трёх шагах от мельницы! Наивный кадет думал, что Еропкина стоит рядышком, ожидая, пока он налюбуется в свой бинокль… Ничего подобного. Целеустремлённая девочка в голубой пижаме с ромашками бодро толкнула калитку и прошлёпала мокрыми тапочками к самому крыльцу…

Глухо зарычав от досады и ужаса, Царицын накинул медвежью шкуру – и бросился за Надинькой следом. Нет, не успеть… Он ещё только подбегал к калитке, а генеральская внучка уже протянула руку к верёвочке возле входной двери.

Мелодичный звук колокольчика звонко разнёсся по сонной низине.

Через миг в одном из окон вспыхнул свет и Ваня, холодея, увидел: входная дверь отворилась.