Текст книги "Дети против волшебников"

Автор книги: Никос Зервас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 32 страниц)

Глава 4.
Сокровище профессора Коша

Я каждый раз, когда хочу сундук

Мой отпереть, впадаю в жар и трепет…

А. С. Пушкин. Скупой рыцарь

Неужели там, под Рогатой башней, – целое подземелье? – спросил Ваня, помогая Кассандре усесться на качели возле говорящего дерева. Этот уголок Мерлина нравился ему не потому, что отсюда можно наблюдать за травлей механических троллей. Дело в другом: стены корпусов, образовывавших дворик Упырьей площадки, совершенно лишены окон. Ночью, наверное, здесь неуютно. А днём – очень даже хорошо, особенно для тех, кто не хочет, чтобы за ними подглядывали.

– Там много этажей в глубину, очень много! – рассказывала Касси, смазывая распухшие ступни кремом, который Ванька ухитрился раздобыть в квартале Пиявок. – Меня везли на лифте минуты две, не меньше… Я насчитала восемь этажей, а потом сбилась со счёта.

– Значит, будем пробираться в подземелье, – Ваня говорил так легко, точно речь шла о переписывании конспекта по географии. – Забавно, что наш тюфяк Тихогромыч, когда заблудился, совершенно случайно нашёл один из секретных проходов. Жаль, что объяснить толком не смог, где это находится…

Он опёрся о мраморные перила и поглядел на Касси:

– Получается, зеркала в Горгоньем логове – это на самом деле двери лифта?

– Да. Только за этими дверями полно черноморских дядюшек, как ты их называешь, – улыбнулась девочка.

– Понятное дело. Видимо, это и есть главный вход. Другие лазейки, конечно, тоже имеются – да только искать их будем ещё полгода.

– Как же мы проберёмся на «Курск»? – спросила девочка.

– Я поведаю вам заветную тайну! – внезапно раздался скрежещущий голос. – Вы поднимете жезл Хумамуны и сокрушите врагов заклинанием Лживого рыцаря!

Касси вздрогнула. Ваня погрозил вещему дереву кулаком.

– Ещё слово – и я пошёл за топором! – предупредил он. Дерево горько вздохнуло и отвернулось.

– Нам нужен проводник, – сказал Ваня. – Тот, кто хорошо знает дорогу и проведёт нас в подземелье законным образом, прямо на глазах у многочисленных охранников. Скажите, Касси… Вы не знаете, у кого из профессоров есть право спускаться под Рогатую башню?

– Ну… думаю, у всех, – неуверенно сказала Кассандра. – К нам на полигон приходил доктор Шпека, потом ещё Рюд фон Бетельгейзе, знаешь, гадкий такой, в пенсне… Потом приходила русская тётенька, рыжая такая…

– Сарра? – испугался Царицын.

– Да-да! Это она забрала твоего друга Петра. А ещё я точно знаю, что по полигонам часто ходит профессор Кош. Он продаёт штрафникам права на досрочное освобождение.

– Кохан Кош? Главный алхимик? А откуда вам это стало известно?

– Мы с братом учились в Агациферусе, и я целых две недели стажировалась в приёмной профессора Коша, – Касси слегка передёрнула плечами. – Очень противное место. Иногда мне даже приходилось заходить к нему в кабинет, чтобы отнести бумаги на подпись… Не поверишь, этот Кош – совершеннейший маньяк! Денег уйма, а экономит на мелочах. Заставляет секретарей высушивать использованные чайные пакетики и заваривать их заново. Таким чаем он угощает посетителей! Он страшно жадный…

«Жадный – это значит, никогда не тратит, а только накапливает для себя, – подумал Царицын. – Получается замкнутый круг: Кош занимается алхимией, чтобы богатеть. И наоборот: услаждаясь богатством, профессор черпает силы для своего магического искусства. Какова магия – такова и мания».

– А Вы не заметили, Касси, есть ли у профессора Коша хобби? – спросил Царицын. – Может быть, он коллекционирует драгоценные камни? Или древние статуэтки, а?

– Вроде нет, – Касси пожала плечами. – По крайней мере, в кабинете ничего такого не хранится. Наоборот, кабинет подчеркнуто бедный: металлическая мебель, никаких безделушек… Только коллекция бансаев, и больше ничего.

– Бансаев? Это что такое?

– Такие карликовые деревья-уродцы, их выращивают в горшках по китайскому методу, – Касси забавно сморщила нос. – Берут семечко нормального дерева и начинают растить в ужасно тесном горшочке, подстригая по специальной методе. И бедное дерево вырастает не больше локтя, лилипуточное – берёзки, дубы, яблоньки – как настоящие, только маленькие.

– А дорого стоит такое деревце?

– Да нет… Сотню евро за растение, не больше.

– Нет, – вздохнул Ваня. – Это не может быть его любимым сокровищем. А кроме бансаев точно ничего нет? Может быть, картины на стенах?

– Да ты что, стены совсем голые! Да он не то что на картины, даже на новые шторы скупится… Так и висят старые жалюзи, все разваливаются! И на уборщице экономит, в кабинете всегда столько пыли!

Ваня задумался. Показная бедность – оборотная сторона богатства. Чем больше алмазов в сокровищнице, тем больше начинают экономить на электроэнергии… Но где находится эта самая сокровищница?

Царицын где-то читал, что самое главное для коллекционера – каждый день видеть своё сокровище. Убедиться, что оно на месте. Значит, драгоценности Кохана Коша не могут быть спрятаны в подлёдном бункере в Антарктиде. Они обязаны находиться рядом. Чтобы владелец, проснувшись поутру, мог сразу поспешить к ним навстречу – и, почахнув над златом полчасика, усладившись, успеть к началу первого урока в корпусе факультета Агациферуса.

Всё-таки в кабинете. Или дома, в спальне.

– А ночует он где?

– В кабинете! Прямо за клавиатурой компьютера, представляешь себе! – Касси покачала головой. – Он вообще не раздевается ночью. Просыпается в пять утра – и сразу за телефон, за биржевые сводки – даже зубы не почистит. Знаешь, как плохо у него изо рта пахнет!

– Значит, сокровище в кабинете, – Ваня в задумчивости потрогал себя за щеку, будто разглаживая невидимый, пока не отросший офицерский ус. – Скажите, а можно ли пробраться туда, пока хозяина нет на месте?

Кассандра подумала и сказала:

– Когда Кош выходит из кабинета на занятия, дверь опечатывают и вызывают тройную охрану. Как будто у него там золото хранится. А там ничего, кроме пыли, компьютера и бансаев.

– Пошли, – вздохнул Ваня. – Придётся заявиться к профессору лично.

Они спустились с Упырьей площадки в квартал, прошли по тенистому Злому переулку, повернули за угол… и упёрлись в толпу подростков в мерлинских балахонах и разноцветных шарфах. Судя по тому, что газоны уже успели покрыться пёстрым слоем фантиков, окурков и смятых пивных банок, детишки толпились на этой площади довольно давно. Кто-то успел заснуть, разморенный на солнышке; наиболее целеустремлённые, пристроившись на парапете, списывали друг у друга домашку. Неподалёку несколько разболтанных негритосиков в бело-розовых шарфах, поставив на землю магнитофон, дёргались в танцевальном экстазе.

Ваня подошёл к толстому мальчику, который развалился на траве с горкой бутербродов в промасленной бумаге.

– Приятель, что происходит? Праздник какой-то?

– Кофефно пфафник, – с набитым ртом ответствовал упитанный студент. – Великий Гарри придёт сюда и, говорят, уже скоро. Он вернулся в замок, студенты хотят его видеть. Сейчас будем орать и скандировать. У тебя нет глоточка пива?

Ваня присел рядом с упитанным.

– Ты какое пиво любишь?

– А любое, тока побольше! – срыгнув, сказал мальчик.

– Хорошо! – весело сказал Ваня, точно собирался и впрямь сгонять за пивом, вот только хотел один вопросик уточнить: – Слушай, а зачем Гарри-то приехал?

– Как зачем? – удивился юный пиволюб. – Чтобы призрак загасить. Ты что, не слышал, что герцог Моргиавола опять ожил? Он убил девчонку с первого курса! А с утра его видели в Червивой библиотеке – и, представляешь, у него было уже новое лицо. На этот раз лицо мальчика, понял? Это значит, теперь герцог Моргиавола хочет убить мальчика…

– Чьё же лицо он надел на этот раз? – поинтересовался Ваня.

– К счастью, не моё! – сострил упитанный. – Есть у нас мальчик из Грузии, типа племянник тамошнего президента. Вот призрак и появился с лицом этого грузинчика. Теперь племянника президента взял под охрану кто-то из крутых профессоров. Они хотят поймать герцога Моргиаволу на живца. Ха-ха, это должно быть прикольно. И все ждут, чтобы поскорей пришёл Гарри. По пророчеству, он один может прикончить призрака!

– Пойдёмте, Касси, – быстро сказал Ваня, поднимаясь с пыльной травы. – У них тут свои аттракционы, это неинтересно. Впрочем, такое столпотворение нам на руку. Поменьше будет внимания к нашим особам.

На прохладном шестнадцатом этаже в стеклянной приёмной профессора алхимии Кохана Коша было немноголюдно: человек десять не больше. Пяток студентов с просьбами отсрочить платежи по кредитам, несколько лаборантов с мольбами об увеличении зарплаты, да дряхлая злобная ведьма – бывшая однокашница – с надеждой получить по старой дружбе унцию философского порошка.

– Я бы хотел поговорить с профессором Кошем, – с вежливой улыбкой шаманёнок Шушурун поклонился двухметровой чернокожей секретарше. – Мне нужно три минуты.

– Какова тема разговора? – негритянка оскалилась неопределённо: не то улыбка, не то презрительная гримаса.

– Знаете, я бы хотел… продать профессору Кошу…

– Что именно? – быстро спросила секретарша, замирая с карандашиком наготове.

– Мою дружбу.

– Ах вот как? – девушка подняла брови. – В порядке очереди. Присаживайтесь на диван.

Она ошиблась. Кохан Кош вызвал Ваню без очереди.

Огромный унылый кабинет с обшарпанными обоями, мутные стёкла завешаны ржавыми полосками жалюзи, пыль бахромой на светильниках. Длинный директорский стол, некогда блестящий, а ныне сплошь в сальных пятнах; грязный компьютерный экран, клавиатура в бутербродных крошках – и повсюду, на стульях, на шкафах и даже на полу – кипы истлевающих газет, целые башни пожелтелых брошюр, заверти бумаги с прошлогодними факсами… Вяло, точно в топлёном жире, вращается старомодный вентилятор под потолком – на кондиционер, видимо, Кошу жалко тратить деньги.

Только широкий подоконник с дюжиной бансаев, выстроившихся в ряд, блещет – ни пылинки! Листики сияют, горшочки натёрты до блеска. Какая трогательная любовь к растениям!

– Итак, молодой человек! – безволосая мумия, потирая руки, встретила Ваню медузьим взглядом поверх компьютерного монитора. – Ну-ка, покажите-таки Ваши пальчики… О, чудесно! Какой красивый перстень. Я вижу, Вы уже пополнили собою коллекцию верных друзей маленького Ришбержье?

Профессор с довольной улыбкой заложил длинные ноги на стол и мягко закачался в кресле:

– Талантливый мальчуган этот Ариэль. Далеко пойдёт. Жаль, что проректор своим решением перевёл его в Моргнетиль. Он мог бы со временем стать очередным деканом Агациферуса!

Ваня вежливо улыбнулся.

– Итак, молодой человек по имени Шушурун, прославившийся искусством продавать бармаглотов, что скажете? Неужели Вы собрались сбыть мне то, что Вам не принадлежит? Одумайтесь! Ведь Вы не можете больше распоряжаться своей дружбой, отныне она – собственность господина Ришбержье… Или у Вас был коварный расчёт столкнуть нас лбами, чтобы мы стали спорить меж собой, как католик с гугенотом, а Вы рассчитывали жить припеваючи, дожидаясь решения суда, – и не служили бы ни Кохану, ни Ариэлю?

– Я… просто хотел продать Вам этот перстень, – пробормотал Ваня, поднимая руку с растопыренными пальцами и как бы в растерянности делая несколько неуверенных шагов в сторону подоконника…

– Отойдите от цветов, – быстро сказал профессор.

– А? Что? – растерялся мальчик.

– Не следует подходить к цветам. Вы можете повредить их, они очень хрупкие, – ледяным голосом произнёс профессор Кош.

Под прицелом опухших, вдавленных прорезей, темневших на жёлтом лице, Царицыну сделалось не по себе. Показалось, что, если случайно сделать еще полшага в сторону окна, вот этим самым взглядом Кохан Кош превратит его в кучку пепла.

– Я, знаете ли, господин профессор, тоже люблю бансаи, – пролепетал Царицын, отступая подальше от подоконника. – Не хотите продать парочку?

– Что Вы любите? – немного оживился Кохан Кош.

– Бансаи, – сказал Царицын. – На родине, в Сибири, я их коллекционирую с детства. У Вас очень хорошие образцы бансаев, не уступите две-три штуки за хорошую цену?

– Договоримся, – кивнул Кох. – Только я не пойму никак, что Вас интересует. Какие ещё банзай?

«Странно, – хмыкнул Ваня. – Бансаи коллекционирует, а как они называются – не знает».

– Ну как же… вот эти карликовые деревья, – пояснил Ваня. – Они называются бансаи. Продайте вон ту берёзку, а? Тысячу фунтов хватит?

И он прищурился, ожидая реакции. Кохан немного дёрнул желтоватым ухом, потом глянул на подоконник и сказал:

– Берёзка это какая?

– Крайняя справа, – пояснил Ваня. – Мы, русские, очень любим берёзки. Любимое народное дерево.

– Крайнюю справа – бери, – немного расслабился профессор. – За две тысячи фунтов уступлю, так и быть. Деньги при вас?

– У меня золотой песок, – кивнул Ваня. – Учитель дал на карманные расходы. А кипарис продадите? Второй справа…

– Пять тысяч фунтов, – подмигнул профессор. – Отличный кипарис, лучший в Шотландии. Слышишь, мальчик, ты покажи-ка свой золотой песок.

– Ага, сейчас-сейчас, – зевнул Ваня. – А дубок вот этот сколько стоит!

Кощей почему-то не ответил. Царицын обернулся – и увидел, что профессор как-то весь подобрался, а на лице застыла улыбка с немного ощеренными зубами – ну точно собака над костью.

– Дуб не продаётся, – прошипел профессор Кош. – Отойди от окна, я сказал!

– Жаль, – вздохнул Ваня. И – быстро шагнув, схватил горшок с подоконника.

– Какой хороший дуб!

– Стоять! – Профессор Кош прыгнул через стол, будто алчная львица – страшно, гибко, и даже когти на лапах! От испуга бедный кадет разжал пальцы, и…

Горшочек с карликовым дубом полетел на пол.

Жёлтые лапы ударили воздух когтями – глина взорвалась облаком пыли да мокрой земли, и вывалилось из разбитого горшка…

Маленькое, хрустальное…

Тут уж Иванушка не сплоховал – дёрнул рукой и цапнул драгоценное яичко у самого пола.

– Лапы вверх! – рыкнул кадет, отпихиваясь ногами в немного корявое сальто – назад, через голову!

Кошка застыла, пронзённая ужасом смертельной утраты, – а мальчик Шушурун уж вывернулся из прыжка и фыркает, повыше задирая руку с зажатым хрустальным яичком:

– Разобью! Не двигайтесь! Попробуйте только вызвать охрану…

Что-то грохнуло об пол – это профессор Кош повалился на колени… потом ударился лицом в пыльный паркет – и медленно, размазывая по полу сопли, пополз к Ивану:

– Не-ет… оставьте его… что Вы хотите… всё отдам…

Царицын даже рот приоткрыл, поражённый страшным превращением. Что за сокровище такое? Ну, хрустальное. Ну, золотая сеточка сверху с двуглавыми орлами… Похоже, кстати, на Фаберже…

Неужто подлинное?

Ваня читал про уникальные ювелирные подарки в виде пасхальных яиц, которые фирма Фаберже изготавливала штучно по заказам русских царей незадолго до февральского бунта 1917-го года. Он знал, что каждое яйцо стоит миллионы, а некоторые – даже сотни миллионов. Так вот какие драгоценности коллекционировал профессор Кош!

Не знал Иванушка, что держит в кулаке знаменитейшее, ещё во времена Второй мировой войны «утерянное» яйцо фирмы Фаберже, работы русского мастера Перхина. Сияющий полый шар из тончайшего горного хрусталя, охваченный платиновой сеточкой и усыпанный сверху алмазными розочками. А внутри – из чистого золота Адмиралтейская игла, ну в точности настоящая!

Грустно стало Ване, что пасхальные яйца, задуманные как подарок на Светлый праздник, веселят теперь только богатеньких коллекционеров, маньяков, которые не видят в них ничего сверх фантастической рыночной стоимости, не понимают истинного предназначения этого маленького золотого чуда, которым играли дети царского рода великой страны.

– Пожалуйста… не сдавливайте в пальцах, – простонал Кош. – Вы даже не понимаете, что у Вас в руке… Оно стоит дороже, чем земной шар… Оно – единственное в истории! Там же, изнутри сферы… вырезан глобус звёздного неба, понимаете? Это же знаменитое хрустальное яйцо, перепроданное эрцгерцогу Фердинанду… из-за него началась Первая мировая война!

Ваня бережно переложил яичко в левую руку, а правой взял со стола листок бумаги, потом карандаш и, написав несколько слов, протянул профессору:

– Вот записка. Положите её в конверт, запечатайте личной печатью и вызовите секретаря. Когда она войдёт, Вы спокойно отдадите ей письмо и попросите спуститься вниз, к выходу. Там она найдёт темноволосую девочку в мокрой одежде с гербом Моргнетиля. Пусть отдаст письмо этой девочке, а затем проводит её сюда, в этот кабинет.

– Вы будете теперь приказывать мне? – не моргая, прошипел Кохан Кош.

– Ага, – сказал Ваня и… молодцевато перебросил хрустальное яйцо из одной руки в другую.

Профессора точно вилами бросило к стене – и обратно в кресло:

– Нет! Не делайте! Всё, что хотите… не уроните… зачем оно Вам, ну зачем? Отдайте…

– Отдам, – серьёзно сказал Ваня. – После того как Вы проводите меня на полигон «Курск». А сейчас, пожалуйста, позовите секретаря.

Девушка, явившаяся по зову колокольчика, с улыбкой приняла у профессора запечатанный конверт и уцокала каблучками прочь из кабинета. В ту же секунду загудела одна из линий на телефонном терминале профессора.

– Возьмите трубку, – скомандовал Ваня. – Только не говорите глупостей, иначе я расшибу Ваше ювелирное сокровище всмятку.

– Кош слушает, – прохрипел алхимик, надавливая мигающую кнопку.

– Срочное сообщение, профессор, – заскрежетал в динамиках надтреснутый голос Колфера Фоста. – Вы помните мальчишку из Сибири? Того, который по нашему приказу телепортировал своего приятеля? Мы подозревали, что он шпион, помните?

– Д-да… – неуверенно сказал Кош, косясь на Иванушку.

– Ну так вот, этот мальчишка действительно русский шпион, – сказал голос Фоста. – Второкурсник по имени Джордж Мерло сообщил, что шаманёнок приходил в комнату русской девчонки Азии Рыковой, чтобы выяснить её судьбу. А потом русский напал на Мерло.

– Ах вот как, – бесцветно произнёс Кохан Кош и снова дёрнул глазами на Ванечку. – Кто бы мог подумать.

– Мне поручено предупредить всех преподавателей, но я позвонил Вам в первую очередь, – сказал Колфер Фост. – Будьте бдительны. Мальчишка чудовищно изобретателен.

– О да… – с ненавистью произнёс Кош. – О, как Вы правы, декан Фост…

– Заканчивайте разговор, – быстро прошептал Царицын, покручивая хрустальное яйцо в пальцах.

– Я Вам перезвоню позже, – хриплым эхом повторил алхимик и положил трубку. Ваня вдруг улыбнулся и указал на медвежью шкуру, валявшуюся в углу кабинета:

– Ух ты! Не моя ли часом?

– Ваша, молодой человек, бывшая Ваша шкурка, – лицо профессора перекосилось в жалкой улыбке. – И другие вещи, реквизированные. Их проверяли у Колфера Фоста, а потом отдали мне. Они ведь больше никому не были нужны, ну вот я и забрал. Хотите купить?

– Что значит «купить»? – поразился Ваня. – Это ж моя личная шкура!

Помимо родной изодранной шкуры он отыскал знаменитую генеральскую гирю, Надинькины цветные карандаши, термос… словом, всё то, что выпало у Царицына из рюкзака, когда он катился и падал с крыши в фонтан Дворца церемоний. А вот и сам рюкзак тихогромовский – тот, в котором Надинька сюда приехала… Между прочим, собственность генерала Еропкина! Нечего нашему добру тут валяться без присмотра, у недобрых людей… Запылится ещё.

Вдруг Иван вспомнил кое-что важное – и даже испугался. Неужели нашли? Протянул свободную руку, переворошил шкуру и нащупал небольшой внутренний карман, почти незаметный…

– Тоже мне специалисты, – радостно прошептал Иванушка, доставая из секретного кармашка крошечный кусочек золота на звонкой цепочке. – Самого главного Колфер Фост и не обнаружил. И Слава Богу!

Это был нательный крестик Надиньки. Ваня обнаружил его на каминной полке в доме Тухлой Ветчины, пока та заводила свою автомашину. Ваня засунул крестик за пазуху, поближе к сердцу. «Потерпи, Морковочка! – подумал он с нежностью. – Я тебя сейчас вызволю».

Глава 5.
Первая пуля

Павка, получив удар в грудь, совер шенно вышел из себя.

Н. А. Островский. Как закалялась сталь

Всё шло своим чередом – у Сухого потока стучали в певучую току, и в тумане на рассвете особенно чисто звенели ручьи, и совсем уже неподалёку от белого домика тяжкие, в сизой испарине смоквы назревали и тихо сочились совсем уж невыносимой сладостью, а здоровье раненого подполковника воздушно-десантных войск России Виктора Телегина весьма уверенно пошло на поправку. Начавшееся было нагноение прошло само собой, так что, проснувшись утром на узенькой жёсткой скамейке под тонким одеялом, Виктор Петрович с удивлением потрогал пальцем гладенький, немного зудящий рубчик на заднице – в том месте, куда раньше даже повязку было больно прикладывать…

Отец Арсений особенно радовался тому, как быстро заживало ранение – чуть засветло он бегал в горы, чтобы собрать каких-то особых ромашек и подорожников, потом опускал свои подвявшие сокровища в чашку, заваривал, настаивал и, совершенно счастливый, нёс раненому «доценту».

Отец Ириней приходил после вечерней службы пахнущий сладким ладаном, с покрасневшими глазами и подсевшим голосом – проверял повязки, с мягкой улыбкой просил разрешения прохладными чистыми пальцами потрогать под ушами, и подмышками, и вот здесь, возле ключиц… Делался ещё светлее, задавал несколько вопросов про Россию, два-три раза вздыхал в такт озлобленным телегинским пассажам про олигархов и президента, потом желал доброй ночи и с поклоном уходил.

Старец, «главный врач», приходил чаще других – правда ненадолго. То лукумчик принесёт в коробке, то янтарь горного мёда в слепке восковых кристалликов, а то просто присядет на минутку, глянет из-под приподнятых домиком бровей:

– Ну что, не тошнит тебя больше?

– Ох, как думаю про курево, сразу тошнит, Геронда. Не знаю, где бы взять ещё терпения…

– А ты в военторге купи! – смеялся Геронда. – Терпи, на то ты и русский – кому ещё терпеть как не вашему брату? Не ради себя терпишь, ради мальчишек. Терпи и молись за них. Они – твоя команда.

– Команда… – Телегин уныло покачал головой. – Тоже мне «команда»: всего один человек, Ванька Царицын… Второго-то я потерял над морем! Сгубил парня…

– Как потерял, почему? – удивился Геронда, и добавил уверенно: – Петруша нашёлся. Он вместе с Ваней добрался до замка.

Телегин искоса глянул на старца… Откуда он может знать про Петрушу? Да у него в домике даже радио нет, не то что телефона или телевизора с программой новостей!

Но Телегин уже кое-что понял про Геронду. Поэтому-то и обрадовался:

– Ну, Слава Богу! Значит, они вместе… – и добавил глухо: – Эх, стыдно мне, батя Геронда. Мне доверили мальчишек опекать, а я… здесь прохлаждаюсь…

– Ты и здесь можешь помогать твоим ребятам, – спокойно сказал Геронда.

– Это как?

– Говорю же тебе, молись за них. Проси, чтобы Бог дал им защиту от врагов, чтобы ниспослал на них Свою благодать. У них времени на молитву будет мало, вот ты их и прикрывай отсюда, с тыла. Как дальняя артиллерия. Тебе здесь всё равно особо делать нечего, огород полил – и вперёд, за молитву.

– Пора что ли огород поливать? – обрадовался подполковник, всегда готовый лишний раз потихоньку, осторожно размять косточки после трёхдневного лежания на лавке.

– Отец Арсений уже поливает, – сказал Геронда и призадумался. – Слушай, Виктор, вот мы с первым твоим ранением разобрались, так? Выяснили, что ты получил пулю из-за того парня, которого… ну ты помнишь… который стал калекой.

– Ну да, – мрачно кивнул Телегин. – Я и не курю больше, честное слово. Сам удивляюсь.

– Слава Богу. Значит, первая твоя рана гораздо быстрее затянется. Осталось теперь, брат, вторую залечить.

– Вторую? – Телегин удивился, потом расхохотался. – Постой, батя Геронда! Второй раны у меня, слава Богу, пока нету.

– Есть, – строго сказал старец. – В душе ты её уже давно носишь, а то, что она до сих пор на теле не проявилась – так это не волнуйся, для колдунов это раз плюнуть. Вот в первом же бою и получишь. Только учти: если первая пуля была запланирована в задницу, то вторая будет уже в голову.

– Ты что-то мрачное пророчишь, батя Геронда, – подполковник почесал загривок. – Разве можно знать, когда тебя пуля догонит? Тут не предугадаешь.

– Ещё как предугадаешь! Вот послушай… – Геронда сложил на коленях тяжёлые жилистые руки и склонил голову чуть набок:

– Я ведь тоже солдатом был. Радистом служил. И хорошо помню: первыми в бою всегда погибали те, у кого за душой был грех. Обычно пуля сразу находила именно того, кто недавно совершил подлость: или девушку изнасиловал, или у мирных жителей отобрал что-нибудь…

– Не насиловал, не отбирал! – отчётливо произнёс Телегин. Сказал как отрезал. Геронда помолчал, грустно поморгал – и, покряхтывая, поднялся на ноги.

– А ты подумай ещё. Может, чего припомнишь. Точно говорю тебе, висит у тебя на совести ещё один серьёзный грех. С таким грехом к колдунам соваться нельзя – первая же пуля тебя мигом разыщет.

Уже уходя, Геронда оглянулся:

– Давай вспоминай – и как вспомнишь, приходи к отцу Иринею на исповедь.

Телегин вдруг повёл ухом.

– О! Похоже, снова турки летят!

И верно. Краем горизонта пронеслись две грязные точки, оставляя по небесной лазури косые белёсые царапины, как следы от когтей. Ага, на этот раз вслед устремились ещё две машины – греческие перехватчики.

– Ух, что творят… – оскалился Телегин, неотрывно глядя туда, где сцепились и затанцевали серебристые искры. – До чего опасно, Геронда! Только посмотрите на это… Турки имитируют атаку! Ну, вашим пилотам не угнаться! У турков новенькие «эф-шестнадцать», а ваши парни на раздолбанных «фантомах» прилетели…

– А ты откуда знаешь про имитацию атаки, про «фантомы»? – старец внимательно поглядел на русского.

– Вы же сами всё знаете, Геронда! – подполковник сморщился. – Скрывать не буду, пришлось и мне немного полетать. Начинал ещё на двадцать первых «мигах», потом поневоле пришлось осваивать зарубежную технику. А совсем недавно, ну года три тому назад, начальство заставило пройти курс управления вражеским истребителем. Уж не знаю, зачем это Родине понадобилось, – но времени я на это потратил уйму. Причём дело было летом, жара страшная…

– Истребителем? Натовским, что ли? – с детским любопытством переспросил Геронда. – Что ж, это тебе ещё пригодится.

Телегин помолчал, заложил руки за голову, закусил кончик жёлтого уса и оценивающе поглядел на исцарапанное самолётами небо:

– Одного не пойму, Геронда… Отчего ваши парни боятся всыпать этим туркам по первейшее число?

Спросил – и даже испугался. Геронда принял вопрос неожиданно близко к сердцу. Поднял брови, блеснул глазами и даже кулаки сжал:

– За штурвалами-то наши парни сидят, а вот наверху, в кабинетах, – там совсем не наши. Одна погань масонская. Ну ничего, придёт час, возьмёт Господь метлу и выметет всю эту нечисть. Скоро, скоро… И даст нам хороших правителей.

– Да ну, дед… сказки рассказываешь! Откуда им взяться-то, таким хорошим?

– Ты ещё сам увидишь таких правителей. И в Греции появятся, и у вас, в России! – взгляд старца потеплел.

– А отчего до сих пор не появились? Нынче-то повсюду как будто одни мерзавцы?

Старец улыбнулся. И начал объяснять Телегину, что каждый народ награждается от Бога именно таким правительством, которое этот народ заслуживает.

– А кроме того, дорогой мой, наверху тоже встречаются хорошие, верующие люди. Только сейчас такое время, что у этих людей у самих-то духовная защита вся в прорехах. Им-бы свою душу прикрыть, не то, что о согражданах заботиться!

– Ну надо же, наглость какая! – поразился Телегин, даже пальцами прищёлкнул с досады. – Слышите гул? Опять летят, и, кажется, прямо сюда!

– Снова к нам гости, – устало сказал Ставрик, подминая под грудь мокрую подушку.

– Это за мной, – уверенно сказала Надинька. – Я чувствую, это за мной.

Ставрик покосился на Егора, который лежал поперёк лежанки.

– Мне показалось, он шевельнулся… Может, ещё разок дать по голове?

– Не надо, – вздохнула Надинька. – Они уже пришли.

Из темноты вышагнул пузатый охранник в широкополой шляпе, похожей на зонт. Надинька вздрогнула: следом двигался профессор Кош собственной персоной – сутулый, весь какой-то дрожащий от холода и ужасно злой… «Ух, он сейчас нам задаст», – Морковка содрогнулась.

Но профессор пришёл не один. Кто там шлёпает по лужам и лучиком посвечивает?

– Слава Богу, они ещё здесь! – раздался знакомый голосок. Надя встрепенулась, а маленький Ставрик аж подпрыгнул на своей лежанке:

– Касси! Вернулась?!

– И не одна, – особо подчеркнул Иванушка, вышагивая из мрака и направляя жёлтый лучик на маленького грека. – Ты кто такой будешь? Брат Кассандры, что ли?

– Не свети в лицо, – поморщился Ставрик. – Думаешь, если освободил, теперь всё можно?

А Надя Еропкина ничего не могла сказать – в носу защекотало от радости. Она просто сидела в темноте на нижней полке, смотрела на родную тень с лучиком в руке и удивлялась тому, как же стало хорошо и спокойно вокруг. Даже будто теплее.

– Надинька! – Ваня присел рядом, поймал её холодную ручку. – Бедная Вы девочка… Ну, не бойтесь, всё позади. Я теперь Вас не оставлю.

Он вытащил из-за пазухи и протянул Наде едва различимый в темноте золотистый звон на тоненькой цепочке:

– Держите! И больше никогда не снимайте.

Пальцы узнали крестик, оставленный на каминной полке в Джорджевой мельнице.

– Ой… нашёлся. – обрадовалась Надя. – Какая же я была дура! Я боялась, что он пропал.

– С нами не пропадёшь, – усмехнулся Царицын, воткнув лезвие жёлтого света в спину Егорушки. – Это кто? Тот самый провокатор?

– Ага, – сказал Ставрик. – Он ещё отдыхает.

– Кажется, уже отдохнул, – озабоченно сказал Ваня. – Слышите, засопел.

Мальчик Егор повернул к свету прыщавое лицо.

– Кто здесь? – просипел испуганно. – Кто вы такие, а? Царицын сразу узнал голос.

– Какая неприятная встреча, – пробормотал кадет. – Какой же это Егор? Это, братцы, великий Джордж Мерло, собственной персоной. Двадцать девятый номер в звёздном рейтинге нашей академии.

– Что Вам нужно? Я ничего такого не сделал! – визгнул Джордж, барахтаясь в мокром одеяле.

– Ты, Жора, немного помолчи, – предложил Царицын. Он обернулся к профессору Кошу:

– Господин профессор, Вам придётся проводить нас туда, где томится наш друг Тихий Гром. А потом мы попросим Вас вызвать на лужайку перед башней вертолёт с полным баком горючего. Договорились?

– Сначала верните мою собственность, – рыхлым голосом сказал алхимик. – Вы обещали отдать, ведь я же привёл Вас сюда! Вы же его разобьёте…

– Запомните самое главное! – сурово произнёс Ваня, наваливаясь грудью на алхимика. – Если в меня никто не будет стрелять, я навряд ли поскользнусь и уроню это яйцо. Я очень крепко держу его, честное слово.

В темноте раздалось шипение Мерловича, который, кажется, вспомнил, где находится:

– Опять ты здесь, шаман… Какой же ты хитрый!

– Конечно, хитрый! – Ваня гордо улыбнулся во мраке. – А иначе как с вами, колдунами, сладишь?