Текст книги "Адмиралы России. Гордость Императорского флота"

Автор книги: Николай Скрицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 47 страниц)

«За два часа перед рассветом по данному сигналу ракетою войска, расположенные на лодках и гребных судах, числом 8000, подвинутся в одно время к противному берегу с обоих флангов, то есть с левого фланга крепости запорожские лодки, дубы и паромы, подняв на себя 1500 казаков, 3500 регулярнаго войска. Предмет сей высадки занимает берег, кавалиер и куртину нового укрепления. С правого фланга на паромах, шлюбках, баркасах, частырмах и на маленьких лансонах 3000 регулярного войска, которые, вышед, занимают берег старой крепости. В то же самое время 4 колонны регулярного и одна иррегулярного войска идут к штурму на крепость».

Пока высадившиеся и наступавшие по суше войска штурмовали укрепления, флотилии по диспозиции следовало развернуться вдоль реки и стать в двадцати саженях от противоположного берега на якорь. Артиллеристам предстояло картечью очищать неприятельский берег, а двум тысячам войск, остававшихся на борту, – быть в готовности послужить резервом атакующим. Диспозиция указывала, какие регулярные части, кроме казачьих, следовало выделить в распоряжение де Рибаса. В дополнении к диспозиции Суворов уточнил, что канонаду по неприятельским укреплениям следует «…открыть в полдень, продолжать до вечера. Для обеспечения флангов обеих атак батарей, подвинуть восемь лансонов у правой атаки, запорожские лодки у левой атаки в надлежащую дистанцию».

1 декабря де Рибас получил от Потемкина для передачи Суворову письмо в Измаил сераскиру, пашам и жителям. Князь предлагал сдать крепость и обещал отпустить войска и жителей с имуществом за Дунай. 7 декабря Суворов послал командующему турецкими войсками в Измаиле официальное требование о сдаче крепости, подготовленное Потемкиным, и свою записку, в которой писал:

«Сераскиру, старшинам и всему обществу: я с войсками сюда прибыл. 24 часа на размышление и воля; первые мои выстрелы уже неволя, штурм – смерть, чего оставляю вам на рассмотрение». Сераскир предложил устроить перемирие на десять дней, чтобы связаться с визирем, но Суворов предоставил только два дня, необходимые ему самому для подготовки. Турки, уверенные в неприступности крепости, отвергли ультиматум. На военном совете 9 декабря все тринадцать участников высказались за штурм, назначенный на 11 декабря. Одним из подписавших протокол совета был О. М. де Рибас.

Перед штурмом Суворов дал приказ войскам:

«Храбрые воины! Приведите себе в сей день на память все наши победы и докажите, что ничто не может противиться силе оружия рассейскаго. Нам предстоит не сражение, которое бы в воле нашей состояло отложить, но непременное взятие места знаменитого, которое решит судьбу кампании и которое почитают гордые турки неприступным. Два раза осаждали Измаил русские армии и два раза отступали; нам остается, в третий раз, или победить, или умереть со славою».

10 декабря с восходом солнца около 600 орудий с батарей и судов открыли огонь и прекратили его за два с половиной часа до начала штурма, заставив турок заметно ослабить ответный огонь. Одна из неприятельских бомб попала в крюйт-камеру бригантины «Константин» и взорвала ее.

Во время подготовки штурма Рибас ежедневно, а то и по нескольку раз в день докладывал Суворову о постройке батарей на Сулине, о результатах обстрела, о действиях и намерениях турок. Через несколько дней у него все было готово к атаке и каждый солдат знал свое место и задачу.

Наступающие колонны должны были атаковать с суши (19 500 человек) и с воды (девять тысяч человек); но две трети сил и большинство артиллерии были сосредоточены в приречной области. Именно здесь, благодаря огневой мощи флотилии и сравнительно слабым укреплениям, и можно было добиться решающего успеха. Однако и на всех прочих направлениях атаки проводили упорно и решительно.

Десантные войска Рибаса построили три колонны в две линии: в первой на 100 лодках регулярные, на 45 – иррегулярные войска (последние были распределены равномерно в середине и на флангах). Вторую линию составили 58 судов крупнее (бригантины, плавбатареи, дубель-шлюпки и лансоны), которые огнем артиллерии должны были прикрывать и поддерживать высадку и наступление войск. Флотилия двигалась к крепости на веслах, ведя огонь. Турки отвечали без особого успеха. Туман и обломки мешали двигаться большим русским судам. В нескольких сотнях шагов от берега вторая линия разделилась пополам, примкнула к флангам первой и открыла огонь. Под прикрытием артиллерии в 7.00 началась высадка, несмотря на сопротивление 10 тысяч турок и татар.

К рассвету противник отступил внутрь крепости. Но ожесточенное сопротивление продолжалось внутри города до 11 00. К 13.00 сохранялись лишь отдельные очаги обороны в ханах (гостиницах), мечетях, казармах. Хан Каплан-Гирей попробовал организовать контратаку, но был разбит.

В одном из ханов собралось несколько тысяч человек. Узнав об этом, Рибас собрал сотню солдат под командой полковника Мелиссино, поставил на улице как авангард колонны, смело приблизился к хану и хладнокровно потребовал сложить оружие, если турки не хотят, чтобы всех изрубили. Осажденные повиновались. Так же Рибасу удалось заставить сдаться несколько сот турок в двух других ханах. Ему довелось и принять капитуляцию мухафиса (губернатора города) паши Мемеда, который последним с двумя с половиной сотнями человек оборонялся в Табии. Узнав, что город покорен, он согласился сложить оружие.

Измаил пал 11 декабря. В подробном рапорте от 21 декабря, отдавая должное де Рибасу, Суворов особо просил наградить де Рибаса и писал о действиях генерала:

«Он первый нанес с судов и острова неприятелю удар и во время приступа, командуя тремя колоннами десанта, присутствовал везде, где более надобность требовала, ободрял мужеством своим подчиненных, овладел набережными батареями, принял пленными выше поминаемых неприятелей и в трофеи взятые сто тридцать знамен предоставил ко мне».

Потемкин 3 января 1791 года писал де Рибасу:

«Мужеством и неустрашимостью, которым вы и все войска вам вверенные себя отличили во время обложения и покорения Измаила, приобрели новую и знаменитую славу оружию российскому. Я свидетельствую вам, яко много участвовавшему в сем славном происшествии, мое удовольствие и благодарность, поручая объявить оные и всем вашим соподвижникам. Я не премину Ея И. В. Всемилостивейшей нашей Государыне представить заслуги рекомендованных вами и поставлю приятною себе должностью доставить каждому достойное воздаяние».

Указом 25 марта 1791 года Императрица пожаловала Осипа Михайловича шпагой с алмазами и 800 душами крестьян в Полоцкой (Могилевской) губернии потомственно.

Позднее А. С. Пушкин, осматривая Измаил, удивлялся, как можно было взять со стороны реки столь крутой берег.

Воин и дипломат

На Дунае де Рибас зарекомендовал себя как способный командующий флотилией, посему Потемкин оставил генерала в этой должности. 16 декабря 1790 года князь направил Черноморскому адмиралтейскому правлению ордер:

«Часть черноморских сил, порученную от меня в команду генерал-майора де Рибаса под названием флотилии, предписываю именовать Черноморским гребным флотом».

В 1791 году гребной флот продолжал боевые действия на Дунае. Уже 24 марта часть гребного флота под командованием капитана 1-го ранга Лаврова (с ней был и де Рибас) приняла войска генерал-лейтенанта князя Голицына, а другая, также с войсками, под командованием капитана 2-го ранга Поскочина отправилась к устью реки Серет с приказом тревожить неприятеля, осажденного в Браилове. При поддержке флотилии полковник де Рибас овладел укреплениями острова Концефано (29 марта), на следующий день высадился на остров, лежащий между Концефано и Браиловом. Остров занимали две тысячи турок в сильном укреплении и с отрядом судов. При поддержке флотилии капитана Лаврова полковник 31 марта взял штурмом укрепление, взятые пушки направил на Браилов. Гребная флотилия потопила 4 бомбардирских судна, 9 канонерских лодок и несколько малых судов. 10 апреля де Рибас рапортовал в Черноморское адмиралтейское правление:

«Отделив часть гребнаго черноморскаго флота в ведение генерал-майора Голенищева-Кутузова для переправы в Тульчу войск, в команде Е. П. находившихся, выступил я с другою отсель 24 марта для высадки корпуса князя Голицына в одно время в Исакче. По соединении генерал-майора Голенищева-Кутузова в Исакчи с корпусом князя Голицына, отправился я со всею тут находившеюся частью флота обратно в Галацы, куда прибыв и соединясь 28 числа на разсвете с частию флота под командою капитана 1-го ранга Поскочина, следовали благополучно к Браилову, где на якоре вне пушечнаго выстрела остановились. Полки приморские гренадерские: николаевский находился на судах, а днепровский переправленный 27 числа на остров против Галац лежащий, а оттоль 28 на Кунцефано, шел берегом, равняясь с флотом, и остановился в равном от города разстоянии.

Устрашенный неприятель начал перевозить на паромах и других судах на левом берегу Мачинского пролива при устье, с построенного на Кунцефано укрепления пушки; не успев перевезти кроме двух, прочие побросал в воду, спасаясь бегством. В ночь на 30 верных черноморских казаков 14 лодок, хотя под картечными и ружейными выстрелами с укрепления, в конце острова против Браилова лежащего, без всякаго повреждения прошед в Мачинском проливе первой остров, остановились на якоре. Поутру переправлен на первой остров днепровской гренадерской полк, а в 10 часов прошел весь корпус князя Голицына и расположился не в дальнем разстоянии против перваго острова на Кунцефано, обойдя от Исакчи, Вакарени, Лонговиц и Мачин, поражая везде противящаго и преследуя, от страха бегущего неприятеля, повергая все огню и мечу; победоносное российское оружие умножено трофеями, состоящими из 5 санжаков, 27 знамен, 11 пушек, взятых в плен, трехбунчужного паши, двух бин-башей, других чиновников и больше 100 человек, кроме многаго числа разных булгарских и молдавских семей, сверх чего получено множество военных и съестных припасов, и не малая войском сделана добыча, а селение, равно как и первыя все, преданы огню. По приказанию князя Голицына высажен на остров витебской мушкетерской полк и 200 пеших черноморских казаков, где соединясь с приморским днепровским полком, в ночь на 31 число переправились на остров против Браилова лежащий, учиня по данному сигналу на разсвете нападение на бывшее в конце онаго укрепление, которым, по жестоком, ¾ часа продолжавшемся сопротивлении, благополучно овладели, с истреблением бывшаго тут всего неприятельскаго войска до 2000 человек янычар, не исключая и самого начальника. Приблизившийся во время штурма к городу флот, произвождением по оному, нижним его батареям и судам, сильной пальбы, заставил обратить на себя внимание, отвлекая чрез то способ к подаянию помощи штурмуемому укреплению. По овладении оным с малою со стороны нашей сухопутных войск потерею, взято байдаков 7, знамен 16, пушек 20, обращенных в тож время против городских батарей и судов, из которых многие потоплены, а другие по сильном повреждении вытащены на берег.

По приказанию князя Голицына, апреля 2 сняты с укрепления пушки, и оное срыто до основания; 4-го поутру войска и флот приняли обратный путь, с коим сюда благополучно прибыл того числа. Долгом поставляю засвидетельствовать об оказанной неустрашимости и усердном исполнении должностей всех штаб– и обер-офицеров, равно и нижних чинов, и в особенности об отличном рвении, мужестве и знаниях капитана 1-го ранга Поскочина».

Отличился де Рибас и в сражении при Мачине.

В середине июня стало известно, что турецкие войска накапливаются в Браилове и Мачине. Князь Н. В. Репнин, воспользовавшись тем, что уехавший в столицу Потемкин оставил его главнокомандующим, решил нанести поражение туркам. Зная, что верховный визирь Юсуф-паша собирает для удара по русским войскам силы при Мачине, он сам приказал русским отрядам стянуться к Галацу. 25 июня 1791 года генерал-аншеф Репнин лично осмотрел турецкий лагерь. Генерал-майору де Рибасу он поручил сбор средств для переправы. Сильные ветры и быстрое течение могли воспрепятствовать переправе войск, и Рибас предложил другой выход. Он из трофейных паромов и армейских понтонов приказал построить мост, по которому 25 июня войска начали переправу. Флотилия 27 июня придвинулась к Браилову. Так как особого дела для нее не нашлось, то де Рибас принял командование отрядом кавалерии.

В шестом часу 28 июня первыми прибыли и открыли артиллерийский огонь войска С. Ф. Голицына. В то время как войска Г. С. Волконского двигались на сближение с Голицыным, де Рибас во главе конницы Волконского решительно атаковал турок и расчистил дорогу для движения пехоты, которая также вступила в бой. Колонна Голенищева-Кутузова, обходя гору, столкнулась с сопротивлением противника. Тогда Репнин вновь пустил в атаку конницу Рибаса. Благодаря решительной атаке русские войска охватили турок с фланга и заставили отступить. Турки потеряли убитыми свыше четырех тысяч человек, 35 орудий, были взорваны три судна и еще 3 потоплены, взяты 15 знамен. Турки бежали к Гирсову. 2 июля Репнин отошел на свой берег и снял мосты. Поражение оказало такое влияние на турок, что они подписали 31 июля в Галаце предварительные условия перемирия, выгодные России. В тот же день, не зная о результатах переговоров, Ушаков нанес поражение турецкому флоту при Калиакрии. Эти две победы окончательно убедили диван в бесплодности продолжения войны.

В середине августа 1791 года Г. А. Потемкин писал Екатерине II, что назначил для переговоров с турками генерал-поручика Самойлова, генерал-майора де Рибаса и статского советника С. Л. Лашкарева; он направлялся с ними в Гущ, куда должны были прибыть турецкие уполномоченные. Де Рибасу пришлось приступить к переговорам ранее. Приехав в Галац 7 августа, Потемкин узнал, что от великого визиря прибыли двое уполномоченных, и один из них, драгоман Порты князь Мурузи, просит личной аудиенции светлейшего. Потемкин поручил говорить с Мурузи де Рибасу. Уполномоченный сообщил о якобы стремлении турок возобновить военные действия и рекомендовал сделать в пользу Турции ряд уступок по условиям будущего договора. Контр-адмирал отсоветовал Мурузи давать такие предложения князю. Когда же уполномоченный продолжил настаивать на требовании передать пункты Потемкину, тот направил к Мурузи опытного дипломата Лашкарева. Князь все же принял Мурузи, но на попытку его высказаться об изменениях условий мира резко заявил, что граница может быть изменена на рубеж Прута либо даже Дуная, и драгоману пришлось откланяться.

Болезнь не позволила светлейшему участвовать в переговорах. 2 октября он утвердил полномочия на ведение переговоров Самойлову, Рибасу и Лашкареву; это был один из последних документов, подписанных им лично.

Генерал-майор де Рибас был одним из тех, кто подписал Ясский мир с турками 29 декабря 1791 года вместе с графом A. A. Безбородко и статским советником С. Л. Лашкаревым; они заменили на переговорах умершего 5 октября 1791 года Потемкина. В соответствии с договором Турция признавала господство России над Крымом, уступала Очаков и пространство между Бугом и Днестром. Со своей стороны, Россия возвратила туркам Измаил и все прочие крепости на Дунае.

Во главе Черноморского гребного флота

В 1791 году де Рибас получил орден Святого Александра Невского. Так как генерал-майор доказал способность управлять судами, его произвели в контр-адмиралы и оставили во главе Черноморского гребного флота, который до конца войны оставался на Дунае. Генерал-аншеф М. Каховский 20 октября 1791 года докладывал Императрице:

«Гребной дунайский флот остается зимовать в Галаце и имеет содержать себя в высокой военной готовности до заключения мира».

После заключения мира суда из Галаца перешли в Николаев. При движении по морю их сопровождал отряд судов парусного флота. На де Рибасе осталась задача переустройства гребной флотилии, обучение новобранцев и греческих выходцев. Оставалась опасность, что Турция попробует добиться реванша. 23 ноября 1792 года вице-адмиралу Мордвинову был направлен секретный высочайший указ о подготовке флота по случаю военных приготовлений турок; там было указано и о гребем флоте:

«Не меньше надлежит стараться и о приведении в исправность гребного нашего флота или флотилии; Мы предполагаем, что сие легкое мореходное ополчение по свойству войны тамошней и по местным положениям долженствует делиться на три части, а именно: первую из тех судов, кои при корабельном флоте для услуг его и пособия действиях, а в случае успехов онаго для нанесения берегам страха и вреда употребляются; вторую, которая по разрыву могла бы тотчас же войти в устье Дуная и споспешествовать операциям сухопутных войск наших, и третью, состоящую в запорожских лодках, которую могут востребовать обстоятельства вместо присоединения ко второй, обратить к азиатским берегам ближе к месту настоящего пребывания помянутых казаков, подкрепляя в таком случае другими вооруженными судами. Весь сей гребной флот должен быть исправлен как наисорее; и для того указали Мы начальствующему оным генерал-майору де Рибасу немедлено туда отправиться, который и доставит таковые же известия как выше о корабельном флоте сказано, и касательно исправления вооружения и снабдения всем потребным судов, тот гребной флот составляющих, относиться к вам и требовать вашего пособия и распоряжения».

30 июля 1793 года Мордвинов всеподданнейше доносил:

«В. И. В. гребной Черноморский флот под предводительством контр-адмирала де Рибаса, сего месяца 28 числа вышел в Лиман Бугский для выступления к устью Днестровского лимана.

Флот состоит из судов: 5 бригантин, 4 дубель-шлюпки, 2 катера, 1 одинакая шлюпка, 19 лансонов».

В 1793 году де Рибаса произвели в вице-адмиралы. Он командовал гребной флотилией в Черном море, а в 1794 году, кроме того, строил на месте Гаджибея город Одессу, военную гавань и купеческую пристань.

В 1794 году вновь встал вопрос о вооружении флота. Высочайший указ Мордвинову от 16 января потребовал приготовить гребной Черноморский флот к действиям на Дунае во взаимодействии с флотом корабельным и войсками A. B. Суворова.

Де Рибасу был вручен высочайший указ от 16 января 1794 года, который, в частности, гласил:

«Получая известие о чинимых со стороны Порты оттоманской сильных приготовлений возстать против Нас войною и о намерении турков разорвать торжественныя обязательства свои в сохранении мира, осторожность и польза России требует чтобы все морские и сухопутные силы ея немедленно приведены были в исправность и готовность не токмо отразить силы турецкие, но и обратить оружие наше нападательно, и ввести, как сухопутные войска наши, так и гребной флот черноморской, в вашем начальстве состоящий, в пределы областей турецких.

Соизволяем, чтобы вы немедленно отправились к местам расположения того флота и всемерное приложили бы старание привести оный в наилучшее состояние, так чтоб в апреле месяце можно было соединить все части онаго в Аджибее (Гаджибее), где и ожидать могущаго последовать разрыва, как в таком месте в котором в одну сторону можно надзирать за Лиманом Днепровским и закрывать его, а в другую простирать примечание на устья дунайския, к коим тотчас после разрыва и плавание ваше направить удобнее от порта сего, обстоятельно узнав прежде о тогдашнем состоянии, защит и укреплений воздвигнутых от неприятеля для заграждения входов в устья сей реки, о чем сообщать имеете и к генералу графу Суворову Рымникскому, командующему войсками в том крае расположенными, и нам доносить, поступая и в прочих донесениях ваших с помянутым генералом и с вице-адмиралом Мордвиновым на основании указа Нашего, данного вам в 23 день ноября 1792 года.

При первом шаге и при самом открытии военных действий наичувствительнейший удар, какой только туркам нанести можно, есть скорое вступление гребнаго флота черноморскаго в устья дунайские и овладение берегами сея реки; таковой отважный подвиг неиначе предпринять быть имеет, как с сильным содействием сухопутных войск, а особенно собираемых при Ботне. Соображая предлежащие вам в сем случае подвиги и те посты, кои непременно должен занять гребной флот по благополучном входе в реку Дунай, назначили Мы в начальство ваше для высадки войск полки приморские гренадерские: днепровской и николаевской, мушкетерские витебской и нижегородской; для укрепления и защиты тех постов орудия большаго калибра, т. е. от 18 до 36 фунтов, полевой артиллерии 12 орудий; и повелели генералу графу Суворову Рымникскому вышесказанные полки укомплектовать по военному положению от прочих полков под командою его состоящих и остающихся в пределах России, а потому и будете вы снабжены уже обмундированными, выученными, обвыкшими к разным переменам вод и воздуха и в огне бывшими воинами.

Так как из вышеозначенных орудий пушки большаго калибра употреблены будут для защиты морских берегов и входов в Дунай, то предписали Мы вице-адмиралу Мордвинову, чтобы черноморское адмиралтейское правление отпустило оныя из состоящих в ведомстве онаго чугунных орудий, к коим без потери времени исправить, а если надобность потребует то и новые сделать лафеты; для успешнейшаго выполнения сего может требовать вице-адмирал Мордвинов и вы от начальников главной полевой артиллерии их содействия и пособия всеми от них возможностями, о чем надлежащие приказания даны будут; для облегчения же работы сей, часть лафетов оных можно сделать на Днестре из заготовленнаго леса для лафетов под крепостные орудия.

В прибавок к судам в ведомстве вашем состоящим, для посажения назначенных войск, повелели Мы черноморскому адмиралтейскому правлению отделить в команду вашу суда оставшиеся от бывшей флотилии в Средиземном море, прибывшие из Архипелага, да 9 судов корсерских и 6 транспортных, выбрав надежнейшие из состоящих при парусном флоте и такие чтоб не более брали 11 футов воды, поелику больше сих суда в Дунай войти бы не могли.

Для снабжения достаточным числом матрос всех вышеписанных судов гребнаго флота, признавая для пользы службы нашей нужным привлекать таковых из греков, служащих теперь на судах купеческих и кои после разрыва останутся праздными, и потому более, что никто лучше их не знает берегов турецких, да сверх того привлекая их в службу нашу лишим оных турков, которые бы в противном случае употребили их против нас, повелеваем вам набирать их по мере нужды, сообразуясь могущему последовать разрыву, в число 500 таких вольнонаемных матросов на военное время для гребнаго флота нами полагаемых, с заплатою договорной с ними цены, стараясь что бы оные для казны нашей елико возможно сходнее были; для сего употребления и повелели Мы с 1 марта месяца до тех пор пока настоять будет надобность отпускать в распоряжение ваше из казначейств наших по 6500 руб. в каждый месяц, расчитывая примерно каждому из таковых вольнонаемных греческих матросов по 8 руб. 50 коп. в каждый месяц и морской провизии по 4 руб. 50 коп. Мы удостоверены что сие предположение, служащее к ободрению и привлеканию к нам греков, выполнено будет с пользою для службы и выгодою для казны нашей; о сей чрезвычайной сумме на случай вооружения вам ассигнуемой, имеете вы ежемесячно доставлять подробные отчеты Нам и управляющему государственными казначействами с означением с котораго времени сколько матросов сих набрано и что из суммы сей на них употребляется.

Признав нужным и еще усилить гребной флот черноморской, повелели Мы из числа находящихся в Тамане военных лодок верных черноморских казаков приготовить 25, с тем, чтобы по первому отношению генерала графа Суворова-Рымникскаго к губернскому таврическому начальству отправлены оныя были для соединения с гребным флотом, там где он тогда находиться будет».

10 мая 1794 года вице-адмирал Мордвинов доносил Императрице из Николаева:

«Высочайшее В. И. В. повеление 24 минувшего апреля о принятии предосторожности против злых намерений бунтовщика Костюшки, я имел счастие получить, в следствие которого к обеспечиванию флотов и портов, всемилостивейше начальству моему вверенных, приняты с моей стороны следующие меры: В. И. В. флот гребной, состоящий из 7 бригантин, 8 катеров и из 25 лансонов, всего в 40 судах под предводительством вице-адмирала де Рибаса, 7-го числа сего месяца выступили в Днепровский лиман к Глубокой пристани и по получении тамо пороху и артиллерийских снарядов, восприимет плавание к Гаджибею; корабельный также совсем изготовлен вооружением и снабжением и вытягивается на рейд севастопольский…»

Война не состоялась, и флот продолжил мирную деятельность. 7 мая 1795 года де Рибасу был отправлен указ:

«Данным от Нас указом председательствующему в нашем Черноморском адмиралтейском правлении вице-адмиралу Мордвинову предписали Мы гребной флот Черноморской, по снабжении всем нужным, отправить немедленно к Одессе, а вам повелеваем при употреблении служителей сего флота к производству совершающихся тамо работ, по рескрипту данному вам от 27 мая 1794 года, не оставить по разсмотрению вашему занимать их и надлежащими морскими экзерсициями; впрочем время пребывания этого флота при Одессе зависеть будет от вас».

16 мая Мордвинов докладывал Зубову:

«Гребной флот вооружен и предписано оному немедленно отправиться в Одессу. Предписано В. Св. об отправлении служителей в Одессу по штатам, положенным для гребного флота, имел я честь получить. На гребном флоте ныне состоит 1691 матрос, по штату положено 2770 матрос, не достает 1079; но как в том же предписании повелеть изволите удержать число потребное для препровождения ожидаемых канонерских лодок из Херсона до Одессы, то полагая только 20 человек на одну и по 10 на баркас (чаю будет недостаточно), все остающиеся здесь числом 1697 человек, должно пребыть до вооружения и отправления их в Одессу».

Последние документы показывают, что основными силами, которыми была заложена Одесса, явились моряки Черноморского гребного флота, которым командовал де Рибас. Ему же пришлось и руководить постройкой «жемчужины Черного моря».