Текст книги "Адмиралы России. Гордость Императорского флота"

Автор книги: Николай Скрицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 47 страниц)

Последние годы

В октябре 1790 года Повалишин, по журналу коллегии от 8 ноября, не получил определенного назначения. Скорее всего, ему предоставили отдых. В кампанию 1791 года Повалишин наряду с адмиралом Крузом, вице-адмиралом Мусиным-Пушкиным, контр-адмиралами Ханыковым, Скуратовым, Лежневым находился в подчинении адмирала Чичагова; он состоял в кронштадтской эскадре Круза. С 1791 года вице-адмирал присутствовал также в Адмиралтейств-коллегии. Однако тяготы морской службы сказывались. Высочайший указ 13 декабря 1792 года гласил: «Снисходя на прошение вице-адмирала Лариона Повалишина, в докладе оной коллегии Нам представленном, всемилостивейше увольняем его для излечения болезни на год». После возвращения из отпуска моряк приступил к обязанностям. В частности, Высочайший указ 11 февраля 1793 года поручал В. Я. Чичагову обсудить штат Черноморских адмиралтейств и флотов с Пущиным, генерал-прокурором Самойловым и Повалишиным. Очевидно, вице-адмирала считали достаточно компетентным в таком вопросе.

Береговая служба вскоре завершилась. Высочайший указ 3 декабря 1793 года предписывал перевести шесть кораблей, четыре фрегата, три транспорта из Архангельска под командованием Повалишина и контр-адмирала Тета. 7 декабря Адмиралтейств-коллегия рассмотрела указ и дала свое решение подготовить указанное число судов под попечением вице-адмиралов И. Я. Барша (тогда главного командира Архангельского порта) и Повалишина. 28 марта 1794 года коллегия постановила дать Повалишину инструкцию.

Эскадра состояла из кораблей «Память Евстафия», «Алексей», «Филипп», «Иона», «Граф Орлов», № 82, фрегатов «Ревель», «Рига», «Нарва» и «Рафаил», транспортов «Холмогоры», «Турухтан», «Соловки». 31 мая она начала вытягиваться из Лапоминской гавани, 1 июня перешла бар. 27 июня Повалишин поднял флаг на корабле «Память Евстафия». 28 июня прошла консилия командиров и флагманов, и 30-го корабли выступили. 1 августа выслали вперед фрегат «Нарва» с капитан-лейтенантом Кровве в Лондон; тот прибыл 13 августа с письмом русского министра (посла) в Англии. В этот период начала войн французской революции как никогда требовалось представлять политическую обстановку. Однако письмо министра не дало достаточных сведений, и после обсуждения его было решено идти в Эдинбург. Оттуда Тет отправился к послу графу Воронцову за инструкциями и 30 августа вернулся, доставив письмо о безопасном пути на Балтику. 9 сентября эскадра снялась и 27 сентября прибыла в Кронштадт. 30 сентября Повалишин спустил флаг и передал эскадру Тету. К 5 октября прибыли задержавшиеся в Копенгагене корабль и фрегат. Вновь Повалишин благополучно выполнил поручение. 29 сентября 1794 года Адмиралтейств-коллегия рассматривала рапорт о прибытии эскадры из Архангельска. 3 октября последовал благодарственный высочайший рескрипт:

«Получив донесение о прибытии на Кронштадтский рейд архангелогородской эскадры, Мы не можем оставить, чтобы не изъявить вам особливаго благоволения нашего, как за исправность, с которою вы препроводили сию эскадру, так наипаче за то, что вы успели вовремя возвратиться с нею в свои порты, и тем сберегли много излишних для казны нашей расходов».

18 октября 1794 года Адмиралтейств-коллегия слушала сообщение: «Ея И. В. всемилостивейше пожаловать изволила вице-адмирала Повалишина, малолетнего сына его Федора во флот в мичманы, приказали: сына вице-адмирала Повалишина Федора внести в списки и числить в 1-й дивизии мичманом». Очевидно, Императрица хотела выказать благоволение одному из спасителей трона.

В 1795 году вице-адмирал командовал 2-й флотской дивизией и исполнял должность главного командира Кронштадтского порта. После вступления на трон Павла I Повалишин оставался на флоте. Его назначили командиром второй эскадры (авангарда) 1-й дивизии белого флага адмирала А. Н. Сенявина.

В безымянном доносе сообщалось об использовании морскими офицерами казенных людей для личных услуг; называлось их число у Повалишина в Санкт-Петербурге – 20 служителей. Доноситель писал: «…Ежели не будет во флоте Повалишина, Скуратова и Сукина, то в неограниченном благосостоянии и божественном существовании будет все в оном войске…» Император ограничился общим запрещением флагманам использовать казенных людей для личных нужд. На отношение к Повалишину донос не повлиял. 12 марта 1797 года Адмиралтейств-коллегия слушала Высочайший указ от 11 февраля об увольнении в деревни для восстановления здоровья А. Н. Сенявина; коллегия на время отпуска адмирала поручила дивизию белого флага по старшинству вице-адмиралу Повалишину.

В 1797 году кронштадтская эскадра вышла на рейд 19 июня. 25 июня флагманы подняли флаги. 26 июня прошел депутатский смотр. По указу от 12 июня 1797 года Повалишин числился на корабле «Двенадцать апостолов», в авангарде кордебаталии.

Павел I хотел, подобно Петру I, быть не только монархом, но и флотоводцем. Именно потому он решил в 1797 году лично командовать маневрами всего флота. 6 июля Император со двором и семейством прибыл на фрегат «Эммануил» и при салюте поднял штандарт генерал-адмирала.

В течение дня проходила проба свода сигналов, ибо свежий западный ветер не позволял выйти в море. По той же причине Павлу I пришлось и 7 июля ограничиться осмотром кораблей флота. Лишь с утра 8 июля суда стали сниматься при тихом ветре и двигаться верпованием либо на буксире. При прохождении фрегата «Эммануил» вдоль стоящих на якоре кораблей на каждом императорский штандарт приветствовали, посылая команду по вантам, барабанным боем, салютом и т. д.

За Толбухиным маяком дивизиям белого и красного флага было приказано построиться для примерного сражения; Император был доволен перестроением, в том числе в шахматный порядок. 9 июля присоединилась ревельская эскадра, которая проводила артиллерийские учения. После полудня из-за усилившегося ветра флот встал на якорь; корабли спустили стеньги. Качка была такая сильная, что не позволяла спокойно обедать.

10 июля ветер стих. Ревельская эскадра отправилась в Ревель, а остальные – в Кронштадт. На флоте проводили ружейные и пушечные учения. 11-го и 12 июля экзерсиции продолжались на Кронштадтском рейде, после чего Император убыл в Петергоф; 22 июля суда были уже в гавани.

Если для Павла I маневры оказались развлечением, то для его семьи и двора стали тяжким испытанием. Спать приходилось прямо на палубе среди матросов, переносить качку и другие неудобства. Может быть, из этой поездки проистекала нелюбовь наследника престола, будущего Императора Александра I к морю.

14 сентября 1797 года Павел I наградил заслуженного моряка И. Повалишина орденом Святой Анны I степени и уволил со службы с мундиром и полным жалованьем. В этот день Адмиралтейств-коллегия слушала записку Г. Г. Кушелева:

«Его И. В. снисходя на прошения балтийскаго корабельнаго флота адмирала Василия Чичагова и вице-адмирала Лариона Повалишина, всемилостивейше соизволил уволить их по желанию от службы с ношением мундиров, высочайше повелевая производить им полное их жалованье».

В литературе встречается мнение, что оба флагмана ушли в отставку, не желая подчиняться приказам любимца Императора Г. Г. Кушелева, который был гораздо моложе их по службе.

Биографы писали, что Повалишин отличался строгим соблюдением дисциплины, которую почитал душою службы, храбростью, хладнокровием в бою и шторме. Он был вспыльчив, но добр сердцем, справедлив, но неумолим в наказаниях, до расточительности щедр в награждениях и подаянии бедным. Екатерина II неоднократно говорила о Повалишине, что он один из бескорыстнейших людей России, ибо довольствуется заработанным кровавым трудом там, где другие могли составить состояние.

Скончался Повалишин 4 (15) апреля 1799 года в своих белорусских деревнях. Ныне это «ближнее зарубежье». Но память о славном мореходе и воине должна остаться в России.

Победитель
Ф. Ф. Ушаков

Фамилия адмирала Федора Федоровича Ушакова известна многим и по книгам, и по кинокартинам. Тем не менее его биографию, тесно связанную с Российским флотом, все еще рассматривают отечественные историки. В частности, мало изучен период становления будущего знаменитого флотовождя, не указано, кто были его учителя. В данном очерке сделана попытка показать, как складывался флотоводец и те деяния, которыми он прославился.

Начало морской службы

Родился Федор Ушаков 13 февраля 1745 года в сельце Бурнаково Романовского уезда Ярославской провинции Московской губернии. Село стояло на реке Жидгость, в трех верстах от Волги, и было в нем всего 24 души мужиков. Отец, солдат лейб-гвардии Семеновского полка Федор Игнатьевич Ушаков, вышел в отставку с чином сержанта. Федор рос и обучался в деревне. 7 февраля 1761 года его привезли, подобно другим дворянским недорослям, на смотр в Герольдмейстерскую контору сената и сообщили, что «желает-де он, Федор, в Морской кадетский корпус в кадеты».

15 февраля 1761 года юношу приняли в Морской шляхетный кадетский корпус. Корпус этот 15 декабря 1752 года преобразовали из Морской академии, основанной еще Петром Великим. С одной стороны, дворянство добилось исключительного права занимать офицерские посты и не учить своих сыновей вместе с разночинцами, с другой, корпус должен был выпускать более подготовленных специалистов. Россия во второй половине XVIII века обретала все больший политический вес, а для обеспечения самостоятельной политики требовался наряду с армией и сильный флот. Елизавета Петровна сделала ставку на отечественных моряков, с учетом этого и проходила реорганизация. Для корпуса, который должен был готовить только моряков, выделили дополнительные средства, хотя еще и недостаточные. 120 гардемарин и 240 кадет заполняли три класса и переходили из низшего в высший после изучения курса Обучение вели более сорока лучших преподавателей бывшей Морской академии во главе с профессором. Наблюдение за обучением и воспитание проходили в трех ротах, возглавляемых морскими офицерами. Каждая рота включала по 40 человек от каждого класса, что давало возможность старшим влиять на младших, а всем вместе равняться на корпусных офицеров и преподавателей. Первоначально, с 1752-го по 1760 год, во главе корпуса встал известный навигатор и картограф А. И. Нагаев. В 60-х годах этот пост на сорок лет занял талантливый писатель и администратор И. Л. Голенищев-Кутузов. Оба начинали плавающими моряками, были людьми образованными, и дух времени двух императриц позволил им воспитывать и готовить широкообразованных, культурных офицеров.

«Регламент о Морском шляхетном кадетском корпусе» 1756 года предусматривал обучение двадцати восьми наукам, включая разные отрасли математики, навигацию, географию, артиллерию, историю, политику, фехтование, танцы, языки, основы корабельной архитектуры. Посему не возникало проблем, когда в дальнейшем морякам приходилось не только ходить по морям и управлять боем, но и вести дипломатические переговоры, уверенно себя чувствовать в светском обществе как на родине, так и за рубежом, а при необходимости на суше возглавлять десантный отряд.

Безусловно, обстановка корпуса, влияние преподавателей вроде известного позднее профессора математики и морской тактики Н. Г. Курганова, возможность пользоваться библиотекой из иностранных книг, переводов и конспектов преподавателей, сама обстановка Васильевского острова, где поблизости располагались пристани на Неве, воспитывали из Ушакова моряка, а практику дала служба на море. 12 февраля 1763 года успешно учившегося Ушакова произвели в гардемарины, он оказался в числе четырех лучших выпускников корпуса. Прежде чем 1 мая 1766 года Ушаков получил офицерский чин мичмана, он с 1763-го ежегодно плавал в Балтийском море, на пинке «Наргин» ходил в Архангельск и обратно. Нелегкое плавание закалило молодого офицера. Кроме того, в Архангельске он мог побывать на кораблях экспедиции В. Я. Чичагова. По возвращении, в кампанию 1768 года Ушаков служил на корабле «Трех Иерархов» под командованием С. К. Грейга, который как раз внедрял более совершенное парусное вооружение, чем то, которым в России продолжали пользоваться с петровских времен.

В конце 1768 года мичмана Ушакова с командой матросов Балтийского галерного флота направили в Донскую экспедицию. Он поступил под начальство контр-адмирала А. Н. Сенявина, создававшего Азовскую флотилию. 30 июля 1769 года Ушакова произвели в лейтенанты. Моряку не раз приходилось проводить построенные суда по Дону; однажды его смекалка помогла спасти груз гибнущих судов. Затем он под командованием капитана 1-го ранга Пущина на праме № 5 плавал по Дону. В 1770 году Ушаков командовал этим прамом, а потом на праме «Дефеб» состоял при устье реки Кутюрьмы.

После того лейтенанта назначили на достраивающийся фрегат «Первый». Он участвовал в его проводке до Таганрога, затем командовал четырьмя транспортными судами, направленными, чтобы доставить лес от Пятиизбянской станицы до Таганрога для достройки фрегата. Летом 1771 года 2 фрегата вступили в строй. Однако долго служить на «Первом» Ушакову не пришлось. В кампанию 1772 года он принял командование ботом «Курьер». На этом палубном боте моряк сопровождал фрегат «Первый» на переходе по Азовскому морю из Таганрога в Феодосию, а затем присоединился к крейсирующему отряду, который базировался в Балаклавской бухте. Когда суда ушли на зимовку, бот Ушакова занял брандвахтенный пост у Керчи.

В кампанию 1773 года на боте «Курьер» Ушаков выполнял ряд поручений, курсируя между Керчью, Кафой и Таганрогом, и участвовал в боях с турецкими судами. В это время он начал анализировать бои по шканечным журналам и вырабатывать основы своей тактики. В сентябре 1773 года пытливого молодого офицера назначили командиром «новоизобретенного» 16-пушечного корабля «Морея» в Балаклавском отряде. Через некоторое время его определили командиром 20-пушечного корабля «Модон», с которым Ушаков должен был идти в Таганрог, но из-за штормов остался зимовать с кораблем в Балаклаве. С весны 1774 года в составе отряда кораблей он охранял судоходство и гавань Балаклавы от десанта. После высадки Хаджи-Али в районе Ялта – Судак «Модон» участвовал в отражении атак турок и татар на Балаклаву. Если в первом плавании Ушаков получил морское крещение, то под Балаклавой крещение было боевое.

Отгремела война, завершившаяся Кючук-Кайнарджийским миром. Весной 1775 года Ушакова вернули в корабельную команду Балтийского флота. После трехмесячного отпуска он приступил к службе уже капитан-лейтенантом. Чин этот моряк получил 20 августа. Но на Балтике Федор Ушаков прослужил недолго, ибо его направили в новое интересное плавание.

Средиземноморские университеты

Общеизвестны победы адмирала Ф. Ф. Ушакова и его соратников на Ионических островах и у берегов Италии в 1798–1800 годах. Но далеко не все знают, что прославленный покоритель Корфу впервые уже в 1776–1779 годах побывал на Средиземном море. Плавание это после школы Донской экспедиции можно считать университетом прославленного флотоводца.

По условиям Кючук-Кайнарджийского договора Россия получила право прохода торговых судов через Босфор и Дарданеллы. Пользуясь этой возможностью, Екатерина II решила наладить торговлю на Средиземном море при содействии русских судов. 28 марта 1776 года она повелела подготовить 3 фрегата с товарами и 1 конвойный для отправки за границу. Проход военного корабля с транспортами через Дарданеллы и Босфор мог также стать прецедентом и позволить в дальнейшем переводить боевые корабли с Балтики на Черное море, где не было еще развитой кораблестроительной базы. Командовал отрядом капитан 2-го ранга Т. Г. Козлянинов. Ему следовало на фрегате «Северный Орел» с транспортными фрегатами «Павел», «Наталия», «Григорий» по готовности идти на Средиземное море, заправившись водой в Копенгагене и по возможности не заходя более в порты. Запрещалось в пути останавливать и осматривать купеческие суда; было приказано обороняться от пиратов, но самим не нападать на них, а при входе в Дарданеллы – убрать в трюмы артиллерию, кроме 6–8 пушек, и заделать порты, чтобы придать фрегатам более мирный вид. Козлянинову предстояло следить за сохранностью товаров, обучением команды и офицеров, организовать описание берегов, портов и островов; следовало посылать донесения из всех портов, а после возвращения подать журналы и протоколы. 6 июня во всеподданнейшем донесении коллегия сообщила, что эскадра готова к плаванию, укомплектована командирами и офицерами-добровольцами, знающими иностранные языки (французский, английский, итальянский), из тех, кто служил за границей и в Архипелаге. 10 июня коллегия дополнила инструкцию сообщением, что оставленные на Средиземном море фрегаты «Констанция» и «Святой Павел» следует снабдить экипажами и командирами, доставленными с Балтики. Командиром последнего назначен был капитан-лейтенант Федор Ушаков, а учиться ему предстояло у Т. Г. Козлянинова.

Тимофей Гаврилович Козлянинов (1740–1798), происходивший из старинного дворянского рода, был один из наиболее подготовленных моряков своего времени. После окончания Морского корпуса он добровольцем сначала проходил практику на английском корабельном флоте, а в 60-х годах на Мальте изучал галерное дело. После возвращения новоиспеченного капитан-лейтенанта назначили на флагманский корабль контр-адмирала Джона Эльфинстона «Не тронь меня», который с эскадрой прибыл в Архипелаг. На различных судах Козлянинов участвовал в боях и походах, а с ноября 1772 года стал командиром флагманского корабля вице-адмирала А В. Елманова, который вскоре сменил Спиридова во главе эскадры. Флагман «Георгий Победоносец» много плавал, не раз попадал в штормы, ремонтировался в различных портах. Козлянинов и учился у старших товарищей, и сам на практике постигал морское дело, изучал Средиземное море. Теперь ему, уже в чине капитана 2-го ранга, предстояло вести отряд самостоятельно.

15 июня фрегаты выступили из Кронштадта, в августе миновали Гибралтар и задержались в Порт-Магоне на острове Минорка. Направив «Наталию» и «Григорий» в порт Феррайо на Эльбе, Козлянинов отконвоировал для ремонта «Павел» в Ливорно, где стояли «Констанция» и «Святой Павел», который принял Ф. Ушаков. Требовалось время для вооружения стоявших без движения судов. Сам капитан 2-го ранга с двумя судами направился на восток. 11 ноября суда собрались к острову Тенедос. Сразу началась подготовка к входу в Дарданеллы. Благодаря усилиям дипломатов Козлянинов смог послать «Наталию» и «Григорий» в проливы; 14–16 декабря они достигли Константинополя.

Ушакову 12 сентября Козлянинов дал особую инструкцию:

«По нагружении товаров, следуючи из Ливорны поведенным путем, быть всем неразлучно… Ни в какие порты без крайней нужды не заходить, разве, отчего Боже сохрани, какое повреждение от штормов или какого иного несчастия фрегату приключится… В рассуждении салютации и почестей морских имеете поступать на основании правил купеческих кораблей. Купеческих кораблей всех народов ни под каким видом не останавливать, а тем меньше осматривать или какие делать притеснения, но, напротиву того, всякую благопристойность, ласку и в случае нужное вспоможение показывать, дабы и сим прославлять Российский флаг, сколь славен он приобретенными победами. Известно, что в Средиземном море бродят морские разбойники, то вы имеете употребить от оных всякую осторожность и опасение; и содержать себя для защищения от всякой исправности и готовности, ибо вы с довольною обороною отправляетесь, однакож самим вам на них не нападать. Намерение сей экспедиции сверх перевозу товаров состоит в приобретении практики молодых офицеров, также и нижних служителей…»

«Северный Орел» пошел в Мессину, куда 10 декабря прибыли фрегаты «Павел», «Святой Павел» и «Констанция». 20 декабря отряд направился на юг и 26 декабря встал на якорь в Порт-Мадро, кроме фрегата «Констанция», который разлучился с прочими и самостоятельно прибыл в Дарданеллы 28 декабря.

Капудан-паша приказал комендантам дарданелльских крепостей внимательно осмотреть груз фрегатов. Турецкие официальные лица побывали на «Северном Орле»; в результате не только суда прошли Дарданеллы, но под предлогом опасности стоять на Тенедосском рейде вице-консул С. Л. Лашкарев получил разрешение ввести «Северный Орел» в пролив, к крепости Капез, где была стоянка английских и французских военных кораблей; тем самым он создал прецедент, чтобы «…впредь приплывающие российские суда могли иметь уже навсегда неоспоримое право там же становиться». Зимой 1777 года «Констанция», «Святой Павел» и «Павел» прибыли в Константинополь, а «Северный Орел» остановился, пройдя крепости.

Козлянинов внимательно относился к обстановке в Турции. 30 декабря, перед вступлением в Дарданеллы второго отряда фрегатов, он дал командирам (в том числе и Ушакову) инструкцию, которая предусматривала особенности прохождения проливов:

«…Господам командующим фрегатов при входе в Дарданеллы следовать прямо, не останавливаясь, и не палить из пушек; в проходе за Дарданеллами в продолжение плавания в Константинополь делать чем можно вид купеческих судов, чтобы не навести на турок никакого сомнения, а особливо чтоб не делать никакого звона: колокола снять и не командовать в рупор, также во время всякой работы не свистеть, что у турок почитается манер военных судов; людей на берег ни в каких турецких местах не спускать и во всем прочем иметь осторожность…»

«Святой Павел» достиг Константинополя 20 января. Ушаков предоставил посланнику А. С. Стахиеву ведомость доставленных грузов. Купец из Ливорно Каламай отправил на судне в турецкую столицу свинец, серу, сахар, кофейные зерна, кирпич, доски. Началась разгрузка. Приходилось быть настороже. Мусульманские фанатики не верили в мирный характер русских судов и могли возбудить население столицы против их экипажей. Потому еще 20 декабря Стахиев приказал командирам фрегатов «Наталия» и «Григорий» зарядить пушки. К началу 1777 года обстановка несколько разрядилась, но смена главного визиря вновь создала трудности, ибо к власти пришли противники мирных отношений с Россией.

9 февраля 1777 года Стахиев представился новому визирю Мехмед-паше; в его свите с другими командирами судов и купцами был и Ф. Ф. Ушаков, впервые оказавшийся при турецком дворе. Церемонию обставили пышно. Когда барка с посланником проходила мимо русских фрегатов, ее приветствовали посланные по реям матросы. Это так понравилось султану, что летом подобное приветствие ввели и на турецком флоте. Однако сторонники войны не сложили руки. Хотя и было дано разрешение на перевозку зерна «Григорием», но товара для него на островах Архипелага не оказалось. Остальные суда стояли у Константинополя. Стахиев неоднократно обращался к Порте «о пропуске фрегатов: пяти торговых в силу трактата, а шестого, вооруженного, – в знак дружбы». Однако реис-эфенди отвергал такую возможность, ссылаясь на трения с Россией из-за Крыма, а также на то, что среди командиров судов были офицеры – участники Архипелагской экспедиции. Отношение к русским судам ужесточилось. На Черное море не пропускали даже торговое судно «Святой Николай», ранее неоднократно проходившее Босфором. Случались и конфликты. Ушаков 27 июня рапортовал Стахиеву:

«В долговременную здесь в Константинополе с фрегатом бытность при нынешнем летнем жарком времени, находясь служители всегда на фрегате, не имея довольного муциона… сего числа проезжая на шлюпке проливом к стороне Черного моря и подходя к месту, называемому Далма Бакчи (султанский дворец Долмабахче. – Н. С.), вблизи оного против лохцины, где нет никакого строения, я с бывшими на шлюпке офицерами сошли на берег, а шлюпка с семью человеками матрос при одном квартирмейстере осталась для обождания нас близь берегу под парусами, и, по несильном прохаживании возвратясь к тому месту, оной не нашли». Свидетели сообщили, что задержали шлюпку якобы за то, что матросы пели песни. Поступали сведения о военных приготовлениях. Порта заявила, что, если Стахиев будет настаивать на пропуске фрегатов, война неминуема. Очевидно, турки собирались оказать давление на Россию. Козлянинову пришлось соблюдать осторожность; когда стало известно о походе капудан-паши с флотом в Морею, он перешел к острову Имброс, чтобы избежать столкновений с турками. Позднее часть судов для безопасности вывели за Дарданеллы.

Приезд фельдмаршала Румянцева в Новороссию заставил турок отказаться от войны. Об изменении отношения к русскому флоту говорил тот факт, что турецкий адмиральский фрегат первым салютовал «Северному Орлу», стоявшему у Дарданелл. Турки стали любезнее. Хорошее впечатление произвело спасение русскими моряками в бурную погоду француженки с тонущего судна. Тем временем в Санкт-Петербурге пришли к выводу о бесперспективности попыток провести эскадру на Черное море. 7 сентября Императрица подписала указ вернуть суда в Россию прежним путем. Указ достиг Стамбула, 22 октября последние фрегаты «Святой Павел» и «Констанция» отправились в Мраморное море. В середине декабря эскадра собралась у острова Тенедос, 24 декабря пошла на запад и 27 января прибыла на Ливорнский рейд; «Григорий», «Святой Павел», «Констанция», «Наталия» по очереди входили в гавань для ремонта.

По своей инициативе капитан направил фрегаты «Павел» и «Констанция», чтобы отвезти марокканского посла и его свиту в Танжер или Тетуан; он полагал, что порты Марокканской империи на пути плавания в Средиземное море могут служить пристанищем для российских военных и торговых судов. 8 мая фрегаты прибыли в Танжер, где марокканский посланник под гром салюта отбыл на берег. В июне началась опись порта, берегов и рейда Танжера, после чего суда перешли в Гибралтар и 30 августа присоединились к кораблям Козлянинова. Однако продолжить путь в Россию не удалось. «Григорий» требовал ремонта килеванием, и с общего согласия командиров было решено вернуться на Средиземное море.

Очевидно, Ф. Ф. Ушаков продемонстрировал способность действовать самостоятельно, ибо Козлянинов поручил ему щекотливое дело. Капитан 2-го ранга получил высочайшее повеление взять на эскадру для доставки в Россию герцогиню Кинстон (Кингстон). Герцогиня, Елизавета Чедлей (1720–1788), после смерти супруга в 1773–1779 годах скрывалась за границей от суда за многомужество; среди ее многочисленных любовников был лорд Гамильтон, польский князь Радзивилл и другие. То ли она была хорошо знакома вице-президенту Адмиралтейств-коллегии И. Г. Чернышеву по временам его службы в посольстве в Лондоне, то ли у Екатерины II были на нее виды, но было решено посодействовать переезду авантюристки в Россию.

Плавание, длившееся почти три года, оказалось неплохой школой для российских моряков. Достаточно сказать, что из шести командиров фрегатов четверо (сам Т. Г. Козлянинов, Ф. Ф. Ушаков, Н. С. Скуратов и Е. С. Одинцов) стали со временем флагманами. Конечно, Ушаков не мог и подумать о грядущей славе, однако моряк все делал для последующих успехов. Он получил представление об условиях плавания в Средиземном море и проливах, ознакомился с турецкой дипломатией и возможностями итальянских портов, водил суда в разных районах, разных условиях и разное время года. Приходилось овладевать умением ремонтировать корабли, договариваться с иностранными коммерсантами, официальными лицами. Немалое значение имел пример дипломатической деятельности Т. Г. Козлянинова и посольства в Константинополе. Пришлось видеть и недовольство иностранных шкиперов и купцов появлением конкурента в торговле. Видимо, отсюда пошло то дипломатическое умение, которое позднее флагман проявил в походах 1798–1800 годов, прославивших его имя.

24 мая 1779 года эскадра вернулась в Кронштадт. Сдав «Святой Павел», Ушаков еще успел за кампанию выполнить деликатное поручение: на небольшом фрегате проследить за поведением иностранных судов у русских территориальных вод, вблизи острова Аспэ. По возвращении из командировки капитан-лейтенант принял корабль «Святой Георгий Победоносец» и стоял на мостике до конца навигации 1779 года, после чего его перевели в корабельную команду. В декабре моряку поручили выехать на Волгу, где у Твери и Рыбинска застряли караваны с лесом, и организовать к весне доставку материалов на верфи Санкт-Петербурга. Эту задачу Ушаков успешно выполнил. По возвращении он около двух месяцев командовал императорской яхтой «Штандарт». Нередко в те времена через командование такими судами лежал путь к высшим чинам. По-видимому, Императрица заметила умение Ушакова и весной 1781 года его назначили командовать кораблем «Виктор», который в эскадре контр-адмирала Сухотина ходил на Средиземное море для охраны судоходства, зимовал в Ливорно и следующим летом возвратился в Кронштадт. 1 января 1782 года моряка произвели в капитаны 2-го ранга.

Летом 1782 года Ушакову довелось участвовать в сравнительных испытаниях фрегата «Проворный», обшитого «белым металлом», и фрегата «Святой Марк» капитана Ханыкова, обшитого медью, фрегаты ходили от Кронштадта до Ревеля. Испытание показало преимущество медной обшивки.

За два десятка лет службы Ф. Ф. Ушаков успел получить боевое крещение, участвовать в постройке и испытаниях кораблей, командовать судами в различных ситуациях. Теперь предстояло начать новый этап жизни и службы на Черном море: летом 1783 года его командировали в Херсон.