Текст книги "Адмиралы России. Гордость Императорского флота"

Автор книги: Николай Скрицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 47 страниц)

Из текста ордера видно, что командующий флотилией тщательно изучил обстановку в устьях Дуная и подготовил варианты действий на разные случаи. Есть сведения, что он во время войны на Дунае на маленькой шлюпке проводил рекогносцировку турецких крепостей, составлял их планы.

Особое внимание де Рибас обратил на десант:

«Войско, назначенное для десанту в числе 800 человек, находится во всей готовности на транспортных судах, у которых будет достаточное число и гребных для поднятия вдруг всех людей. Сии гребные суда следовать должны с полным рвением к берегу под парусами, а дойдя до мелкаго места, людям тотчас выскочить в воду, не смотря на бурун, ибо где уже баркас дошел до мели, там человек утонуть не может. Способ сбережения патронов и в ранцах провианта уже показан мною чрез образцоваго гренадера.

Распоряжения приступа и овладение неприятельской батареей зависит от местоположения, для того оставляю оное совершенно на искусство водителя сего десанта подполковника де Рибаса, которому только рекомендую прилежно осматривать местоположение прежде приближения войск; и потом мужественно атаковать не смотря на превосходное число варваров, ибо приближение наших судов отвлечет их силы к гирлу. Иметь ружья заряженныя, но действовать штыками яко победоносным оружием храбраго российскаго солдата, и потому командирам крайне наблюдать, чтоб не стреляли; разве там, где положение места не позволит неприятеля достигнуть.

При атаке батареи время очень дорого, то не должно терять онаго огнем безполезным и весьма опасным.

Раненых предоставлять попечению резерва, нужно чтобы командующие не позволяли быть излишним вожатым раненых; без сей предосторожности часто войско бывает ослабляемо знатным числом людей удаляющихся от сражения под видом провожания своих сотоварищей кои нередко бывают весьма легко ранены».

Читающему эти строки сразу вспоминаются известные положения из суворовской «Науки побеждать» о необходимости действовать быстро и решительно, о преимуществе штыка в боях того времени над пулей и т. п. Очевидно, что генерал-майор, хорошо знакомый с полководцем, имел представление и о его тактике, приносившей славные победы. Далее он рассмотрел и возможные неудачные варианты:

«Вход в дунайския гирлы благословением Господа Бога должен быть при ветре с моря. От Его Создателевой помощи и от храбрости, мужества и добраго во всем распоряжения командиров приобретается победа, но на случай когда уже при самом входе в гирлы поднимется из реки такая погода, что никак войти будет нельзя, взять такие меры чтобы тотчас судам отступить. Десант тоже имеет возвратиться, который ретираду сию учинить может безо всякой опасности, ибо 3-й отряд своими выстрелами всякое неприятельское стремление должен в то время пресекать.

Буде способный ветр позволит только вход в Килийское гирло, то назначенным для сего частям свое дело производить безостановочно, а прочим ожидать сигнала; случится что нужно будет идти ночью, то в разсуждении темноты иметь всем судам на корме и на носу фонари, а флагманским сверх того и на грот-марсе. Иметь недреманное примечание сигналов, ибо оные во время походу от Гаджибея деланы будут без пушечных выстрелов».

Завершил свой приказ де Рибас перечнем флажных сигналов, которыми высланные для промеров шлюпки должны были указывать глубины.

Приказ был выполнен с блеском. В тот же день флотилия высадила десант, который захватил батареи, защищавшие вход в Сулинское гирло. Первыми вошли лодки Головатого с 12 судами Рибаса; 23 октября они были под Килией. Высаженный в Сулинском гирле десант овладел 20 октября батареей на левом берегу. 23 гребных судна, составлявшие турецкую флотилию, оказали ожесточенное сопротивление. В бою 7 турецких судов были взяты и одно взорвано; остальные ушли вверх по реке. 21 октября была взята вторая батарея, что открыло путь флотилии на воды Дуная. Положение флотилии упрочило взятие русскими войсками Килии.

22 октября генерал-майор рапортовал Черноморскому адмиралтейскому правлению:

«Вчерашний день Бог даровал вверенной мне гребной флотилии совершенную победу над неприятелем, стоявшим при устьях сулинского гирла, и препятствовавшим входу нашему в Дунай. Высаженныя десантныя войска наступя на них мужественно, овладели двумя батареями, на южном и западном берегах онаго гирла утвержденными. Из числа защищавших сии укрепления неприятельских судов одна бомбарда взорвана, 7 транспортов остались нам в добычу, а последния 23 судна стремительно прогнаты вверх по Дунаю. На батареях досталось нам пушек: медных 7, чугунных английских 24-х фунтовых 6, да из взорванной бомбарды получено чугунных же 4. Сверх сего немалое число военных снарядов.

По совершении сего поражения все суда гребной флотилии благополучно, в стройном порядке и без малейшаго повреждения, вошли в Дунай.

Бури, которые они претерпели проходя море, ясно доказывают крепость их состава, а сие свидетельствует полное искусство строителей оных, в чем и имею долг отдать истинную справедливость».

22 октября только что прибывший с эскадрой Ф. Ф. Ушаков поздравил де Рибаса с успехом в устье Дуная и обещал всемерную помощь. В ответ генерал-майор писал:

«Всепокорно и истинно благодарю за поздравление о дарованной нам от Бога победе. Проход в Дунай весьма труден и защищен двумя батареями, которыми наши овладели и на которых на первой 7, а на другой 6 больших пушек. Я должен сам поспешать в Килию по повелению Е. Св. и там испрошу приказание в разсуждении вашего флота, а между тем вся флотилия, которая вошла в сулинские гирлы, должна наискорее поспешать к Тульче, чтобы не дать времени неприятельским судам уйти чрез рукава дунайские, называемые Святого Георгия. Я сухим путем с нею соединюсь Что касается до моей реляции, конечно, не упущу сказать, что теперь мы обезпечены с тылу прибытием вашего флота к устью Дуная».

Фактически Ушаков запоздал. 29 сентября он получил приказ связаться с де Рибасом, отогнать турок от устья Дуная, уничтожить турецкий флот и прикрыть действия гребного флота. Только 16 октября он с эскадрой вышел в море и 17 октября послал судно к Гаджибею, чтобы объявить, если флотилия стоит там, о соединении в Аккермане. Но 19 октября у Аккермана стало известно, что флотилия прошла накануне к Дунаю. Только 21 октября эскадра приблизилась к устью, где уже гремели выстрелы. Утром 22 октября увидели флотилию уже входящей в Дунай. Ушакову пришлось ограничиться прикрытием флотилии и отправкой крейсирующих судов.

24 октября де Рибас доносил о ходе боевых действий Потемкину:

«Прилагая всевозможное попечение о исполнении высокаго В. Св. повеления касательно скорейшаго соединении с лодками черноморских казаков, под командою войскового судьи от армии полковника Головатого состоящими, и поспешения к дунайским гирлам, вверенная мне гребная флотилия настоящаго месяца 17 числа пополудни в 9 часу, при NW тихом ветре, снялась с якоря от Гаджибея и шла под парусами и греблею к днестровским гирлам, куда 18 числа пополудни в 1-м часу прибыв, соединилась с помянутыми лодками и остановилась на якорь для нужнаго распоряжения.

В сем месте к лодкам черноморских казаков, коих число состоит из 27 канонирских и 21 казачьих, присоединил я 12 лансонов под ведением подполковника Скорабелли и подполковника Достановича, и поруча их в команду г. Головатому, приказал всемерно стараться войти в Килиевский пролив и поспешать к Килии.

По таковом учреждении, того ж числа в 3 часа пополудни, при NNW тихом ветре, как флотилия, так и лодки с лансонами пошли в поход. Сей ход продолжала флотилия мористее, 19 числа пополуночи до 8 часа, в которое время разсвело, а запорожских лодок с отряженными лансонами нигде увидеть было не можно. В 8 часов покрыло горизонт туманом, почему и в ожидании лодок пока оне приблизятся к проливу, стала флотилия на якорь; в 9 часу по прочищении тумана лодки и лансоны оказались при устье Килиевскаго пролива. От сего часа продолжался такой противный ветер, что никоим образом нельзя было предпринять марша в определенное место; в 5 часов пополудни при NW среднем ветре снявшись с якоря держали курс к урочищу Кишлау, и в 7 часов дошед до онаго легли на якорь, разстоянием от Сулинскаго гирла в 7 верстах.

На разсвете 20 числа примечены в Сулинском гирле неприятельския 23 судна; севастопольскаго флота в то время не только еще в виду не было, но я не имел и никакого об нем известия; якорное стояние в море для флотилии почти несносно, и слух, что турецкий флот стоит и в Каварне, который иногда приближась ко мне мог бы делать препятствие и наносить вред, решили меня, не ожидая от севастопольскаго флота воспомоществования, овладеть без упущения времени батареями, на устье сего гирла состоящими, и войти в реку, вследствие чего в 10 часу, при OSO среднем ветре, приказал высаживать десант, состоящий из 1100 человек днепровскаго приморскаго гренадерскаго корпуса, на берег у Кишлау под прикрытием 6 лансонов и 2 вооруженных [лодок] под командою секунд-майоров орловскаго пехотнаго полку Трубникова и морских баталионов Бутмы Декацмана; сей десант вел флота капитан-лейтенант Кузнецов, отправляющий при мне должность флаг-капитана, посаженный на всех гребных судах сколько было на флотилии, по малости которых при первом разе была забрана только половина; но когда приближался оный к берегу, укрепился тот же ветр сильнее и от буруна настояла величайшая опасность: разбило тотчас выброся из моря 12 баркасов и сойти на берег чрезмерная была трудность; однакож рвение нижних чинов сразиться с неприятелем таково было, что не могли удержать их от стремления, к чему будучи ободряемы своими офицерами бросались в воду, спасая одно оружие да патроны; в сем случае ссажено не более 600 человек. Но от сильного их поспешения некоторые не разбирая никакой опасности выходили из гребных судов на глубине, не соответствующей человеческому росту, и от того 4 человека потонули, а поручик Тройницкий и один сержант спасены. По высадке упомянутаго количества людей никоим образом, по усилившемуся еще более ветру, нельзя было в другой раз послать гребные суда; командующий десантом подполковник и кавалер (де Рибас), приметя что неприятель его начал уже открывать, а от флотилии и от отряженной части, состоящей из 1-го, 3 и 4 лансонов, паландры и 4-й N дубель-шлюпки под командою капитан-лейтенанта Ломбарда, также и от всего 4-го отряда, составленного из 7 лансонов, 2-х вооруженных лодок и судна „Ипогрифа“, определенных для единовременного нападения на батареи, по противному ветру не надежно было получить никакой помощи, мужественно решился атаковать неприятеля в камышах уже засевшего и, прогнав стремительно онаго оттуда и из батарей, овладел оными.

Того ж 20 числа пополудни в 2 часа начался ружейный огонь и с турецких судов пальба из пушек на десантные наши войска, потом с батарей, которая продолжалась до 7 часов; а 21 числа в 1 часу пополуночи началась стрельба вторично пушечная и ружейная и происходила по туманной погоде до 9 часу. Между сим временем в 6 часов одно из турецких судов поднялось на воздух. В 9 часу, по прочищении тумана, уже в гирлах турецких судов примечено не было, пальба ж продолжалась с обеих батарей. Таковое действие хотя было в виду, но невозможность приблизиться ни коим образом, держала флотилию на море до 10 часу, в которой при начавшемся от NW ветре вся флотилия снялась с якоря и неусыпным старанием и изобретением всевозможных средств, лавировкою, в 2 часа пополудни, шхуна, дубель-шлюпки № 2, 3, 4 и 5 и лансоны № 2 и 3-й достигли до гирла, в которое время на южной батарее уже утвержден был российский флаг, а неприятель произведя с западной батареи пушечную и ружейную пальбу, умолк и скрылся в камыши, спасая себя от приближавшихся войск, посланных из десанту подполковником де Рибасом, под командою премиер-маиора Каховского.

Тогда флотилия, по благости Всевышняго Создателя, благополучно вошла в Дунай. У неприятеля взято 7 транспортных судов называемых тумбасов, пушек медных на южной батарее 8-фунтовых 2, 3½-фунтовых 2, 3-фунтовых 2 и 2½-фунт. 1, чугунных: на западной 24-фунт. 6, и на взорванном судне, которое оказалось бомбардою, по осмотре членов и мортирного 5-пудоваго лафета, найдено 4 6-фунтовые пушки, бомб 2-пудовых 100, пятипудовых 23, пороху 40 бочек, множество ядер и картечь, муки 40 кулей, сухарей до 150 четвертей.

Сколько неприятельскаго со стороны людей урону, узнать нельзя, но можно судить, что не мало, ибо хотя оный убитых и раненых старался увозить с собою, но за всем тем найдено убитых и потонувших до 50 человек; с нашей стороны убито гренадеров 6, ранено 9».

Далее де Рибас отмечал заслуги участников боев и в завершение писал:

«Благодаря Господа Бога флотилия теперь от всяких бурных ветров вошед в Дунай безопасна, а для дальних подвигов защищает севастопольский флот под командою контр-адмирала Ушакова, который 21 числа пополудни в 3 часа открывшись на вид, в 6 часов лег на якорь противу Сулии разстоянием в 15-ти верстах».

Де Рибас выполнил свое обещание и упомянул об участии Севастопольской эскадры. Но, видимо, он имел возможность ознакомиться с донесением Ушакова, и 28 октября в письме изложил претензии контр-адмиралу, который не оказал помощи гребному флоту при занятии устья Дуная, а в рапорте Потемкину преувеличил свое участие. На этом добрые отношения двух флагманов прервались.

* * *

В конце октября Рибас объединил силы флотилии и поручил капитану 1-го ранга Ахматову очистить проход мимо Тульчи. 6 ноября тот подошел к городу. Тульчу защищал замок с крепкими стенами и башнями, с которых орудия могли обстреливать реку. 18 турецких судов встретили огнем, но Ахматов взорвал 2 из них и прогнал остальные. Турки в панике бросали суда, часть сожгли и бежали в степь. Утром 7 ноября Тульчу без потерь заняли войска подполковника де Рибаса. Генерал-майор отправил отряд судов в Килийский рукав, к мысу Чатал, чтобы отрезать сообщения Измаила с запада; с востока это выполнял Головатый. Паника достигла Исакчи, откуда турки бежали в Браилов; из 18 судов с беглецами 14 захватил Суворов и вооружил их для организации сообщения с Рибасом. Генерал рапортовал Потемкину:

«О торжественной победе морским вооружением, высокаго начальства вашей светлости при Исакче получаю от подполковника де Рибаса с восхищением известие чрез водяной разъезд отсюда, каковые разновременно отправляются вниз по Дунаю, и доношу вашей светлости: здешняя флотилия исправляется с поспешением, несколько судов с пушками».

13 ноября Потемкин дал де Рибасу ордер:

«По теперешнему позднему времени что можно с успехом произвести сие по моему мнению соединя флотилию употребить все силы сожечь или овладеть судами под Измаилом состоящими и чрез учрежденные батареи обратить в пепел город. Я предписал г. Генерал-поручику и кавалеру Гудовичу, снесясь с г. Генерал-поручиком Потемкиным, в тоже время озаботить Измаил с сухаго пути. При сем старайтесь всячески на Дунае наносить вред неприятелю, перехватывая транспорты.

Ежели Исакча попадется в руки не за дорогую цену, старайтесь достать; Господь вам в помощь. Я ж, имея вас на месте, отдаю в полное ваше разсмотрение что полезным найдете производить в действие, уведомляйте только меня по часту.

Килия подчинена вам будет».

Против Исакчи де Рибас послал часть флотилии под командованием брата Эммануэля и капитан-лейтенанта Литке. 13 ноября они достигли крепости. Неприятель встретил огнем береговых батарей и флотилии из пушек сантии, кирлангича и 30 лансонов. Часть судов атаковала с фронта, а другие, обойдя остров, появились с тыла. Турки бежали, бросая суда и укрепления. 22 лансона были сожжены, остальные взяты. Русские потерь не имели. В Исакче достались большие трофеи.

Узнав о взятии Исакчи, Потемкин приказал занять остров Сулин (Чатал) и уничтожить турецкую флотилию под Измаилом. Рибас в свою очередь приказал генерал-майору Арсеньеву высадить 18 ноября на Чатал пять батальонов с артиллерией, а флотилии Головатого – встать на пушечный выстрел ниже крепости. Гребной флот прервал сообщение Измаила со средним и верхним Дунаем и 17 ноября подошел к крепости. 18 ноября высадили десант на остров Чатал, где были установлены наведенные на Измаил батареи. Начиналась измаильская эпопея.

Измаил

В октябре – ноябре русские войска П. С. Потемкина и И. В. Гудовича подошли к Измаилу. Сухопутные войска действовали вяло – сильная крепость пугала. В отличие от большинства Рибас решил попробовать овладеть Измаилом атакой с реки.

16 ноября де Рибас дал ордер войсковому судье полковнику Головатому о действиях против Измаила:

«Чтобы обезспечить переправу и пребывание на острову против Измаила войск под командою генерал-майора Арсеньева, извольте 17 числа сего ноября в 2 часа пополудни подвигать все ваши силы в близости города в такую дистанцию, чтобы только крепостные пушки не могли досягать ваших судов, а между тем я буду также подвигать и в такую же дистанцию суда флотилии, дабы разделить внимание варваров. Ночью посылайте вооруженные ваши шлюпки для разъездов впереди под вашим правым берегом, откуда они и движение неприятеля открывать могут и сами не будут подвержены крепостным выстрелам.

В ночь на 20 число сего ж месяца производятся наши работы на острову, и так для отвлечения замечания неприятеля как скоро от меня откроется огонь, прикажите из лансонов имеющих морские мортиры начинать кидание бомб в город, а особливо в батарею которая над водою. Сих мортир имеется у вас 4, а именно две 24-фунтовыя, которые берут дистанцию на 800 сажен и две 48-фунтовые, которые берут на 1000 сажен, для чего и прикажите им подвигаться сколько потребно будет к оному бастиону и чтобы палили поочередно, размеряя время так, чтобы пальба была равно безпрерывно и продолжительно во всю ночь. Есть еще у вас 3 мортиры полевыя большаго калибра, но оные будут в малую дистанцию и только на 300 сажен, то по сей причине предписываю вам оных не употреблять иначе как в закрытом месте под измаильским берегом или в случае отдаленности неприятельских судов.

С помощию Божиею батареи наши к утру поспеют и из оных откроется пальба, тогда мужественно приближайтесь к городу со всеми вашими судами и приступайте к атаке неприятельских судов в абордаж и зажиганию города, с таким однакож порядком, чтобы сия ваша атака была продолжительна, для чего и прикажите действовать эскадрами, избегая елико можно траты снарядов, ибо в них крайняя может настоять нужда, что и от стороны моей производиться будет. Ежели увидите, что по мелководию мои суда не могут где-нибудь достигать неприятеля, то не упустите в реку туда поспешать с вашими лодками. При сем предупреждаю вас, что для нанесения большаго вреда варварам и для приведения оных в безпорядок намереваюсь я пустить к ним несколько брандеров по течению реки, ежели ветр будет к тому способный, и хотя сии брандеры будут действовать скоро и на правом фланге крепости, но для всякой осторожности и чтобы не подвергнуть ваших судов опасности, нарядите особливую команду на легких судах с крюками для отводу оных, и сами держитесь к тому берегу, где меньше течение.

Уведомляя что во время нашего приступа сухопутныя войска под командою генерал-поручиков Ивана Васильевича Гудовича и Павла Сергеевича Потемкина будут подходить близко к городу для озабочения неприятеля, предписываю приказать наистрожайше всем командирам судов дабы цельно палили по судам и по городу, чтобы ядра ихние не могли вредить нашим сухопутным войскам. Притом нахожу нужным припомнить вам не дреманным оком примечать мои сигналы, а особливо о пресечении огня; сверх того прикажите строжайше всем начальникам и войскам под командою вашею состоящим, чтобы отнюдь и никто не гонялись за добычею, от чего может последовать великий безпорядок, но всякой бы старался об одном поражении врага веры и отечества нашего. Щедрость Е. Св. нашего главнаго начальника и благодетеля будет всем довольным награждением объявите сие всем, равным образом и то что не послушные сему повелению наказаны будут по всей строгости законов. Посылаю к вам брейд-вымпел, который изволите поднять на грот-мачте вашего судна, сей знак командира будет служить вам полною честию и славою, в чем и да поможет вам Бог. Для лучшей во всем связи не упустите ежели что приметите со стороны движения неприятеля, тотчас уведомите об оном генерал-майора Арсеньева, а чтобы и он обо всем, им усмотренном подавал вам скорые известия, я ему предписал.

В заключение всего я ласкаю себя твердою надеждою, что мужество особы вашей и всех купно с вами действующих, также истинные ваши добрые распоряжения навлекут паки славу вам и подчиненным вашим».

17 ноября де Рибас направил ордер капитану 1-го ранга Ахматову, которому также подробно предписал порядок атаки города главными силами флотилии. Под прикрытием действий на реке следовало построить на острове батареи, необходимые для штурма Измаила.

18 ноября, отогнав конные дозоры неприятеля, русские заняли посты на реке Репиде. На пути флотилии стоял редут Табия, к которому турки стянули большую часть судов и 5 лансонов выслали, чтобы завлечь русских под огонь береговой артиллерии. Рибас около четырех часов выдерживал бесполезный огонь турецких судов, а когда осмелевшие лансоны приблизились, приказал брату прогнать их; при отступлении один лансон был потоплен с экипажем.

В это время де Рибас наметил места для батарей на острове; ночью были выгружены и замаскированы в камышах пушки и снаряды. Вечером 19 октября, после отдыха, начали сооружать три батареи (две против оконечностей крепости и третья на правом берегу реки Репиде). К 5.00 20 ноября батареи были построены, а гребная флотилия в темноте придвинулась к Измаилу на половину пушечного выстрела. На рассвете были пущены по течению 6 брандеров; они не достигли цели, но устрашили турок, которые бросали суда без выстрелов. В 6.30 огонь открыли с батарей и двух флотилий, развернутых выше и ниже города.

Капитан Ахматов с отрядом судов приблизился на 40 саженей к редуту Табия, где стояла 18-пушечная сантия с 36– и 48-фунтовыми орудиями. Правые отряды капитан-лейтенантов Поскочина и Кузнецова под ее огнем приблизились к оставленной флотилии. Русские заставили противника покинуть редут, взорвали брандскугелем сантию, потопили семь и заставили замолчать остальные лансоны. Флотилия Головатого, пройдя в это время вдоль крепости, открыла огонь по городу и судам, истребила 4 лансона и 17 транспортных судов, после чего направилась к восточной оконечности крепости. По пути казаки высадились на турецкий берег, но взять батареи у них не хватило сил.

Турки дважды атаковали Табию, были отбиты, однако около 13.00 Рибас приказал отходить от Измаила под прикрытием батарей. Обстрел города длился до 15.00, возникло много пожаров. Турки около 16.00 пытались высадиться на остров, но были отбиты.

Русские моряки истребили большую трехмачтовую сантию, 12 лансонов, 32 транспорта, более 40 паромов; остальные были выведены из строя. Русские потери составили 3 лансона. С 20 ноября батареи с острова вели непрерывный обстрел Измаила. Были уничтожены оставшиеся суда под крепостью. Всего с 19 октября по 27 ноября флотилия захватила 77 судов и 210 истребила.

На суше генерал-поручик Потемкин с 4 октября проводил демонстрации против Измаила, в основном казаками. Только 21 ноября его полки обложили крепость с левой стороны; с другой стороны подошел отряд Кутузова. Со стороны острова располагались войска Рибаса и четыре батальона из Килии. 24 ноября с 9 батальонами прибыл Гудович, отправив остальные в Бендеры. К концу ноября собралось 25–30 тысяч войск. Общего командования не было. Военный совет командиров отдельных отрядов, собравшийся 26 ноября, решил, что крепость взять невозможно. Де Рибас был иного мнения. Его флотилия с 19-го по 27 ноября уничтожила под Измаилом неприятельские суда, а батареи обстреливали южную часть крепости, нанося разрушения. Однако до зимы следовало помочь гребным флотом при взятии Галаца Суворову, которому Рибас писал, что «жаждет поступить под начальство героя» для новых подвигов, и 27 ноября собирался сниматься с якоря. До 29 ноября на острове были установлены 8 батарей из 80 орудий; их стрельба позволила истребить почти всю турецкую флотилию.

4 декабря Рибас рапортовал Потемкину о боевых действиях флотилии и попытке атаковать с реки Измаил, не удавшейся из-за отсутствия поддержки сухопутных войск.

Светлейший князь был доволен командующим флотилией. 16 ноября он писал Екатерине II из Бендер: «…Рибас беспрерывно в действии и летает с флотилии на флотилию, ибо они розно. Большие суда в большом Дунае, а меньшие в протоках. Бог милосерд, идет все лутчим образом. Я теперь получил известие, о котором не имея еще подробностей, не доношу формально, а прилагаю письмо Рибасово». 3 декабря князь дополнял: «…Генерал Рибас занемог было сильно и в жизни был отчаян, но разорвалась болезнь, и он уже на службе. Упомянув его, не могу умолчать о безпримерной его ревности; кроме неприятельских преград, долженствовал он бороться противу моря с судами, отягощенными большою артиллериею. Сие одно отвратило б многих, или бы с меньшим рвением все могло пропасть: в устьях нашел батареи и для входа фарватер мелкий, тут и разгружаться, и десант делать, и поспешать укрыться от возстающей погоды следовало. Укрепления взяты, неприятель прогнан, Тульча покорена, флотилия турецкая разбита и крепость Исакча, магазин или депо всей армии турецкой и флотилии, занята со множеством разных припасов. Судов взято, потоплено, повреждено до полтараста. У нас же взорван бомбою один лансон, да потонули два, с коих люди спасены. Пушек получено 120, да в Килии 72. По истреблении судов под Измаилом осталось попытаться. Я приказал взять лутчие меры, произвести штурм, и для сего нарядил туда Генерала Графа Суворова Рымникского». Инициатором взятия Измаила считают Рибаса, который засыпал Потемкина и Суворова письмами и донесениями.

3 декабря 1790 года Потемкин писал Екатерине: «Много заслуживает Генерал-Майор Рибас, и больше еще от него хороших успехов будет». Императрица в ответ писала 20 декабря: «Для Ген.-майора Рибаса на первый случай посылаю крест второй степени Святого Егория, которого он завоевал по справедливости, а потом оставляю себе его и далее награждать по усмотрению».

Орден Святого Георгия II степени был вручен по указу от 20 декабря 1790 года. В документе было написано: «Во увожение на усердную службу, многие труды и подвиги, понесенные им в течение минувшей кампании, когда он командуя гребною Черноморскою флотилиею, при вступлении оной в Дунай, опровергнул неприятельские укрепления, устье его заграждавшие, разбил и пленил все суда флотилии турецкой и овладел замками Тульчею и Ичакчею».

Однако впереди у де Рибаса был новый подвиг.

* * *

Возможность встретиться с Суворовым осуществилась не так, как ожидал де Рибас. Его письма Потемкину, а также желание Екатерины II видеть Измаил взятым побудили князя назначить командующим Суворова. 27 ноября полководец получил ордер выехать из Галаца и принять командование под Измаилом. Он отправился как можно скорее. Тем временем секретным ордером от 29 ноября Потемкин сообщал Суворову, что генералы Гудович, Самойлов, Потемкин и де Рибас приняли решение отступить от Измаила, так как не получили приказа на штурм. Князь разрешил Суворову самостоятельно решать на месте вопросы и тем самым возложил на него ответственность.

Известие о назначении Суворова командующим вызвало подъем духа в войсках под Измаилом. Рибас писал полководцу: «С таким героем, как вы, все затруднения исчезнут».

Рибас, конечно, преувеличил. Прибыв к Измаилу 2 декабря, уже следующим днем, ознакомившись с планами, Суворов отмечал, что у крепости слабых мест нет, но рапортовал Г. А. Потемкину, что готовится к штурму и что «генералитет и войски к службе ревностию пылают».

Крепость, усиленная под руководством французских инженеров, была первоклассной. Расположенный на возвышенности город опоясывал с востока, севера и запада главный крепостной вал с семью земляными и каменными бастионами и четырьмя воротами. Высота вала составляла шесть-восемь метров, крепостной ров шириной двенадцать и глубиной шесть-десять метров местами заполняла вода на глубину до двух метров. Гарнизон крепости состоял из 35 тысяч человек против 31 тысячи русских. С востока и запада маневр затрудняли озера, с юга протекал Дунай шириной 500–600 метров. Внутри общей крепостной стены располагались старая и новая крепости. С севера и запада были выстроены мощные кирпичные бастионы (редут Табия в западном углу с 22 орудиями и подобный с севера). На укреплениях стояло до 200 пушек. Южная сторона, примыкавшая к реке, не имела сплошной стены, однако расположенные здесь укрепления были вооружены 85 пушками и 15 мортирами. Гарнизоном командовал Ахмет-паша, который принимал меры к усилению обороны крепости.

Еще направляясь к Измаилу, Суворов позаботился о заготовке фашин, лестниц и другого необходимого для штурма. Он вызвал в подкрепление наиболее надежные части, в том числе любимый Фанагорийский гренадерский полк. Тем не менее генерал не располагал достаточными силами. Большая часть артиллерии (около 500 стволов из 600) располагалась на судах флотилии, что и определило замысел операции и особую роль де Рибаса.

Есть мнение, что де Рибас составил одобренный Суворовым план взятия Измаила. Во всяком случае, ему досталась одна из важнейших частей организации штурма. В то время как шесть колонн при поддержке береговых батарей должны были атаковать стены и ворота с суши, флотилии предстояло высадить десант и наступать с менее укрепленной приречной стороны.

Диспозиция, подготовленная около 6 декабря, предусматривала установку четырех батарей против флангов крепости у реки; работы следовало начать под прикрытием войск ночью 8 декабря и завершить, работая ночами, накануне штурма. В случае обстрела неприятельской артиллерии ее следовало подавлять орудиям с острова. В полночь на 11 декабря начиналась артподготовка. Так как армия располагала сравнительно немногочисленной артиллерией, основную роль предоставляли пушкам флотилии. Диспозиция указывала для флотилии:

«В 12 часов пополудни, то есть в полночь, откроется паки со всех батарей сильная канонада, во время которой, в 2 часа пополуночи, подвинутся 8 бомбандирских судов в самую ближнюю дистанцию к каменной батарее. На сих судах 8 трехпудовых гаубиц и 8 двухпудовых единорогов будут беспрерывно стрелять горизонтально по оной батарее по палисаду и совокупно с батареею будут анфилировать два полигона и куртину.

Пальба сих судов и сухопутных всех батарей будет продолжаться беспрерывно до самого утра шести часов ядрами, а пустыми зарядами до самого рассвета».

Хотя турки и имели многочисленные батареи со стороны Дуная, но не было там столь высоких стен, как с других сторон. Потому и дальше, в порядке штурма, диспозиция ставила важнейшую задачу флотилии: