Текст книги "Адмиралы России. Гордость Императорского флота"

Автор книги: Николай Скрицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 47 страниц)

Пока завершались приготовления, войну 3 августа прекратил Верельский договор. Императрица в честь мира наградила Нассау-Зигена золотой шпагой с бриллиантами и серебряным сервизом. Однако принц продолжал настаивать на отставке, и Императрица, ободряя его, писала 9 августа:

«Господин вице-адмирал принц Нассау-Зиген. Выраженное вами участие относительно восстановления мира, есть для меня новое доказательство известной мне искренней преданности вашей ко Мне и службе Моей».

16 декабря 1791 года Императрица произвела Нассау-Зигена в адмиралы с назначением главным начальником над гребным флотом. На время его отсутствия в 1791 году оставался старшим по гребной флотилии и заседал в Адмиралтейств-коллегии Т. Г. Козлянинов. 11 мая 1792 года Нассау-Зиген был уволен в заграничный отпуск с выплатой жалованья и столовых, причем для отъезда ему предоставили гребной фрегат. По возвращении, 7 ноября 1793 года принц вновь вступил в командование гребным флотом. Но служба его продолжалась недолго. 30 октября 1794 года, по вторичному прошению, адмирал был уволен от службы с полным содержанием. Нассау-Зиген поселился во Франции. Там он и скончался в 1808 году.

* * *

Биография К.-Г. Нассау-Зигена показывает, что решительность и храбрость при отсутствии необходимой осторожности приводит в важных предприятиях к несчастью. После первых побед, находясь на вершине славы, принц потерял чувство реального. Твердо сознавая неподготовленность атаки, он все же решился на нее лишь для того, чтобы приурочить победу к памятной дате. В итоге второе Роченсальмское сражение явилось одним из немногих поражений Российского флота за всю его историю и до Цусимы – наиболее кровопролитным.

Победы без лишней крови
В. Я. Чичагов

Первое российское плавание к Северному полюсу и первый для моряков орден Святого Георгия I степени, походы на Средиземное море, оборона Керченского пролива против турок, победы в Эландском, Ревельском, Выборгском сражениях вместились в полувековую службу В. Я. Чичагова. Деяния полярного исследователя, навигатора и флотоводца сделали адмирала по заслугам первым среди флагманов, он был награжден высшими орденами и пожалован землями, командовал Балтийским флотом. Однако читателю он известен значительно меньше, чем A. B. Суворов, Г. А. Потемкин и другие приближенные Екатерины II.

Молодые годы

Василий Яковлевич Чичагов родился в небогатой дворянской семье под Костромой 28 февраля (11 марта по новому стилю) 1726 года. Пожар Москвы 1812 года лишил род свидетельств его древности, и только с XVII века выстраивается генеалогическое древо семьи Чичаговых. Артемий Чичагов, состоявший на государственной службе и умерший в 1673 году, имел трех сыновей (Силу, Ивана и Гаврилу). У Гаврилы Артемьевича, умершего в 1731 году, были сыновья Петр и Матвей. У последнего, умершего в 1765 году, также было двое сыновей: Федор и Яков – отец В. Я. Чичагова.

По документам, сохранившимся в Государственном архиве Костромской области, можно установить, что в 1681 году за братьями Чичаговыми числились земельные владения, состоявшие в основном из пустошей. В. Я. Чичагов, унаследовав три десятка крестьян, в условиях малоплодородной зоны не мог прожить только на средства от поместья и все, что на склоне жизни он имел, приобрел в результате собственных трудов.

Мальчик рос, и встал вопрос о его дальнейшей учебе и судьбе. В XVIII столетии обучение дворянина проходило либо в гвардии, либо в привилегированных учебных заведениях Санкт-Петербурга. Непосильные для мелкопоместных дворян столичные расходы заставили избрать Навигацкую школу в Москве, сравнительно недалеко от Костромы. В школе арифметических и навигацких наук учился еще дед, Матвей Гаврилович. Брат деда, Петр Гаврилович Чичагов, также окончил Навигацкую школу и Морскую академию. Сразу после академии, в 1719 году он с военным отрядом производил съемку бассейна Иртыша, в 1721–1724 годах – Оби, в 1725–1730 годах – Енисея, в 1735–1736 годах – рек Самары и Яика; часть побережья Таймыра ныне именуется берегом Петра Чичагова.

Василий Чичагов стал учеником первого морского училища России, основанного Петром I в 1701 году. В 1715 году, после создания в Санкт-Петербурге Морской академии, школа потеряла прежнее значение единственной кузницы кадров для флота, но успешно продолжала действовать; ее двери были открыты для небогатых дворян и разночинцев. Выпускники в зависимости от происхождения и подготовки становились различными морскими специалистами, но только дворяне могли рассчитывать на продолжение образования в Морской академии и Гардемаринской роте.

Последовательное прохождение курса, с переводом из класса в класс после изучения предыдущего предмета, могло занять четыре года (если ученик проходил в год по два класса), но могло и затянуться для неспособных и нерадивых. Позднее адмирал вспоминал, что в большинстве учителя были люди невежественные и грубые, нередко они преподавали только тем, кто ублажал их деньгами и другими подношениями.

Способности и трудолюбие Василия Чичагова помогли преодолеть трудности учебы; пользуясь «Арифметикой» Магницкого, юноша успешно окончил курс наук и был направлен для доучивания в столицу. 10 (21) апреля 1742 года Чичагова приняли в Российский флот гардемарином для подготовки к офицерской службе. В ходе кампании расписанные по кораблям гардемарины должны были выполнять обязанности матросов, в бою – солдат или артиллеристов. После прекращения навигации они возвращались в Кронштадт и другие базы для теоретических занятий. В мичманы производили по старшинству, но за особые заслуги можно было получить первый офицерский чин через три-четыре года.

В 40-х годах, после вступления на престол Елизаветы Петровны, (развитию флота стали уделять повышенное внимание, что способствовало продвижению по службе грамотных, энергичных людей, к каким относился Чичагов. Он участвовал в русско-шведской войне 1741–1743 годов, в 1744 году был прикомандирован в Ревеле (Таллине) к береговой команде, уже 11 марта 1745 года досрочно произведен в мичманы; продвигаясь по служебной лестнице, молодой моряк стал 13 ноября 1751 года корабельным секретарем, а 15 марта 1754 года – лейтенантом.

Первое боевое крещение Василий Чичагов получил в годы Семилетней войны 1756–1763 годов. Для России вступление в войну являлось закономерным шагом, ибо Фридрих II угрожал союзным Австрии, Польше, Саксонии и прибалтийским владениям Российской империи, а победа сулила приобретение Восточной Пруссии, постоянного плацдарма германской агрессии на восток. Уже в 1756 году корабли Балтийского флота были высланы в море, чтобы предупредить возможную высадку пруссаков в Курляндии. Весной 1757 года В. Я. Чичагов на фрегате «Архангел Михаил» крейсировал у блокируемых берегов Пруссии, а затем ходил в Зунд «по секретной комиссии». В эти месяцы решался вопрос, выступит ли Швеция на стороне России, какова будет позиция Дании и поддержит ли Англия силами флота союзную Пруссию. «Архангел Михаил» совершил несколько походов в Данию и Швецию, очевидно осуществляя связь шведского и русского морского командования. 3 августа фрегат вернулся. Об успешном выполнении поручения говорит тот факт, что 7 августа командовавший эскадрой адмирал З. Д. Мишуков, оставив отряд адмирала В. А. Мятлева (пять кораблей, один фрегат) для блокады прусских портов, с главными силами пошел к Карлскроне. С 23-го по 26 августа адмирал вел переговоры со шведами, одновременно изучая порты и прилегающее побережье. «Архангел Михаил» в Швецию не дошел: 19 августа он был послан в Ревель для ремонта. Осенью лейтенант Чичагов привел отремонтированный фрегат из Ревеля в Кронштадт; он впервые стоял на мостике командиром. 16 марта 1758 года В. Я. Чичагова произвели в капитан-лейтенанты. В ходе осады Кольберга 1761 года Чичагов на эскадре А. И. Полянского выполнял поручения, требовавшие опытности и осторожности; вице-адмирал, довольный его деятельностью, охарактеризовал капитан-лейтенанта как «честного человека». 10 апреля 1762 года Чичагова произвели в капитаны 2-го ранга; в том же году он находился при проводке из Санкт-Петербурга в Кронштадт линейного корабля «Святая Екатерина». Новое звание открывало путь на капитанский мостик. Но неожиданные события поставили под сомнение его дальнейшую карьеру.

Екатерина II, придя к власти, энергично занялась государственными вопросами, в том числе и флотом. Она ценила знающих, опытных и преданных людей. Однако В. Я. Чичагов оказался в опале по наветам врагов, которые всегда есть у людей деятельных, честно выполняющих долг. Долгожданное командование кораблем отодвигалось. Чичагова послали проверить состояние и хранение древесины в Казани. Видимо, Екатерина II была удовлетворена выполнением ее указа, да и вины за Чичаговым не нашлось. Потому Императрица не подписала список повышений, в котором нарушалось его старшинство. Она прекрасно понимала, что игнорирование установленных правил ведет к беспорядку, взаимным обидам и падению дисциплины. 20 апреля 1764 года В. Я. Чичагова произвели в капитаны 1-го ранга. 3 мая Адмиралтейств-коллегия постановила назначить его командиром корабля «Ревель», но 1 июня изменила решение. Так как главный командир Архангельского порта контр-адмирал A. M. Давыдов умер и остался вместо него капитан-командор П. А. Чаплин, в помощь ему направили капитана Чичагова. Но и это решение не было окончательным. Вскоре моряку предложили необычное назначение, поставившее его в ряд покорителей полярных морей.

Через полярные льды

Вопрос о плавании из Европы к Индии и Китаю северными морями интересовал купцов по крайней мере с XVI столетия. Английские и голландские мореходы не раз пытались пройти через льды вдоль берегов Сибири и Аляски, но не достигали цели. Летом 1607 года Гудзон у западного побережья Шпицбергена достиг 80°23′ северной широты, встретил непроходимые льды и возвратился со сведениями о богатом китобойном и звероловном промысле в Гренландском море. Тем самым он установил рекорд продвижения на север, продержавшийся около полутора веков. Другие походы XVII века позволили сделать ряд открытий, но основной цели не достигли.

Русские мореходы уже в Средние века освоили навигацию в приполярных морях, регулярно ходили на промысел морского зверя к Шпицбергену, который называли Грумантом; о том свидетельствуют многочисленные следы стоянок поморов на островах архипелага. В XVII столетии русские первопроходцы по частям преодолели Северный морской путь и достигли Тихого океана. В XVIII веке исследование северных берегов России стало государственной задачей. Экспедиции первой половины XVIII столетия изучили и нанесли на карту многие острова и берега Сибири и Дальнего Востока.

М. В. Ломоносов еще в 1755 году написал труд о плавании в Ост-Индию «Сибирским океаном». В 1763 году ученый, рассчитывая на поддержку молодой Императрицы Екатерины II, вернулся к этой теме и подготовил «Краткое описание разных путешествий по северным морям и показание возможного проходу Сибирским океаном в Восточную Индию». Опираясь на наблюдения поморов и путешественников, Ломоносов доказывал, что вокруг полюса нет земли и главным препятствием для мореходов служат стужа и льды. На основании познаний своего времени он пришел к выводу, что в летнее время возможно под высокими широтами встретить чистую воду и по ней через полюс пройти в Тихий океан. Проектом заинтересовался член Адмиралтейств-коллегии Иван Григорьевич Чернышев, который передал «Краткое описание» Ломоносова в Морскую российских флотов комиссию, чтобы ее заключение о возможности экспедиции предложить Императрице для принятия решения. Сведения об открытии населенных Алеутских островов, богатых пушным зверем территорий, которые можно было присоединить к России, привлекли внимание Императрицы. Очень кстати оказались и новые мореходные предложения М. В. Ломоносова. На основе его сведений и предложений был разработан И. Г. Чернышевым и опытным навигатором А. И. Нагаевым план экспедиции. Одному отряду судов следовало из Архангельска направиться между Гренландией и Шпицбергеном на север, найти свободную от тяжелых льдов воду и пройти полярным бассейном к Берингову проливу. Одновременно вторая группа судов из Охотска должна была идти вдоль берегов Дальнего Востока, исследовать и закрепить за Россией новооткрытые острова и земли. Действия экспедиций были согласованы, а на случай встречи разработаны сигналы для опознания.

Заинтересованность в экспедиции видна из темпов ее подготовки. Уже 4 мая, вскоре после прибытия донесения об открытии Алеутских островов Императрица направила Адмиралтейств-коллегии секретный указ о подборе офицеров и штурманов. Участникам экспедиции были установлены двойные оклады, пожизненные пенсии. 17 мая Адмиралтейств-коллегия выработала подробные инструкции для главного командира Архангельского порта по подготовке экспедиции; ему следовало приступить к исправлению судов, постройке изб на Шпицбергене и перевозке провианта.

Первоначально предполагалось отправить экспедицию в том же году. Все делали в спешке. Но уже к концу мая стало ясно, что наличные суда не пригодны для ледового плавания, и коллегия поручила корабельному мастеру Ямесу подготовить проекты судов, которые следовало срочно строить. Экспедицию отложили на год.

25 июня 1764 года Адмиралтейств-коллегия окончательно назначила начальником экспедиции капитана 1-го ранга В. Я. Чичагова; ему подчинялись капитан 2-го ранга Н. Панов, капитан-лейтенант В. Бабаев и три лейтенанта – П. Борноволоков, Ф. Озеров, П. Поярков; все они должны были вместе с четырьмя солдатами немедленно отправиться на север. Участники получали двойное жалованье за все время экспедиции. В коллежском определении о льготах участникам было установлено:

«Ее Императорское величество жалует, для ободрения, при самом отправлении, повышение чина, потом, когда их тщанием достигнут благополучно до назначенного места, то могут сами себя объявить высочайшим именем – повышенными другим рангом, а после возвращения из оного похода, по рассмотрении их усердия, и третьим рангом награждены быть имеют».

1 июля В. Я. Чичагов стал капитаном бригадирского ранга. Получили повышения и другие командиры судов.

Тем временем в Архангельске были построены 3 судна, по именам Командиров названные «Чичагов», «Панов» и «Бабаев». Первое имело 16 пушек и 74 члена экипажа, два остальных несли по 10 пушек и 48 человек. Они были снабжены запасом провианта на шесть месяцев; для прочности борта покрывала вторая обшивка из сосновых досок.

1 сентября экспедиция, на судах которой было 178 человек, в том числе 3 кормщика и 26 поморов-промышленников, вышла из Архангельска и зимовала в Екатерининской гавани на Кольском полуострове.

Значительно раньше из Архангельска отправилась вспомогательная экспедиция. Пинк «Слон» М. С. Немтинова и шесть наемных судов под командованием морских офицеров доставили в бухту Клокбай (Белльсунн, Колокольная) на западном берегу острова Западный Шпицберген избы, амбар, баню и запасы на случай зимовки основной экспедиции. В поселке остался унтер-лейтенант Моисей Рындин и отряд из 16 человек. Немтинов сделал описание и карту островов; после возвращения его «за рачительные порядочные труды» произвели в капитан-лейтенанты.

В столице гидрограф вице-адмирал А. И. Нагаев составил для экспедиции «Наставление мореплавателям», упрощающее ведение счисления и морской съемки; академик С. Я. Румовский написал инструкцию «Способ находить длину места посредством Луны» и вычислил таблицы расстояния Луны от Солнца на меридиане Санкт-Петербурга. М. В. Ломоносов в письмах с 22-го по 26 октября 1764 года сообщил Чернышеву свои предложения и новые сведения о северных морях. Кроме подготовки штурманов, он обеспечивал корабли физическими и астрономическими инструментами, подготовил формы корабельных и экспедиционных журналов, из-за отсутствия необходимых приборов сам разработал некоторые из них.

В марте 1765 года, за месяц до смерти, Ломоносов написал «Примерную инструкцию морским командующим офицерам, отправляющимся к поисканию пути на восток Северным Ледовитым океаном», в которой дал рекомендации, как экспедиции действовать в различных условиях. Инструкция предписывала, достигнув побережья Северной Америки или Гренландии, обследовать его, а затем между Гренландией и Шпицбергеном следовать к северу, остерегаясь льдов, но отыскивая между ними проходы. Если же берег Северной Америки далеко заходит на север и покажутся опасные льды, то следовало, не продвигаясь далее 85° северной широты, возвращаться назад от мыса к мысу, производя съемки берега в качестве подготовки к плаванию в следующем году. Если бы экспедиция прошла за полюс (за море Баффина), ей следовало искать следы судов Тихоокеанской экспедиции Креницына, а найдя, на ближайшей земле поставить знак и объявить о наградах, назначенных милостью Императрицы. Предстояло продолжать плавание до встречи с экспедицией Креницына или с промышленниками Камчатки, после чего зимовать либо возвращаться на Шпицберген или в Колу.

Тщательно подготовленная экспедиция началась успешно. 9 мая 1765 года суда вышли из Екатерининской гавани, направились вдоль берегов Лапландии, у мыса Нордкин повернули к северу и, несмотря на холодный ветер, перемежающийся со снегом дождь, от которого обледеневали снасти, 16 мая миновали остров Медвежий, за которым встретили первые плавучие льды. По мере движения к северу стужа возрастала, но море успокаивалось. Матросы ломали ногти, работая с обледеневшими снастями и парусами. Не раз суда проходили между ледяными полями, и временами гребные суда растаскивали их, открывая дорогу «Чичагову», «Бабаеву» и «Панову». Пробиваясь сквозь туманы и льды, экспедиция 16 июня встала в бухте Клокбай. Унтер-лейтенант Рындин доложил, что все люди живы, но зимой страдали от болезней. За неделю экипажи пополнили запасы. Однако 26 июня в залив нанесло много льда, обшивка судов подвергалась ударам льдин, и Чичагов применил оригинальный метод защиты корпусов: он приказал вырубить в стоячем льду для судов каналы-доки.

Лишь 3 июля, когда путь освободился, Чичагов повел экспедицию дальше. Выйдя на чистую воду, суда по инструкции направились к западу, временами переставая видеть друг друга в тумане. 14 июля боцман П. Терентьев заметил птичек, подобных виденным им на Шпицбергене, что позволяло предполагать близость Гренландии. Суда пробивались к цели сквозь туман и мороз; на время они разлучились и собрались только 21 июля; в этот день совет капитанов решил идти к Шпицбергену и там попытаться продвинуться к цели, ибо светлый воздух на севере свидетельствовал о сплошном ледовом покрове.

23 июля экспедиция достигла 80°26′ северной широты, превзойдя рекорд Гудзона. Но далее Чичагов встретил почти сплошной лед. 29 июля он собрал командиров и офицеров, чтобы обсудить положение. Совет единогласно решил возвращаться, ибо льды не пропускали далее. В тот же день экспедиция направилась на юг, минуя Шпицберген, и 20 августа вернулась в Архангельск. 22 августа, рапортуя Адмиралтейств-коллегии, капитан бригадирского ранга сделал вывод:

«Итак, за неизмеримым количеством льда во все время нашего плавания, как Гренландского берега, так и сквозь льды проходу не усмотрено, и по всем видимым нами обстоятельствам северный проход, за непреодолимыми препятствиями от льдов, невозможен».

Лейтенант Немтинов на пинке «Лапоминк» вышел из Архангельска в июле 1765 года, чтобы сменить зимовщиков Рындина, месяц из-за льдов он не мог войти в Клокбай, на совете 15 августа было решено вернуться; и группе пришлось остаться на вторую зимовку.

Безуспешность похода вызвала неудовольствие Императрицы и особенно И. Г. Чернышева, питавшего честолюбивые замыслы. Адмиралтейств-коллегия рассмотрела рапорт, пришла к выводу, что капитан бригадирского ранга отступил от инструкции, и постановила вызвать его в столицу с журналами для объяснений. Чичагов тем временем подготовил «Экстракт из журнала веденного флота капитаном Чичаговым будучи в секретной экспедиции…». Получив указ, он приказал отправить суда экспедиции в Екатерининскую гавань под командованием В. Бабаева с двумя ботами, груженными провиантом, а сам прибыл 23 декабря в столицу и объяснил членам Адмиралтейств-коллегии (в большинстве никогда не ходившим далее Финского залива), что такое плавание в высоких широтах. Рассмотревший журнал экспедиции А. И. Нагаев высоко оценил умение, мужество и усердие, с каким проводилась экспедиция, и коллегия постановила в следующем году повторить плавание с прежними инструкциями. И. Г. Чернышев настоял на зимовке судов в Коле, хотя Архангельск был удобнее для базирования и ремонта.

Экспедиция 1766 года выступила позднее прошлогодней. Только 16 мая в Екатерининской гавани началась кампания, а 19 мая три судна вышли в море. Вновь у острова Медвежий заметили первые льды, туманы и холода затруднили путь, и 17 июня Чичагов собрал совет капитанов, которые решили идти к Шпицбергену, чтобы определиться, ибо лавирование во льдах позволяло сомневаться в верности счисления. Только 21 июня эскадра смогла войти в Клокбай и встать в пяти верстах от берега, отгороженного льдом. Стало известно, что восемь зимовщиков умерли от лишений, а остальным выжить помогли стоявшие на острове поморы, судно которых получило повреждение.

Экипажи трех судов постоянно боролись с ледовой опасностью. Позднее в очередном «Экстракте» В. Я. Чичагов писал:

«Во все время бытности нашей с 21 июня по 1 июля ветры были переменные. Погода по большей части мрачная. И дожди. Течение моря нерегулярное и более к норду и зюйду по получетверти мили в час. И всегда носило льдины, которые отбуксировывали от судов шлюпками и отводили крючьями, буде близко случались. Повреждения судам от того не было. Ибо лед отрывало от стоячего льда, которой не очень толст. А которые отламывались от ледяных гор, те по великости своей и толстоте для судов были опасны».

1 июля экспедиция оставила якорную стоянку и вновь направилась к северу. Снег и волнение мешали выполнению задачи, из-за тумана приходилось ложиться в дрейф, лавировать среди льдов; был случай, когда суда оказались на время в ледовом плену. Попытка продвинуться к западу не удалась. Экспедиция недалеко от берегов Шпицбергена достигла 17 июля 80°30′ северной широты по счислению. Во время плавания не раз замечали суда промышленников, нескольких шкиперов опросили, но никто из них на Гренландии не бывал. Правда, один из голландцев рассказал Чичагову, что видел десять лет назад Гренландию на широте 75°, но за грядой льда. Непроходимые льды лежали перед экспедицией, 18 июля капитан бригадирского ранга собрал совет командиров, решивший прекратить поиски пути. Несмотря на противные ветры, суда прибыли 30 июля в Клокбай; у входа в бухту к ним присоединился пинк «Лапоминк» капитан-лейтенанта Немтинова. По распоряжению Чичагова имущество, кроме испорченного продовольствия и части дров, было погружено на суда; на берегу остались три избы, амбар, баня. Позднее остатки зимовки обнаружили ученые.

В рапорте Адмиралтейств-коллегии Чичагов сделал заключение о невозможности пройти северным проходом. Чернышев 22 сентября доложил о возвращении эскадры, и Екатерина II повелела прекратить экспедицию; несмотря на неудачу, участники были награждены. Секретный указ гласил:

«Всемилостивейше повелеваем бывши нынешнего года в кампании и на острове на зимовке под командою флота капитана бригадирского ранга Чичагова для оказания нашей Императорской милости и удовольствия за понесенные ими особливые труды и приложенного усердного старания к достижению до повеленного ему предмета, выдать ему, капитану Чичагову и бывшим в оной флотилии штаб, обер и унтер-офицерам и рядовым годовое их окладное жалованье, не исключая из того и вдов умерших служителей и сирот во время оного плавания, которым также по окладам их мужей выдать адмиралтейской коллегии повелеваем».

22 декабря 1766 года последовал другой указ, по которому Чичагов и другие отличившиеся офицеры получали пожизненный пенсион в половину оклада того чина, с которым они находились в экспедиции. Награждение нижних чинов Императрица оставила на усмотрение Адмиралтейств-коллегии.

Неудачный исход экспедиции, провал плана все же вызвали недовольство Чернышева и Екатерины II. Для оправдания Чичагов 31 января 1767 года подготовил «Объяснительную записку», в которой доказывал, что предположение М. В. Ломоносова о чистом море севернее Шпицбергена, высказанное им при личной беседе, не оправдалось, и его плавание говорит о невозможности ходить Арктикой и северо-западным проходом. Это мнение моряка было принято, и в дальнейшем российское правительство не делало бесполезных попыток направлять суда к полюсу.

Лишь атомный ледокол «Арктика» 12 августа 1977 года смог достигнуть желанной цели.

* * *

Пенсион, полученный В. Я. Чичаговым, при его бедности оказался кстати, ибо сорокалетний офицер женился на вдове капитана Императорского флота, дочери инженерного офицера из Саксонии. За четыре года у супругов родилось 5 детей: 3 апреля 1765 года родилась дочь Вера, 6 мая 1766 года – сыновья Дмитрий и Николай, 27 июня 1767-го – Павел, 10 сентября 1768 года – Иван. Эпидемия оспы 1768 года поразила семью. Два старших сына умерли, а Павел, будущий адмирал, едва выжил; лишь Иван, еще лежавший в колыбели, не пострадал. Позже родились еще несколько сыновей.

Из-за бедности семья жила в самой болотистой части Санкт-Петербурга, Коломне. Жалованье всего морского офицерского корпуса России того времени не достигало стоимости содержания гвардейской роты Екатерины II. Но деньги, полученные за полярное путешествие (возможно также, часть наследства умершего в 1765 году деда), позволили приобрести небольшое имение.

На фоне радостных и грустных семейных событий продолжалась служба В. Я. Чичагова. В 1767 году возвратившийся по суше с севера моряк был назначен командовать петербургской корабельной командой. Но уже 20 июня 1768 года его направили главным командиром в Архангельский порт.

В XVIII столетии Архангельск являлся поставщиком новых кораблей для Балтийского флота. Благодаря обширным лесам и удобству сосредоточения там пеньки, парусины и других кораблестроительных материалов, вырабатываемых на севере России, постройка здесь оказывалась достаточно выгодной, несмотря на суровые погодные условия и трудности вывода новопостроенных судов через отмели в устье Северной Двины. Пушки и другие металлические изделия перевозили на пинках с Балтики. Регулярные плавания из Кронштадта в Архангельск и обратно в середине века, да и позднее служили суровой школой, вырабатывавшей хороших моряков и проверявшей на качество проекты и постройку кораблей различных мастеров.

Особенное значение северное кораблестроение приобретало в военное время. Начавшаяся набегом татар русско-турецкая война (1768–1774 годов) потребовала много кораблей для пополнения потерь в Архипелагской экспедиции. Деятельная натура Чичагова сказалась на темпах работ. Четыре предписанных указом корабля были заложены в мае – ноябре 1769 года и уже три были спущены в мае 1770-го, а четвертый – в мае 1771 года. 20 мая 1770 года по устной информации В. Я. Чичагова о том, что в Архангельске есть шесть корабельных эллингов, коллегия постановила отремонтировать их и закладывать по 6 66-пушечных кораблей. Три корабля заложили 21 сентября 1770 года, один – 4 октября и два – 1 ноября 1771 года, однако последние строились уже без участия Чичагова.

По рассказу П. В. Чичагова, его отец, человек честный и выступавший против злоупотреблений, вошел в конфликт с администрацией порта, которую поддержал губернатор; Императрица, не желавшая портить отношения с местными властями, перевела Чичагова к другому месту службы. Была и иная причина перевода. Война распространялась на Азовское и Средиземное моря, требовалось все больше опытных моряков. На заседании 2 апреля коллегия постановила бригадиру флота капитану Чичагову, сдав дела капитану над портом Ахматову, немедленно на почтовых ехать в столицу и явиться в коллегию к середине мая.

Начинался новый виток биографии флотоводца.