Текст книги "Подвойский"

Автор книги: Николай Степанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

Старший Подвойский, Илья Михайлович, под влиянием молодежи буквально ожил, стал веселым и разговорчивым. Вместе с молодыми Илья Михайлович ходил на прогулки и даже – срам-то какой, сказали бы его церковные судьи! – купался в море. К сожалению, недолго пришлось ему наслаждаться новообретенным. Внезапно возникшая неизлечимая болезнь в считанные месяцы подточила его крепкий организм. Николай Ильич очень тяжело переживал его кончину. Он любил отца за доброту, уважал за своеобразные поиски истины и правды, за мужество, с которым тот встречал удары судьбы. Илья Михайлович оказал существенное влияние па своих детей, и в первую очередь на Николая Ильича. Он воспитал в пих дух непримиримости к несправедливости, активное отношение к жизни.

Когда на даче Пето не было гостей, Николай Ильич, вернувшись из Петербурга, отдавал вечер детям. Перед сном они обычно просили его спеть. И он пел, вспоминает Ольга Николаевна Подвойская, то ласковые, то печальные песни, слова которых запоминались надолго. Например: «Скрывается солнце за степью, вдали золотится ковыль, колодников звонкие цепи вздымают дорожную пыль». Или: «По пыльной дороге телега несется, а в ней два жандарма сидят...» – и припев: «Сбейте оковы, дайте мне волю, я научу вас свободу любить».

Но таких вечеров у Николая Ильича оставалось все меньше. Дело в том, что, когда пришло время дочери Олесе учиться, он снял для нее в рабочем Выборгском районе маленькую комнатушку и теперь ночевал то с ней в Петербурге, то в Куоккале, в зависимости от того, как складывались его партийные дела. А их становилось все больше...

В 1913 году большевики, завоевывая массы, успешно провели выборную страховую кампанию. Николай Ильич участвовал в этой кампании и был избран секретарем страховой больничной кассы Путиловского завода. Таким образом, Петербургский Комитет закрепил его за одним из крупнейших и самых революционных предприятий столицы. А двумя месяцами раньше Н. И. Подвойский, Н. А. Скрынник, П. И. Стучка, 3. Т. Фаберкевич и другие по заданию ЦК создали легальный большевистский журнал «Вопросы страхования». Новые обязанности потребовали от Николая Ильича основательного изучения страхового дела в стране, он также по печати ознакомился с его постановкой за рубежом. Эти знания скоро сослужили ему хорошую службу.

В России в это время, как и предвидел В. И. Ленин, нарастал революционный подъем. Он достиг своего максимума в 1914 году. Но правительство еще имело силы и огнем подавляло выступления пролетариата. Оно готовилось к мощному контрнаступлению. Уже были упрятаны в тюрьмы и высланы в глухие сибирские углы члены ЦК партии большевиков: И. С. Белостоцкий, Ф. И. Го-лощекин, Г. К. Орджоникидзе, Я. М. Свердлов, С. С. Спан-дарян, И. В. Сталин, Д. М. Шварцман, кандидат в члены ЦК Е. Д. Стасова, а также видные деятели партии: И. А. Воинов, В. Э. Кингисепп, П. П. Постышев,

О. А. Пятницкий, Я. Э. Рудзутак, Н. А. Скрыпник,

А. Г. Шлихтер, А. В. Шотман, Р. И. Эйхе, Е. М. Ярославский и другие. 8 июля 1914 года была закрыта «Правда» и арестован ряд ее сотрудников.

Все эти меры и акции правительства имели особую значимость для царского режима в связи с тем, что мир пребывал накануне войны. Ее дыхание уже ощущалось повсюду. Мировая империалистическая война вызревала многие годы. Нужен был только повод для ее начала, и такой повод нашелся. 19 июля (1 августа) Германия объявила России войну. Россия вступила в нее, имея, как и все другие империалистические государства, захватнические цели.

Самодержавие и буржуазия, готовясь к этой несправедливой войне, более всего опасались собственного народа, особенно рабочего класса и его партии большевиков. С началом войны самодержавие на основе законов военного времени обрушило на большевиков, на рабочие организации новые, неслыханные репрессии. Только за первые пять месяцев войны жандармами были осуществлены десятки налетов на партийные комитеты Петрограда, Москвы, Иваново-Вознесенска и многих других городов. Границы были закрыты. Связь ПК с В. И. Лениным и ЦК прервалась. Многие члепы ПК были арестованы. Все рабочие газеты были закрыты.

Н. И. Подвойский почти перестал появляться на даче Пето. Вместе с другими оставшимися на свободе активистами Петербургского Комитета он включился в работу по восстановлению заводских партийных организаций, утраченных связей и явочных квартир. В его задачу входило налаживание организационной и агитационно-пропагандистской работы в Московско-Нарвском районе, к которому он еще семь лет назад был прикреплен Петербургским Комитетом партии.

Николай Ильич пешком обходил завод за заводом, побывал на наиболее важных явочных квартирах, выяснил, кто из активистов арестован и кто попал под немедленную мобилизацию в армию. Он разъяснял, как вести работу в новых условиях, хотя сам еще плохо понимал, как именно надо работать, и лишь приблизительно представлял, какие вопросы должны быть поставлены в центр агитации. Опираясь на предвоенные работы В. И. Ленина, постановления ЦК и международных конгрессов социалистических партий, Н. И. Подвойский оценивал ситуацию таким образом: буржуазия всех стран натравливает одни народы на другие, и надо вести борьбу с шовинизмом, буржуазным национализмом, открыто говорить о захватническом характере войны.

Практика подтверждала верность этих установок. Н. И. Подвойский с тревогой наблюдал, как беснуются толпы обывателей, захлестнутых мутной волной шовинизма. Это была типичная картина первых месяцев войны. На улицах Петрограда почти ежедневно устраивались спровоцированные властями, «ура-патриотическими» организациями и охранкой «патриотические» шествия с иконами, портретами царя, трехцветными флагами, громким пением «Боже, царя храни». «Как тогда, в 1905 году, в Ярославле», – с горечью думал Николай Ильич. Мелкие и средние хозяйчики, приказчики, вперемешку с черносотенцами и явными уголовниками, подбадриваемые полицией, осененные крестом священников, чинили суд и расправу над теми, кто не проявлял достаточного «патриотизма». Их избивали тут же, на мостовой, в конках, в трактирах и магазинах. Всякие попытки сознательных рабочих протестовать против войны пресекались разъяренной толпой «патриотов» при полном бездействии полиции.

Но Николай Ильич знал, что этот «патриотический» угар пройдет скоро. Ведь обыватель и мелкий лавочник от войны не получат ничего. И деревня, отправившая на фроит миллионы своих сыновей, проснется очень скоро. Теперь главное – быстрое восстановление партийных организаций и развертывание революционной работы. На это и были направлены силы большевиков. Партийные организации, ушедшие в подполье, перестраивались.

Однако в полной мере эта перестройка стала возможной лишь в сентябре – ноябре, после того, как Ф. Н. Самойлов привез от В. И. Ленина «Тезисы о войне» («Задачи революционной социал-демократии в европейской войне») и был получен 33-й номер газеты ЦК РСДРП «Социал-демократ» с написанным В. И. Лениным Манифестом ЦК РСДРП «Война и российская социал-демократия». Эти документы внесли полную ясность. Они были размножены и обсуждены в партийных организациях. Николай Ильич столько раз зачитывал их и разъяснял, что его экземпляры вскоре пришли в полную негодность, но он не очень-то огорчался, ибо знал их наизусть.

Скромная должность Н. И. Подвойского, секретаря больничной кассы Путиловского завода, пришлась как нельзя кстати. Петербургский Комитет образовал в кассе свой нелегальный центр, возглавить который было поручено Николаю Ильичу. В числе прочего он' занимался и таким, пожалуй, самым сложным делом – учетом и распределением партийных работников. Состав их менялся непрерывно. Одних арестовывала полиция, других мобилизовали в армию, третьих посылали в провинцию с важными партийными заданиями... Работа была необычайно ответственной и трудоемкой. Николаю Ильичу требовался помощник. И тогда он принял решение. Чтобы его осуществить, он впервые за несколько недель вырвался в Куоккалу.

Дома Николай Ильич застал одну Нину Августовну.

– Где же Лева, Лида?

– Гуляют с няней, – ответила Нина Августовна.

– Подыскала?!—обрадовался Николай Ильич. – Как вовремя! Нинуша! Мне нужен абсолютно надежный помощник, которому я доверял бы как самому себе.

Нина Августовна поняла, что привело его в Куоккалу.

– Теперь я готова, Николушка, – ответила Нина Августовна. – Мне уж самой невмоготу на даче сидеть. ...А вот и наши пришли! Познакомься.

В комнату вбежал Лева и бросился к отцу. На пороге появилась молодая девушка с Лидой на руках. Николай Ильич подхватил дочку и с улыбкой протянул руку девушке.

– Здравствуйте, меня зовут Николай Ильич!

– А меня Маша, – оробела девушка.

– Маша? А как по батюшке? Петровна? Значит, никакая не Маша, а Мария Петровна! Это лучше для вас, для нас и для детей, а то тоже Машей звать будут.

Так вошла в семью Подвойских молодая деревенская девушка Марпя Петровна Боборыкина. Вошла навсегда, потому что очень скоро она стала равноправным членом семьи и не захотела уходить из нее до конца своей жизни. Она разделяла с Подвойскими все их радости, горести и утраты.

...Нина Августовна была оформлена техническим работником страховой больничной кассы Путиловского завода. Но главным ее делом была работа в нелегальном центре Петербургского Комитета. Уже через несколько дней она в полную силу помогала Николаю Ильичу: собирала данные о работе многочисленных партийных организаций Петрограда, следила за перемещением работников, выявляла нужды п просьбы к Петербургскому Комитету местных организаций. Николай Ильич сосредоточился на вопросах, требовавших ответственных решений, согласования с членами Петербургского Комитета, который с начала войны практически выполнял функции Русского Бюро ЦК. Согласование, к слову сказать, было делом отнюдь не простым, потому что состав ПК из-за полицейских репрессий менялся. Николай Ильич тратил уйму времени, отыскивая то одного, то другого члена ПК, а ими были: А. А. Андреев, М. И. Калинин, В. В. Куйбышев, И. М. Москвин, С. Г. Рошаль, А. К. Скороходов, Н. Г. Толмачев, И. Д. Чугурин, К. И. Шутко и другие.

...Однажды в Петроград нелегально приехал бежавший из ссылки М. В. Фрунзе. В поисках контактов с Петербургским Комитетом он, по совету своего старого товарища, пришел в больничную кассу Путиловского завода. Н. И. Подвойский сразу узнал этого подвижного и энергичного, с умными, дерзкими глазами круглолицего крепыша – «Трифоныча», «Арсения» – и очень обрадовался встрече. Вспомнили совместную работу в Иваново-Вознесенске, первый Совет. Н. И. Подвойский рассказал, что в Иваново-Вознесенске прошли массовые аресты, комитет разгромлен – 10 августа за одну ночь было арестовано 19 активных большевиков. Выслушав Николая Ильича, М. В. Фрунзе тут же решил ехать в Иваново-Вознесенск. Но Подвойский покачал головой:

– Нет, брат, туда нельзя. Вас там слишком хорошо знают. И двух недель не продержитесь. Туда пошлем других работников. Для вас есть задача поважнее. ...С ленинской линией о превращении войны империалистической в войну гражданскую знакомы?

– По дороге в Петроград успел ознакомиться, – кивнул Фрунзе. – Да и тут побывал у Павлова – верного товарища. Он ввел в курс дела.

– Так вот. Нужно армию поворачивать на сторону революции. В ней под ружьем миллионы людей. А это – крестьяне и рабочие. Сейчас очень важна наша работа в армии, – закончил Николай Ильич.

М. В. Фрунзе согласился без колебаний. Николай Ильич распорядился изготовить ему паспорт на имя Михайлова. М. В. Фрунзе уехал на военно-революционную работу в Минск. Так началась военная биография Михаила Васильевича Фрунзе.

В начале ноября 1914 года партия потеряла последний в России легальный руководящий центр – большевистская фракция в IV Государственной думе была в полном составе арестована. Полиции удалось обнаружить у депутатов-болыневиков адрес квартиры Н. И. Подвойского. 30 декабря жандармы нагрянули на дачу Пето в

Куоккале. Но самый тщательный обыск ничего не дал. Безрезультатным был и допрос арестованного Подвойского. За недостаточностью улик Николай Ильич вскоре был освобожден.

Лишившись легального руководящего центра внутри страны, ЦК партии стал искать новые каналы непосредственной связи с рабочим движением в России. В феврале 1915 года Петербургскому Комитету удалось добиться восстановления закрытого с началом войны журнала «Вопросы страхования». Это была важная победа, так как ни одного легального общероссийского издания партия в это время не имела. ЦК РСДРП рассчитывал использовать журнал не только для освещения вопросов страхования и профессионального движения, но и для критического показа невыносимых условий жизни рабочих, разъяснения грабительского характера войны, разоблачения шовинизма. Журнал должен был стать слышимым во всей России голосом партии. При всем этом надо было во что бы то ни стало не допустить его повторного закрытия.

Редактирование журнала Центральный Комитет поручил Н. И. Подвойскому. Было учтено, что он знаком со страховым делом и имеет доступ к статистическим материалам, прошел школу журналистской работы в «Звезде» и «Правде», а главное, был авторитетным, теоретически подготовленным, имеющим разнообразный практический опыт партийным работником.

...Николай Ильич поехал в Куоккалу. Надо было обсудить с Ниной Августовной предстоящую работу, посоветоваться. По пути, в поезде, он многое обдумал.

– Открыто писать в журнале о положении рабочих нельзя – цензура не пропустит, – говорил Николай Ильич, шагая по поскрипывавшему полу дачи Пето. – Но у нас есть скрытое оружие – статистика. Мы ее будем брать из официальных источников. Это важно для цензуры. А уж какую статистику и как ее подать – это будет нашей заботой... Придется тебе, Нинуша, переходить на работу в редакцию. Среди сотрудников опытных статистиков нет.

– Хорошо, я перейду, – ответила Нина Августовна. – Но я хочу сказать о другом. Тебе нужен приличный костюм. Для заводской больничной кассы и этот сошел бы, а для редакции...

– Да, конечно, – согласился Николай Ильич. – Придется поскрести в кошельках. Представлять властям журнал надо в соответствующем виде.

...На заседание редакции Николай Ильич пришел в белоснежной сорочке, отлично подогнанном и отутюженном черном костюме и таком же галстуке. Пышная шевелюра, усы и борода были аккуратно подстрижены.

– Я вас не узнаю, Николай Ильич, – пошутил 3. Т. Фаберкевич. – Когда мы с вами основывали этот журнал, вы были по виду социал-демократ. А сейчас какой-то подозрительный социалист.

– На голого и собакы брешуть, – отшутился Николай Ильич.

На первое заседание пришли все будущие ведущие сотрудники: правдисты А. Т. Радзишевский и 3. Т. Фаберкевич, а также А. Н. Винокуров, И. И. Рябков, Г. Г. Осипов. Все они были знакомы Николаю Ильичу и знали друг друга.

– Перед нами поставлена сложнейшая задача, – начал заседание Николай Ильич. – Надо нести в массы революционные идеи партии и при этом во что бы то ни стало уберечь журнал от закрытия. Тут потребуется все ваше мастерство. Видимо, придется использовать два главных способа подачи материалов: умелое использование официальной статистики и эзопов язык...

Кто-то из сотрудников высказал сомнение, поймут ли рабочие, крестьяне, солдаты язык– иносказаний, скрытого смысла, будет ли он им доступен.

– Поймут! – горячо возразил Николай Ильич. – Они, может, и не знают, что это эзопов язык, но сами им пользуются вовсю. Послушайте, как они говорят: слов мало, а смысла – хоть отбавляй. А сколько иносказания в пословицах, поговорках! Басни понимают и любят. Я помню, как на Черниговщине мужики белорусскую «Энеиду навыворот» читали, «Тараса на Парнасе»... Простой человек читает не спеша, обдумывает. Послушайте, как мужик с начальством говорит – сплошное иносказание! Поймут!

На заседании определили стратегию и тактику журнала, круг тем.

В первом же после восстановления, февральском, номере за 1915 год редакция извещала читателей: «Журнал, как и раньше, будет уделять место не только вопросам страхования рабочих в узком смысле этого слова, но также и условиям труда и быта рабочих, вопросам профессионального движения и профессиональной организации рабочих и другим насущным вопросам рабочего движения». Журнал выходил под руководством ЦК, факти-

чески же работу редакции направлял В. И. Ленин. Тираж журнала с трех тысяч экземпляров вскоре вырос до пяти тысяч.

Журнал требовал от Н. И. Подвойского полной самоотдачи. Кроме того, с него не снимались обязанности адресата для связи и работа в Московско-Нарвском районе. Не оставляла его в покое полиция – на даче Пето было еще несколько, правда, безрезультатных обысков. Нервы Николая Ильича были натянуты до предела. Самое неприятное заключалось в том, что он потерял сон – те несколько часов, которые он выделял для сна, не восстанавливали силы. Нина Августовна с трудом уговорила его сходить в больницу. Врач определил сильное физическое и нервное истощение. Но Николаи Ильич и разговаривать не хотел об отдыхе. Тогда Нина Августовна рассказала обо всем члену ПК М. И. Калинину. Михаил Иванович сам приехал в редакцию журнала, посмотрел на измотанного Николая Ильича, на дрожавший мелкой дрожью листок бумаги в его руках и заявил, что ПК обязывает его вместе с женой уйти в трехнедельный отпуск.

...Николай Ильич осуществил свою давнюю мечту – вместе с Ниной Августовной, братом Ваней, племянницей Женей Фраучи и их молодыми друзьями отправился в туристский поход по Финляндии и Карелии. Они пешком добрались от Куоккалы до реки Вуоксы, опустились но ее берегу до Ладожского озера, на пароходе добрались до Хитолы, потом прошли по гряде Пулка-Харью, вышли к Нейшлоту на берегу Сейменского озера, переправились через озеро к Вилыпанстранду. Оттуда сходили к знаменитому водопаду Иматра. Затем проехали через шлюзы по каналу к Выборгу и поездом вернулись домой.

Николай Ильич, выросший в деревне, оказался в походе мастером на все руки: владел топором, быстро разжигал костер, устраивал бивак, умел ловить рыбу и варить уху, а перед сном у костра пел песни. Он был неутомим. И когда другие, более молодые, уставали до того, что не замечали ничего вокруг, Николай Ильич еще находил силы подбадривать их. К вечеру, однако, и он валился с ног от усталости. Остановившись на ночлег у какого-нибудь, словно налитого в бездонную каменную чашу, озера, Николай Ильич сбрасывал тяжелую поклажу п бросался в абсолютно прозрачную холодную воду. Рас-

113

8 Н. Степаноз

теревшись полотенцем до красноты, он будто молодел и готов был к туристским хлопотам. Его примеру следовали другие.

Николая Ильича восхищали красота и необычайность суровой северной природы – озера, скалы, сосны... Когда подошли к водопаду Иматра, его восторгам не было конца.

– Смотрите и запоминайте! – говорил он спутникам. – Такой красоты вы больше не увидите нигде!

Нина Августовна была более сдержанна в выражении чувств, но и на нее, как и на всех других участников, поход произвел очень сильное впечатление. В походе она внимательно наблюдала за Николаем Ильичом. Вставал он, как и прежде, с рассветом. Но четыре-пять часов сна в лесу у реки или озера – это все равно, что восемь-десять часов в городской квартире. Николай Ильич окреп, успокоился, весь как-то обновился.

Когда они вернулись домой, он уже на другой день уехал в Петроград и пропадал там целую неделю. Наконец он появился в Куоккале.

– Как ты себя чувствуешь, Николушка? – спросила Нина Августовна.

– Ты знаешь, после похода я тела своего не ощущаю, как на крыльях летаю! Будто нет у меня ни сердца, ни ног, ни больного позвоночника. Кажется, горы могу свернуть!

Действительно, работал он после похода с особенно большим подъемом. Ему было дано еще одно ответственное задание. Осенью 1915 года после настойчивых усилий

В. И. Ленина для руководства революционной работой в России было воссоздано Русское Бюро ЦК РСДРП. В его состав вошли: В. Н. Залежский, И. И. Фокин, Г. И. Осипов, А. Г. Шляпников. Немного позже в него были введены К. С. Еремеев и Е. А. Дунаев. К активной работе в Бюро сразу же подключились А. И. Ульянова-Елизарова, М. И. Ульянова, Н. И. Подвойский и К. М. Шведчи-ков. Николаю Ильичу была поручена работа в финансовой комиссии Бюро.

...Правительство не прекращало борьбу с нараставшим революционным движением. В' столичную партийную организацию был внедрен провокатор Чериомазов. Ему удалось мноюе выведать о работе ПК и Русского Бюро ЦК. Ночью 16 ноября 1916 года было арестовано сразу 93 человека, в том числе практически весь состав Русского Бюро ЦК.

Николай Ильич в ту роковую ночь остался в Петрограде на квартире, снятой для дочери Олеси. Как вспоминала потом Ольга Николаевна, она проснулась от шума и увидела, что жандармы все переворачивают вверх дном. У стены молча, спокойно стоял отец. Жандарм сказал ему:

– Собирайтесь. Вы арестованы.

Николай Ильич подошел к Олесе.

– Ты уже большая, тебе 8 лет. Утром поезжай в Ку-оккалу и скажи маме, что я арестован.

В ордере на арест Н. И. Подвойского было указано: «Арестовать независимо от результатов обыска». Это был его пятый арест. Николая Ильича поместили в одиночную камеру № 808 известной политической тюрьмы «Кресты».

Его очень беспокоило положение семьи, которая осталась без средств к существованию. А ведь недавно родился четвертый ребенок – дочь Ниночка. В первом же письме из тюрьмы он написал жене: «Дорогая Нина! Мой арест принесет тебе ужасную боль... Я должен с тобой немедленно увидеться, чтобы передать тебе ведение своих работ на это время. Обратись сразу же в охранное отделение за разрешением свидания... Пусть мой арест не сломит твоей энергии». В следующем письме он просит ее: «Пиши мне ежедневно, пусть пишут дети».

...Нудно и трудно шли допросы, и каждый из них был поединком со следователями. Лишь в феврале 1917 года состоялся суд, приговоривший Николая Ильича к ссылке.

Перед отправкой в Сибирь начальство дало три дня для сборов, свидания и прощания с семьей. Николай Ильич, выйдя из тюрьмы, увидел заполненные народом бушующие улицы Петрограда. Не совсем понимая, что происходит, он поспешил на квартиру Олеси. От нее он узнал, что Нина Августовна больше месяца живет здесь, но уже три дня не приходит ночевать, лишь изредка забегает днем. Лева, Лида и Ниночка в Куоккале под присмотром бабушки и няни. ...Вскоре появилась Нина Августовна. Голова ее была перевязана бинтом с ржавыми пятнами крови. Она бросилась мужу на шею:

– Николушка! В Питере революция!

Ни о каком возвращении в «Кресты» Николай Ильич уже не думал. Наскоро перекусив и переодевшись, он бросился на улицу. Там он увидел отряды солдат, матросов, рабочих с красными довязками на рукавах и красными бантами на грудн. Повсеместно шли митинги. Встречались и большие группы «чистой» публики. Перед ними тоже выступали ораторы. Недалеко от Петропавловской крепости Подвойский наткнулся на отряд авто-бронедивизпона, возглавляемый солдатом-болыневиком Г. В. Елиным. Рядом с отрядом темно-,'еленой громадой возвышался броневик.

– Георгий Васильевич! Поясни, пожалуйста, для чего вы здесь? Я прямо из «Крестов»...

– Революция, Николай Ильич! А мы тут... Вот, почт ай!

Елин подал Подвойскому призыв-листовку большевиков Выборгского района. В ней говорилось:

«Товарищи!

Настал желанный час! Народ берет власть в свои руки. Революция началась. Не теряйте ни минуты времени...

Прежде всего выбирайте депутатов... Пусть под защитой войска создается Совет депутатов...

Идите к казармам... Захватывайте все здания, которые могут послужить опорой вашей борьбы».

Николай Ильич прочел листовку быстро, на одном дыхании. Волнение на мгновение сжало горло. Он поднял глаза на Елина:

– Что же вы стоите? Тут же сказано: захватывайте здания, которые могут послужить опорой для борьбы! Вон, рядом почти – особняк. Знаешь чей? Балерины Кшесинской, любовницы царя. На одну такие хоромы! Заводи броневик!

Н. И. Подвойский и Г. В. Елин повели отряд к особняку, выгнали охрану, поставили у входа броневик.

Вскоре в особняке Кшесинской разместились ЦК, ПК и другие учреждения партии большевиков.

ВО ГЛАВЕ ВОЕННОЙ ОРГАНИЗАЦИИ ПАРТИИ

Н. И. Подвойский вышет из тюрьмы в день, когда восстание народных масс, руководимых большевиками, охватило весь Петроград и более 60 тысяч солдат гарнизона перешли на сторону восставших. Трехсотлетняя монархия Романовых рухнула. Большевики призвали рабочих к созданию Совета рабочих депутатов. Вечером 27 февраля в Таврическом дворце появились первые делегаты, избранные на предприятиях. Но в большинстве своем они принадлежали к меньшевикам, эсерам, другим мелкобуржуазным партиям. Их численное превосходство в Совете привело к тому, что председателем Петроградского Совета был избран меньшевик Н. С. Чхеидзе, а его заместителями – меньшевик М. И. Скобелев и трудовик, вскоре объявивший себя эсером, А. Ф. Керенский. Большевики же оказались в Совете в меньшинстве. Произошло это потому, писал В. И. Ленин, что «гигантская мелкобуржуазная волна захлестнула все, подавила сознательный пролетариат не только своей численностью, но и идейно...».

При поддержке эсеро-меньшевистского руководства Петроградского Совета, считавшего, что революция закончена, буржуазия 2 марта образовала Временное правительство во главе с князем Г. Е. Львовым. В стране установилось двоевластие.

В. И. Ленин, проанализировав ситуацию, в «Письмах из далека» указывал, что закончился только первый этап революции, и своеобразие момента состоит в переходе ко второму ее этапу, который должен дать власть рабочими беднейшим крестьянам. «...Никакой поддержки новому правительству, – телеграфировал Владимир Ильич, – ...вооружение пролетариата – единственная гарантия...» Таким образом, вставшему во главе народных масс и сбросившему самодержавие рабочему классу предстояла ожесточенная борьба с буржуазией за установление диктатуры пролетариата.

Исход этой схватки в значительной мере зависел от того, на чьей стороне будет армия. Поэтому сразу же после победы Февральской революции борьба за армию приобрела очень напряженный характер.

Солдаты, поддержавшие восстание, жаждали мира. Но Временное правительство и не думало о прекращении войны. Буржуазия рассчитывала использовать революцию для достижения своих захватнических целей. Она выдвинула лозунг: «Война до победного конца!» Меньшевики и э.серы вместе с буржуазией уверяли народ, в особенности солдат, что с победой революции изменился характер войны, что она якобы перестала быть захватнической, что теперь надо оборонять революцию от Германии и ее союзников, ждать созыва Учредительного собрания, которое решит все насущные вопросы жизни. Обманывая массы, они называли себя «революционными оборонцами». Большая часть народа не сразу поняла обман. «Оборонческие» настроения охватили миллионы рабочих, крестьян, солдат.

Борьба за влияние на армию, за освобождение солдат от добросовестного заблуждения, выразившегося в «оборончестве», стала одной из важнейших задач партии большевиков. 10 марта Петербургский Комитет РСДРП поручил комиссии в составе Н. И. Подвойского, С. Я. Баг-датьева и С. Н. Сулимова подготовить предложения по налаживанию систематической и целеустремленной политической работы в войсках. Вскоре по предложению Николая Ильича комиссия была расширена. В нее были введены опытные профессиональные революционеры В. И. Невский и прапорщик Н. В. Крыленко, рабочий К. Орлов, а также военные большевики: солдат грепадер-ского полка К. А. Мехоношин, солдат саперного батальона Н. К. Беляков, подпоручик 3-го запасного пехотного полка П. В. Дашкевич, солдат бронедивизиона Г. В. Елин, прапорщик огнеметного химического батальона А. Ф. Иль-ин-Женевский. Комиссия в течение двух недель не только разработала предложения, но и создала в воинских частях гарнизона, где имелись большевики, партийные организации.

31 марта в особняке Кшесинской собрались 97 представителей партийных организаций 48 частей столичного и некоторых пригородных гарнизонов. На своем собрании они учредили Военную организацию при ПК РСДРП. Потом иногда ее называли Военной комиссией, а в народе она получила короткое и броское название «Военка». Была утверждена и ее структура. Для руководства организацией был избран президиум из 9 человек. В составе «Во-енки» было создано 7 комиссий – организаторская, агитационная, финансовая, ревизионная, издательская, клубная, библиотечная. Целью организации, как отмечалось в протоколе, являлось «объединение всех тов. солдат и офицеров социал-демократов для организованной борьбы под знаменем Рос. социал-демократической рабочей партии большевиков». Средства «Военки» должны были формироваться из членских партийных взносов, а также из денежных сборов среди солдат и рабочих. Каждая партийная организация части избирала по одному представителю в «Военку» и по одному – для связи с общепролетарскими партийными комитетами. С образованием «Во-епки» военные большевики выделились в самостоятельную организацию, которая должна была разверпуть революционную работу в войсках Петроградского и пригородных гарнизонов. Председателем президиума или бюро «Военки» был избран член ПК РСДРП и Петроградского Совета Н. И. Подвойский.

Начался новый этап революционной деятельности Николая Ильича. Он стал военным работником партии. Нина Августовна в начале марта была назначена помощником секретаря ПК РСДРП. Таким образом, оба они стали работниками Петербургского Комитета партии. Подвойские сняли квартиру недалеко от особняка Кшесин-ской – поближе к «штабу» партии.

Для Николая Ильича это было переломное, радостное время. Победа революции, крах самодержавия, выход партии из подполья – сколько событий за один месяц! Партия поручила ему сложный, ответственный, самостоятельный участок. Он хорошо понимал масштабы предстоящей работы, ее значение для революции. Чем глубже он вникал в дела, тем все более увлекался, убеждаясь в абсолютной необходимости того, чем занимался. Кто командует гарнизоном, тот диктует свою волю – эти слова стали его лозунгом и рабочей программой.

Еще в период подготовки собрания по учреждению Военной организации Николай Ильич, присмотревшись к товарищам, отобрал в руководящее ядро «Военки» людей не просто знающих армию, но людей увлеченных, способных вызвать доверие у солдат и матросов. Такими были В. И. Невский, Н. В. Крыленко, П. В. Дашкевич, К. А. Мехоношин, А. Д. Садовский, А. Ф. Ильин-Шенев-ский.

Верный своему принципу работать, выкладываясь до конца, Николай Ильич на первом же организационном заседании президиума «Военки» решил «запросить максимум» :