Текст книги "Подвойский"

Автор книги: Николай Степанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)

Работа Всероссийской коллегии шла под непосредственным руководством В. И. Ленина. Это руководство было настолько всесторонним, писал позже Н. И. Подвойский, что «Всероссийская Коллегия как исполнительный орган... фактически являлась военным аппаратом пред [седателя] СНК».

Взрывообразное начало повсеместного формирования Красной Армии сразу же с невероятной остротой поставило вопрос о подготовке новых командиров. В первые дни потребность в них удовлетворялась за счет солдат, унтер-офицеров – большевиков из ячеек «Военки», а также получивших некоторый опыт командиров Красной гвардии. Однако Н. И. Подвойский видел, что этот источник иссякнет очень быстро. Открытая в декабре 1917 года по его инициативе 1-я Московская пулеметная школа (ныне Московское высшее общевойсковое командное училище имени Верховного Совета РСФСР) проблему в целом не решала. Надо было разворачивать сеть военноучебных заведений.

Николай Ильич понимал, что времени на основательную подготовку красных командиров почти нет, что набирать курсантов придется из не имеющих достаточного образования рабочих и крестьян, что надо готовить нс просто командиров, а защитников Советской власти, ко-мандиров-воспитателей. Принципы и методы обучения и воспитания старой военной школы явно не годились, нужны были новые. Н. И. Подвойский вместе с К. А. Мехоно-шиным, Э. М. Склянским и другими работниками наркомата засел за их разработку. 28 января он уже подписал Положение о курсах красных командиров.

Это был весьма любопытпый документ, ярко отразивший свое время. Поступавшие на курсы должны были отвечать требованиям, предъявляемым к добровольцам Красной Армии, а также уметь «бегло читать, излагать прочитанное устно без искажения смысла», писать и знать четыре правила арифметики. Несмотря на то, что Положение было подготовлено в чрезвычайно сжатые сроки, почти на ходу, военные работники партии сумели заложить в него долговременные идеи, определившие в перспективе основные принципы обучения в советской военной школе – единство обучения и воспитания, партийность обучения, активность обучаемых и другие. Положение предусматривало не только обучение военному делу, но и развитие в учащихся «классового самосознания и воспитание сознательных борцов за дело социализма».

Изучив возможности крупных городов (экономические, кадровые и т. д.), Н. И. Подвойский подписал приказ № 130 об открытии в Петрограде, Москве и других городах сразу тринадцати командных курсов.

Формирование красноармейских отрядов развернулось по всей стране: в России, на Украине и Северном Кавказе, в Средней Азии и Сибири, на Дальнем Востоке. В Красную Армию пошли и представители национальностей, которые царизм не допускал к военной службе.

Но военная обстановка осложнялась быстрее, чем формировалась новая армия.

Демобилизация старой русской армии шла хоть и постепенно, но чрезвычайно высокими темпами. Малейшее промедление грозило самороспуском целых полков – такие случаи тоже были. Для закрытия фронта, оставляемого старой армией, требовались даже не десятки, а сотни отрядов Красной Армии.

Кадеты, меньшевики, правые эсеры, потеряв надежду с помощью Учредительного собрания свергнуть Советскую власть, устремились в провинцию, в деревню. Они рассчитывали поднять на борьбу с Советами кулаков, местную буржуазию. Число антисоветских выступлений стало расти с катастрофической быстротой. Большая карта России в кабинете Н. И. Подвойского была, как оспинами, помечена синими кружками антисоветских мятежей. В России, писал потом Николай Ильич, вскоре не оказалось «ни одного места, где бы не было войны».

Бреши на фронте, мятежи заставляли буквально из ничего создавать в считанные дни и часы отряды, батальоны, полки. Спешно сформированные, необученные, кое-как снабженные отряды молодой Красной Армии сразу шли в огонь.

В те дни резко осложнилось международное положение Советской Республики. Германия сосредоточила на русском фронте 50 дивизий общей численностью около 700 тысяч человек. 27 и 28 января германская делегация на мирных переговорах в Брест-Лптовске резко изменила свой тон – он принял почти ультимативный характер. Хотя ультиматума об отторжении обширных территорий она еще не предъявила, глава советской делегации нар-коминдел Троцкий, вопреки директивам ЦК и СНК о затягивании переговоров с целью выигрыша времени, 28 января объявил об одностороннем прекращении войны и покинул Брест-Литовск. Тем самым он фактически прервал переговоры, дав Германии желанный предлог для разрыва перемирия и развертывания военного наступления на Советскую Республику. Над страной вновь нависла грозная опасность войны.

31 января В. И. Ленин распорядился протянуть прямой провод от Смольного до Мойки, 67 – к Наркомату по военным делам. На следующий день, 14 февраля², Н. И. Подвойский участвовал в заседании ВЦИК, принявшем резолюцию о том, что работа по формированию

Красной Армии стала «одной из самых важных задач момента для Советов». После заседания Н. И. Подвойский сразу выехал в Наркомвоен, во Всероссийскую коллегию – надо было до минуты использовать оставшиеся мирные дни. Сколько, их будет? Его возмущению поведением Троцкого и сторонников «революционной войны» с Германией – «левых коммунистов» – не было предела. Он знал, что сил вести войну нет. Созданные за две недели после принятия декрета отряды Красной Армии все были задействованы. Если бы еще месяца два, если бы хоть месяц!

18 февраля, через неделю после того, как Троцкий сорвал подписание мира, германские войска перешли в наступление по всему фронту – от Риги до Дуная. Части старой армии, бросая военное имущество, покатились в глубь страны. В тот же день немцы заняли Двинск, на следующий день – Минск, Луцк, Ровно... К 21 февраля германские войска заняли значительную часть Украины, Белоруссии, Прибалтики, вышли на Псковское направление. Возникла угроза непосредственно Петрограду.

Руководство отпором германскому наступлению, защитой Петрограда взял на себя В. И. Ленин. СНК принял написанное им воззвание «Социалистическое Отечество в опасности!». Был создан Комитет революционной обороны Петрограда во главе с Я. М. Свердловым. Комитет выделил руководящее ядро, в которое вошел и Н. И. Под-войекий. В городе было объявлено осадное положение. В. И. Ленин приказал Исполкому Петроградского Совета, «не теряя ни часа, поднять на ноги всех рабочих», двинуть поголовно всю буржуазию на рытье окопов под Петроградом.

Наркомат по военным делам работал в форсированном режиме. С лихорадочной быстротой формировались красноармейские отряды и тут же отправлялись на передовую. Обширный фронт поглощал их десятками, сотнями и требовал, требовал, требовал новых. Дело осложнялось тем, что в составе наркомата еще не было оперативного органа руководства боевыми действиями молодой Красной Армии. Пришлось на ходу создавать оперативный отдел. Одновременно частями старой армии управлял Революционный полевой штаб Ставки, который не входил в Наркомвоен, распоряжения шли также и из Комитета революционной обороны Петрограда. Возникла несогласованность. Чтобы ликвидировать ее, Н. И. Подвойскому яришлось взять на себя координацию распоряжений, то есть фактически управление боевыми действиями войск.

Николай Ильич выбрал время и отправился под Нарву и Псков. Поездка произвела тяжелое впечатление. Он воочию убедился, что упорное сопротивление наступлению германских войск оказывают лишь наспех сформированные, необученные, но крепкие духом отряды молодой Красной Армии да моряки. Части старой армии были настолько неуправляемы и деморализованы, что реальной силой их считать было нельзя.

Вернувшись, Н. И. Подвойский доложил В. И. Ленину, что остановить наступление германских войск можно лишь, удесятерив темпы формирования отрядов Красной Армии.

22 февраля Совнарком объявил всеобщую мобилизацию трудящихся в ряды Красной Армии. ПК РСДРП (б) и Петроградский Совет назначили на 23 февраля митинги под лозунгом «Защиты социалистического Отечества» и массовую запись добровольцев в Красную Армию.

В. И. Ленин вызвал из Ставки группу бывших генералов, чтобы привлечь пх к организации обороны Петрограда. Возглавлял группу начальник штаба Ставки М. Д. Бонч-Бруевич. Для участия в беседе В. И. Ленин пригласил Н. И. Подвойского. М. Д. Бонч-Бруевич потом вспоминал, что, когда генералы были уже у В. И. Ленина, в комнату вошел «неизвестный мне худой партиец в солдатской суконной гимнастерке... чем-то смахивающий на Доп-Кихота. Он оказался Подвойским...» У Ленина были также генералы Лукирский, Гришинскпй, Рат-тэлт, Сулейман – всего одиннадцать человек. Здесь же был Я. М. Свердлов.

В. И. Ленин, Я. М. Свердлов, Н. И. Подвойский, то есть глава большевистской партии и Советского правительства, глава государства и нарком по военным делам, от имени Советской России предложили бывшим генералам как высокообразованным военным специалистам и патриотам помочь разработать н осуществить план обороны Петрограда от наступавших германских войск. Генералы, высоко оценив доверие Советской власти и уважение, которое она проявила к их знаниям и способностям, без колебаний приняли предложение и тут же, в Смольном, сразу приступили к разработке плана и необходимых документов. Н. И. Подвойский уточнил с ними задачи, снабдил их необходимыми данными.

23 февраля. Н. И. Подвойский встретил утро этого дня в оперативном отделе наркомата. Как-то неожиданно и жутко, почти враз загудели на разные голоса заводские, паровозные и пароходные гудки. Жалобно задребезжали оконные стекла. От протяжного воя гудков по коже побежал мороз. ...Началась мобилизация трудящихся в Красную Армию.

С утра и до самого вечера на фабриках и заводах, на станциях и пристанях, в частях старой армии шли митинги. После них сразу же записывали добровольцев в Красную Армию. Всероссийская коллегия по формированию Красной Армии за ночь «вычистила» все склады и арсеналы, собрала резервы командного состава. На заводах всю ночь ремонтировались пушки, пулеметы, броневики, изготавливалось новое оружие. Добровольцев, не мешкая, формировали в отряды, вооружали и направляли на фронт.

Николай Ильич в тот день почти не отходил от прямого провода. Под Псковом, Ревелем, Нарвой сложилось тяжелейшее положение. Падение этих городов открыло бы германским войскам дорогу на Петроград. Николай Ильич телеграфировал Позерну ыа Псковский фронт: «Хотя бы у вас осталось 10 человек, непосредственные подступы к Пскову и Псков вы не должны сдавать. Пошлите против немцев товарный поезд с паровозом позади поезда и устройте крушение... там, где нельзя взорвать путь... Помните, что необходимо взрывать железную дорогу через каждые две-три версты. Неисполнение этого приказа повлечет за собой расстрел виновных... Для броневиков взрывайте почаще пути». Через несколько часов он передает ему же: «Задержите наступление хотя бы до 8—9 часов утра... Неужели не найдется взводов, отрядов по 30—50 человек, которые бы не пошли на подвиг для взрыва поезда и броневиков? Нужно, наконец, кликнуть клич на героев, и такие, несомненно, найдутся. Пусть агитаторы остановят бегущие части».

Зная, как тяжело приходится красным частям под Ревелем и Нарвой, Н. И. Подвойский срочно отправляет телеграмму со словами поддержки председателю Исполкома Советов Эстонского края А. Я. Анвельту. «В Ревель. Анвельту. Петроградский Совет и мы мобилизовали сегодня во всех заводах и казармах добровольческие отряды... Питер весь всколыхнулся. Будут большие результаты подъема. Мы смотрим на положение серьезно, но не безнадежно... Призовите к оружию и обороне всех способных драться. Буржуазию отправляйте на работу по укреплению подступов к Ревелю и на Нарвские позиции. Организуйте летучие отряды, чтобы не дать эстонской белой гвардии организовать большие отряды и сосредоточиться... Помните только об одном: мобилизация, еще раз мобилизация наших сил».

В ответ А. Я. Анвельт просит подкреплений. Н. И. Подвойский телеграфирует: «Формируем несколько пулеметных команд. Если поспеем, пошлем ночью, если не поспеем, вышлем завтра утром».

...Подвойский вытер взмокший лоб, встал и вышел в коридор. За окнами не прекращался тревожный рев заводских гудков... Ему доложили, что под Псков направляются только что сформированные отряды, но нет людей для создания штаба. Подвойский мгновенно принимает решение:

– Отдел формирования из Всероссийской коллегии – под Псков, на фронт! Это – готовый штаб!

Он быстро прошел в комнату отдела формирования, написал предписание и вручил его комиссару отдела В. И. Иванову. Это была отчаянная мера, но она была необходима во имя спасения Петрограда.

К исходу дня 23 и днем 24 февраля наступление германских войск было остановлено. Особенно героически сражались отряды Красной Армии под командованием А. И. Черепанова, Я. Ф. Фабрициуса, В. М. Азина, моряки во главе с П. Е. Дыбенко. С 1919 года и поныне 23 февраля празднуется как День Советской Армии. Это один из самых светлых праздников советского народа. Таким он был и для Николая Ильича Подвойского.

Спустя годы, вспоминая трудные дни февраля 1918 года, Николай Ильич сам дивился тому, сколько было сделано военными работниками партии в первые месяцы Советской власти.

«Самый сильный военный аппарат, – писал он, – самый лучший Генеральный штаб, самые лучшие аппараты снабжения не в состоянии были бы выдержать всех этих требований и нажимов, все их планы были бы разрушены в два-три налета. Только революционный энтузиазм, только интенсивность, позволяющая развить энергию в десять-пятнадцать раз большую, чем при обычном темпе жизни, только полная самоотверженность п самоотречение от всякой личной жизни, личных интересов, полная солидарность желаний, воли, энергии, самая крайняя точка напряжения создавали ту дружность в работе, с которой пролетариат и пролетарские вожди вели свою работу, могли делать все то, что необходимо для спасения революции...

Солдаты, рабочие, не обладая никакими знаниями, никакими навыками, не будучи знакомыми ни с армией, нп с боями, ни со снабжением ее, смело становились главнокомандующими, начальниками снабжения, революционными интендантами, становились во главе формирования армии, обучения ее, писали уставы, инструкции, приказы, и делу этому обучила пх революция, пролетарская революция».

Передышка, так необходимая Советской Республике, была завоевана. Но гермапское правительство ультимативно выдвинуло новые, более тяжелые условия заключения мира. Оно претендовало на обширные территории, требовало выплаты огромной контрибуции. Против заключения мпра выступили Троцкий и «левые коммунисты», не верившие в возможность победы социализма в одной стране и требовавшие перенесения «революционной войны» в Европу. В. И. Ленин считал, что Советская Республика, получив передышку, наладит хозяйство, укрепит оборону и сможет самостоятельно противостоять империализму. Он повел решительную борьбу за заключение мира.

Н. И. Подвойский твердо поддерживал ленинскую линию и безоговорочно выступал за подписание мира, ибо он знал, что по-прежнему сил для ведения «революционной войны» у Советской Республики нет.

Ленинская линия одержала верх. 3 марта мирный договор с Германией был подписан. Он был утвержден VII Экстренным съездом РКП (б), проходившим 6—8 марта, а затем 15 марта ратифицирован IV Чрезвычайным съездом Советов. Таким образом, Коммунистическая партия вывела страну из мировой империалистической войны.

Сразу после VII съезда РКП (б) ЦК и СНК приняли решение о переносе столицы Советского государства в Москву и переезде туда всех центральных учреждений. Переезд должен быть осуществлен с 10 по 12 марта. На Н. И. Подвойского была возложена не только переброска

Наркомата по военным делам, но и организация вместе с ВЧК военной охраны правительственных поездов.

Н. И. Подвойскому надо было думать, что делать с семьей. Он знал, что Советское правительство, спасая будущее страны, решило эвакуировать из голодающего Петрограда детей рабочих и красноармейцев, ушедших на фронт. В Петрограде им грозила беспризорность, а может быть, голодная смерть. По решению ПК Нина Августовна была включена в комиссию по эвакуации детей и получила задание вместе с другими большевичками сопровождать эшелоны и налаживать быт и учебу детей на месте.

Вырвавшись к семье, Николай Ильич не застал Нину Августовну дома. Она появилась на квартире лишь поздно вечером, когда Николай Ильич, всласть навозившись с детьми, уложил их спать. Нина Августовна еле держалась на ногах от усталости. Тревога о детях, оставленных под присмотром десятилетней Олеси, не давала ей покоя весь день. Теперь, придя домой и увидев Николая Ильича, она имела полное право сказать ему: «Появился наконец!» Но она не сказала этого, а лишь слабо улыбнулась, посмотрев в его воспаленные глаза.

– Как наши дела, Нипуша? – спросил Николай Ильич.

– Еду в Миловку Уфимской губернии, – вздохнула Нина Августовна. – Там организуется детская колония-коммуна. Заведовать ею будет Комаровская. А я назначена туда инспектором-организатором.

Николай Ильич встал и заходил по комнате.

– Что будем делать со своими детьми? – спросил он.

– На твою помощь у меня падешды не было. Пришлось решать самой, – Нина Августовна помолчала. – Здесь их оставить не с кем. Да и кормить их уже совсем нечем... Мне предложили отправить их вместе с эшелонами. Это разумно. Завтра уходит первый эшелон. Его сопровождает Комаровская. Олеся, Лева и Лида поедут с этим эшелоном. Ниночку отправить с ними не могу – ей же и двух лет нет. Она будет со мной. Мы выедем с последним эшелоном.

...Разлука с семьей. ...Нина Августовна увидела, как сразу сник Николай Ильич.

– Николушка, у пас другого выхода нет, – сказала она. – Ведь решение о моем назначении уже состоялось.

Николай Ильич молчал.

– Давай я тебе, Нинуша, помогу собрать пожитки,– сказал он наконец.

Нина Августовна удивленно посмотрела на него.

– Совсем ты, Николушка, отбился от дома. Что со-бирать-то? Каждый свои пожитки носит на себе.

Утром Николай Ильич ушел организовывать переезд наркомата в Москву. Его семья выехала в Уфимскую губернию. Тогда никто не знал, что всего через три месяца эвакуированные дети окажутся в самом пекле гражданской войны, в центре спровоцированного международным империализмом мятежа белочехов.

В Москве руководители партии и правительства поселились в гостинице «Националь», названной 1-м Домом Советов. Были организованы и другие Дома Советов. Н. И. Подвойскому была предоставлена маленькая комнатка в гостинице «Метрополь», где обосновались работники Наркомата по военным делам и их семьи. Члены правительства по решению ЦК РКП (б) были поставлены на партийный учет на заводы и фабрики. Н. К. Крупская и Н. И. Подвойский встали на партучет в парторганизацию «Трехгорной мануфактуры».

Через несколько дней после переезда в Москву Н. И. Подвойского вызвал к себе Я. М. Свердлов.

– Ну что, Николай Ильич, – сказал он. – Старой армии практически уже нет. Сегодня ЦК принял решение ликвидировать «Военку».

Хоть и ждал этого Николай Ильич, но похолодело у него внутри. Сколько сил отдано «Военке», сколько дел она сделала!

– Не жалейте, – подбодрил Яков Михайлович Подвойского. – Она свою задачу выполнила.

16 марта Н. И. Подвойский провел последнее заседание Военной организации при ЦК партии. Бюро приняло резолюцию, в которой подвело итоги своей почти годовой деятельности. Они состояли в том, что в значительной мере благодаря усилиям «Военки» армия из опоры старого режима превратилась в одну из главных сил революции, что после победы Октябрьской революции Военная организация активно участвовала в вооруженной защите Советской власти, а потом влилась в Красную Армию, составив кадровый костяк ее первых отрядов.

Трудности борьбы с наступлением регулярной германской армии настоятельно требовали перестройки военного дела, реформы военного ведомства. 3 марта В. И. Ленин подписал декрет СНК об образовании Высшего Во-еного Совета (ВВС). 19 марта СНК окончательно определил состав Высшего Военного Совета. Его председателем и наркомом по военным делам был назначен Л. Д. Троцкий, оставивший после заключения Брестского мира пост наркома по иностранным делам, членом ВВС – Н. И. Подвойский. Их заместителями стали Э. М. Склянский и К. А. Мехоношин, военным руководителем – М. Д. Бонч-Бруевич. 1 апреля В. И. Ленин в телеграмме на имя Н. И. Подвойского сформулировал задачи нового высшего оперативного органа военного управления.

ЧРЕЗВЫЧАЙНЫЙ УПОЛНОМОЧЕННЫЙ

...Был поздний вечер 24 апреля 1918 года. Н. И. Подвойский торопливо вошел в свой номер в гостинице «Метрополь». Быстро собрал пожитки. А их было всего ничего – один портфель, как и подобает профессиональному революционеру. Личных ценностей две: швейцарский хронометр и тощий конвертик с фотографиями семьи. Он посидел, перебрал фотографии. Второй месяц пошел, а от семьи – ни единой весточки. Лишь по данным Совнаркома да от Н. К. Крупской он знал, что эшелоны с детьми благополучно прибыли на место, идет процесс устройства и налаживания жизни колоний-коммун. Николай Ильич обвел грустным взглядом комнату, холодную, неуютную – все чужое, казенное. К счастью, ничто уже не связывало его с этим номером. Мысленно он был уже в дороге. «Теперь мой дом – штабной вагон, – подумал он. – На сколько? На полгода? На год?» Николай Ильич чувствовал в душе подъем. Ведь именно о такой работе, какие бы трудности она ни несла, о такой жизни, какие бы опасности она ни таила, он мечтал! Николай Ильич энергично встал, накинул на плечи шинель. Закрыв номер, он легко сбежал по лестнице, отдал дежурному ключ.

– Надолго? – удивился дежурный, так как один ключ обычно был у жильца.

– Насовсем! – улыбнулся Николай Ильич и шутливо взял «под козырек».

Он сел в поджидавший его автомобиль.

– На Курский вокзал! – сказал Николай Ильич шоферу. – Только провезите по Красной площади и по Тверской.

На перроне его встретил знакомый по Питеру балтийский матрос И. П. Приходько. Они вместе осмотрели поезд. Николай Ильич вошел в специальный вагон, здесь было просторное штабное купе – его рабочее место. Он толкнул дверь в соседнее купе и увидел аккуратно заправленную чистым бельем и покрытую суконным солдатским одеялом полку. «Курорт!» – Подвойский повернулся к Приходько:

– Спасибо за заботу. Как поезд отойдет, пригласите ко мне Балтийского.

Николай Ильич разделся, повесил шинель. Лязгнули буфера, качнулся и поплыл вагон. Миновали полутемный Курский вокзал, пристанционные здания. Николай Ильич задернул штору и сел за стол...

Какой день! Как круто изменилась жизнь! Совсем недавно, сдав дела, связанные с наркоматом, Н. И. Подвойский немедленно включился в работу Высшего Военного Совета. Заполыхавшая повсеместно гражданская война и начавшаяся интервенция потребовали стремительного завершения начального периода строительства Красной Армии, то есть отказа от неизбежной в первое время пестрой отрядности и выборности командиров, перехода к плановому ее строительству с привлечением офицеров и генералов старой армии, знающих военную науку и имеющих военный опыт.

Н. И. Подвойский видел, что добровольческий принцип комплектования Красной Армии, позволивший развернуть ее за два месяца до 150 тысяч человек, должен был вскоре уступить место военной повинности. Следовательно, размышлял он, нужны будут специальные, подчиненные центру органы, которые займутся учетом и призывом годного к военной службе населения. Взвесив все это, Николай Ильич по своей инициативе приступил к поиску новых форм и методов военного строительства. 29 марта он написал военному специалисту А. М. Мо-чульскому записку, в которой дал задание разработать структуру и функции местного военного комиссариата, наметить план дальнейшего развертывания Красной Армии на основе принципа всеобщей воинской повинности. В этих заданиях, по убеждению Николая Ильича, была заложена ближайшая перспектива военного строительства. Он высказал свое мнение М. Д. Бонч-Бруевичу. Их точки зрения совпали. М. Д. Бонч-Бруевич вышел с соответствующими предложениями в наркомат, СНК, ВЦИК.

8 апреля 1918 года СНК принял декрет, которым предписывалось создать в волостях, уездах, губерниях и округах военные комиссариаты. На них возлагалось проведение в жизнь плана формирования вооруженных сил республики. 22 апреля ВЦИК принял декреты: «Об обязательном обучении военному искусству», «О порядно замещения должностей в Рабоче-Крестьянской Красной Армии». Наркомвоен определил единые штаты подразделений, частей и соединений Красной Армии. Эти декреты юридически закрепляли переход к качественно новому этапу советского военного строительства.

Начался новый период и в жизни и деятельности Н. И. Подвойского. Его вызвал Я. М. Свердлов и сказал:

– ЦК решил поручить вам, Николай Ильич, возглавить Высшую Военную Инспекцию. Приказ о ее образовании и ваших военных задачах на днях будет.

– Я готов, Яков Михайлович, – мгновенно отреагировал Подвойский.

– Не сомневаюсь... Экстренность создания военных комиссариатов, развертывания Красной Армии и военной учебы населения вам понятны. Я не ради этого вас пригласил...

Яков Михайлович чуть помолчал.

– Кандидатура ваша выбрана не случайно. Дело в том, что на местах обнаружилось много недостатков в строительстве советского аппарата.

Я. М. Свердлов рассказал Николаю Ильичу, что кое-где, кроме Советов, еще остались военно-революционные комитеты. Дробится власть, они дублируют друг друга. А подчас и конфликтуют друг с другом. По декретам же вся власть должна принадлежать Советам. Разнобой и с организацией исполнительной власти. В некоторых губерниях и даже в уездах создают свои «совнаркомы», «наркоматы», то есть бездумно копируют центр. А по декретам все вопросы должны решать исполкомы Советов. Происходит это потому, что к управлению пришли тысячи и тысячи людей. Но не все они к этому готовы. А обстановка очень сложная и трудная.

– ...Короче говоря, – сказал Я. М. Свердлов, – местным партийным комитетам и Советам надо помочь. Проверить и помочь. ЦК и ВЦИК считают, что вам это по плечу.

– Спасибо за доверие, – искренне отозвался Николай Ильич.

– Да, это – доверие. Мы наделяем вас, Николай Ильич, чрезвычайными полномочиями. Вы едете как представитель ЦК партии и можете участвовать в работе губернских съездов партии и решать там все вопросы. Вы наделяетесь полномочиями представителя ВЦИК и СНК и в этом качестве имеете право решать все вопросы с местными Советами, должны помочь им наладить работу. Что касается военных вопросов, то вы наделяетесь правом не только контролировать работу местного военного аппарата, но и производить смещение и назначение работников и издавать приказы Высшей Военной Инспекции, действительные для всей Красной Армии.

Яков Михайлович встал, прошелся по кабинету:

– Мы сейчас не можем представить конкретно, с чем вам придется столкнуться. Поэтому даем вам все необходимые права и рассчитываем, что на месте разберетесь сами и, пользуясь ими, примете необходимые решения и меры. Текущие военные вопросы решайте с Троцким. Ваши выводы и предложения о работе партийных комитетов и Советов шлите в ЦК, ВЦИК, СНК, если надо – Ленину и мне. Это касается и принципиально новых предложений по военному вопросу – их мы должны получать из ваших рук. Состав Инспекции комплектуйте сами. ЦК выделит вам 2—3 опытных работника.

24 апреля 1918 года приказом Наркомвоена № 303 была образована Высшая Военная Инспекция (ВВИ). Председателем ее был назначен Н. И. Подвойский. Он в тот же день издал приказ ВВИ № 1, в котором объявил состав Инспекции. В нее вошли 22 человека – партийные и военные работники, а также пять военных специалистов старой армии. Заместитель наркома путей сообщения В. И. Невский помог быстро сформировать специальный поезд: площадки с двумя автомобилями, а также несколько вагонов, в которых размещались члены ВВИ, отряд матросов и команда пулеметчиков. Комендантом поезда ВВИ был назначен участник штурма Зимнего дворца и первый его комендант И. И. Приходько. К исходу 24 апреля, то есть менее чем через сутки после подписания приказа о создании ВВИ, ее поезд вышел из Москвы в Орел...

Не привыкший терять времени зря, Н. И. Подвойский решил сразу, как только отойдет поезд, обстоятельно переговорить с бывшим генерал-майором А. А. Балтийским.

Он был назначен главным военным специалистом ВВИ. А. А. Балтийский был образованным н опытным военным. Окончил Морскую академию и Академию Генерального Штаба, участвовал в первой мировой войне, был помощником начальника Генштаба. С кем, как не с ним, можно было максимально продуктивно и конкретно обсудить те вопросы военного строительства, окончательное решение которых никак не давалось. Николаю Ильичу хотелось выяснить, как смотрит А. А. Балтийский на переход к строительству Красной Армии по единым штатам, на отказ от выборности командиров, что он видит общего и особенного в старой и новой армии.

...В купе вошел Балтийский и сделал легкий поклон.

– Садитесь, пожалуйста, Александр Алексеевич, – пригласил его Николай Ильич. – Не спите еще?

– Генштабисты не приучены ни рано ложиться, ни долго спать. Работа, не отключаясь, есть форма их существования.

– Тогда из меня тоже получился бы генштабист, – засмеялся Николай Ильич. – Сколько себя помню, именно так и живу.

Николай Ильич подвинул Балтийскому стакан и кив-пул на чайник. Завязалась беседа. Она касалась предстоящей инспекционной работы, формирования частей Красной Армии, необходимости единых штатов, формы одежды и так далее. Некоторая скованность генерала в начале разговора вскоре исчезла, он видел искреннюю заинтересованность Подвойского в общении с ним, со специалистом.

– ...Я хотел бы вас спросить, Александр Алексеевич, о солдатской казарме. Мне приходилось много раз бывать в казармах-в семнадцатом году и раньше, в 1905 году, в Ярославле. Я там работал... – Николай Ильич помедлил, – ...точнее, вел революционную работу в Фанаго-рийском полку. Мне тогда казалось, что вся казарменная жизнь есть кошмар, придуманный офицерами и унтерами.

Балтийский с любопытством посмотрел на Подвойского.

– Я наблюдал, например, многочасовые строевые занятия на плацу. Три-четыре часа выполнять одни и те же движения под зверские крики унтера! Зачем это?

Николай Ильич встал, остановив жестом Балтийского, хотевшего тоже подняться, прошелся несколько раз по купе-кабинету.

– ...Муштра была главным в старой армии:. Муштра и казарма, – продолжал Николай Ильич. – Казарма, я думаю, давит на личность. К этому добавляется одинаковая форма, одинаковая стрижка... Все одинаковые. Всякие оригинальные качества личности счищаются, как на гигантском фрезерном станке. Казарма и муштра – это гигантский фрезер. Резец его пройдет по роте раз-другой и отсечет все неодинаковое. А через год? – Подвойский взглянул на Балтийского.