Текст книги "Подвойский"

Автор книги: Николай Степанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 27 страниц)

...Однако в Смольный один за другим поступали тревожные донесения. Вечером ЦК РСДРП (б), СНК и ВРК создали комиссию во главе с В. И. Лениным для руководства обороной Петрограда.

...Занятый лихорадочной работой по экстренному формированию и вооружению отрядов Красной гвардии, отправкой подразделений, боеприпасов, продовольствия под Петроград, Н. И. Подвойский время от времени связывался со штабом округа, справлялся о ходе боев. Но он получал оттуда разрозненные и даже противоречивые сведения. Видя, что обстановка все более запутывается, Подвойский выехал на Дворцовую площадь – в штаб округа. Там он встретил только что вернувшегося с передовой измотанного Антопова-Овсеепко.

– Как под Питером? Удалось ли остановить казаков?

– Нет, – выдохнул Антонов-Овсеенко и без сил опустился на стул. – Отряды бьются без связи, без разведки, вслепую... Нужны самые срочные меры... Иначе Краснов войдет в Петроград.

Н. И. Подвойский видел и понимал, что секретарь ВРК и один из руководителей штурма Зимнего В. А. Антонов-Овсеенко отдал все силы. Он не спал, по крайней мере, четверо суток и находился сейчас на пределе физического напряжения. Ему нужно обязательно дать выспаться, иначе он просто-напросто упадет и уснет. Но красновцы рвутся к Петрограду. Дать командующему 5—6 часов для сна никто не мог. В этой экстремальной ситуации Николай Ильич принял решение – какую-то часть работы немедленно взять в свои руки.

Н. И. Подвойский собрал работников ВРК и «Военки» и вместе с ними стал наносить имевшиеся у них отдельные сведения на карту. События постепенно обретали логическую связь. Наконец возникла, хотя и мрачная, но более или менее целостная картина происходящего.

...Вдруг распахнулась дверь, и вошел В. И. Ленин. С промокшей кепки и пальто стекала вода. Он сразу, без промедления потребовал, чтобы командующий доложил обстановку и план боевых операций. Вопросы его были коротки, точны, они сами по себе показывали главные направления предстоящей работы. Но доклад предельно усталого В. А. Антонова-Овсеенко был вял. В. И. Ленина он не удовлетворил.

Н. И. Подвойский видел, что время не терпит, что выход один – надо менять командующего. Но поставить этот вопрос перед В. И. Лениным, значит свалить всю вину за неразбериху и неудачи па одного В. А. Антонова-Овсеенко. Виноваты же все руководители ВРК и «Воеики/> и он, Подвойский, в том числе. Ведь вчера, когда В. И. Ленин сообщил Военно-революционному комитету о том, что Керенский пошел на Петроград, никто из них не оценил остроту момента, не проявил должной энергии для организации обороны. ...Время между тем шло и надо было что-то решать.

Н. И. Подвойский попросил у В. И. Ленина небольшой перерыв, собрал в соседней комнате работников ВРК и «Военки» и сказал:

– Керенский наступает. В помощь Краснову он вызвал с фронта еще несколько казачьих частей. Антонов сейчас физически не сможет выдержать. Кто возьмет на себя командование фронтом?

Все молчали. Никто из присутствовавших никогда

13 H. Степанов 193 фронтом не командовал и потому не знал, справится ли, сумеет ли в такой ответственный момент организовать действия войск. ...Было слышно, как стучат в углу большие напольные часы. Н. И. Подвойский встал. Он тоже не командовал фронтом. Но кто-то должен был ваза лить на себя бремя командующего. Кто же, как не он, председатель ВРК и «Военки»?

– Несмотря на неловкость, связанную с самовыдвижением, считаю партийным долгом взять командование на себя.

Крыленко, Невский и Мехоношин безоговорочно поддержали предложение Николая Ильича.

Подвойский сообщил В. И. Ленину о принятом решении.

– Считайте, что вы утверждены командующим Петроградским военным округом и фронтом, – сказал В. И. Ленин. – Надо слить работу ВРК, «Военки», штаба и, не теряя ни минуты, покончить с неразберихой.

Владимир Ильич распорядился наладить связь, заслать к красновцам агитаторов, направить отряды в тыл противнику, закрыть все пути продвижения эшелонов Краснова, если надо – рвать рельсы и мосты.

После отъезда В. II. Ленина Н. И. Подвойский перенес штаб обороны в Смольный.

– Здесь ближе к народу, к заводам, – сказал Николай Ильич, – и рядом ЦК, ВЦИК и СНК.

В привычной обстановке Смольного работа пошла более споро. Н. И. Подвойский, теперь как командующий округом, издал официальный приказ о приведении гарнизона и Красной гвардии в боевую готовность. В части, на флот, в красногвардейские штабы пошли телеграммы о срочном направлении под Петроград вооруженных отрядов. Г. И. Чудновский, а потом и отдохнувший всего несколько часов В. А. Антонов-Овсеенко, получив командование участками, выехали на передовую. В части Краснова были посланы агитаторы, выделенные Военной организацией. Бреши в линии фронта закрывались непрерывно формируемыми отрядами Красной гвардии. ЦК РСДРП (б) направил на фронт Г. К. Орджоникидзе, Д. 3. Мануильского, С. П. Воскова, В. К. Слуцкую и других партийных работников.

Часов в шесть утра 28 октября В. И. Ленин прислал в помощь Подвойскому левого эсера подполковника Му-

равьева, назначив его начальником обороны Петрограда и Петроградского района. Сухой, быстрый, с седеющим «ежиком», скрипучими ремнями и звякающими шпорами, он был полон энергии. Настораживала лишь склонность Муравьева к выспренним фразам. В деловой атмосфере озабоченности происходящим цветистая риторика Муравьева выглядела неуместной. Но военное дело Муравьев знал. Он быстро разобрался в обстановке и энергично включился в организацию боевых действий.

Утром же из Гельсингфорса с отрядом моряков прибыл вызванный В. И. Лениным Дыбенко. Николай Ильич поручил ему командование участком фронта. Павел Ефимович сразу выехал на передовую. Вместе с ним уехал на фронт и Муравьев.

В полдень, а затем часов в пять вечера в штаб приходил В. И. Ленин. Он заслушивал доклады Подвойского, просматривал донесения с фронта, тут же давал мно-яшетво распоряжений заводам, флоту, Советам.

Штаб, командующий округом Н. И. Подвойский уже вполне разобрались в обстановке, сумели укрепить оборону. Первый участок, у Красного Села, прочно удерживали моряки под командованием П. Е. Дыбенко. Левый участок защищали подразделения революционных солдат, которыми командовал В. А. Антонов-Овсеенко. На самом опасном участке, у Пулковских высот, окопались рабочие-красногвардейцы во главе с комиссаром ВРК К. С. Еремеевым. 10 тысяч защитников Петрограда поддерживали бронепоезд, а также расположившиеся в Неве и Морском канале корабли Балтфлота.

Продвижение красновцев было приостановлено.

...Николай Ильич взглянул на хронометр – три часа ночи. Он уже двое суток не смыкал глаз. Пристроив в углу стулья, Подвойский строго-настрого приказал оперативнику:

– В случае чего, разбудить любыми средствами! Накрылся шинелью и как провалился в бездну. Но

вскоре дежурный разбудил его.

– Кажется, восстание! – сквозь сон услышал Николай Ильич и сразу вскочил.

Оказалось, что красногвардейский патруль задержал двух подозрительных. У одного из нпх – члена ЦК партии эсеров Брудерера – был обнаружен приказ бывшего командующего округом Полковникова о приведении в боевую готовность юнкерских училищ и отрядов георгиевских кавалеров. Другой задержанный сказал, что они шли в Инженерное училище на совещание, где должны быть Пуришкевич, Полковников, Савинков, что вслед за совещанием должно было начаться восстание против Советской власти.

– Вот это фигуры! – вырвалось у Н. И. Подвойского. Он повернулся к дежурному: – Соберите работников ВРК и «Военки», кто сейчас в Смольном. Немедленно!

В штабе затрещал и потом почти не смолкал телефон. Появились с тревожными донесениями связные. За окнами послышались приглушенные расстоянием выстрелы. Подвойский синим карандашом отмечал на плане города очаги восстания: Инженерный замок, дом на углу Большой Спасской... Павловское, Николаевское, Владимирское военные училища... Константиновское артиллерийское... Юнкера во главе с офицерами захватили Михайловский манеж... Заняли почтамт... Телефонную станцию... Банк...

Н. И. Подвойский доложил В. И. Ленину полученные сведения и тут же издал приказ о введении в Петрограде осадного положения.

Экстренно вызванные военные работники плотным кольцом окружили стол Подвойского. Они предложили бросить на подавление мятежа шесть революционных полков, которые еще оставались в городе.

– Нет, – категорически возразил Подвойский. – Они будут нужны для создания перелома на фронте.

– ...И для безопасности в столице, – поддержал его Крыленко.

– Юнкеров будем ликвидировать силами рабочих, – продолжил Подвойский. – Каждый очаг – силами рабочих соседних заводов. Наша задача сейчас поднять их, руководить их действиями.

Зазвонил телефон. На проводе был В. И. Ленин. Переговорив с ним, Подвойский сказал:

– На заводах уже формируются отряды. Они ждут командиров. Время не терпит. Инструктировать вас придет Ленин.

Николай Ильич вместе с Н. В. Крыленко распределил военных работников по заводам, назначил командиров отрядов. Определил объект атаки для каждого отряда.

– Наша тактика, – сказал он в заключение, – состоит в том, чтобы ударить по всем училищам и захваченным учреждениям одновременно. То есть отрезать каждый очаг от остальных, не дать им взаимодействовать.

Сил для этого у нас хватит. Создадим для каждого очага безвыходное положение. Тогда юнкера будут сдаваться, а не драться.

В это время пришел В. И. Ленин. Его беседа с военными работниками была короткой. Он потребовал самых решительных и бескомпромиссных действий, подавления мятежа в считанные часы.

...Над Петроградом еще не рассеялась предрассветная мгла, а к училищам и захваченным юнкерами учреждениям уже шли сводные отряды вооруженных рабочих.

Военные действия развернулись одновременно, в назначенный час. Жители города были перепуганы, ошеломлены внезапно начавшейся стрельбой. Густая дробь выстрелов, взрывы гранат слышались со всех сторон. Рабочие действовали напористо, с какой-то мрачной решимостью. Особенно отличился отряд под командованием члена ВРК, комиссара Петропавловской крепости Георгия Благонравова. Он захватил Инженерный замок, Михайловский манеж, отбил два броневика, дом на углу Большой Спасской улицы. Успешно действовали и другие отряды. Лишь против Павловского и Владимирского училищ, оказавших упорное сопротивление, пришлось применить артиллерию и использовать несколько подразделений солдат.

К середине дня мятеж офицеров и юнкеров был подавлен. Как потом выяснилось, этот мятеж организовали главари «Комитета спасения», лидеры партии правых эсеров Авксентьев, Гоц, ярый монархист-черносотенец Пуришкевич и другие контрреволюционеры. Керенский, имевший с ними связь, рассчитывал, что удар по Петрограду извне, поддержанный выступлением юнкеров изнутри, будет смертельным для большевиков. Но рабочие Петрограда спутали эти расчеты.

...Николай Ильич вновь сосредоточился на борьбе с красновцами. Он отдал распоряжение шести столичным полкам, находившимся в резерве, подготовиться к выходу на боевые позиции. Подвойский понимал, что обстановка под Петроградом подходит к пику напряженности. Наступило время, когда успех будут решать не дни, а часы. Не подвела бы связь, думал он, в какой уж раз за вечер вглядываясь в оперативную карту. Он и сам подобрался, напрягся, как взведенная пружина.

Утром 30 октября войска Керенского – Краснова нанесли удар по центру фронта – Пулковским высотам. Но Н. И. Подвойский не зря настоял, чтобы Муравьев оставил здесь рабочих. Красногвардейцы К. С. Еремеева, поддержанные моряками П. Е. Дыбенко и солдатами В. А. Антонова-Овсеенко, выстояли.

Фронт замер, натянулся как струна.

Подвойский, Крыленко, Мехоношин, посовещавшись, решили, что силы Краснова иссякли и пришло время бросить в бой столичные полки. Обратились за советом к Ленину. Он внимательно выслушал Подвойского о положении на красновском фронте и сказал:

– Если военное командование считает, что пора выводить полки, то выводите.

Н. И. Подвойский вернулся в штаб и, отдав приказ о направлении столичных полков на фронт, вновь углубился в изучение оперативной карты. Некоторое время спустя к нему подошел встревоженный дежурный:

– Николай Ильич, столичные полки не выполняют приказ. Вот телефонограммы.

– Нэ шукай лыха – само тэбэ знайдэ, – пробормотал Николай Ильич и повернулся к Крыленко: – Николай Васильевич, срочно узнай, в чем дело. Иначе упустим момент.

Крыленко молча надел фуражку и направился к выходу. Вернулся он расстроенный и возбужденный.

– Полковые комитеты отказываются идти па фронд. Говорят, что они свое дело сделали – Зимний взяли. А Керенский где-то под городом. Там есть свои гарнизоны. Пусть они теперь свой вклад в революцию сделают.

Подвойский встал и решительно запахнул шинель.

– Поеду к волынцам. Этот полк всегда шел за нами.

С собой Николай Ильич взял дежурившего в тот день

в Смольном связного от обуховцев Павла Петровича Ку-валдина, того самого Петровича, услугами которого он воспользовался в июльские дни па явочной квартире.

Н. И. Подвойский ехал к волынцам и еще не знал, что будет делать в полку, зачем взял с собой Петровича. Но он твердо решил, что обратится не к полковому комитету, а прямо к солдатам.

Через десяток минут автомобиль был в Виленском переулке. Шофер резко затормозил у штаба Волынского полка. Николай Ильич приказал собрать митинг, причем подчеркнул, что пригласить надо не только выборных представителей, а всех солдат.

Митинговать солдаты в ту пору любили и поэтому собирались быстро.

Зал был уже наполовину заполнен, когда Подвойский и Кувалдин подошли к месту сбора. Николай Ильич, не снимая шинели, сел за стол президиума, посадил рядом с собой Кувалдина. Петрович положил большие узловатые руки на стол, сжал в них картуз. Он исподлобья, мрачно смотрел на собиравшихся солдат.

Николай Ильич встал.

– Большевики, товарищ Ленин считают, что ваш полк верно служил революции в феврале. Вы не дрогнули в день восстания. За это слава вам!

Зал одобрительно загудел. Подвойский же чувствовал, как в нем поднимается и захватывает его горячая волна напряжения и энергии. Вкладывая в слова все свое волнение, он продолжал:

– Мы не послали вас против юнкеров. Берегли. Вот опи, – Николай Ильич показал на Петровича, – на осьмушке хлеба, день и ночь не выходят с заводов – ремонтируют пушки, броневики. Мы их оторвали от станков и послали на юнкеров!

Петрович не шелохнулся, только резче проступили обтянутые кожей желваки, побелели сжимавшие картуз пальцы.

Зал притих.

– ЦК послал к красновцам агитаторов. Эти товарищи не знали, вернутся ли живыми, но сделали свое дело – солдаты Краснова уже не хотят идти на Питер. Лишь казаки пока идут...

– Видели мы этих казаков, – вдруг вставил один из солдат. – Мастера нагайками работать...

– Именно нагайками, – подхватил Подвойский, – их за этим и послали. На передовую уже двинулись гарнизоны Петроградской губернии. Сегодня, сейчас там можно создать перелом. А не сможем, Керенский войдет в Петроград. Тогда не будет вам декрета о мире! Он отменит декрет о земле!

Солдаты заволновались.

– Сейчас все зависит от вас! Партия большевиков, товарищ Ленин надеются, что вы выполните свой революционный долг.

Н. И. Подвойский сел. Петрович выжидающе смотрел в зал. Встал один из солдат и громко сказал:

– Что тут говорить. Передайте товарищу Ленину, что мы пойдем.

Над залом повисла тишина, которую неожиданно взорвали аплодисменты. В настроении волынцев произошел перелом. Солдаты дружно проголосовали за выступление против Керенского – Краснова. Теперь, решил Подвойский, легче будет разговаривать с другими «строптивыми» полками.

Николай Ильич легко вскочил в машину.

– Тяжелый народ, – вздохнул Петрович. – Не наш брат, пролетарий. Оно, конечно, у них свой интерес...

В Смольном Подвойский прошел прямо к В. И. Ленину. Владимир Ильич, узнав о колебаниях в настроениях волынцев, посоветовал выделить авторитетного товарища для переговоров с другими полками. Выбор пал на Г. И. Чудновского. Ему было вручено удостоверение на право вести переговоры, подписанное председателем Совнаркома В. И. Лениным. Ниже подпись Владимира Ильича была заверена председателем ВРК Н. И. Подвойским, подпись которого хорошо знали в полках.

...Ночью столичные полки ушли на Краснова.

Муравьеву был отдан приказ об организации контрнаступления.

Несмотря на то, что события развивались вроде бы благополучно, В. И. Ленин считал, что все идет слишком медленно, без должной энергии. Он попросил поставить ему стол в штабе Подвойского, заявив, что хочет быть в курсе всех сообщений и распоряжений. Владимир Ильич стал работать то у себя в кабинете, то у Подвойского. Он непрерывно вызывал представителей заводов, Советов, флота, рассылал комиссаров, звонил, давал распоряжения. В. И. Ленин мобилизовал все и вся для обороны, не касаясь при этом операций на фронте, он зорко наблюдал за действиями командования.

В один из дней Н. И. Подвойский вырвался на передовую. Все время с небольшими перерывами шел мелкий осенний дождь. Автомобиль, поминутно буксуя, пробирался по раскисшей дороге, обгоняя обозы, отряды рабочих. Шофер Тарас Митрофанович Гороховик взмок от напряжения. Николай Ильич кивнул на колонну тяжело шагавших рабочих, увешанных винтовками, патронными лентами.

– А каково им?

Гороховик лишь покачал головой:

– И откуда силы берутся...

С трудом добрались до села Александровского. Николай Ильич ехал именно сюда. Здесь оборону держали моряки. Подвойский не сомневался в их стойкости, знал, что дерутся они героически. Но его беспокоили сообщения о том, что моряки игнорируют пехотную тактику, проявляют подчас удаль и бесшабашность, из-за чего несут неоправданные потери. Николай Ильич прошел по наспех вырытым, полузатопленным дождевой водой окопам, побывал в крестьянских избах, где обсушивались моряки. Неунывающие, уверенные в себе матросы легко откликались на шутку, непринужденно вступали в разговор. И ни тени уныния! Ни одной жалобы на трудности! Вопросы одни: где артиллерия, снаряды? Почему нет броневиков? Н. И. Подвойский обещал сделать все возможное и в каждой беседе обязательно говорил о том, ради чего приехал:

– Надо учиться побеждать с наименьшими жертвами. Война без жертв не бывает, но и умирать надо с пользой для революции. Борьба только начинается.

Об этом же он говорил и с командовавшим участком П. Е. Дыбенко. Председатель Центробалта, любимец моряков, пользовавшийся у них непререкаемым авторитетом, Павел Ефимович понимал серьезность проблемы и сам многое делал для обучения отряда «сухопутной» тактике, даже назначил часть командиров из пехоты.

– Будем учиться, Николай Ильич, – серьезно, даже озабоченно ответил Дыбенко.

На позициях Н. И. Подвойский еще раз в полной мере оценил все значение работы В. И. Ленина по организации обороны Петрограда. Именно он довел концентрацию всех сил и средств до предела. И теперь у советских войск было достаточно оружия, продовольствия, правда, еще не хватало артиллерии и боеприпасов. Но к передовой под холодным дождем, преодолевая распутицу, шли новые отряды, они тянули с собой пушки, повозки с патронами и снарядами.

Хмурым утром 31 октября пришла радостная весть об успешном начале наступления революционных войск под Петроградом, о взятии ими Царского Села. Н. И. Подвойский выслушал сообщение, па минуту закрыл глаза и внезапно ощутил прямо-таки смертельную усталость.

Делегат II Всероссийского съезда Советов Я. Р. Елько-вич, видевший Николая Ильича в те дни, писал: «Достаточно поглядеть на его посеревшее от безумной усталости лицо, на его покрасневшие от многих бессонных ночей глаза, чтобы понять: обычный предел человеческих сил, самой высокой человеческой выносливости давно уже пройден. Кажется, стоит только ему па минуту прислониться к стене, и он мгновенно уснет. Но нет, Великий Октябрь уже в процессе подготовки вооруженного восстания перечеркнул все обычные человеческие пределы».

Наступление советских войск под Петроградом развернулось в полную силу. Деморализованные части Краснова отступали. 1 ноября была занята Гатчина. Гатчинский Совет по телефону сообщил, что Керенский исчез, что казаки арестовали своего командующего генерала Краснова. Они прислали делегацию в Совет и предложили капитуляцию. Это был конец авантюры экс-премьера.

...Прошла всего одна неделя жизни Советского государства. Для Н. И. Подвойского она пролетела как мгновение и в то же время казалась ему годом – так велико было напряжение, так тяжек оказался груз ответственности, который лег на его плечи.

Первый военный натиск контрреволюции был отбит.

РОЖДЕНИЕ КРАСНОЙ АРМИИ

Разгром войск Керенского – Краснова означал некоторую передышку, но не для Н. И. Подвойского. В силу складывавшихся обстоятельств функции ВРК, его влияние стремительно множились и расширялись. Вопросам, которые он решал, казалось, не было конца, их количество росло как снежный ком, и касались они жизни не только Петрограда, но и других городов, губерний, фронта, всей страны. Многие из этих вопросов должны были решать созданные II Всероссийским съездом Советов народные комиссариаты. Но они этого делать пока не могли из-за малочисленности собственного аппарата и саботажа чиновников старых министерств. Поэтому после восстания ВРК превратился в чрезвычайный всероссийский орган, работавший под руководством ЦК РСДРП (б) и подчиненный СНК и ВЦИК. Первоначально поставленные перед ним задачи по поддержанию революционного порядка и борьбе с вылазками контрреволюции в столице оказались далеко не единственными.

Стремительность развития событий, лавина вопросов, требующих экстренного решения, определили своеобразный характер работы ВРК. Многие постановления, решения, приказы разрабатывались и принимались не на официальных заседаниях всего состава ВРК, а от имени ВРК несколькими или даже отдельными авторитетными его работниками. По-другому в те дни работать было просто невозможно. Так, 27 октября комитетом было разработано, принято и разослано более 150 решений и документов, а 29 октября их число выросло до 200. Только за

10 дней, к 31 октября, ВРК назначил 292 комиссара в 205 учреждений, 27 губерний и округов, 43 города,

11 уездов, 6 деревень. Многие из назначенных комиссаров были членами ВРК. Поэтому состав комитета менялся, пополнялся вновь делегируемыми товарищами. Исследователям удалось восстановить список членов ВРК. Он насчитывает 97 человек. Даже при круглосуточной работе и проведении трех заседаний в сутки – утреннего, дневного, вечернего (ночного) – ВРК с трудом справлялся с лавиной непрерывно возникавших дел. Бешеный темп работы потребовал резкого увеличения числа его технических работников. Общий список сотрудников ВРК вскоре превысил 230 человек.

Н. И. Подвойский хорошо понимал, что ответственность Военно-революционного комитета и каждого его работника, принимающего решение или подписывающего документ, имеют исторические масштабы, что каждый шаг ВРК ставится в заслугу или в вину Советской власти, новому строю в целом. Он не раз говорил об этом с В. И. Лениным, Я. М. Свердловым, Ф. Э. Дзержинским. Поэтому, как только несколько спала напряженность борьбы с мятежом Керенского – Краснова, Николай Ильич взялся за упорядочение работы ВРК. По его инициативе и с помощью Я. М. Свердлова ВЦИК делегировал в состав руководства ВРК 13 опытных партийных организаторов, в том числе В. А. Аванесова, Ф. И. Голо-щекипа, Я. X. Петерса. Это было очень важно, так как в ВРК успех дела решали политическая зрелость, инициативность и энергия каждого работника. В составе ВРК было создано восемь специализированных по направле-риям работы отделов со своими заведующими. 1 ноября был утвержден штаб ВРК во главе с К. А. Мехонсшиным, причем каждому члену штаба также было поручено определенное направление работы. Ввиду того, что секретарь ВРК В. А. Антонов-Овсеенко стал народным комиссаром, организация работы секретариата была поручена видному партийному работнику С. И. Гусеву. За налаживание делопроизводства по поручению НК РСДРП (б) взялась Нина Августовна.

Военно-революционный комитет как боевой, действующий орган, не обремененный бюрократическими традициями, впитывал и переваривал огромный поток информации, выплескивая столь же мощный поток решений и распоряяшний. Он с одинаковой обстоятельностью решал вопросы и национализации крупных предприятий, и продления отпуска отдельному солдату. Здесь одинаково внимательно выслушивали и делегата фронта или целой губернии, и ходока от отдельной роты или деревни. И каждый получал ответ на волнующий его вопрос. По указаниям В. И. Ленина, ЦК, ВЦИК, СНК и по собственной инициативе Военно-революционный комитет участвовал в сломе саботажа чиновников старых государственных учреждений, сорвал попытку контрреволюции задушить Петроград голодом – осуществил поиск скрываемых запасов продовольствия и передачу его районным Советам, нанес мощный удар по внезапно вспыхнувшей спекуляции, провел решительную кампанию по подавлению организованных буржуазией массовых пьяных погромов, сформировал и отправил в хлебные губернии страны первые десятки продотрядов. ВРК стал одним из центров подбора и распределения агитаторов. За месяц, прошедший после штурма Зимнего дворца, ВРК разослал 644 агитатора из рабочих, солдат и матросов. А. В. Луначарский в своих воспоминаниях назвал работу Военнореволюционного комитета ошеломляющей.

Велик был энтузиазм работников ВРК, но постепенно ВРК стал задыхаться. Кроме того, он подчас дублировал работу набиравших силу народных комиссариатов. К тому же в то время уже формировались такие важные государственные органы, как ВЧК и советская милиция. Н. И. Подвойский, продумав ситуацию, обратился к секретарю ЦК и председателю ВЦИК Я. М. Свердлову:

– Мне кажется, что Военно-революционный комитет начинает себя изживать, – сказал Николай Ильич. – Он решает массу вопросов. В первые дни это было неизбежно. Теперь многие решения принимают Совнарком и наркоматы. ВРК подчас решает те же вопросы, причем не успевает с ними все согласовывать.

– Да, это стало заметно. – Свердлов помолчал. – Я поговорю с Владимиром Ильичем о разгрузке ВРК.

Надо поторопить наркоматы, чтобы быстрее брали все дела в свои руки.

25 ноября на заседании Совнаркома В. И. Ленин предложил разгрузить Военно-революционный комитет от излишней работы, передав значительную ее часть наркоматам. А еще через неделю в газетах было опубликовано постановление о ликвидации Военно-революционного комитета. В нем говорилось, что ВРК, выполнив свои боевые задачи, передает/все дела в соответствующие отделы ВЦИК, СНК и Петроградского Совета.

Николай Ильич воспринял это решение с облегчением, хотя ему, конечно, было жаль, что Военно-революционный комитет – этот действительно революционный орган – уходит в историю. Но он считал себя военным работником партии, а бурная деятельность ВРК, направленная после восстания на решение бесчисленных сиюминутных задач, поглощала его силы и время, почти не давая возможности вплотную заняться военными делами. Теперь наконец он получил такую возможность.

Военная организация при ЦК РСДРП (б) и Совет Народных Комиссаров по военным делам в те напряженные дни 1917 года должны были экстренно решать сложнейшие вопросы: о судьбе многомиллионной старой армии, об удержании германского фронта, о создании новой вооруженной силы для защиты Советской Республики. У Н. И. Подвойского и его товарищей, занимавшихся военной работой, по ним не было ни полной теоретической ясности, ни практических планов. Очевидным было лишь то, что старая армия не может ни удерживать длительное время германский фронт, ни защищать Советскую Республику, ибо она ждала демобилизации. Вопрос о новой вооруженной силе встал во весь рост и во всей остроте.

«Из кого и как создавать вооруженную силу? – думал Николай Ильич. – Вооружать весь народ? Или формировать рабочую милицию вроде красногвардейских отрядов? Против Краснова народу бросили много, а командовать было некому – без офицеров, без военной науки не обойтись. Значит, нужна все-таки армия». Но ее создание не было предусмотрено ни в Программе партии, ни в решениях съездов, ни в других партийных документах.

Николай Ильич попытался получить у Я. М. Свердлова подтверждение своей мысли о необходимости новой армии.

– ...Программа ориентирует партию на всеобщее вооружение народа, – сказал Якову Михайловичу Подвойский. – Но что это такое конкретно? Мы в «Воепке» и раньше думали. Но тогда это особо не беспокоило. Думали, что будет день – будет и пища, как говорят в народе. А сейчас ума не приложим, из кого, в какой форме, на каких принципах создавать вооруженную силу.

– За указаниями пришли? – прищурился Свердлов. – Предложения должны идти от вас, военных работников. Подумайте, а мы в ЦК обсудим. Теория, как говорится, сера, зелено дерево жизни. Может, придется кое-что пересмотреть и в нашпх взглядах.

Яков Михайлович помолчал, подумал. Потом сказал:

– Пусть военные большевики присматриваются к офицерам, даже к генералам. Не все они – корниловцы. Берегите своих людей. Если решим строить новую армию, вся «Военка» пойдет нарасхват.

– Значит, будем думать о новой армии, – медленно проговорил Николай Ильич.

Подвойский вернулся в «Военку» и попросил разыскать Еремеева. Вскоре дверь распахнулась, и на пороге появился, как всегда, с трубкой во рту «дядя Костя» – так все уважительно звали Еремеева. Константину Степановичу было около пятидесяти, и среди молодых руководителей «Военки» он действительно выглядел «дядей». Талантливый самородок из олонецких крестьян, он включился в революционную работу еще во времена ленинского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». Прошел подполье, эмиграцию, работал в редакциях «Звезды» и «Правды», входил в состав Русского Бюро ЦК. Николай Ильич знал его давно. Константин Степанович нравился ему своей крестьянской основательностью и постоянной готовностью делать любое дело – то, которое нужно сегодня, сейчас. Причем приступал он к нему по-солдатски: немедленно, без разговоров. Его талантам, опыту и теоретической подготовке можно было позавидовать. Именно такой человек был нужен сейчас Николаю Ильичу для разработки первого, чернового варианта положения о новой армии.

К. С. Еремеев повесил шинель, сел к столу и снова сунул холодную трубку в рот. Николай Ильич засмеялся.

– Вы, Константин Степанович, когда спать ложитесь, трубку вынимаете изо рта?

Юморист от природы, К. С. Еремеев (будущий основатель и главный редактор журнала «Крокодил») ответил, не задумываясь:

– Иногда не успеваю – засыпаю. Я закурю?