Текст книги "Повседневная жизнь русского путешественника в эпоху бездорожья"

Автор книги: Николай Борисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 34 страниц)

Глава тридцать седьмая.
Рахманово

Вернувшись из Софрина на старую Троицкую дорогу, едем (а хотелось бы написать: идем) в сторону Рахманова. До него уже рукой подать.

Село Рахманово в старину называлось Рахманцевым. На карте Московской губернии I860 года оно значится как Рохманово.

Происхождение этого восточного на слух названия довольно загадочно. Словарь Даля не столько проясняет, сколько затемняет дело. Слово «рахман» он не знает вообще, а прилагательному «рахманный» дает двоякое значение: в местностях к югу от Москвы оно означает «вялый», «смирный», «простоватый»; в северных и восточных районах оно имеет противоположное значение – «веселый», «разгульный», «хлебосольный» (48, 86).

Учитывая северное положение села, можно предположить, что его название происходило от веселого и склонного к разгулу характера здешних жителей…

Однако самым простым и, увы, самым убедительным можно все же считать восточное происхождение названия села. Имя Рахман является сокращенным вариантом распространенного на востоке имени Абдуррахман (11, 170). Притяжательная форма этого имени как раз и дала название села.

Батальная сцена

Село Рахманово появляется на страницах истории уже в Смутное время. Летом 1608 года Лжедмитрий II (более известный как Тушинский вор) предпринял неудачную попытку захватить Москву. Войскам Василия Шуйского удалось отбросить самозванца обратно в Тушино. Силы сторон были примерно равны. Отряды самозванца разбрелись по стране с целью захвата важнейших городов и монастырей. Царь Василий Шуйский, как мог, препятствовал им в этом, посылая наперерез врагу свои полки.

Один из больших отрядов самозванца под предводительством литовского авантюриста Яна Сапеги направился к Троице-Сергиеву монастырю. В случае захвата знаменитой обители «тушинцы» не только получали большую добычу, но и устанавливали полный контроль над Троицкой дорогой, по которой из северных районов страны поступали в Москву подкрепления и продовольствие.

Узнав об этом, Василий Шуйский отправил для защиты Троицы войско во главе со своим младшим братом Иваном Ивановичем Шуйским. 23 сентября 1608 года московские и польско-литовские полки встретились у деревни Рахманцево…

О том, что было дальше, кратко рассказывает старинная «Повесть достоверная о победах Московского государства» (1620-е годы).

«И тогда полския и литовския люди поидоша к Живоначалной Троице под Сергиев монастырь осадити. И тогда послал государь с Москвы к живоначалной Троицы боярина своего и воеводу князя Ивана Ивановича Шуйскаго против полских и литовских людей. И сошлися полки в Рахманцове, и бысть бой велик. И государевы люди полских и литовских людей побили, и языки побрали, и к Москве возвратиша, не ведущее многаго их собрания. И собрашася множество полских и литовских людей, и государевых людей многих побили, и полки разгоняли» (196, 417).

Во все времена сообщения о поражениях своей армии выглядят почти как известие о победе. Из патетического рассказа «Повести» не сразу ясен даже итог сражения: московское войско было разбито «тушинцами».

Более подробный и внятный рассказ «о бою под Рахманцовым» содержит так называемый «Новый летописец» (около 1630 года). Приводим этот рассказ, для удобства читателя разделяя текст на абзацы.

«Прииде в Тушино полковник Сопега и иные с ним полковники и рохмисты и приидоша под Москву. И бою бывшу под Москвою велию с ними, они же отидоша в Тушино, и собрався в Тушине поидоша под Троицкой Сергиев монастырь. Царь же Василей посла за ними бояр своих, князя Ивана Ивановича Шуйско-во с товарыщи. Литовские же люди, пришед, сташа в селе Воздвиженском о Троицы за десять верст, а бояре приидоша на речку на Талицу Литовские ж люди, видя, что идут за ними Московские ратные люди, и всретоша их в деревне Рахманцове. И бывшу ту бою велику, многих Литовских людей побиша и поимаша. Последним же напуском тако их побили, яко и наряд у них поймали.

Той же полковник Сапега с последними людми з двема ротами напусти на Московских людей.

Московские же люди от них отхожаху, не чаяху себе помочи ис полков.

Грех же ради наших сторожевому полку Федору Головину со всем полком дрогнувшу, яко и болшово полку половину смял.

Литовские же люди, видя над православными християны гнев Божий, начаша их побивати и побиша многих людей и живых поимаша.

На том же бою многих храбрость и дородство показал боярин и воевода передовово полку князь Григорей Петрович Ромодановской. Туто же у нево и сына убиша, князь Ондрея.

Бояре ж приидоша к Москве не с великими людьми, а ратные люди к Москве не пошли, разыдошася вси по своим домом» (196, 433).

Три монашки и корова

Ныне в Рахманове нет ни поляков, ни шведов. Это вполне заурядное придорожное село, окруженное заброшенными полями и оврагами. Его единственной достопримечательностью служит Вознесенская церковь, выстроенная в 1802 году. Она имеет два боковых придела – во имя святителя Николая и великомученика Дмитрия Солунского. Существует устойчивое мнение, что церковь Дмитрия Солунского была здесь еще во времена Дмитрия Донского, который считал этого святого своим небесным покровителем.

Вознесенская церковь удачно поставлена на возвышенности над изгибом уходящей дальше на север дороги. При этом ее собственные архитектурные достоинства невелики. Историк русского искусства М. А. Ильин определяет их со сдержанной вежливостью: «Красно-кирпичный сельский храм украшен скромными по качеству и количеству классическими деталями… Здесь, в Рахманове, мы вновь встречаемся с ярким образцом провинциального отставания стиля, пожалуй, более отчетливого, чем в соседней Братовщине… При всей своей внешней простоте и незатейливости церковь села Рахманова представляет определенный интерес» (66,23).

И самая незатейливая церковь поднимается к облакам на крыльях возвышенной легенды. Своя легенда есть и у церкви в Рахманове. Рассказывают, что во времена гонений, в 1930-е годы, местные власти хотели закрыть храм. Они уже сбросили колокола с колокольни и теперь посягнули на само богослужение. Но три монахини, жившие при храме, рискуя жизнью, не допустили святотатства. Звали их Стефанида, Ангелина и Екатерина (135, 467).

В другой раз храм решили закрыть во время войны. Поводом послужила неуплата обедневшей церковной общиной государственного налога. Тогда один из прихожан, чтобы спасти храм, продал самое ценное, что имел, – корову. Налог был уплачен, и богослужение возобновилось… (135, 467).

Как бы там ни было, но храм счастливо избежал закрытия и, соответственно, полного разгрома. Благодаря этому в темном и тесном интерьере и сегодня радует глаз пол из метлахской плитки и старинный иконостас, созданный именно для этого храма.

К северу от Вознесенской церкви – сельское кладбище с несколькими старыми белокаменными надгробиями, надписи на которых полностью стерты.

Глава тридцать восьмая.
Воздвиженское

За Рахмановом слева от дороги мелькают примечательные картины. Сначала – хмурый сосновый и еловый лес; потом – болотистая низина и, наконец, – окаймленный сиротливыми березками огромный песчаный карьер – глубокая рана на теле и без того израненной подмосковной природы. Строители дороги, обрадованные близостью желанного песка, вгрызлись в мягкую почву всей мощью своих бульдозеров и экскаваторов. То, что я хотел бы сказать по адресу этих строителей и всех, причастных к подобному надругательству над природой, читатель и сам повторит с той или иной модуляцией.

На спуске в долину Вори – деревня Голыгино, известная по источникам еще в XVII столетии. Прежде она прилежала к мосту через Ворю, ныне совсем незаметную под стремительной полосой магистрали. А впереди, на горе, уже вырисовался странный силуэт, похожий на школьные упражнения по геометрии: куб, на нем цилиндр, на цилиндре – полусфера купола.

Это храм знаменитого своей драматической историей села Воздвиженского…

Дворец и храм

Красиво расположенное на краю речной долины село Воздвиженское – украшение Троицкой дороги. Полагают, что оно возникло во второй половине XIV века, когда владельцем этих земель был князь Владимир Андреевич Серпуховской (209, 428). Вместе со всей округой Воздвиженское входило в состав владений удельных князей серпуховского дома. После пресечения этого рода во второй половине XV века село перешло к московским великим князьям. Здесь они останавливались на богомолье перед последним переходом до Троицкого монастыря.

Воздвиженское упоминается в источниках в связи с троицкими походами государей уже в 1540 году.

«Того же месяца 21 (21 сентября 1540 года. – Н. Б.), во вторник, выехал князь великый Иван Васильевич всеа Руси с Москвы к Живоначальной Троицы в Сергиев монастырь к чюдотворцове памяти помолитися, а с ним брат его князь Юрьи Васильевич, да с ним бояре князь Иван Федорович Вельской, да князь Иван Васильевич Шуйский, да князь Михайло Иванович Кубенской, и многие князи и дети боярские; и слушав князь великы у чюдотворца всенощнаго и заутреней и молебна и литоргии, и пировал в трапезе с братом и с боляры; и приехал в свое село Воздвиженское, а на Москву приехал того же месяца 29, в среду» (140, 455).

Согласно древней традиции в Воздвиженском царя-богомольца с хлебом-солью и чудотворными иконами встречали власти Троицкого монастыря. Обычно это происходило 24 сентября – в канун Сергиева дня. Монахи приглашали государя провести этот день вместе с ними. Государь с благодарностью соглашался, угощал монастырских старцев трапезой в путевом дворце и на другой день они все вместе отбывали в монастырь.

Последний на пути к монастырю путевой дворец стоял где-то здесь, рядом с церковью во имя Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня. Камни из фундамента дворца были использованы при ее постройке во второй четверти XIX века. В храме есть два древних по происхождению придела – Святого Алексея человека Божьего (небесного покровителя царя Алексея Михайловича) и Святого Николая Мирликийского.

Село Воздвиженское было на особом счету у первого государя из династии Романовых. 26 сентября 1613 года Михаил Федорович останавливался здесь на пути из Троицы в Москву. В 1614 году он ходил к Троице дважды: весной и осенью. Во время осеннего похода царь останавливался в Воздвиженском и пировал здесь с боярами. Дворцовые разряды свидетельствуют о том, что троицкие походы совершались государем и в 1615-м, и в 1616 годах (50, 115, 132, 159).

Ритуал троицких походов предусматривал и застолья с боярами в путевых дворцах. Старый дворец в Воздвиженском был тесен для новых нужд. Царь Михаил Федорович выстроил в Воздвиженском новый дворец, в котором и справил новоселье в сентябре 1623 года (170, 76).

Дворец перестраивался и менял свой облик. В 1730 году построили новый деревянный дворец для императрицы Анны Иоанновны, но уже в 1750 году его сменил дворец во вкусе императрицы Елизаветы. В начале XIX века в связи с прекращением троицких походов дворец был заброшен и вскоре разобран.

Историк Троицкого монастыря Е. Е. Голубинский замечает: «Когда в продолжение XVIII, а может быть – уже и XIX века окончил свое существование здешний дворец Михаила Федоровича, не имеем сведений (говорят, что оставшийся от дворца и долго стоявший так фундамент употреблен был на построение нынешней каменной церкви села, которая позднейшим владельцем села А. И. Мухановым складена в 1845 году)» (39, 389).

* * *

Сохранившаяся до наших дней Воздвиженская церковь еще сравнительно недавно находилась в аварийном состоянии. Однако кропотливая реставрация вернула ей первоначальные формы. Строгая простота и благородство форм свидетельствуют о работе незаурядного мастера. Удачно найденные пропорции придают зданию необычайную монументальность. Оно органично вписывается в широкий, богатырский пейзаж окрестных холмов и долин.

В качестве своего рода «справки с печатью» прилагаем оценку храма специалистами-реставраторами.

«Церковь Воздвиженская построена по заказу владельца села А. И. Муханова в 1845 году. По ясности замысла, прекрасным пропорциям и деталям она может быть причислена к наиболее совершенным произведениям ампира. Предполагаемый автор – архитектор Ф. Шестаков» (130, 158).

Напомним, что именно Ф. М. Шестаков был наиболее вероятным автором проекта изящной Троицкой церкви на Пятницком кладбище в Москве. Таким образом, и начало, и конец Троицкой дороги были обозначены сходными по стилю и выдающимися по красоте сооружениями.

В композиционном решении обоих храмов есть немало общего. Идея завершения основного четверика (в Воздвиженском) или колокольни (Троицкая церковь) изящной сквозной ротондой была удачно найдена и не менее удачно реализована. Расположенная на самой высокой точке ландшафта Воздвиженская церковь благодаря этому решению выглядела монументальной при взгляде издалека и легкой, воздушной – при ближайшем рассмотрении.

Хованщина

«В России жертвы произвола могил не имеют», – утверждал известный критик русских порядков маркиз де Кюстин (92, 17). И хотя мы далеко не в восторге от едких парадоксов насмешливого француза, – некоторые из них, увы, подтверждаются примерами из нашей истории. Таким подтверждением может служить и трагическая участь князей Хованских – отца и двух сыновей…

В сентябре 1682 года царевна Софья с братьями Иваном и Петром уехала из Москвы в Троицкий монастырь. Однако богомолье было лишь прикрытием для заговора с целью подавить начавшийся в столице стрелецкий мятеж. В Троицу стараниями князя Василия Васильевича Голицына были стянуты верные войска. Одновременно было собрано дворянское ополчение в Переславле-Залесском, Рязани, Коломне. Стрельцы в Москве, по существу, оказались на осадном положении. После этого именем царей Ивана и Петра в село Воздвиженское, где в путевом дворце расположился московский двор, были вызваны предводители стрельцов князья Хованские, отец и сын. Поводом для вызова послужили именины царевны Софьи (17 сентября).

Это был точно рассчитанный капкан. Хованские не решились ослушаться приказа обоих царей. Не посмели они и двинуть на Троицу верные им стрелецкие полки, что означало бы явный мятеж и начало гражданской войны. Единственное, что они могли сделать, – это взять с собой несколько десятков вооруженных людей. Предчувствуя недоброе, Хованские с тяжелым сердцем отправились в свой последний троицкий поход…

Предоставим слово современному событиям историческому источнику – так называемому «Мазуринскому летописцу». Для удобства читателя мы разделяем летописный текст на абзацы.

«Лета 7191-го (здесь древнерусское летосчисление от Сотворения мира, то есть 1682-й год от Рождества Христова. – Н. Б.)сентября в 16 день по указу великих государей царей и великих князей Иоанна Алексеевича и Петра Алексеевича всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцев указано быти с Москвы в поход в Воздвиженское боярину князь Ивану Андреевичю Хованскому да сыну ево боярину князь Андрею Ивановичю.

И боярин князь Иван Андреевич и сын ево князь Андрей Иванович в поход в Воздвиженское поехали, а с ними поехали всякова люду человек с семдесят.

А на дороге стал боярин князь Иван Андреевич на стану в селе Пушкине у крестьянина на гумне, а сын ево боярин князь Андрей Иванович поехал в деревню свою, от села Пушкина версты з две.

И приехали от великих государей ис села Воздвиженского боярин князь Михаила Иванович Лыков, а с ним многие люди служивые, в село Пушкина и боярина князь Ивана Андреевича Хованского взяли и, свезав, посадя на лошадь, поехали в деревню их за сыном ево за боярином за князем Андреем Ивановичем.

И в деревне ево взяв, связали и посадили на лошадь и повезли в село Воздвиженское, отца ево и ево, князь Андрея, к великим государем.

А людей их, которые с ними были, ружье у них побрали и, всех перевезав, оставили в Пушкине, приказали старцу их беречь, которому в Пушкине приказано.

А то село Пушкино… (пропуск трех слов в тексте. – Н. Б.).

А в то время сын ево боярской князь Иван Иванович был в походе у великих государей в Воздвиженском, и неведомо из бояр хто ему сказал, что по отца ево и по брата великие государи послали и хотят казнить. И он, князь Иван, из Воздвиженского ушол не дорогою, болотами и лесами к Москве.

А бояр князь Ивана Андреевича и сына ево боярина князь Андрея Ивановича привезли в село Воздвиженское. И, не водя их на дворец к государем, вышли все бояре, которые были с великими государи в походе, вынесши, чли им, боярину князь Ивану Андреевичу и сыну ево боярину князю Андрею Ивановичю, наказ. А в наказе написано, что он, боярин князь Иван Андреевич и сын ево князь Андрей Иванович великим государем изменили: приговорил он, боярин князь Иван Андреевич, к себе ис стрельцов и ис посадцких людей девять человек, а говорил им, чтоб они всех стрельцов и салдатов наговаривали, и хотел с стрельцами и с салдаты Московскаго государства Белый город запереть и рубить бояр Черкасских, Одоевских, Милославских, Голицыных и иные роды боярские. А сам он хотел на Московском государстве быть царем, а сына своего боярина князь Андрея Ивановича хотел женить на царевне Софье. А великих государей царей хотел известь, а цариц и царевен казнить. А стрельцом давать иным боярство, иным окольничество, иным думное дворянство и хотел жаловать иных в стольники, иных в стряпчия, иных во дворяне московския, иных в жильцы. А доводили на нево, боярина, из ево же приговору.

И прочитчи им наказ, за вороты ответчи под гору недалеко, тут и казнили боярина князь Ивана Андреевича и сына ево князь Андрея Ивановича Хованских, головы им отсекли, а тела их велели схоронить на Городце. (Село Городок (Радонеж) находится в двух километрах к северо-западу от Воздвиженского. – Н. Б.)

А сын ево, боярина князь Ивана Андреевича, князь Иван Иванович приехал к Москве в ночи с воскресенья на понедельник сентября во 18 числе в шестом часу ночи и учинил тое весть на Москве стрельцом, что отца ево боярина князь Ивана Андреевича и брата ево боярина князь Андрея Ивановича в селеВоздвиженском казнили.

И стрельцы по ево вестям велели бить в набат у Спасских ворот в семом часу ночи. И взволновалися стрельцы, все приказы, хотели итить в село Воздвиженское с нарядом, с пушками и с мушкеты, и с копьи, и з бердыши на великих государей. И думы были у стрельцов по всем приказам и раздумали, не пошли, итить поблюлися» (142, 178).

Итак, отец и сын князья Хованские были казнены практически без суда и следствия.

Отказав им в последнем причастии, подручные Софьи, исполняя ее приказ, лишили Хованских христианского погребения и бросили их тела в Голыгинскую гать – болото, находившееся у подножия холма… (34, 62).

Встревоженная слухами о возможном походе стрельцов на Воздвиженское, царская фамилия перебралась под защиту могучих стен Троице-Сергиева монастыря. Между тем чаша весов окончательно качнулась в пользу правительства. Последний из Хованских, князь Иван Иванович, был арестован, привезен к Троице, а отсюда отправлен в ссылку в Сибирь. Ту же участь разделила и его жена: на простой телеге, «под серой полостью», боярыню повезли в далекую ссылку.

Убедившись в том, что мятеж затих, царская семья переехала из Троицы поближе к Москве, в село Алексеевское. Там в путевом дворце их посетил патриарх Иоаким, который сообщил юным государям, что «на Московском государстве все, дал Бог, смирно и тихо» (142, 179).

3 ноября 1682 года братья-соправители в сопровождении войск торжественно въехали в Москву Переменчивая народная стихия отхлынула. Стрельцы клялись в верности и в знак искренности своего раскаяния добровольно клали головы на поставленные вдоль дороги плахи…

Возможно, последним отзвуком этих событий стал сильный пожар 26 ноября 1682 года, испепеливший царский дворец в Кремле. Пожары часто бывали способом мести и сведения политических счетов. Впрочем, деревянные хоромы легко могли вспыхнуть и без злого умысла…

* * *

Драгоценный камень прошлого всегда предстает перед потомками в медной оправе исторических комментариев. Расправа с Иваном Хованским и его сыновьями с точки зрения обычной морали была черной неблагодарностью со стороны Софьи. Ведь именно князь Иван поднял стрельцов на защиту прав Милославских в мае 1682 года. Именно ему Софья была обязана небывалой системой «соправительства» царевичей Ивана и Петра, а значит, и своей собственной властью в качестве реальной правительницы государства.

Однако «оказанная услуга не стоит ни гроша». Хованский сделал свое дело и стал досадным препятствием для новых властителей. Повторялась старая как мир схема устранения «лишних людей» в борьбе за верховную власть.

Для скорой и жестокой расправы с Хованскими нужно было обвинить их в каком-то страшном преступлении. Таковым со времен Ивана Грозного считалось посягательство на власть и жизнь законного монарха.

Лишенные последнего причастия, Хованские не удостоились и христианского погребения. Пышные похороны, которые могли устроить им родственники и единомышленники, отнюдь не входили в планы царевны Софьи. Летопись говорит, что тела были погребены на Городце. Но это скорее официальное сообщение, чем действительность. О могилах Хованских на Городце данных нет. Утопив тела Хованских в болоте и пустив слух о том, что их предали земле в Городце, Софья радикально решила проблему. Хованских следовало вычеркнуть не только из жизни, но также из памяти современников.

Заметим, что самой Софье в эти дни было 25 лет.

Уже один из первых русских историков Герард Миллер усомнился в виновности Хованского. «Старый и, как мне кажется, безвинный князь Хованский вместе с сыном своим, князем Андреем Ивановичем, привезены были в Воздвиженское и по повелению царевны Софьи Алексеевны с наивозможнеишеи скоростию 17 числа сентября казнены смертию» (113, 243).

Кем же на самом деле был человек, прах которого лежит где-то здесь, может быть, под асфальтом Ярославского шоссе? Злодеем или невинной жертвой злодейства? Увы, мы этого точно никогда не узнаем.