Текст книги "Кронос"

Автор книги: Николай Шмелев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

– Ну, это другое дело! – согласился с доводами Крон. – Только не забудь предупредить, когда откупоришь кубышку.

Передёрнув затворы и установив флажки на выстрелы очередями, группа захвата приготовилась разнести генератор, избежав тем самым, нападения электронных убийц. Ожидание затянулось. Бульдозер слишком долго копался в системнике, и довёл всех до белого каления. Слишком много нервов было потрачено за последнее время, а они трудно поддаются восстановлению. Наконец взломщик подал сигнал, призывающий к вниманию и замок, щёлкнув, со скрипом открылся. Заранее распределённые роли не позволили внести сумятицу в стройные ряды. Комбат пинком ноги открыл дверь и, прижавшись к стене, выпустил длинную очередь в предполагаемое местонахождение искомого объекта. Неизвестно откуда взявшиеся в арсенале «Калаши», имеющие сбалансированную систему автоматики, относительно легко позволяют это сделать, не слишком задирая ствол к небу. Ещё два автомата, расположенные в шахматном порядке, во избежание попадания дымящейся гильзой по лбу, подхватили темп разрушения агрегата. Обрывки железа и медной проволоки разлетались в разные стороны; изоляция висела в воздухе тонкой пылью, а звон сыплющихся гильз напоминал назойливый шум водопада, создающийся при ударе латунных изделий об бетонную стену. Остальные товарищи, на всякий случай, были наготове и только ждали сигнала, когда что-то пойдёт не так, но всё прошло гладко. Само помещение избежало слишком сильного разрушения, вот только оргтехника, расположенная на линии стрельбы, оказалась покрошенной в винегрет, и напоминала загородную свалку отходов бытовой техники, незаконно вываленную в придорожном лесу.

– Согласно плану, это комната охраны, – пояснил Бульдозер, разглядывая развалины.

– Разнесли всё вдребезги! – возбуждённо воскликнул Кащей. – Теперь пытаемся найти, что-то.

– А ты предпочитаешь другой вариант, – спросил его Крон, – когда бы нас разнесли в щепки?

– Да нет, конечно. Ничего сказать нельзя – сразу виноватым становишься.

– Да полноте.

Бульдозер занялся изучением сохранившихся компьютеров, а остальные разбрелись по очередному помещению, томясь вынужденным бездельем. Уцелевшая обстановка отличалась скупостью оборудования, и наводила на мысль, что это пропускной пункт к дальнейшим объектам. Основное освещение осталось неповреждённым, и это радовало, хоть в таких обстоятельствах становишься слишком заметным. Товарищи понимали, что пользоваться светомаскировкой среди этих «электроников», всё равно, что прятаться от кошки в тёмной комнате. Через бронированное стекло, открывающее вид на панораму дальнейших лабораторий, просматривался длинный коридор, заканчивающийся массивной круглой заглушкой. Наличие такого количества стали, намекало на особый статус пространства, лежащего по ту сторону нестандартной двери. Пристально вглядываясь в тишину коридора, Комбат выискивал следы присутствия тех, кого возможно, уже давно нет. Ни прямое сканирование, ни боковое зрение, не выявило, ничего необычного. Дым рассеялся, и только запах пороховых газов напоминал о недавнем вандализме. Бульдозер наконец-то оторвался от монитора, и с задумчивым видом терзал планшет, пытаясь осмыслить полученную информацию. Морщась и вздыхая, он иногда покачивал головой, и без конца щёлкал пальцами по клавиатуре. Скинув данные на флешку, престарелый хакер поднял голову и нарушил молчание:

– Дальнейшее приключение лежит там – впереди, и напоминает, не совсем научную фантастику. Лаборатория клонирования, телепортационный комплекс, состоящий из двух помещений, центр медицинских исследований и ещё кое-что. За той металлической бляхой, подпирающей стену в самом конце прохода, находятся две пещеры: кристаллическая и оплавленная, в которой разместился центр ядерных исследований, и сам реактор.

– Почему оплавленная? – спросил Сутулый, не совсем рассчитывая на ответ.

– «Удачное» проведение первого термоядерного синтеза, – ответил Бульдозер и добавил. – Вот только нет никаких сведений о водохранилище, как будто его, вовсе не существует. Нет также, никаких сведений про персонал, но в этом нет ничего удивительного. Очень даже может быть, что к тому времени, уже некому было оставить записей о случившемся. Ещё: внизу находится город мёртвых, куда удалялись все участники неудачных испытаний, и по косвенным данным, не такой он и мёртвый…

– Час от часу не легче! – в сердцах воскликнул Пифагор. – Радует одно, что туда, можно и не соваться. Сердцем чувствую – там ловить нечего.

– Да ты, наверное, очком почувствовал! – смеялся Бармалей и притворно держался за живот. – А оно жим-жим.

– И всё же, такие инсинуации – до добра не доведут! – Пифагор не желал принимать юмористическую позицию товарища, руководствуясь здравым смыслом, а не сиюминутными позывами.

Входная дверь лязгнула, на удивление, примитивным засовом.

– Что это за маразм? – удивился Доцент, разглядывая скобяное изделие, относящееся, судя по мастерству исполнения, к началу железного века.

– Что-что! – усмехнулся Дед и, щёлкнув пальцем по железяке, добавил. – Подарок царя Креза.

– Финансирования, как всегда, не хватает, – добавил Бармалей.

– Сразу при выходе будет одна любопытная дверца, ведущая, в не менее любопытный центр паранормальных исследований, обозначенный во всех документах просто N Х. – Вывел тираду Бульдозер и многозначительно посмотрел на товарищей, которые казалось, привыкли уже ко всему, и на нелепые заявления просто не обращали внимания. – Он находится под грифом сверхсекретности, куда доступ большинству персонала, был просто заказан.

– Всё ясно, – лениво зевнул Крон. – Телепатия, телекинез и прочие псевдонаучные изыскания.

– Забыл про ясновидение, парадиагностику и психокинез, – добавил Кащей.

– Психокинез – это общее понятие, включающее телекинез и парамедицину, – намекнул Почтальон. – Короче, такая дурь – ничем не доказана. Премия выросла уже за миллион долларов, и ждёт своих соискателей, которые убедительно и неоднозначно докажут свои способности, но шишь! Ещё никто не смог продемонстрировать ничего лучше, чем сверление трёхметровых стен, под общий хохот экзаменаторов. Вот тебе – ясновидение.

– А зачем стенку то сверлить? – удивился Сутулый.

– Условия по тестированию ясновидения такие были: угадать из замкнутого помещения, что держит в руках другой человек. Ну, и поймали аферистку на том, что сделали стену толщиной три метра, а под потолком установили скрытую камеру. Один из экзаменаторов говорит другому, давясь от смеха: «Смотри – сверлит!»

– Солидные научные журналы уже давно, почти не обращаются к теме разоблачения – надоело! – сказал Крон. – Как думаете, осталась бы такая премия невостребованной? Какой дурак станет такими деньгами разбрасываться! Вывод: если кто и демонстрирует, что-либо подобное, то это относится к области фокусов.

– Как люди славы то жаждут! – подивился Доцент.

– Не то слово, – подтвердил Крон.

– Но ведь творят, некоторые, сверхъестественные вещи, – робко заметил Бульдозер.

– Это не их способности! – сердито отрезал Комбат. – Это нечистые духи управляют ситуацией и творят знамения.

– Значит и здесь, всё под их эгидой? – уныло протянул Кащей, явно не радуясь такому положению вещей.

– Догадался, – скептически усмехнулся Крон. – Только, по моему, брать надо выше. Здесь, скорее всего, влияние самого прародителя зла.

– Да, – задумчиво буркнул Пифагор. – Залезли мы с вами, не в свои сани.

– Может ещё пронесёт? – с надеждой в голосе, спросил Кащей.

– В не всякого сомнения, – обнадёжил его Крон.

Выйдя из караулки, сталкеры с опаской, стараясь не шуметь, подошли к треклятой двери, ведущей в бездны подсознания.

– Будем надеяться, что наши специалисты оказались не очень расторопными, – с неуверенностью в голосе произнёс Комбат, прекрасно зная непредсказуемость русских людей.

– А может быть, они вовсе и не наши? – с надеждой, неизвестно во что, предположил Доцент.

– Инопланетный след? – усмехнулся Дед, и тут же возразил. – Не верю я в зелёных человечков!

Во-первых: слишком много фундаментальных законов надо нарушить, чтобы сюда добраться. Во-вторых: если бы они были способны, так запросто здесь появиться то, какого рожна устраивать такие сложные процедуры, с лабораторными опытами? Они должны владеть такими познаниями, по сравнению с которыми, наши современная наука выглядела бы пособием, по изготовлению каменных топоров. Чтобы превысить скорость света, не нарушая закон, по которому масса объекта возрастает до бесконечности, необходимо в абсолюте владеть антигравитацией. Путешествия во времени бред, ставящий под угрозу пространственно-временную связь; постоянную, поддерживающую порядок и гармонию во вселенной. Такую силу имеет только Бог, иначе бы всё пошло кувырком.

– Тогда, какого лешего творится здесь? – недоумённо пожал плечами Почтальон, ничего уже не понимая.

– Здесь половина происходящего напоминает сновидение – галлюциногенный бред, грамотно срежиссированный и организованный, – выдвинул свою точку зрения Крон, – другое дело, что непонятно – зачем?

– Ладно – пошли дальше! – прервал его Комбат. – Всё равно, чтобы мы не решили, истина от этого не всплывёт.

Сразу по проходу направо, находилось первое необследованное помещение. Обшарпанная бледно-зеленая дверь, как в амбулаторной палате, открылась, на удивление легко и, скрипнув тоненьким голоском, распахнула свои гостеприимные объятия. Вошедшим ударил в нос странный запах, не поддающийся идентификации: он хоть и не обладал приятным амбре, но и не заставлял зажимать, те же носы.

– Вероятно, все замки были повреждены с выходом из строя охранного генератора, – предположил Бульдозер. – Это только облегчит нашу задачу.

– И всё равно – ничего у них не получилось! – проснулся Кащей, влезая со своей запоздалой фразой, как медведь после зимней спячки.

– Ладно, проехали, – промычал Пифагор, осторожно заглядывая внутрь лаборатории. Посередине помещения стоял огромный стол, на котором, под белоснежным покрывалом лежало нечто, по форме напоминающее человеческое тело, но невероятно больших размеров. Простынь аккуратно повторяла контуры фигуры, облегая чистым материалом каждый бугорок, и каждая складка подчёркивала могучую стать, так как это нечто, имело рост не менее четырёх метров.

– Ничего себе! – воскликнул Комбат, а Доцент, от удивления, открыл рот.

– Кто снимет пелену завесы? – вынес Дед вопрос на голосование, но никто не решался подходить ближе.

– А может быть, вообще не надо снимать простынь? – жалобно простонал Почтальон.

Дед нахмурился и вынес свой вердикт:

– Я не хочу в тылу оставлять, неизвестно что!

– Погодите! – решительно вмешался Бармалей. – Кажется, не стоит принимать поспешных решений – задней точкой чувствую.

Он поискал в комнате подходящий случаю инструмент, и вернулся со шваброй в руках. Отломав щётку, чтобы не мешалась, копьеносец ткнул палкой в простынь, которая легко поддалась и, черенок погрузился на полметра, в почти не сопротивляющуюся субстанцию. Бармалей вернул швабру назад, в исходное состояние и, покрывало медленно, но уверенно приняло первоначальную позицию, как будто под ним лежала резиновая кукла. Эта мысль объединила перетружденные умы, завладев сознанием, и заставила всех засмеяться.

– Извращенцы! – держался за живот Сутулый. – Зачем им такой размер?

– От жадности, – уточнил Кащей. – Как известно, нашему человеку – всё мало.

Бармалею ясно осознал неординарность происходящего, в отличие от остальных, которые казалось, предпочитали ничего не замечать. Он осторожно приподнял край накидки, в результате чего обнажилась пустота. Откинув материю дальше, он замер в изумлении, а остальные перестали смеяться. Там, где простынь осталась нетронутой, картина не изменилась и, всё ещё просматривались контуры фигуры, а вот другая часть отсутствовала. Пустота! Когда злосчастная тряпка вернулась на место, то и остальное, также встало на свои места – она повторила очертания громадных ног.

– Заканчивай уже – экспериментатор! – притормозил Бармалея Крон, явно нервничая, и пристально всматриваясь в непонятное образование, которое не с чем было идентифицировать.

– Сейчас – последний рывок! – с этими словами естествоиспытатель откинул покрывало, и погрузил в пустоту швабру, почти наполовину.

Все молча наблюдали, как он несколько изменился в лице. Вынув палку обратно и, на всякий случай, вернув всё в исходное состояние, Бармалей прислонил швабру к стене и задумчиво сказал:

– Какая-то странная вибрация ощущается.

– Так и не суй туда – больше ничего! – на всякий случай посоветовал Доцент. – Без экспериментов видно, что не всё ладно, а в целом, появилось назойливое желание мотать отсюда.

В этом помещении больше ничего не было, и совет пришёлся, как нельзя кстати. Товарищи направились к выходу и, уже почти покинув отсек, услышали за спиной странный шум, напоминающий упавший деревянный предмет. Компаньоны молниеносно обернулись, ожидая чего угодно, но картина оставалась по-прежнему неизменной. Перекаченный Геракл лежал на своём месте, внушая размерами трепетный ужас.

– Что такое? – вздрогнул Почтальон.

– Так это швабра, наверное, упала, – осенило Бармалея. – Ну, точно – вон она валяется.

– Да, а ты не замечаешь ничего странного? – прищурившись, спросил Бульдозер.

– Что именно?

– Она стала короче, ровно настолько, насколько ты погрузил её в тело. Поэтому и упала, потеряв нижнюю часть.

– Ничего не понимаю! – вздохнул Пифагор. – Что за странные задержки во времени? Давайте запрем, это помещение получше, а для пущей уверенности в собственной безопасности, ещё и забаррикадируем.

Совет был признан благоразумным и помещение, разве что не опечатали, приперев дверь всеми мыслимыми и немыслимыми предметами, которые удалось найти в комнате охраны. В остальные боксы решили пока не соваться, так как для начала, необходимо было прийти в себя, от увиденного. Расположившись на отдых в каптёрке, товарищи строили предположения, одно нелепее другого, и естественно, не пришли ни к какому выводу.

– А что же всё-таки это было? – задумчиво спросил Крон, прекрасно понимая, что некому его просветить, относительно происходящего в комплексе.

Никто не в силах заставить раскрыть глаза на очевидный, но настолько необычный спектакль.

Любой дурацкий вопрос на эту тему способен умилить и заставить прослезиться знатоков подземелий.

– Что это было? – настойчивее повторил свой вопрос Крон, начав этим, кое-кого доставать.

– А ты не видел? – ответил Дед, невозмутимо уставившись в потолок. – Карлик!

– Нос? – включился в игру Комбат.

– Мук! – в сердцах сплюнул Дед. – Маленький. И всё равно из трёх букв…

– Это был лилипут, – ненавязчиво поправил его Комбат.

– Ты что, Ком – это разные вещи! – сумничал Доцент. – Точнее заболевания.

– У нас у всех заболевание, – поставил диагноз Почтальон. – А если бы и не так, то скоро будет – встретимся в палате.

– Или в шахте, – добавил Пифагор.

На изуродованный пулями стол, с почётом установили царицу солдатского пайка – тушёнку, предварительно её открыв и подогрев, а мебель протерев. Почему хозяйка положения она, а не водка или, к примеру, спирт – и так ясно: этил, может быть и царь, но спиртное не входит в рацион современного солдата. Разве что в кино… Комбат лично проверил расход горючего в примусе, его выключение и прочие мелочи, во избежание любых недоразумений. Глядя на консервированные мослы, Бармалея неожиданно посетила здравая мысль, до сих пор никому не приходящая в голову.

– Сколько мы помещений обошли, но ни одного заплесневелого сухаря не нашли, а ведь склад и кухня должны быть, если здесь работали люди. В самом деле – не из ресторана же им жратву привозили, за сотни вёрст.

– Может быть – впереди ещё встретим, – предположил Кащей, – твой продсклад?

– Не мой он, – парировал Бармалей. – Но всё равно, это обстоятельство не выдерживает никакой критики. Согласно записи – это особый уровень и предположить, что отсюда, а не сюда обеды доставляли – просто бред.

– Логично, – согласился с доводами Кащей, – но, может быть, мы пропустили склад второпях?

– В таком случае – он так законспирирован, что являлся государственной тайной, почище, чем этот уровень! – невесело усмехнулся Бульдозер.

– Есть ещё один вариант предположений, – вмешался Крон. – Чтобы работы шли успешнее, по созданию телепортов, учёные получали продукты непосредственно из института, по телепортационному устройству. Вот, от голода и вымерли…

– Скелетов не видать! – засмеялся Комбат.

– Эх! – воскликнув, оборвал спорщиков Пифагор. – Тут всё нелогично, а вы о какой-то кухне. Допустим, мы её найдём, вместе со складом – что толку? Дальше то, что? Тут такие шуточки со временем… В результате этого я могу сделать правильный вывод – скорее всего, на складе несъедобны, даже консервы. Как будто своих нет…

Все молча согласились с доводами, и мысленно махнули рукой, на такие мелочи. Разговор обессилевших и перенервничавших людей, подкрепившихся по всем правилам военного искусства, принимал другое, более закономерное течение, в привычном русле.

– В жизни, почему-то, всё шиворот-навыворот! – начал исповедь Бульдозер. – Мечтал встретить девушку с длинными ногами, а встретил – с короткими.

Сутулый усмехнулся, и выдал свою точку зрения, на обсуждаемые принадлежности:

– Длинные ноги хороши для быстрой ходьбы, а ещё лучше, для поспешного бегства с поля боя, когда противник применил ФОВ. В сексе, длинные заготовки так же бесполезны, как бюстгальтер.

– Да-да! – подтвердил Дед. – Так же, как и лифчик, они имеют чисто демонстрационный характер.

– Где связь, между этими альковными принадлежностями, – не понял Комбат, и выдвинул опровержение, – ноги видно, а лифт?

– Как ты помнишь – он не работал! – хихикнул Дед. – А, в общем – ты темнота. Бюстгальтер создаёт объём и, даже в случае применения несложных приспособлений – увеличивает литраж многократно.

Перед глазами участников спора проплывали бескрайние русские степи и поля, на которых паслись бурёнки всех мастей: белые, пегие, чёрные – волочащие за собой вымя, на потребу пищевой промышленности. В воздухе густо запахло парным молоком, свербя в носах смесью сена и навоза. Очнувшийся от видения, Кащей встрепенулся и высказал свои сомнения, по поводу целесообразности подлога:

– Но, ведь подтасовка фактов может легко вскрыться!

– Уже поздно будет! – хором ответили товарищи.

– Граждане – хватит о женщинах! – Крон попытался унять воинственный пыл попутчиков, заодно и образумив их. – Мы же не на работе.

– Это как сказать! – не согласился с доводом Почтальон. – У тебя, на данный момент, свободный график гуманитарной профессии, и можно предположить, что ты собираешь материал. Работа, получается!

Тема женского достоинства не хотела уходить и отпускать незакалённые умы.

– Вот название – бюст, – продолжил Доцент. – Оно имеет два понятия. Первое: это скульптура, недоделанная, то есть – по пояс. Второе значение – женская грудь. Само название с французского языка означает – надгробный памятник.

– Я уже запутался! – раздражённо отреагировал Комбат. – Но символично. И лаконично.

– Интересно, – хмыкнул Бульдозер. – В первое значение голова входит, а во второе – нет.

– Повторяться не буду! – отрезал Комбат.

– Все владелицы этого памятника, стремятся нацепить на выпуклости драньё от, какого-нибудь известного портного, преимущественно заграничного! – Кащей зло сплюнул и махнул рукой.

– Ну, не скажи, – возразил Пифагор. – На центральной улице, пусть и периферийного, но очень большого города, открывался бутик от такого умельца. Народу – до фонаря! В нашем мегаполисе, такие номера не пройдут и аборигенов, на подобную ерунду не купишь. Долго магазинчик не протянул, потому что местные жители не брезгуют носить обмотки: ни от Ху Линя, ни от Линя Ху.

– Да, никто не хочет поддерживать творческую личность! – вздохнул Крон, заботясь в первую очередь о личных шкурных интересах, а друзьям показалось, будто он сожалеет о швеях-мотористах.

– Чего их поддерживать? – возмутился Комбат. – Этих кооператоров штаны поддерживают, сшитые каторжным трудом, а нам, того гляди, скоро свои портки придержать будет нечем!

– Бытует поверие, – вмешался Доцент, опрокинув свою порцию горячительного. – Личность творческая, значит пьющая, а спонсировать попойку – не в нашем стиле.

Крон засмеялся, припомнив дела недавних дней, и поведал свою историю, выливающуюся из вывода Доцента:

– Не знаю, кто вывел эту словесную формулу, но в одном заведении, торгующем принадлежностями для производства рекламы, я это озвучил. На это мне ответили, что к ним приходят такие мастера, в соответствующем состоянии, которые создают не впечатление, а твёрдую уверенность, в их исключительности – слишком творческие. Один гений так дыхнул, что у продавцов из глаз слёзы брызнули. Но это была не главная беда. Обессилевший от творческих изысканий субъект, более не в силах держаться на ногах, произвёл естественное, для подобных случаев действие – облокотился на товар. В результате, от такого необдуманного шага всё, что демонстрировалось для продажи – покатилось по полу. Сияя всеми цветами радуги, продукция беспорядочно перемещалась по паркету, унося на себе мужика, как весеннее половодье уносит отходы лакокрасочного производства мутным потоком, вместе с уснувшим сторожем. А нечего было вносить сумятицу, в упорядоченный процесс торгового заведения.

– Пора тебе писать историю своей жизни, – намекнул Комбат. – Библиографическую повесть.

– На хрен никому не нужна – твоя личная жизнь, кроме любителей заглядывать в чужое пространство, через призму замочной скважины, – Крон показал рукой на дверь, где должно было находиться предполагаемое приспособление для просмотра видеофайлов, в режиме реального времени.

Бульдозер машинально проводил его руку взглядом до двери и обомлел: мимо бронированного стекла охранки прошла длинноногая девушка. Словно опомнившись, что она пропустила нечто важное, особа сделала шаг назад и, подавшись всем корпусом в том же направлении, заглянула в окно. Она улыбнулась, помахала на прощание рукой и, удалившись в конец коридора, растворилась в массивной двери.

– Вот и привидения пошли, – мелькнула в голове Бульдозера мысль.

От товарищей можно было ожидать разинутых ртов, но они словно с ума посходили. Комбат орал «Люся», Кащей «Маша» и так далее, но Сутулый поразил больше всех, произнеся нестандартную, для таких ситуаций, фразу: «Алевтина Ивановна, а вы что здесь делаете?» После того, как первоначальный шок прошёл, начали сверять показания, и тут выяснилось, что каждый видел своё, личное: жён, сестёр, подруг. Товарищи молча, как по команде, повернули головы, с подозрением посматривая в сторону Сутулого.

– Ну, чего уставились? – огрызнулся гвардейский горбоносец. – Я свою тёщу увидел – покойную!

– А я созерцал бывшую жену, ушедшую к другому, – сказал Бармалей, – думал – неужели вернулась? Уф! Чуть не обгадился…

– Да, – протянул Пифагор. – Теперь его камзол ни одна прачечная не примет.

– Пусть он его в министерство культуры отнесёт – там поймут, – смеясь, предложил Почтальон свою версию концовки. – Заодно панталоны, с собой захватит.

За припёртой дверью, что-то громко хлопнуло, как будто взорвалось.

– Кукла лопнула, – мрачно подал голос Крон. – Перекачали…

– Если подобное будет продолжаться, нам тоже придётся портки простирнуть, – ещё мрачнее, добавил Почтальон к сказанному.

– Да! – согласился Крон. – Покоя нам здесь не дадут. Нужен марш-бросок вперёд, не обращая внимания на все пугалки, напоминающие, какой-то дурацкий сон.

– Посмотрим шустренько на лабораторию клонирования, – предложил Бульдозер. – Она следующая.

Вопреки названию, в сарае, где должны ходить толпами особи, все как один – на одно лицо, никого не было. Не было не только объектов размножения, но и мебели тоже.

– Ничего не понимаю! – воскликнул Комбат, пожимая плечами. – Пусто, как у нищего в суме.

– А чего тут понимать? – Доцент хмыкнул и улыбнулся. – Столько клонированных личностей: с одним характером, с одинаковыми наклонностями – взяли и пропили всё оборудование, вместе с мебелью. Где-нибудь на воле…

– Пойдём, посмотрим телепортационные камеры, и валим отсюда! – предложил Дед. – Увиденного и так, на всю жизнь хватит.

– Здесь воздух, как будто пропитан неудачными экспериментами, – морщась, прошептал Сутулый. – И ещё, кое-чем…

– Сейчас дверь откроешь, он ещё больше пропитается, – убеждал его Дед.

Осторожно войдя в лабораторию, сталкеры увидели камеру, круглую в поперечнике и, наполовину стеклянную. Она имела шлюз, как и полагается по жанру, но внутри была пустая. Пульт непонятного назначения притулился у стенки, и не подавал признаков электронной жизни. Стены помещения, выкрашенные белой краской, имели грязный оттенок: то ли от времени, то ли от весёлых экспериментов.

– Пусто, – сделал заключение Почтальон, хоть и так всем было видно, что разнообразием обстановка не баловала.

– Согласно карте, это передающий пункт, – ответил Бульдозер на немые вопросы. – Стартовая площадка.

– Попробовать никто не желает? – предложил Бармалей новый вид экстрима.

– Даже адреналин не успеет выделиться, – смеясь, ответил Кащей. – Мне лично, так кажется.

– Что-то, да успеет! – заверил его Дед.

Следующая дверь выделялась, из себе подобных, неестественно сильной помятостью и, судя по всему, повреждения были нанесены изнутри.

– Это, какая же силища должна быть? – изумился Пифагор. – Мне уже кажется нецелесообразным открывать калитку.

Сутулый, подойдя к двери, громко в неё постучал и, приложив ухо, почти к самому железу, прислушался. Ни шороха, ни звука, не раздалось за непроницаемой перегородкой, повидавшей на своём веку, видимо немало. Глядя на изуродованный металл, можно было себе представить, что творилось в тех стенах, какие страсти кипели в теплящихся жизнью оболочках, какие отчаяния подвигли испытуемых, на такие порывы ярости. А может быть, полное отсутствие рассудка заставило обитателей кромсать неподдающуюся преграду?

– Не отвечают? – издевался Комбат над Сутулым, присоединяясь к нему, и барабаня по железу так, будто хотел выбить из неё дурь и непослушание. – Откройте – милиция!

– Это они там, от радости онемели! – высказал Крон свою версию. – Кстати, Ком, а почему милиция, а не полиция?

– Потому что мы вооружены, будучи гражданскими лицами, а не профессиональными правоохранителями, – пояснил Комбат.

– Ну, все грамотные стали! – сплюнул Крон. – Вооружённые бандиты мы, с точки зрения закона – так и говори. Называй вещи своими именами, и открывай уже, наконец, эту мятую железяку. Нервы не железные, хоть и помяты, может быть похлеще этой жестянки!

Открывшаяся картина была достойна кисти испанских сюрреалистов. Посередине лаборатории возвышался такой же ящик, как и в передающем центре. Вокруг него стояли мумии и не подавали признаков активности. Ни один забальзамированный мускул не дрогнул на почерневших, от времени, лицах. Обмоточная ткань местами отсутствовала, обнажая иссушенную кожу, но в целом, картина не выходила за рамки музейного показа. Правда, одна странность, всё-таки была: время от времени казалось, что застывшие в нелепых, но в монументальных позах, замотанные в лохмотья мертвецы, смотрят живыми и ненавидящими глазами. У комбата сдали нервы и, не выдержав, он выпустил очередь из автомата, в результате чего мумии рассыпались в прах; разлетелись в такую пыль, которая казалась древнее самого времени.

Вздрогнув от неожиданности, Крон молча сплюнул и тихо сказал, вкладывая в каждое слово весь накопившийся, за прошедший период, яд:

– Зачем же так сразу? Можно было и поговорить…

– У психолога болтать будешь! – сердито ответил стрелок и перезарядил оружие.

Пыль, вперемежку с пороховым дымом, витала в воздухе и щипала в носу, вызывая неудовольствие у некоторых членов компании, которые громко его выражали. Другим она причиняла, не меньше неудобства, но они предпочитали помалкивать, не то, гвалт бы стоял такой, какой бывает на восточном базаре, при известии о появлении знаменитого вора. Сгрудившись у входа, и не обременяя себя попиранием останков погибших, товарищи стали держать совет, что делать дальше. Доцент первый предложил самое разумное решение, указывая рукой на круглую заглушку, венчающую коридор, как круглая печать:

– Надо выметаться отсюда, и немедленно! Даже в этот проход, чтобы не казалось потом, будто зря сюда шли.

– Осталась самая малость – открыть его, – зевая, сказал Дед.

Увидев, что Почтальон откололся от коллектива, Бармалей указал на него пальцем, со словами:

– Смотрите, что это он там руками машет?!

– Почта! – позвал его Крон. – Ты с кем там разговариваешь? Сам с собой, что ли?!

Почтальон встрепенулся, будто очнувшись от гипноза и, развернувшись, медленно подошёл.

– Ты с кем там болтал, спрашиваю?

– С Гаштетом, и с Компотом.

– Гаштет с нами не пошёл, а Компот давно умер! – сказал Крон, методично расставляя акценты и чеканя каждое слово, при этом, в упор, глядя на респондента.

– ?

– Вот, уже и оборотни появляться стали, – обречённо вздохнул Пифагор.

– Мы сами, как оборотни, – махнул рукой Доцент. – Осталось повесить к потолку фонарик, и выть на него.

– Чем тебя примус не устраивает? – усмехнулся Дед. – Не надо ничего вешать, и голову задирать к потолку! Будешь оборотнем считаться! Как думаешь – таких много?

– Если брать не по сущности, а по духу, то количество особей может возрасти до шестизначной цифры, – прикинул в уме Доцент.

– Так! – засуетился Сутулый, подойдя к массивной заглушке, преградившей путь к свободе. – Давайте быстро отсюда убираться.

Куда вела эта заглушка? Действительно к свободе, или… О последнем, думать не хотелось, и Бульдозер занялся изучением механизма запора двери. Окрашенная в жёлто-красный цвет плита, местами облупилась до серебристого металла, не имевшего следов ржавчины, что уже, само по себе, говорило о прочности конструкции.

– А вот и склад! – раздался радостный крик Сутулого.

Он стоял перед убогой дверью, покрашенной в тон стенам, которая не весть на чём держалась, чтобы не упасть. Не мудрено, что поначалу на неё не обратили никакого внимания – её просто не заметили. На двери располагалось смотровое стекло, на котором приютилась короткая записка, гласящая: «Условно заклеено!». Рядов висела следующая, на которой корявым почерком было выведено: «Условно затенено!» Комбат повеселел, от таких пояснений, и просветил несведущих о шедших, в этих стенах, учениях:

– Игра в гражданскую оборону, при военных ведомствах, имеющих невоенных специалистов. Как всегда, полностью поддерживать правила игры времени нет, так что, при объявлении тревоги, на все предметы, подлежащие затенению, отключению и прочее, вешались такие таблички. Вот и висели по всему институту пояснения, начинаясь с «Условно», и далее по списку: затенено, выключено, выброшено, пропито… Внутри помещения находились пустые полки, на которых не удосужились выставлять пояснения, но на одном стеллаже гордо красовалась надпись: «Условно тушёнка!» Смеяться сил уже не было, и всё внимание, присутствующих здесь людей, обратилось на Бульдозера, копошащегося с замком.