Текст книги "Кронос"

Автор книги: Николай Шмелев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)

– Ё-моё! Я такого ещё не видел! Посмотрите на процессор! А охлаждающий вентилятор – четыреста тысяч оборотов в минуту! Да комп, нужно приковывать цепями, чтобы он не улетел!

– Велико удивление, – равнодушно заметил Крон. – Такие пропеллеры, я ещё в восьмидесятых годах прошлого века встречал, в военной оборудовании. Подумаешь, разница: девяносто тысяч оборотов против четырёхсот, учитывая то, что первый относится к бытовой технике, а вот чип, действительно интересный. И почему ты решил, что эти цифры, обозначают обороты? После них ничего не приписано!

Сутулый заглянул под крышку агрегата, как к барышне под подол. Недоумённо подняв брови вверх, он изобразил на лице крайнее недоумение:

– Что вас тут смутило? Процессор, как процессор. Микросхемы памяти конца восьмидесятых, тоже были с открытыми кристаллами. Это ни о чём не говорит.

– Наконец-то русские буквы увидел, – подал голос Бульдозер, разглядывая сопроводительную документацию с оборонного предприятия. – Слышишь, Ком – пока не торопись подключаться.

– Почему? – растерянно спросил Комбат.

– Я так полагаю, что генератор надо заводить на общую шину питания, которая подходит ко всему комплексу, чтобы трансформатор и стабилизатор, были задействованы вместе, встроенные в единую схему. Посмотри на кулер, точнее, на то, что на нём написано – четыреста на четыреста. По документации, это означает: четыреста тысяч оборотов в минуту, и четыреста герц частоты, а мой ящик, как известно, вырабатывает шестьдесят герц.

– Нет проблем – вон распределительный щит у двери, – успокоил его Комбат. – Всё предусмотрено до нас, как и украдено. Нестареющая классика советского кинематографа.

Кабель от силового щита уходил в стену, и терялся там же. От него несло запахом палёной резины, что говорило о перенесённых, в прошлом, повышенных нагрузках. Резиновый чулок затвердел, свидетельствуя о давно ушедшей молодости, но оставалась уверенность в его работоспособности. Открыв дверцу, Бульдозер отметил про себя стандартность начинки: внутри ничего необычного – не было. Подвесив фонарь на шнуре, остановили тарахтящую и дымящую технику. Навесив клеммы «крокодилы» прямо на щитовые контакты, Бульдозер вопросительно посмотрел на Комбата.

– С Богом! – сказал тот, и перевёл рычаг в положение «включено».

Крон нажал кнопку выключателя света, и все с облегчением вздохнули. Потолочные лампы помигали, под воздействием старомодных стартёров, и теперь горели ровным холодным светом.

– А вот и стабилизаторы, трансформаторы и прочее оборудование, – сказал Бульдозер, заглянув в соседний шкаф. – Тут всё так запутано.

– Ну, и нечего ворошить настроенную технику советского производства, – равнодушно предложил Почтальон, заглядывая в очередной ящик, в поисках того, чем можно поживиться.

– Это точно, – согласился доморощенный хакер. – Меня, только мониторы смущают, но попробуем разобраться в них, при запуске.

Он так долго копался в компьютере, что все начали нервничать, и от этих переживаний, горюче-смазочные материалы приняли повышенный темп расхода. Радовало одно – не выделяются продукты горения, в замкнутом помещении способные испортить настроение, не одному индивиду, но первоначальный страх постепенно отступал, под натиском антидепрессанта.

– Послушай, Крон, – Пифагор оторвался от трапезы, – я про лабиринты пирамиды, никак в толк не возьму – почему египтяне технику не использовали?

– Да просто, тогда не нашли! После Великого Потопа – всё многометровым слоем ила занесло. А если и нашли, то в то время – ничего не поняли, и закопали по быстрому, обратно. Энергетические установки должны работать на ядерном топливе, или на солнечных батареях, с более эффективной системой аккумуляции энергии, чем конструкции, которые практикуется в наше время. Нефть с газом образовались позднее, в результате отложений органических останков жертв потопа, или чего-то подобного. Ну, уголь – понятно. Это свалка растительности. А в общем, для меня картина выглядит так, что техника, в большинстве своём, найдена не была, но кое-что проскальзывает в иероглифах, относящихся к фараонам.

– А сейчас, не хотят выпускать джинна из бутылки? – спросил Пифагор.

– По-моему, ящик Пандоры – давно открыт, – обречённо вздохнул Крон.

– Эх, рвануть бы на раскопки! – мечтательно воскликнул Бармалей. – Жаль, что там война идёт.

– Разрешение не получишь, ни за что! – осадил его Доцент. – Идёт ли там война – не идёт…

– Японцам под сфинксом копать не дали, – подтвердил вывод Дед. – Позволили только отсканировать полости, и после их обнаружения, послали всех подальше, сразу же выпихнув из страны. За проделанную работу, даже жёлтого песка пустыни, не отсыпали…

– Да, Египет отменяется, – с сожалением заключил Кащей и махнул рукой.

– Правильно, костлявый! – сказал Почтальон. – На тропические страны надо и не так махать, потому что здесь, неизвестно, сколько времени разбираться придётся.

– Сейчас Бульдозер наладит агрегат, и мы все вместе, будем вспоминать пароль, которого никогда не знали, а хозяева забыли и померли, – с издёвкой, произнёс Бармалей.

– У меня всегда с собой дешифратор, – откликнулся юный хакер предпенсионного возраста.

– Если я услышу сигнал СОС, то первый брошусь в город за подмогой! – решительно заявил Почтальон. – А барахло – дело наживное.

– Какое барахло? – не понял Кащей, а Сутулый поперхнулся холодным консервированным супом.

– Рюкзак, инструмент и остальное…

Рубильник распределительного шкафа, со скрежетом принял вертикальное положение, а Бульдозер, подойдя к аппаратуре, нажал кнопку пуска. Центральный монитор засиял синим светом, а вентиляторы охлаждения засвистели монотонным и пронзительным гулом.

– Закрой ты боковую крышку, а не то, оглохнем здесь – все! – не выдержал Крон.

– Что ты хотел? – отозвался на призыв Бульдозер, устанавливая боковину на место. – Военная техника! Какие обороты, такой и свист.

Прошло некоторое время, необходимое для запуска и разборки, составляющих архива, за которое все, порядком заскучали. Кто клевал носом, кто зевал, как будто концессионеры здесь работали, числясь на окладе, и ежедневно совершали эту нудную процедуру.

– Ты смотри-ка! – изумился Бульдозер. – Программа «Виндоуз ХР». Значит, не так давно тут всё заброшено, или потеряно – кому, что больше нравится.

– Да, в таком случае и мониторы вписываются в общую картину, – оживился Комбат, но тут же погрустнел. – Это мне, уже – не нравится. Не могли они по доброй воле взять, да и уйти, куда глаза глядят. Или разбежаться по домам. Это тоже – кому, что больше нравится.

– Ещё хуже будет, если подтвердится версия про исчезновение всего коллектива военных и учёных, как здесь, так и на верху, – мрачно поддакнул Комбату Крон. – Так что, мужики, будбте наготове.

– Всегда готовы! – отчеканил Доцент. – Весь личный состав – бывшие пионеры.

– И по иронии судьбы, снова пионеры, – вздохнул Дед. – Первооткрыватели, хреновы…

Бульдозер, кажется, не замечал присутствующих, и только морщил лоб, копаясь в архивах. Время от времени, извлекая данные из засекреченных областей, он барабанил пальцами по клавиатуре, как заправская секретарь-машинистка, распечатывающая очередной роман с продолжением. С головой погрузившись в процесс изъятия информации, он ещё больше убаюкивал товарищей однообразно-монотонным звучанием клавиш. В связи с этими обстоятельствами, делать было нечего; прикарманивать – тоже, и обед продолжили, в ожидании результатов вскрытия. Кто-то, уже вовсю травил бородатые анекдоты, кто-то бесцельно бродил по комнатам, высматривая подходящий сувенир, а кто-то дремал, сберегая силы и энергию, для последующих подвигов. А расход, кажется, обещал быть нешуточным…

Наконец-то Бульдозер встал со стула, и обвёл присутствующих многозначительным взглядом:

– Я извлёк файлы записи видеонаблюдения. Они отрывочны. Вероятно, записывалось не всё, но вам будет любопытно, и не смешно. Ну что – готовы?

Глава седьмая Затерянные в астрале

Видеокамера, беспристрастно фиксирующая события в память микросхем, или дискового пространства, действует на нервы тому, кого она непосредственно наблюдает, но для последующих поколений, запись является бесценным источником информации. На экране монитора появились двое: пожилой генерал, видимо проверяющий и старичок-учёный, в белом халате. Как выяснилось из последующего диалога, он был профессором. Генерал беспрестанно задавал вопросы, на которые старичок отвечал с нудностью печатающей машинки. Профессор имел классический вид и такую хреновину в руках, что создавалось впечатление, и неотступно преследовала мысль, о неизбежном угощении военного этой штуковиной. Осталось дождаться удобного случая и, когда наступит благоприятный момент – зайти сзади. Этой штукой учёный поигрывал в руках, размеренно постукивая загадочным предметом об ладонь левой конечности, что только усиливало подозрение, о его намерениях. Начало разговора было пропущено, по неизвестной причине, или по технической неисправности, поэтому оставалось только догадываться, о предыстории.

– Профессор. – При разработке и внедрении телепортационного устройства, выявился ряд серьёзных недостатков.

Первое. Испытуемые просто исчезали из приёмной камеры.

Второе. Из выпускной камеры ничего не появлялось, или выползало, не пойми что. Часто, вручную вынимали настоящие чучела, жутко похожие на мумий.

Третье. Трёхконтурный ядерный реактор не справляется с двумя и более, задачами сразу, а именно: обслуживание телепортационных устройств и подзарядка систем гигантских аккумуляторов – одновременно. Но это мелочи. Гораздо серьёзнее выглядит задача по обеспечению работы свергигантского адронного коллайдера, которого в мире, пока ни у кого нет. Накопление антиматерии идёт с большим трудом: чистое антивещество одного вида получить не удаётся, и приходится довольствоваться тем, что есть. За год пять килограмм – этого мало. По прогнозируемым подсчётам, необходимо минимум пять килограмм в месяц. Поддержание электромагнитного поля, для хранения этой субстанции, требует беспрерывной работы аккумуляторов и отнимает серьёзные ресурсы. Я не говорю про нервы, когда думаешь о том, что в один прекрасный момент, какой-нибудь дурак оборвёт провод, подводящий электропитание. Использование реакции аннигиляции, для создания мощного импульса, при возможности реализации его потенциала в телепорте, так же вызывает серьёзные нарекания. В связи с этим, разрабатывались конденсаторы, ёмкостью близкой к фараду.

– Генерал. – Но-но, профессор, я тоже технарь и знаю, что такая болванка в двенадцать – четырнадцать раз, должна превысить размеры солнца.

– Профессор. – А я, и не говорю, что всё получилось. Разработки носили, не совсем технический характер – это только в фильмах можно построить космический корабль, размером со звезду. Вы потом проштудируете документацию – это надолго.

Вывод: так как работы по созданию устройства перемещения в пространстве затормозились, руководство требует обратиться к серьёзным источникам энергии. Где взять такие провода, чтобы выдержали энергию, не укладывающуюся в сознании? Разрабатывается беспроводной способ.

– Генерал. – Ну, и к какому источнику энергоресурсов склоняетесь?

– Профессор. – Как накопительная энергия – антиматерия и термоядерный синтез. Хранение – антивещество в электромагнитном поле. Импульсная передача – сверхконденсаторы, а обеспечивать всё это, должен мощный термоядерный синтез.

– Генерал. – А где я вам, термоядерный реактор возьму?! – Это вы его должны изобрести!

– Профессор. – Работы ведутся, но выявлены серьёзные недостатки при стабилизации плазмы – всё выходит из-под контроля…

– Профессор. – Кристаллическая пещера, естественного происхождения и состоящая из кварца, так же сильно не доработана…

– Генерал. – Как в Мексике?

– Профессор. – Что – как в Мексике?

– Генерал. – Ну, пещера эта.

– Профессор. – Нет! Там гигантские кристаллы из гипса, а здесь из чистейшего кварца, и по размерам, не то, что не уступают, а превосходят гипсовые – во много раз.

– Генерал. – А вам не кажется, профессор, что они искусственного происхождения?

– Профессор. – Эта версия не подтверждается, но и не опровергается.

– Генерал. – А что, на их базе, предусматривалось соорудить?

– Профессор. – Почему предусматривалось? Они служат, хоть и с перебоями, но мы работаем над этим вопросом. Кристаллы выполняют функцию накопителя информации.

– Генерал. – В принципе, мне всё ясно, но всё равно – для чего нужен этот накопитель?

– Профессор. – В первых разработках, при прохождении телепорта, испытуемый раскладывается на атомы, а при выходе собирается, из всех информационных компонентов. Грубо говоря, из кучи хлама, лежащего в углу. Фактически, в первой камере объект уничтожается, а в точке назначения, заново клонируется миллионами нанороботов. Слышали о новейшей разработке – «нанояйце»? На его основе базируется принцип, и последующая работа телепорта первого поколения. В приёмник заходит нормальный человек, а выходит бездушная скотина, если вообще – выходит. На поверхности кристаллов фиксируется огромное количество квазичастиц – экситонов, не связанных с переносом массы и энергий, но до конца непонятно, с чем связано подобное явление: то ли это следствие эксперимента, то ли естественное состояние системы. Нанороботы, учитывая заложенную информацию в памяти кристаллов, творят полную ерунду. Мы идём против Бога и его творения…

– Генерал. – Но-но, профессор! Так можно не только партбилета лишиться, но и в дурку попасть, а оттуда сюда. Назад, к испытуемым. Расскажите подробнее, что это за «нанояйцо».

– Профессор. – Кто-то величает техническое устройство «творение», кто-то «нанояйцо», а я называю его «раковая опухоль». Это не что иное, как искусственная клетка, в которой есть всё. Во-первых: наноробот – строитель, который будет атом к атому собирать образец. Во-вторых: аккумуляторная батарея, обеспечивающая энергией компоненты, в которые входят узловые и транспортные магистрали, для доставки деталей к месту сборки. Размеры энергоносителя – соответствующие. В-третьих: модуль памяти, содержащий информацию о строящемся объекте. Вот только для генератора души, места не нашлось. И не морщитесь, генерал – его нет, и не может быть, и вы, прекрасно об этом знаете. В лучшем случае, мы можем наладить производство зомби: из кучи мусора, из нормальных людей, а вот наоборот – не поучится. Из самого первого прототипа телепортационного устройства, где ещё не были задействованы нанотехнологии, выползало или выпадало, что-то похожее на раздавленных временем существ. Тогда и пещера не использовалась, как хранитель памяти. Один пациент, на выходе, просто рассыпался в прах, как будто он был древнейшей мумией.

– Генерал. – А откуда привозят испытуемых?

– Профессор. – Лукавите, генерал? Да, я про это спрашивал, но мне сказали – не умничай, а то у нас незаменимых нет! А про заданный вопрос – мы ничего не слышали.

– Генерал. – А ещё, какие-нибудь технологии с «яйцами» имеются?

– Профессор. – В принципе, они могут построить любой объект, но имеются недоработки в области электропитания самого «строителя», да ещё информационные карты подкачали, на которые он ориентируется при строительстве. Так – чуть-чуть, но работы ведутся. На быстрый результат, рассчитывать не приходится. Теоретически, любой предмет можно разложить на атомы и молекулы, а затем собрать обратно но, конечно, предпочтительнее чистый строительный материал. С этим, тоже получилась загвоздка. Мы, с одним производством антиматерии замучились. В ускорителе рождаются считанные античастицы, несмотря на его гигантские размеры и колоссальные энергетические затраты. Пары протон – антипротон, получали в сильных электрических полях, возбуждая его лучами мощных лазеров с ядерной накачкой, но и тут выход невелик, по сравнению, с затратами других видов энергии.

– Ясненько, понятненько! – озадаченно, но громко проговорил Комбат, бывший к этому готовый, но не верящий собственным ушам. – Будем надеяться на то, что тут всё заброшено, и людей здесь нет. Не хочется быть подопытным.

– Согласен, – сказал Крон, не возражая против такой постановки дела. – Желания нет, свидание устраивать, с кем-либо из числа бывшего персонала комплекса.

– Что это за бодяга такая? – негодующе воскликнул Доцент. – У меня, лично, дурные предчувствия! Не хватало нам в тоннеле зомби встретить, или целую толпу.

– Не переживай! – успокоил его Дед. – Кроме страшного вида, у них, всё остальное – заторможено. Единственное оружие, которым они владеют – отсутствие мозгов. Соответственно, нет страха, осторожности и далее по списку. Впрочем, есть ещё одно оружие – тошнотворный запах гниющего мяса, от которого можно в обморок упасть. А после этого присоединиться к нападающим. Вид, кстати, так же – соответственный психической атаке.

– А разве они сверхъестественной силой не обладают? – осторожно спросил Почтальон.

– Ты, Почта, фильмов насмотрелся, – усмехнулся дед. – Все психически нездоровые люди, во всяком случае, большинство – обладает большой физической силой. Это происходит, вероятно, в результате неподконтрольного раскрытия внутреннего потенциала, когда разум не препятствует освобождению морали, от условностей законодательной базы. Выход резервного адреналина, прибережённого организмом, на случай экстремальной ситуации, нецелесообразно расходуется на поддержание агрессивных наклонностей. Это подтверждается многими фактами и наблюдениями, но говорить, о чём-либо фантастическом – не стоит. Мы обладаем такими же возможностями, но раскрывать их – не умеем.

– К тому же, у зомби все мышцы сгнили, – добавил Пифагор. – Они не то, что ударять – ходить толком, не могут.

– Меня впечатлило, – задумчиво протянул Бармалей. – Вооружаться надо, братцы.

– Чем? – злобно выкрикнул Кащей и покрутил у виска пальцем, – вилами, да косами? Так, и их – нет!

– Вот тебе бабушка, и день математика, – выдохнул Пифагор, поддавшись общему настроению. – Будем надеяться, что дальше, найдётся оружие, подходящее случаю. Была же тут, наверное, охрана, следящая за порядком в комплексе, и наверняка, не с пустыми руками.

– Здесь всё осмотрели, – спросил Бульдозер, – или, пока я аппаратуру налаживал, вы только водку хлестали?

– Да осмотрели всё – хоть шаром покати, не считая конечно, этих ящиков, напичканных электроникой, – ответил Сутулый.

– Каких? – оживился Комбат, надеясь, в душе, на маленькое чудо.

– Таких, в которых Буль ковырялся, – недоумённо пожал плечами Сутулый, и обвёл рукой компьютерное богатство.

– Тьфу ты! – сплюнул Комбат.

– Ну, чего плюёшься? – задал Крон резонный вопрос. – Нет пока причин для паники и бегства! Место безлюдное, и так ясно, что нет никого. По состоянию запылённости, можно предположить, что покинут комплекс давно но, похоже, не по своей воле. Вот это – настораживает.

Все взоры были обращены в сторону неведомого прохода, таинственного и пугающего. Единственный необследованный выход вёл в неизвестность, преградив путь массивной бронированной дверью. Даже при беглом взгляде стало ясно, что препятствие непреодолимое для лопаты, и для лома – неподвластно.

– Как мы с ней справимся? – простонал Сутулый. – Без динамита не обойтись!

– Да погоди ты! – остановил Пифагор взрывной пыл паникёра. – Может быть, не всё так сложно, как кажется. Выглядит впечатляюще, а вдруг она не заперта?

Как ни странно, но его слова подтвердились и дверь, оказалась, попросту закрытой. После того, как несколько раз провернулось колесо замка, засов натужно лязгнул, и вышел из пазов. Дверь, со страшным скрипом, как будто её никогда не смазывали, поддалась и обнажила дальнейший проход, оказавшийся чистым и ухоженным. Выключатели, как их не щёлкали, положительного результата не дали, и пришлось довольствоваться фонарями, благо у каждого участника, их было по две-три штуки. Один фонарь, как правило, считался главным, и был рассчитан на двенадцать часов работы, но некоторые не ленились носить с собой прожектора, хоть явной необходимости в этом не испытывали. Кроме перечисленных образцов, у каждого имелся аварийный источник освещения, помещавшийся в грудном кармане. Генератор тарахтел, и зарядка ионно-литиевых аккумуляторов, не представляла проблемы. Единственный недостаток этих батарей заключался в том, что время накопления равняется времени свечения. Странно, но в телефонах, вся процедура в несколько раз короче.

– Ну, пошли, что ли, – чуть не шёпотом предложил Крон, – чего стоять то?

– Пошли, – обречённо вздохнул Комбат, и шагнул в дверной проём, как на каторгу.

Остальные ничего не сказали, а проследовали за ведущим, разглядывая бетонные стены, как будто ища в них то, чего нельзя увидеть, но если приглядеться, то – можно. В этом строении, при всей его обыденности, было что-то странное, но как не искали товарищи зацепки, придраться оказалось не к чему. Наконец, после недолгого петляния по коридору, сталкеры вышли в квадратное помещение, абсолютно тёмное и пустое.

– Ну, здрасьте – опять! – с негодованием воскликнул Доцент.

– А ты что здесь хотел увидеть – накрытый для банкета стол? – с издёвкой, смакуя каждое вымученное слово, процедил Дед.

– А меня не удивляет, – смиренно произнёс Почтальон. – Это, типа, игра такая.

– Интересно, на какую глубину мы под землю забурились, – заинтересованно спросил Пифагор, – никто не подсчитывал?

Он задал этот вопрос просто так, не надеясь на ответ но, заставив, тем самым, остальных участников задуматься.

– Как-то не до этого было, – буркнул под нос Бармалей, – неужели опять люк искать?

– Как надоело! – поддакнул Сутулый. – Я вот думаю, что нам никакой смазки не хватит, для открывания имеющихся в комплексе дверей.

– Мне кажется, что нет! – возбуждённо и загадочно воскликнул Кащей. – Посмотрите на стену.

– А чего на неё смотреть, – поморщился Пифагор, – она шоколадная, что ли?

После непродолжительной перебранки, по поводу дальнейших действий, во время которой Кащей не произнёс ни слова, а только молча смотрел на препятствие, остальные участники событий наконец-то обратили внимание на странность рукотворного образования, имевшегося на бетоне. Через несколько секунд, до товарищей дошёл смысл несуразицы: на противоположном входу перекрытии, имелось два предполагаемых выхода – оба были замурованы кирпичом. Один проход, заложенный современной продукцией, изготовленной на итальянском оборудовании, имел свежий шов цемента, а вот другой выглядел оригинальнее. На цементной стене, залитой по халтурной технологии, красовалась очень древняя кладка, с большими выщерблинами, и с многочисленными проплешинами плесени. На вид, кирпич имел возраст, лет пятьсот, не меньше, а то и больше.

– Что скажешь, Ком? – устало спросил Крон.

– Что тут сказать, может, это шутка такая? – вяло предположил Комбат, уже не веря собственным глазам. – Нашли старый кирпич, и заложили!

– Так то оно так, может быть, только раствор в кладке древнейший – крошится, прямо в пальцах.

– Да, – подтвердил Дед. – Чтобы, по составу определить возраст, в лабораторию носить не надо, и так видно, что кирпичу много-много лет.

– Хватит лирических отступлений, – Бульдозер решительно прервал археолого-криминалистическое настроение Крона, и взял инициативу в свои руки, – лучше скажите, какую стену долбить будем?

– Гадать, что ли сюда приехали? – недовольно пробурчал Пифагор. – Колбась любую – не в ромашку играем.

Сутулый, критически оглядев произведение искусства русских зодчих, предложил:

– Я думаю – новую!

– Почему? – задал вопрос Дед, отлично понимая, что вразумительного ответа, он на него не получит, но и промолчать не смог.

– Не знаю! – пожал плечами Стул. – Просто показалось, что так разумнее.

– В чём тут разумность? – недоумевал Почтальон.

Доцент постоял в задумчивости, сравнивая результаты собственных размышлений, с увиденной в подземелье несуразицей. Одно с другим не вязалось, и он выдал заключение:

– Вероятно, это побочный эффект применения на практике квантовой механики, в сфере строительства.

– Сам то понял, что сказал? – устало спросил Бармалей, взглянув на философа грустными глазами, в которых отразились все неудачные эксперименты в мире.

Доцент пропустил мимо ушей недовольные высказывания, и вынес на обсуждение провокационный вопрос, так как был уверен в том, что инструмента поблизости нет:

– А кто сгоняет за кувалдой?

– А мы её взяли? – невольно поддержал его догадку Дед.

– Взяли, – неожиданно для обоих, утвердительно ответил Комбат. – Она в вагонетке лежит.

– Куда только, ты столько добра распихиваешь? – озадаченно спросил Крон.

– Куда-куда – в рюкзак! – беззлобно ответил Комбат. – Осталось только сгонять за ней, кому-нибудь.

– Ладно, сейчас принесу, – вызвался добровольцем Почтальон. – Заодно, и приложусь к бутылке.

Эта идея пришлась по вкусу всем и, перед таким ответственным процессом, как вскрытие каменных сейфов, было решено перекусить. Нервы у всех, уже никуда не годились, и во избежание нежелательных эксцессов, связанных с паническим бегством, необходимо было принять эликсир безразличия. Кому-то больше нравилось название «Настойка равнодушия», но это демагогия. К тому же, одно от другого, ничем не отличалось. Почтальон только намекнул, на принципиальную возможность посетить аптеку, и вот тут-то началось великое переселение народов в сторону оставленного имущества, с последующим исполнением национальных песен и плясок, включая цыганочку с выходом. Фольклорные отступления, в виде анекдотов и небылиц, приберегли на вечернее время, когда сил отплясывать гопака, уже не хватало. Подобная сторона общения, подразумевала задушевный разговор, который не замедлит себя ждать, но только тогда, когда все перипетии останутся позади. Вследствие расшатанных нервов и принятии на грудь, этот способ апробировался не раз, и неизменно имел успех. Барражируя на грани испуга и потрясений, необходимость в излитии последствий душевных переживаний, было первейшей потребностью, после того, как напряжение спадёт. Это происходило по вечерам, а сейчас расслабляться на всю катушку, не представлялось возможным, но кое-какие диалоги, всё-таки промелькивали, в процессе общения.

– Что-то я давно Баобаба не видел, – вскользь заметил Бармалей, обращаясь к Пифагору, – не знаешь, где он?

– Говорят – сбежал, от такой жизни.

– Куда и что его не устраивало, – не понял Бармалей, – такая жизнь, или своя, личная?

– Своя, чужая – какая разница! – сказал, как отрезал Пифагор. – Каждый проецирует личную неустроенность на экран общественных коллизий, и ищет собственное отражение в общей картине бытия. Не найдя своё место, среди житейских противоречий, приходится уходить в собственный иллюзорный мир, где дорога, зачастую уводит слишком далеко, от этого сообщества.

– Так, этому больше не наливать, пока он не ушёл в неизвестность, – усмехаясь, сказал Почтальон, достав из вагонетки кувалду, и прислонив её к стене.

Бармалей поморщился от вдохновенной речи товарища, как от прошлогодней горчицы, но решил переспросить и выяснить подробности:

– Я, понимаю, Пиф, что ты болтун отменный, но я, так ничего и не понял!

– Чего тут понимать, – вздохнул Пифагор. – Говорят, ушёл в небытие. Туда, где деревья сильно шумят, и белки соперничают с воронами, за право обладания лакомыми кусками подношений.

Все помолчали, помянули и, повздыхав для приличия, начали собираться в путь.

– Ладно – пора! – решительно сказал Комбат и взял инструмент в руки.

Он довольно долго, что-то взвешивал в уме, прикидывал и примерялся, не решаясь нанести первый удар, чем изрядно расшатал остатки нервов компаньонов.

– Ну, что ты медлишь, как будто стена живая! – не выдержал Дед.

– Что – лазерный прицел, для кувалды, дома забыл? – не вынес мук ожидания Бульдозер. – Давай так – на глаз!

_ Ты ещё скажи – каменным топором! – включился в игру Сутулый. – Что за неандертальщина? Сейчас два гвоздя вобьём, и будет готов коллиматорный прицел. Правда, надо ещё где-то пенсне раздобыть, ну да это – детали. Этим способом, ещё прадеды охотились. Короче, со времён изобретения пороха и ружья. Примерно так, и вообще – вы меня запутали…

– Ты сам потерялся, в своих умозаключениях, – смеясь, заметил Крон. – Нужно делать, что-то одно, а не пытаться совместить приятное, с полезным. Не получится, сидеть за праздничным столом, и одновременно заниматься умственными изысканиями. На большой молоток, мы оптический прицел поставим. Вот бинокль! Сейчас присобачим его изолентой.

– Синей? – наивно спросил Кащей, явно продвигаясь в жизни по штампу.

– Почему синей, – улыбался Крон, – что у меня – нет, что ли?

С этими словами, он достал из рюкзака несколько мотков диэлектрического материала, всех цветов радуги: белого, чёрного, синего, красного и жёлтого, а так же моток полосатой расцветки. Плюс ко всему – скотч трёх размеров. Глядя на это богатство, мужики слегка обалдели, от такого изобилия ассортимента.

– Куда тебе столько! – неуверенно спросил его Доцент. – Ты что – электриком устроился?

– Да каким электриком! – отмахнулся Крон. – Купил, и выложить забыл.

– А я подумал, о создании совместного предприятия, – отшутился Почтальон. – Открыли бы отдел электротоваров, в хозяйственном магазине.

– Зачем такое разнообразие? – не понял Дед творческих позывов, и привыкший оперировать национальным диэлектриком, имеющего традиционный цвет, который копировал маскировочную окраску носа алкоголика, то есть – синему.

– Зачем-зачем, затем! – рассердился Крон от такой непонятливости. – Вот ремонтируешь ты, к примеру, настольную лампу или торшер, а может и то, и другое – сразу. У лампы провод чёрный, а у торшера – жёлтый. У соковыжималки электрический шнур белый, а вот синего, в доме ничего нет.

– А полосатый куда? – задал провокационный вопрос Бармалей.

– Ну, этот то, как раз универсальный! – развёл руками Крон. – Фонарь отремонтировать, например. Никто с первого взгляда, и не поймёт, что это изоляционная лента. Поплавок на удочку пришпандорить, не обрывая крючка с грузилом. Короче – художественно-декоративный ремонт, а у вас в мыслях, сплошной шаблон. Привыкли ориентироваться на дедовские методы.

Комбат пережидал, пока не закончится словесный поток, сильно напоминавшее ленивое течение сточных вод, по канализационному коллектору. Оно иногда ускоряло свой бег, торопясь навстречу очистным сооружениям. Особенно, оба потока роднили одни и те же обстоятельства, заключающиеся в полезности свойств каждого, и необходимости, в данной ситуации. Если весёлое журчание шустро текущих стоков, так запросто не остановить, то с философией, могущей продолжиться в любую секунду, надо было решительно кончать.