Текст книги "Кронос"

Автор книги: Николай Шмелев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

Глава вторая Сновидения каменных сводов

Сны. Ночью люди видят цветные картинки. Кто-то, чёрно-белые. Кто-то переживает ночные кошмары, а кто разглядывает неприятные фрагменты несуществующих сцен. Некоторые окунаются в сюрреализм, а кто и в откровенный маразм.

В эту ночь Комбату снилось, что он в рыцарских доспехах и его, под общее шипение, несут на переплавку в огненное озеро. Сопротивляться сил не было, потому что любой бывалый средневековый воин знал – если упасть в такой амуниции, то подняться уже не получится. Только самым могучим солдатам удавалось встать на ноги. Что делать: или защита, или подвижность, но в этой ситуации, эпиляция обещала быть полной. Ему хотелось крикнуть, что он не идол, да и кольчуга на золотую, даже издали не смахивала, но печать молчания сковала уста, парализовав единственный орган, способный докричаться до изуверов. Кираса, так и вовсе ржавая, шлём тоже… Дорого бы он сейчас заплатил за асбестовые панталоны, лапти и другие атрибуты, в которых экстремалы катаются на расплавленной лаве, со склона вулкана…

Кащею приснилось, что он, всё-таки набил брюхо досыта, заработав при этом гастрит, так как пищей ему послужили сырые мыши, ящерицы и яйца. Тут, к тому же, ещё попахивало сальмонеллезом. В заключение банкета, двенадцать нагов, имеющих классические змеиные хвосты, на огромном блюде принесли ему зажаренную анаконду, около пятнадцати метров длиной и полметра толщиной – фаршированную арбузами. Кащей пристально вглядывался в морду водяного удава, имеющую угрожающие размеры и никак не мог понять – кого она ему напоминала? Физиономия изгибалась в конвульсиях, кривлялась и строила рожи: то расплывалась в улыбке, то морщилась, как будто ей было больно, пока не приобрела знакомые черты, в которых он без труда узнал лицо своего товарища. Бульдозер!

Бульдозер вздрогнул во сне, потому что ему, как наяву мерещилось: он, вместо трактора, волочёт «золотую бабу» на длинной верёвке, а она отчаянно сопротивляется. После того, как он притащил верещащий трофей к месту назначения, его окружили озадаченные наги. Из их разговора он понял, что наги, никак не могли понять, кого они только что переплавили. Затем его пригласили на торжественный обед, по случаю завершения операции, на котором полночи пытались разжать рот сопротивляющемуся транспорту, намереваясь напичкать Бульдозера заморскими угощениями. За столом, он лицом к лицу, встретился с Кащеем.

Сутулый тупил в своих сновидениях, не в силах осознать: кто он, где он и кто вокруг него. Лицо жены формировалось мучительно долго, болезненно перебирая образы трансформации, никак не решаясь определиться с выбором: то оно приобретало позолоченный оттенок, с которого бронзовой пылью осыпалась краска, то серебристый, мусоривший алюминиевой пудрой. Наконец, овал лица напомнил черты искажённого злобой карлика, пока не трансформировался в окончательный вариант, остановив своё решение на змеиной морде, застывшей в страшном оскале ядовитых зубов. На них медленно, янтарной каплей, наполнялась токсичная жидкость, а немигающие глаза парализовали волю. Ну, в общем, знакомая картина, когда денег нет, и не предвидится. Когда они намечаются, для этого форточка предусмотрена.

Очнувшись в холодном поту, Сутулый, с блаженной улыбкой на устах вспомнил, что он не женат и так ему легко стало на сердце, тепло на душе… Неприятный осадок, впрочем, остался. С облегчением погрузившись в дальнейшие сновидения, спасённый из лап смерти, осознал себя связистом: связанным с аппаратом связи, с обстоятельствами и просто – связанным. Подкрепление не позвать, а оно требовалось. Штаб молчал. До громкоговорителя не добраться, а уже рядом рвались снаряды, и слышался скрежет вражеских треков по родному асфальту тунгусской тайги… Танковая атака…

Бармалею снилось, что он обломал об «золотую бабу» все конечности, а Сутулый, по громкой связи вызывает ему доктора. Рупор в его руках был уродливый, но платиновый. Идол пошёл на переплавку, да и рупор, в конечном итоге, полетел туда же. «Не озеро, а золотой прииск, какой-то, – подумалось ему. – Никто не оплатит инвалидность, но и на алименты не подадут». Огненный водоём штормило: бурунами вставала раскалённая лава, бурлила и пенилась, искрясь брошенными в него драгоценностями, а шлак, от расплавленного металла, как пену накатывало в литоральную зону прибоя, размазывая по берегу. Прибежавшему на помощь врачу, услышавшему таки, призывы о помощи, даже подмётки спалило. Эскулап констатировал многочисленные ушибы, посетовал на отсутствие заграждений в опасной зоне и, посоветовав, в таком возрасте не проявлять излишней прыти, растворился, всё в том же озере.

Сновидения Пифагора отличались повышенной спортивностью: в районе падения Тунгусского метеорита, он прыгает через костёр, а вокруг лежит вываленный лес, вперемежку с тунгусами, которые полегли от завоза геологами спиртных напитков. Геологи, впрочем, лежали тут же. Тяжёлый дух перегара перемежался с удушливым запахом палёных волос и ароматным дымом костра, который столбом поднимался к небу. Подтащив очередное бревно к огню, Пифагор отметил про себя, что нужно быть осторожным и не перепутать полено с тунгусом. Или с геологом: «Нажрались «в дрова», а ты мучайся с выбором. Да, горючего здесь надолго хватит! Без наследства останешься, пока прыгаешь через всё, что сокрушил небесный гость».

Доценту наги вручили колбасу, со словами о том, что она им не нужна: толстую, докторскую – прямо в руки, чему он несказанно обрадовался, потому что справедливо полагал о благополучном исходе дела. «А могли бы, ведь, и поглумиться!» – не покидала радостная мысль. Полночи он выковыривал их неё жир, ну прямо, как в детстве, а затем, остальную половину тёмного времени суток, смазывал стапель, по которому в озеро спустят пойманное чудище. Жира хватило с избытком, да так, что и на внутреннюю поверхность полозьев пришлось наносить смазку.

Из глубины пещеры, люди-змеи тащили средневековый рыцарский доспех и, уложив его на салазки, спустили в лаву. Всю дорогу набор металлических чеканок грязно ругался…

Дед во сне кричал, что он уже стар, для таких игр, но дама, вся увешанная золотыми побрякушками, остервенело обещала показать ему все прелести другой жизни, которую любопытный ещё не знал и, о чём не догадывался. «Нашла бы себе, кого-нибудь по статусу, – причитал Дед, слезливо обмусоливая каждое слово. – Банкира, например, или олигарха». После того, как она наотрез отказалась от него отвязаться, несчастный пошёл топиться, всё в то же злополучное болото, смахивающее на геенну огненную.

Почтальону приснилось, что ему поручили доставить посылку – упакованную «золотую бабу», упавшую с неба, вместо метеорита, всё в том же районе, где находится вываленный лес. Предполагалась доставка на себе, за тысячи километров от места падения, к месту ликвидации, а вручил ему эту бандероль «Кот». Дальнейшее происходило, как в тумане и несун три раза просыпался, в процессе транспортировки драгоценного груза.

Новое поступившее поручение, окончательно деморализовало Почтальона, поскольку, согласно инструкции, ему следовало отправиться в ближайший зоопарк. Судя по карте – в Берлинский. После прибытия, служащему почтового ведомства предлагалось спасать от тоски и верной смерти: то ли гориллу, то ли крокодила, то ли королевскую кобру. Он отпирался, упирался и всячески отказывался от почётной миссии, мотивируя свой отказ тем, что он почтальон, а не волонтёр из службы спасения. Вся Америка, до сих пор содрогается при одном только упоминании его имени, а они предлагают ему макак развлекать…

Кому-то, в эту ночь поспать, кажется, вообще не удалось…

Завтрак напоминал утренний чай после вечернего пуска прокатного стана вручную, причём всех линий сразу. После обмена впечатлениями от прошедшей ночи, выявилась странная закономерность в течение сновидений, но придавать значение этому факту никому не хотелось, потому что и так, все выглядели разбитыми и усталыми, как будто всю ночь вагон с углём разгружали. Сутулый смотрелся лучше всех, невзирая ни на что и блаженно улыбался, попивая чаёк.

– Слышь, Стул, – спросил его Комбат, с удивлением разглядывая довольную рожу. – Ты чего это сияешь, как медный чайник, который всю ночь надраивали. Вас можно перепутать и, скоро у тебя на затылке будут искать ручку, а под нос совать чашки.

– Да, жена приснилась, которой у меня отродясь не было! Ты не поверишь, какое это облегчение!

– Почему не поверю? Поверю! Это ты не поверишь, какое это огорчение!

Доцент оживился, услышав знакомые буквы в тексте разговора:

– Вот у меня супруга, когда я под мухой, частенько задаёт вопрос про то, люблю ли я их? Так и хочется спросить, про мучающую совесть, которая, вероятно, не в порядке.

– А когда трезвый? – лениво спросил Дед, заранее не интересуясь ответом.

– Когда трезвый – волком смотрит!

– Почему нас, а не меня! – не понял Крон. – У тебя что, гарем?

Доцент, наливая очередную кружку чая, ответил грустно, даже тоскливо:

– Вместе с детьми.

– Классический вид паразитирующего типа, – заметил Пифагор. – Обвешают детьми, чтобы никуда не делся и всё – можно диктовать самые жёсткие условия.

– Не всегда срабатывает! – возразил Бульдозер. – У меня и примеры есть, но приводить не буду.

– Ну, что я могу сказать – не бывает правил, без исключений! – не сдавался Пифагор. – Да и люди сейчас пошли чёрствые, бездуховные. У меня один знакомый, после ублажения очередной пассии отметил в дневнике полную деградацию моральных устоев в обществе, причём сделал он это на английском языке.

– Зачем, – осведомился Кащей, – чтобы жена не поняла? Типа, шифр такой!

– Угадал, – согласно кивнул Пифагор.

– Это так же бессмысленно, как прятать данные в примитивном коде Леонардо да Винчи – посредством использования зеркала, – пожал плечами Крон. – Сейчас английский язык с первого класса учат, если не с детского сада, но оно и правильно.

– И словарей куча, – добавил Бармалей.

– А может быть, он хотел, чтобы жена поняла? – вмешался Почтальон. – Такой вид мести или протеста! Прецеденты имеются, правда, несколько в иной и более жёсткой форме.

– Хорошо, а как быть с теми, про которых говорят, что они жили долго и счастливо, и умерли в один день? – задал Комбат провокационный вопрос, заранее ухмыляясь.

– Просто, – равнодушно ответил Пифагор. – Вторая половина, в этом случае, выступает паразитом. В водах Южной Америки водится сомик «Кандиру», который проникает под жаберные крышки рыб и, укрепившись с помощью шипов, пьёт кровь. Длится эта процедура, правда, недолго. Насытившись, он отцепляется, продуваемый струёй воды. Поэтому он эктопаразит, а не полноценный кровопийца. Но случаются непоправимые ошибки, когда сомик проникает в анальные или мочеполовые отверстия млекопитающихся, зашедших в воду. Оттуда он уже не может выбраться самостоятельно, и тогда конец обоим, практически гарантирован. Был экто, а стал просто паразитом. Своевременное хирургическое вмешательство способно предотвратить гибель теплокровного, но где в этих дебрях отыскать, хоть завалящий госпиталь?

– Да, действительно – в один день, – мрачно согласился Комбат.

– И насчёт хирургического вмешательства – так циничненько, – задумчиво протянул Дед.

– Насчёт ошибок, тоже непонятно! – Доцент поднял вверх указательный палец. – Кто сказал, что это не спланированная акция? Тут всё так запущено! И нечего попусту трепаться – голова и так, как в тумане. В конце концов, развестись можно, что и проделывают повсеместно.

– Опять вас понесло в дебри? – не выдержал Крон. – Сначала отсюда нужно выбраться, а потом уже думать о женитьбе!

– Если с пустыми руками приду – домой не пустят, – обречённо вздохнул Бармалей.

Все повернулись в его сторону и призадумались. Молчание, в тягостной обречённости, повисло над столом и, только Сутулый, непонимающе оглядывался по сторонам, недоумённо пожимая плечами. Пауза затянулась. Приглушённый свет мерцал таинственно и загадочно, играя бликами на воронёных доспехах, которые отбрасывали зловещие тени. Казалось, ещё мгновение, и всё придёт в движение: рыцари сойдут со своих мест, печально завоет волынка и зазвучит лютня. Огромный, но изящный, камин примет в свои недра оленя на вертеле и начнётся средневековый пир… Сутулый крякнул, и с грохотом, поставил на стол свой кубок, испортив, тем самым, романтическое настроение. Даже опошлил.

Двери распахнулись излишне помпезно, и вошла Наина, в сопровождении двух помощников, несущих обещанные приборы. После того, как технику установили на стол, сопровождающие удалились.

– Вот знаменитые устройства, – сказала она, раздумывая, с чего бы начать. – Это «Антигравитон» изначальной версии. С его помощью можно перемещать незафиксированные объекты, имеющие критические массы, неподъёмные, с помощью обычной техники. Ну, а маленькие предметы и подавно. Об энергетическом питании, чуть позже.

Устройство представляло собой невыразительную трубку, соединённую с небольшим ящиком, что делало его похожим на пылесос.

– Другой прибор основан на применении нанотехнологий, работающий по принципу – изделие из «яйца», или просто синтезатор, – продолжила Наина ознакомительную инструкцию. – Тысячи нанороботов, упаковывая атом к атому и молекулу к молекуле, построят, за определённое время, нужный предмет, используя в качестве сырья любую массу, хоть горную породу. Проще говоря, синтезируют набор атомов, строя из них желаемое. У Крона все инструкции, с которыми он вас и ознакомит, а мне надо отлучиться по делам – на пару часов. Когда вернусь, предпримем окончательные шаги по этому вопросу, а пока знакомьтесь, развлекайтесь – всё перед вами на столе. Если чего не хватит, Крон знает, где это найти.

Наина ушла, а вся компания уставилась теперь на Крона, который был осведомлён лучше остальных, видимо, не только в инструкциях.

– Не знаю, выпустят тебя отсюда живым или нет, но холостым ты не уйдёшь, – загадочно прошептал Почтальон.

– Да ладно вам, – засмеялся Крон, хитро прищурившись. – Всю ночь эти бумажки читали.

– Брачный договор, что ли? – прыснул Бармалей.

– Ну, что ты! – присоединился Кащей к общему веселью. – Поди – список приданого.

– Ничего, – притворно успокоил Крона Комбат. – Напишешь книгу «Моя жизнь в серпентарии».

У меня дома ненастоящие змеи, а вот в остальном, настоящий гадюшник. А тут…

– Ну, будет ехидничать! – сказал Крон, подойдя к синтезатору и положив на него руки. Вот агрегат – всем агрегатам агрегат. С его помощью, как было сказано ранее, можно создать любой объект: маленькие воссоздаются, довольно быстро, а вот для того, чтобы воспроизвести крупный, нужно время, иногда продолжительное. При этом разворачивается целая инфраструктура.

– Наина упоминала о «яйце», как о другом названии синтезатора, а техника квадратная! – задал вопрос Комбат, вопросительно поглядев на лектора. – Как сие понимать?

– Всё правильно она сказала, Ком, – ответил Крон, потрясая над головой пачкой бумаги, страницы которой содержали инструкции. – Прибор производит искомое на основе синтеза атомов, а в саму основу заложены принципы нанотехнологий. Малюсенькие такие роботы, строят из них нужный предмет. Вкратце, всё заложено в яйце, как бы символизируя рождение новой жизни, хотя для меня лично, появление бездуховной субстанции, никаких ассоциаций с жизнью не вызывает.

– А как разбивается инфраструктура? – спросил Доцент, – нами, что ли?

– Нет, – усмехнулся Крон, представив себя с лопатой на постройке завода. – Вспомогательные модули строятся, всё теми же, нанороботами. Получается, что-то, вроде муравейника, с разделением обязанностей между членами, самостоятельным производством и программированием новых яиц, с последующим запуском последних. В общем – пошло деление, развитие, размножение. А если этим заниматься нам, то и жизни не хватит, а про знания, я просто промолчу. Продолжу. В капсулу помещены первичные нанороботы, стартовый аккумулятор энергии, электронные чертежи и информация об энергетической подпитке. То есть о том, что именно будет разложено на атомы, а впоследствии собрано. Конструктор, короче. Идеальный вариант у моря, в котором вся таблица Менделеева, но и у горы, какой-нибудь, неплохо.

– А если предложить ему портянки? – оживился Кащей и засмеялся.

– Только запах останется! – улыбаясь, ответил Крон. – Но, в них шлака много, а толку – мало. Энергетический потенциал слабоват. Все образованные и учить не надо, что требуется определённое количество атомов каждого, или нескольких, элементов, со своими электронными парами, как положительных, так и отрицательных, и далее пошло – в деление самих ядер.

– А где эти яйца? – спросил Бульдозер.

– Естественно, внутри этой коробки, где же ещё! – теперь, настала очередь Крона, ехидничать, – Ты же не хочешь иметь новую пару портянок, в обмен на… Есть два способа заставить синтезатор работать. Первый. Заложить в память готовые чертежи через декодер, но существование их под вопросом, так что этот вариант, можно просто забыть. Второй. Предложить на «съедение» готовый продукт. То есть, нанороботы разберут на запчасти, занеся порядок сборки в память. Объект уничтожается безвозвратно. Большинство предметов или продуктов питания, уже занесены в кристаллы чипа, такие как: тушёнка, топливо, листовая сталь, болты, гайки и прочая дребедень – даже бутылка водки. Из любой горки, можно сварганить вертолёт.

– Зачем нам вертолёт? – воскликнул Дед, потирая ладони. – Лучше вагон с пойлом! Кто на геликоптере рулить будет?

– Весомый довод, – согласился Крон. – Иностранец…

– Почему иностранец? – не понял Дед.

– Потому что геликоптер, это принятое название вертолёта – только за границей.

– Правильно! – подключился Сутулый, к обсуждению болезненной темы. – Зачем нам вертолёт? Пропьём этот пригорок – кому он нужен?

– Как бы нам ландшафт не поменять – радикально, – засмеялся Бармалей.

– Ну, а что? – продолжал иронизировать Сутулый. – Перекроим, какую-нибудь, горную местность в другую климатическую зону и, сделаем плодородной долиной.

– Пропьём Пик Коммунизма! – воинственно и самоотверженно призвал всех Пифагор. – Или Эверест.

– Лучше Джомолунгму, – не согласился Кащей.

– Это одно и тоже! – в свою очередь, поправил его Почтальон.

– Да, без разницы! – отмахнулся Сутулый. – Всё равно, надолго хватит.

– Вот бы Суворову такой прибор, – почему-то мечтательно прошептал Бармалей. – Ему не пришлось бы, рискуя задницей, перелазить через Альпы и, уже второй раз, оной рискуя, скатываться на многострадальной, с горного кряжа. Да, и стены Измаила штурмовать, было бы необязательно.

Комбат оглядел прибор со всех сторон, потрогал, постучал по крышке и спросил:

– Ну, а если объект крупный, как его заложить – частями, что ли?

– Слушал, слушал и всё прослушал, – беззлобно проворчал Крон. – Нет, не частями. Берётся капсула и запускается. Вводные данные на утилизацию определённого объекта, чтобы он всё подряд не разбирал, агрегат сам щуп выбросит. Была машина, к примеру, и не стало, а чертежи в память занесены.

– А если хозяин придёт? – не унимался Комбат.

– Ну и что? – Крон пожал плечами. – Сварганишь ему другую, точно такую же, из какой-нибудь кучи мусора, он и не заметит! Если успеешь, к его приходу. От ускорения процесса, прибор перегревается, плодя нанороботов, и дело, похоже, не в охлаждении, а в недоработке. «Антигравитон» работает в паре с «Нанояйцом». Тут всё просто: синтезатор преобразовывает подножную пыль в энергию, а первый её использует.

– Пора испытать чудо техники, – загадочно пробубнил Комбат себе под нос и куда-то убежал.

Минут через пять, он вернулся, неся в руках огромное полено. Положив его рядом с прибором, он повернулся к Крону всем корпусом и громко скомандовал:

– Давай – демонстрируй!

– Да без проблем! Что делать будем?

– Для начала, что-нибудь попроще – банку тушёнки, например.

Крон воткнул щуп в полено и вызвал панель управления, которая оригинальностью не отличалась, напоминая обычный монитор с клавиатурой:

– Тут надо ещё немного частоту подрегулировать и фон убрать. Этим сейчас и займёмся.

Набрав что-то на «клаве», он отошёл в сторону, наблюдая за процессом синтеза издали. Агрегат изверг из своих недр серебристую капсулу, но не было видно, соединена ли она с прибором семейными узами, или трансформировалась, сама по себе.

– А чем они соединены, между собой? – поинтересовался Доцент.

– Читал – не понял! – ответил Крон. – То ли тончайшими механическими связями, то ли электромагнитными волнами, то ли какими другими, но похоже – всем сразу.

Процесс сингулярности, несколько затянулся, не желая делать молниеносный прорыв в области высоких технологий, в результате чего, Кащей не выдержал, спьяну врезав ногой по ящику:

– Давай, железяка хренова!

После этого, он сам получил по шапке, за небрежное обращение с отечественной техникой. Выпихнув его поближе к столу, но подальше от прибора, остальные с восхищением наблюдали, как росла оболочка капсулы. После завершения операции, она растворилась в небытие, оставив лежать на земле, ещё тёплую жестяную банку. Моментально нашлась открывалка, потому что всем не терпелось испробовать продукт на вкусовые качества, которые оказались отменными.

– Великолепно! – обрадовано воскликнул Дед. – Какое облегчение в прямом и переносном смысле. Сколько места занимают продукты, а уж про вес, и говорить не приходится.

Компанию единомышленников охватило всеобщее возбуждение от фантастического света открывшихся перспектив, которые в сознании, затмили и заглушили голос Кащея, который, довольно долго, что-то гнусавил. Эйфорию технического прогресса сменил обиженный тенор:

– Кто спёр мои сапоги?!

– Оба? – для чего-то, уточнил Почтальон.

– Нет – один!

Только сейчас все заметили, что Кащей стоит в одном башмаке, зашнурованном до колена, а правая нога – босая, забавно шевелящая пальцами, как будто ему их отдавили.

– Нечего было пинать, – хладнокровно заметил Крон. – Я же предупреждал, что фон регулировки требует. Хорошо ещё то, что аппарат не настроен на живую органику, а то совсем бы без ноги остался.

– Постой, попробую догадаться! – простонал Бармалей, выпучив глаза и придерживая рот рукой. – Ты хочешь сказать, что мы съели его сапог, вместе с портянкой?

– С носком! – поправил Кащей.

– Ух-ты, какие мы брезгливые! – театрально пропел Доцент. – У космонавтов система регенерации воды завязана на циркуляции. Пьют то, что было очищено. Даже потоотделение включено в эту цепь, а ты вонючего носка побоялся.

– Верните мне мою обувь, – канючил пострадавший, с тоской разглядывая нечищеную пятку.

– А нечего было заниматься ремонтом по-русски! – сердито отверг апелляцию Комбат.

– Отсканировать его сапог, да и сваять ему два, с помощью яйца, – посоветовал Сутулый.

– Оба левых? – умилился Крон. – Он и так, как пугало!

Он достал из рюкзака запасную пару ботинок и отдал Кащею.

– Зря, – с сожалением сказал Пифагор. – Нужно было ему валенки свалять, а ещё лучше – сплести лапти. Тут и прибор не нужен.

– Интересно, – задумчиво пробубнил Бульдозер, – куда пошёл сапог с носком: на мясо или на банку?

– Да, как быть с мясом? – Бармалей начал задавать наводящие вопросы, в ответе на которые и сам не был уверен. – Это же органика!

– Ты жри давай, органист хренов! – огрызнулся Крон. – Ну, какая разница – на атомном уровне, всё едино. Наверное… Из кирпича аминокислоты получать, может быть, и не очень удобно, но полено то – органическое. Наверное…

Товарищи почесали затылки…

– Хорошо! – сдался Крон, так же неуверенный ни в чём. – Для производства продуктов, будем использовать растительные компоненты, желательно в свежем виде: листочки там, цветочки и прочее дерьмо. Кстати – навоз!

При этих словах он ехидно покачал головой, прищуриваясь и пожимая плечами, а остальные сплюнули. От образовавшихся возможностей захватывало дух и сосало под ложечкой. Даже самые смелые прогнозы фантастов блекли перед техническим совершенством сверхсекретных разработок и, подгоняемый этими мыслями, Комбат выдвинул серьёзные опасения по поводу использования чудо техники:

– Получается, что так можно и без планеты остаться, получив взамен неизвестно что!

– Для этого слишком много времени понадобится! – упокоил его Крон, задумчиво уставившись на «Ящик Пандоры», который они уже открыли и с успехом использовали. – Собственно, что тебя удивляет? Изымаем же мы, сырьевые ресурсы Земли, не шибко заботясь о последствиях.

– Ну, как же, а экологические группы?

– Не смеши меня, Ком! Какие партии зелёных защитников. Они кричат только тогда, когда это нужно их хозяевам, платящих зеленью. У нас, их никто не слушает, особенно когда дело касается наживы, а если, что-нибудь, объявят стратегическим сырьём, то это уже пахнет вмешательством в государственную безопасность. Англия в прошлом веке вела опиумные войны с Китаем, Штаты ведут нефтяные битвы со всем миром, не боясь, ни хрена – детонации.

– Их спасает собственная валюта, являющаяся международной, – сказал, зевая, Дед. – Кто не позаботится о собственном кошельке. Будут по полям и лесам летать зелёные бумажки, никому ненужные.

– Что там родная Земля! – вмешался в пустую болтовню Доцент. – На другие планеты заглядываются, прогнозируя исчерпание собственных ресурсов.

– В карманах? – наивно спросил Кащей, роясь в упомянутых и, ничего не находя.

– В носках! – сплюнул Доцент. – В которые заначку прячут.

– Это точно, – согласился с ним Почтальон. – Носки ближе к телу, чем астероид, и в них, иногда, кое-что водится. Этим можно воспользоваться, в отличие от каменной глыбы. На ней, если что и есть, то недоступно. Проблема транспортировки астероидов к земле имеет давнюю разработку: напичкать двигателями и направить к собственной планете. Правда, о тормозах никто не подумал. То, что гравитация захватит посылку в свои сети, рассчитывать можно, а если что пойдёт не так? Хорошо, если глыба отскочит от атмосферы…

– Кому выгодны такие проекты, просчитать несложно, – лениво заметил Бармалей. – В ближайшее время – никому, потому что затраты колоссальные. А в перспективе, заинтересованы страны, почти не имеющие сырьевых ресурсов. Япония, например.

– Угу! – мрачно и восхищённо констатировал прогнозируемую ситуацию Пифагор. – Астероид на полной скорости, под критическим углом атаки, пробив атмосферную оболочку и имея, для всего живого критическую массу, посещает Страну Восходящего Солнца. Подержанные и фонящие радиацией автомобили, не нужно будет переправлять через океан – они сами до нас долетят.

– Да уж! – согласно кивнул головой Бульдозер. – Мало кто задумывался над тем фактом, что при тунгусском взрыве, вывал составил восемьдесят миллионов деревьев.

Испытатели крутились вокруг прибора, как мухи над выгребной ямой. Предложения по дальнейшему использованию синтезатора, сыпались, один за другим: наперебой давались советы, озвучивались пожелания.

– Попробуем сварганить, что-нибудь ещё! – предложил Кащей, сам уже опасаясь приближаться к враждебной технике и поглядывающий на неё издали. – От полена осталось, хоть что-то?

Бревно выглядело, не как оплавленный массив, а как изрезанная лазером заготовка, в которой причудливо переплетались идеальные узоры с острыми гранями – маленькими и большими.

– Вот и новое направление в скульптурном искусстве выявилось, – угрюмо пробубнил Крон, не питая к этому виду дисциплины должного рвения, а даже наоборот – устойчивые приступы тошноты.

– Интересно, – промямлил себе под нос Сутулый, ковыряя пальцем замысловатые вырезы, – какая энергетическая ценность у него была изначально?

– Ещё интереснее, сколько килокалорий содержал Кащеевский сапог, – перебил его Почтальон, подразумевая то, что брёвен много и нет смысла считать, заложенный в них потенциал.

– Носок и шнурок забыл включить в список, – завершил начатую картину Комбат.

– А запах раскладывается на атомы? – задал вопрос Кащей, который заставил остальных наморщить лбы.

Сам того, не желая, он внёс сумятицу в работу мозговых извилин всего центра экспедиции. Остальные, периферийные члены, не отставали от головного компьютера и в итоге, через минуту, никто не мог думать ни о чём другом, как только об ароматизаторе.

– Учиться надо было лучше! – недовольно сказал Крон.

Он не мог решительно разрубить непокорный узел воспоминаний, в которых катастрофически не хватало места: ни химии, ни физике, и далее – по списку.

– Надо попробовать испытать прибор на «чтение», – подал мысль Доцент.

– Дельное предложение, а то уйдём в неизвестность с одной тушёнкой, – поддержал его Дед.

– Что именно будем разбирать? – спросил Крон. – Кстати, потом нужно будет попробовать собрать!

– Вот часы, – предложил Пифагор. – На хрен ненужная вещь, в наше время. Они на трубе есть. Если пойдёт, что-то не так, то и не жалко будет.

На всякий случай, приволокли ещё кучу всякого хлама и через несколько минут, восторженно наблюдали, как росла серебристая оболочка капсулы, постепенно захватывающая объект. Камера росла, вибрируя и тускло мерцая ореолом мягкого света, напоминающее северное сияние в миниатюре, пока совсем не поглотила часы.

– Процесс всегда, идёт так долго? – спросил Бармалей.

– Режим щадящий, – ответил Крон. – Работаем на малом энергопотреблении. Я бы даже сказал, совсем «самый малый вперёд». Нужно сначала осмотреться.

Трансформация прошла успешно: и в режиме «чтения», и в режиме «производства». Пифагор, с удовлетворением крутил пальцами возвращённые часы, которые ничем не отличались от оригинала. Даже царапины вернулись в прежней красе, что наводило на определённую мысль.

– Послушай, Крон, а дефекты, насколько я понимаю, неистребимы? – спросил Пифагор.

– Исправимы. Поправку вводить нужно, а я ей просто не воспользовался, для чистоты эксперимента.

– Ну, это – другое дело!

В режиме создания банка памяти перепробовали всё, что было необходимо и, даже перевыполнили норматив, на что ушёл весь день. Воспроизводство огнестрельного оружия, так же прошло гладко, без сучка и задоринки, что значительно облегчало последующие приключения налегке, избавившись от лишнего груза.

– Пойдём, как на прогулке и это радует, – облегчённо выдохнул Крон.

– С целлофановыми пакетиками, в которых бутерброды лежат и маленькая бутылочка минеральной воды, – съязвил Доцент.

– Ещё чекушка и стопарик! – добавил Бульдозер.

– Да, но назад бабу тащить – вот что огорчает! – в сердцах воскликнул Комбат. – Кстати, ты ещё не научился синтезировать мамонтов? А что – идеальный транспорт в тайге, и не видно, почти…

Крон молча поглядел на него, что-то обдумывая и взвешивая в уме, пока не решаясь сделать свои заключения, относительно дальнейших похождений. Нахмурив лоб, он, наконец-то, заговорил: