Текст книги "Арктические походы Джона Франклина"

Автор книги: Николай Урванцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 36 страниц)

IV. БЕЛЫЕ ПЯТНА ПОСТЕПЕННО СТИРАЮТСЯ

Экспедиции 1829–1839 годов – Джон Росс, Бак, Симпсон и Диз

В это время на сцену выступил старый исследователь полярных стран, опытный моряк, уже известный нам Джон Росс. Он не мог забыть своей прежней ошибки, когда в 1818 году он принял мираж за горный хребет и повернул перед этим мнимым препятствием обратно. Этим он навлек на себя в свое время недовольство, а его исследовательская слава сильно померкла. Джон Росс обратился в адмиралтейство за поддержкой его плана исследования Северо-западного прохода. Но адмиралтейство, настроенное против этих «авантюр», осталось глухо на просьбы и доводы старого морехода. Тогда Росс объявил, что он снарядит экспедицию на собственные средства, и ассигновал для этой цели 3000 фунтов стерлингов. Однако этой суммы не могло хватить для обеспечения всем необходимым экспедиции сколько-нибудь значительного масштаба. Богатый купец Феликс Бут решил прославиться и добавил к этой сумме от себя еще 17 000 фунтов. На эти деньги можно было снарядить как следует хороший корабль. Бут правильно рассчитал: самолюбие купца было удовлетворено, когда в награду за услугу он получил дворянское звание, и сверх того его имя оказалось увековеченным, будучи присвоено большому заливу и большому полуострову в арктической Америке.

Экспедиция Джона Росса провела во льдах четыре зимовки: отправившись в поход в 1829 году, Росс вернулся в 1833 году. Сделанные Россом открытия чрезвычайно интересны и важны.

В общих чертах экспедиция протекала следующим образом: Росс вышел в море на небольшом колесном пароходе «Победа». С паровой машиной весьма несовершенной системы и качества было очень много возни, и впоследствии ее пришлось совсем снять и бросить. Россу удалось благополучно миновать пролив Ланкастера и достигнуть пролива Принца Регента, того самого, в котором застрял пятью годами раньше Парри. Пройдя на юг значительно дальше своего предшественника, Джон Росс открыл большой полуостров, названный им Бутия Феликс. Между этим полуостровом и лежащим к северу островом Северным Соммерсетом существует узкий пролив Белло. Об этом проливе Джон Росс слышал от эскимосов, но участвовавший в этой экспедиции Джеймс Росс, племянник Джона, так и не смог найти его. При поисках пролива Белло произошла та же ошибка, что и при обследовании Россом-старшим Ланкастерова пролива в 1818 году или при посещении голландцами Маточкина Шара на Новой Земле двумястами лет раньше: открытые этими исследователями бухты впоследствии оказались проливами, получившими первостепенное значение для судоходства. Пролив Белло был открыт значительно позднее, а пока что не было прямого доказательства отсутствия непосредственной сухопутной связи между материком и островом Северным Соммерсетом, подступающим к самому проливу Ланкастера. Первая зимовка протекала у берегов Бутии, а вслед за ней почти сразу же наступила вторая: судно, затертое льдами, осталось на прежнем месте. За это время Джеймс Росс подробно обследовал полуостров Бутия Феликс. Вовремя одной из своих санных экскурсий он пересек по льду пролив, названный впоследствии его именем. Достигнув противоположного берега, он решил, что открыл новый полуостров, оказавшийся в действительности островом, названным Землей короля Уильяма. Ошибочный вывод Джеймса Росса, назвавшего эту землю полуостровом, имел роковое значение для судьбы одной из величайших экспедиций будущего, теснейшим образом связанной с именем Джона Франклина. Открытия Россов в общих чертах разъяснили сложную конфигурацию береговой линии северо-восточной оконечности Америки. Оказалось, что она несравненно длиннее и извилистее, чем мог в свое время думать Франклин, надеявшийся пройти почти по прямой линии от восточного Поворотного мыса к заливу Репульс. Кроме перечисленных географических открытий, Джеймс Росс совершил еще одно, обнаружив на юго-западном берегу полуострова Бутия Феликс Северный магнитный полюс' земли. Третью зиму судно провело почти в том же месте. Отчаявшись в возможности выбраться из этой ледовой западни, Джон Росс решил бросить корабль. Четвертая зима застала путешественников бредущими по земле на пути к проливу Ланкастера. Пришлось остановиться на зимовку. От голодной смерти Росс и его спутники были спасены предусмотрительностью Парри, построившего здесь свой склад продовольствия. Летом 1833 года Росс достиг пролива Бэрроу, пересел в притащенные с собой лодки и поплыл на восток. У входа в пролив Ланкастера встретилась «Изабелла», то самое судно, на котором Джон Росс совершил свое плавание в 1818–1819 годах. Корабль подобрал людей и их груз и доставил на родину.

Путешествие Росса принадлежит несомненно к числу самых замечательных предприятий этого рода. Оно богато открытиями и событиями. Интересно, что последнее любопытное происшествие имело место уже после того, как экспедиция была подобрана случайно встретившимся ей судном. Дело в том, что поднявшийся на борт столь хорошо знакомого ему корабля Джон Росс не сразу был признан командой его, считавшей Росса погибшим еще два года тому назад. Из уст команды судна, специально высланного на поиски его экспедиции, услышал Росс самые невероятные сведения о характере предполагавшейся гибели ее, о впечатлении, которое эта весть произвела на родине, и о посылке спасательной экспедиции ему на выручку. Прибыв в Англию, Джон Росс и его племянник удостоились признания своих заслуг, которые были несомненно очень велики, хотя вопроса о Северо-западном проходе экспедиция так и не разрешила.

Долгое отсутствие Росса вызвало у него на родине сильное беспокойство. Была организована подписка, и на собранные деньги снаряжена под начальством Джорджа Бака, бывшего спутника Франклина, сухопутная экспедиция, которой было поручено проследовать до берегов Ледовитого моря и достигнуть затем мыса Фьюри в заливе Принца Регента. Основанием для выбора такого маршрута служило известное намерение Росса посетить это место, замечательное тем, что там был в 1325 году брошен одноименный корабль Парри.

Бак отправился в свое путешествие в сопровождении врача Ричарда Кинга в год возвращения Росса. Трудности этого предприятия во многом напоминают те, которые пришлось Баку вынести двенадцать лет тому назад, во время первой американской экспедиции Франклина. Ближайшей целью Бака была река Большая рыбная, называемая также его именем. В первый же год экспедиция достигла ее истоков, но для зимовки вынуждена была вернуться к Большому невольничьему озеру. Участники экспедиции погибали от недостатка продовольствия, и спасителем их оказался опять-таки столь хорошо знакомый нам индеец Акайчо. Во время пребывания на берегу этого озера Бак получил известие, что экспедиция Росса благополучно вернулась на родину. Не желая, однако, уходить с пустыми руками, Бак решил обследовать течение и устьевой район Большой рыбной реки. Это ему вполне удалось в течение одного лета, и, перезимовав вторично на Невольничьем озере, он отправился в обратный путь и достиг берегов Англии осенью 1835 года, не потеряв за два года путешествий ни одного человека. Поход Бака следует признать очень любопытным и важным, тем более что немного лет спустя обследованная им область и река стали предметом напряженного внимания и интереса всего мира.

Новая морская экспедиция Бака, состоявшаяся в следующем году, окончилась полной неудачей. Бак проник только до залива Репульс; здесь его затерло льдами, он провел очень тяжелую зимовку и вернулся домой, не достигнув ничего. На его корабле, знаменитом «Терроре», служил подштурманом ставший впоследствии столь известным Мак-Клюр.

Остается еще упомянуть об одной замечательной экспедиции этого же периода, отправленной в Ледовитое море со стороны американского материка. Плавание Томаса Симпсона и участника экспедиции Франклина 1825 года Уоррена Диза завершает собой первый цикл экспедиций Северо-западного прохода, охвативший период с 1818 по 1839 год. Первые экспедиции этого цикла посылало британское адмиралтейство, тогда как начиная с 1829 года организация экспедиций перешла к частным лицам и обществам. На средства Гудзоновской компании, пожелавшей уточнить северные границы своих владений, было снаряжено предприятие Симпсона и Диза. Поставив себе задачей восполнить существующие пробелы в изучении северной береговой линии американского материка, эти исследователи обратили свое внимание на неисследованные участки на западе между Поворотным мысом и мысом Бэрроу и на востоке между устьем реки Меднорудной и рекой Кастора и Поллукса в южной части полуострова Бутия Феликс. Первую работу они совершили в 1837 году. Перезимовав на берегу озера Медвежьего, Симпсон и Диз с наступлением весны отправились к устью реки Меднорудной. Обогнув восточный мыс Бэрроу, экспедиция скоро миновала район, обследованный Франклином в 1821 году. Следуя по берегу пешком, Симпсон вскоре достиг мыса Франклин и увидел к северу от него обширный остров – Землю Виктории. Вторую зиму провели опять-таки на Медвежьем озере. В следующем году Симпсон и Диз возобновили свои работы в этом районе. Ледовые условия были на этот раз гораздо благоприятнее, и вскоре экспедиция прошла восточный Поворотный мыс, миновала мысы Франклина и Александра, с которого годом раньше Симпсон впервые увидел широкое море, уходящее далеко на восток, и достигла устья изученной Баком реки Большой рыбной. Далее они продвинулись до устья небольшой речки, названной именем Кастора и Поллукса – замечательных лодок, на которых совершалось путешествие. На обратном пути была посещена Земля короля Уильяма. Достигнув устья Меднорудной реки 16 сентября, экспедиция в очень короткий срок добралась до места своих прежних зимовок и на том закончила свою деятельность. Профессор Гельвальд следующим образом резюмирует сделанную Симпсоном и Дизом работу: «Сделали они всего 2400 километров, совершив, таким образом, самое длинное, самое грандиозное путешествие, какое когда-либо было проделано с помощью лодок на Ледовитом море. Результаты этого путешествия превосходят все, что было достигнуто на географическом поприще Франклином, Ричардсоном и Баком». Тем удивительнее, что замечательные достижения обоих путешественников не получили в чопорной, реакционной Англии того времени широкого признания. Правда, Лондонское географическое общество наградило Симпсона золотой медалью, но, как говорит Гельвальд, «во многих кружках Англии их заслуги не были оценены по достоинству, так как на них смотрели, как на простых промышленников, которые, по нелепому предубеждению, не имеют права стоять в одном ряду с флотскими офицерами.

Двенадцать экспедиций направилось в период с 1818 по 1837 год в область арктической Америки. Восемь морских исследовательских отрядов на двенадцати кораблях и четыре сухопутных экспедиции в течение двадцати лет пытались разрешить проблему существования Северо-западного прохода. Формально проблема осталась не решенной: никто не проделал весь путь от океана до океана с запада на восток или в обратном направлении вдоль всего северного побережья Америки. Но открытия, сделанные в арктической Америке за этот период, поистине грандиозны.

Что же было известно о конфигурации северных берегов этого континента до 1818 года?

Плавание Баффина 1616 года открыло существование глубоко вдающегося в полярную область Баффинова залива. В этой части Арктики после Баффина никого не было вплоть до момента посещения залива его имени экспедицией Джона Росса. На западе, в части Ледовитого моря, прилегающей к Берингову проливу, первые открытия принадлежат знаменитому Джеймсу Куку, в 1778 году обнаружившему северо-западную оконечность Америки, названную им мысом Ледяным. К восемнадцатому столетию относятся также открытия, сделанные со стороны американского материка упоминавшимися исследователями Мак-Энзи и Хирном. Первый достиг, следуя по реке, названной впоследствии его именем, устья ее и нанес его на карту. Второй спустился вдоль по Меднорудной реке до моря. К сожалению, наблюдения Хирна были не точны, и потому его географическими указаниями нельзя пользоваться безоговорочно. Вот и все, что было известно о характере береговой линии американского материка мореплавателям и географам первых десятилетий девятнадцатого века. На прилагаемой современной карте северной части Северной Америки участки береговой линии, известные до 1818 года, отмечены широкой черной полосой, вся остальная область в то время представлялась совершенной terra incognita.

При сравнении между собой отдельных экспедиции периода 1818–1839 годов легко увидеть, что не все они были одинаково удачны, не все оправдали возлагавшиеся на них надежды. К неудачным экспедициям, ничего или почти ничего не давшим в отношении познания географии арктической Америки, должны быть отнесены плавания: Джона Росса в Баффиновом заливе (1818–1819), Лайона в районе залива Репульс (1824) и Бака там же (1836–1837). Значительно более успешными были две экспедиции Парри (1821–1823 и 1824–1825), плавание Бичи (1825–1828), вторая экспедиция Джона Росса и его племянника Джеймса (1829–1833), первое путешествие в американскую Арктику Джона Франклина (1819–1822) и поисковая сухопутная экспедиция Бака (1833–1835). PC наиболее успешным предприятиям относятся: первая самостоятельная экспедиция Парри (1819–1820), второе путешествие на лодках Франклина и Ричардсона (1825–1827) и такого же рода экспедиция Диза и Симпсона (1837–1839).

Со стороны Ланкастерова пролива дальше всех на запад проник в первое же свое самостоятельное арктическое плавание Парри, достигнув острова Мельвиля. Две последующих экспедиции, избравшие этот путь – его же и Росса, – не прошли в этом направлении далеко, но зато Россу удалось, повернув на юг, спуститься до материкового побережья. Попытки проникнуть к северным берегам континента со стороны Гудзонова залива были по большей части неудачны, и только тому же Парри удалось в 1821–1823 годах пройти вдоль полуострова Мельвиля, одного из двух больших полуостровов, вдающихся в этой части Америки далеко вглубь Ледовитого моря. Со стороны Берингова пролива направилась одна только экспедиция Бичи, сумевшая пробраться вдоль северного побережья лишь на небольшое расстояние от давно открытой северо-западной оконечности Америки. Наконец из числа экспедиций, направившихся к морю с юга, со стороны материка, ни одна – в противоположность морским – не была совершенно неудачной: каждая обследовала ту или иную часть побережья. Начало этим работам положило путешествие Франклина к устью Меднорудной реки. Следующая экспедиция Франклина изучила северное побережье на большом протяжении. Недостающие участки были обследованы Дизом и Симпсоном, проплывшими на своих лодках огромное расстояние вдоль северных берегов Америки.

V. РОКОВОЙ ПОХОД

Экспедиция Джона Франклина в 1845 году

К сороковым годам девятнадцатого столетня проблема существования Северо-западного прохода могла считаться почти разрешенной. Правда, ни одному человеку не удалось проникнуть этим путем из одного океана в другой, но Лондонское географическое общество и одно время даже сам Джон Бэрроу склонялись приписать славу открывателей прохода Симпсону и Дизу. Этот взгляд был безусловно ошибочен, на. что обращал их внимание Ричард Кинг, спутник Бака в экспедиции к устью Большой рыбной реки. Будущей экспедиции, ставящей себе задачей открыть Северо-западный проход, предстояло соединить линию, приблизительно намеченную Франклином и прослеженную Симпсоном и Дизом, с линией Парри, проходящей через проливы Ланкастера и Бэрроу. Джон Росс спустился, правда, от этой северной линии к югу и достиг здесь побережья материка, но, как было указано выше, ему не удалось найти пролива Белло, представляющего собой единственный западный выход из залива Бутия. Таким образом, линии Парри и Франклина оказались не связанными друг с другом, и, хотя это представлялось уже мало вероятным, не исключена была возможность существования системы полуостровов, связанных перешейками, разобщающими северную и южную водные области. Кроме этого пути, будущая экспедиция могла избрать дорогу через Ланкастеров пролив, следуя прямо на запад мимо острова Мельвиля по следам Парри с тем, чтобы отсюда попытаться, изменив курс кораблей на юго-западный, пробиться к Берингову проливу, пройдя, таким образом, в стороне от открытой Франклином и другими исследователями северно береговой линии американского материка.

Таким образом, легко могло показаться, что для довершения дела открытия Северо-западного прохода осталось проявить лишь немного настойчивости и энергии. Таково было мнение Джона Бэрроу и некоторых старых полярников, но адмиралтейство, совершенно убежденное в практической бесполезности этого открытия, и слышать не хотело о затратах, связанных с отправкой новых экспедиций. Вместе с тем военно-морские круги Англии с затаенным интересом и завистью следили за успехами последних экспедиций, отправляемых по инициативе частных лиц и компаний.

Появившаяся в результате трудов Симпсона, Диза и их предшественников карта северного побережья Америки должна была быть признана огромным достижением, несмотря на то, что составление ее стало возможно только после работ исследователей, действовавших без всякого одобрения со стороны адмиралтейства.

И вот случилось событие, давшее толчок возобновлению активного участия со стороны английских военных моряков в решении проблемы Северо-западного пути. Джемс Росс вернулся из плавания в Антарктику и сразу стяжал себе своими открытиями громкую славу. Он проник в направлении к Южному полюсу значительно дальше своих предшественников и еще раз доказал возможность плавания в тяжелых льдах. Его корабли, ставшие всемирно известными, «Эребус» и «Террор» – последний под командованием Фрэнсиса Ричарда Крозье. – прекрасно выдержали трудное испытание.

Конечно, если бы в среде деятелей английского адмиралтейства к тому времени не было тайных настроений в пользу возобновления исследовательской деятельности в арктической Америке, то едва ли возвращение Росса из успешного плавания в Антарктику могло бы вызвать отправку новой экспедиции в эту область. Но так случилось при энергичном содействии Бэрроу.

Нам хорошо известна роль этого деятеля, проявившего колоссальную энергию и настойчивость в деле организация экспедиций на поиски Северо-западного прохода. Бэрроу, имея уже восемьдесят лет от роду, «со слепым упрямством, приходящим на старости лет, настаивал на снаряжении новой морской экспедиции в Ледовитое море», как об этом пишет профессор Гельвальд. Необходимо отметить, что, настаивая на отправке экспедиции в арктическую Америку, Бэрроу требовал, чтобы она была морской, а никак не сухопутной.

Он отличался удивительным упорством, и когда ему доказывали, – в периодической печати, так как для личных объяснений он был недоступен, – что из десяти последних морских экспедиций семь должны считаться неудавшимися, тогда как сухопутные путешествия дали несравненно больше, он тем не менее твердо стоял на своем.

Во время заседания в адмиралтействе Бэрроу поднялся и обратился к заседавшим с горячей просьбой выслушать его и согласиться на снаряжение новой большой экспедиции для окончательного открытия Северо-западного прохода. Бэрроу напомнил о том, как много он сам уже сделал– на этом поприще, как много выстрадал, встречая неодобрительное отношение к своей идее. Он доказывал, что для довершения уже сделанного осталось совсем немного, что расстояние, разделяющее крайние, известные ныне пункты, очень невелико, что плавание в этих морях в настоящее время представляет гораздо меньше опасностей, чем раньше, наконец, что позорно останавливаться перед совершением последнего шага в момент. когда цель, которой добивались в течение веков, так близка. Убедительность речи и авторитет Джона Бэрроу оказали свое действие, и, в соответствии с царившими тогда настроениями, было решено совершить новую попытку решения великой проблемы. В пользу такого решения высказался председатель Королевского научного общества, его поддержали многие члены адмиралтейства, и в их числе четыре человека, голоса которых имели больше всего веса. Этими людьми были: Парри, Джемс Росс, Франклин и Сэбин. Старик Бэрроу добился своего. Больше того – масштаб нового предприятия превосходил все, о чем мог мечтать Бэрроу, лелея свой план покорения арктической Америки.

Обязанности снабжения и снаряжения этой экспедиции разделили между собой научное общество и адмиралтейство, причем оба исходили из того, чтобы эта экспедиция была непременно во всех отношениях образцовой, но чтобы, вместе с тем, она была последней, посылаемой на поиски Северо-западного прохода.

Однако судьбы этой экспедиции сложились так, что, вместо того чтобы стать последним предприятием этого рода, она вызвала к жизни огромное число новых экспедиций, возобновивших атаку арктической Америки с беспримерной настойчивостью и бесстрашием.

Предстояло выбрать начальника экспедиции. Выбор пал на хоть и не знакомого с Арктикой, но много путешествовавшего и не раз отличавшегося в разного рода делах коммодора Джеймса Фицджемса. Но вот на сцену выступил Франклин. Он изъявил желание ехать сам. Конечно, трудно было найти человека, более подходящего для этой роли. Кто мог сравниться с ним по опытности в плаваниях среди льдов и кто мог быть более горячо предан своему делу! Франклин напомнил, что он принимал участие в первой экспедиции к Северному полюсу, указал на прочие свои заслуги на арктическом поприще и заявил, что по праву он должен занять место начальника экспедиции. Выставляя это требование, Франклин проявил такой энтузиазм и столько оптимизма, что легко могло показаться, будто достигнуть цели при нынешней осведомленности о конфигурации тамошних берегов и природе моря ничего не стоит. «Многие очень опытные и вдумчивые полярники того времени так и смотрели на это дело, – говорит один из историков Франклина, – им казалось, что вся задача состоит только в том, чтобы сорвать плод, наконец созревший среди тысячей превратностей».

Однако было и серьезное сомнение, заставлявшее призадуматься перед назначением Франклина на должность начальника: Франклин был уже почти «стариком.

В связи с этим затруднением возник разговор, в котором участвовал Парри. На вопрос: «Не лучше ли было бы оставить Франклина дома, так как из судового списка видно, что ему уже шестьдесят лет», – Парри ответил:

«Этот человек подходит для данной задачи лучше всякого другого, а если вы его не пустите, он умрет от тоски».

В этих словах Парри выразил не только свое личное мнение, но и мнения всех окружающих, и так было в действительности.

Последняя попытка уговорить Франклина отказаться от поездки была произведена при разговоре с ним. Представитель адмиралтейства сказал ему с улыбкой:

«Мы имеем лучшее в мире право не пускать Вас – но справкам значится, что Вам уже 60 лет».

Быстро и серьезно Франклин возразил: «Оправки неверны – мне всего лишь 59!»

На этом закончились попытки переубедить его, в результате назначение Фицджемса начальником всего предприятия было отменено, и был назначен главою экспедиции старый полярный волк – Джон Франклин.

Прежняя деятельность Франклина в Арктике описана в предыдущих главах. В течение следующих семнадцати лет Франклин оставался в стороне от исследования полярных стран, которое он считал своим призванием. За этот долгий период он занимал различные должности, начиная с командования военным кораблем, плававшим в Средиземном море, и кончая управлением одной из английских колоний (Ван-Дименовой землей, то есть Тасманией). Франклин происходил из небогатой, многодетной купеческой семьи. Вступив в возрасте 14 лет на морскую службу, он вскоре получил офицерский чин, неоднократно принимал участие в морских сражениях и научился рассуждать как солдат, верный своему начальству. Франклин отличался не только энергией и выдержкой, но и большой честностью, гуманностью в обращении с подчиненными и добротой. Эти особенности его, наряду с честностью, были по-видимому истинной причиной неудовольствия, которое высказал государственный секретарь по поводу его управления Тасманией. Франклин очень охотно покинул этот пост, пребывание на котором лишило его свойственной его характеру веселости и приветливости. Насколько серьезны были недоразумения Франклина с колониальным управлением, видно из того, что еще накануне своего отъезда он хлопотал о выпуске из печати речи, долженствовавшей реабилитировать его образ управления Тасманией. С тем большей охотой вернулся Франклин к исследовательской деятельности на горячо любимом им Севере.

Как только решение адмиралтейства отправить в арктическую Америку исследовательскую экспедицию стало известным, сразу же явилось столько желающих принять в ней участие, что из среды их – как командного состава, так и матросов – можно было самым тщательным образом отобрать наиболее подходящих людей. Со времени последних больших арктических экспедиций прошло уже несколько лет, и невзгоды, которые приходится переносить путешественникам в полярных странах, были частично забыты, частично затмились представлениями о замечательных открытиях, о свободной жизни среди суровой, но прекрасной природы, наконец – о славе и даже о выгоде, которые выпадут на долю всех участников плавания, если оно закончится удачно. Особых опасений за свою судьбу никто из собиравшихся в путь не имел, так как опыт большей части прежних экспедиций показал, что экипаж судов возвращался домой обычно без большого урона в людях. Никому не приходила на память ужасная судьба некоторых арктических экспедиций шестнадцатого и семнадцатого столетий, например Уиллоугби или Мунка, в которых все или почти все участники погибали. Все воображение отъезжавших и их друзей было поглощено рассказами более счастливых современников – Франклина. Парри, Россов, Бака и других, – в ярких красках изображавших борьбу с арктической природой и победу человека над ней.

Источник популярности готовящейся к отправке экспедиции состоял все же не только в своеобразном обаянии, исходившем от прежних предприятий этого рода, но и в убеждении, что делу, начатому с таким размахом и умением, должен быть обеспечен полный успех. Необходимо признать, что английское адмиралтейство, решившее еще раз попытать счастья на этом пути, сразу проявило свою действительную заинтересованность в решении проблемы Северо-западного прохода и потому приложило все силы для того, чтобы снарядить экспедицию самым тщательным и совершенным образом.

Для экспедиции были выбраны корабли Джеймса Росса «Эребус» и «Террор». Оба судна, построенные для военных целей, были в 1838 году приспособлены для плавания во льдах и превращены в экспедиционные корабли с соблюдением всех правил и мер предосторожности, диктуемых практикой того времени. «Эребус» (водоизмещением 370 тонн) и «Террор» (340 тонн) блестяще выдержали испытание во время четырехлетнего плавания в водах Антарктики. На «Терроре» плавал в 1836–1837 годах Бак в область залива Репульс. Эти превосходные корабли более всего соответствовали новому назначению и были предоставлены в распоряжение экспедиции после основательного ремонта, устройства дополнительных креплений и введения ряда новых усовершенствований. Оба корабля были винтовые пароходы, но независимо от этого на каждом из них имелось полное парусное вооружение, рассчитанное на замену парового двигателя во время остановки машины. Каждая из этих машин была в двадцать лошадиных сил, причем устройство их было таково, что машины по желанию можно было подымать и опускать, так как предполагалось, что пользоваться их услугами будут только при прохождении узких проливов или каналов во льду, а также при противном ветре или в штилевую погоду. Скорость при этом достигала 4–5 узлов. Польза от машин должна была быть, несмотря на незначительный развиваемый ход, очень большой, потому что каждый полярный мореплаватель того времени хорошо знал, как часто теряются самые драгоценные часы и самые благоприятные для переходов возможности только оттого, что в нужный момент не дует нужный ветер. Целиком полагаться на машину в то время было рискованно, тем более, что корабли не могли взять с собой сколько-нибудь значительного запаса угля, так как все трюмы и свободные помещения были забиты продовольственными припасами, одеждой, инструментами и прочими необходимыми предметами. До большой экспедиции Франклина один только Джон Росс сделал попытку проникнуть в арктические воды с помощью парохода. Винтовые пароходы отправлялись на борьбу с арктическими льдами впервые.

Запас провианта был рассчитан на полных три года. Снабжение экспедиции продовольствием и разнообразным снаряжением производилось с величайшей предусмотрительностью. К несчастью, не все продукты, как выяснилось впоследствии, были хорошего качества. Частный фабрикант нажил большие деньги, сбыв экспедиции огромную партию испорченного товара. Зато научный и морской инструментарий, переданный на корабли Научным обществом, отличался превосходным качеством, вызывавшим удивление и восхищение. Наконец, на каждом из кораблей находилось по не очень большой, но прекрасно подобранной библиотеке, содержащей наряду с беллетристикой изрядное количество научной литературы.

Команды «Эребуса» и «Террора» были набраны из опытных, энергичных моряков.

Однако большинство офицеров отправлялось в Арктику впервые, только немногие из них принимали участие в прежних плаваниях в водах арктической Америки. Что касается матросов, то сейчас трудно установить, многие ли из них были знакомы с условиями плавания среди льдов, но можно предположить, что их полярный опыт был в среднем больше, чем среди командующего состава.

Старым полярником можно было назвать одного только капитана «Террора» Фрэнсиса Ричарда Крозье, командовавшего этим кораблем во время похода Джеймса Росса в Антарктику. Крозье был участником трех последних арктических экспедиций Парри. Коммодор Джемс Фицджемс, капитан «Эребуса», принимал участие в Ефратской кампании 1835–1837 годов и плавал в китайских водах, где встречался, между прочим, с доктором Стефаном Стэнли, ныне врачом на том же судне. Лейтенант Грэгем Гори на «Эребусе» был одним из немногих офицеров, имевшим солидный полярный опыт: он зарекомендовал себя с самой лучшей стороны во время неудачной экспедиции Бака 1836–1837 годов и принимал участие в плавании Джеймса Росса к южному полюсу. Лейтенант Джемс Вильям Фэргольм на «Эребусе» был участником одной из тропических экспедиций. Это был человек дела, отличавшийся притом широким образованием. Помощник врача на «Эребусе», Гарри Гудсир, был у себя на родине хранителем музея и пользовался репутацией талантливого ученого. Казначей экспедиции Осмер принимал участие в арктической экспедиции Бичи. Ледовый мастер «Террора» Томас Бленки зимовал во льдах в большой экспедиции Росса. Джемс Рид, ледовый мастер «Эребуса», имел большой опыт плавания среди льдов, приобретенный им в китобойных экспедициях.