Текст книги "Арктические походы Джона Франклина"

Автор книги: Николай Урванцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 36 страниц)

«В ответ на наш вопрос эскимосы рассказали, что на корабле нет мачт. Вопрос этот вызвал у них почему-то смех, и они, говоря между собой, упоминали слово «огонь». Из этого Петерсен вывел заключение, что они подожгли части мачт, прикрепленные к палубе, чтобы свалить их.

«Эскимосы сообщили также, что там было много книг, но все они давно погибли от непогоды, что корабль был выброшен на берег льдами в конце года, и что его никто не посещал в течение прошлой зимы. Нам показали старуху и мальчика, которые были последними, посетившими корабль, что было, по их словам, зимой 1857/58 года.

«Петерсен расспросил женщину более подробно, и она постаралась сообщить все сведения, которыми располагала. Она рассказала, что много белых людей погибло на пути к большой реке, что часть из них похоронена, а некоторые нет, и что сами эскимосы не были свидетелями гибели участников экспедиции, но находили их трупы следующей зимой.

«Это было все, чего мы смогли добиться расспросами, да и эти сведения удалось получить с большим трудом, так как Петерсен был незнаком с их диалектом, и к тому же эскимосы охотнее задают вопросы, чем отвечают на них. Эскимосы уверили нас, что мы встретим туземцев на южном берегу острова Короля Уильяма в трех днях пути отсюда, а также на острове Монреаль и у остова погибшего корабля.

«Получив эти сведения, мы поспешили дальше, пробыв с эскимосами всего несколько часов. Эскимосы, с которыми мы беседовали, имели, по-видимому, мало сношений с другими племенами, так как они ничего не слышали о нашем посещении эскимосов Бутии два месяца перед тем. Один из эскимосов спросил даже Петерсена, не видел ли последний его брата, который живет в Бутии и о котором он не имел сведений с прошлого лета.

«Мы почувствовали почти облегчение, уйдя от этих добродушных, но надоедливых и вороватых туземцев, что не так легко было сделать, так как некоторые из них провожали нас на протяжении нескольких миль. Мы заметили, что эскимосы имели продовольствия в изобилии, были хорошо одеты и принадлежали к более развитому племени, чем населяющие северную Гренландию и области залива Понда. Мужчины были коротко острижены, за исключением одного, у которого длинные растрепанные пряди волос свисали по обеим сторонам лица. У женщин, также как и у туземок Бутии, была татуировка на щеках и подбородке.

«Установив, что «остров Матисона», названный так Рэ, представляет собою холм с плоской вершиной, мы пересекли равнину к западу от него и утром 10 мая против мыса Бута наткнулись на одиноко стоявшую снежную хижину. Я был удивлен числу жердей и разных изделий из дерева, лежавших около хижины, а также громадному количеству сложенного в кучу моржового и оленьего мяса, тюленьего жира и кожи разных сортов. Мы имели достаточно времени, чтобы все это осмотреть, прежде чем обитатели хижины отважились выйти, испуганные нашим неожиданным появлением. Удивительно худая старая собака была привязана у входа и хотя она махала хвостом и встретила нас, как старых знакомых, мы не решались войти. Наконец появились старик и старуха, которые дрожали от страха и не могли или не захотели сказать что-либо, за исключением слов «камхмик туми».

Мы пробовали всеми способами рассеять этот страх, но они казались точно парализованными, и нам не удалось добиться от них никаких сведений.

«Мы спросили их: откуда они добыли дерево?

«– Приобрели от своих земляков.

«Знают ли они Большую реку?

«– Да, но до нее далеко.

«На наш вопрос, есть ли там эскимосы, они ответили утвердительно. Они отрицали, что им что-либо известно о белых, которые погибли на их берегах. Потом из хижины к нам вышел молодой человек, но и от него мы не могли ничего добиться. Владельцы хижины заявили нам, что им нечего предложить в обмен, кроме того, что мы видели, хотя мы и пытались их соблазнить, показав наши запасы ножей и иголок.

«Ветер был крепкий и попутный, утро очень холодное и так как я не мог надеяться побороть страх этих бедняг, не оставшись с ними может быть на целый день, я решил продолжать путь, вручив старухе иглу в качестве прощального подарка.

«Мое внимание привлекли здесь более всего шесть или восемь сосновых жердей различной длины – от 5 до 10 футов и до 2,5 дюйма в диаметре (из них изготовлены древко для багра и жерди для палаток), весло для каяка, сделанное из лопастей двух ясеневых весел, и две широких лопаты для сгребания снега 4 футов длиной, изготовленных из тонких досок, выкрашенных белой и светло-желтой краской. Это могли быть доски от лодок. Были там и более мелкие деревянные предметы.

«Пройдя еще полмили, мы встретили на своем пути семь или восемь покинутых снежных хижин. Погода испортилась, было слишком холодно для этого времени года.

«Утром 12 мая мы миновали мыс Огль и вечером того же дня расположились лагерем на льду Большой рыбной реки Холод и темнота ночи в этих более южных широтах заставили нас возвратиться к передвижению днем. Весь день 13-го мы не могли выйти из своей палатки из-за сильнейшей бури и только поздно утром 14-го смогли тронуться в путь. В этот же день вечером мы остановились в двух милях от маленьких островков, которые лежат против северного берега острова Монреаль.

«Утром 15-го мы прошли только б миль, так как один из нас сильно страдал от снежной слепоты, и я опасался, что нам снова придется передвигаться только ночью. Мы сделали остановку в маленькой бухте на северо-восточной стороне острова Монреаль. В тот же день мы снова вышли в путь, хотя дул очень сильный ветер и снег шел «как на пари», по выражению моих спутников, и нам пришлось держаться ближе к берегу. Тем не менее мы открыли узкий, извилистый проход, которым прошли на западную часть острова. Так как один из наших людей казался серьезно больным, мы сделали остановку около полуночи. Во время остановки этого дня мы произвели обследование северо-восточной части острова. По всем направлениям были видны островки и рифы. Тут мы окончательно убедились, что расположились лагерем на отдельном островке. Единственными следами пребывания здесь европейцев были найденные позади туземного знака (широкий камень, поставленный стоймя и прислоненный к другому камню), на восточной стороне главного острова или острова Монреаль, ящик мясных консервов, два железных обруча и несколько кусков меди. Эти предметы, вероятно, были захвачены с корабля и оставлены здесь владельцем до более благоприятных обстоятельств или до того времени, когда необходимость заставит вернуться за ними.

«16-го мы были не в состоянии двигаться дальше, не только в виду болезни Томпсона, но и потому, что погода была исключительно дурной: снег падал густыми хлопьями при температуре около нуля. Странная погода в середине мая! С 1 мая не было ни одного ясного дня.

«17-го погода началась проясняться. Петерсен, Томпсон и я предприняли поездку на санях, запряженных собаками, чтобы закончить обследование острова Монреаль. Остальные трое остались в палатке. Мы рассчитывали также встретить местных жителей, но нигде не видели даже свежих следов их после того, как миновали мыс Бута. Петерсен направлял сани вдоль берега кругом острова к югу, избегая восточной стороны, ранее уже обследованной нами, а Томпсон и я двигались по земле, один ближе к берегу, а другой несколько дальше, исследуя места, казавшиеся нам наиболее интересными. Таким образом мы прошли остальную часть острова.

«Хотя снег и скрывал от нас следы пребывания здесь экспедиции Франклина, поскольку они могли быть во впадинах и закрытых местах, но зато благодаря ему особенно выделялись все предметы, которые могли служить отличительными знаками. Мы помнили, что отступавшие участники экспедиции Франклина видели остров в том же зимнем наряде, в каком видели его мы. Почти весь остров был полон знаков, сооруженных туземцами и состоявших чаще всего из одного камня, поставленного на другой, иногда из трех камней, но редко из большего их числа. Никаких следов гурия мы не могли обнаружить.

«Разрыв заступом и лопатой груду камней, которая показалась нам сложенной искусственно, мы обнаружили под ней большое количество тюленьего жира. Этот старый эскимосский тайник был обнаружен близ юго-восточной оконечности острова. Внутренняя часть острова и прилегающие к нему маленькие островки были также осмотрены, но без всякого результата. Не было обнаружено и следов пребывания здесь зимой эскимосов. Неудивительно, что мы вернулись вечером в нашу палатку несколько удрученными. Отсутствие эскимосов было для нас горьким разочарованием. Между тем круги камней, указывавшие на место летних стоянок эскимосов, попадались довольно часто. Поверхность острова Монреаль довольно возвышенная и в высшей степени неровная. Низменные берега и травянистые впадины были покрыты на 1–2 фута плотным слоем снега, тогда как все возвышенные части были обнажены. Если бы здесь был гурий или хотя бы могила, мы должны были бы их заметить. Но они могли быть разобраны местными жителями, и поэтому мы разрывали заступом каждое казавшееся нам подозрительным место.

«Одно замечание, сделанное моими спутниками, показалось мне очень верным: вид скал на восточной стороне острова наводил на мысль, что море часто омывало их, унося с собою все, что находилось недалеко от берега.

«Со времени нашего вступления на остров Короля Уильяма мы еще не встречали тяжелого льда. Все пространство вдоль восточного и южного берегов вместе с устьем Большой реки представляло собой одну обширную ледовую плоскость, образовавшуюся в начале прошлой зимы, когда плавучих льдов еще не было. Я думаю, на основании сообщений Бака и Андерсона, что это необычное явление могло заставить эскимосов искать другие места для охоты за тюленями. Петерсен высказал предположение, что они могли отправиться для этой цели на другие острова».

В связи с этим Мак-Клинток решил заняться обследованием ближайших островов, предварительно закончив осмотр полуострова с мысом Огль, у его северной вершины. 18 мая состоялась переправа экспедиции с острова Монреаль на материк, а 19-го вечером повернули обратно.

Чувство «некоторой удрученности», овладевшее Мак-Клинтоком и его спутниками, было очень естественно. Перспективы сапного путешествия были с самого начала неплохие, а многочисленные находки остатков пропавшей экспедиции, сделанные отрядом Мак-Клинтока в пути, сулили скорую разгадку тайны гибели Франклина. Между тем санный отряд прошел вдоль всего восточного побережья Земли короля Уильяма, пересек пролив, отделяющий ее от материка, к. посетил остров Монреаль, нигде не найдя таких следов Франклина, по которым можно было бы узнать хоть немного больше того, что было уже известно к моменту выступления отряда в поход. Все, что удалось Мак-Клинтоку до сих пор найти, было им или выменено у эскимосов, или обнаружено неподалеку от брошенных эскимосских хижин.

XI. СТРАШНОЕ ОТКРЫТИЕ

Экспедиция Мак-Клинтока (продолжение)

Момент, когда волей-неволей приходилось поворачивать обратно, был минутой тяжелого испытания для Мак-Клинтока и его друзей. Они не отчаивались еще в успехе своего предприятия, но поворачивать обратно, па существу ничего не достигнув, было нелегко. Особенно осложнялось положение тем, что поворот был обусловлен не только ограниченностью продовольственного запаса, но и тем, что итти дальше, собственно, было некуда, так как остров Монреаль должен был считаться конечным южным пунктом района, подлежавшего обследованию.

Достигнув берега пролива Диза и Симпсона, в нескольких милях от мыса Ричардсона, Мак-Клинток переправился на Землю короля Уильяма утром 24-го, вступив на ее территорию немного западнее Перцовой реки. Южный берег острова был тщательно осмотрен в то время, как отряд шел вдоль него по направлению к мысу Гершеля. На одной возвышенности был замечен гурий высотой около 5 футов; хотя он и показался сооруженным давно, но все же его разобрали камень за камнем, и тщательно исследовали, разрыв почву под ним заступом, но ничего при этом не обнаружили. Земля около гурия была открыта действию ветров и поэтому совершенно свободна от снега, так что ни один след не мог ускользнуть от обследовавших. Мак-Клинток хорошо знал, что Симпсон не упоминал о том, что останавливался здесь или где-нибудь в другом месте на этом острове, за исключением мыса Гершеля. Поэтому ему показалось странным, что туземцы поставили здесь этот знак, тогда как на той же возвышенности, в 100–200 ярдах, стояла скала, которая могла служить для той же цели.

Продолжая двигаться вдоль берега, Мак-Клинток, наконец, наткнулся на то, что, несмотря на свой печальный вид, пробудило в нем чувство глубокого удовлетворения. Он увидел, что лишения, которым он и его спутники постоянно подвергались, уже окупились. Рассказ об этой находке мы приводим целиком из книги самого Мак-Клинтока.

«Мы находились теперь на берегу, вдоль которого должны были двигаться отступавшие участники экспедиции Франклина. Мои сани шли по льду около самого берега, и хотя он был покрыт глубоким снегом, лишавшим нас почти всякой надежды что-либо здесь увидеть, мы все же тщательно всматривались, не обнаружатся ли какие-либо следы экспедиции. Однако и здесь наши поиски оказались безрезультатными.

«Вскоре после полуночи, 25 мая, передвигаясь медленно вдоль песчаного берега, частью свободного от снега, который был сметен ветрами, я заметил сквозь снег человеческий скелет, на котором болтались обрывки одежды. Скелет, окончательно побелевший, лежал лицом вниз, часть костей была отгрызена и унесена различными животными.

«Мы произвели самое тщательное исследование этого места, разгребли снег и собрали каждый клочок одежды. Найденная записная книжка возбудила в нас надежду узнать что-либо об ее несчастном владельце и об ужасном отступлении погибшей команды, но листы книжки смерзлись. Результаты нашего обследования свелись к следующему:

«Погибший был молодым человеком, слабого телосложения, немного выше среднего роста. Судя по одежде, он был корабельным стюартом или слугой офицера. Способ, которым был завязан ев о шейный платок, был необычен для моряков. Каждая часть его одежды подтверждала наши предположения относительно положения, которое он занимал на корабле: синяя куртка с прорезанными рукавами, обшитая шнурком, и пальто из грубого сукна на внутренней застежке. Около трупа мы нашли также платяную щетку и роговой гребень. Несчастный выбрал, вероятно, непокрытую, снегом часть острова, чтобы облегчить себе утомительный путь, но упал лицом вниз, то есть принял то положение, в каком мы нашли его скелет. Весьма вероятно, что он упал, ослабев от голода и выбившись из сил, и что последние минуты его жизни не были омрачены страданиями. По крайней мере, я вынес такое впечатление, и представившееся мне зрелище заставило меня лишний раз вспомнить, как опасно поддаться желанию заснуть при сильном холоде.

«Таким образом печальной истиной оказались слова старухи: «на ходу они падали и умирали».

«Я не думаю, чтобы эскимосы видели этот скелет, иначе они взяли бы щетку и гребень: суеверие не позволит потревожить им покой мертвецов, принадлежащих к их племени, но не удержало бы от присвоения собственности умерших «белых людей», если эта собственность могла оказаться им полезной. Так, доктор Рэ приобрел у эскимосов в Бутии кусок фланели с меткой: «Ф. Д. В. 1845», – несомненно, это было куском одежды бедного Де-Во!».

Мак-Клинток достиг, наконец, цели, которой тщетно добивались сотни людей в течение целого десятилетия. Чувство, которое овладело им, когда он стоял перед успевшим побелеть костяком человека, Мак-Клинток скрыл в сухой, почти официальной манере, с которой он изложил ход событий.

Открытие скелета стюарта с корабля Франклина было только первым успехом Мак-Клинтока. Впереди его ожидали другие находки, среди которых одной из главных было знаменательное письмо от Хобсона, оставленное им на имя Мак-Клинтока под каменным гурием.

Мыс Гершеля – место на Земле короля Уильяма, где в свое время Симпсон соорудил большой каменный гурий. Мак-Клинток стремился к этому мысу в надежде найти под знаменитым гурием какое-либо сообщение Франклиновой экспедиции или Хобсона, возможно, содержащее важные новости. Он подверг самому тщательному обследованию все побережье, отделявшее его от мыса Гершеля. «С твердой и обоснованной надеждой на успех своего дела» вступил Мак-Клинток на откос, на котором возвышается бросающийся издали в глаза гурий Симпсона.

«Бросившие свои корабли и отступающие участники экспедиции Франклина, – пишет Мак-Клинток, – должны были пройти близко от этого места, или пересечь его, как это сделали мы. Они имели возможность положить здесь, где кончались их открытия, в том числе открытие Северо-западного прохода, какую-нибудь памятку о достигнутых результатах, или, может быть, часть своих научных журналов, – и эту возможность они вряд ли упустили бы. Симпсон не упоминает о том, что оставил какое-либо сообщение в этом месте, да и люди из экспедиции Франклина не стали бы искать его, если бы оно даже и было оставлено. Между тем то, что осталось от некогда «значительнейшего» гурия.

Обнаруженный документ имело только 4 фута в вышину. Южная сторона его была разрыта, и средние камни отодвинуты, как будто кто-нибудь добивался узнать, что скрыто за ними. Сбросив снег, покрывавший его, и несколько сдвинутых с места камней, мои спутники обнаружили широкую известняковую плиту. С трудом она была отодвинута, потом вторая, третья, пока не дошли до почвы. Некоторое время мы продолжали наши усилия, разрывая заступом замерзшую землю, но ничего не нашли, как не обнаружили поблизости и следов пребывания европейцев. Там оказалось только много старых тайников и низких каменных стен, которыми пользуются эскимосы, подстерегая за ними оленей. Мы заметили здесь свежие следы этих животных, переправившихся сюда с материка».

Из этих слов Мак-Клинтока видно, что он серьезно надеялся найти на мысе Гершеля какой-нибудь документ, оставленный Франклином. Большой симпсоновский гурий оказался развороченным и пустым. Кто разрушил гурий – было не ясно, но тем любопытнее догадки и рассуждения Мак-Клинтока, вызванные этим фактом.

«Так как эскимосы острова Короля Уильяма, – пишет он, – подобно эскимосам, кочующим по Бутии и у залива Понда, давно уже не строят себе каменных жилищ, проводя зимы в снежных хижинах, а летом живя в палатках, никаких других следов, кроме указанных, от них не остается. Нельзя узнать, когда и в каком числе они где-либо находились, так как одни и те же убежища служат для нескольких поколений.

«Я не мог отделаться от мысли, что какое-нибудь сообщение было здесь оставлено отступавшими вглубь страны участниками экспедиции, и притом, может быть, как раз наиболее важные документы, которые они, медленно передвигаясь вперед в состоянии полного бессилия, не могли унести особенно далеко.

«Однако, думал я, если такие сообщения были оставлены, они могли быть найдены эскимосами, унесены ими или брошены, так как были для них бесполезны. Несомненно, что эскимосы, видя, как многие «белые» во время своего отважного перехода падали от голода и усталости и умирали, и, зная о их намерении итти на материк, не теряли напрасно времени и шли по их следам, исследуя каждое место, где они останавливались, каждый поставленный ими знак и каждый сдвинутый с места камень.

«Нетрудно узнать, был ли гурий поднят или тронут, если с тех пор прошло всего несколько лет. Если гурий сооружен очень давно, наружные камни его выветриваются, а под защищенными частями и в трещинах вырастает мох. Но если его тронули недавно, если хотя бы один камень был перевернут, внешний вид гурия изменяется. Вновь достроенный гурий сразу бросается в глаза, так как камни, собранные поблизости, будут белеть на его верхушке, а внизу иметь цвет почвы, в которую вдавлены. Для эскимоса эти отличительные признаки позднейшего гурия были бы очевидны. Хотя гурий, поставленный Симпсоном в 1839 году, был поврежден Крозье, я не думаю, чтобы эскимосы стали трудиться над его разрушением в целях расхитить содержимое тайника.

«Но, приступив к этому, они не оставили бы ничего на месте, пока бы не нашли того, что искали.

«Я исследовал очень тщательно внешний вид камней и пришел к заключению, что гурий был сооружен много лот назад, но что одна сторона его была сломана, так как сдвинутые с места и перевернутые камни выглядели значительно менее старыми, чем на нетронутой стороне.

«С чувством глубокого сожаления и с большим разочарованием я оставил это место, не найдя здесь никаких известий от окончивших мученически всю жизнь ради славы родины. Может быть во всем мире имеется немного мест, столь священных для нас по своим воспоминаниям об английских моряках, как этот гурий на мысе Гершеля».

Рассказ о дальнейших открытиях Мак-Клинтока почти целиком заимствован нами из его книги. Он имеет характер простого отчета, снабженного авторскими комментариями, но, несмотря на это, ему принадлежит, центральное место в нашей книге.

«В нескольких милях от мыса Гершеля берег становится крайне низменным. На большом расстоянии от него лежит много островков и рифов. Продвигаясь вперед, мы встретили нагроможденные друг на друга льдины. Лед был необычайно тяжелым – это указывало нам, что мы находимся теперь на гораздо более открытом участке берега. Мы приближались к месту, где нас ожидало открытие исключительного интереса.

«В 12 милях от мыса Гершеля я нашел небольшой гурий, сооруженный партией Хобсона, под которым лежало предназначенное для меня письменное сообщение. Оказалось, что Хобсон дошел до этого места – самого крайнего пункта, до которого вообще добралась его партия – за шесть дней до нас. Он не обнаружил нигде обломков погибших судов и не встретил на своем пути эскимосов. Но зато на мысу Победа, на северо-западном берегу острова Короля Уильяма им было найдено сообщение о судьбе экспедиции Франклина, которого мы так настойчиво добивались.

«Этот документ оказался печальной и трогательной реликвией, оставшейся от наших погибших друзей. Чтобы упростить изложение, я расскажу отдельно двойную историю, которую он содержит.

«Сообщение было написано на печатном бланке, которыми обычно снабжаются суда в целях установить направления течений и которые запечатываются в бутылках и бросаются в море, причем на них указывается дата и местоположение судна.

Текст бланка напечатан на шести языках и содержит требование к каждому, нашедшему сообщение, направить его секретарю адмиралтейства с указанием времени и места, где обнаружена бутылка.

«На бланке сверху имелась следующая надпись, сделанная, по-видимому, лейтенантом Гори:

«28 мая 1847. Корабли ее величества «Эребус» и «Террор» зимовали во льдах под 70°05′ северной широты и 98°23′ западной долготы.

«Перезимовали в 1846–1847 на острове Бичи на 74°43′28″ северной широты и 91°39′15″ западной долготы, пройдя по каналу Веллингтона до широты 77° и возвратившись вдоль западного берега острова Корнуэльс.

«Сэр Джон Франклин командует экспедицией.

«Все благополучно.

«Партия, состоящая из 2– офицеров и 6 человек команды, оставила суда в понедельник, 24 мая, 1817».

Гм. Гори, лейтенант Ч. Ф. Де-Во, штурман.

«В приведенном документе имеется ошибка, а именно: «Эребус» и «Террор» зимовали на острове Бичи не в 1846/47 году, а в 1845 году, как это видно из дат, поставленных в заголовке и внизу. В остальном же в сообщении рассказывается в немногих словах об удивительных успехах, достигнутых до мая 1847 года.

«Из сообщения видно, что после июля 1845 года – даты последнего известия от Франклина, полученного от китоловов в Мельвилевом заливе, – экспедиция прошла пролив Ланкастера и вошла в канал Веллингтона, южный вход в который был открыт сэром Эдуардом Парри в 1819 году. «Эре-бус» и «Террор» продвинулись в этом канале на 150 миль и достигли осенью 1845 года той же широты, до которой дошли восемь лет спустя корабли «Помощь» и «Пионер». Предполагал ли Франклин продолжать курс на север и был остановлен льдами на широте 77°, или намеренно оставил путь, который, казалось, увлекал его далеко от исследованных уже морей у берегов Америки, – на этот счет могут быть разные мнения. Но сообщение удостоверяет, что экспедиция Франклина, закончив свое исследование, возвратилась в область к югу от 77° северной широты, на которой расположен вход в канал Веллингтона, и снова прошла в пролив Бэрроу вновь открытым проходом между Бэзерстом и островом Корнуэльс.

«Такой большой успех редко выпадает на долю мореплавателей в Арктике за один сезон, и, когда «Эребус» и «Террор» укрылись у острова Бичи в ожидании приближавшейся зимы 1845/46 года, результаты усилий первого года были весьма значительными. Они заключались в исследовании каналов Веллингтона и Королевы и в нанесении на географическую карту обширных земель. В 1846 году экспедиция продвинулась к юго-западу, возможно, на расстояние 12 миль от северной оконечности острова Короля Уильяма, где должна была остановиться в связи с приближением зимы 1846/47 года.

«Эта зима прошла, по-видимому, без особых потерь для экспедиции и, когда весной лейтенант Гори покидал суда со своей партией для какой-то специальной цели, весьма возможно состоявшей в исследовании неизвестной части береговой линии острова Короля Уильяма между мысом Победы и мысом Гершеля, тогда на борту «Эребуса» и «Террора» «все обстояло благополучно», а отважный Франклин по-прежнему стоял во главе экспедиции.

«Но увы! На полях той самой бумаги, на которой лейтенант Гори написал слова полные надежды, другим почерком была сделана впоследствии следующая надпись:

«25 апреля 1848. Корабли ее величества «Террор» и «Эребус» были покинуты 22 апреля в 5 милях к северо-северо-западу от этого места, где они были скованы льдами с 12 сентября 1846. Офицеры и команда, всего 105 душ, под начальством капитана Ф. Р. М. Крозье высадились здесь под 69°37′42″ северной широты и 98°41′ западной долготы. Сэр Джон Франклин скончался 11 июня 1847 года, а всего умерло в экспедиции до настоящего времени 9 офицеров и 15 человек команды.

Ф. Р. М. Крозье, капитан и старших офицер Джемс Фицджемс, капитан «Эребуса»

«Внизу сделана приписка:

«и отправимся завтра 26 к Рыбной реке Бака».

«Это сообщение на полях было написано, очевидно, капитаном Фицджеймсом, за исключением сделанной капитаном Крозье приписки о том, куда и когда участники экспедиции намеревались отправиться.

«На том же документе было и дополнительное сообщение на полях, разъясняющее, каким образом он был перенесен на то место, где его удалось найти Хобсону:

«Эта бумага была обнаружена лейтенантом Ирвингом под гурием, сооруженным, как можно полагать, сэром Джеймсом Россом в 1831 году в 4 милях к северу, где она была положена покойным командиром Гори в июне 1847 года. Столб сэра Джеймса Росса не был, однако, найден и бумага была перенесена к этому месту, которое и есть именно то, где столб сэра Джеймса Росса был поставлен».

«Слово «покойный» показывает, что бедный Грэгем Гори умер до истечения 12 месяцев со времени оставления им записки.

«За короткий промежуток времени, протекший с тех пор, как Грэгем Гори написал полную бодрости фразу «все идет благополучно», сколько печальных перемен произошло в судьбе экспедиции Франклина! Весна 1847 года застала экспедицию всего в 90 милях от исследованных уже ранее водных пространств северной Америки. И людям, которым в течение двух навигационных сезонов удалось проделать свыше 500 миль в неисследованных ранее водах, можно было совершенно спокойно чувствовать себя при мысли, что в предстоявшую навигацию 1847 года их судам оставалось покрыть такое незначительное пространство! Но все повернулось иначе. Через месяц после того, как лейтенант Гори оставил свою памятку на мысе Победы, умер всеми любимый начальник экспедиции, сэр Джон Франклин, и весной следующего года капитан Крозье, к которому перешло командование экспедицией, вынужден был спасать голодавших на острове Короля Уильяма людей, всего в количестве 105 человек, от угрожавшей им мучительной смерти, пытаясь провести их вверх по Большой рыбной реке, или реке Бака, в территории, прилегающей к Гудзонову заливу.

«Никогда еще не было рассказано более печальной истории в таких коротких словах, глубоко трогательных в своей крайней простоте. Они убеждают в том, что оба предводителя отступавшей вглубь страны партии были воодушевлены желанием выполнить лежавший на них высокий долг, и что они спокойно и смело предпочли лучше решиться на последнюю жестокую борьбу за жизнь, чем погибнуть, не предприняв никаких попыток к спасению, на своих судах: ведь мы хорошо знаем, что «Эребус» и «Террор» были снабжены провиантом только до весны 1848 года.

«Вызывает недоумение одно место во второй части сообщения Фицджемса: всего в экспедиции принимало участие 138 человек, и так как сообщение определяет цифру умерших в 9 офицеров и 15 человек команды, должно было остаться в живых 114 человек, между тем в нем говорится лишь о 105 участниках экспедиции, высадившихся под командой капитана Крозье. Таким образом 9 человек почему-то не вошли ни в то, ни в другое число.

«В своей записке лейтенант Хобсон сообщал мне, что он нашел около гурия некоторое количество одежды и разных предметов. Было похоже на то, что участники экспедиции, зная, что отступают ради спасения своей жизни, оставили там все, что считали при этих обстоятельствах излишним.

«Хобсону пришлось совершать свой путь при крайне неблагоприятной погоде – постоянных ветрах и тумане, и он допускал поэтому, что мог пройти мимо остова погибшего корабля, не заметив его. Он высказывал надежду, что обратный путь будет для него удачнее.

«Ободренные получением этих важных известий, мы усилили нашу бдительность, чтобы ни один сохранившийся от экспедиции след не ускользнул от нас.

«Запасы провианта у нас быстро истощались, поэтому пришлось пристрелить трех оставшихся молодых собак, использовав на топливо сани, которые они везли.

«К 29 мая мы достигли западной оконечности острова Короля Уильяма, расположенной на 69°08′ северной широты и 100°08′ западной долготы. Я назвал этот пункт именем капитана Крозье с корабля «Террор», отважного предводителя отчаянного предприятия.

«Берег, по которому мы шли, был чрезвычайно низменным и покрыт известняковыми валунами. Единственные следы животных, замеченные нами, принадлежали белым медведям и – реже – песцам. Даже следы кочующих эскимосов стали встречаться гораздо реже, после того, как мы оставили за собою мыс Гершеля. Попадались также изредка груды камней, указывавшие на местоположение прежних лагерей, но по покрывавшему их мху было видно, что сложены они были очень давно.