Текст книги "Арктические походы Джона Франклина"

Автор книги: Николай Урванцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 36 страниц)

«Пятница, 2 июля 1869 года.

«Беседа с Иннупуциджуком. Мой переводчик – Ганна Время – около полудня.

«Я сказал прежде всего, что уезжаю в ближайшие дни в Соединенные Штаты. Я хочу, чтобы он рассказал мне отдельные подробности относительно белых людей, умерших много лет назад у Кикитунга и на лодках, которые он обнаружил на этом острове, а также о корабле, о котором рассказывал мне раньше и который затонул у Унгулика и т. д. Я прибавил, что хочу, чтобы он рассказывал все, что он помнит, но только правду, одну правду.

В о п р о с. Кто был с вами, когда вы обнаружили эти две лодки?

О т в е т. Сын его брата – ныне умерший Уорку, Укпик, Эпкипиреа и его сын Ниркудку. Всего было пять мужчин и с ними их семейства. Они бродили в поисках предметов, которые принадлежали белым людям, умершим на Земле короля Уильяма.

В о п р о с. Какое именно время года тогда было?

О т в е т. Приблизительно то же время года, в которое мы вернулись сюда – 20 июня. Вода начала показываться подо льдом, а оттепель наступает там несколько позднее. Снег и лед были как в самих лодках, так и около них.

В о п р о с. Было ли видно, что лодки посещались кем-либо за два или за три года перед тем?

О т в е т. Около одной из лодок были люди, так как было взято все, что в ней находилось.

В о п р о с. Что вы нашли в той лодке, которую белые люди (отряд Мак-Клинтока) из Ин-ке-хи-сука (пролив Белло) не обнаружили?

О т в е т. Шесть весел, много столовых ножей с ручками, карманные часы, подзорную трубу, нечто похожее на компас, но без стекла, отсыревший табак, оловянную посуду, скелет с остатками одежды на нем, кости, три черепа. Вдоль лодки – большая груда костей, которые были сломаны, чтобы добыть костный мозг. Невдалеке был устроен очаг, около него валялись черепа. Число черепов было очень велико, но он не может сообщить, сколько именно».

Ганна заявила Холлу, что из рассказов Иннупуциджука и других иннуитов она убедилась в том, что после того, как отряд Крозье двинулся дальше, оставшиеся у лодок изголодавшиеся люди больше не сдерживали себя и поспешили удовлетворить свой голод. Иннуиты не думают, чтобы Крозье и те, кто ушел с ним, употребляли в пищу человеческое мясо. По словам Ганны находящиеся у Холла полозья – часть тех саней, на которые была поставлена лодка, не замеченная белыми людьми.

Продолжение записи Холла:

«В о п р о с. Видели ли вы белую бумагу с такими же знаками, какие я сейчас делаю?

О т в е т. Нет, но я видел много бумаги с такими знаками, как в вашей книге («Путешествие Мак-Клинтока на «Фоксе»).

В о п р о с. Каков был внешний вид палатки? Ответ. Палатки я никогда не видел, а только место, где она стояла. Судя по нему, можно определить длину палатки (по вычислениям Холла – 22 фута). Около стоянки было три могилы».

От того же Иннупуциджука Холл узнал, что белые люди (Мак-Клинток) спрятали разные предметы, и среди них маленькое ружье, то есть револьвер. Эти вещи иннуиты разыскали и взяли себе. Револьвер был присвоен Кунгуслуком, живущим у залива Пелли.

«Если бы я знал это раньше, – говорил Холл, – то есть до моей встречи с Кунгуслуком на нашей 37-й стоянке у реки Бельчер, я посмотрел бы на этот украденный револьвер, который Мак-Клинток имел неосторожность спрятать недостаточно тщательно».

Прежде чем сказать несколько заключительных слов по поводу замечательных работ и путешествий Холла, необходимо привести выдержку из одного документа, опубликованного впервые только в 1931 году. Этот документ представляет собой запись некоего Джорджа Джемма со слов Питера Бейна, однажды упомянутого уже выше матроса одного из китоловных судов, принимавшего участие в экспедиции Холла.

Бейн, как известно, был в свое время законтрактован Холлом на год для сопровождения его в экскурсии к Земле короля Уильяма. Однако побывать на этом острове Бейну не пришлось, так как Холл изменил в 1868 году свой план похода к Земле короля Уильяма, заменив его поездкой к проливу Фьюри и Гекла. В поход к северной оконечности полуострова Мельвиля Холл взял, как известно, одного только матроса, по имени Лейлор, оставив остальных, в том числе Бейна и Колемана, в лагере и поручив им следить за собаками, заниматься охотой и заготовлять продовольствие для временно отложенного путешествия к острову, где разразилась страшная катастрофа.

Пока Холл и Лейлор ходили к проливу Фьюри и Гекла, Бейн и его товарищи имели возможность собрать любопытные сведения о судьбе Франклиновых спутников и самого начальника злополучной экспедиции. Как это ни странно, ни нелепо, но эти сведения стали известны широкому кругу людей только несколько лет тому назад, и виной тому – сам Холл. Факт умолчания Холлом интересных и важных данных об экспедиции, на розыски которой он положил «столько самоотверженного труда, свидетельствует о нем очень отрицательным образом, так как объяснить это можно только тем, что Холл чувствовал себя уязвленным удачей, постигшей его спутников, и потому не хотел поведать о ней миру в ущерб правде и пользе дела. Кроме того, благодаря опубликованию этого документа в новом свете встает факт убийства Холлом Колемана. Необходимо отметить, что получены эти сведения были непосредственно из уст иннуитов, язык которых Бейн, отличавшийся прекрасными способностями, понимал немногим хуже Холла.

Вот наиболее важные места из записи Джорджа Джемма:

«Бейн рассказывал, что часто во время охотничьих прогулок, сидя с эскимосами в иглу, он беседовал с ними об экспедиции Франклина. Сопровождавшие его эскимосы встречались раньше с туземцами, которые бывали на острове Короля Уильяма и хорошо знали все подробности катастрофы. Они слышали о дележе предметов, оставшихся после погибших членов экспедиции, даже видели некоторые из них, знали о попытке Крозье дойти до форта Черчилля и прочее. Крозье, казалось, интересовал эскимосов больше других. Судя по рассказам Бейна, туземцы сообщили ему кое-что новое, например, то, что летом (вероятно, 1847 года) многие из команды выходили на берег, что они охотились на тюленей не хуже туземцев, застрелили большое количество гусей и уток, что они помещались в одной большой палатке и в нескольких маленьких и что всех их было довольно много.

«В конце апреля, в то время, когда Холл путешествовал к проливу Фьюри и Гекла, лагерь посетили туземцы залива Пелли – семейство, состоявшее из мужа, жены и трех детей. Несколько дней спустя пришли двое мужчин и одна женщина из Бутии. Как жители залива Пелли, так и жители Бутии, бывали на острове Короля Уильяма. Первые заявили, что видели Крозье у залива Пелли, но не могли определить точно, в какое именно время. Жители Бутии сообщили, что их единоплеменники часто посещали остров Короля Уильяма, чтобы охотиться на тюленей, и что это бывало всегда весной, после того, как ветер продолжительное время дул в одном определенном направлении.

«Один пожилой эскимос, говоривший больше других, рассказал, что он и его жена были на северной оконечности острова весной и летом первого года и летом второго года после того, как корабли были скованы льдами. Они имели в то время сына двух лет, в настоящее время он женат и иметь ребенка одного года. Следовательно, супругам было в то время, примерно, по двадцати лет, и они уже могли делать правильные наблюдения.

«Рассказывая о событиях, которые имели место, эскимос сообщил, что сам он не был на судах, но что другие эскимосы там были, причем оставались около судов по нескольку дней, видели и разговаривали с Франклином. Много белых с кораблей выходили на берег и располагались там лагерем на лето. Лагерь состоял из одной большой и нескольких малых палаток. Крозье (Аглука) появлялся там несколько раз, он видел его и говорил с ним. В первом году наблюдалось изобилие тюленей. Белые иногда охотились совместно с туземцами и стреляли в тюленей из своих ружей. Уток и гусей было тоже много, и белые убивали этих птиц в большом количестве. Некоторые из белых лежали больными в большой палатке, умирали там и были похоронены на холме позади лагеря. Один из белых умер на корабле, тело его было перенесено на берег и здесь похоронено недалеко от того места, где были похоронены другие. Этого человека не зарыли в землю, как прочих, но положили в расщелину скалы и его тело было покрыто чем-то, что «по истечении некоторого времени стало камнем». Сам рассказчик охотился в это время на тюленей, но другие эскимосы видели похороны и передавали ему, что при этом «стреляли из многих ружей».

«Бейн решил, что сообщения туземцев Бутии о белых, высадившихся на берег, об их охоте совместно с эскимосами, устройстве лагеря, болезни и смерти некоторых из них, похоронах умершего на корабле и залпе из ружей были новыми и представляли громадный интерес. Того же мнения был и сопровождавший его другой китолов – Колеман. Бейн постарался добиться от туземцев точного описания места, где был разбит лагерь и похоронены умершие члены экспедиции. Из их рассказов у него составилось представление, что лагерь находился приблизительно в четырех милях от берега, и на таком же, примерно, расстоянии к югу от того места, куда обычно причаливали лодки с кораблей. Он был расположен на плоской вершине горы, скат которой был обращен к юго-востоку.

«Вернувшись в середине мая в лагерь у гавани Таллун, Бейн сообщил о рассказах жителей Бутии своим товарищам. Китоловы решили задержать эскимосов по возможности до возвращения Холла. Эскимосы прибыли в лагерь на несколько дней раньше Бейна и, получив на китобойном судне небольшое количество пороха и пуль, собирались возвратиться к себе домой. Было решено заставить их повторить рассказ в присутствии эскимосов гавани Таллун, чтобы не упустить ни малейших подробностей, пользуясь услугами последних в качестве переводчиков.

«Оба эскимоса, как муж, так и жена, повторили полностью свой рассказ перед другими китоловами и местными жителями. Они упомянули только об одном новом обстоятельстве: теперь они утверждали, что цементных склепов было несколько – один большой, а остальные меньших размеров, причем в последних были спрятаны бумаги. На берег, по словам туземцев, было принесено много бумаг, часть которых была унесена ветром, остальные же были спрятаны. Впоследствии они видели большое число трупов белых людей, остававшихся там, где они умирали, и вмерзавших затем в снег.

«Бейн и другие китоловы предложили туземцам попытаться показать на карте место, где были лагерь и могилы, а также горный хребет, возле которого был раскинут лагерь. По их описаниям Бейн сделал набросок береговой линии, лагеря и местонахождения могил.³⁰30
  Этот набросок быт утерян, но восстановлен по памяти Джеммом,


[Закрыть]

«Заставляя жителей Бутии повторить их рассказ в присутствии местных жителей, Бейн имел в виду, чтобы Холл по своем возвращении получил возможно более точные сведения. Дело в том, что эскимосы Бутии должны были спешно отправляться к себе домой, пока еще не растаял снег, а между тем не было известно, когда, наконец, возвратится Холл. Однако, к удивлению китоловов, Холл, вернувшийся только в конце июня, был скорее недоволен их действиями, упрекая их в излишней самонадеянности. Это было большой ошибкой со стороны Холла. Его отношение очень обидело китоловов, и они потеряли всякий интерес к продолжению розысков, что, в свою очередь, привело к ссоре между ними и Холлом. Эта ссора приняла настолько острый характер, что 31 июля Холл произвел выстрел в Колемана, который 14 августа умер от полученной им раны. Холл утверждает, что должен был выстрелить, чтобы подавить бунт, организатором которого был Колеман, угрожавший ему физическим насилием. Все же Холл был подавлен случившимся и ухаживал за раненым Колеманом как нельзя лучше. Бейн заявляет, что Колеман был неправ в своих действиях, но что положение не было настолько острым, чтобы вынудить Холла прибегнуть к огнестрельному оружию. Холл, однако, должен был поддержать свой авторитет среди местных жителей.

«В результате случившегося товарищи Колемана, после смерти последнего, вернулись на первом пришедшем китобойном судне в Соединенные Штаты.

«Неизвестно, расспрашивал ли Холл местных жителей относительно рассказов эскимосов Бутии, но по всей вероятности расспрашивал. В своих сообщениях он упоминает о цементных склепах, в которых были спрятаны бумаги. Но он нигде не говорит о месте погребения Франклина.

«Бейн всегда отзывается о Холле с величайшим уважением, как о человеке и ученом. Но, по его мнению, Холл был неправ, не оповестив мир о месте погребения Франклина. Он объясняет это с его стороны чувством оскорбленного самолюбия. Достигнув преклонного возраста, Бейн, в то время уже капитан, любил похвастать, что он сам мог бы отправиться в экспедицию и доказать всему свету существование цементных склепов».

Материал, обнаруженный Бейном, представляет собой интерес, не меньший, чем сведения, собранные самим Холлом.

Особенно любопытен факт похорон Джона Франклина в склепе в районе мыса Победа, на западном берегу Земли короля Уильяма.

По возвращении Холла в Соединенные Штаты вокруг его имени поднялся большой шум.

Несмотря на большие заслуги его как в деле розысков участников Франклиновой экспедиции и документов о ней, так и в области географического изучения посещенных им стран, у него нашлось много врагов. Эти люди не хотели признавать в нем серьезного исследователя, считая его только «невежественным мечтателем».

Такое мнение о Холле получило в свое время довольно широкое распространение, несмотря на его совершенную необоснованность. Объяснялось оно, повидимому, тем, что Холл был новатором в области методики изучения арктических стран.

Прекрасную характеристику Холлу дает Гриннель: «Он был доверчивый и преданный своему делу человек, которому казалось, что другие люди – такие же, как он сам. Его энтузиазм в отношении любимого дела был огромным и притом постоянным. Он одушевлял все слова и действия Холла. Холл больше подходил для роли исследователя-путешественника, чем ученого, потому что у него не было достаточно общих познаний, а также знакомства с некоторыми важными научными дисциплинами. Он относился к путешествиям и ко всему, что расширяет географические познания, с большим уважением, и это определило его жизненную карьеру. Чем больше сведений удавалось ему собрать, тем счастливее он себя чувствовал».

С мнением Гриннеля соглашались многие и вставали на защиту Холла. Аргументов в его пользу у них было в избытке.

Достигнутые Холлом результаты, как ни интересны они, не могли, однако, целиком удовлетворить ни самого Холла, ни тех, кто все еще надеялся узнать больше о судьбе участников пропавшей экспедиции. Все, что Холл узнал, было основано исключительно на рассказах эскимосов, а виденные им человеческие кости и найденные при них предметы ничем не могли помочь, потому что среди них не было документов.

Что касается достоверности рассказов эскимосов, то многие относились к ним с большой осторожностью. Среди скептиков был и Мак-Клинток, утверждавший, что «сообщения, которые мы получали, как и все вообще, исходившее от эскимосов, были мало достоверны». Холл считал, наоборот, что словам эскимосов можно вполне доверять, в чем был, конечно, не вполне прав. Интересны соображения, высказанные по этому поводу составителем книги о второй арктической экспедиции Холла:

«Путешествовавшие в Арктике могут сами судить, насколько ценными и правдивыми свидетельскими показаниями можно считать приведенные выше рассказы эскимосов. Они, конечно, не забудут, что когда эскимосов вознаграждают за разговоры, последние становятся очень болтливы. А Холл щедро уплатил своим друзьям за их услуги. Во всяком случае Холл честно приводит все, что может служить как «за», так и «против» его выводов и достоверности сведений, полученных им от эскимосов».

Необходимо было также учитывать, что гибель двух больших кораблей вместе со всей их командой представляла собой в жизни местных эскимосов событие совершенно необыкновенного интереса и важности.

Если иннуиты с Баффиновой земли сумели сохранить в течение нескольких столетий память об экспедиции Фробишера, то в этом – прежде всего свидетельство огромного впечатления, которое оказывало на туземцев посещение белых людей, приезжающих неведомо откуда на умиаках необыкновенной величины.

Прошло довольно много лет, когда – к тому времени уже покойный – Чарльз Холл был, наконец, всеми признан в качестве одного из замечательнейших исследователей Арктики.

Спасение участников экспедиции Франклина и розыски документов, разъясняющих судьбу ее и сделанные ею открытия, стало целью жизни Холла, как он сам об этом говорит. Стремясь к своей цели, Холл проявил редкую энергию и выдержку, и до последнего дня своей жизни он все еще надеялся вернуться на, Землю короля Уильяма, чтобы обследовать ее так, как хотелось это сделать ему, а не сопровождавшим его эскимосам.

XV. СМЕЛАЯ ВЫЛАЗКА

Экспедиция 1878–1880 годов – Шватка

Со смертью Холла исчезла последняя надежда найти в живых кого-нибудь из участников Франклиновой экспедиции. После печального опыта Холла казалось также мало вероятным, что когда-либо будут обнаружены новые документы, по которым можно будет прочесть всю историю этой экспедиции. И все-таки, время от времени, мир облетали известия, волновавшие с прежней силой, как будто речь шла об экспедиции, на спасение которой можно еще было рассчитывать.

Эти сведения поступали от китоловов, постоянно встречающихся с кочующими эскимосами во время летнего промысла. Как известно, эскимосы совершают во время своих кочевок часто далекие переходы, и этим путем быстро распространилось по всему побережью большое количество предметов, принадлежавших экспедиции Франклина, первоначально подобранных на Земле короля Уильяма. Бухта Репульс представляла собой в то время базу китоловного флота, сюда же стекались и семьи эскимосов окрестных племен для торговли с белыми промышленниками. Особенно тесно соприкасались эскимосы с экипажем китоловных кораблей во время вынужденных зимовок судов.

В течение долгих зимних месяцев команда и капитаны кораблей часто навещали эскимосов и принимали их у себя. В некоторых случаях между ними устанавливались дружеские отношения, эскимосы становились доверчивее, делились своими нуждами, и рассказывали, что им известно о гибели экспедиции Франклина. В 1872 году вернулся в Нью-Йорк некто Эдвард Поттер, капитан китобойного судна «Глетчер». Он дважды зимовал в бухте Репульс и привез оттуда множество серебряных ложек, ножей и… ЧАСТЬ ТЕКСТА ОТСУТСТВУЕТ (2 страницы в книжном формате)………………………………………………………………………….

……………………………………………………«По прибытии Вашем в бухту Репульс, Вы должны будете начать подготовку к поездке на остров, для чего Вам необходимо построить сани и запастись нужным количеством продовольствия. Как только выпадет достаточно снега, Вы должны будете отправиться на Землю короля Уильяма я к заливу Бутии. Производите ежедневные наблюдения, и каждый раз, когда Вы обнаружите ошибку на какой-нибудь из карт, немедленно исправляйте ее. Все новые открытия Вы должны будете наносить на карту, а особо важные открытия назовите именами Чарльза Дейли и его супруги Марии Дейли. Документы, которые Вы сочтете полезным оставить на Вашем пути, в местах, которые Вы сочтете наиболее подходящими, Вам следует пометить: «Эотен. Франклиновская арктическая поисковая партия под начальством Шватки. Дата, широта и долгота. Направлена Президентом Американского географического общества. Нью-Йорк. США.

«Если бы Вам удалось найти документы, вещи или трупы сэра Джона Франклина и его несчастных спутников – на что я не теряю надежды, – Вы должны будете хранить их под надзором Вашим или Джо. Содержимое находок должно держаться втайне, ни одна часть их не должна быть уничтожена, изменена или брошена. Если Вы найдете останки сэра Джона Франклина или кого-нибудь из его партии, Вы должны будете взять их, должным образом о них заботиться и привезти их с собой.

«Плотник с «Эотена» раньше Вас прибудет к месту Ваших санных поездок и приготовит ящики, необходимые для вещей, скелетов или документов, если Вы обнаружите их. Все, что Вы сможете найти или получить, Вы должны будете доставить капитану Томасу Барри или кому-нибудь другому, кто будет командовать шхуной «Эотен» или каким-либо кораблем, который будет послан Вам.

«У Вас имеется запас продовольствия на 18 месяцев для двенадцати человек. Следующей весной я пришлю Вам еще провизии, так что, если Ваша поездка затянется, Вы не будете нуждаться ни в чем необходимом для жизни. Вы должны быть осторожны и экономны в отношении Ваших припасов и не должны позволять ничего тратить зря или уничтожать.

«Даже если план экспедиции окажется ошибочным, она все же должна будет достигнуть географического успеха, так как Вы должны будете пройти через обширные пространства неисследованной страны».

19 июня 1878 года Шватка вышел на «Эотене» из Нью-Йорка. Ровно через месяц корабль уже окружили льды, и 22-го капитан Барри ввел «Эотена» в тяжелый пак невдалеке от берега. 7 августа экспедиция прибыла к мысу Китовому. Во время остановки в этой точке к кораблю подошла промысловая шлюпка с несколькими эскимосами. Они принадлежали к племени Айвилли, некоторые из них жили здесь, другие – в районе острова Депо, куда держал курс «Эотен». Один эскимос, по имени Джим, принял предложение, сделанное ему тут же Джо Эбирбингом, сопутствовать экспедиции в намеченном походе к Земле короля Уильяма.

Вечером того же дня «Эотен» бросил якорь около острова Депо, у южного входа в пролив Роус Уэлком. Со стороны материка к нему двигалась целая флотилия разных лодок. Здесь были 3 каяка, 1 умиак и 2 китобойных шлюпки, доставившие 50 человек мужчин, женщин и детей. Среди них был эскимос Папа, участвовавший в походе Холла в 1868 году на Землю короля Уильяма.

Папа и другие эскимосы казались дружелюбно настроенными по отношению к приезжим и принимали участие в обсуждении вопроса о выборе места зимовки экспедиции. Решено было зимовать на материковом берегу неподалеку от острова Депо, расположенного у западного берега Гудзонова залива, на много южнее бухты Репульс.

Шватка будто бы узнал, к своему великому огорчению, что один из двух эскимосов-нейтчили, который рассказывал будто бы капитану о книгах, сохранившихся среди остатков Франклиновой экспедиции, недавно умер и что неизвестно, что стало с другим. Впоследствии были приложены все усилия, чтобы разыскать его, но безуспешно.

Вскоре весь небольшой груз экспедиции был перевезен с корабля на берег. На шлюпке, управляемой иннуитами, Шватка и его спутники покинули борт «Эотена». Взамен общества капитана Барри и моряков они получили дружбу приветливых эскимосов. Среди них оказался один молодой эскимос из племени Нейтчили, по имени Джо, которого, в отличие от Эбирбинга, называвшегося иногда «Эскимосом Джо», стали называть «Нейтчили Джо». Молодой парень изъявил желание принять участие в экспедиции, и Шватка охотно принял его, рассудив, что присутствие среди них человека из племени Нейтчили окажется полезным при предстоящей встрече с этим племенем во время похода.

В конце августа Джильдер совершил небольшую самостоятельную экскурсию вглубь страны, во время которой ему удалось обнаружить неизвестную реку. Русло этой реки вело в желательном для экспедиции направлении, что очень обрадовало Джильдера, предполагавшего воспользоваться им весной следующего года. Впоследствии эти же места посетил сам Шватка и открыл еще одну реку, тоже впадающую в Гудзонов залив. Во время этого путешествия Шватка и два его товарища вынесли много лишений, так как вследствие пурги им приходилось иногда неожиданно останавливаться в пути, чтобы переждать непогоду, продовольственные же запасы их были на исходе. Все эти невзгоды – однажды им пришлось просидеть, таким образом, совсем без пищи трое суток, – переносились Шваткой и его друзьями очень легко и бодро. В течение зимы Шватка и Клучак, кроме того, произвели еще съемку побережья Гудзонова залива от лагеря Дейли до мыса Фуллертона, находящегося у самого входа в пролив Роус Уэлком.

Джильдер успел тем временем совершить еще два похода, из которых один имел целью закупку собак, а второй– выяснение некоторых важных подробностей относительно местоположения гурия со спрятанными под ним документами. Экспедиция за собаками была удачной, так как Джильдер выбрал из большого количества предлагавшихся ему псов самых лучших, заплатив за них охотничьими принадлежностями, табаком и спичками. Имея дело с тамошними эскимосами, Джильдер вынужден был в течение недели подчиняться местным обычаям в еде и всем образе жизни. Имея перед собой удивительный пример Холла, Джильдер превозмог отвращение к непривычной пище и сдал, таким образом, один из труднейших экзаменов на арктического путешественника.

Третья поездка Джильдера в гости к зимовщикам неподалеку от лагеря Дейли китоловам дала очень любопытный материал для суждения о правдивости рассказов о сделанных в последнее время находках. Среди членов экспедиции появились обоснованные сомнения в действительном существовании некоторых фактов, описанных капитаном Барри.

«Нам нужно было проверить, насколько следовало доверять его рассказу, – пишет Джильдер. – Собирая сведения в течение трех месяцев, мы узнали, что среди местных эскимосов никогда не жило более трех семейств из Нейтчили. Глава одного из них, эскимос, умерший в прошлом году, был старый паралитик, известный под прозвищем обезьяны, язык которого был настолько беспомощен, что даже его соплеменники лишь с трудом понимали его. Второй эскимос из Нейтчили, Джо, был ребенком, когда жил на Земле короля Уильяма, и знал историю гибели экспедиции Франклина только по рассказам других. Третий, Нутаргеарк, человек сорока пяти – пятидесяти лет, сделал нам ценное сообщение. Оказалось, что много лет назад его отец открыл гурий на северном берегу залива Вашингтона на Земле короля Уильяма и вынул из него жестяной ящик, в котором находилась исписанная бумага. Недалеко от этого места были развалины другого гурия, сооруженного белыми людьми и разрушенного иннуитами. Гурий стоял на большом плоском камне, который, по-видимому, был перенесен сюда специально для этой цели Гурий был найден пустым, но иннуиты были убеждены, что под камнем что-нибудь спрятано. Камень был очень тяжелый, а так как они приходили туда небольшими группами в два-три человека, то им никогда не удавалось сдвинуть его с места, хотя они и пытались это сделать неоднократно.

«Нутаргеарк сообщил также, что у него была ложка, по описанию сходная с той, которая была привезена капитаном Барри в Соединенные Штаты. По его словам, ложка была дана ему одним из его соплеменников и была найдена в одном из тех мест, где были обнаружены лодки и скелеты – или на Земле короля Уильяма, или на полуострове Аделаиды – он не мог вспомнить точно, где именно. Он отдал ложку не капитану Барри, но жене Синуксука, эскимоса из Ивиллика (то есть из района лагеря О-Рейли. – Ред.), которая дала ее потом капитану Поттеру. Мы видели впоследствии эту женщину, утверждавшую, что хорошо помнит, как передала ложку именно капитану Поттеру. Необходимо было поэтому разыскать этого офицера».

В начале января 1879 года отряд из двух американцев и нескольких эскимосов отправился по направлению к Мраморному острову, где зимовала «Абби Бредфорд», на которой служил первым штурманом Поттер. Джильдер и Клучак считали очень возможным, что вместе с этим кораблем зимует и «Эотен», и надеялись захватить с него некоторое количество продовольствия, чтобы пополнить свои запасы.

Весь путь до Мраморного острова был пройден без особых приключений и трудностей. Находясь уже в виду его, Джильдер собирался сделать последний переход по льду, но попал в полынью и выкарабкался оттуда с большим трудом. Одежда на нем моментально превратилась в сплошную ледяную кору, и единственное спасение его состояло в скорейшем достижении теплого жилища. До острова оставалось не более двух миль, когда вдруг оказалось, что между ним и отрядом путешественников пролегает полоса чистой воды шириной от четверти мили до полумили. Джильдер видел людей, прогуливавшихся на противоположном берегу, но никак не мог дать им знать о своем неприятном положении. Эскимосы, сопровождавшие его, сказали, что лед может сомкнуться, когда прилив сменится отливом, и предложили ждать, когда эта смена наступит. Джильдер замерзал, тем более, что был страшно голоден, так как в течение последних дней он ничего не ел, не привыкнув еще в то время к мерзлому, наполовину тухлому моржовому мясу. С 10 часов утра и до сумерек стояли бедные спутники над полыньей и ждали, пока она, наконец, сомкнется. Эскимосы оказались правы: с наступлением отлива берега полыньи подошли друг к другу вплотную. Прыгая со льдины на льдину, эскимосы, а за ними Клучак и полузамерзший Джильдер перебрались на берег.

Отсюда до стоянки зимующих кораблей было довольно далеко, и потому эскимосы предложили остаться ночевать в снегу. Но Джильдер потребовал продолжать итти, чувствуя, что ему не вынести этой ночи. Среди полной тьмы люди стали карабкаться по прибрежным скалам, поминутно падая на острые глыбы льда и камни. В конце концов иннуиты бросили отстававших Клучака и Джильдера на произвол судьбы, лишь бы им самим скорее добраться до кораблей. Прибыв на место, они спокойно сообщили, что позади остались двое «кодлун», то есть белых людей. Услышавший об этом капитан Барри немедленно выслал им навстречу с фонарем своего эскимоса, который нашел их и провел на корабль. Джильдер говорит, что он был в то время на краю смерти и, конечно, не перенес бы трудностей этого перехода, если бы не имел уже за собой некоторого опыта жизни в эскимосском иглу.

После отдыха в комфортабельно обставленной капитанской каюте, Джильдер приступил на следующий день к выяснению вопроса, ради которого он предпринял это путешествие.

«Абби Бредфорд» стояла рядом с «Эотеном» и еще двумя китоловными кораблями. Джильдер нашел на ней капитана Поттера и спросил его: «Помнит ли он, что капитан Барри, с которым он плавал на «Глетчере», получил ложку Франклина». На это Поттер ответил, что ничего не слышал об этом, пока не прочитал в газетах, что Барри послал ложку племяннице Франклина, мисс Крайкрофт, которая была очень удивлена этим. Он сообщил далее, что лично он достал в то время три ложки, одна из которых вскоре таинственно исчезла. Судя по описанию, ложка капитана Барри была совершенно такой же, как пропавшая у него, вплоть до того, что она была сломана в том же месте и починена тем же способом, как ложка, полученная им от жены Синуксука. Капитан Поттер прибавил к этому, что для того, кто жил среди эскимосов и научился исковерканному английскому языку, которым они пользуются в сношениях с китоловами Гудзонова залива и который резко отличается от языка, на котором эскимосы разговаривают между собой, утверждение капитана Барри, что он подслушал разговор относительно книг и понял его, представляется в высшей степени странным. Вряд ли во всей Арктике или хотя бы среди тех, которые посещали когда-нибудь Арктику, найдется белый, который мог бы понять разговор эскимосов при подобных обстоятельствах, за исключением, может быть, одного или двух англичан из Кумберлэнда, которые прожили среди местных жителей пятнадцать или двадцать лет.