Текст книги "Дневники св. Николая Японского. Том Ι"

Автор книги: Николай (Иван) Святитель Японский (Касаткин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 39 страниц)

15 апреля 1880. Великий Вторник. В Москве.

16 апреля 1880. Великая Среда. В Москве.

17 апреля 1880. Великий Четверг. В Москве.

18 апреля 1880. Великая Пятница. В Москве.

19 апреля 1880. Великая Суббота. В Москве.

20 апреля 1880. Светлое Христово Воскресенье. В Москве.

21 апреля 1880. Понедельник Светлой Седмицы. В Москве.

22 апреля 1880. Вторник Светлой Седмицы. В Москве.

23 апреля 1880. Среда Светлой Седмицы. В Москве.

24 апреля 1880. Четверг Светлой Седмицы. В Москве.

25 апреля 1880. Пятница Светлой Седмицы. В Москве.

27 апреля 1880. Фомино Воскресенье. В Москве.

28 апреля 1880. Понедельник Фоминой Недели. В Москве.

29 апреля 1880. Вторник Фоминой Недели. В Москве.

30 апреля 1880. Среда Фоминой Недели. В Москве.

1 мая 1880. Четверг Фоминой недели. В Москве.

2 мая 1880. Пятница Фоминой недели. В Москве.

3 мая 1880. Суббота Фоминой Недели. В Москве

Пишу в двенадцать часов ночи, наперед приготовив графы для предыдущих чисел дневника с 15–го апреля. Каждый день так полон и дела, и суетни, и утомления, что невольно упустил ежедневную задачу – записывать… Впрочем, и в Японии едва ли придется обратиться к записи этих дней, и там эти дни, обыкновенно, беспощадно заняты и суетливы. – Сегодня особенно жаль стало гибнущих безвозвратно, если не записаны, добрых впечатлений, и потому одолел себя. – Ах, если бы Господь дал мне прилежание и постоянство в труде! – День сегодня был чудный: тепло, блистательно ясно, почти весь день провел в садике, ожидая жертвователей и читая «Пророка» из апрельской книжки (1880 г.) «Русского вестника». Утром еще пробежал несколько писем Преосвященного Леонида из книжки, принесенной вчера Татьяной Васильевной Краснопевковой вместе с ящиком икон. Что за тихая, уютная душа! И все – нежность к родным и немало поэзии. Ручеек–то журчащий, которому мало дела до долины, но который сам в себе прекрасен и манит к отдыху и задумчивости. – Мало сегодня было пожертвований. Все мелочь приносили: кусок мишурной парчи – Палевая; картинки – Раевская, ругающая Синодальную канцелярию; сто рублей – о. Гавриил, порядочный пустозвон, с своим Плевакой; книжки – инспектриса Екатерининского института и прочее, Катерина Александровна Свербеева приезжала проститься, едет в Киев, – с Богом! – В семь часов вечера был в Никольском Сиротском институте На всенощной. Поют – прелесть; жаль только вместо «те» и «ди» выговаривают «тее» и «дяи». После всенощной все 530 воспитанниц пожелали взять благословение. Давка. В залу. Маленькие удалены были. Большие взяли благословение. Маленькая речь о детях, сидящих во тьме, – слезы близ сидящих. К начальнице. Воспитанницы наносили пожертвований до 27 рублей 85 копеек. – Просили быть еще. Обещался. Удивительно хороша в Церкви запрестольная икона благословляющего Спасителя – на стене, точно живой и – является, а поют, точно ангелы; истинно хорошо молиться! Милые русачки! Да ободряет меня воспоминание о вас на чужбине! – Вернувшись с Преосвященным Алексием, у него в кабинете пересчитал деньги, собранные воспитанницами, и медные и серебряные положил взять в Японию – раздарить нашим воспитанницам на память о их русских сестрах. – На столе застал букет цветов, присланный княгиней Марьей Александровной Мещерскою, из роз и жасмина; вероятно, дети нарвали в саду и сделали. – Сегодняшний день по приятности в саду, при редкостной погоде и нежности впечатлений можно было назвать одним из весьма хороших в жизни; впрочем, и в Японии такие дни не редкость, например при отдыхе во время рекреаций.  [42]42
  Здесь: перемена в учебном заведении; каникулы ( лат.) – примеч. сост. Указателей.


[Закрыть]Сегодня, между прочим, заняла меня скромность викариев: Преосвященному Алексию совсем тесно жить – и ничего, живут и молчат последовательно уже сколько викариев. Преосвященный Алексий говорит, что и Филарет Московский весьма скромно жил, имел кожаную мебель с гвоздиками. Заняла еще необыкновенная доброта Преосвященного Алексея: всех принимать и со всяким сидеть – сколько кому угодно отнять у него времени. Я не способен на такое самопожертвование, увы!

4 мая 1880. Воскресенье Жен Мироносиц.

В Москве

Прелестнейшее утро! Встал совершенно свежий, хотя прочитал вчера до четырех часов. Преосвященный Алексей поехал освящать Церковь одну; жаль, что мне нельзя посмотреть на это. Мне сегодня ехать служить в Церкви Святого Николая, явленного на Арбате, где протоиереем о. Степан Иванович Зернов, радетель Миссии, по инициативе Варвары Дмитриевны Мусиной–Пушкиной и ее мужа, добрейшего из смертных, Ивана Ивановича. Утром уже трое приходили с пожертвованиями: 220 рублей (отец, седой, – медаль) и три сына (продал и деньги – в Миссию), 5 рублей и штучный покров на аналой принесла и оставила у слуги какая–то трогательно скромная женщина, – сколько здесь труда и дум за ним было, и так смиренно отдать и уйти! Недаром княгиня Марья Александровна Мещерская третьего дня выразилась: «Стоит у вас посидеть. чтобы видеть, какие добрые люди есть: а мы думаем, что есть только дурные люди». При ней тогда, между прочим, принесла 15 рублей одна женщина и, не объявляя своего имени, сказала только: «Если милость ваша будет, помяните за упокой Михаила». Действительно, сбор этот в Москве чрезвычайно поучителен и утешителен! Сколько и каких трогательных пожертвований было!

В одиннадцать часов ночи.В Церкви Святого Николая Явленного о. Степан Зернов, тамошний протоиерей (товарищ по академии Преосвященного Амбросия) встретил речью, я ответил комплиментом русскому благочестию. – Чудовские певчие пели хуже Смирновских. Церковь блестит золотом. По окончании богослужения и благословений всех – к больной со сведенными пальцами рук и ног заходили, оттуда к Варваре Дмитриевне Мусиной–Пушкиной. Были служившие архимандрит о. Афанасий Златоустовский и о. Иосиф, ризничий, Софья Петровна Каткова, княгиня Шаховская, молоденькая, – за завтраком в стороне сидело молодое поколение, дочери, после завтрака с волнением сказавшие маленькую речь. – Собрано сегодня рублей шестьсот да утварь от Варвары Дмитриевны. – Каткову просил извинить меня и Преосвященного Алексия пред А. Н. Стрек. [Александрой Николаевной Стрекаловой], что не можем быть сегодня у Стрек. на их собрании. – По возвращении кое–кто с пожертвованиями; между прочим, юноша, бедняк и служащий у купца Морозова, принесший новое облачение. Вернувшись, застал опять свежий букет цветов от детей князя Мещерского. Как они милы! – Глафира Ивановна Ремизова привезла за вчерашнее служение пятьсот рублей на Миссию. Вечером, в шесть часов, отправился к Василию Дмитриевичу Аксенову. Несколько купцов, приглашенных им, были, слушали о Миссии, но не особенно охотно и не поощряли к красноречию. Зато, когда до книжки дошло, подписали 1400 рублей. Совершенный контраст дворянству, где часто ораторствуешь впустую, хотя и поощряемый к ораторству. – Сдал Аксеновым для положения в банк на текущий счет: 21 тысячу 100 рублей; еще они отдадут в банк прежде сданные (в Великую Субботу) девять тысяч. – Итого теперь на Миссию собрано в Москве уже более сорока тысяч.

5 мая 1880. Понедельник. В Москве

День дождливый. Тоска. Надоело быть сборщиком. Целый день был дома, и сегодня последний, в который обязан был сидеть дома с семи до девяти утра и с двух до пяти после полудня по обязательству в газетах, для сбора. Приходили разные и приносили разное: иконы (ученица Сорокина. – Вяземская), облачения (она же), утварь, – дароносица для о. Сакая от княгини Мещерской, большая икона от Перфильевой, губернаторши, икона от столетнего старца и прочее. О. Зернов привез вчера собранные деньги; дети княгини Мещерской – двести рублей от какого–то Нечаева и цветов. – Написал прошение в Совет Миссионерского общества, чтобы выдавали 23 800 рублей серебряными рублями, а не кредитными, и отвез к Преосвященному Амбросию; сегодня вечером у него собрание Совета Миссионерского общества, приготовительное пред общим миссионерским собранием. – Преглупое положение мое, просил серебряными рублями и думал, что дали серебряными, а дали кредитными! И как это вышло, Аксенов или Покровский виноват, – не разберешь, – Так как завтра служить в Успенском Соборе, по случаю рождения Николая Александровича, то отстоял всенощную дома.

Но, что за скука, наконец, в России! Как бы хотелось все разом бросить и уехать в Миссию! Комната моя завалена пожертвованиями, но ценного и истинно нужного немного.

6 мая 1880. Вторник. В Москве

К половине десятого в Успенском Соборе, где с сослужением о. протопресвитера – Михаила Измайловича Богословского, архимандрита Афонасия и двух сакеллариев совершил литургию и после благодарственный молебен. Народу было мало – пятую часть Собора занимали. Вернувшись, просидел весь день в комнатах – в саду холодно было; в город не поехал с Преосвященным Алексеем, ждал жертвователей, но почти ни одного не было – думают, должно быть, уехал, ибо в воззвании сказано было, что имею возможность остаться в Москве до 5–го числа. – Был семинарист Добров проситься в Миссию басом петь, зелен очень. 3–го курса. Из Афонской часовни книжки привезли на ломовом, – хотел не брать все, но для раздачи морякам взял. – Вечером была княгиня Марья Александровна Мещерская с княжной Александрой, привезли тридцать золотых от неизвестного. Сначала сидели у меня, потом поднялись к Преосвященному Алексею. Княгиня хочет по подарку послать нашим о. Иоанну Сакаю, о. Павлу Савабе, Павлу Ниццума, чтобы они молились о ее семействе; первому вчера уже прислала. – Скучно, бесцветно, в Японию безмерно хочется!

7 мая 1880. Среда. В Москве

Утром разбудили в шесть часов к утрени, ибо сегодня нужно служить в Малом Вознесенье на Большой Никитской у о. Гавриила Григорьевича Сретенского, день памяти его сына. – (Записано 8–го мая вечером). О. Гавриил в Церкви встретил с волнением – речью, в конце которой было: «Благословен грядый во имя Господне». Я мало слушал, а обдумывал, что сказать в ответ. Так, должно быть, и все, которых встречают речами и которые на них отвечают. Я стал говорить в ответ, и не только не волнуясь, а напротив, уж слишком спустя рукава, во время речи даже стал мечтать о чем–то. Японская кафедра уже слишком приучила не стесняться публичным говорением. После обедни панихида о рабе Божием Петре, сыне о. Гавриила. После у него поминки; блины и прочее. За столом, между прочим, дети дочери о. Гавриила, которую я знал десять лет назад. Бедный вдовец! Недаром он всегда угрюм, а бедные дети! – С Преосвященным Алексеем на экзамене на Арбате, в школе Катерины Николаевны Самариной. Девочки, нисколько не робея, превосходно отвечали. Новая метода – учение всех уроков со слов учителя, а не из книги (учитель рассказывает раза два, за ним лучшие ученицы и так далее, книга дается больше для имен только). Прекрасные результаты: самообладание, всегда настроенное внимание, складность речи. Экзамен русского языка. Запись в книге на память. Осмотр рукоделия и рисованья, причем мы с Преосвященным Алексеем получили от Катерины Николаевны по дюжине платков на память с метками учениц. – Превосходный обед. – Осмотр приюта старушек во втором этаже – четыре комнаты. – Дома встретила фура с иконостасом из Новодевичьего монастыря. Догодили! Куда девать! Не спросясь, прислали! Преосвященный Алексей посоветовал «забыть» здесь этот подарок. Маленькие князья Мещерские – Александр и Петр – принесли дароносицу для о. Павла Савабе и кадило для архиерейского служения. – Голова что–то разболелась и ко всенощной не мог идти, а лег отдохнуть; после позвали к Преосвященному познакомиться с графом Толстым, автором «Русской Церковной Истории». Собрали в Вознесеньи 221 рубль 48 копеек.

8 мая 1880. Четверг. В Москве

Отстоявши раннюю обедню, на которой Преосвященный Алексей поставил одного диакона, поехали встречать Высокопреосвященного Митрополита Макария, сегодня приехавшего из Петербурга, после зимнего пребывания в Синоде в Санкт–Петербурге. Вся духовная знать собралась в Императорских комнатах – викарии, протоиереи, архимандриты. Митрополит почти всех благословил и тотчас же сел в карету – шестерней. Что за прелесть митрополичий цуг в шесть лошадей! И как это пристало Москве! Все, кто встречались, снимали шапки. Прямо видно, что Митрополит едет. Недаром москвичи требуют этого, и, когда Макарий стал было ездить на четверке, оскорбились. – За ним карета Викария Амбросия (который обыкновенно ездит четверней, как обычно всем московским викариям), за нею мы с Преосвященным Алексеем в карете и потом все духовенство; по Церквам, мимо которых проезжали, везде звон. – Заехали к Иверской, где при пении тропаря Митрополит приложился; за ним и мы. – В Чудов монастырь, принадлежащий Митрополиту. Все духовенство здесь ожидало уже. – Митрополит надел мантию и приложился к иконам, мощам Святителя Алексия и престолу; протодиакон сказал ектению, потом многолетие. Затем Владыка, в мантии, благословляя народ, дошедши до порога Церкви и снявши ее, отправился в свои кельи, духовенство здесь представилось ему; между прочим, игуменьи восьми девичьих обителей поднесли просфоры (подносили на блюдах или салфетках, после поднесения просфоры оставляли на столе, а блюдо или салфетку брали с собою). – Затем Митрополит, сам севши на диване,

главное духовенство пригласил сесть, на сколько достало стульев, прочие стояли, и минут семь–восемь поговорил; велел было чаю подать, но чай поднесли ему, когда он уже оставался один; должно быть, так и нужно, где же набраться стаканов? – Дома у меня были – Роз <…> с книжками от Екатерининского института и деньгами от воспитанниц (52 рубля), Ленивов с бумагой, какая утварь жертвуется, и просьбой поговорить об нем Обер–прокурору и Митрополиту! Э–эх! Везде дрязги! Простодушного Андрея Николаевича, по словам Преосвященного Алексея, везде надувают; о. Георгий – вовсе не такой невинный, а несколько искательный. Кто их разберет! Всенощная пред праздником Святителя Николая. Я выходил на величание, после которого стоял в мантии у престола до конца службы. – Три просфоры с запиской от «Лильки» Мещерской, – Генерал Остелецкий – воспитатель юношества. Утром принесла Евангелие, то есть переплет с белыми листами, М. П. [Мария Платоновна] Бенкендорф, и дароносицу.

9 мая 1880. Пятница.

День Святителя Николая. В Москве

Утром маленький Алеша Муратов принес просфору с поздравлением с Ангелом; он побыл для этого в ранней обедне в Страстном монастыре. Потом пришел поздравить с Ангелом и тоже принес просфору о. Сергий, здешний иеромонах. – К десяти с четвертью прибыл для служения в Елохово, в Богоявленскую Церковь. Великолепнейший Храм! Огромный, изящно и богатейше украшенный. Народу было полно, должно быть, тысячи три. На обедне сказал небольшую проповедь, но не мог долго говорить, жаль было народу – жарко очень было всем от тесноты. После обедни всех благословил, причем о. диакон грубенько порядочил. После – на закуску к старосте – мяснику. Хор – причетника, и превосходный, здесь же был. – Закуска – кулебяка, свежая икра и прочее. Народ в этом приходе нельзя сказать, чтобы богатый, а средней руки, но каково же благочестие, когда воздвигли такой храм. – И священник о. Иоанн Березкин, по приходу – человек очень добрый. – Пожертвования, собранные для Миссии, обещались после доставить. – Вернувшись, принимал кое–какие пожертвования. – С поздравлением с Ангелом был о. Николай Александрович Сергиевский из Университета. Вечером был у княжны Варвары Николаевны Репниной. Были: о. Николай Лавров, Глафира Ивановна, Дмитрий Семенович Трофимовский (гомеопат, о. Анатолия просил к нему адресовать); пришла еще Катерина Дмитриевна Свербеева. – Болтал о жизни в Николаевске двадцать лет назад, где зимовал, и прочее.

10 мая 1880. Суббота. В Москве

Дома просидел, принимал пожертвования, хотел написать речь, которую завтра произнести, но не сделал; скучал и зевал много. – Вечером всенощная, где выходил на величание Преосвященный Алексий, завтра служащий.

11 мая 1880. Воскресенье.

День Святых Кирилла и Мефодия.

Общее Миссионерское собрание. В Москве

Утром отправился к обедне в Успенский Собор. Служил Высокопреосвященный Макарий. К молебну приехали оба викария: Амбросий и Алексий. Я испросил позволения также облачиться к молебну. Во время причастна Митрополит подозвал и спросил: «Скоро ли же опять в Петербург?» и «Нехорошо публикации о служении делать; Владыка Исидор молчит, а Василий Борисович в Синоде посмеивается». – Преосвященный Амбросий заметил: «На всякий чох не наздравствуешься». Молебен служили четыре архиерея и двадцать четыре архимандрита и протоиерея. После молебна Митрополит съездил в Чудов монастырь выпить стакан чаю; между тем все собрались в Мироварной палате. Было не так много, как 21 октября. Когда Митрополит вошел, пропели: «Христос воскресе»; потом Митрополит стоя сказал речь, и все стояли. Затем все сели и секретарь прочитал отчет, в котором, как и в речи, было много о Японии, до стеснительности. – Затем Митрополит оборотился ко мне, чтобы я сказал, что имею. Речь вышла слишком проста и безыскусственна, хотя у многих, очевидно предрасположенных в пользу Миссии, слезы показывались. – Потом баллотировка членов Совета, те же секретарь, тот же Василий Дмитриевич Аксенов; помощник председателя граф Бобринский; способы баллотировки – закрытые конверты; при входе каждому дается карандаш и конверт с печатными листками и графами для подписей – кого. Князь Голицын и граф Бобринский занимались пересмотром и приведением в ясность, сколько голосов за кого. Митрополит в это время уже ушел; почти все разошлись. По окончании всего зашли наверх, где в комнатах синодального ризничего приготовлена была закуска. Были оба викария, Аксаков, Иванцев–Платонов, князь Голицын, граф Бобринский, Плевако и прочие. – Когда вернулся домой, пришел от Каткова сотрудник «Московских Ведомостей» Назаревский взять речь для помещения в «Московских Ведомостях». Митрополит уже отдал свою. Я обещался приготовить к послезавтрему. – В пять часов отправился с Преосвященным Алексеем к князю Мещерскому на обед. – С детьми там после обеда составили комитет для обсуждения проекта детского миссионерского общества. Дети Мещерского премилые, и их много: Екатерина, Мария, Александра, София, Вера, Наталья, Александр и Петр. – Утром сегодня поблагодарил письмом Софью Михайловну Каткову, подарившую ковер своей работы в будущий собор наш, и послал ей карточку Собора. Ковер она доставила в пятницу вечером, когда я был у княжны Репниной; приезжала вместе с матерью, Софьей Петровной, а раньше того, когда мы с Преосвященным Алексеем обедали, приезжал Михаил Никифорович Катков поздравить меня с Ангелом (день Святителя Николая).

12 мая 1880. Понедельник. В Москве

Сидел дома; были посетители и жертвователи. Писал речь вчерашнюю. В саду было довольно хорошо; но лучше всего вечером – из гостиной Преосвященного при виде вдали шпицев Кремля мечталось. Насыщайся. душа моя, видами русскими, насыться слух звуками родных колоколов. и да будят они вечно душу к живой деятельности – там, вдали! Куда ни обернешься, везде, все русское – все русые головы и головки, все родная речь! А там–то опять десять лет – все чужое и чужое! Но не дай Бог опять скучать! Пусть памятуется, что и здесь в России теперь я чувствовал почти всегда одно недовольство и беспокойство. Счастье только в исполнении долга!

13 мая 1880. Вторник. В Москве

Рано вставши, дописал и переписал речь, сказанную в Миссионерском собрании (она напечатана в «Московских Ведомостях» 14 мая), один экземпляр для редакции «Московских Ведомостей», другой для о. Виктора, секретаря Совета Миссионерского общества, по его просьбе, для помещения в Отчете. Во весь день было немало и посетителей; о. Гавриил; в саду с ним говорили… Вечером съездил к о. Виктору, чтобы отдать список речи, не застал его, долго играл с его детьми, зашел в Канцелярию Совета, где готовились к ревизии.

14 мая 1880. Среда. В Москве. Преполовение

Поехал к обедне в Успенский Собор, откуда сегодня Крестный ход на реку. Служил Преосвященный Амбросий Дмитровский. Во время службы приехал Высокопреосвященный Митрополит. Я также испросил изволения облачиться на Крестный ход. Что за великолепие этот обряд!

Процессия была длиннейшая; сначала псаломщики в стихарях, потом диаконы, священники и протоиереи – все по два в ряду, должно быть, пар сто – все в белых или в золотых ризах, затем синодальные певчие по два в ряд в формах, затем почетнейшие протоиереи с иконами святителей московских, корсунскими крестами и иконою Корсунской Божией Матери, архимандриты, архиереи и Митрополит с крестом на голове. Пред процессиею идут по два в ряд с хоругвями, принесенными из соборов и монастырей; хоругви все металлические, и потому их несут по три человека. – За процессией следует генерал–губернатор, почетные чины и жандармы. Народ сдерживается натянутыми канатами; народу здесь, в Кремле, по всему пути и за Москвой–рекой было, должно быть, сто тысяч. На реке, под великолепнейшим балдахином, устроена была Иордань, – в воде, в засмоленном сосуде, внутрь которого Митрополит и сходил для погружения креста. Погода стояла ясная. Нет ничего прекраснее и торжественнее подобного зрелища! Назад Митрополит возвращался в митре и с посохом, а крест нес диакон на блюде; иереи кропили по сторонам. – Дома, – приезжали с пожертвованиями, между прочим, утром о. Виктор Покровский, у которого вчера был, привез облачение из Казанской Церкви; единовременно с ним был о. Александр Иванцев–Платонов, приглашал в пятницу к себе; после обеда были с пожертвованием от учениц 1–й гимназии (125 рублей) и 4–й (150 рублей) – Начальной гимназии. – Вот трогательная–то лепта! Еще угодней вдовицы, потому что последняя может сама заработать, а эти бедные, данное им, отдают. Да воздаст им Господь! Прекрасный урок для юных японских христиан. Вечером, с семи часов, был у княгини Мещерской, по ее приглашению третьего дня. С детьми продолжали составлять проект детского миссионерского общества. Провел у них вечер почти до одиннадцати часов.

15 мая 1880. Четверг. В Москве

В семь часов утра отправился к художнику при Дворцовой конторе Струкову; видел у него раскопанные им в Крыму древние Церкви с престолами – у стены восточной, купели в полу, в Церкви в Херсонесе, где крестился Владимир Святой, – видел образчик и рисунки басменного украшения иконостасов, заказал ему срисовать пять иконостасов, – с ним же осмотрел басменные иконостасы в Соборе Спас–на–Бору, где мощи Святого Стефана Пермского, – там басменные церковки две, наверху, потом – древний басмен  [43]43
  Имеются в виду басменные изделия, изготавливаемые из кожи и металла с оттиснутыми на них изображениями; употреблялись для оклада богослужебных книг, икон, крестов и т. п. – примеч. сост. Указателей.


[Закрыть]в четырех церковках под куполами в Благовещенском Соборе; показывали там и всю свою ризницу; поклонился иконе Успения Божией Матери, пред которою в древности нарекали Митрополитов; осмотрел с о. протодиаконом весь Кремлевский дворец и терем Алексея Михайловича – Потом – в Архангельский собор, где литургию совершал Преосвященный Алексей Можайский, по случаю сегодняшнего праздника Святого Дмитрия Царевича. После литургии позваны были к о. протоиерею Благовещенского Собора на закуску; познакомился там с сыном его – прокурором. – Отсюда на экзамен с Преосвященным Алексеем к М. А. Нейдгарт в ее дом, где собраны из разных училищ, что под ее ведением, ученики и ученицы. Отвечали бойко; она раздавала в подарки ситец и книжки, которые заставляла меня вручать. Тут же пожертвовала на Миссию двадцать пять рублей. – Отсюда на экзамен в Учительскую Семинарию, где почти все ученицы дочери священников бедных. Выпускные, человек более тридцати, экзаменовались и превосходно отвечали. – Домой вернувшись, застал у себя жертвовательницу, госпожу Романову, принесшую разные серебряные вещи на Миссию: ложки, чайник, сахарницу, корзинку и прочее. Что за умилительные жертвы! Я предложил ей сделать бы сосуд для мира из ее вещей. Завтра она известит, найдется ли еще кто–либо помочь ей, чтобы устроить сосуд. – К восьми часам отправился к Михаилу Никифоровичу Каткову, по вчерашнему приглашению Софьи Петровны, в экипаже их. Застал там О. Ал. [Ольгу Алексеевну] Новикову, известную патриотку–писательницу на английском, еще две дамы, очень усердно расспрашивавшие про Японию; Петра Михайловича, старшего сына Каткова, кавалергарда, дочерей – Софью Михайловну, жертвовательницу, и Наталью Михайловну, и мать. Михаил Никифорович входил на короткое время. Он в своей гостиной «весьма редкий гость», как выразилась Софья Петровна. Пришел еще некий Чингис–хан, офицер, магометанин. – Вечер очень оживленно был проведен за разговорами и угощением чаем и фруктами. К одиннадцати часам вернулся домой в карете Каткова.

16 мая 1880. Пятница. В Москве

Утром пришла М. [Марья] Платоновна Бенкендорф подписать свое Евангелие, принесла малахитовые четки. – Ал. Фад. [Александр Фадеевич] Лузин, обещавший пожертвовать три облачения; советовали оставить салфетки и прочее для употребления Миссии, а кружева М. Платоновна взялась продать. – В одиннадцатом часу с Преосвященным Алексеем поехали на экзамен в Единоверческое училище, у Церкви Святой Троицы, почти за городом, у Рогожской Заставы. Мальчики отлично отвечали, я им всем 5+ поставил. После экзамена Иван Николаевич Рыжков пригласил в богадельню (у них на сто старух), где устроена была закуска. Сорокин и о. Павел Прусский вели беседу о раскольниках, что им нельзя дать свободу, которой у них и без того довольно. За столом были еще: Андрей Николаевич Ленивов с женой, архимандрит Григорий Высокопетровский и прочие. До экзамена были в храме; расписан по–старинному великолепно; облачения богатейшие, ризы на иконах – тоже. Пение старинное; благословлять нужно было по–старинному – двумя перстами, молиться тоже. Все сделал, как учил меня Преосвященный Алексей, хотя и путался, пока стали подсказывать и руководить. Показали также теплую Церковь, где видел между прочим рассеченную французами икону. – Погода сегодня превосходная; молодая зелень, точно изумрудная. Ехали мимо Елизаветинского Женского института, где много садов и зелени. – Была вчерашняя жертвовательница с известием, что нашла с кем вместе устроить серебряный сосуд для Святого мира. – Из Конторы «Московских Ведомостей» присланные 372 рубля, скопившихся там пожертвований для Миссии. – В восемь часов поехал к Александру Ивановичу Иванцеву–Платонову.

(Во втором часу ночи).Совестно стало, когда приехал, что запоздал на полчаса. В одной комнате были дамы, в другой протоиереи и священники – цвет московского духовенства, редакторы «Православного Обозрения», спустя немного пришел Николай Васильевич Благоразумов. Спрашивали об Японии. Очевидно, собрание было собственно для знакомства с Японией, и потому я старался весь вечер занимать рассказами обо всем, чем интересовались. Во время рассказов дамы перешли сюда же, в нашу комнату, и потому нужно было занимать и их. Ужин с рассказами о России за границей. – За ужином сидели в подрясниках; на вечер все приехали одетыми просто, я один – в орденах, по незнанию и из желания быть вежливым, о чем и хотел дать знать: «Счел долгом явиться в форме»; «Нам весьма приятно видеть вас во всей красоте», – ответил мгновенно Петр Алексеевич Преображенский, редактор «Православного Обозрения». Видно, что за словом здесь в карман не лазят. Один из батюшек рассказал легенду обо мне здесь, якобы в Иерусалим, отец, – к царю и прочее. Вернувшись, нашел на столе записку от Ольги Алексеевны Новиковой и книгу ее «Russia and England» с несколькими брошюрками.

17 мая 1880. Суббота. В Москве

Утром пришли за ответом от Новиковой. Потом диакон Бухарев и художник Струков вместе приехали; первый пожертвовал свои книги и уехал; второй привез дрянь вместо заказанных ему снять копии пяти иконостасов: взял два рисунка, заплатил шесть рублей и отослал. Мерзко на душе стало на целое утро; мерзко, когда между такими людьми, как жертвователи, вдруг втирается эксплуататор и видишь грязные когти простертые, чтобы впустить в тебя, и губы протянутые, чтобы сосать. Был о. протоиерей Капустин (брат о. Антонина Иерусалимского) с пожертвованием и деньгами, и книгами, и даже микроскопом. Приехал вместо девяти в одиннадцать часов И. И. [Иван Иванович] Павлов, желающий сделать сосуд для святого мира; съездили вместе к Хлебникову; Павлов не прочь идти даже до полуторы тысячи, чтобы сосуд был действительно хороший. Приезжали Шереметевы – дамы, привезли шитый покров на аналой и передали приглашение графа Сергея Дмитриевича в Кусково. Обещался быть. После был еще Шереметев Василий Алексеевич с пожертвованием сосудов; князь Алексей Николаевич Шаховской с пожертвованием. Принесли письмо от графини Ольги Ефимовны Путятиной со вложением письма из Японии от о. Анатолия и из Березы. – В первом приложен был план Церкви в Исиномаки. Приходил Рыжков – единоверческий староста – и плакался на А. Н. Ленивова; был некто Хорошкевич с письмом к нему от Дмитрия Петровича Победоносцева и с известием, что Катерина Дмитриевна Пеликан уже в Рязани; отец зовет туда служить в Соборе, обещая и сбор. Был Добров – печатный бурсак, бас недурной, по–видимому, но к науке не востер – рассердился на двойки, «дальше и экзамена держать не буду», – говорит. Ко всенощной отправился, как обещал о. Протопопову, в Николаевский сиротский институт, в Воспитательном доме. Поспел к началу; воспитанницы уже все стояли бесконечными рядами; певчие пропели «Исполла». Пели всенощную превосходно; образ Благославляющего Спасителя за престолом, освещаемый сбоку лампой с отражением света, – чудно хорош. Спаситель, точно шествующий. – После службы, в зале, все приняли благословение, начиная с маленьких. Потом я поблагодарил их за пожертвование; море русых головок и белых перелинок будет вспоминаться в Японии. Воспитанниц тут 580; все обер–офицерские дети – сироты. Учат их, по–видимому, прекрасно; видел записки их по физике, и грамотно, и подробно; учебник же физики Малинина и Краевича. – Просили пройти в больницу, больных человек восемь – все почти от утомления пред экзаменами; у одной девочки – пляска святого Витта, нервно дрожит. В Воспитательном доме до тысячи грудных детей и мамок при них с 800. Вообще в здании Воспитательного дома обитающих считается до семи тысяч! Заходили еще к одной больной чахоточной; подруга просила благословить; пили чай у инспектриссы Ю. Н. Кауфман, куда воспитанницы тоже приносили пожертвования. Около десяти часов сопровождаемый толпами их и начальства прошел по коридорам на подъезд и уехал.

18 мая 1880. Воскресенье. В Москве

День чудный. Утром жарко. Приглашен сегодня служить литургию в Златоустовский монастырь настоятелем его о. Афонасием, который помнит, как меня постригали, потом я был у него в Казани, десять лет назад, где он был инспектором Семинарии. И теперь доброхотствует Миссии. Несмотря на то что не нравится Василию Борисовичу Бажанову и Митрополиту Макарию, объявил о службе в «Полицейских Московских Ведомостях», – иначе, говорит, сбору и десяти рублей не будет. В половине десятого часа пришлют карету, и нужно будет ехать.