355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Николай (Иван) Святитель Японский (Касаткин) » Дневники св. Николая Японского. Том Ι » Текст книги (страница 21)
Дневники св. Николая Японского. Том Ι
  • Текст добавлен: 20 сентября 2016, 18:29

Текст книги "Дневники св. Николая Японского. Том Ι"


Автор книги: Николай (Иван) Святитель Японский (Касаткин)


Жанры:

   

Религия

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 39 страниц)

31 марта 1880. Понедельник

5–й недели Великого Поста

В семь часов утра Сережа в стихаре пришел, чтобы сопровождать в Церковь; в Церкви встретили иеромонахи и диаконы. Под руководством архидиакона Валериана, диакона Николая Михайловича и других обедню отслужил и без смущения, и в порядке. – После обедни с просфорой к Владыке Исидору; принял в рясе и звездах; по болезни не мог быть в Церкви. «Что, не смущался, служа?» (Ну этого–то за мной не водится) – «Не нужно торопиться, притом, нужно придавать выраженье словам: например, „Призри с небесе, Боже“, – иные говорят, точно по книге читают, ну, и не хорошо, а здесь молитва». – Благословил ехать в Москву для сбора пожертвований: «Служить и там можно научиться; там только скорей служат»; на Страстной там тоже можно остаться – самое время для сбора. Я поблагодарил Владыку за все и простился, чтобы ехать в Москву. Вернувшись к себе в комнату, нашел графа Евфимия Васильевича Путятина и Ольгу Евфимиевну, купца с 200 рублями пожертвования, живописца Фролова и целую фалангу поздравителей – нищих и прочих. Посуетился, пока разменял деньги и очистил дефиле  [38]38
  Узкий проход ( фр.) – примеч. сост. Указателей.


[Закрыть]
от поздравителей. Графа и купца угостил чаем. – Когда ушли гости, попросив лошадь у о. эконома, отправился в город благодарить членов Святейшего Синода. – Высокопреосвященный Макарий Московский весьма любезно велел в Москве взять три новых священнических облачения из заготовленных им куда–то, а когда вернусь в Петербург, дать еще здесь одно архиерейское, велел в Москве побольше служить и пожелал, чтобы Москва дала больше денег. – Высокопреосвященный Филофей Киевский крепко обнял и весьма приветливо обещал молиться: «Грех будет нам, если не будем молиться, – вот о вашем деле, о Преосвященном Несторе»… Оба Владыки позволили в Академиях искать сотрудников. – Побыл у Вятского Высокопреосвященного Аполлоса, старик болен был, но ласков, – у Ивана Васильевича Рождественского, – у него только что пред тем был Ковригин, и Иван Васильевич роптал на Высокопреосвященного Исидора, что он «что уже заберет себе в голову, то не выбьешь»; был у Василия Борисовича, старец тоже благодушно принял; у графини Ламберт; у графа Путятина, застал Ольгу Евфимовну, которая была рада; графа Евгения Евфимовича, который звал к себе на ночь меня. Хотел прийти на ночь ко мне, чтобы рассказать разные неприятности, я отказался, так как решительно нет времени, да и бесполезно для него, все равно ничего не переменить. С ним доехали до Инженерного замка, он отправился на почту, я – к Феодору Николаевичу, который со всем семейством взял благословение. – К А. Вл. [Александре Владимировне] Лукьянович, застал там и жениха А. [Александры] Николаевны, полковника Авинова; «Он помогает моей живописи тем, что не мешает»… К Преосвященному Рязанскому Палладию – «должок мой» – и отдал пятьдесят рублей, подписанные им на храм. – В Новодевичий – матушки встретили очень приветливо; только весьма жаль, что мать Аполлония больна, простудилась, просила руки возложить на нее и благословить… Певчие, собравшиеся в это время на спевку, пропели «исполла»… Поздравительная телеграмма от брата Василия.

1 апреля 1880. Вторник

5–й недели Великого Поста

Сегодня нужно было сделать визиты ко всем важным чиновникам по Духовному Ведомству. До выезда написал бумагу в Хозяйственное управление с просьбой, чтобы там собирались все суммы из разных мест в Миссию из Хозяйственного управления. Отправился сначала к Обер–прокурору, расписался, – к А. Гр. [Андрею Григорьевичу] Ильинскому – передал прошение, – к Чистовичу – дал свою карточку, а с меня взял японскую подпись на книжке своего сына – очень не любит говорить о своей «Психологии». – У Платонова, Вощинина, Остроумова, Ненарокомова – расписался, – у Расторгуева – жену видел. – К графу Путятину, – видел там и княгиню Орбелиани, которая хотела быть у меня, чтобы получить благословение. Простился с ними для поездки в Москву – проводили до низу. Графа Евгения и Марьи Евфимовны не было – уехали по делам в Новгородское имение. – К о. Иоанну Демкину – ему же привез и ненужные теперь, ибо тепло, – его меховую рясу и бобровую шапку, и драповую рясу; пообедали; он рассказывал о жене, как она теперь каждый день в припадке бывает, что воображает, что «у нее кровь выпускают». – Хорошо, что Иван Иванович привык благодушно нести свой крест. – Вернулся пораньше домой, чтобы, собравшись, сегодня же отправиться в Москву; но к курьерскому поезду опоздал по неведению; с пассажирским же о. Исайя отсоветовал ехать, ибо много времени в дороге теряется. Кстати же завтра – сделать и недоконченные нужные визиты. Вечером скучно было и хотелось курить, а между тем – бросил с воскресенья: более чем двадцатилетнюю привычку не легко бросить, и только с помощью Божией можно сделать это. Епископу же, конечно, курить ни в каком случае нельзя.

2 апреля 1880. Среда

5–й недели Великого Поста

Утром долго гулял по новому кладбищу – утро было чудно ясное. Кажется, хорошее действие некуренье – то, что, по–видимому, зрение становится лучше. – К Обер–прокурору – сегодня у него приемный день – ласково принял, упомянул, между прочим, про гимназиста Нефедьева, что он в Святейшем Синоде после наречения сказал ему (графу Толстому), что и он (Нефедьев) будет миссионером. – В Михайловский дворец – поблагодарить Великую Княгиню Екатерину Михайловну за Священные Сосуды, – застал ее за Преждеосвященной литургией и после, тут же, в Церкви, поблагодарил; она промолвила что–то сегодня, – я сказал, что уезжаю сегодня в Москву, – она сказала, что, когда вернусь, надеется увидеть. – В книжный магазин «Нового Времени», купил Минаева «Очерки Цейлона» для чтения дорогой в Москву. К Великой Княгине Анненковой – не застал, – тут же на Сергиевской встретился с о. Н. Ковригиным, – к о. Димитрию Яковлевичу Никитину; видел у него мою речь, напечатанную в «Церковно–Общественном Вестнике». Он и матушка обласкали и угостили закуской. Он показывал анонимное письмо по поводу его воскресных бесед; вообще, прекрасно ведет дело, и славный священник, с влиянием. К графине Орловой–Давыдовой – пожертвовала еще на храм 600 рублей, – 500 от себя, 100 – достала от знакомой; сказала, чтобы я потребовал от всех ее племянниц – от кого икон, ибо пишут хорошо, от маленьких – воздухов их шитья, что и сделал, когда они собрались. Старый граф Орлов и Петр Александрович Васильчиков также были. – Графиня Марья Владимировна сказала, что она нашла женщину для присмотра за детьми Ивана Ивановича и что она теперь ждет, чтобы с нею поговорили; по поводу сего я поехал к графине Ольге Евфимовне, потом к Феодору Николаевичу, которого, долго прождавши, привез к Ольге Евфимовне и, наконец, уехал к себе, чтобы собраться в Москву. У себя застал, между прочим, приглашенье Великой Княгини Екатерины Михайловны сегодня на обед к ней; теперь–то стало понятно для меня ее «сегодня»; но я не мог быть на обеде – отказался уже; и потому написал Саблеру и Соколову, чтобы они извинили меня пред Великой Княгиней. Первому написал еще, чтобы он исходатал вместо этого обеда другой, когда вернусь, о чем тотчас же тогда извещу его. – Более ценные вещи из моей квартиры переслал на храненье к о. Исайи, расплатился со Степаном, слугой, который порядочно надоел мне и глупостью, и ленью (в месяц ему по 10 рублей, с его пищей). К семи часам был на Николаевском вокзале; взял билет второго класса. – Дорогой – кондуктор: «Не вас ли спрашивает один господин, в первом классе, худой, бледный»; я отделывался незнайством; но господин, наконец, при одной остановке сам подошел ко мне: «Мне нужно видеться с Епископом Николаем, не доставите ли мне случай». – «С кем имею честь?» – «Владимир Соловьев», – а его карточку я сегодня же нашел у себя на столе; я очень обрадовался знакомству. Он едет в Москву на полугодовое поминание своего отца историка Соловьева, имеющее быть послезавтра, 4 апреля, и потом возвращается в Петербург, где в следующее воскресенье, 6 апреля, у него диспут на доктора философии, защита диссертации: «Критика отвлеченных начал». Ему о чем–то нужно поговорить со мною, что и условились сделать в Москве. Путь до Москвы был покойный и благополучный.

В Москве

3 апреля 1880. Четверг

5–й недели Великого Поста

В одиннадцать часов прибыли в Москву. Я отправился прямо на Саввинское Подворье, по предварительному приглашению Преосвященного Алексея, Можайского Епископа. – Он был на литургии; надевши панагию, я пошел тоже в Церковь, оставив саквояж у швейцара. Преосвященный Алексей уступил свое святительское место. Что за любезность! – После службы и чаю он дал мне карету для визитов; я отправился к Преосвященному Амбросию в Богоявленский монастырь. Он тотчас же подарил панагию, прекраснейшую, московской работы, и пригласил в три часа обедать. – К Г. Г. [Гавриилу Григорьевичу] Сретенскому, сотруднику. Встретила сестра его; рассказала про о. Дмитрия, как, между прочим, у него вытащили кошелек и двадцать рублей, – хорошо, если так, не больше ли? Вернулся с урока о. Гавриил, советовал, но многословно и с перебежками от предмета к другому. – Заезжал к А. Н. [Андрею Николаевичу] Ферапонтову и В. Д. [Василию Дмитриевичу] Аксенову – не застал их. У Преосвященного Амбросия обедал ревизор Лебедев (Смоленский уроженец, – прежде профессор Педагогического института). За обедом, между прочим, Преосвященный удивил меня: «А вы хитрый – хотите, чтобы вам 23 тысячи Миссионерское общество давало серебряными рублями». Вот тебе и раз! Москва дала маху, а я и не думал хитрить; у меня ясно значится везде – «серебряными рублями». – Побыл у Благоразумова, ректора Семинарии; просил порекомендовать баса и тенора из окончивших курс; обещал. У М. Н. [Михаила Никифоровича] Каткова; он поседел; ласково расспрашивал, он и его друг, бывший в кабинете; обещался напечатать в «Московских Ведомостях» о моем приезде в Москву, о чем я попросил его; вспоминал он про о. Владимира – тоже ласково. – К А. М. [Александру Михайловичу] Иванцеву–Платонову – дома не застал; к о. Николаю Лаврову, на Спиридоновку, – встретил старца выходившим к больному. – Вернувшись, застал у Преосвященного Алексея философа Владимира Сергеевича Соловьева и профессора Павлова. – Первый спустился со мною ко мне, чтобы интимно поговорить, и удивил меня, сказав, что хочет постричься в монахи и на первые годы просится пожить в Миссии, – будет полезен в это время преподаванием в Семинарии, – Я прямо стал отсоветывать ему монашество на том основании, что и для Церкви полезней, если он. стоя вне духовенства, будет писать в пользу Церкви. – Побуждением к монашеству он выставляет «слабость характера своего» – тем более ему нельзя быть монахом. – Вообще, эта личность весьма яркая и поражающая, – смотрит истинным философом, довольно мрачным: ему всего двадцать семь лет. – Он поспешил кончить разговор, потому что пришел о. Гавриил Сретенский, – сей принес книгу адресов купцов и посоветовал кое–что. По уходе его я пошел наверх к Преосвященному Алексею и застал еще там его приятеля – канониста Лаврова, а когда и сей раскланялся, то Преосвященный Алексей с московскою угостительностию заставил меня плотно поужинать, хотя есть не хотелось, после чего не оставалось ничего делать, как лечь спать, что сделал я, однако, перебравшись с подушками и одеялом на диван, ибо в матраце заметил хозяев, которые стали бы угощаться гостем.

4 апреля 1880. Пятница

5–й недели Великого Поста. В Москве

Погода была скверная – дождь со снегом. Я в пролетке отправился к О. П. Тюлееву – дома не застал, – оставил фотографии храмового плана, – к Василию Дмитриевичу Аксенову – на дом; много просителей. Он принял хорошо; обещался, поговорив с братьями, пожертвовать и от себя на храм и посоветовать, к кому еще обратиться. Насчет 23 800 рублей из Миссионерского общества говорил, что они решительно не могут серебряными рублями давать; я говорил, что это расстраивает все мои планы. Не знаю, чем уладится. От него отправился в Новодевичий монастырь, где Преосвященный Алексей совершает литургию и панихиду по Соловьеве. На панихиду и я вышел, причем Преосвященный Алексей настаивал, чтобы я стал первым, – старый протоиерей, служивший тридцать два года при Митрополите Филарете, уладил, сказав, что Преосвященному Алексею следует стоять первым. После панихиды вышли отслужить литию на могиле; слякоть и дождь мешали. Нельзя без чувств смотреть на свежую могилу доблестного человека. Вся убрана цветами и зеленым мхом; на кресте – венки из роз и камелий и разных цветов, – у подножия креста – горшки с живыми левкоями. По окончании службы пригласили к игуменье на чай. Просил у нее на храм, – крепконька – ничего не дала. – В монастыре семьдесят штатных монахинь, но всех до 250. – На службе был университетский профессор о. Александр Михайлович Иванцев–Платонов. – Перед службой я заехал к о. Гавриилу Вениаминову. Матушка – Екатерина Ивановна, встретила по–старому, – она всегда кроткая и ласковая, как ангел; а о. Гавриил – бледный как смерть от потери крови горлом – лежит. Бедный, бедный! Едва ли выздоровеет! – Отправился с визитом к Свербеевым, а Катерина Александровна уже была у меня этим же утром, без меня. Что за доброе семейство! Принимают точно родного. И благодарят за то, что отслужил 31 марта после обедни в Крестовой панихиду по Высокопреосвященному Иннокентию (день годовщины его смерти!). Тогда как их нам следовало бы благодарить за такую любовь к духовным. – Заезжал к графу Бобринскому и Ивану Сергеевичу Аксакову – не застал дома. – Поспешил вернуться, ибо Катерина Александровна говорила, что Преосвященный Алексей будет ждать меня обедать; действительно, ждал; но меня еще задержал на несколько времени А. М. [Александр Михайлович] Малиновский, с которым виделся в Японии в 1863, когда он был с чехами; он служит здесь по судебной части и, узнав, что я приехал, зашел повидаться; очень и я обрадовался старому знакомому. – После обеда к Преосвященному Алексею пришла по делу какая–то Ершова; я спустился к себе и встретил Коноплина, незнакомого доселе, – принесшего 110 рублей на храм, – первое в Москве пожертвование на этот раз. Говоря, что сочувствует Миссии, чуть не заплакал. Пришла и госпожа Ершова принять благословение и сказала, что в речи я точно про нее говорил; она до сих пор не одобряла забот о заграничном миссионерстве. В шесть часов ко всенощной; завтра похвала Богородицы и на всенощной читается Акафист; Преосвященный Алексей предложил мне читать, что я и сделал. После всенощной виделся с моряком Муратовым, его женой и детьми, – с К. А. [Катериной Александровной] Свербеевой и Кат. [Катериной] Дмитриевной – тут же в Церкви. К Преосвященному Алексею зашел некто Сухотин, служивший Директором по Духовному Ведомству при Ал. П. Толстом, – заставили говорить об Японии. От ужина отказался, ибо совершенно не хотел есть. – У себя дома нашел связки книг, пожертвованных Высокопреосвященным Евсевием Могилевским, присланные из Чудова монастыря. – В воскресенье Преосвященный Алексей предлагает мне служить вместо него в Чудовом монастыре, что я и сделаю, ибо в Москве нужно больше показываться, чтобы собрать на храм.

5 апреля 1880. Суббота

5–й недели Великого Поста. В Москве

Погода превосходнейшая. Встал рано и записал дневник; в седьмом часу напился чаю с московскими кренделями… В девятом часу пришел о. ризничий Чудова монастыря условиться о завтрашнем служении; тут же пришел о. Александр Михайлович Иванцев–Платонов и принес в подарок Миссии свои сочинения. Называли они, по моей просьбе, московских богачей, к кому можно обратиться, я записал, не знаю, что Бог даст. Прибыла матушка Евгения, игуменья Страстного монастыря, с огромнейшей просфорой, на которой целая икона Богоматери. Постараюсь довезти до Японии. Весьма благожелательная матушка; не знаю только, много ли будет полезна и в материальном отношении Миссии; обещалась рекомендовать, к кому обратиться. – По уходе о. ризничего и матушки Евгении о. Александр стал рассказывать об одном бывшем офицере, который просится в Миссию; я сказал, что с удовольствием возьму, например, в качестве секретаря или иподиакона, но не на штатное место. Посмотрим, будет ли что; Иванцев не ручается, а говорит, что были с этим офицером какие–то увлечения молодости. Он теперь в Вязьме, я не просил нарочно писать ему и звать его сюда. – Еще прежде их была Феодосия Александровна Сладовникова – не отдумала; в Борятинскую общину для подготовки (и искуса) поступить согласна. Заходил потом вчерашний Муратов; я не поцеремонился и предложил идти к обедне, так как уже было довольно поздно. – Пред уходом в Церковь отдал келейнику образчик визитной карточки, чтобы заказал 300. В Церкви простоял обедню, служенную Преосвященным Алексием, – при начале молебна вышел, чтобы отправиться с визитами. – В карете поехал, около половины первого часа, к генерал–губернатору, князю Владимиру Андреевичу Долгорукову; дом на Тверской, близ Подворья. И вне, и внутри – часовые. Докладывает адъютант. – В приемной выставлены подарки, поднесенные князю за пятьдесят лет как офицеру и за двадцать лет как генерал–губернатору, – в двух витринах. – По докладе пришлось порядочно подождать, причем в гостиной, куда был позван, имел случай пересчитать число газет, почти все русских, выписываемых князем, – 32 насчитал; аглицких ни одной, немецкая одна, французских – несколько; а также сделать наблюдение, что гостей бывает много – дорожки по коврам не особенно свежие, мебель, видно, что с пользою служит, а не для парада больше, как в Петербургских дворцах, свечи полусгорелые. – Князь принял как–то вяло, сказал, что Миссионерское общество может помочь и основным капиталом, говорил, что пригласит когда–нибудь с Преосвященным Амбросием на обед; слугу зачем–то звал, но ординарец сказал: «Ваше сиятельство услали его». – «А, ну ладно». – К князю Мещерскому, попечителю, – нет дома, расписался. – К Г. Гр. [Гавриилу Григорьевичу] Сретенскому; пообедал с ним, отправился к Калининым – старцу Павлу Григорьевичу и его почтенной супруге Катерине Александровне. Очаровали старцы! Вот таких–то молитвами и усердием идет дело Миссии. Оказывается, что Спаситель в терновом венце и десять рублей на масло для лампадки к нему – от Катерины Александровны Калининой, стразовый крест  [39]39
  Крест из поддельного, хрустального алмаза – примеч. сост. Указателей.


[Закрыть]
с золотой цепочкой – ее же, и много еще (Фребелевы игры,  [40]40
  По имени их создателя Фридриха Фребеля (см. Именной указатель).


[Закрыть]
книги) – постепенно от нее. Теперь в Петербург прислала мне на подрясник атласу, цепочку к часам и серебряную ложку; а когда сегодня у них был, вынесли две чарки и стакан – серебряные – тоже для Миссии, и еще десять рублей на масло к иконе Спасителя. Как они свежи умом и сердцем! А и простецы – Павел Григорьевич служит смотрителем дома, прежде служил в Казенной Палате; имеет, впрочем, университетское образование. – К Княгине Екатерине Алексеевне Черкасовой (которой муж служил в Болгарии и помер в Сан–Стефано, а десять лет назад был головой в Москве); обрадовалась, видимо; я ей напомнил время десять лет назад, когда она была счастливей; звала еще; тогда будет и Катерина Павловна Баранова, которой я когда–то подарил коралл; брат ее уже на службе. – В Страстной монастырь. Матушка Евгения весьма радушно приняла и стала угощать кофеем; говорила, между прочим, что Ольга Ефимовна Путятина писала ей, чтобы она заботилась обо мне, – «я–де не берегу себя». – Позвали болгарских детей, девочек, воспитываемых от монастыря, взятых с войны, то есть спасенных; сначала пришли маленькие три болгарки и одна русская (моего знакомого Муратова дочь); как мило они читали стихи и представляли сценку разговора двоих мужиков! Пришли еще две побольшее, уже ходят в гимназию; пропели очень трогательные стихи, что они пели болгарскому князю при его проезде; потом маленькие рассказали и представили в лицах басню Крылова «Демьянова уха», – пресмешно и очаровательно! Имена их – самой старшей – Цветана (пятнадцать лет), потом Анна (тринадцатый год, младшая сестра героини), Паша, Маша. Когда прощался, они наказали поцеловать руку у Преосвященного Алексия, которого, значит, очень любят и уважают; проводили до низу. – К княжне Репниной, что на Спиридоновке, около о. Николая Лаврова. Застали двух ее воспитанниц и полковника Гопера, знакомца К. Н. [Карла Николаевича] Струве по Хиве. Княжны подарили тетрадь силуетов, – превосходнейшее, весьма художественное, произведение какой–то русской. Так как нужно было спешить ко всенощной, то отправились домой. – Я завез о. Гавриила к нему, сам же прибыл на Подворье. Застал о. Иоиля, из Миссионерского монастыря; Преосвященный Алексий сказал еще, что меня искала княгиня Мещерская и просила к себе. Преосвященный любезно заставил меня пообедать, что я сделал на скорую руку. Внизу ждал меня портной. которому я третьего дня заказал платье, ибо на мне только один теплый, рваный подрясник, и не в чем служить: оказывается, что московские портные хуже делают, чем петербургские. – На всенощной был здесь же. в Церкви. – Преосвященный Алексий ставит все на первом месте и велит благословлять и священнослужащих, и народ: меня это смущало: но пришло в голову, что это–то и выражает дух любви, взаимного доверия. единства… И в Японии нужно будет следовать примеру, подаваемому Преосвященным Алексием. – Нравится мне еще, что на ектениях поминают болящих – архимандрита Пимена и протоиерея Гавриила, с молитвою об исцелении их: простота церковная, которой тоже и в Японии нужно подражать. После всенощной была монахиня из Страстного сказать, когда мне лучше быть у названных ими предполагаемых жертвователей; был еще Сухотин, брат вчерашнего, был Василий Дмитриевич Аксенов сказать, когда мне побывать у Третьякова, а главное записать от себя с братьями пожертвование, и записал четыре тысячи рублей! Спаси его, Господи! Дворяне сегодня ласкали много, а вернулся с пустой книжкой, купен же один пришел, и четыре тысячи есть. – Пожертвование свое Василий Дмитриевич записал весьма скромно, спустившись ко мне вниз. – Нашел на столе триста карточек, уже готовых, – стоят по два с половиной рубля сотня.

6 апреля 1880. Воскресенье

5–й недели Великого Поста. В Москве

Утром, приготовившись к служению, составил письмо к ректору Академии с вопросами, не желает ли кто из студентов в Японию, повидался с Преосвященным Алексием, спросил подробности посвящения в стихарь, ибо это предстояло сделать; занял четки, пояс же он предложил в подарок и в сопровождении лакея Преосвященного Алексия, в карете, в десять минут десятого часа отправился в Чудов монастырь, где был и удостоен совершить вторую литургию по поставлении в Епископа и первую – Москве. Под руководством протодиакона о. Варсанофия служение прошло без больших ошибок. Молитвы Святителя Алексия Митрополита Московского, у мощей которого была литургия, страдавшего душою от монголов, конечно, немало способствуют успеху Миссии среди монгольского племени. – На Часах было посвящение в стихарь псаломщика в Успенский Собор (у которого отец помер и шесть человек семьи осталось). Сослужили: наместник Чудова монастыря – о. Вениамин и о. ризничий Патриаршей ризницы – о. Иосиф. Певчие, особенно маленькие, пели отлично «Милость» – простую обиходную литургию Василия Великого. После литургии благословение мужчин в Соборе и по выходе за арку – женщин, которым не позволяется входить в самый Собор. Приглашенье мадам Катковой на обед в четверг; Малиновский – очень усердный; певчим исполлатчикам – на булки; к наместнику, по его приглашению, на чай, – его рассказы об экономических производствах ремонтов по крыше, о Филарете, который не был практичен, но недоверчивостью делал, что его мало обманывали. – К Гавриилу Григорьевичу Сретенскому; у него была Варвара Владимировна Новосильцева и Елисавета Сергеевна Ханова, усердные доброхотки Миссии. Ханова особенно поразила меня; лицом она несколько похожа на Мадам Струве; дочь генерала, лет тридцати, лицо доброе–предоброе, на лету подхватила, что у нас довольно поношенная занавесь купели, и пожелала непременно сделать; к себе не звала; они вдвоем с больным братом живут. «Мне довольно, что я Вас видела», – повторяла она несколько раз, целуя руку, и слезы стояли у нее глазах. Вот таким–то усердием и молитвами таких добрых благодать Божия низводится на Японию! – Сюда же пришел художник Сергей Иванович Грибков с планом иконостаса; один доброжелатель Миссии желает пожертвовать иконостас, Грибков же от себя – иконы. Дай, Господи! Обещался побыть во вторник утром у него. – К двум часам отправился к Сергею Михайловичу Третьякову, купеческому голове; у подъезда столкнулся с Иваном Сергеевичем Аксаковым, который сказал, что сегодня был у меня, и теперь вместе со мной отправился к Третьякову. Роскошный кабинет; мраморный Иоанн Грозный Антокольского; хозяин – весьма изящный; любезно выслушал и подписал пятьсот рублей; еще два гостя каких–то. В карете ожидал меня Гавриил Григорьевич, с которым отправились к Александре Афонасьевне Богдановой; несколько дам, светлые комнаты, смеющаяся девочка в зеленом платье; расспросы об Японии с большим интересом. К Кошелевой, Елисавете Димитриевне, тут же и Варвара Владимировна Новосильцева, что «не чужая крыша, а Христова» – (язычники вне империи). Елисавета Димитриевна вышила отличнейший покров на аналой. Пришел и Азанчевский: Гавриил Григорьевич утешать мастер – «я и сам все потерял» (сына и дочь, а Кошелева – тоже), занимать тоже – о плохом переводе на славянский… К адвокату Плевако; кажет себя большим доброхотом – колокол обещал, сосуды выхлопотать тоже, у купцов рекомендовать нужды Миссии тоже; несколько монгольское лицо; умные глаза, живая речь, – превосходнейший альбом с множеством знаменитостей, привычка опираться на барьер. – В пять часов к Катерине Александровне Свербеевой. К обеду приглашен был и протоиерей Степан Иванович Зернов, большой доброхот Миссии. – Три студента, из которых младший – Миша, с бородой, – славный юноша. После обеда Дмитрий Свербеев из Варшавы, на свадьбе которого я был десять лет назад; теперь у него шесть человек детей. – К Зернову с Гавриилом Григорьевичем. – Рассказ Зернова о целовальнике Михее Васильевиче Дворянчикове, отставном унтер–офицере, и его благочестии; 359 рублей он наносил о. Зернову на Миссию, которые тут же о. Зернов и сдал мне; Михей Васильевич за стойкой читает Псалтирь, пьяниц всегда у него много, есть примеры обращающихся к трезвой жизни… Завезши о. Гавриила домой к нему, вернулся на подворье в десятом часу и застал здесь Андрея Савельича Шустрова, духовного сына Афонского о. Арсения; он предложил свои услуги помогать мне по сбору, и на завтра вечером положили быть у его знакомого – Дмитрия Васильевича Анурова. – Повидался с Преосвященным Алексием и подписал бумагу о том, что сегодня посвящен мною в стихарь псаломщик…

7 апреля 1880. Понедельник

6–й недели Великого Поста. В Москве

Утром Гавриил Григорьевич Сретенский принес триста рублей от Александры Афонасьевны Богдановой, у которой вчера были; вчера вечером от нее к нему доставили с благодарностию за посещение. Я отдал о. Гавриилу сборную книжку, чтобы он завез к ней записать свою жертву. Приехал священник Сердцев с собранными им 530 рублями для Миссии. Все поражают неведомые благожелатели Миссии! Об этом о. Сердцеве я и не слыхал прежде. Именно заграничная Миссия совпадает с желанием благочестивых русских. – В девять часов поехал к о. Иоилю в Миссионерский Покровский монастырь; ища его, заехали сначала в женский, потом за Рогожскую заставу, где грязь непролазная. О. Иоиль еще и акцента купеческого не потерял; чистенько у него; несколько рисующиеся труды для Церкви. – Посмотрим, поможет ли, как обещает; а список предполагаемых жертвователей большой написал. Напротив него живет о. Геронтий – Пекинский, здоровеннейший; видел у него словарь Попова, пекинского драгомана; нужно в Азиатском департаменте попросить для Миссии. Виделся с прежним другом – о. Митрофаном, еще более седым, чем десять лет назад, но таким же добрым, тотчас за угощение рябиновкой. – С о. Иоилем доехали до Славянских номеров, к Марии Платоновне Бенкендорф, которая и содержит эти номера. – Немного обещала, хотя усердие есть. – К княгине Наталье Владимировне Долгоруковой; видел сына, толстого юношу, болеющего глазами; много превосходнейшего фарфора. Обещала небольшую лепту. – К Преосвященному Амбросию; говорил он об А. Н. [Андрее Николаевиче] Ленивове, что тот хочет целую Церковь построить в Японии, послал к княгине Марии Александровне Мещерской (супруге князя Николая Петровича, Попечителя Учебного округа). Приняла очень ласково, познакомила со всеми детьми, старшим сыном, юношей, очень бывшим больным; младшим, хорошеньким мальчиком, и четырьмя дочерьми; говорила о каком–то Юрии Степановиче Нечаеве, считающем себя родственником Святителя Алексия; обещалась побудить его к жертве на Миссию. К концу моего визита подошел и князь и был тоже очень ласков. – Вернувшись домой, пообедал, причем Преосвященный Алексий угощал меня рыбным столом, а сам ел горох и кисель только. Стеснительна такая чрезвычайная любезность! – Ответил Ивану Сергеевичу Аксакову на найденное на столе его письмо, когда буду у него. Нашел также на столе письмо от мадам Вестли, просящей помощи, ибо у нее пятьсот рублей долгу, и она готова лишить себя жизни. Эвона! Книгоноша – Сергей Гаврилович Тихшенев – пришел просить благословения. – К пяти часам, согласно условию, был у Гавриила Григорьевича Сретенского; подождал его немного, и отправились к протоиерею Ромодановскому, духовнику П. Ион. [Петра Ионыча] Губонина, просить, чтобы посодействовал получить от Губонина пожертвование. Любезно обещал; угощал чаем и рассказывал, как он в своем благочинии не дает воли церковным старостам, обходится без спрашиванья их. – Видели Церковь их; живопись, писанная Сергеем Ивановичем Грибковым, превосходная. Губонин украсил Церковь превосходнейшими ризами на иконы и паникадилом. – В семь часов к княгине Ольге Петровне Мещерской в гостинице Бучумова; целый вечер пустейшей болтовни, а пожертвовала всего двадцать пять рублей. О. Гавриил неподражаем для разговоров с подобными барынями и рассказывает иногда пресмешные вещи (как вчера о крещении, где протоиерей и князь Четвертин, кум, по очереди были сконфужены взаимно). – К девяти вернулся домой и застал ожидаемого Андрея Савельевича Шустрого, с которым и отправились к Василию Дмитриевичу Анурову; умный купец – чайный торговец; растолстевшая супруга – весьма добрая; угощали чаем и вареньем; так привольно было разговориться; тысячу рублей пожертвовал Василий Дмитриевич: половину от себя, половину как душеприказчик, – от умершего племянника! Купцы гораздо лучше на деле, благочестивее дворянства. Спасибо и Шустрому! Советовал оставить здесь адресы, куда писать и посылать деньги, – литографированные. – Часов в одиннадцать вернулся. Утомительно, однако!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю