Текст книги "Дневники св. Николая Японского. Том Ι"

Автор книги: Николай (Иван) Святитель Японский (Касаткин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 39 страниц)

«Видел Ненарокомова – говорит, что министр финансов дал 26 тыс., кроме 3–х».

«А написано ль там, что ежегодно?»

«Бумаги не видал, но, конечно, ежегодно – так и прошено было».

«То–то, конечно; а вы спросите бумагу и сами посмотрите, – тогда я поверю».

Когда зашла речь о Государст. Совете, то Митрополит стал пугать, что еще там могут не дать и что нужно попросить гр. Путятина походатайствовать в Департаменте экономии, чтобы не остановили. О Варваре Петровне [Базилевской] сказал, что она поможет, но «нельзя же на чужой карман очень нападать» (в ответ на мое замечание, что она сделает так, как В. В–во [Ваше Высокопреосвященство] посоветуете ей, так как она благоговеет перед Вами). Рассказал об Елисееве, что строит совсем ненужную Церковь на Охте, над гробом своего брата, тогда как лучше бы построить в Японии. Когда я сказал ему, что завтра придет архитектор из Академии Художеств говорить со мною о плане Церкви, он вытащил заранее приготовленный листок бумаги, с очерком базилики, и советовал построить в таком роде; я попросил листок, чтобы завтра показать архитектору.

«А правда ли, что у вас там женская школа в таком дурном здании?»

«Правда».

«Детям холодно зимой?»

«Это еще ничего, что холодно, и хуже всего то. что здания могут рухнуть от ветра, и дети все будут передавлены». «Ну вот! Как же можно это допустить! У вас там 500 р. от графини Ламберт на женскую школу; я дам еще 500, отошлите скорей и напишите, чтобы наняли хороший дом для школы».

16 ноября 1879. Пятница

Утром сходил в баню; не успел осушиться, как пришел архитектор, рекомендованный Резановым. – Павел Иван. [Иванович] Реутов. Базилику Митрополита разбил; свой план византийского храма с куполом начертил весьма отчетливо, после некоторых расспросов у меня о местных условиях. Видно, что архитектор – делец; но за план назначил 600 р. (по проценту с 60 тысяч), – говорит, что месяца два придется проработать. Во время разговора с ним пришел Ф. Ник. [Федор Николаевич] Быстров. Вместе с ним пообедали монастырской трапезой. Часа в 2 пришел Евг. Кар. [Евгений Карпович] Бюцов. Приятно было вспомнить с ним прежнюю жизнь в Японии. И в Китай нужны миссионеры; я советовал Бюцову сходить к Митрополиту и попросить – молодых людей из Академии. Звал к себе, чтобы условиться о времени крещения его новорожденного сына, так как Елена Вас. [Васильевна] хочет, чтобы все ее дети были крещены восточными архимандритами – По уходе Бюцова часа в 4 пришел сосед о. архим. [архимандрит] Арсений; проболтал с ним – он все жалуется на обиды в суде монастырю, – и поздно стало идти в город куда–нибудь. Послал Андрея за солеными рыжиками, поужинал и лег спать.

17 ноября 1879. Суббота

Утром испугался, что опухоль под языком делается все больше и больше. Отправился к Ф. Ник. [Федору Николаевичу] Быстрову, чтобы спросить у него какого–нибудь доктора посмотреть. Пошли к доктору Замка; он успокоил, сказав, что просто «одна желёзка опухла», и прижег опухоль ляписом; за что я оставил ему 3 рубля. Просидел почти до вечера у Ф. Н., пот. ч. [потому что] надоело метаться целый день по городу, да и говорить больно было. На прощание Ольга Петровна дала ромашки – настоять и полоскать во рту. По возвращении, когда пил чай у соседа о. Арсения, во рту распухло еще больше и сделалось очень больно, так как кожа от прижигания сошла. Я испугался, что, пожалуй, если опухоль продолжится – задушить может. Послал за лаврским фельдшером, между тем стал полоскать ромашкой, от которой тотчас же чувствовалось успокоение боли; а Андрея с записками отправил к гр. Путятину, что не могу быть у него сегодня вечером по болезни и чтобы он извинил меня перед Титовым, – и на Выборгскую ко. Михайловскому, что завтра утром не могу приехать в Церковь принять от прихожан пожертвование, и чтобы это отложено было до следующего воскресенья, – Фельдшер успокоил меня и прислал полоскание, которое, впрочем, не оказалось на ощущение так хорошо, как ромашка.

18 ноября 1879. Воскресенье

Опухоль железы значительно опала; но так как ухо было заложено и вообще чувствовалась простуда (в предупреждение которой вперед, я вчера, возвращаясь от Ф. Н. [Федора Николаевича], купил валенки и шерстяные кальсоны), то я положил целый день просидеть дома. В 9–м часу позвал Митрополит и вручил 500 р. на женскую школу; я захватил с собою рисунок плана Реутова; Митрополит рассказал много случаев, как купола и в России падали и давили людей; опять мои мысли значительно были поколеблены в пользу базилики; советовал Митрополит поговорить с его знакомым архитект. [архитектором] Щуруповым и велел спросить адрес в Секретарской. Вернувшись к себе, читал ноябрьскую кн. «Древней и Новой России». От обедни зашел гимназист Соколов с письмом от отца о физическом кабинете. Не успели мы с ним пообедать, как пришел Павел Алексеевич Черкасов, инспектор Академии Художеств, вследствие разговора с ним Ф. И. [Федора Ивановича] Иордана о том, что в Миссию требуется живописец. Черкасов пришел яснее узнать положение художника в Миссии и условия, на которых должен отправиться. Положение – образовать живописную школу, между тем заведывать заготовкой потребных иконостасов, для чего – под руководство его наняты будут из японских живописцев – копиисты. Условия – прогоны, подъемные – половина жалованья, жалование 2500 метал, [металлических] рублей, после 5 лет отпуск в Россию на 10 мес., причем прогоны и в виде награды полугодового оклада. – Когда Черкасов еще сидел, пришел товарищ по Семинарии К. С. Назаревский: он так постарел, что я едва признал его. Он остался после Черкасова и – немножко тягостно стало с ним: вспомнив товарищей и Семинарию, не о чем стало говорить с ним: между тем он рюмку за рюмкой пил очищенную, отказавшись прежде от портвейна. Вот от чего так постарел он! По уходе его, когда я грустный сидел один перед печкой, вспоминая Японию и сидение пред камельком (отправив предварительно Андрея с запиской к Бюцову, что по болезни не могу быть сегодня у него), пришел гр. Путятин, которого послали ко мне графини Мария Вас. [Васильевна] и Ол. Евфим. [Ольга Евфимовна] звать, пока выздоровею, к ним. Я отказался, сказав, что, вероятно, завтра буду уже совсем здоров. Графини прислали корзину с виноградом, мармеладом и зеленым чаем.

19 ноября 1879. Понедельник

Встал совершенно здоровый, кроме небольшой опухоли железы. Напившись японского чая, что еще больше ободрило, напомнив Японию, отправился в город, в монастырских санках. Дорогой опустил в ящик письмо к Т. И. [Тертию Ивановичу] Филиппову, что завтра в 8 часов вечера мы с Смирновым будем у него; заехал в переплетную за рапортами, но еще не сброшюровали; к Андр. Григ. [Андрею Григорьевичу] Ильинскому спросить о деле; он показал бумагу к Обер–прокурору от Министра Финансов – весьма определенную, что даются 26 тыс. метал, [металлическими] рублями вдобавок к 3695 р., показал и как он разграничил расходы на Миссию – гораздо лучше, чем у меня в записке было. Просил еще я его выдать находящиеся в Хозяйст. упр. 1500 р. жертвованных на Миссию, для отсылки их в Японию. Сказал, чтобы я завтра после 2–х часов заехал в Хозяйств, управление за ними.

Заехал к Ф. Н. [Федору Николаевичу] Быстрову, чтобы взять у него несколько рапортов, а также сказать об отсылке денег; не застал. К 11–ти часам поспел в Академию Художеств, чтобы сделать визит Конференц–Секретарю Академии, Д. С. Сов. [Действительному Статскому Советнику] Петру Федоровичу Исееву, к которому меня направила запиской добрейшая Варвара Александр. Иордан, рекомендовав ему наше миссийское дело, а меня известив, что он может помочь художеств, произведениями. К сожалению, не застал его дома, отправился к В. К. [Великому Князю] Владимиру Ал. [Александровичу], председателю Академии; оставил карточку. П. А. [Павла Алексеевича] Черкасова также не застал – ушел в классы. Иорданы приняли весьма любезно. Старик Ф. И. [Федор Иванович] не перестает хлопотать о художнике для Миссии; советовал на бумаге написать условия; Варв. Ал–на [Варвара Александровна]: «а вот я их сейчас запишу», и записала. У них встретил Мих. Петров. [Михаила Петровича] Муханова, который пригласил вечером в 9 часов на заседание «Общества взаимного вспомоществования русских художников», в д. [доме] Кнопа, на углу Моховой и Пантелеимонской, сказав, что там будет 15—16 художников, из которых, быть может, кто–нибудь и согласится ехать в Японию, по выслушании от меня условий. Во всяком случае я не иначе возьму, как по рекомендации Ф. И–ча, который, как ректор, знает художников. За завтраком Ф. И. преусердно угощал, советуя все есть, а не говорить; тут же между прочим услышал, что Мирского осудили на повешение.

Варвара Ал. до того добра, что, заметив, что у моей шубы оторвалась вешалка – велела пришить ее, заметив – видно, что некому позаботиться. (Сопоставление – повешение и вешалка! Да что делать! Оно и на деле такое стечение речей было. В жизни все так мешается – важное с пустяками!) Чрез посредство той же В. А. Иордан, сделанное по внушению ее доброго сердца, без всякой моей просьбы о том, в 2 часа я был во дворце Ник. Ник. [Николая Николаевича] у Гофмейстрины В. К. [Великой Княгини] Александр. Петровн.. – Веры Арсеньевны Бартеньевой. Приняла весьма ласково; предложила образ для Миссии; советовала побыть у них в Церкви, посмотреть, как хорошо она устроена, послушать певчих и служение прекрасного Протоиерея В. Н. Лебедева. В среду на Введение к обедне я обещался быть. Пришел адъютант кн. [князя] Лейхтенбергского с известием, что умер Ламберт, муж Елис. [Елисаветы] Егоровны. От Бартеневой заехал на Невском купить сборную книжку по совету Митрополита, что нужна книжка почище, чтобы и во Дворце показать можно было. Оставил до завтра прошнуровать.

Побыл в Новодевичьем монастыре, чтобы сказать, что иконы для нашей домовой Церкви, наконец, нужно решить писать на гладком золотом фоне, с бордюром насечкой; решили еще писать на цинке, без шпаклевки.

Матушка Аполлония больна – простудилась; в ее комнату пришла и матушка Евстолия, и угощали чаем. После слушал спевку; учит – регент из Импер. [Императорской] Капеллы; как спокойно он управляет, и как прекрасно поют!

Заехав домой, чтобы оставить монастырскую лошадь, к 6–ти вечера отправился к гр. Путятину; обещался завтра с Смирновым служить у них всенощную. – По пути к графу заезжал взять сброшюрованные рапорты. От графа побыл у Ф. Н. Быстрова, чтобы посоветоваться об отсылке денег. Здесь же получил письма от о. Анатолия и о. Владимира – об оклейке Церкви, классной и пр. [прочих] обоями, о начале постройки Яп. дома женской школы за 400 дол. [долларов]. Стало быть, место будет занято бараком.

В 9 часов, в Обществе Художников, объяснил о положении предположенного художника в Миссии и сказал несколько об Японии. Выслушали внимательно, кроме секретаря, должно быть, продолжавшего писать счеты, – и обещали через недели две дать ответ – найдется ли желающий.

20 ноября 1879. Вторник

Утром пришел Д. Д. [Дмитрий Дмитриевич] Смирнов, вызванный моею запискою, чтобы договориться с ним служить в 6 часов вечера всенощную у гр. Путятина, оттуда в 8 к Т. И. [Тертию Ивановичу] Филиппову. При нем принесли от Митрополита прочитать письма о. Анатолия и о. Владимира к нему. Очень милые письма. Письмо о. Владимира я дал г. Смирнову прочитать и другим, кому хочет; трактует письмо об Эдекой Семинарии. Пришел о. Севастьян – пригласить завтра в половине 8–го служить литургию вместе с Владыкой. В 10 часов отправился к архитектору, рекомендованному Владыкой Исидором, Мих. [Михаилу] Арефьевичу Щурунову. (Просил монастырскую лошадь, – отказали сегодня, – все в разгоне). На улице было около 20 градусов мороза. Страшно вспотел в шубе И. И. [Ивана Ивановича] Демкина, пока нашел Щурупова. Взобрался по указанной черной лестнице, прескверной, – а живет Щурупов очень хорошо, и принял – он и взрослые дети – мило. – Он предложил еще план храма круглого, как самый лучший в видах обеспечения против землетрясений. Завтра в 6 часов вечера обещался быть вместе со мною у Владыки, чтобы поговорить о храме. – От него заезжал взглянуть на греческую церковь внутри, – круглую, – но было заперто. В 12 ч. был у графини Александры Андреевны Толстой в Зимнем Дворце. Почти первый вопрос: «отчего нет книжки для сбора пожертвований? И мы поусердствуем, чем можем». Сидел два часа; были граф Перовский и его дочь, – сестра графини и еще какая–то дама; все расспрашивали и внимательно слушали об Японии и Миссии. Графиня – известная Ред–стокова почитательница,  [19]19
  Речь идет о редстокистах – секте евангельских христиан в России, названной по имени лорда Г. Редстока (см. Именной указатель) – примеч. сост. Указателей.


[Закрыть]и потому я не воздержался, чтобы несколько горячо не напасть на протестантов. На здоровье! Дорога – не помощь, а истина Православия! Из Дворца отправился в Хозяйственное управление Св. Синода. Вл. Егор. [Владимир Егорович] Расторгуев, Ан. Гр. [Андрей Григорьевич] Ильинский, Остроумов и старик К. Илар. [Константин Иларионович] Платонов – казначей – приняли весьма любезно и тотчас же выдали 1500 р., пожертвованные на Миссию из Киево–Печерской Лавры и Почаевской Лавры и хранившиеся там до востребования; я взял их, чтобы вместе с 1000 руб. от граф. [графини] Ламберт, 925 руб, – на книги, привезенные еще в Японию М. А. [Марией Александровной] Черкасовою, 500 р. от Митрополита Исидора, с дополнением недостающего до 4–х тысяч из пожертвования о. Иосифа Сахарова, – всего 4 тысячи руб. отослать к о. Анатолию чрез о. Ф. [Федора] Быстрова, – каковые все суммы и сдал ему – прежде и сегодня; – а завтра или послезавтра он отошлет их в Японию. На пути к о. Федору купил в Синодальной лавке Служебник и Каноник, а в бумажной лавке взял прошнурованную книгу для пожертвований и купил календарь Гоппе. От Ф. [Федора] Николаевича отправился к гр. Е. Е. Ламберт, чтобы поклониться праху ее мужа. Читали – по русскому православному обычаю Псалтирь, и в комнате, где тело графа Иосифа, – все весьма, – он под кисеей, в генеральском мундире, кругом подсвечники – наши православные в трауре, и несколько родных. Доложили графине; она вышла; много плакала, рассказывая, какой он добрый человек был, как мирно скончался, без боли и страданий, хотя у него было сужение пищепроводного канала, так что он мог пить только молоко, – болезнь мочевого пузыря и печени; исповедался и приобщился у Патера, ибо был католик. Жаль было смотреть на рыдающую графиню, вспоминавшую, как мирно она прожила с ним 37 лет, и вспоминавшую при этом еще о рановременной смерти своих детей. В то же время она выражала радостную надежду, что муж ее спасен. Послали за причетником, я отслужил панихиду. После – графиня позвала к себе и вручила 300 руб. на Миссию и 25 руб. на телеграмму в Японию, в Миссию, с просьбою, чтобы и там помолились за него. Я обещал молитву Миссии о графе, как нашем благотворителе. Телеграмма будет послана завтра, а деньги приобщатся к 4000, отсылаемым теперь.

Заехал домой, чтобы пообедать, взять требу и – ко всенощной. Во время просматривания предстоящей службы с Д. Д. [Дмитрием Дмитриевичем] Смирновым пришел художник, желающий отправиться в Японию, с письмом от Ф. И. [Федора Ивановича] Иордана, – Гавриил Павлович Кондратенко. Я назначил ему прийти в субботу утром, чтобы поговорить. По уходе его подали с почты письмо от Вар. Ал. [Варвары Александровны] Иордан с известием, когда быть у Исеева, а также с советом не давать решительного слова Кондратенко до личного разговора с Ф. Ив. К гр. Путятину запоздали на полчаса. За всенощной читали и граф и граф, [графиня] Ольга Евфимовна – и очень хорошо. После всенощной – в карете графа отправились к Т. И. [Тертию Ивановичу] Филиппову – принял любезно, говорил о раскольниках, о греко–болгарском вопросе, порицал Митр. [Митрополита] Макария – за угодливость – по–моему очень резко и неприлично для светского сына Церкви, —дал прочитать свои статьи о греко–болгарском вопросе и раскольниках. Жена – простейшая – жаловалась на желудочный катар и угостила чаем с вареньем, а дочь в соседней комнате сочиняла ноты. – Карета графа привезла в 11 часов меня к Невскому монастырю, а Д. Дмитрича повезла доставить в Академию.

21 ноября 1879. Среда. Введение

В 7 часов утра в Крестовой Церкви участвовал в совершении литургии Выс–м [Высокопреосвященным] Исидором. Как благоговейно старец служит и как раздельно произносит каждое слово! На часах же передали приглашение Владыки на обед в половине 1–го. Была маленькая трудность – совместить с предварительно данным обещанием быть сегодня в Церкви В. К. [Великого Князя] Николая Николаевича, где обедня начинается в половине 11–го. Поэтому после обедни тотчас отправился в Церковь Н. Н–ча. Видел высящегося о. Протоиерея Вас. Ив. [Василия Ивановича] Лебедева; познакомил он меня с певцом Никольским, поющем в хоре на клиросе; получил от какого–то генерала, которому Вера Арс. [Арсеньевна] Бартеньева, ожидавшая меня у себя (но я не обязан был явиться к ней, так как она сама тогда говорила – «пройдите или прямо в Церковь или ко мне»), поручила познакомить меня с Протоиереем, – приглашение на Воскресенье к обедне, с обещанием его представить меня В. К. [Великой Княгине] Александре Петровне; послушал – действительно превосходное пение хора и с началом чтения Апостола удалился, чтобы поспеть на обед к Владыке. Обедали втроем (был еще эконом Лавры). Разговор ничтожный, большею частию о рыбе, раках и устрицах. Эконом покушался рассказать чудо о каменном горохе в Палестине, но Владыка заподозрил сказание. Между прочим, Владыка сообщил о новом покушении на жизнь Государя  [20]20
  Александр II (см. Именной указатель).


[Закрыть]близ Москвы – взрывом вагонов 19 ноября. Я впервой от него услышал; он же сообщил рассказ Государя ему о подробностях покушения Соловьева, – как действительно чудесно, – только мгновенным соступлением Государя с тротуара, – он избежал пули. Здесь же, от эконома, услышал, что Мирский помилован – избавлен от смерти и наказан каторгой ямой. – Хотел передать Владыке вчера присланные для прочтения письма оо. Анатолия и Владимира, но он заметил: «можете оставить у себя». Письмо о. Владимира я взял обратно для прочтения другим, – о. Анатолия, слишком лестное для меня, – возвратил. В 5 часов был у Щурупова – попросить его от [имени] Владыки прийти не сегодня в 6 часов, ибо Владыка вечером плохо видит, как сам сказал, а завтра утром. Шурупов начертил эскиз храма совершенно в византийском стиле. Тяжеловато. Посмотрим, что выйдет. Отправился к Ф. [Федору] Николаевичу передать 300 руб. для приобщения к 4000, отсылаемым телеграммой к о. Анатолию, и попросить завтра подать также телеграмму о. Анатолию о смерти Ламберта. – Виделся у него с А. И. [Алексеем Ивановичем] Парвовым. Отправились с Ф. Н., оставив Парвова любезности О. [Ольги] Петровны, к П. А. Лебедеву, на Петербургскую. Бесконечно ехали туда и обратно. У Лебедева – скучно, мне кажется, он и днем рисуется; как же, даже партитуры сочиняет, не умея просто пропеть что–нибудь… Жаль Марии Михайловны Богословской, что попала за такого человека, вдобавок ко всем своим «гениальным» талантам, бесплодного физически, так как у них до сих пор нет детей, что делает угол их еще более скучным. Возвращаясь, встретил сцену у монастырских ворот: мерзнущего курьера, ругающегося городового и оправдывающегося привратника. Померз и я с ними, пока попал в келью.

22 ноября 1879. Четверг

Утром принесли от Владыки фунт чаю и 10 ф. [фунтов] сахару. Вчера приносили, но меня не было дома. Что за доброта Владыка! С Щуруповым в половине 9–го часа пришли к Владыке. Шурупов показал набросок храма – совершенно в визант. [византийском] стиле. «Что вы, что вы! Там у них ни копейки; если какой–нибудь богач вздумает строить Церковь и вы представите этот план, я вам низенько поклонюсь, а в Японии вроде храма Спасителя в Москве – это невозможно». «Ваше Выс–во [Высокопреосвященство], в Японии кирпич дешев», – вставил я. – «Если ты будешь мешать, то я брошу все, и делай, как знаешь, – ничего не выйдет», – сердито обратился ко мне, —«Не буду, не буду», – поспешил я успокоить ворчливость старца, – и речь двух старцев продолжалась (Шурупов тоже весь седой). Вытащил Владыка новый набросанный план храма. «Он хочет, чтобы Церковь крестом была, вот и крестом». Ни базилика, ни визант. стиль, ни тоновский, но очень практичный храм, с тремя престолами. Долго было объяснение, вставлял замечания и я, а архитектору, видимо, не нравилась неопределенность стиля; но как человек практический он во всем соглашался с Владыкой и взялся сделать карандашом набросок. Владыка все–таки потребовал карандашного эскиза предварительно, – что за опытность, умение говорить с людьми, – словом целая практическая философия! Хоры, по–видимому, любимые Владыкой, не были забыты в храме: а по поводу их обнаружилось, что письмо о. Владимира о Семинарии, написанное так простодушно–юношески, произвело свое действие; у Владыки засела в голове Семинария – засело и женское училище, должно быть, вследствие записок М. А. [Марии Александровны] Черкасовой, подновленных письмом о. Владимира. И пришло мне в голову, что у этих людей, высокопрактических и престарелых, несмотря на то, что они, по–видимому, о деле мало говорят, – быстро, разом, вследствие безотчетного навыка к комбинированию фактов, признаков, малейших штрихов, являются прямо готовые результаты в виде постулатов к неотложному выполнению – точь–в-точь как у людей, способных к математике и воспитанных для нее, мимо простых арифметических действий, пишутся готовые, мгновенно в голове образовавшиеся выводы. Да, старческая опытность – своего рода гений! Мне вот (должно быть, я слишком плох, если в 43 года поступаю. как мальчишка) хотелось бы много рассказывать о Миссии, и я отчасти недоволен был, что Владыка не дает мне разболтаться и высказаться, но у Владыки, по небольшим штрихам, все нужды Миссии – как живые, – и среди тысячи других дел он ясно сознает их и сильно хлопочет! Преклоняюсь пред светлым старчеством и укоряю свое грошовое воодушевление делом – и притом исключительно одним делом, с полным безучастием ко всему другому в мире! Что за бедность, узость натуры! Знать для Японии я только и годен – для незаметного уголка земли! А люди настоящие способны замечать и нас – микроскопических насекомых, и вести дело широкое, дело Православия вообще. Да будет хвала Господу, что всегда есть в мире и такие люди. Иначе мир обратился бы в каплю инфузорий.

В 10 часов поехал к Иордан, согласно письму В. А–ны [Варвары Александровны]. Старик Ф. И. [Федор Иванович] стал расхваливать живописца Кондратенко; но В. A–на сказала тишком от него, чтобы «быть осторожней в выборе, – Ф. И. – де очень горяч, и его приходится нередко поправлять. – Кондратенко в последнее время занимается пейзажем, способен ли он?» И усадила за чай, селедку и вареный картофель, вопреки Ф. И–чу, который: «чай о. Архим. [Архимандрит] везде найдет, а лучше идти к Исееву, который ждет; по–моему, дело прежде всего». П. Ф. [Петр Федорович] Исеев, Конференц–Секретарь, по словам Ф. И–ча – «воротила» в Академии, а по словам его жены – не ко всем любезный, – принял весьма ласково (Вар. Ал. предупредила меня только, чтобы не упоминать в разговоре с ним Черкасова, инспектора, ибо они враги); сейчас же отрекомендовал художника для Японии, Романова, которого увидел в Правлении пришедшим за билетом на педагогические курсы – как раз в то время, когда ему пришли сказать обо мне. Позван был сейчас же Романов – с первого взгляда очень симпатичный; условились мы с ним завтра у меня, в 4 часа, поговорить, и отпущен он был Исеевым довольно властно; затем Исеев подарил альбом церк. [церковных] фотографий; пришли дочери его, и он вместе с ними стал искать духовных эстампов и фотографий и дарить на живописную школу в Миссию; так. обр.

[таким образом] он положил первый камень в основании школы. Но что за затруднение в выборе художника! Иордан сильно стоит за Кондратенко, а Исеев говорит, что Романов несравненно лучше, как опытный уже в преподавании живописи, между тем как Кондратенко еще на школьной скамье сам.

Возвращаясь, встретился в вагоне от Никол. [Николаевского] моста с японцем Андо; потом хотел зайти в Исаакиевский Собор, но молебен уже кончился. Сегодня молебен служил Митрополит – благодарственный, по случаю избавления 19–го числа Государя от смерти. Пригласили сесть в лаврскую карету возвращавшиеся диаконы; по Невскому нельзя было ехать – весь занят был войсками, ожидавшими приезда государя. Приезд назначен был утром в 10; но очевидно – с намерением сделана неопределенная отложка. Бедный Государь! Его преследуют, как гончие зайца! Великую душу нужно иметь, чтобы не сойти с ума или не сделаться тираном! Народ, несмотря на мороз, с утра толпился около вокзала и Зимнего дворца. По возвращении в Лавру, в 4 часа, после вечерни, участвовал в служении акафиста Св. Александру Невскому по случаю завтрашнего праздника. Да не забудется никогда светлый чин и стройность служения! Архиерей (Гермоген), 4 архимандрита (я стоял против наместника о. Симеона), 4 иеромонаха, архидиакон – за Архиереем, снимающий митру с него, два диакона кадящие пред ракой со св. мощами, обратясь к лицу святого, два диакона с дикирием и трикирием, стоящие по обе стороны раки, или предходящие Евангелию, послушники в стихарях – за архиереем и архимандритами… Когда, по приложении к мощам, я возвращался в алтарь, встретила Mme Эммануель, записала мне свой адрес и просила к себе, представила тут же и своего племянника, – все это весьма торопливо.

Так как в 7 часов обещал быть у Бюцова, то, к сожалению, нельзя было пойти ко всенощной. Отправившись раньше, заехал к Ф. Николаевичу предупредить, что завтра не могу прийти в Замок смотреть парад, ибо назначен Митрополитом в служение в Соборе, в 10 часов, вместе с ним, а также посоветоваться – оставить ли уже совершенно на произвол Владыки стиль храма или еще добиваться, чтобы он был – правильно византийский. Решили – предоставить Владыке, ибо все–таки план, конечно, будет хорош. – К Бюцову приехал в половине 8–го; условились, чтобы крещение их сына Бориса было в воскресенье в половине 9–го; записать потом в метрику в Сергиевской Церкви, откуда взять и купель, и псаломщика; кстати, у меня там знакомый протоиерей Д. Я. [Дмитрий Яковлевич] Никитин, академический товарищ. Семейство Бюцова было весьма мило; пили чай и вспоминали Японию и Китай. Между прочим, узнал от Бюцова о положении состоявшего прежде при Дух. [Духовной] Миссии в Пекине художника Игорева: жалованья получал руб. 900 или 1 тыс. [тысячу], жил 6 лет, – ленился и только в конце своего пребывания там второпях написал иконостас в Северном подворье, – плохо; пенсии за 6 лет ежегодно получает теперь 600 руб.

Ф. Н. [Федор Николаевич] Быстров сегодня отослал телеграммой к о. Анатолию чрез банк Мейера, 4400 руб., данных мною ему, – а также телеграмму о смерти гр. Иосифа Ламберта и о том, чтобы помолились в Миссии о упокоении его.

23 ноября 1879. Пятница. Св. Александра Невск.

Встал в 3 ч. утра, чтобы пойти в Собор к утрени. Служащий иеромонах о. Александр – брат мой троюродный; главным на Литии выходил о. Казначей; народу было весьма мало. Утреня продолжалась почти три часа.

Литургию в 10 часов совершали: Митрополит Исидор, его старший викарий Гермоген, 8 архимандр. [архимандритов] и 2 иеромонаха. Торжественная встреча: диакон ожидает у двери, старший диакон с мантией и посошник с посохом у ковра; служащие по обеим сторонам в мантиях, а иеромонах – чередной – с крестом на блюде посредине против Владыки, за ним 2 диакона с кадилами, на амвоне архидиакон Валериан и диакон Кирилл… Хором управлял сам Львовский; пели чудно, особенно концерт. После литургии молебен – у раки св. Алексан. [Александра] Невского. При выходе из Собора граф Путятин попросил сегодня вечером отслужить у него всенощную. Из Церкви все отправились в трапезу. Обед великолепный, с официантами и приготовления кухмистерского *. Владыка обедал в мантии. Чтец жития Св. Ал. Нев. – в стихаре. Много было и чужих гостей – светских, напр., один грек – рыжий, шатающийся по всем Церквам и праздничным обедам. Владыка был очень любезен – заставил меня яблоков взять в карман, – за обедом наместник провозгласил здоровье Владыки, а архидиакон сказал многолетие, и все пропели; потом Владыка провозгласил благоденствие Лавре и здоровье монашествующих в ней – пропели: «спаси Христе Боже». Кончился обед в 3–м часу. По возвращении пришел Павел Сергеич Воронов, капитан–лейтенант, привозивший Пр. [Преосвященного] Павла в Хакодате, – затем, в 4 часа, – живописец Романов, принесший и произведения свои – портреты мельника и смеющегося мальца; не понравился мне Романов – вял и денежен, по–видимому. Постараюсь отделаться от него, хоть бы и рассердить пришлось Исеева; а последний явил новый знак своей любезности, прислав телеграмму с приглашением на всенощную, ибо в Академической Церкви завтра праздник, и после на чашку чаю. Должен был телеграммой же отказаться, так как нужно было, к сожалению, идти

Заведение для дешевых обедов (в нем и на вынос) – примеч. сост. Указателей.

к графу служить всенощную. Смирнова не оказалось дома; выпросил я у о. Севастьяна требу и пошел один; граф и графиня О. Е. [Ольга Евфимовна] пели и читали и продлили всенощную на два часа. Едва смог возвратиться к 10–ти, чтобы возвратить о. Севастьяну нужную завтра на утрени месячную минею.

24 ноября 1879. Суббота

Утром принесли книги от о. Ризничего, Архим. [Архимандрита] Митрофана, пожертвованные им в Миссию. Когда разбирал их, пришел Смирнов, потом художник Г. И. Кондратенко. Понравился далеко лучше Романова: о деньгах не говорит: есть идеальные стремления – служить Церкви и России: тороплив, быстр, юн: опасно немножко. Но не лучше ли и художника, как миссионеров, взять прямо из–за парты? Не знаю, что Бог даст; пусть будет Его воля! Трудненькая комбинация; рассердится Исеев и не поможет учебными рисовательными пособиями. Да и есть ли достаточное искусство у Кондратенко? Взялся он написать образ Св. Иоанна Богослова. Посмотрим. А не мешало бы сделать и конкурс, как говорили ему в Академии [Художеств]… Пошел в 11 часов к акафисту, молился под превосходное пение и просил Царицу Небесную разрешить еще одну несообразность, если избран будет Кондратенко. В 4–м часу поехал к графине Ламберт. У ней уже было приготовлено письмо ко мне и 2000 р. из денег покойного графа. Что за святая женщина! Разговор ее и готовность жертвовать – возбуждают благоговение у меня перед нею. Передал ей просфору, вчера принесенную за упокоение души графа Иосифа, рассказал, что и Владыка Исидор одобрил мою панихиду по графе, оставив копию телеграммы в Миссию о молитве за графа. Ее в самом деле враг смущает, навевая мысли, что, быть может, у покойника остался какой–нибудь затаенный грех и чрез это он не может быть спасен. «Страшные псалмы, грозящие судом», – нужно же ей выйти и прислушаться именно к ним, а не к другим!..