Текст книги "За дверью в лето"

Автор книги: Николай Грязнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)

Грязнов Николай Анатольевич
За дверью в лето

Глава 1

– Заблудился, малыш? – Огромный бугай с бандитской физиономией возник за спиной Роджера, словно из воздуха, и медленно расплылся в издевательской ухмылке. Молодой леомур, несмотря на отроческий возраст, и сам обладал вполне заметными габаритами, но такого рослого здоровяка он видел впервые. Впрочем, самое неприятное заключалось как раз не в размерах незнакомца или ушлом выражении его наглой рожи.

Проблема была в том, что Роджер не почувствовал опасности заранее. Дворик показался путнику таким мирным, уютным и заброшенным, дернул же его черт отклониться от трассы. Было бы еще ради чего, так ведь нет, просто постеснялся справить малую нужду в придорожной канаве. Теперь влип по уши, хочешь – не хочешь, а выкручиваться придется.

– Да нет, даже и не думал заблуждаться. – От осторожных и мудрых сородичей, которые по леомурской традиции считали смелость глупостью, любитель укромных местечек отличался чисто мальчишеской задиристостью. Оправданием ему могло послужить лишь то, что он еще не попадал в серьезные передряги.

– Ух, ты, шутник выискался, – изумился мордоворот. – Еще скажи, что тебе во двор по делу срочно.

– Срочно, но не то, чтобы по делу, а так, пописать зашел.

– Что? В мой двор, как в свой сортир? А тебе не кажется, что ты слегка обнаглел?

– Ну, разве только самую малость. Хотя… если вы так сильно против, то я, пожалуй, пойду.

– Куда это?

– Поищу какой-нибудь другой закуток. – Осторожно маневрируя, Роджер понемногу смещался в сторону заднего выхода со двора. К сожалению, этот путь уводил в сторону от трассы, но выбирать, судя по поведению агрессивного аборигена, не приходилось.

– Уверен?

– В чем? – вообще-то посетитель ни в чем не был уверен, тем более что ему никак не удавалось установить с собеседником полноценный телепатический контакт. Общение протекало на уровне примитивных понятий без обмена трехмерными образами и многослойными эмоциями. Роджер, выросший в элитном районе, лишь теоретически знал, что среди леомуров помимо владеющих телепатией встречаются еще и ущербные в этом плане фарлахи.

Если честно, то в раннем детстве он вообще считал, что относится к расе лиатов, чем сильно повеселил своего наставника. Пришлось учителю углубиться в терминологические дебри и объяснить малышу, что так именуют любое разумное существо, способное проникать в сознание другого. По сути дела, лиатом является телепат, умеющий не только читать чужие мысли, но и транслировать образы.

Среди других мыслящих рас тоже встречаются мастера астрального общения, но леомуры достигли в этом вопросе самых серьезных успехов. Об инвалидах же духовного развития виртуозы передачи мысли на расстояния предпочитали то ли стыдливо, то ли пренебрежительно умалчивать. Кто мог ожидать, что первое же знакомство юного мастера ментального общения с представителем касты неприкасаемых состоится в столь жестко материальной форме.

– В чем? – местный дворовый авторитет явно издевался. – В том, что пойдешь…

– А разве есть альтернатива?

– Боюсь, придется побежать, – усмехнулся бугай.

– Да я уже понял. – Нахальное поведение Роджера объяснялось его готовностью к столь позорному развитию событий и уверенностью в своих способностях к скоростному перемещению. В силовую схватку с интеллектуальным калекой практически без единого шанса на успех вряд ли бы рискнул ввязаться даже самый отчаянный из безбашенных.

– Люблю понятливых, – расплылся в саркастической улыбке недружелюбный фарлах и тут же резко прыгнул вперед.

Бросок был молниеносным. Лишь отменная реакция и внутренняя собранность спринтера, ожидающего хлопка стартового пистолета, позволили «малышу» отпрыгнуть в сторону и избежать потери равновесия. Каким образом абориген при откровенно перекачанной мускулатуре умудрился сохранить пулеметную скорострельность, так и осталось загадкой. Впрочем, над подобными шарадами незадачливый искатель общественного туалета не имел возможности даже задуматься.

Переключив все внутренние ресурсы на выбор кратчайшей траектории, Роджер покинул негостеприимный двор со скоростью гоночного мотоцикла. Справедливости ради стоит отметить, что он заметно превосходил указанное транспортное средство в искусстве уклонения от препятствий в виде луж или куч мелкого мусора. Грозное дыхание за спиной сначала отдалилось, а потом и вовсе стихло, когда мелким камушком из пращи молодой леомур вылетел через задние ворота.

Наконец-то пришло время остановиться, отдышаться и оглядеться по сторонам. По каменистой расщелине прямо перед «спринтером поневоле» протекала мелкая речушка, вдоль которой он перед этим и вышел ко двору. Она была неглубокая, но быстрая, и оставляла на выбор лишь два пути. Дорога, ведущая к трассе, проходила мимо первого выхода со двора, где повторная встреча с местным блюстителем чистоты была вполне вероятной. В другом направлении улочка уходила в горы и приводила к заметному отклонению от выбранного маршрута. Если отправиться вверх по течению было просто боязно, то вниз – откровенно страшно.

Изгнанник рассердился и сделал медленный выдох, сосредотачиваясь. Неужели Тобио Экселанц Сильвер не способен вспомнить все, чему его учил наставник, и решить поставленную задачу без вмешательства адреналинового угара? Несмотря на то, что Роджер предпочитал представляться кличкой, полученной от друзей детства, он, как и все леомуры, помимо нее имел еще и три имени: личное, клановое и внешнее. Первое из них дается матерью при рождении, второе говорит о принадлежности к роду, а третье хозяин принимает на себя при обретении слуг.

Прозвище друзей лучше гармонировало с его внутренним миром, веселым и бесшабашным, в то время как имя, придуманное для кобортов, точнее соответствовало его внешнему облику. Кобортами леомуры называли слуг из полуразумной расы четлан, специально развиваемой интеллектуально для целей сервиса. Сейчас помощники Роджера были далеко, и приходилось рассчитывать исключительно на собственные силы.

Относительно других своих имен юноша не мог сообщить ничего вразумительного. Наставник любил повторять, что он может гордиться своим кланом, но история рода не входила в курс обучения, а факультативным образом ученик до нее еще не добрался. Если откровенно, то мама называла его Тобио, лишь когда сердилась на сына, а во все остальное время ласково звала Тоби. Однако сейчас он был так зол на себя, что впору было употреблять все три имени сразу.

Затаив дыхание, молодой лиат погрузился в легкий транс и внутренним взором потянулся обратно во двор, едва не превращенный им в общественную уборную. На сей раз ментальный образ агрессивного фарлаха не укрылся от настороженного и пытливого сканера. Абориген, как ни в чем не бывало, преспокойно развалился прямо посреди двора. Он находился в превосходном настроении, что не могло не радовать путника, попавшего ему под горячую руку. Оставалось лишь убедиться в отсутствии других недружелюбных обитателей, но интуиция, доселе беззаботно дремавшая на задворках разума, беспощадно выдернула леомура из транса.

Первое, что увидел застывший от ужаса лиат, была огромная распахнутая пасть, несущаяся прямо на него. Лишь какой-то отрешенный уголок его сознания успел разглядеть хозяина оголенных до основания клыков. Крепко сбитый коренастый шорг втрое, если не вчетверо, крупнее Роджера летел пушечным ядром, едва касаясь земли своими мощными кривыми лапами. Будь у юноши хотя бы пара секунд, можно было принять боевую стойку и ввязаться в тяжелую, почти безнадежную схватку. Однако у ошалевшего путешественника не было даже доли мгновения. Неимоверным кульбитом увернувшись от участи кегли, незадачливый сторонник общественных туалетов был вынужден удариться в очередное постыдное бегство.

Так получилось, что удирать приходилось в горы, поскольку на выбор направления времени не оставалось. Коридор дороги, образованный рекой и высоченным глухим забором, резко ограничивал простор для возможных маневров. Еще меньше вариантов для тщательного прокладывания маршрута оставлял злобный монстр, щелкающий могучими челюстями за спиной Роджера. Соревноваться в скорости с шоргами относительно несложно лишь на очень коротких дистанциях. В выносливости леомуры существенно уступают кошмарным созданиям. Требовалось что-то срочно придумать, пока клыки чудовища не пропороли борозды на хребте.

На дороге, обильно усыпанной камнями всех форм и габаритов, глазами было необходимо непрерывно уточнять траекторию движения. Непрерывное маневрирование не оставляло возможности даже просто оглянуться на преследователя. Пришлось молодому лиату обратиться к Дару прямо на ходу, без глубокого погружения в транс. Оценивать расстояние по астральному облику было непросто, но вполне возможно. Севший ему на хвост шорг оказался не только выносливым, но и легконогим. Оторваться Роджеру удалось от силы метра на три-четыре, причем расстояние это безнадежно таяло.

Подпустив зверя почти вплотную к собственной спине, юноша заложил такой вираж, что массивный шорг пролетел еще несколько метров, прежде чем тоже сумел развернуться. Выиграв сразу почти десяток метров, лиат стремительно понесся к трассе, надеясь, что монстр отступится, но упрямый леомуроненавистник даже и не думал сдаваться. Наоборот, он еще и прибавил в скорости, хотя это казалось практически невероятным.

Пробегая мимо задних ворот негостеприимного двора, Роджер заметил, что площадка подозрительно пуста, и агрессивного фарлаха нигде не видно. В напряженное сознание на ходу закралась предательская мысль о высокой вероятности нежелательной встречи возле переднего выхода. Уж слишком подозрительно невезуче складывались поиски туалета у молодого путешественника, как будто оба нападения на него были тщательно спланированы заранее. Словно инвалид по телепатии действовал в сговоре с разъяренным монстром, неимоверными усилиями сокращающим отставание от преследуемого юноши.

До Роджера порой доходили слухи о том, что раса шоргов была создана специально против леомуров, только он не верил в подобное безумие. Кроме его расы никто не был способен на тонкую селекционную работу в генетике, но ведь не сумасшедшие же они, в самом деле, чтобы создавать врагов для самих себя. Более того, ему не раз доводилось встречать отдельных индивидов обеих рас, мирно уживающихся друг с другом. Хотя задыхающийся спринтер не думал, что фарлах способен приручить зверя, но наглый абориген уже успел удивить непрошенного гостя. Очень не хотелось, чтобы это впечатление еще и усилилось.

Пришлось опять прислушаться к клокочущей ярости взбешенного монстра, нагоняющего со спины, и повторить трюк с разворотом. На этот раз все прошло не так гладко, преследователь быстро обучался и был готов к резким маневрам. Если бы не существенная разница в массах, гонка могла бы закончиться этим неуклюжим виражом. Впрочем, и так клыки шорга клацнули в считанных сантиметрах от уха добычи, буквально оглушив ошалевшего Роджера.

Выброс адреналина придал юному беглецу дополнительные силы и позволил вновь восстановить отрыв. Вместе с тем, жизненных ресурсов у измученного организма оставалось все меньше и меньше. В сознание настойчиво пробивались нотки отчаяния и обреченности загнанной лани. Шорг казался неутомимым и всесильным, он снова стремительно настигал утомленного несуразной беготней леомура.

Маневрировать еще раз было уже опасно, нужно было придумывать что-то новенькое. Речушка в отличие от высокого забора не выглядела столь уж неодолимым препятствием. Без злобного монстра на хвосте можно было бы попытаться форсировать ее, перепрыгивая с камня на камень. Правда, пересекать горные водные преграды на бегу не просто рискованно, но и опасно для здоровья даже в отсутствие оскаленных клыков, ожидающих любого промаха преследуемого. И все-таки надо было решаться на что-то. Преимущество в ловкости давало хотя бы и призрачный, но какой-никакой, а шанс на спасение.

Роджер уже два раза замечал каменную дорожку через речку с расстоянием между валунами, позволяющим перепрыгивать с одного островка на другой. Не притормаживая, на полной скорости беглец прыгнул на первый из валунов и, поскользнувшись на его мокрой поверхности, со всего маху влетел в воду. На том бы и закончился жизненный путь горемычного леомура, если б шорг, ворвавшийся в поток следом за ним, не вздыбил перед собой плотный барьер из водяных брызг. Ослепленный, он на долю секунды потерял зрение, утратил ориентацию и улетел гораздо дальше первого камня дорожки.

Выбравшийся на предательски скользкую поверхность булыжника юноша передумал прыгать на второй камень прямо над гостеприимно распахнутой пастью и рванул обратно на берег. В результате гонка по суше возобновилась примерно с той же форой у преследуемого, что сложилась еще до принятия водных процедур участниками забега.

Надо признать, что купание сыграло свою положительную роль, освежив сознание загнанного в угол леомура и заставив его вспомнить о наличии Дара. Лиат мысленно потянулся к астральной искорке неутомимого монстра и осторожно проник в его сознание, буквально ошпарившее посетителя бушующей яростью. Управлять подобным ураганом было практически невозможно, но предпринять попытку обмануть агрессивного зверя несомненно стоило.

В этот момент с левой стороны показалась прямая и узкая дорога, уходящая прочь от речушки вглубь полусонного поселка. С обеих сторон ее ограждали высоченные заборы, и привлекательность этого маршрута для ухода от погони казалась весьма сомнительной. Вместе с тем, она вполне годилась для отвлечения внимания агрессора, тем более что дыхание шорга уже в который раз достигало загривка Роджера.

«Налево», – образ преследуемого в сознании монстра усилием воли лиата метнулся в улочку, примыкающую к набережной, в то время как тело его продолжило движение вдоль ручья. Уловка, как ни удивительно, сработала. Срезая угол, могучий монстр резко метнулся в сторону бокового прохода. С ехидным торжеством везучий леомур мысленно наблюдал, как бестолковый зверь озадаченно вертит башкой, изумленно выискивая добычу, растаявшую посреди пустынной улицы.

Впрочем, надо отдать должное сообразительности облапошенного охотника, его замешательство продлилось лишь несколько секунд. Как назло, он выскочил из переулка на какую-то долю мгновения раньше, чем юноша успел скрыться за очередным изгибом набережной. Ярость подхлестнула преследователя. Поскольку лиат держался уже из последних сил, отрыв в пару десятков метров был ликвидирован гораздо быстрее, чем хотелось бы беглецу. К этому моменту леомур успел достигнуть очередного перекрестка. Налево уходила еще одна неказистая улочка, а через речку напротив прохода был перекинут узкий и шаткий мостик.

«Направо», – Роджер еще раз подкорректировал движение собственного образа в сознании зверя, а сам рванул в боковой проход. Там его мог ожидать тупик, засада или любая другая неприятность, но попытка преодолеть ручей по мокрым мосткам с бешеным шоргом за спиной показалась ему еще большим безумием.

Преследователь и на этот раз попался на уловку беглеца, попытавшись перехватить его у ближайших досок настила, но при этом повел себя гораздо упрямее. Он яростно затряс своей огромной головой, словно прогоняя наваждение, и, издав гневный рык, тут же бросился за обманщиком, потеряв не более пяти метров. Стало понятно, что каток за спиной гонимого путника обучается стремительно, и от неминуемой развязки малыша могло спасти только чудо. Обмануть монстра в третий раз было уже не просто трудно, но архи сложно.

Впереди на дороге показался огромный валун. Дорожка, слегка сужаясь, огибала его слева, хотя справа тоже оставался небольшой зазор между камнем и забором, в который мог протиснуться леомур и даже шорг. Конечно, при определенной доле везения более крупный зверь имел неплохие шансы застрять в щели, но молодой лиат уже потерял веру в собственную удачу.

Впрочем, его мозг продолжал судорожно искать пути к спасению, и то, что произошло в следующее мгновение, никак нельзя назвать тщательно продуманным планом. Сознание Роджера сымпровизировало практически без участия мыслительных функций опустошенного и изможденного бесконечной гонкой леомура. Рассчитать реакцию обладателя щелкающих челюстей у него не было ни сил, ни времени.

«Налево», – юноша действительно собирался свернуть налево, но при этом сделал несомненное движение телом направо. Лишь в самый последний момент он вывернул в другую сторону непосредственно перед валуном, потеряв несколько драгоценных долей секунды. Послушайся его шорг на этот раз, и с нахальным леомуром было бы покончено. Но дважды обманутый зверь был начеку и заметил различие в направлениях движения ментального и зрительного образов добычи.

Опасаясь, что верткий беглец ускользнет от него в узкую щель между забором и валуном, шорг ускорился, намереваясь достать Роджера в тот самый момент, когда он будет вписываться в зазор. Похоже, монстр так и не успел заметить последнего движения хитроумного леомура. Разрываемый внутренними сомнениями и противоречивыми желаниями сознания и подсознания, управляемого командой лиата, огромный зверь на полном ходу влетел в валун. Скорость его движения была так велика, что он едва не размазал по камню тень, оставшуюся от чудом выскользнувшей добычи.

Удар же был настолько силен, что вспышка боли отрекошетила в юношу, глубоко прокравшегося в сознание охотника, и сбила его с ног, едва держащих запыхавшееся мокрое тело. С трудом поднявшись, леомур тупо уставился на распластанного шорга, не подающего признаков жизни, и в первый раз после выхода со двора перевел дыхание.

На что-то большее времени у него не было, кто знает, насколько живучи эти кошмарные создания. Выдохнув еще раз, Роджер развернулся и на максимально доступной скорости поковылял дальше по проулку. Не желая встреч с новыми неожиданностями, он тщательно сканировал пространство впереди. Сейчас он мечтал только об одном: выбраться из ужасных каменных джунглей на простор, запутать следы, найти укромное местечко и отлежаться. Дорога постепенно сворачивала в сторону трассы, что вполне устраивало незадачливого путешественника, не желающего пробираться к дому по бездорожью.

А ведь вначале задание наставника показалось юноше даже увлекательным, чем-то вроде игры, захватывающего приключения с загадками и интересными знакомствами. Домашний молодой леомур из элитного района с трудом представлял себе сложности жизни в трущобах, на помойках или, тем более, в лесах.

Правда, в самый первый момент задача показалась ему какой-то уж слишком сложной и надуманной. Надо было заставить слуг увести себя за пару тысяч километров от родного очага, после чего сбежать от них и добраться до дому самостоятельно, не нарушая режима анонимности. Впрочем, последнюю фразу наставник мог бы и не добавлять, Роджер ни на секунду не забывал о соблюдении правил. Наказание за их нарушение было суровым и неотвратимым. При фантастических телепатических способностях лиатов формирование доказательной базы не требовалось. Укрыться же от возмездия, как и от высших сканеров, было практически невозможно.

Впрочем, в молодости любые перемены кажутся интригующими, а авантюризм лишь усиливает их привлекательность, поэтому ученика нисколько не смутило задание учителя. Имитационные квесты не создают должного эмоционального настроя. Изобилие жизней лишает осторожности бойца, упражняющегося в виртуальном пространстве. Появление шанса на реальное приключение холеный домашний леомур встретил с энтузиазмом, наглухо забившим все сомнения и страхи осторожной натуры его расы. Вспомнив любимую книгу и не менее любимую песню, юноша даже обрадовался, решив, что пришло его время заглянуть, что же все-таки находится за дверью в лето.

Дорога, по которой скорее брел, чем бежал медленно подсыхающий странник, совершила очередной поворот, и впереди показалась трасса, по которой еще вчера его везли слуги. Самым трудным в полученном задании было убедить кобортов в необходимости поездки. Пришлось вспомнить ряд тонкостей из лекций по ментальному контролю подчиненных групп, чтобы спровоцировать массовое игнорирование несуразности мотивировки. Впрочем, четлане и сами с радостью поддержали идею о посещении курортного района в разгар летнего сезона.

Сбежать от слуг, внимание которых не без помощи Роджера было отвлечено на созерцание водной глади утреннего моря, никаких проблем не составило. Более того, первый день одиночного путешествия прошел на удивление гладко. Вначале на связь вышел наставник, для телепатического дара которого две тысячи километров расстояния – не помеха, и поздравил ученика с успешным вступлением на тропу познания.

Потом ему повстречалась очень милая леомарочка, с которой он провел несколько часов в беззаботном и ни к чему не обязывающем флирте. Вспомнив под вечер о долге, легкомысленный ученик вернулся к трассе, которая служила ему естественной путеводной линией, указывающей направление к дому. По пути он легко раздобыл еды в придорожной забегаловке, и отправился на север неторопливой рысью, размышляя о прекрасном и вечном.

Ночи были теплые и благодаря близости трассы светлые. Передохнув пару раз недалеко от дороги, Роджер так бы и рысил вдоль полотна, не посети его поутру желание справить малую нужду относительно цивилизованно. И ведь надо было выбрать для этих целей двор с абсолютно неадекватным фарлахом.

Видимо, не зря говорится, что поминать черта лишний раз не стоит. До трассы оставались считанные метры, когда из-за дерева возле дороги показалась ухмыляющаяся морда старого знакомого, которого трудно было назвать добрым. Самое неприятное, что сканирование в очередной раз не предупредило лиата о присутствии разумного существа. Да, он был слегка отвлечен воспоминаниями, но в беспечности его не смог бы обвинить и сам наставник.

Дар его работал в автоматическом режиме на полную мощность, и едва фарлах показался из-за дерева, искорка аборигена вспыхнула, как бенгальский огонь в ночи. Кто бы мог ожидать такого виртуозного искусства маскировки от интеллектуального инвалида?

– Ба, кто идет, – самодовольный бугай даже не скрывал, что он ожидал здесь именно Роджера.

– Что вы хотите… от меня? – Леомур остановился и на крайний случай оглянулся.

– С каких это пор тебя интересуют мои желания?

– В смысле? – Бежать назад у малыша не было сил, а вперед – возможностей. Приходилось тянуть время и заговаривать зубы в поисках выхода.

– Без всякого смысла. Как-то ты резко поглупел после вылета со двора. А то ведь шутил, каламбурил. Кстати, что это ты все время оглядываешься? – Наглый фарлах, похоже, тоже никуда не спешил.

– Просто так. – Лиат осторожно коснулся сознания аборигена.

– Или боишься, что старина Барни все-таки вычислит, куда подевался маленький проворный леомурчик? – ехидно поинтересовался бандит, окончательно перекрывая выход на трассу.

– Так это все-таки ты его натравил? – Юноша почувствовал зону в сознании собеседника, отвечающую за откровенно негативное отношение к благополучным сородичам.

– Ну, наконец-то на «ты». А то все интеллигента из себя строил. Почему же так сразу и натравил? Он вас ненавидит ничуть не меньше, чем я.

– И за что же вы нас так ненавидите? – Вспоминая лекции наставника, Роджер попытался аккуратно подправить эмоциональный настрой противника.

– Да вот за это и ненавидим. Лезете в наши мозги своими грязными лапами. Думаете, управы на вас нет? – Вместо того чтобы притихнуть, ярость фарлаха к лиатам вспыхнула еще сильнее.

– Извини. – Растерявшийся малыш лихорадочно искал выхода из патовой ситуации. Ему стало ясно, что драки без единого шанса на победу избежать не удастся.

– Не извиню. Да, я не умею подобно вам ковыряться в чужих мозгах, но зато и восприимчивость к гипнозу у меня отсутствует. – Огромная туша медленно и неотвратимо надвигалась на недосушенного заморыша, невольно отступающего под моральным и визуальным давлением оппонента. – Нет у вас методов против Гризли. Да, вы можете управлять всем миром, перестраивать его на свой лад, издеваться над несчастными четланами и прочей швалью, но я проклятых лиатов бил, бью и буду бить.

– За что?

– За наглость. За бесстыдство. За то презрение, которое вы испытываете ко всем прочим.

– Но причем здесь я?

– Еще скажи, что ты не такой, как все. Что не пытался секунду назад залезть в мои мозги.

– Не пытался. – Роджер был готов врать напропалую, лишь бы избежать схватки. Его удивляло, что и соперник, откровенно накачивающий себя, тоже не спешит атаковать откровенно более слабого противника. Вместо этого фарлах все время заглядывал куда-то за спину собеседника, словно ожидал подмоги.

– А то я ничего не почувствовал. Немой – еще не значит, что глухой.

– Ты же говорил, что не чувствителен к гипнозу.

– Между «слышать» и «слушаться» огромная разница. – Абориген, нависший над так и не успевшим попутешествовать странником, ухмыльнулся. Впрочем, сразу же в его глазах появилось нечто, напоминающее тревогу. – Куда все-таки запропастился старина Барни?

– Что? Помощи ждешь? Одному не справиться? – Не вовремя вернувшееся нахальство, подкрепленное необъяснимыми переживаниями собеседника, все-таки дало знать о себе.

– С тобой-то? Ты на себя в зеркало посмотреть не хочешь? Я ж тебя соплей перешибу.

– Чего ж тогда своего дружка ждешь?

– Так ему ж тоже посмотреть хочется, как мозгоправов уму-разуму учат.

– Боюсь, уже не хочется. Отучился.

– Что? – Глаза аборигена потемнели, но Роджер не обратил на это никакого внимания, потому что его несло.

– С проломленным черепом трудно быть хорошим учителем.

– С проломленным? И чем же ты ему череп проломил, недотепа?

– Он сам себе проломил. Решил пободаться с камушком, да размер выбрал неподходящий.

– Сам говоришь? И ты совсем не причем?

– Ну, почему же и не помочь милому шоргу выбрать правильную дорогу? – В следующее мгновение раздухарившийся не в меру юноша уже летел кувырком после мощного толчка разъяренного фарлаха:

– Гаденыш, если с Барни хоть что-нибудь серьезное случилось, то ты – труп.

Лиат попробовал подняться, но ему это удалось лишь частично. Надвигающийся приятель монстра очередной оплеухой придал его телу вращение с ускорением в направлении, обратном желаемому. Мысли смешались в бесполезную кучу хлама, а по голове ментальными кулаками застучали слова взбешенного противника:

– Ты у меня всю дорогу подметешь, падаль мелкопакостная.

Малыш изо всех сил пытался увернуться от очередного тычка или хотя бы подставить под него что-нибудь менее болезненное, чем голова. С третьего удара он обнаружил в астральной искорке амбала ту самую зону, в которой вспыхивал огонек при каждом резком движении. Невольно в памяти боксерской груши всплыли сведения из теории ментального управления, уложенные в его голове стараниями наставника. Согласно этой прикладной науке астральная область эмоса, которую один из приятелей леомура в шутку называл душой, состояла из трех центров. Визиос отвечал за сбор информации, интос ее обрабатывал и выдавал команды управления, а мотос формировал сигналы движения.

Все лиаты особое внимание уделяли защите интеллектуального процессора, проникновение в зону которого позволяло подчинить себе волю любого разумного существа. В случае с шоргом Роджер пытался воздействовать на астральную проекцию его органов чувств, или визиос, что ему частично и удалось. У фарлаха же визиос и интос были надежно заблокированы, но к защите мотоса абориген отнесся достаточно безалаберно. Вначале это обстоятельство помогло юноше смягчать пинки своевременным отклонением тела в сторону от противника, потом малыш научился слегка демпфировать силу ударов.

Судя по всему, бугай понимал, что ему мешают отвешивать звонкие оплеухи, но его сильнее волновало состояние приятеля, чем вполне объяснимые попытки леомура обороняться. Постепенно Роджер, которого скорее толкали, чем лупили, стал приходить в себя, и колокольный звон в голове утих до уровня равномерного гула. К тому моменту, когда бита с мячом достигли последнего поворота дороги, он уже достаточно сносно держался на ногах.

Наконец, за плавным изгибом улицы показался огромный валун, возле которого, бессмысленно покачивая головой, медленно поднимался на лапы ошеломленный шорг. Гризли широко расплылся в улыбке и, придвинувшись к лиату вплотную, почти дружески хлопнул его по плечу:

– Что, хлюпик, размечтался? Нет, шмакодявка, нашего брата каким-то там булыжником не угробишь. Старина Барни покрепче стали будет. – Фарлах с неожиданной гордостью и нежностью посмотрел на монстра, с трудом воспринимающего действительность.

Ожидать подобной же нежности в отношении себя Роджеру не приходилось. У юного путешественника оставался последний шанс, связанный с кратковременной расслабленностью противника. И он не преминул воспользоваться им, обрушившись всей мощью собственного Дара на мотос, зону формирования импульсов движения в сознании воинственного аборигена.

Малыш практически обездвижил огромного Гризли на долю секунды и жестко хлестнул изумленного конвоира по вылезшим из орбит глазам. Рев ополоумевшего от боли и ослепшего ненавистника лиатов отбросил юного леомура, словно взрывной волной. Тобио Экселанц Сильвер метнулся к трассе, все еще не веря, что он вырвался из ловушки и каким-то чудом избавился от смертельной опасности.