Текст книги "За дверью в лето"

Автор книги: Николай Грязнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц)

Глава 5

Когда стемнело, сотрапезники дружески распрощались. Юный путешественник в сопровождении Штофа и хозяина заступившего на смену диспетчера отправился на станцию. По дороге Чука витиевато извинялся за своего нерадивого слугу. Причина его длительных словоизлияний стала слышна уже на подходе к вокзалу. Ночной дежурный горланил разухабистые песни, при этом процент алкоголя в его крови был настолько высок, что точнее было бы определять процент крови в алкоголе.

Удивившись, каким образом несчастный лиат ухитряется поддерживать своего слугу во вменяемом состоянии, Роджер даже не рискнул брать управление на себя. Пришлось общаться с плывущим сознанием поющего коборта через Чуку. Меньше всего Тобио хотелось стать виновником железнодорожной катастрофы. К счастью, система управления движением работала в автоматическом режиме, и функции диспетчера сводились к контролю ее исправности.

Оставалось надеться, что за ночь не произойдет существенных сбоев в электронике. Утром же автора-исполнителя матерных частушек сменит коборт, воспринимающий действительность адекватно. Что касается личных интересов приезжего, то вопросы у него были простые, и найти ответы на них казалось несложным даже в столь замутненном сознании. Сильвера интересовали двигающиеся к столице товарные поезда, так как в пассажирских было бы трудно сохранить режим анонимности из-за большого количества четлан.

На самом деле, ему нужно было добраться несколько дальше на северо-запад, но трудно было рассчитывать, что найдется состав, который довезет прямо до дверей дома. Кроме того, раскрываться полностью перед малознакомыми горцами в условиях пристального внимания со стороны Борова и его хозяев, не хотелось. Добравшись до столицы, леомур одолеет две трети дистанции, при этом у него появится несколько вариантов пути на выбор. В густонаселенных центральных областях намного проще спрятаться от излишне любопытных глаз, чем в узкой курортной зоне, зажатой между горами и морем.

Подходящий товарняк, по мнению разошедшегося артиста большой сцены привокзальной площади, проходил через станцию сразу после полуночи. Дождавшись указанного времени, несчастный хозяин бушующего слуги заставил его вручную переключить семафор северного направления на красный свет. Народу на платформе практически не было. Лишь парочка молодых четлан целовалась на скамейке в дальнем закутке, совершенно не мешая безбилетному пассажиру выбирать себе спальное место.

Что заставило Роджера покопаться в мозгах машиниста, он и сам сказать не мог: то ли интуиция, то ли неуверенность в надежности управления диспетчером. Ожидавший его сюрприз оказался, мягко говоря, неприятным. Состав следовал совсем не на север, а на восток, в закрытую зону, самую дремучую глухомань, с которой даже не было регулярного сообщения.

Отпустив совершенно непригодный для его целей поезд, странник подключился к хозяину диспетчера, чтобы устроить его слуге парный допрос с пристрастием. После нескольких неуклюжих попыток добиться вразумительного ответа он понял, что Чика не виноват. В голове дежурного мысли плясали канкан, причем каждая из них умудрялась отплясывать под свою собственную мелодию.

Попробовали действовать наугад и остановили подряд еще два состава, следующих в северном направлении. Первый целиком состоял из цистерн, а второй оказался пассажирским поездом дальнего следования. Даже не выясняя пунктов назначения, их отпустили с миром, тем не менее, раздраженный голос из центральной диспетчерской призвал захмелевшего коборта к ответу. Кое-как отговорившись неполадками автоматики на переезде, леомуры задумались над тем, что делать в патовой ситуации.

К счастью, на связь вышел Хан, который поинтересовался успехами и, выслушав сетования столичного гостя, взял бразды правления в свои руки. Кончилось тем, что разбудили хозяина начальника вокзала, у которого оказались связи в центральной диспетчерской. Там знакомые лиаты перешерстили весь график движения и подобрали для странника товарный поезд, в состав которого входили открытые пустопорожние платформы.

Правда, он проходил через станцию практически перед рассветом, так что Чуке с Роджером пришлось всю ночь удерживать дежурного по станции в сознательном состоянии. По утверждениям хозяина нерадивого слуги в случае отключения клиента разбудить буйного пьяницу будет невозможно физически. Проверять его слова на практике гостю как-то не хотелось.

Лже-барс поинтересовался у напарника, не грозят ли его слуге какие-нибудь санкции за ночные художества, но выяснил, что родственные связи надежно защищают разгульного коборта. И дело не в том, что диспетчер приходился кумом и свояком своему шефу, а в том, что Чука с Ханом и хозяином начальника вокзала были родными братьями. Посмеявшись над местной семейственностью, они вернулись к тяжелому труду по удержанию сильно захмелевшего четланина в сознательном состоянии.

Прилагая неимоверные усилия по изобретению развлекательных мероприятий, они сами едва не проворонили нужное время. В результате семафор переключили в тот момент, когда состав уже подходил к станции. Машинист все-таки успел затормозить тяжелый состав, хотя и выругался предельно грязно по поводу всех диспетчерских служб, вместе взятых. Удостоверившись, что пунктом назначения товарного поезда является столица, утомленный тяжелым ментальным трудом леомур поплелся к первой попавшейся платформе.

Не успел он выбрать себе закуток и улечься отдыхать, как к нему завалились гости во главе с гостеприимным боссом. Помощники Хана притащили еду и питье в дорогу, а также какие-то драные тряпки. Из них соорудили вполне уютное гнездышко для пассажира в углу платформы, предназначенной для перевозки сыпучих материалов.

Прощание было бурным и трогательным, лиат даже забеспокоился по поводу того, что поезд может увести с собой нескольких провожающих. Впрочем, выяснилось, что сознание машиниста находилось под жестким контролем. Короче, едва все местные покинули отъезжающего, и состав тронулся, Роджер зарылся в доставленное тряпье и заснул мертвым сном второй раз за последнюю неделю.

* * *

Его разбудило палящее солнце, от которого не спасал даже свободно гуляющий по стремительно несущейся платформе ветерок. Горы, так же как и море, остались позади, поезд двигался по желто-зеленым степным просторам к заветной цели с лужайкой перед большим и уютным деревянным домом. Коснувшись сознания машиниста и обнаружив его спящим, леомур на какое-то мгновение испугался, но тут же успокоился, обнаружив бодрствующего сменщика.

На крайний случай лиат потренировался в захвате управления кобортом и нашел в лице второго водителя локомотива послушного и приветливого исполнителя. В очередной раз Роджер задумался всерьез о словах отца по поводу необходимости жесткой селекции при выведении слуг. После ночных мучений с буйным распоясавшимся диспетчером он был уже готов занять жесткую, но прагматичную, позицию родителя.

Познакомившись с молодым и радушным сменщиком машиниста, леомур вспомнил, какими забавными, хотя подчас и бестолковыми, созданиями являются коборты. Он не считал себя гуманистом, но сделать больно доверившемуся ему четланину казалось недостойным и низким, даже если это остро необходимо для важного дела государственного значения. В подобных философских размышлениях пролетел почти весь день.

Время от времени они въезжали в обитаемые зоны, и Роджер прятался от посторонних глаз под рваную тряпку, служащую ему укрытием. Еды было полно, а вот воду пришлось экономить после того, как он случайно разлил ее, едва не опрокинув банку. Несколько раз поезд останавливался на каких-то разъездах, пропуская встречные, еще на одной из станций отцепляли десяток вагонов из хвоста состава. Никто никогда не интересовался кучей рваных тряпок, валяющейся в углу пустой платформы, и безбилетный пассажир откровенно расслабился.

На очередной остановке, где в локомотив доливали воду, он заметил постороннего только тогда, когда четланенок в грязной футболке залез на соседнюю платформу. Чумазый проказник, пригнувшись, огляделся по сторонам и заметил кучу ветоши, под которой лежал путешествующий философ. Сознание беспризорника напоминало мотылька, вьющегося ночью под одинокой лампочкой на крыльце. Уследить за ним было несложно, но для того, чтобы поймать, требовались и ловкость, и сноровка.

Впрочем, чем явно не страдал нахаленок, так это отсутствием любопытства. Куча тряпок показалась ему объектом, достойным изучения, и он подкрался к краю соседней платформы. Роджер попытался внушить настырному мальцу отвращение к грязным обрывкам материи. Впрочем, если учесть его замызганные руки и ветхие рукава, попытка сыграть на брезгливости пацана выглядела весьма наивно. Перебравшись через один борт, ушлый беспризорник осторожно выглянул из-за другого и еще раз внимательно осмотрелся по сторонам.

Как назло, никого из взрослых кобортов поблизости не было. Убежденный в собственной безнаказанности, шалопай перемахнул через дальний борт платформы леомура и устремился к заинтересовавшему его предмету. Лиат предпринял еще одну отчаянную попытку и внушил безобразнику, что под тряпкой прячется злой и голодный гракх, чем лишь усилил любопытство четланенка. Паника охватила пассажира, до нарушения режима анонимности оставались считанные секунды, когда интуиция подсказала самый простой выход из ситуации.

Грубо ворвавшись в сознание машиниста, отчаявшийся безбилетник заставил его, не раздумывая, дернуть за шнурок паровозной сирены. С перепуга оглушенный мальчишка метнулся за борт платформы и задал стрекача, сверкая голыми пятками в точном соответствии с поговоркой. Зрелище удирающего от вагонов нахаленка позволило водителю локомотива объяснить напарнику причины несвоевременно поданного гудка. В этот момент загорелся разрешающий сигнал семафора, и внимание машинистов было отвлечено от наглого кобортенка.

Роджер же задумался над тем, что могло произойти, доберись чертенок до его укрытия. С одной стороны, нарушение режима анонимности было бы налицо. Четлане не считают представителей их расы настолько разумными, чтобы леомуры могли самостоятельно путешествовать по железной дороге, запасаясь при этом водой и пищей. С другой стороны, несовершеннолетний беспризорник не является надежным свидетелем, которому могли бы поверить взрослые коборты.

Тем не менее, его рассказ мог зародить сомнения, и по жестким требованиям режима случайный свидетель подлежал уничтожению до момента передачи существенной информации. Другими словами, лиат должен был либо убить четланенка, либо стать злостным нарушителем, не имеющим шансов на выживание. Дело в том, что мальчик все равно был обречен, с подобным знанием долго не живут, рано или поздно ему обеспечили бы достойные похороны представители правящей расы.

Но одно дело – знать, что по твоей вине умерщвлен ни в чем не повинный несмышленый слуга, и совсем другое – сделать это самому. Технически нет никаких трудностей в том, чтобы заставить пацаненка споткнуться и приложиться головой о камушек. Только как потом жить с внутренним ощущением безжалостного убийцы?

Вот так и получалось: позавчера спасаешь жизнь детеныша четлан, рискуя собственной, а сегодня уже готов убить другого кобортенка ради благополучного существования вида. Трудно сказать, хватило бы у Роджера духу хладнокровно погубить полуразумное создание, виновное исключительно в любознательности. До сих пор ему не приходилось убивать, хотя в тоннеле он был готов задать серьезную трепку гракхам. Однако, во-первых, ужасные создания всегда были врагами, а во-вторых, бой сильно отличается от убийства беззащитного.

Впрочем, был еще один вопрос, который так и не смог решить для себя молодой этик. Он заключался в том, действительно ли речь шла о существовании вида, а не исключительно о его благополучии. Когда-то изящные и ловкие, но не приспособленные к тонкой работе, леомуры оказались перед выбором. Им надо было менять собственную генетику в угоду техническому прогрессу или искать альтернативный путь.

Победу одержали лиаты, предложившие развивать полуразумные расы в качестве домашних животных, используя селекцию, телепатическое управление и дрессировку. Наиболее быстро прогрессировали четлане, совершенно не обладавшие Даром, в результате чего они и были выбраны в качестве основных слуг. Для вспомогательной расы в силу астральной ущербности была специально разработана вторая сигнальная система.

Потом сформировали программу воспитания и образования, позволившую существенно повысить качество сферы обслуживания. Генетики леомуров решили пойти нестандартным путем, резко повысив сексуальную озабоченность развиваемого вида. Это привело к формированию устойчивых семейных связей в качестве базиса системы воспитания. Сформировав относительно стабильную социальную структуру в целях образования, лиаты получили самых управляемых и высокоразвитых домашних животных – кобортов.

До сих пор в среде философов шли споры о том, могли бы четлане обрести разум без вмешательства господствующей расы или так и остались бы на уровне диких стад. Гуманисты требовали освободить слуг в любом случае, аргументируя обоснованность собственных претензий тем, что родители не являются хозяевами своих детей. Реалисты же считали, что коборты пока еще слишком юны для самостоятельного существования, и до их совершеннолетия пройдет еще не один век. При этом всем было понятно, что, отказавшись от столь вышколенных и продвинутых слуг, леомуры в своем развитии окажутся отброшенными на пару тысячелетий назад.

Как бы то ни было, Роджер пообещал себе больше не расслабляться, особенно в условиях, близких к нарушению режима анонимности, и провел весь вечер в тренировках. Постепенно он наловчился не только обнаруживать души существ, мимо которых проезжал, но и заглядывать на ходу в их сознание, выхватывая отдельные мимолетные мысли. До захвата контроля лиату было еще далеко, но даже удержание в поле внимания нескольких искорок эмосов, разнесенных на сотни метров, было серьезным достижением.

Солнце уже скрылось за горизонтом, когда он почувствовал легкое прикосновение чужого сознания, словно едва заметный сквознячок коснулся головы в области затылка. Вначале новое ощущение напугало леомура, но вскоре он распознал какой-то знакомый почерк в этих ментальных струях и понял, что ищут именно его. Когда в голове зазвенел колокольчик вызова, он уже знал, что с ним хочет пообщаться наставник. Отогнав все посторонние мысли, Роджер ответил радушным приветствием и не преминул похвастаться своей новой способностью:

«Что-то не быстро вы меня сегодня обнаружили, учитель».

«Да, просто не сразу понял, что ты быстро перемещаешься. Похоже, ты уже на полпути к дому. Еще и поиск чувствовать научился. Это хорошо. Делаешь успехи. Поздравляю».

«Спасибо».

«Как у тебя дела?»

Воспитанник передал вкратце историю своих приключений. Он не забыл упомянуть про столкновение со станционной мафией, схватку и дружбу с Ханом, поимку фарлаха с шоргом и свою беседу с Гризли. Пришлось вспомнить и о своих предыдущих встречах с боровоподобным леомуром, включая воровство колбасок и попытки поймать попутку. Наставник воспринимал информацию очень внимательно, не перебивая и не поправляя, после чего задумался на полминуты, не разрывая связь, чем очень обеспокоил ученика. Впрочем, известие о том, что на его воспитанника сделан заказ, он воспринял спокойно, никак не выявив даже малейших признаков волнения.

«Понятно. Относительно посредника ты угадал, его кличка действительно Боров, хотя мне кажется, что это скорее псевдоним. Мне доводилось сталкиваться с ним, классический пахан, никаких моральных принципов, берется за абсолютно любые криминальные заказы».

«Если он так хорошо известен в этой области, почему же с ним не расправятся соронги, а точнее, сканеры?» – удивился отрок-путешественник.

«Не хватает доказательной базы. Он очень умело прячет концы в воду».

«Но ведь можно просканировать его сознание».

«Увы. Он из тех лиатов, кто научился наглухо закрывать свои мысли. Потому-то ты и не обнаружил его в том доме. Таких умельцев не так много. И большинство из них занимается грязными делишками. Просто Боров – один из наиболее известных и успешных».

«Тогда почему нельзя признать всех, умеющих закрывать сознание, преступниками?»

«А как же презумпция невиновности? Может, леомуру просто стыдно за какой-нибудь мелкий грешок? Или он стесняется своих интимных мыслей? Право на неприкосновенность частной собственности и личной жизни еще никто не отменял».

«Почему же он не расправился со мной, когда я пытался остановить его лимузин?»

«Боров никогда и ничего не делает сам, для этого у него хватает исполнителей».

«И гракхи тоже?»

«Насчет гракхов сказать не могу, хотя маловероятно. Я поднял литературу, пообщался со знатоками. Существуют версии, что разумность гракхов обеспечивает возможность коллективных действий, но доказательств этой гипотезы не существует».

«Как? Я ведь своими глазами видел».

«Ты был один, у тебя даже свидетелей нет. Может, в туннеле был галлюциноген? Или ты до этого грибами объелся?»

«Учитель», – с укоризной покачал головой воспитанник.

«Я-то тебе верю, но никто из серьезных аналитиков не будет рассматривать твои показания в качестве весомого доказательства».

«А почему вы не думаете, что это Боров натравил на меня гракхов?»

«Это не его подход. Он никогда не пустит по следу сразу две команды исполнителей. Накладно, да и могут помешать друг другу. Больше похоже на заказчиков. Скорее всего, решили, что посредник перекроет основное направление, в качестве которого рассматривали автотрассу, на железной же дороге его подстрахуют гракхи».

«А для заказчиков не накладно?»

«Если это те, кого я подозреваю, ресурсов у них предостаточно».

«Вы меня радуете. Хорошо хоть, что я оторвался от Борова».

«Вот это вряд ли».

«Почему? Гризли с Барни все еще под контролем Хана».

«Очень сомневаюсь. У толстяка хватит исполнителей не только выручить попавшихся в ловушку бойцов, но и вытрясти душу из местных».

«Получается, что я зря попросил сохранить жизнь фарлаху и шоргу?».

«Как раз нет. В глазах Борова ты сейчас выглядишь слюнтяем, и он вряд ли натравит на тебя лучших из лучших».

«Но откуда эта жирная свинья узнает, что его исполнители провалились? Ведь среди них нет ни одного лиата».

«Ну и что? Это Гризли не может самостоятельно связаться с хозяином, а опытному лиату нетрудно заглянуть в сознание фарлаха, тем более что они наверняка старые знакомые. Думаю, что толстяк еще вечером обнаружил провал, просто у него, видимо, не оказалось достойных бойцов поблизости. Или он опять не принял тебя всерьез. Возможно, как раз из-за твоего абсолютно непрофессионального гуманизма».

«Наставник, я не понимаю, что происходит. Думал, вы послали меня на прогулку».

«Тропа познания редко превращается в прогулку, хотя в твоем случае плотность событий слегка зашкаливает за разумные рамки».

«Слегка? Ничего себе. Но почему я ничего не читал об этом?»

«Лиаты не любят рассказывать о тропе познаний».

«Так ведь нужно было подготовиться, если все это столь серьезно».

«Ты готовился. Наши занятия как раз и были подготовкой к ней».

«Хм. Они были какими-то абстрактными».

«Никто не знает, что пригодится на тропе познания, потому что у каждого она своя».

«И что же мне делать? На хвосте висят профессиональные убийцы. Да, им пока не заказывали убить меня, а только покалечить. Но мне почему-то не легче от этого».

«Самое главное – не паниковать. Ты уже несколько раз успешно выбрался из безвыходной ситуации. Просто держи глаза открытыми. Твоя задача – добраться до дома».

«Так может, мне поменять транспорт? Запутать следы?»

«Делай то, что тебе покажется правильным. Прислушивайся к своей интуиции. Помни, чем быстрее ты перемещаешься, тем труднее им тебя остановить. И еще раз самое главное – соблюдай хладнокровие».

«Постараюсь».

«Держись. Мне пора. До связи».

«До связи».

Легко было наставнику советовать держаться, когда не за ним охотились неведомые могущественные силы с неограниченными ресурсами. Минут через пятнадцать Роджеру удалось взять себя в руки и заняться составлением плана по спасению собственной шкуры. Философия – философией, и гуманизм вполне уместен на мягком диване, но в условиях, приближенных к боевым, выживает сильнейший. Сила же в данном случае означала, как минимум, отсутствие слюнтяйства. Жить молодому леомуру хотелось, мир казался удивительным и загадочным. Правда, если б на пару загадок в нем стало меньше, юноша не очень сильно расстроился бы.

Хорошо строить планы тому, кто владеет информацией, а страннику было понятно только одно: с каждой минутой риск повстречаться с преследователями возрастал. Самое неприятное, что загонщики знали, куда направляется добыча, ведь это не горцы-аборигены, которых можно было провести, рассказав про желание добраться до столицы.

Чем прямее выберет путь молодой лиат, вставший на тропу познания, тем легче угадать преследователям и тем проще им будет его перехватить. Чем больше накрутит он виражей, тем длиннее и дольше будет дорога к дому, тем выше вероятность нежелательных встреч. Кто бы знал, где находится этот чертов оптимум, и какой из кривых маршрутов быстрее всего приведет к дому.

Ближе к полуночи состав застрял на одном из крупных узлов в слабоосвещенном тупичке, пропуская сразу два встречных пассажирских поезда дальнего следования. Сориентировавшись на местности и просканировав сознание ближайших кобортов, леомур узнал, что товарняк, стоящий на соседнем пути, направляется на северо-запад. Конечно, это уводило его немного в сторону, но позволяло выйти к дому с менее ожидаемой стороны и тем самым спутать карты преследователей.

К сожалению, удобных пустых площадок среди ближайших вагонов не наблюдалось. Допросив машиниста, удалось выяснить, что в дальнем хвосте соседа находилось несколько платформ, груженых песком. Наскоро перекусив, Роджер покинул свое укромное дорожное пристанище, к уюту которого за эти сутки юный странник успел привыкнуть. Пришлось бросить еду и питье, но перемещаться по незнакомой местности желательно было не только настороже, но и налегке.

Без особых приключений транзитный пассажир прокрался между составами до своего нового спального места и осторожно забрался наверх. В песке он выкопал ямку поглубже и замаскировал ее так, чтобы со стороны не было заметно даже днем. Убедившись в отсутствии свидетелей пересадки, он забился внутрь и сосредоточился на чтении мыслей его новых подопечных машинистов.

Один из четлан постарше, спокойный и явно послушный в управлении, собирался передать смену своему молодому напарнику. Он думал исключительно об отдыхе, планируя поспать часов шесть, а то и восемь. Второй слуга вспоминал свою подружку и насвистывал себе под нос что-то нежно лирическое, вызывая ехидную улыбку и добродушные насмешки товарища. Судя по всему, проблем с водителями локомотива не предвиделось. Роджер в который раз порадовался, что на ответственную работу назначают преимущественно кобортов с хорошей управляемостью.

Ночь в дороге пролетела незаметно, юный путешественник в своем песчаном ложе дремал, контролируя окружающее пространство и размышляя над проблемами полов. Нельзя сказать, что его не интересовали леомары. Просто он никогда не позволил бы своим мыслям о вертихвостках полностью занимать сознание несколько часов подряд, как у молодого машиниста, ведущего локомотив. С ними порой очень приятно проводить время, общаться, флиртовать. И все же непрерывно думать и мечтать о встрече, по всей видимости, было свойственно лишь представителям недоразвитой расы.

Философские размышления несколько отвлекли странника от мыслей о погоне и помогли успокоиться. Сменив направление движения, беглец рассчитывал существенно оторваться от преследователей. На крайний случай он попытался заблокировать свое сознание, но уроков по укрытию эмоса, полученных от наставника, было явно недостаточно для уверенности в результате. Тем не менее, тренировка всегда полезна. Обнаружить искорку сознания на высокой скорости, при этом еще и худо-бедно, но замаскированную, затруднительно даже для очень опытного лиата.

Можно было еще попытаться полностью погасить мыслительный процесс, но склонный к философским размышлениям Роджер посчитал радикальные меры излишними. В отличие от большинства леомуров, он не желал путать осторожность с трусостью, предпочитая сохранять высокую активность и дееспособность. Нет ничего глупее, чем засунуть голову в песок подобно страусу и оказаться застигнутым врасплох. Лучше уж держать машинистов под контролем и сканировать близлежащее пространство, будучи постоянно готовым к бою.

Единственное неприятность его нового спального места заключалась в мелкой пыли, которую время от времени поднимали завихрения воздушных потоков. Лиат быстро наловчился задерживать дыхание на периоды миниатюрных песчаных бурь, тем не менее, ближе к рассвету его начала донимать жажда. Особенно нестерпимым это чувство стало, когда состав остановился на какой-то большой станции вблизи от пожарного водоема с удивительно чистой водой.

Солнце еще не вышло из-за горизонта, но небо уже заметно посветлело. Выглянувшему из своей норки Роджеру мучительно захотелось припасть к серебристой глади пруда. Время было еще раннее, и вблизи не наблюдалось ментальных обликов четлан, что еще сильнее разжигало желание спуститься и напиться свежей воды. Если учесть, что раса слуг не обладала хорошим зрением леомуров, единственной проблемой оставалась боязнь безбилетного пассажира отстать от поезда. Заглянув в сознание молодого машиниста, лиат вновь обнаружил воспоминания о последнем свидании с возлюбленной, на котором парню почти удалось добиться первого поцелуя.

Нехотя оторвавшись от сладких мыслей, Ромео объяснил неведомому допрашивающему, что со слов диспетчера им предстояло торчать на запасном пути еще более часа. Поняв, что такого долгого испытания водным миражом он не выдержит, юный странник осторожно спустился с платформы и направился к водоему. Когда до желанной цели оставались считанные метры, раздался паровозный гудок и нарастающий лязг вагонных сцепок. Обернувшись, Роджер увидел, что поезд, который он считал своим транспортным средством, медленно катится по рельсам, ускоряясь с каждым мгновением.

Ошалевший от такого коварства лиат даже не сразу сообразил призвать машиниста-обманщика к ответу, хотя бы и на ментальном уровне. Впрочем, его возмущенное «почему», раздавшееся секунд пять спустя, повисло внутри эмоса влюбленного юноши безответно, словно тот сиюминутно оглох. Было ясно, что вовсе не отставший пассажир виноват в потере связи с послушным кобортом. Некто с более сильным Даром или находящийся гораздо ближе к водителю локомотива взял его под жесткий контроль. И, судя по разрешающему сигналу семафора, столь не вовремя зажегшемуся, взял не только его одного.

Разозленный путник повернулся к пруду и понял, что жажда мучает его не так уж и сильно, как казалось еще минуту назад. В этот момент леомуру стало страшно по-настоящему, потому что незримый дирижер не только легко управлял кобортами, но еще умудрялся манипулировать и его сознанием.

Заглушив мыслительный процесс, снятый с поезда путешественник рванул со станции, не разбирая дороги. Сейчас ему нужно было оторваться от приблизившейся практически вплотную угрозы, и животные инстинкты взяли верх над разумом. Каким-то чудом он выбрал направление в сторону наиболее густонаселенных районов города, пустынных и сонных в эти ранние утренние часы. Промчавшись по дорогам, Роджер лишил возможности своих противников найти его по следу, поскольку уже полчаса спустя активность движения возросла десятикратно.

Забившись в дальний угол какого-то забитого богом подвала, он провел весь день в состоянии, близком к растительному. Обнаружить в городских джунглях тлеющий огонек интоса беглеца было не легче, чем песчинку на галечном пляже. Единственная мысль, слабо бьющаяся в голове Тобио Экселанц Сильвера, призывала хозяина «дождаться вечера».