355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Николай Мормуль » Катастрофы под водой » Текст книги (страница 31)
Катастрофы под водой
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 11:23

Текст книги "Катастрофы под водой"


Автор книги: Николай Мормуль


Жанр:

   

Публицистика


сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 45 страниц)

Пуск реактора на стапеле

Известный судостроительный завод “Красное Сормово”, расположенный в городе Горьком (Нижний Новгород), в 60-е годы приступил к строительству атомных подводных лодок проекта 670В и 670М. Проект утвержден в 1961 году. Лодки проекта 670 строились с 1967 по 1972 год, затем – 670М 1973-80 гг. Это были атомные лодки второго поколения с крылатыми ракетами. Головная “K-43” сдана Военно-морскому флоту к 50-летию Советской власти 4 ноября 1967 года. Всего их было построено 17 единиц. За период эксплуатации (1967-1994 гг.) “ПЛ-429” дважды тонула в районе Камчатки и была дважды поднята. “К-43” с января 1988 по январь 1991 года передавалась Индии, ей было присвоено название “Чакра” (проект 06709). Главный конструктор М.Иоффе, затем В.П. Воробьев (ЦКБ “Лазурит”). Сейчас все они списаны и находятся в отстое или утилизации. Лодки строились в центре России, на матушке Волге, испытания проходили на Белом море, сормовичи имели в Северодвинске при Северном машпредриятии сдаточную базу, где лодки заканчивали швартовые, комплексные испытания атомной энергоустановки и продолжали морские испытания, затем устранение замечаний, покраска, подписание акта приемки и банкет. Но чтобы добраться с центра России до Белого моря нужно было со стапелей завода “Красное Сормово” спустить лодку на реку Волгу, поставить в специальный плавучий док и в доке буксировать по Волге, Мариминской системе, Волго-Балтийскому каналу в Беломорск и Северодвинск. То же самое делалось с Ленинградскими лодками. В один из засушливых годов уровень воды на Волге настолько упал, что осадка подводной лодки не позволяла произвести ее спуск на воду (глубина реки меньше осадки). Директор завода “Красное Сормово” Михаил Афанасьевич Леонов добился приема у Председателя Совета Министров СССР А.Н. Косыгина, доложил ему и убедил, что для выполнения плана завода и повышения боеготовности флота, надо открыть шлюзы на водохранилищах и гидроэлектростанциях, расположенных по течению Волги, выше Горького, на период спуска подводной лодки, тем самым обеспечить повышение уровня воды в Волге. Вот такие превратности судьбы и погоды встречались на пути строителей и моряков подводников.

В 1970 году при строительстве очередной подводной лодки “К-320” (восьмая по счету) на стапеле в цеху произошла авария редактора. Реактор был загружен урановым топливом. Стержни поглотители еще не вставлены; но в соответствующие конструкции вварены заглушки. Во время гидравлических испытаний корпуса реактора в сборе на плотность и прочность одну из заглушек вырвало и потоком вырывающейся из реактора воды подняло вверх компенсирующую решетку. Кажется, опыта было достаточно, строилась восьмая подводная лодка, значит, подобная операция проводилась тоже минимум восьмой раз, и такая неосмотрительность! Нужен был всего лишь упор для компенсирующей решетки, не допускавший ее перемещения. Реактор вышел на мгновенную критичность и тут же “заглох”, в цех вырвался активный пар и вода. Реактор и активная зона были заменены, что обошлось в кругленькую сумму. Но дело не только в этом, пострадали люди. В то время руководителем военной приемки на Сормовском заводе был известный подводник, капитан 1 ранга – инженер Иван Александрович Заводский, который прошел все ситуации службы на подводных лодках – от командира группы до начальника Технического управления Северного флота. Во время Великой Отечественной войны Иван Александрович на себе испытал бомбежки глубинными бомбами, был заживо похоронен со всем экипажем ПЛ “Щ-215” Черноморского флота, но счастье было на стороне подводников, и лодка вернулась в базу, когда ее уже не ждали. Об этом и жизни подводников он пишет в своей книге “Записки подводника”, в частности он говорит:

“Мало кто знает, что жизнь и служба подводника – это героизм, а сам подводник – Герой... Флот, особенно подводный, – это единый развивающийся организм, состоящий из людей, железа, воды, огня, электричества (и атома Н.Г.). И здесь есть все: боль, радость, движение вперед. А главное все-таки – человек ”. Во время аварии реактора, когда в цехе бесконтрольно вышел на мощность реактор, Иван Александрович подтвердил свои слова действиями: “Итак, Хиросима номер три. Условное название придумано мною для ясного представления о предмете разговора по его названию.

Что же произошло?

18 января 1970 года в 9.30 утра (воскресенье) на подводной лодке, находящейся на стапеле в цехе завода “Красное Сормово”, взбунтовался атомный реактор. Вследствие нескольких причин (мнения о причинах расходятся до сих пор) он, уже будучи залитым водой, начал “работать”. Вода в реакторе вскипела и через слабо заглушенное отверстие вместе с паром под давлением выплеснулась в цех, обдав радиоактивной водой и паром конструкции цеха, корпус лодки и людей, работавших в цехе.

Я спокойно отдыхал на диване дома в воскресный день. Приехал автомобиль с посыльным, и через несколько минут я был на заводе. Напоминаю, что я был руководителем военной приемки на заводе.

Работавшие в цехе люди, обрызганные радиоактивной водой, разбежались по домам, ничего не подозревая. Потом всех, находившихся в цехе – около 150 человек – разыскивали по домам, отбирали зараженную одежду, мыли самих людей. Несколько рабочих сильно пострадали и были отправлены вечером того же дня в спецвагоне в Москву для экстренного лечения от переоблучения.

Далее события развивались следующим образом. Я вместе с руководством завода и Горьковской области принимал соответствующие решения об эвакуации облученных людей, мероприятиям по очистке городских объектов и другим мероприятиям по ликвидации последствий катастрофы.

Однако шли дни, но массовых действий по очистке зараженных участков в цехе и на территории завода никто не предпринимал. Нисколько не умаляю и подтверждаю роль дозиметристов, их действия были правильными, но не достаточными из-за их малочисленности. При этом ни у кого не было опыта действий в сложившейся обстановке. По городу ползли самые невероятные слухи, рабочие самовольно, без расчета уходили с завода, завод бездействовал.

Люди оцепенели от кажущейся беспомощности перед атомной стихией, обрушившейся на них, на корабль никто не поднимался, страна ежедневно несла миллионные убытки от простоя производства.

Проанализировав обстановку, обсудив с личным составом военной приемки ситуацию и заручившись поддержкой партийного бюро, мною было принято решение, которое позже оформлено приказом руководителя ВП No 38 от 18 февраля 1970 года: дезактивацию палубы и корпуса аварийного корабля, фактически сильно загрязненных радиоактивным выбросом, провести силами личного состава ВП (военной приемки).

Цель мероприятия:

– обеспечить доступ людей на борт корабля для проведения дальнейших работ после его дезактивации;

– личным примером разбить лед оцепенения людей перед атомной стихией, показать, что при умелом, грамотном, хорошо организованном массовом мероприятии можно быстро и успешно дезактивировать зараженные участки, открыть фронт работ для дальнейшего строительства корабля, то есть показать всей общественности, что “не так страшен черт, как его малюют”;

– принять меры по приостановке убыточного расхода государственных средств от бездействия производства завода.

Мы прекрасно понимали всю сложность и опасность для жизни предстоящей работы. Требовалась высокая дисциплина, аккуратность, грамотность, готовность идти на риск. Тщательный контроль за степенью облучения людей должен был обеспечить (или значительно снизить дозу облучения) безопасность работ.

Желающих участвовать в дезактивации корабля было много, принцип отбора был добровольный, отобрали семнадцать человек. Первопроходцами, героями атомного века стали, в первую очередь, наши семь товарищей рано ушедших из жизни. Я не могу утверждать, что они, рано ушедшие от нас, имеют медицинское заключение, по которому прямой причиной их раннего ухода из жизни является радиационное облучение. Это издержки медицинской науки и организации здравоохранения, издержки политики. Однако бесспорно, что работа по дезактивации корабля не могла не повлиять на продолжительность их жизни. Работа нашими товарищами выполнялась 4, 5 и 6 февраля 1970 года, то есть через 16 суток после катастрофы. Результатом проведенной работы явилось:

1. Впервые в условиях сильного радиоактивного заражения поверхностей АПЛ проведена дезактивация до практически допустимых норм силами группы работников военного представительства.

2. Доказана возможность борьбы с последствиями радиоактивного выброса в условиях завода большого количества людей.

3. Методом личного примера разбит лед неверия в свои силы и боязни ядерного “джина”, преодолен психологический барьер боязни атомного заражения.

4. Значительно приближен срок начала продолжения строительства корабля.

5. Открыт доступ на корабль рабочих и ИТР завода.

Только после того, как был обобщен опыт работы группы военпредов МО, на заводе “Красное Сормово” были создана группы из ИТР, которые продолжили дезактивацию объектов, затем были привлечены и кадровые рабочие. Истинные герои, бывшие военные представители, наши товарищи, участвовавшие первыми в ликвидации последствий катастрофы на АЛЛ зав. No 722 (уч. No 72100) в 1970 году:

Подполковник медицинской службы КОРЧУГАНОВ Н.И., умер в 1977 году (58 лет).

Подполковник технической службы ПРОХОРОВ А.И., умер в 1978 году (50 лет).

Капитан 3 ранга ГОРДЕЕВ Н.А, умер в 1983 году (50 лет).

Капитан 3 ранга ЗУБКОВ В.К., умер в 1970 году (40 лет).

Инженер-капитан-лейтенант ШЕПОВАЛОВ Г.П., умер в 1976 году (43 года).

Служащий МУРЗИНОВ В.В., погиб в 1984 году.

Служащий АНТИПОВ А.И., умер в 1982 году (62 года).

Вечная им слава!

Ни военных представителей-подводников, ни рабочий персонал завода не смутили такие “фокусы” почти природного характера, им были противопоставлены воля, энергия и умение людей, и генеральная задача была в срок выполнена. Корабль вступил в состав ВМФ по графику.

Оплавление активной зоны реактора

Летом 1989 года подводная лодка проекта 675 “К-192” (класс ЭХО II) возвращалась с боевой службы. 26 июня она находилась в районе острова Медвежий, примерно в 350 километрах к югу. В 22 часа 45 минут оператор на пульте главной энергетической установки левого борта обнаружил тревожное изменение параметров. Падало давление первого контура реактора и снижался уровень в компенсаторах объема. Это могло означать лишь одно – произошла разгерметизация первого контура. В необитаемых помещениях реакторного отсека повысилась активность. По кораблю объявили сигнал: – Радиационная опасность!

Чуть позже на неотключаемом участке первого контура обнаружили небольшую течь. В связи с чем приняли решение вывести главную энергоустановку левого борта из действия. Начали производить необходимые манипуляции по выводу – и тут выявилась еще одна течь, но на правом борту. Течь усиливалась, но попытка локализовать ее закончилась неудачей: произошел разрыв трубопровода. Вода из лопнувшего трубопровода поступила в трюм реакторного отсека, ее активность составила 10-4 КИ/литр. Чем грозит реактору потеря питательной воды, подводникам объяснять не надо. Если вовремя не предпринять необходимых мер, может произойти оплавление урановых стержней. Личный состав начал проливку реактора.

К этому времени подводная лодка уже всплыла и к ней подошли вспомогательные суда Северного флота, в том числе и спецсудно “Амур”. С него и принимала субмарина холодную воду для проливки реактора. А активную, из трюма, “К-192” вначале откачивала за борт, потом пыталась качать на “Амур”, но его установка для очистки радиоактивных вод оказалась неисправной... Казалось бы, сделано все необходимое, чтобы не произошло худшее. Однако, 27 июня личный состав допустил трагическую ошибку: в течение двух часов вода в реактор, увы, не подавалась. Когда это обнаружили, было поздно, активная зона реактора до предела раскалилась и сплавилась.

В реакторном отсеке активность достигла четырех рентген в час, активность откачиваемой из отсека воды составляла 0,3 Ки/литр. Личный состав получил дозу облучения до четырех БЭР.

Это было второе по счету оплавление активной зоны за весь период эксплуатации подводных лодок в ВМФ.

Первое произошло в декабре 1985 года на Тихоокеанском флоте на подводной лодке этого же проекта 675. Случилось это недалеко от Владивостока, при сходных обстоятельствах – лодка возвращалась с боевой службы. Следует заметить, что замена сгоревшей зоны дело крайне трудоемкое и требует специальной технологии.

“Тихий” пуск реактора на РПК СН “К-140”

Шел 1967 год – год полувекового юбилея страны Советов. Гремели фанфары трудовых побед, все планы выполнялись и перевыполнялись. В канун 50-й годовщины Октября – 4 ноября были подписаны акты о приеме в состав ВМФ сразу трех головных лодок второго поколения. Кораблестроители Северодвинска, Ленинграда и Горького рапортовали партии и правительству о выполненных заданиях. Экипаж и члены правительственной комиссии головного ракетного подводного крейсера стратегического назначения “К-137” 4 ноября подписали акт приемки в состав ВМФ первого чудо-корабля, с шестнадцатью баллистическими ракетами. В составе правительственной комиссии я возглавлял кораблестроительную секцию, контр-адмирал Б.П. Акулов – электромеханическую, а председателем комиссии был вице-адмирал А.И. Петелин. Закончилась трехмесячная работа на берегу и море. Комиссия подписалась под выводом “лучший корабль современности”. На следующий день 5 ноября 1967 года я ушел в море, на втором таком же корабле, теперь уже серийном – “К-140”. А всего, до 1970 года, я участвовал в испытании тринадцати кораблей этого проекта.

Шестого и седьмого ноября, учитывая праздничное настроение и количество народа на борту, как сельдей в бочке – примерно два с половиной – три экипажа, мы приняли решение не погружаться, а заняться надводными режимами. Параллельно, со свободными боевыми сменами офицеров, в кают-компании я проводил занятия, по результатам испытаний головной подводной лодки “К-137”. Старшим на борту был комбриг Ю.А. Ильиченко, командиром – А.Н. Матвеев, командир БЧ-5 – В. Телин. Все опытные подводники. Испытания ПЛ “К-140” прошли успешно и к концу года она убыла в свою постоянную базу – Гаджиево, но весной 1968 года вернулась в Северодвинск для выполнения модработ и недоделок. В середине августа я ушел в краткосрочный отпуск, а 28 августа меня срочно вызвали на службу. Отпуск полетел в тартарары, потому что я сразу же попал к следователю по особо важным делам Главной военной прокуратуры. Помимо прокуратуры, на флоте вовсю работала комиссия из специалистов ВМФ, промышленности и науки... На “К-140”, новенькой, еще не успевшей внести никакого реального вклада в повышение боеготовности СФ – произошла авария.

– Вторая наша стратегическая лодка выведена из строя и, видимо, на долгие годы, – шептались все по углам.

Авария на “К-140”, действительно, нанесла серьезный удар и по боеготовности, и по бюджету флота.

Во время проворачивания оружия и технических средств реактор левого борта бесконтрольно вышел на мощность: в ходе монтажа сети резервного питания компенсирующих органов реактора перепутали фазы. И при подаче питания высвободилось до 12 процентов реактивности... Поскольку все приборы на пульте управления реакторами были отключены, дежурная служба не могла обнаружить никаких внешних признаков аварии. Хотя расчеты потом показали, что мощность в 20 раз превышала номинальную, а давление в первом контуре доходило до 800 кг/см2. К счастью, разгерметизации первого контура не произошло – сказались прочность материалов и хорошая технология изготовления и сварки. Однако никто теперь, понятно, не мог гарантировать надежность оборудования и коммуникаций паропроизводительной установки. Одним словом, паропроизводительная установка требовала замены в полном объеме.

Участников аварии долго допрашивали. Командира БЧ-5 капитана 3 ранга В.В. Телина и еще двух офицеров отстранили от должности и для них дело пахло судом. Мы, флотские специалисты, требовали провести следственный эксперимент. Доказывали: монтаж тех самых “злосчастных фаз”, которые подают электропитание на компенсирующие решетки реактора производили на судостроительном заводе и после заводчан ничей инструмент их больше не касался. Московский следователь согласился с нашими доводами, и эксперимент провели. Действительно, пломбы оказались не нарушены. Монтаж “виновной” системы был первичным, заводским. А потому, конечно, ни военная приемка, ни ОТК не проверяли резервное питание на компенсирующие решетки.

Снятые с должностей офицеры из состава экипажа под суд не попали. Однако и восстанавливать их не стали. Лодку же переоборудовали под проект “667AM”, установили на ней двенадцать твердотопливных ракет РСМ-45 комплекса Д-11 завода “Арсенал”. Паропроизводительную установку вырезали и выгрузили через борт. Тем же способом потом загрузили новую. Реактор и оборудование “засаркофажили”, отбуксировали в район Новой Земли и там затопили. Все это длилось до 1980 года. Спустя девять лет выстреливанием и взрывом на большой высоте уничтожили и боезапас “К-140”. А в январе 1990 года подводная лодка списана.

Подводных ракетоносцев (РПК СН) проекта 667А в СССР было построено 34 единицы. Строились в Северодвинске и Комсомольске-на-Амуре.

Тактико-технические данных подводных лодок этого проекта (по классификации НАТО – “Янки”):

Водоизмещение – 9300 тонн. Длина —129,8 метров. Глубина – 400 метров. Ракеты – 16 штук Д-5. 2 реактора – В М 4+ 90 мвт. 2 ГТЗА ПВА ОК 700-52000 л/с. Скорость – 26 узлов. Экипаж – 120 человек.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю