Текст книги "Собрание сочинений в 4 томах. Том 2"
Автор книги: Николай Погодин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)
Моршан. Кто вы? Откуда вы?
Иволгин. Я один из участников офицерской организации «Союз защиты родины и свободы»[68]68
«Союз защиты родины и свободы» – контрреволюционная организация, в которой действовали монархически настроенные офицеры и правые эсеры во главе с Савинковым. Этим «Союзом» был организован в 1918 году ряд белогвардейских заговоров и мятежей.
[Закрыть], лично связан с господином Рейлинским. Спросите у него, знает ли он Краснянского?
Моршан. Что вам надо от меня?
Иволгин. Видите ли, в чем дело, Моршан. Вы, может быть, впутались в их рискованные дела как журналист, а для нас решается вопрос жизни и смерти. Дело в том, что мы не верим этому Рейлинскому. Он – авантюрист. Мы хотим точно знать, правда или нет, что он действует здесь, в Москве, от имени великих держав или он нам лжет. Я не боюсь быть откровенным с вами до конца. Моей группе Сидней Рейлинский поручил взрыв двух мостов под Петроградом с понятной целью сорвать подвоз хлеба в Петроград.
Моршан(невольно). Да? (Подумав.) Все, что вы говорите, похоже на правду. Так или иначе, но я в ваших руках. Я готов вам рассказать все, что мне известно. Только, пожалуйста, ничего не записывайте. Вас могут арестовать, и я погиб. Но если вы тот, за кого себя выдаете, то можете успокоиться. Рейлинский – это Сидней Рейли, один из китов английской разведки. Что касается Локкарта и Пулла, то я назвал бы их главными дирижерами того огромного оркестра, в котором Рейли играет первую скрипку… Все, что я говорю, святая правда. Взрыв мостов и, значит, голод в Петрограде лишь часть какого-то большого плана. Я его не знаю, можете мне поверить. Вчера у них речь шла о том, чтобы при первом подходящем случае, который еще не найден, устроить вооруженный путч, захватить вождей Советской власти и покончить с ними где-то там на Западе.
Иволгин(сорвалось). А ваше мнение?
Моршан(долгое молчание). Я вижу, вы подосланы ко мне Лубянкой. Пусть это так, но неужели ВЧК не оценит моих сведений? Умные люди за такие вещи платят деньги.
Иволгин. Моршан, опомнитесь, разве Локкарт вам не платит?
Моршан. Мне?.. Никто. Я влез в эту историю, как идиот. Серия фельетонов в «Фигаро» в случае переворота. Сенсация. Таинственный заговор Локкарта в Москве. Понимаете? Я не хочу никого убивать. Кролика в жизни не зарезал.
Иволгин. Вот что, Моршан, вы не вздумайте болтать, будто с вами разговаривал чекист. Тогда-то уж наверняка вас прикончит Рейли.
Моршан. Он – да. Он это умеет.
Иволгин. Меня вам нечего бояться. Прощайте.
Моршан. Но кто же вы? Я умру от бессонницы.
Иволгин. Во имя человеколюбия еще раз говорю: участник заговора.
Моршан. Участник?
Эпизод пятый
На кладбище Новодевичьего монастыря [69]69
Новодевичий монастырь – один из старинных архитектурных ансамблей Москвы (XVI–XVII вв.); к монастырю примыкает Новодевичье кладбище.
[Закрыть] . Уединенная могила в ограде. Майский день. На скамье сидят Савинков и Рейли.
Савинков. Рейли! Здесь обычно не курят.
Рейли. Ваша дама еще и опаздывает на свидание. Презираю дам, которые не занимаются своими прямыми дамскими делами.
Савинков. Спиридонова – член Центрального Комитета партии левых эсеров.
Рейли. Тем хуже для этой партии, если вообще это какая-то партия.
Савинков. Когда-то это была партия, и довольно сильная. Но Мария Спиридонова – решительная дама, террористка.
Рейли. Все-таки я предпочитаю дам, которые занимаются своими прямыми обязанностями.
Появляется Спиридонова.
Савинков. Вот и она!
Спиридонова. Здравствуйте, Борис Викторович. (С недоумением, Рейли.) Мы встречались где-то в Петрограде. Вы турецкий коммерсант?
Рейли. Я думаю, что нечего играть в жмурки.
Савинков. Это правая рука господина Локкарта – Сидней Рейли.
Спиридонова. Очень приятно.
Савинков. Ну вот, Мария Александровна, вы и пришли к нам.
Спиридонова. Сейчас все, кто хочет действовать активно, объединяют свои силы.
Савинков. И слабый ищет сильного. Будем называть вещи своими именами.
Рейли сидит с лицом скучающе-безучастным.
Спиридонова. Значит, вы плохо знаете истинное положение вещей.
Савинков. Оно плачевно для вас, Мария Александровна! На предстоящем съезде Советов вы будете в ничтожном меньшинстве. Богатое крестьянство идет за нами, а мелкое пошло за большевиками. Вы всюду теряете влияние. Вы – политические мертвецы.
Спиридонова. Не для того ли вы и свидание мне назначили на кладбище? Слышите, кого-то отпевают?
Савинков(прислушиваясь). Что за чертовщина!
Спиридонова. А вы по роду своей литературной деятельности – мистик. Смотрите, похороны – дурной знак.
Савинков. Сдаюсь, вы отплатили мне, Мария Александровна.
Спиридонова. Вот мы, действительно, не знаем ваших сил, где они находятся и как проявятся.
Савинков. Я стою во главе «Союза защиты родины и свободы». Это огромная организация.
Спиридонова. Где-то в подполье, без оружия, с одними эфемерными надеждами.
Савинков. А у вас на поверхности одни крикуны. Что у вас реального?
Спиридонова. У нас сейчас имеется большая воинская часть, именуемая полком ВЧК, часть отфильтрованная, подготовленная, наша.
Рейли(точно очнувшись). Как?!
Спиридонова. У нас рядом с Феликсом Дзержинским работает Александрович, который лишь формально вышел из нашего ЦК.
Рейли. Потрясающие новости.
Савинков. Да, это ново.
Спиридонова. Ничего потрясающего. Мы с самого начала послали наших людей работать в Чрезвычайке и сумели завоевать доверие.
Савинков. Помню, вы говорили: «До поры до времени».
Спиридонова. Мы знали, что когда-нибудь настанет время решать наши расхождения с большевиками вооруженной рукой, и мы готовились. У нас за плечами большой опыт конспиративной работы. Мы ведем переговоры с Бухариным и Троцким. Во всяком случае, Троцкий нам пойдет навстречу.
Рейли. Бухарин, Троцкий – очень важно, но этим полком командует Попов. Я к нему присматривался. Он производит впечатление закоренелого большевика.
Спиридонова. Вы тоже на меня в Петрограде произвели другое впечатление…
Савинков. Мария Александровна… пришла пора стрелять.
Спиридонова. Пора – мы тоже думаем. А лозунг?
Савинков. За Учредительное собрание…
Рейли. Лозунг – против мира; лозунг – против Бреста. Тогда вы можете рассчитывать на самую горячую поддержку с нашей стороны.
Спиридонова. Мы выступаем против мира с самого начала переговоров в Бресте.
Савинков. Если вы надеетесь на свою вооруженную силу, то примыкайте к делу Локкарта, и будем вместе выступать с оружием в руках. День в день, час в час. В любое время.
Рейли. О-о… н-нет.
Савинков. Что – нет?
Рейли(авторитетно). Всякий путч с надеждой на переворот нельзя начинать в любой день. Мы имеем школу классических переворотов в Азии. Путч надо приурочивать к какому-то общенациональному событию, когда народ чего-то ждет, взволнован… К восстанию необходим вступительный сигнал, который всех застает врасплох, поражает неожиданностью и производит сильное впечатление. Нет такого сигнала.
Спиридонова. Пятый съезд Советов… Чего же еще ждать?
Рейли. Это подходит.
Савинков. В Большом театре может взорваться бомба.
Рейли. А это не подходит.
Спиридонова. Боже мой, вы разговариваете так, точно отбираете товар.
Савинков. Почему – не подходит? Взрыв в Большом театре?
Рейли. Потому что это бездарно. Кто выбирает делегатов съезда? Народ. Значит, вы сделаете покушение на представителей народа. Народ этого не любит. Есть точное слово для таких вещей – провокация, но мадам не нравятся мои выражения.
Савинков. Он невозможный собеседник, но одаренный самим богом человек.
Рейли(раздумывая). Вот если бы, например, удалось ухлопать германского посла графа Мирбаха[70]70
Мирбах, Вильгельм (1871–1918) – германский посол в Москве, провокационно убитый 6 июля 1918 года левым эсером. Эсеры рассчитывали этим актом террора вызвать войну между Германией и Советским государством.
[Закрыть], я назвал бы это предприятие хорошей провокацией войны с немцами и верным сигналом к путчу.
Молчание. Задумчивость. Вдали похоронное пение.
Спиридонова. Какая изумительная мысль! Да, вы одаренный человек… Прошу!
Занавес
Действие третье
Эпизод первый
Утром на квартире у танцовщицы Дагмары. Входят Дагмара и Сильвия.
Сильвия. Что есть вертеп?
Дагмара. Притон.
Сильвия. Не понимаю.
Дагмара. Шокирует? (Насмешливая торжественность.) Салон актрисы Дагмары! Хотите есть?
Сильвия молча отказывается.
Американка – значит, пьете. У меня есть чудный финь-шампань.
Сильвия. С утра?..
Дагмара. Надо или не надо?
Сильвия. Надо, пожалуйста.
Дагмара уходит.
О, эти русские! Как они опустились.
Дагмара возвращается.
Шебурский скоро будет здесь?
Дагмара. Шебурский? Кто такой Шебурский?
Сильвия(изумление). Что? Я не туда попала?
Дагмара. Туда, туда. Пейте, и я с вами. Вчера был бедлам. О господи, не могу проснуться. Но кто же этот Шебурский? Ах, да. Понятия не имею, не знаю, когда он заявится. Разве они мне говорят? Они мне ничего не говорят. Потом, их так много, что я всех путаю. Ей-богу, мне кажется, что я присутствую на фантастическом спектакле. И в конце концов моя роль окажется самой жалкой. Это клуб фаталистов. Не понимаете? Люди, которые играют судьбой. Сумасшедший дом. Иногда я просыпаюсь утром и думаю – конец, бегу – и остаюсь.
Сильвия. Я вас понимаю.
Дагмара. К политике я совершенно безучастна. Может быть, эти сумасшедшие люди затевают что-то ужасное, но я смеюсь над ними, мне хочется любви. Вы слыхали, как поет Вертинский?[71]71
Вертинский А. Н. – известный русский эстрадный певец, автор многих своих романсов. После Великой Октябрьской социалистической революции эмигрировал за границу. В 1943 году вернулся в Советский Союз.
[Закрыть] Он пел у нас на Петровке в кафе.
«Я сегодня смеюсь над собой.
Мне так хочется счастья и ласки,
Мне так хочется глупенькой сказки,
Детской сказки про сон золотой».
Вот ваш Шебурский.
Шебурский стоит в дверях.
Мишель, не смотрите на меня, я прямо с постели. Бегу – и остаюсь. (Уходит.)
Шебурский(целует Сильвии руки). Наконец– то…
Сильвия. Начинаю верить, что мне не придется возвращаться в Вологду. Мой старик тоже собирается в Москву.
Шебурский. Час близится.
Сильвия. Я знаю. Почему мы здесь встречаемся?
Шебурский. К вашим мне носа показывать нельзя. Я теперь начальник штаба одного советского полка. Знали бы вы, как называется этот полк!
Ладогин(из-за двери). Можно?
Шебурский. Кто? Где? Матрос?
Ладогин. Матрос.
Дагмара(в дверях). Мишель, это ко мне. (Ладогину.) Подождите, я не одета. (Скрывается.)
Ладогин(вносит чемодан). Вещички принес.
Шебурский. Что же ты, братец, матрос, а спекулируешь.
Ладогин. Партия анархистов экспроприирует только крупный капитал и стоит за свободную розничную торговлю.
Шебурский. Серьезно?
Ладогин. По программе князя Кропоткина[72]72
Кропоткин П. А. (1842–1921) – русский теоретик анархизма, ученый-географ. Происходил из княжеской семьи.
[Закрыть].
Шебурский. И много ты на этой программе зарабатываешь?
Ладогин. Покуда есть остатки прошлого – жить можно.
Шебурский. «Покуда»… А откуда ты знаешь, что я остаток прошлого?
Ладогин. Рыбак рыбака…
Шебурский. Значит, ты и себя считаешь остатком прошлого?
Ладогин. Наша братва томится в подвалах Чрезвычайки. Мы с этим новым миром в контре.
Шебурский. Да, Дзержинский вас прижал.
В прихожей голоса.
Дагмара(в дверях, Ладогину). Миленький, идите ко мне, я оделась… О, два чемодана.
Ладогин. По программе князя Кропоткина.
Дагмара. Он мой добрый гений.
Ладогин уходит.
Шебурский. Москва сейчас всероссийский зоологический сад.
Входят Рейли и Иволгин. Шебурский смотрит пристально на Иволгина. Рейли это заметил. Пауза.
Шебурский. Товарищ Иволгин?
Иволгин. Я? Нет. (Рейли.) Краснянский.
Рейли(Шебурскому). А что такое?
Иволгин. Очевидно, недоразумение.
Шебурский. Просто недоразумение. Приняли одно лицо за другое.
Рейли(здороваясь с Сильвией). Нам надо здесь поговорить.
Шебурский. Оставим их, мадемуазель Сильвия. В этой старой квартире много милых уголков.
Шебурский и Сильвия уходят.
Рейли(у дверей). Зина!
В дверях – Дагмара.
Принеси деньги, приготовленные для господина Краснянского.
Дагмара уходит.
Если бы вам удалось приурочить время взрыва Волховского моста ко дню съезда Советов… О, это «если бы»!.. Всюду слышишь «если бы», сам повторяешь – если бы.
Иволгин. Но если бы – и что?
Рейли(раздраженно). Что! Было бы очень хорошо. Чекистов не боитесь?
Иволгин. Боюсь.
Рейли. Но вас мне рекомендовали как человека с большим характером.
Иволгин. Вот что, мистер Рейли. Довольно валять дурака. Если вы беспокоитесь, то позовите вашего Шебурского, и я с ним объяснюсь.
Рейли. Вы его знаете?
Иволгин. Конечно. Через Мишеля Шебурского мы получили фальшивые документы в Питере зимой. Он что-то путает, а я – то помню.
Рейли. Для меня достаточно одной этой детали. Шебурский вас не помнит – это хорошо, а вам не надо помнить Шебурского.
Иволгин. Тоже понятно.
Входит Дагмара и передает сверток Рейли, а тот Иволгину.
Рейли. Прошу!
Появляется Ладогин, идет к выходу.
Ладогин. Будьте здоровы! (Уходит.)
Иволгин. Что такое?
Рейли. Матрос, анархист, спекулянт – не беспокойтесь. Ну, вот и все. Уезжайте завтра!
Иволгин. Да, утренним поездом.
Рейли. Вы, конечно, понимаете, какая блестящая карьера вас ожидает впереди.
Иволгин. Конечно, понимаю.
Рейли. Я стану во главе русской «Интеллидженс сервис»[73]73
«Интеллидженс сервис» – государственное разведывательное управление в Англии.
[Закрыть].
Иволгин. Русская «Интеллидженс сервис»?
Рейли. Ну, это будет именоваться как-нибудь иначе – тайная полиция или жандармский корпус. Мы здесь устроим не одну варфоломеевскую ночь[74]74
Варфоломеевская ночь – массовое избиение гугенотов католиками в 1572 году в Париже в ночь на день св. Варфоломея (24 августа).
[Закрыть]. Надеюсь, скоро снова увидимся.
Иволгин. Наверно.
Рейли. Желаю успеха!
Иволгин. Он будет!
Поклон. Иволгин уходит.
Рейли(зовет). Зина!
Входит Дагмара.
Сколько денег у нас осталось?
Дагмара. Очень много. Они уплывают и тут же приплывают. Миллионы.
Рейли(ирония). Мне скоро потребуется много денег… Зина, покорми меня и позови ко мне Мишеля!
Дагмара. Я тебе сделаю настоящий английский завтрак. Мне принесли чудный бекон. (Уходит.)
Рейли. Мишеля! (Ждет.)
Входит Шебурский.
Что это за Иволгин? Ты с кем его спутал?
Шебурский. Ну и память у тебя!.. Я его спутал с неким Иволгиным – братом неизвестной тебе девицы… Но у меня не такая дьявольская память, чтобы я мог безошибочно узнать человека, которого видел один раз и то на фотографии. Тот работал в Чека.
Рейли. Хорошо. Я проверю.
Шебурский. Неужели ты думаешь?..
Рейли. Я проверю для того, чтобы не думать.
Входит Сильвия.
Сильвия. Рейли, вы не хотите передать информацию для мистера Фрэнсиса? Сегодня туда едет наш агент.
Рейли. О, Дэвид Фрэнсис! Дэвид Фрэнсис! Я представляю себе, как он теперь нервничает. Он там на севере торопится сколотить какое-то правительство для русских. Колчак[75]75
Колчак А. В. (1873–1920) – адмирал царского флота, Верховный правитель, объединявший вокруг себя силы внутренней контрреволюции, участвовавшей в походах Антанты. Армия Колчака была разгромлена в январе 1920 года. Колчак был расстрелян в феврале 1920 года.
[Закрыть] тоже тащит за собой свое правительство. Деникинцы[76]76
Деникинцы – части, сражавшиеся в рядах белогвардейской армии под командованием генерала А. И. Деникина (1872–1947), наступавшей во главе контрреволюционных войск с юга России. Армия Деникина была разбита в конце 1919 года. Деникин бежал за границу.
[Закрыть] носятся со своим правительством. Эсеры и меньшевики тоже хотят иметь свое правительство… Несчастная страна! Сколько жуликов и проходимцев хотят здесь делать свою погоду. Но мы их успокоим. Мы создадим правительство железной военной диктатуры.
Дагмара(в дверях). Сидней, идите завтракать. (Исчезает.)
Сильвия(усмешка). Милый русский патриот, вы дадите информацию?
Рейли. Дам, дам. (Уходит.)
Шебурский. Этот международный аферист не считает себя даже проходимцем! У него-то и родины нет, нет ничего святого…
Сильвия. «Святое»… Я не понимаю, что есть «святое». Объясните мне, Мишель.
Шебурский. Мое самое святое – это вы. Я полюбил вас с первого мгновения нашей встречи и знаю – на всю жизнь. Я оставлю все в России, пойду за вами нищим…
Сильвия. Вот этого не надо делать.
Шебурский. Когда все вернется, я сделаю вас знатной русской женщиной, графиней.
Сильвия. Русской – не надо, а графиней – хорошо.
Шебурский. Меня убивает ваша прямолинейность.
Сильвия. Все, кого я знаю, имеют собственный интерес, по-нашему – бизнес. Почему бы мне не сделать свой бизнес в России?
Шебурский. Ужасно – бизнес. Не любите вы меня.
Сильвия. Милый, вы как ребенок… Любить – это очень много. Может быть, не люблю. Но я приехала в Москву для вас. Я всегда думаю о вас.
Шебурский. Это правда? Клянусь вам памятью моей матушки, клянусь всем святым, что осталось в моей душе… Я люблю вас, Сильвия…
Сильвия. Милый, странный человек, вы забываете, что для оперетты Сильвия может быть не Сильвия. И это имя ей дал отнюдь не пастор. Немного испанка, немного что-то другое. У нее не такая скромная профессия для вашей будущей жены. Вот теперь я говорю серьезно.
Шебурский. Милый человек, друг мой, вы блистательная женщина… Женщина с холодным сердцем и горячими глазами! Мечтая, я вижу вас в черном платье… с бриллиантами… и готов эту жизнь поставить на карту…
Сильвия. Вы, Мишель, кажется, заставите меня полюбить вас на всю жизнь. Но мне очень не нравится, что вы работаете с англичанами.
Шебурский. То есть как – работаю?
Сильвия. Не придавайте значения словам, я плохо знаю русский. Надо работать с американцами, держаться поближе к мистеру Пуллу…
Шебурский. А я что должен для этого сделать?
Сильвия. Работать с нами.
Шебурский. Но что это за работа – не могу понять.
Сильвия. Все что от вас знают англичане, должны знать мы. Не много, надеюсь? Встречайтесь почаще с мистером Пуллом. Рейли – чудовище, можете мне поверить. Это все. И что бы ни случилось, мы вас не оставим, не оставлю я…
Шебурский. Похоже на то, что вы хотите сделать из меня разведчика.
Сильвия. Но если вы любите меня, то вы любите и разведчицу.
Шебурский. Страшная вы женщина, Сильвия…
Входит Рейли.
Рейли(Шебурскому). У тебя неплохая зрительная память для хорошего разведчика. Краснянский – это Иволгин, а Иволгин – чекист.
Шебурский. Но как же ты проверил?
Рейли. У Александровича. Он здесь у Дагмары задержался до утра.
Шебурский. Вон как… Понимаю – чекист.
Рейли. С ним я покончу сегодня, но операция сорвалась. Этот парень своей головой спасает Петроград от голода. Какая операция! Но слава богу, что он не много знал.
Входит Савинков.
Савинков. Как смутно на душе, когда ты делаешь историю. Сегодня ночью буду в Ярославле. Пришел проститься, господа. Нельзя ли попросить вина?
Рейли. Дагмара!
В дверях появляется Дагмара.
Борис Викторович хочет промочить горло.
Дагмара. Сейчас. (Уходит.)
Савинков. Вы грубый человек, Сидней, но и для вас должно быть понятно, что означает в будущем повернуть Россию на путь Запада.
Рейли. Как раз это я понимаю очень хорошо.
Входит Дагмара с вином.
Савинков. Я человек не робкого десятка, но, как Христос в саду Гефсиманском, хотел бы сказать: «Да минет меня чаша сия»[77]77
…Христос в саду Гефсиманском сказал: «Да минет меня чаша сия». – Авторская неточность. Согласно Евангелию слова Иисуса «Да минует меня чаша сия» были произнесены им во время молитвы в ожидании казни на кресте.
[Закрыть].
Дагмара. Боже, как сногсшибательно все это произносится!
Рейли. Но вы хотели выпить.
Шебурский(Рейли). Замолчи!
Савинков. Ничего нельзя узнать на будущее. Можно только верить, что провидение вложило в твои руки меч истории. Господа, я прошу выпить со мной за Ярославль, который будет русской Вандеей[78]78
…за Ярославль, который будет русской Вандеей. – В июле 1918 года эсеры захватили Ярославль и готовили мятежи в ряде других городов страны. Вандея – французская провинция, в которой во время буржуазной революции XVIII века происходили контрреволюционные выступления. «Вандея» стала нарицательным именем для обозначения контрреволюционных восстаний.
[Закрыть]. До скорого свидания, господа. (Уходит.)
Шебурский. Ему я слепо верю.
Рейли(Сильвии). Вы хотели информации? Всего три слова. И пусть мистер Фрэнсис успокоится на этом: «Москва у нас в руках».
Эпизод второй
Чистенькая комната в рабочей квартире. Ночью. Веснин, Иволгин.
Иволгин. Ты посиди еще немного. Мы одни в доме. Хозяйка у всенощной, муж на дежурстве. У меня очень удачная конспиративная квартира. Ты прав… Ты прав, мой милый, я теперь, как на лезвии ножа. А что же делать?
Веснин. Но ты как думаешь, Шебурский узнал тебя и притворился, будто не припомнил, или…
Иволгин. Или так, или сяк.
Веснин. А ты сам виду не подал?.. Мог вздрогнуть или что…
Иволгин. Нет, я не вздрогнул. Видишь ли, Матвей, я самый заурядный человек, но когда нахожусь среди них, то такая выдержка, что сам дивлюсь.
Веснин. Сергей, тебе бывает страшно?
Иволгин. Нет, очень устаешь. Нервы не выдерживают. Интеллигент. А впрочем, мне интеллигентность даже пригодилась. Я, брат, выламываю из себя такую белую кость, что ты плюнул бы. А вообще, дружок, трудновата жизнь контрразведчика. Что пишет Оленька?
Веснин. Скучать ей теперь некогда – вот что пишет.
Иволгин. Она в самом Царицыне или при частях?
Веснин. В подвижном отряде.
Иволгин. Будет человеком. Как хлеб?
Веснин. Разве не знаешь? Пошел. В Москве паек прибавился.
Иволгин. Ты Олю любишь?
Веснин. Скажет такое! Тебе зачем?
Иволгин. Всякое может случиться… останется одна. А ты чудесный человек.
Веснин. Вы – люди интеллигентные. Найдет почище Веснина.
Иволгин. Эх, Веснин! Интеллигентность – в натуре человека. Настоящая, не книжная.
Веснин. «Останется одна»… Мысли у тебя какие– то…
Иволгин. Я теперь на деле понял то, о чем нам говорил Феликс Эдмундович. «С исторической сцены уходит целый класс… и подобру-поздорову он не уйдет». Ну вот, ты слушай. Я вошел только в одну из белогвардейских организаций, а их много. Я чувствую, что в Москве существует огромный заговор, поставлен он искусно. Мне до сих пор верили, посылают на диверсионную операцию огромного значения. А что я знаю? Положим, офицерскую организацию можно ликвидировать сегодня ночью, а дальше что? Да, готовится вооруженное выступление, но кем? Да, оно будет, но когда – не знаю. Черт знает, как бессвязно говорю. Как поживает наш Барабинский?
Веснин. Кухарка одолела. Венчаться хочет. Вот какая неожиданность.
Иволгин. Ну, это небольшое горе. (Улыбка). Ну, тебе пора, Матвей, ты не постесняешься передать привет товарищу Дзержинскому?.. Нет, не надо. Служба. Словом, жду тебя до двенадцати ночи с его приказаниями. К тому, что мною написано, прибавь, что не знаю, раскрыт я или нет. Эх ты, Веснин… Ну ладно, ты иди. Жду. Лягу, подремлю. Стукнешь, как всегда, в окошко. Иди, торопись.
Веснин уходит. Иволгин положил под подушку пистолет. Лег. Встал, погасил свет. После затемнения – в дверях Рейли и двое сопровождающих.
Рейли(сопровождающим). Возьмите пистолет, он под подушкой. Садитесь, товарищ Иволгин, будем разговаривать. Вы, господа, постойте рядом с ним, потому что люди в подобном положении делают отчаянные вещи. Вашего связного (усмешка), товарищ Иволгин, я пропустил невредимым.
Иволгин. Странно, почему же вы его не тронули?
Рейли. У меня есть свои виды. Но об этом дальше. «Союз защиты родины и свободы» вы, конечно, провалили. Спасать его уже поздно. Операция под Петроградом тоже сорвалась. Все это делает вам честь. Ни опыта, ни школы, и две такие победы. Не ожидал, признаюсь… Но я имею в виду предложить вам выбор.
Иволгин. Не надо. Ничего не выйдет.
Рейли. Я допускал мысль, что вы именно так ответите. Но вы мне нравитесь… у вас, по-видимому, незаурядная воля, блестящая сообразительность. Должен вам серьезно, без преувеличения сообщить, что все равно Москва у нас в руках. В день, определенный нашими планами, против Советов выступит большая воинская часть, именуемая полком ВЧК. Полк долго очищался от большевистских элементов и вполне надежен. Я не говорю о соседних провинциальных городах на Волге, где действует Борис Савинков, об экспедиционных наших силах на севере. Сейчас речь идет о Москве. Здесь работают четыре, а вместе с левыми эсерами пять могущественных организаций, которые не раскрыты Лубянкой. На верху этой огромной пирамиды стою я… я и Брюсс Локкарт, а шире – могу это назвать на вашем языке – мировой империализм. Это совершенно справедливо. Вот истинное положение вещей. (Сопровождающему.) Отпустите руки. Все потеряно. Вы же понимаете, Иволгин, что если я вас посвящаю в такие тайны…
Иволгин….то живым вы меня не отпустите.
Рейли. А вам, как я полагаю, глупо жертвовать своей жизнью. Мое предложение просто и разумно – до сих пор вы работали от Чека против нас, теперь вы будете работать против Чека от нас, оставаясь чекистом. А потом вы будете у нас служить…
Иволгин. Кем? Палачом своего народа? Устраивать варфоломеевские ночи?
Рейли. Я открыл вам карты как человеку, которого считаю интеллигентным и умным. Если вы не согласны, то, значит, я чего-то не понимаю.
Иволгин. Вы не понимаете, что я большевик и русский человек.
Рейли. За что же умирать большевику и русскому человеку?
Иволгин. За идеи коммунизма.
Рейли. Очень жаль. (Сопровождающим.) Учитесь, господа офицеры. Большой характер! (Идет, от порога). И умрешь за свою идею!
Иволгин. Чего же ты кричишь! Боишься? Всю жизнь будешь бояться.
Рейли(сопровождающим). Потом выбросьте его в Яузу.
Один из сопровождающих. Богу не молишься?
Иволгин. Нет. Молитесь сами.
Выстрел. Темнота.
Эпизод третий
Большая гостиная в морозовском особняке в Трехсвятительском переулке. У одной из внутренних дверей стоят двое донельзя вооруженных часовых. На одном из столов устроен узел связи. За окном – шум мятежной толпы. Спиридонова, Попов, телефонист.
Спиридонова(диктуя Попову). «Всем, всем, всем…»
Звонок.
(Задумывается.) «Всем, всем, всем».
Попов(нервозен, груб). Мария Александровна, скажите что-нибудь еще – телеграф на Мясницкой[79]79
Мясницкая – ныне улица Кирова в Москве.
[Закрыть] в наших руках. Там ждут.
Спиридонова. Пишите с новой строчки: «Мы…».
Попов. Что – мы? Кто – мы?! Скажите, наконец, как мы называемся.
Спиридонова. Я не сплю вторые сутки. Вы ничего не понимаете, Попов. Левые вместе с Троцким и Бухариным струсили, виляют.
Попов. Но Локкарт не виляет. Вам сказано: берите власть. Пишите прямо: «Нас поддерживает вся Европа и вся Америка».
Спиридонова. Тише!.. Вы недалекий человек. Народ таких вещей не должен знать. Я начинаю думать…
Телефонист. Товарищи начальники, с телеграфа требуют воззвания к народу.
Попов. Скажи: готовится. Мария Александровна, я не железный человек, не треплите мне нервы. Говорите, что может быть?
Спиридонова. Может быть то, что нас с вами уничтожат, к власти придет буржуазия и хозяевами будут англичане и американцы.
Попов. Об этом надо было думать еще на кладбище, когда вы говорили с мистером Рейли. За каким же чертом вы ухлопали Мирбаха? Кто мы такие? Слепые и бездарные авантюристы? Пешки в руках агентов мировой буржуазии! Барахло.
Телефонист. Господа начальники, позвольте доложить, дело не шуточное.
Попов. Докладывай без комментариев.
Телефонист. Сейчас звонил Александрович. Первый пункт – фракция левых эсеров на съезде Советов арестована. Второй пункт – Дзержинский отдал приказ арестовать самого Александровича. Третий пункт – ликвидацию мятежа Ленин взял в свои руки. Вот какая повестка дня.
Попов. Не комментировать! Я снесу пол-Кремля, пол-Большого театра, пол-Лубянки.
Спиридонова. Не впадайте в истерику.
Попов(невменяемо). Где наш ЦК, где Камков, где лидеры, что думают! (Убегает в дверь, охраняемую часовыми.)
Спиридонова(телефонисту). Вы не ошиблись? Это точно – сам Ленин?
Телефонист. Тут ошибаться страшно.
Спиридонова. Если вы хоть слово пророните… поняли?
Телефонист. Ох, все мимо смерти ходим.
Входит Шебурский.
Шебурский. Мадам, не найдется ли у вас папиросы?
Спиридонова. С кем вы разговариваете?
Шебурский. Прошу прощения. Я был под пулями, мадам, а пули не настраивают на хороший тон. Да, черт возьми, у меня дурное настроение. Вместо руководства штабом гнать каких-то скотов в бой. Я начальник штаба, я не агитатор, но те болваны, с которыми мы захватили телеграф, не понимают, зачем это делают.
Спиридонова. Если вы прошли до Мясницких ворот, то там два шага до Лубянки.
Шебурский. Мы взяли телеграф, пользуясь внезапностью. Сейчас нужен отряд, который будет стойко драться. Ценой любых жертв, любой кровью надо продвигаться к центру.
Спиридонова. Боевое ядро здесь, с нами. Идите и действуйте!
Шебурский. Как мне не нравится ваша манера воевать, мадам! Табор. Базар. Сухаревка!.. (Уходит.)
Спиридонова(пишет). «Всем, всем, всем…». (Телефонисту.) Закройте окно. Невыносимо орут.
Вбегает Попов.
Попов. Что они делают? Что они делают? Сидят и формируют всероссийское правительство!
Спиридонова. А почему вас это удивляет?
Попов. Мария Александровна, поймите, мы с вами располагаем территорией от Покровки до Мясницких ворот.
Спиридонова. А Ярославль? Вы забыли о Савинкове.
Попов. Не знаю. А что у Савинкова провалился в Москве его офицерский союз – это я знаю.
Спиридонова. Дайте же мне наконец написать воззвание. Что вы пьете?
Попов(у стола, пьет из какой-то банки). Спирт. Вини с Н2О. Теперь мы все во власти исторических событий. (Уходит в ту же дверь.)
Спиридонова. Нет, надо спрятаться… Я, кажется, заболеваю. (Берет бумаги, собираясь уйти.)
Входит Шебурский.
Шебурский. Мадам, простите, я ничего не понимаю… Но там Дзержинский.
Спиридонова. Как – Дзержинский?!
Шебурский. В шинели и фуражке.
Спиридонова. Вы с ума сошли.
Шебурский(жестко, зло). Увы, в своей памяти.
Спиридонова. Надо принять меры… самые решительные… (Уходит за дверь с часовыми.)
Шебурский. Боюсь, что ничего решительного вы не сделаете. (Подходит к телефонисту.) Как же он их презирает, если сюда пришел.
Телефонист. Вон вы как! По-старорежимному. Не пройдет у вас эта повестка дня. (Уходит.)
Шебурский. Пошел вон, болван. (У телефона). Господин Локкарт?.. Очень рад, что вы у телефона… Да, сам Шебурский… Но я не умею говорить по-английски. На любом языке – дело дрянь… Мистер Локкарт, на меня кричать не следует, я не являюсь подданным британской короны. Я пригласил бы вас для личных переговоров с господином Дзержинским… Представьте себе, что он здесь. Финита ла комедия, мистер Локкарт. (Кладет трубку, уходит.)
Следом появляются Спиридонова и Попов.
Попов. Все должен делать я?! Я один за всех, как Наполеон.
Спиридонова. Не время для дурацких шуток. Что вы пьете?
Попов(бросается к окну). Митингуют! Сейчас порядок будет восстановлен. Я приведу сюда Дзержинского со связанными руками. (Уходит в ту же комнату.)
Спиридонова. Зачем здесь Дзержинский? На соглашение с большевиками мы не пойдем.
За дверью слышны голоса.
Голос анархиста. И где здесь находится председатель ВЧК? Имею желание с ним разговаривать.
Голос Дзержинского. Я явился сюда затем, чтобы арестовать убийцу германского посла и всех лиц, которые хотят спровоцировать войну с Германией.
Голос анархиста. Дзержинский! Я хочу иметь диспут по программным вопросам анархии.
Голос Попова. Разговор будет короткий.
Голос анархиста. Взять его!
Гул толпы. Входят Дзержинский и Попов.
Попов. Вы у нас в руках, Феликс Дзержинский.
Дзержинский. Предатель.
Попов. Прошу без этого… без комментариев. Я честно подчинялся вам по службе, пока наша организация не приказала мне порвать с большевиками.
Дзержинский. Предатель, не смейте говорить о вашей честности.
Попов. Феликс Дзержинский, именем…
Дзержинский. Каким именем, негодяй! Кроме предателей и врагов России, за вами нет никого! Отдайте пистолет, я вам пущу пулю в лоб.
Попов. Караул! Поставить караул, я говорю! (Матросу.) Булыга, действовать без колебаний.
Булыга(усмехнувшись). Есть без колебаний. (Солдатам.) Бляхин, Остроухов, Красношапка. Арестованного окружить.
Попов(у окна). Продолжают митинговать! Кто там призывает! Всех перевешаю! (Уходит.)
Спиридонова. Сейчас, Дзержинский, мы объявим вам наше решение.
Дзержинский. Лжете! У презренных изменников нет своих решений. Справьтесь у Локкарта, у Пулла.
Спиридонова уходит.
Дзержинский. А вы, Булыга, как здесь очутились? Я помню вас хорошим командиром.
Булыга. Как? Купили.
Дзержинский. За деньги! Уйдите прочь, я все равно вас первого прикажу расстрелять.
Булыга. Какие деньги? Что вы! Агитацией против германского посла купили. Расстреливайте, я скрываться не хочу.
Черноморец. Ты какую политику проводишь, Булыга?
Булыга. А ты какую, черноморец?
Черноморец. Я тебя первый спрашиваю.
Булыга. Первый и ответ получишь в случае необходимости.
Черноморец. Сам качаюсь…
Входят Ладогин и Баташов.
Ладогин(Дзержинскому). Товарищ председатель, нас потеснили здешние головорезы. Применять оружие было рискованно.
Дзержинский. Вас никто не упрекает.
Булыга (у окна). Обстреливают центр артиллеристы, вот что нехорошо.
Дзержинский. Немедленно идите к их артиллеристам и передайте мой приказ: остановить обстрел центра города. В случае неподчинения применяйте оружие.
