Текст книги "Собрание сочинений в 4 томах. Том 2"
Автор книги: Николай Погодин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)
Мой брат, студент, как видите, политехник и ваш земляк. Теперь он врач. Мы коммуной жили.
Веснин. Коммуной… Как же это?
Оля. Вы Чернышевского читали?
Веснин. Нет, не приходилось.
Оля. Какой же вы марксист?
Веснин. А я не говорю… Но нынче многие читавшие отошли и даже против революции пошли.
Оля(детская строгость). Жаль мне вас. Вы, конечно, ослеплены.
Веснин(все еще у стола, рассматривая череп, кости, книги). Эх, барышня… Вот вы медицину проходите, полезная наука, и учились бы себе тихо, благородно, а то связались… Как нехорошо!
Оля(насмешливо). С кем же я связалась?
В дверях – Шебурский. И все последующее проходит страшно стремительно.
Мишель!
Шебурский(выхватил револьвер, с криком). Продала! (Нацелившись, стреляет в Олю.)
Веснин успевает заслонить ее собой. В дверях появляется Зеленый френч.
Зеленый френч. Во дворе засада, Мишель. Я тебя прикрою.
С этими словами оба скрываются. Веснин ранен. В дверях – Ладогин.
Ладогин. Матвей, живой? (Оле). Ты!.. Человеку помоги. (Исчезает.)
Звук разбитого стекла, два выстрела. Тишина. Затемнение, после которого продолжается та же сцена. Веснин перевязан. Ранен в плечо.
Веснин. Как нехорошо… Насквозь как будто? А?
Оля(стараясь скрыть набегающие слезы). Сидите и молчите… (Отрезает бинт.)
Веснин. Вот кровь… Нехорошо. Некрасиво получилось. Неужели скрылись? В меня стрелять ему сам бог велел. А в вас? За что, не понимаю.
Оля(молчит, чуть улыбнувшись). Не понимаю… (Проникновенно.) А вы-то… Как вы могли?
Веснин. О чем вы?
Оля. Защитить меня своей грудью?!
Веснин. Вы же беззащитная. Ну что ж, пойдемте. (От боли.) А!
Оля. А далеко?
Веснин. Не близко. На Гороховую улицу. ВЧК.
Оля. Понимаю. Я согласна.
Веснин(шагнул, остановился. Видно, кружится голова, с улыбкой). С чем?
Оля. Меня следует арестовать…
Веснин. Чудная вы! Молодость…
Оля. Пойдемте…
Веснин(от боли). А!
Оля. Знаете что? Вы не храбритесь. Лучше я вас возьму об руку. Я сильная. Обопритесь на меня!
Веснин. А!..
Пауза.
Оля. Нет, так ничего не выйдет. Надо взять извозчика. Вы подождите здесь, я сбегаю за извозчиком.
Веснин. Стойте!
Молчание.
Оля. Не верите?.. Человек, который своей грудью… И я вас брошу!
Веснин. Ступайте.
Оля уходит.
Какой же она враг? Не враг, она… чудная.
Эпизод шестой
В кабинете Дзержинского в здании ВЧК в Петрограде. Дзержинский, путевой обходчик-железнодорожник. Дзержинский читает какую-то бумагу. Входит его секретарь Баташов.
Баташов. Комиссара Октябрьской железной дороги на месте нет. Он вызван в Смольный к товарищу Ленину.
Дзержинский. Да, понятно.
Баташов уходит.
Что вас заставило, товарищ, прийти к нам?
Обходчик. Мысли, беспокойство… Как оно вышло?.. Я приехал в Петроград за одежонкой.
Дзержинский. Обносились.
Обходчик. Вот-вот. Встречаю знакомого машиниста. Грешным делом зашли в обжорку. Теплынь. Разговорились. Какие новости? А какие новости при нашей должности? Одни путя в смысле наблюдаемости. Движение как будто замечается, ну и саботажники поджали хвост. Мы хоть в глуши, а политикой занимаемся. Я и говорю приятелю: «Вот заходил два раза к нам на будку очень любопытный ферт, коньячишкой угощал, дурачил». А приятель мне и посоветуй: «Ты, Тимофеевич, сходи к Дзержинскому. Крушений стало много». По правде говоря, мне не хотелось ввязываться, а беспокойство поимелось. Нет, думаю, зайду. Вот и весь сказ.
Дзержинский. Разъезд, вы говорите, Безымянный?
Обходчик. Да, глушь. Есть лесок, старые дачи.
Дзержинский. Мы вас еще задержим, дорогой товарищ. Извините.
Обходчик. Но вот видите… зачем же?
Дзержинский(позвонил). Если вы обеспокоились, то мы должны обеспокоиться вдесятеро. (Вошедшему Баташову.) Пусть товарищ минуту посидит у вас, а ко мне попросите Иволгина.
Баташов. Он здесь у телефона, что-то волнуется. (Уходит вместе с обходчиком.)
Входит Иволгин.
Дзержинский. Ни Ладогина, ни Веснина?
Иволгин. Все нет.
Дзержинский. Ничего плохого там не случится. Ладогин показал себя находчивым человеком… (Улыбка). Смешно немного и наивно, но ведь лавочник попался. (Резкий переход к озабоченности.) Не идет у меня из ума заявление путевого обходчика.
Иволгин. Чего же тут особенного, Феликс Эдмундович? Встретил как будто подозрительного человека, который будто бы стал его дурачить.
Дзержинский. Пойдите и до мельчайших подробностей его расспросите, при этом точно запишите весь рассказ. Никогда ни на минуту не забывайте, Иволгин, о том, что самую драгоценную помощь нам оказывают трудовые массы. У них есть безошибочное, классовое чутье на врагов. Что бы мы делали без них? Разве вы не знаете?
Иволгин. Правда, Феликс Эдмундович, простите. (Хочет уходить.)
Дзержинский. А лавочник так и не сознался?
Иволгин. Нет.
Дзержинский. Пришлите ко мне Барабинского, а потом пусть приведут лавочника.
Иволгин. Хорошо.
Дзержинский. Торговля фальшивыми документами – это сейчас в порядке вещей, но динамит…
Иволгин уходит.
(Подходит к карте). Глухое место, старые дачи… в марте дачи пустуют. Все революции нас учат…
Входит Барабинский.
Садитесь. Плохо дело? Запирается лавочник?
Барабинский. Неопытность. Составь мы протокол на месте, как нам было сказано, вызови представителей уличного комитета – и дело в шляпе. Он же признался нам в глаза – «провалился, пойман».
Дзержинский. Вы и обрадовались…
Барабинский. Нет, я еще таких гадов не встречал на свете. Бежавший потерял, вы подумайте! Следователь уже нам не верит… Что это делается такое? Одно мучение.
Дзержинский. Вы не волнуйтесь. Урок. Теперь вы будете знать, с кем придется сталкиваться.
В дверях – Баташов.
Баташов. Горностаева привели, лавочника.
Барабинский. Лавочника? Я его спокойно видеть не могу.
Дзержинский. Пусть войдет. Вы здесь при мне поговорите с ним и поспокойней.
Баташов уходит, входит лавочник.
Барабинский. Я спокоен. (С гневом.) Что же ты, подлец несчастный, голову людям крутишь? Видите, товарищ Дзержинский, вы посмотрите, в лице переменился. Совесть заговорила.
Дзержинский. Какая уж там совесть!
Лавочник(усмешка). Думал – пронесет. Не пронесло. Здравия желаю, господин Дзержинский.
Барабинский изумлен до немоты.
Дзержинский. Здоров, как видите, не доконали. Воспоминания как вам, так и мне и неприятны и не нужны. Садитесь. Кому предназначались взрывчатые вещества?
Лавочник. Признание и помощь следствию влекут за собой смягчение кары, – кому-кому, а мне это понятно.
Дзержинский. Но до сих пор вы запирались.
Лавочник. Формально ваши люди сделали ошибку. Они действовали настолько просто, что я не мог их заподозрить. Это их удача, но…
Дзержинский. Куда ушел динамит?
Лавочник. Но я действительно этого не знаю. Я торговал пустыми бланками, которыми меня снабжали меньшевики из типографии. Затем, недавно, один офицер, покупавший у меня бланки, предложил достать взрывчатые вещества. Прельстил валютой. Я достал динамит и в день моего ареста передал вторую партию другому офицеру, который приезжал ко мне в качестве ломового извозчика.
Барабинский. Тоже упустили.
Лавочник. Но вы его не видели.
Барабинский. Видели.
Лавочник. Я политикой не занимался. Имел при себе солидную сумму в американских долларах, намеревался скрыться за границу, но не пришлось.
Дзержинский. А фамилию того офицера, кто вас прельстил валютой, не знаете?
Лавочник. Его зовут Мишель – и все.
Дзержинский. Странный же у вас способ не заниматься политикой.
Лавочник. Верьте, да. Мне представился случай заработать большие деньги. Я хотел одного – бежать.
В дверях – Баташов.
Баташов. Товарищ Ладогин просит срочно доложить о его прибытии.
Дзержинский. Уведите арестованного. А вы, полковник, постарайтесь сами изложить всю вашу историю с присущей вам аккуратностью.
Лавочник. С великим удовольствием. Формальная ошибочка. (Уходит вместе с Баташовым.)
Барабинский. Не понимаю, что за человек?
Дзержинский. Какой там человек. Полковник жандармерии Клыков, скот, хам и трус… Но что же Ладогин?
В дверях – Ладогин.
Ладогин. Разрешите по порядку доложить, товарищ Дзержинский. По вашему заданию мною задержан неизвестный, имевший при себе оружие…
Дзержинский. А где Веснин?
Ладогин. Тут получилась целая история, товарищ председатель ВЧК. Веснин остался раненый.
Дзержинский. Вы оставили раненого товарища?
Ладогин. Разрешите оправдаться, товарищ Дзержинский. Я бросился за утекавшими, то есть бегущими, и слышал голос: «Мишель, я тебя прикрою».
Дзержинский. Мишель?
Ладогин. Мишель. А что?
Дзержинский. Говорите.
Ладогин. Ну, поскольку прикрывают, то складывается боевая обстановка. Я не уклонился. Пришлось штурмовать чердак. На крыше, будучи без тыла, он мне сдался.
Дзержинский. Кто? Мишель?
Ладогин. Нет, другой, который прикрывал того Мишеля. Когда я спустился с чердака вместе с задержанным, квартира Иволгиных оказалась на замке. Между прочим, товарищ Дзержинский, мне кажется, что задержанный был переодетым ломовиком. Обличье резкое – запомнилось.
Дзержинский. Как – между прочим, Ладогин?
Звонок телефона.
(Слушает. Пауза). Я вас плохо понимаю, товарищ дежурный комендант. Почему арестованная приехала на извозчике? Сама приехала… Нет, не понимаю!.. (Слушает.) Теперь я вас понял. Пусть проведут эту арестованную прямо ко мне. (Положил трубку.) Веснин ранен – без сознания. Его доставила к нам арестованная в бессознательном состоянии. Врача немедленно… (Быстро уходит.)
За ним уходят Барабинский и Ладогин. Кабинет некоторое время остается пустым. Входит Баташов.
Баташов. Дела… Вторые сутки не выходит из здания человек. (Выбросил окурки из пепельницы, уходит.)
Входят Дзержинский и Оля.
Дзержинский. Садитесь, Иволгина. У вас большое горе. Вряд ли тут поможешь.
Оля(собираясь с силами). Я многое поняла… вдруг. Не верите? (Торопится в смятении многое сказать.) Я очень виновата…
Дзержинский. В чем? Перед кем?
Оля. Перед вами, перед тем человеком, который защитил меня своей грудью. Как искупить, не знаю… Я с чистой душой пойду в тюрьму.
Дзержинский(серьезно, мягко). Зачем же посылать в тюрьму человека с чистой душой? Мы посылаем туда тех, у кого грязная душа.
Оля(по ходу своих чувств и мыслей). Но я не могла вообразить. Он говорил загадками.
Дзержинский. Он… Мишель?
Оля. Да!
Дзержинский. О чем он говорил?
Оля. В последний раз, когда он мне сказал о подвиге, который я могла бы тоже совершить… он говорил, что встретил какого-то великого человека и сделался эсером, и они хотят теперь совершать подвиги… в последний раз… (Вдруг с неожиданным для себя презрением.) Теперь я поняла… Готовится что-то ужасное, кровавое, огромное. Да, так… «Верьте и молитесь, – говорил он, – в России скоро воцарится добро».
Дзержинский позвонил, входит Баташов.
Дзержинский. Задержанного товарищем Ладогиным и затем лавочника…
Баташов уходит.
Когда-нибудь вы узнаете, за что вы молились.
Входит Зеленый френч.
Оля. Не он… стрелял сам Мишель.
Дзержинский(арестованному). А мотивы?
Зеленый френч. Мотивов знать не могу.
Дзержинский. Лжете! (Вошедшему по вызову Баташову.) Введите другого.
Баташов выходит, вводит лавочника, снова уходит.
Лавочник. Как он угадал?!
Дзержинский. Этот офицер получил у вас динамит?
Лавочник. Так точно, этот.
Дзержинский. Для какой цели?
Зеленый френч. Не могу знать.
Дзержинский. Лжете!
Зеленый френч. Как вам угодно.
Дзержинский(пристально смотрит в глаза). Лжете. Лгут ваши глаза.
Зеленый френч. Можете сжечь меня на костре, ничего не скажу.
Дзержинский. Костер? Какая чепуха! Но, видимо, вам есть что рассказать.
На звонок входит Баташов.
Пусть арестованный посидит в приемной. (Зеленому френчу.) Подумайте.
Зеленый френч. И думать не хочу.
Баташов и Зеленый френч уходят.
Дзержинский. А вы, Иволгина, домой идите. У вас большое горе. Сделайте над собой усилие и постарайтесь забыть человека, которого любили.
Оля. Я должна уйти из жизни.
Дзержинский(гневно). Не смейте этого говорить. Мы боремся за вас, за ваше будущее.
Оля. Я его теперь ненавижу.
Дзержинский. Так в жизни не бывает. У вас большой надлом, его надо преодолеть. Мне верится, преодолеете. До свиданья.
Оля молчит.
Погодите. Время у нас жестокое, борьба будет непримиримой. Не всякий поймет вас. Если вам станет в жизни трудно – обратитесь ко мне. Желаю добра. Занят. Очень тороплюсь. Видите, что творится. До свиданья.
Оля(у дверей). Какой вы человек! Какое счастье! (Уходит.)
Дзержинский(один). Ребенок… До той поры, пока не уличишь этого корниловца, он будет лгать и запираться. Но Ладогин напал на заговор. Как же понять, что замышляют заговорщики? Опоздать – преступно, непоправимо. Пойдем путем простых фактов. Один из них проговорился девушке – «молитесь». Теперь она почувствовала, что готовится огромное, кровавое преступление. Оле Иволгиной больше ничего не известно, но Мишель в нее стреляет… Савинков надеется привлечь на свою сторону юношество, окружить ореолом подвига какое-то кровавое преступление. Но какое? Его программа – террор, убийства. Полковнику Клыкову поручается добыть взрывчатые вещества… Значит, с этим динамитом связан террористический акт огромного масштаба. Где? В Смольном институте? Это невозможно. Где еще?.. А путевой обходчик с чем пришел? (Пауза. Звонит.)
Входит Баташов.
Введите арестованного, а потом пригласите нашего железнодорожника.
Баташов выходит и возвращается с Зеленым френчем. И снова уходит.
Что вы готовили на двенадцатое марта?
Зеленый френч. Я ничего не знаю.
Дзержинский. Лжете. Что готовит группа террористов, руководимая эсерами?
Зеленый френч. Не могу этого знать.
Дзержинский. Тупо лжете и бессмысленно. (Вошедшему по вызову Баташову.) Товарищ Баташов, пригласите сюда путевого обходчика.
Баташов выходит, входит с обходчиком.
Обходчик(добродушно). Я уж домой прошусь… Все не отпускают… Посиди, припомни, а что еще припоминать, я и не знаю.
Дзержинский. Вот и припомните… вы не встречали этого господина у вас на путях около разъезда Безымянного?
Обходчик(поглядел). Ну как же? Он и есть. Был у меня в будке, угощал коньячишкой, дурачил.
Дзержинский. Вы готовили покушение на правительственный поезд. В районе разъезда Безымянный двенадцатого марта.
Зеленый френч. Значит, вам сам дьявол помогает.
Дзержинский. Нет, люди помогают… которых вы пытаетесь привлечь на свою сторону и одурачить. (Баташову.) Сейчас он мне не нужен. Уведите.
Баташов и Зеленый френч уходят.
Дзержинский(обходчику). Вы, дорогой товарищ, помогли нам предотвратить чудовищное злодеяние.
Обходчик. Скажи пожалуйста… Ну, рад.
Дзержинский. Но мы теперь вместе с вами отправимся к вам на разъезд.
Обходчик. Душевно рад. Куда угодно.
Звонит телефон.
Дзержинский(берет трубку). Слушаю. Дзержинский… (Пауза). Да, Владимир Ильич, ничто не помешает, не задержит. Правительственный поезд уйдет в назначенный день. (Положил трубку.) Столицей Советской России будет Москва.
Занавес
Действие второе
Эпизод первый
В американском посольстве в Петрограде. Час отъезда. Служащие выносят множество багажа. Сильвия и Шебурский.
Сильвия. Увидимся ли?.. Я думаю, весной увидимся. Но вы можете приехать к нам в этот город… хоть я сомневаюсь, что Вологда – город.
Шебурский. Я поехал бы теперь же вместе с вами.
Сильвия. Но вы не состоите в штате американского посольства.
Шебурский. Вы хорошо настроены. Сильвия. Потому что люблю перемену мест. Даже если это Вологда.
Шебурский. Неужели не понимаете, что я хочу сказать?
Сильвия. О мой бог, конечно, понимаю. Молодой русский граф влюбился в иностранку. Я видела в кинематографе. Но тот граф кутил в Париже, а иностранка продавала цветы на улице. Все для вас изменилось к худшему. Мы живем среди русских большевиков, и ваша иностранка с цветами дела не имеет. Гуд бай, мой друг, гуд бай.
Шебурский. Ни за что! Я буду вам писать… Я к вам приеду.
Сильвия. Не надо сцен. Вот идет господин посол… Он у нас святой, как сам апостол Павел[62]62
Апостол Павел – один из мифических двенадцати апостолов и ближайших учеников Иисуса Христа.
[Закрыть]. Пишите, буду очень рада. Хочу вам верить. (Удаляется.)
Входят Фрэнсис, Пулл, Локкарт, Рейли, Савинков. Фрэнсис говорит раздраженно, пренебрежительно, без пауз. И Савинков, нервничая, пытается протестовать: то обращаясь к Фрэнсису, то к Локкарту. Фрэнсис дотрагивается до своего цилиндра и удаляется. За ним идут Пулл, Локкарт, Рейли.
Шебурский. Я не знаю языка. Что он говорил?
Савинков. Чего ж тут не понять? История с правительственным поездом. Разъярен провалом. Надеется, что в будущем мы не окажемся простофилями. Желал бы видеть русский Совнарком на русской плахе.
Шебурский. Старик, однако, кровожаден.
Савинков. Кредит открыт.
Шебурский. Ну да, конечно… чужими руками. Тоже сволочи.
Савинков. Не понимаю, чего ради здесь торчал этот турецкий коммерсант?
Шебурский. Непонятная фигура.
Возвращаются Локкарт и Рейли.
Локкарт. Не унывайте, господа. Большая игра еще не начиналась.
Шебурский. Они-то уезжают в Вологду.
Локкарт. Так надо. На севере будут громадные события.
Рейли(Локкарту). Представь меня твоим друзьям.
Локкарт. Разрешите вам представить…
Савинков. Но, господин Массино, мы знакомы.
Локкарт. Массино такой же коммерсант, как граф Шебурский – красный. (Представляя.) Это он украл у немцев основной секретный код их военного флота. Весь мир был изумлен. Офицер нашей разведки – Сидней Рейли.
Рейли. Вы как раз тот, кто мне здесь нужен.
Савинков. Я – вам?
Локкарт. Разведка – спутник мировой политики. Такие люди, как Рейли, могут наделать много неожиданностей красному правительству, вплоть до войны.
Савинков. Боже мой, приятно познакомиться.
Рейли. Мне русская проблема вполне ясна. Здесь надо действовать так же, как действует наша цивилизация в Китае. Я сам отчасти русский, но все равно, эти краснокожие не вызывают во мне ни одного человеческого чувства. Их власть – одни декреты. Это митинг, а не государство. Надо убрать ораторов, и митинг кончится.
Савинков. А мы чего хотим?
Рейли. Хотеть – одно, уметь – другое. Пока они не успели создать свой настоящий правительственный аппарат, неопытны, наивны, доверчивы, их можно уничтожить одним умелым заговором. Наша миссия в России имеет все шансы на успех, но надо торопиться. (Локкарту.) Когда ты переезжаешь в Москву?
Локкарт. Я еду на днях. Пулл торопится. Американцы не хотят плестись в хвосте событий.
Рейли(Савинкову). Встретимся в английской миссии.
Шебурский. Встретимся – и что же?
Рейли. Милый друг, мы едем в Москву не для того, чтобы открыть салон со стихами Бальмонта[63]63
Бальмонт К. Д. (1867–1942) – русский поэт-декадент, эмигрировавший после Великой Октябрьской социалистической революции за границу.
[Закрыть] и музыкой. Впрочем, салон открыть придется, но музыка будет другая. До скорой встречи, господа.
Савинков и Шебурский уходят.
Локкарт. Ты мастер на чудовищные авантюры, Рейли!
Рейли. Заговор Локкарта – это войдет в историю Европы.
Локкарт. А если этот заговор провалится?
Рейли. Нашей русской клиентуре будет плохо. Только и всего.
Локкарт. Мне, может, не улыбается перспектива быть расстрелянным…
Рейли. Этого не случится.
Локкарт. Почему же ты так думаешь?
Рейли. Из Лондона сейчас не выпускают в Россию группу русских эмигрантов-большевиков. Их выменяют на твою персону. Никакого риска.
Локкарт. А ты?
Рейли. Я – разведчик. Меня не выменяют. Терпеть не могу минорные мотивы.
Локкарт. А вдруг сорвется и не выменяют?
Рейли. О мой бог! Чего ты боишься? Это правительство слетит, само собой. Пойми же.
Локкарт. Но они держатся четыре месяца и не слетают.
Рейли. Четыре месяца! Как долго! Не смеши меня.
Локкарт. И вся страна покрылась Советами.
Рейли. Советы – это только временное увлечение безумной черни. Я заявляю тебе как разведчик: никаких Советов нет в действительности. Есть политические интриги. Так и только так я информирую Лондон.
Локкарт. Рейли, ты дьявол!
Рейли. Если мы с тобой, как умные и энергичные англичане, не воспользуемся моментом, Россия уплывет в другие руки. Нефть, лес, пшеница, уголь… Что Индия и Африка по сравнению с богатствами России!
Локкарт. Нефть, лес, пшеница… Рейли, ты дьявол! Ты меня втягиваешь в чудовищную авантюру.
Рейли. Заговор Локкарта – это войдет в историю Европы.
Эпизод второй
Комната. Архибогатая обстановка. Вечер. Оля, Веснин, Барабинский, Ладогин.
Ладогин(нехотя и смущаясь, читает наизусть с подсказками «Бесы» Пушкина).
«Бесконечны, безобразны,
В мутной месяца игре
Закружились бесы разны,
Будто листья в ноябре…
Сколько их! куда их гонят?
Что так жалобно поют?
Домового ли хоронят,
Ведьму ль замуж выдают?
Мчатся тучи, вьются тучи…».
Но я последний стих не доучил, на дежурство нас подняли. Короче говоря, обстановка одинаковая. «Мчатся тучи, вьются тучи…»
Барабинский. Детские стишки. Дроби надо проходить скорее, но и правописание. Я в чертей не верю.
Оля(Барабинскому). А вы скажите нам, что мог Пушкин подразумевать под бесами?
Барабинский. Подразумевать?.. (Неуверенно.) Царский гнет.
Веснин. Гнет тут ни при чем.
Барабинский. Если ты такой начитанный, ответь.
Веснин. Меня не спрашивают.
Ладогин. Можно высказаться? Мы, чекисты, стоим на страже социалистической революции. Так? Так. Кругом же всякая нечисть, «бесконечны, безобразны», то есть буржуи, анархисты, царские генералы, эсеры и спекулянты. «Закружились бесы разны». Так или не так?
Веснин. Чудак! Тут говорится про какое время?.. «Сбились мы, что делать нам?»
Ладогин. Что делать? Революцию делать.
Оля. Елизар, вы чудный! Бесы – это темные силы жизни, стоящие на нашем пути.
Барабинский. Стишки мы проходили в церковно-приходских училищах. Ты, Оля, налегай на подготовку.
Веснин. А ты, Артем, куда стремишься?
Барабинский. В Максимы Горькие не собираюсь… Застряли на одном стихе.
Оля. Будем писать диктовку. Тетради у всех? (Диктует.) «Чуден Днепр при тихой погоде…»[64]64
«Чуден Днепр при тихой погоде…» – строка из повести Н. В. Гоголя (1809–1852) «Страшная месть».
[Закрыть].
Входит Иволгин.
Иволгин. Просвещаемся?.. Прекрасно. Но занятия придется отложить на некоторое время. Оленька, мне необходимо поговорить с товарищами.
Оля. Знаю. (Уходит.)
Иволгин. Сегодня меня вызвал Александрович…[65]65
Александрович П. А. – левый эсер, заместитель председателя ВЧК. Был твердым сторонником совместной работы с большевиками, однако, считая для себя обязательным строгое соблюдение партийной дисциплины, принял по приказу ЦК партии левых эсеров участие в организации террористического акта против Мирбаха.
[Закрыть] Он меня вызвал и сказал: «Локкарт. Отвечаете головой. Вокруг него ютятся подозрительные лица – надо присмотреться. Можете подобрать людей в помощь. Это указание Дзержинского».
Ладогин. Своих мало, за чужих отвечать. Что за птица?
Иволгин. Дипломат.
Веснин. А что с ним делать?
Иволгин. Что делать – видно будет… Я назвал вас троих. Веснина возьмем для связи. Мне придется действовать в роли контрразведчика. Поучимся, если этого требует революция. Тебя бы, Елизар, я взял в свои помощники… Желаешь?
Ладогин. С мировой буржуазией я еще дела не имел. Пожалуйста.
Барабинский. А я куда же?
Иволгин. Тебе придется непосредственно присматривать за господином Локкартом.
Барабинский. Легко сказать – присматривать. Задача…
Иволгин. Нелегкая, конечно. Сейчас мы засядем на неделю и выработаем оперативный план. С этого дня мы на Лубянку ни ногой, а потом и эту квартиру покинем.
Веснин. А как же Оля?
Иволгин. Оля будет нас кормить. (Зовет.) Ольга!
Входит Оля.
Ты будешь нас кормить недельку.
Оля. Нет, Сергей, я не хочу… не в состоянии! Если я ни на что больше не гожусь, как варить селедку, то надо это мне сказать. Я вам чужая, да? (Слезы.) Вот и скажите. Я уйду.
Иволгин. Оля, пойми, у нас особая работа… когда ни другу, ни брату…
Оля. А меня не надо понимать? Что я такое? Отломанная ветка? Растение без почвы, без внимания… Ты – брат, а что ты знаешь о том, что делается у меня в душе…
Ладогин и Барабинский уходят.
Иволгин. Мне некогда заглядывать в собственную душу… а ты живешь тургеневской жизнью, Оля. Брось, очнись.
Оля. Дурак.
Иволгин. Не надо было путать, Ольга. Тогда ты тоже говорила «дурак». Души твоей не понимал.
Оля. Не смей… простить не можешь. Чужая и чужая, и уходи.
Иволгин. Увы, мне не до сцен. Подумай, успокойся и поймешь. (Уходит.)
Оля(Веснину). А вы чего стоите?
Веснин. Зря вы оба горячитесь. Любит он вас.
Оля. Меня никто не любит.
Веснин. Детские слова.
Оля. Вы тоже притворяетесь из жалости, а в душе…
Веснин. Не буду говорить, что там в душе.
Оля. Никто забыть не может.
Веснин. Эх, Оля, вы сами забыть не можете.
Оля. Милый мой Веснин, мне, правда, тяжко жить. Как вырваться? И еще этот дом, чужой, противный… Одна, одна. Одна? Вы можете сейчас отсюда позвонить Дзержинскому, напомнить обо мне?
Веснин. Оленька, вы для такой работы не годитесь.
Оля. Конечно, не гожусь… Можете или нет?
Веснин. Нет, то есть… Что же я ему скажу?
Оля. Сама скажу. Лишь бы напомнить.
Веснин(идет к телефону). Оля, это ведь серьезное дело.
Оля. Да не считайте же хоть вы меня за девочку.
Веснин(позвонил. Смущение). Товарищ председатель, говорит сотрудник ВЧК Веснин. Здравствуйте, товарищ Дзержинский. Только с вами будет говорить другой человек, Иволгина Оля… (Слушает.) Помните?.. Та самая…
Оля. Помнит!
Веснин. А мы живем коммуной. (Передает трубку.) Говорите же…
Оля(в трубку). Вы мне тогда сказали… Ох, простите. Здравствуйте… Правильно, волнуюсь. Вы мне велели обратиться к вам, когда мне будет трудно. Я не могу жить лишним человеком, который ни на что не нужен. Прошу вас, дайте мне рекомендацию на фронт. Я могу принести большую пользу… буду выносить раненых с поля боя… (Пауза). Самое горячее, от души спасибо. (Кладет трубку.) Веснин, я принята на фронт!
Входит Иволгин.
Иволгин. Что тут у вас происходит?
Оля. Произошло, голубчик. Я поеду в Царицын. Ты не понимаешь, а товарищ Дзержинский понимает, что у меня делается на душе. Вот тебе и тургеневская барышня.
Эпизод третий
Апрельским вечером в одном из тихих арбатских переулков. На лавочке у ворот небольшого особняка сидят Барабинский и Мариша.
Мариша. Назначаете свидания, а сами без внимания. Коварный мужчина.
Барабинский(в манере приказчика). А вы все семечки грызете, поцеловать нет никакой возможности.
Мариша. «Поцеловать»… Добейтесь.
Барабинский. А я и так у ваших ног.
Мариша. Вы на лицо взирайте, на ноги нечего.
Барабинский. Так говорится между барышней и кавалером.
Мариша. Ну, еще поговорите. Люблю слова.
Барабинский. Вы, Мариша, вынесли бы папиросочку.
Мариша. Вот какой невнятный. Нельзя. Хозяева всю прислугу выдворили.
Барабинский. А часто они так вас выдворяют?
Мариша. А вам-то что? Чего хотят, того и требуют. Самостоятельные люди. Голой рукой не возьмешь. Обещаются забрать меня с собой за границу. Советуете?
Барабинский. Соглашайтесь. Все равно брешут.
Мариша. Брешут, конечно. Но до чего задаривают! Одних чулок хватит на всю жизнь.
Барабинский. Туфли ихние?
Мариша. Хозяйкины. Два раза надевала и бросила. Мужики у них попроще, а бабы до чего привередливы… Перед каждой едой хозяйка платье новое сменяет. А ест, паразитка, пять раз в день. (Вздохнула). При таком достатке и я бы стала паразиткой.
Барабинский. Завидуешь?
Мариша. Будьте поинтеллигентней. Я вам пока не «ты».
Барабинский. Не буду, извините. (Глядя в сторону.) Вот и уходят ваши гости. Папиросочку, а?.. Симпатия…
Мариша. Злодей вы с женщиной… Уговорите. (Уходит.)
Локкарт и Рейли прощаются с Моршаном. Тот, опасливо оглядываясь и нахлобучив шляпу, удаляется.
Локкарт(вслед, с усмешкой). Рене Моршан, Рене Моршан – невероятный трус.
Рейли. Зачем его пригласили? Доверительное совещание – и репортер.
Локкарт. Не беспокойся, его трусость гарантирует молчание. До свиданья…
Рейли. Постой. За нами ходит хвост. Я третий раз вижу (в сторону Барабинского) эту фигуру.
Локкарт. Где?.. Этот?.. Хочешь с ним поговорить? Глупый русский детектив. Служил в охранке, теперь у них. Наивен до безумия и голоден, как все они. Я его кормлю, даю на папиросы, он носит мне газеты.
Рейли. Не увлекайся. Я его сам сейчас прощупаю. Чем ты занимаешься, любезнейший?
Барабинский. Слежу за господином Локкартом.
Рейли. О, это интересно. Кто же тебя послал?
Барабинский. Дзержинский.
Рейли. Глупо. Он не мог тебя послать.
Барабинский. Правильно, не мог. Вы, значит, разбираетесь.
Рейли. А говоришь – Дзержинский.
Барабинский. Он возглавляет, он, значит, и послал. Тоже надо понимать.
Рейли. Тебя следить послали или охранять господина Локкарта?
Барабинский. Их охраняют постовые, а я слежу.
Рейли. Но ты же провалился, как же ты можешь следить?
Барабинский. Почему – провалился? Я не провалился.
Рейли. Ты же сказал господину Локкарту, что ты за ним следишь.
Барабинский. Господин Локкарт не слепой, сам видит.
Рейли. Какая же тут слежка, братец?
Барабинский. Какая-никакая, а нам не переучиваться. Господин Локкарт, угостите папироской.
Локкарт дает папиросы.
Рейли. А я возьму и позвоню в ЧК.
Барабинский. Ну что ж, оставите без куска хлеба.
Рейли. Служил в Третьем отделении?[66]66
Третье отделение «собственной его императорского величества канцелярии» – орган политического следствия в царской России. Образовано Николаем I в 1862 году в связи с ростом революционного движения в стране.
[Закрыть] Жандарм или филер?
Барабинский. Филер.
Рейли. Сочувствуешь большевикам?
Барабинский. Если б они обеспечивали… а то фунт селедки на неделю – вот и сочувствуй.
Рейли. Что же ты им сообщаешь?
Барабинский. Что видим, то и пишем.
Локкарт(весело). Что же вы напишете сегодня?
Барабинский. Напишу, что господин Локкарт был в гостях. Засиделись… Вы куда пойдете?
Локкарт. К себе на квартиру.
Барабинский. Попрощались с неизвестным господином и пошли на свою квартиру ночевать.
Рейли. Ты невнимателен… был третий.
Барабинский. Да он человек, не стоящий внимания.
Рейли. Почему?
Барабинский. Мелкий человек. Не то что, скажем, вы.
Рейли(Локкарту). Он не лишен наблюдательности.
Локкарт. Да, любезнейший, такая информация стоит твоей селедки.
Барабинский. Могу быть свободным?
Локкарт. О да!..
Барабинский. Что видим, то и пишем… (Уходит к лавочке, где ждет его Мариша).
Рейли. И эти краснокожие хотят создать свою разведку.
Локкарт и Рейли пожали друг другу руки и разошлись.
Мариша. И не совестно просить папиросы у таких господ?
Барабинский. Я вожу знакомство с господином Локкартом.
Мариша. Ишь ты, поди ж ты!
Барабинский. Ничего не «ишь ты». Служу при них телохранителем. Время бойкое, а личность заграничная.
Мариша. Если не врете, то правду говорите. Я хоть и глупая, а чувствую, что человек вы очень хитрый. Пойдемте пройдемся по свежему воздуху.
Барабинский(вздохнул). Пойдемте.
Мариша. Если вы не хотите, я вас силой не тащу.
Барабинский. Говорю же вам, что я теперь у ваших ног.
Идут.
Мариша. А я сказала, вы на лицо взирайте, на ноги нечего.
Эпизод четвертый
Барабинский проходит мимо стоящего Иволгина и встречается с Моршаном.
Барабинский(Моршану). Разрешите прикурить?
Моршан. Извините, я не курю.
Барабинский. Жаль, жаль. (Отходит и стоит поодаль.)
Иволгин. Рене Моршан?
Моршан. Да, Моршан! Меня знает вся Москва.
Иволгин. Корреспондент французской газеты «Фигаро»?[67]67
«Фигаро» – французская реакционная газета.
[Закрыть]
Моршан. Да, я корреспондент французской газеты «Фигаро»!
Иволгин. Желтая газета.
Моршан. Что?
Иволгин. Желтая газета.
Моршан. Что вам угодно?.. Если не скажете, буду кричать.
Иволгин. Вам кричать невыгодно. Мне – тоже.
Моршан. Но вы меня терроризируете.
Иволгин. Это становится смешным. Успокойтесь. Вы вчера присутствовали на важном совещании у Пулла, где был Брюсс Локкарт, ваши французы и некий Сидней Рейлинский.
Моршан. Я не был там!
Иволгин. Как же не был, если я могу напомнить вам, в какое время вы оттуда вышли, как озирались по сторонам, подымали воротник пальто и нахлобучивали шляпу.
