Текст книги "Поэты 1840–1850-х годов"

Автор книги: Николай Берг

 
Я вижу, смерть близка; болезненные силы
               Последней вспыхнули борьбой.
Я встречусь наконец на ступенях могилы
               С неумолимою судьбой.
 
 
И ныне, рядом с ней, мне хочется поверить
               Итог пустого бытия.
Не буду сетовать, не стану лицемерить
               И страхом не унижусь я.
 
 
Прощаясь с жизнию, в урочный час разлуки
               Над нею некогда шутить;
Но полную тревог, и слез, и тайной муки
               Я не могу благословить.
 
 
Я прокляну ее за то, что с колыбели
               Я был игралищем судьбы,
За то, что дни мои я проволок без цели,
               В тревогах суетной борьбы.
 
 
Я прокляну ее за длинный рой видений,
               Игравших жизнию моей;
За бесконечный ряд коварных заблуждений
               И неразгаданных страстей;
 
 
За то, что все мои мечты и упованья
               Она презренью обрекла;
Что не исполнила ни одного желанья
               И горьких слез не поняла;
 
 
За то, что душу я отравою сомненья,
               Что сердце ядом напоил;
За то, что никогда в душе благословенья
               Ни для кого не находил;
 
 
Что, идя за толпой я по тропе избитой,
               Не бросил яркого следа;
Что не оставлю я ни мысли плодовитой.
               Ни благородного труда.
 
 
Я прокляну ее за всё, что в мире видел,
               За всё, что в жизни презирал,
За всё, что я любил, за всё, что ненавидел,
               Что с тайным страхом проклинал.
 

1844

 
В дни нашей юности младые впечатленья
Меняются в душе, как пестрые виденья:
Приходят и пройдут; что день, то встретишь вновь
И незваных друзей, и званую любовь.
Все ощущения, все радости и слезы
Волнуют нас слегка, как утренние грезы,
Как беглые мечты, по памяти скользя;
Их потерять легко, их удержать нельзя.
Тот наш, с кем весело; своих друзей мы ценим
По степени забав; наскучат – мы изменим;
Разлюбят ли они, обманет ли любовь —
Мы погрустим о них, но мы полюбим вновь.
А в годы зрелые мы чувствами беднее,
И связи новые нам заводить труднее,
В круговорот страстей холодные умы
Вступают медленней; разборчивее мы.
На дружбу и любовь мы смотрим осторожно;
Нам трудно разлюбить, а не любить возможно;
И друга нового мы выберем не вдруг,
Кого же и́збрали – тот навсегда нам друг;
И будь он юношей, душою чист и молод,
Его явление согреет давний холод;
В нем молодость свою мы снова познаем;
Зато с боязнию мы друга бережем;
Зато нам хочется в холодном мире этом
И горьким опытом, и старческим советом
Его предостеречь на будущем пути,
От горя оградить и молодость спасти.
Но если он от нас отступится, с досадой
На лица строгие, и будет нам наградой
За дружескую речь да за благой совет
Сомненья гордого презрительный ответ;
И мы не сохраним заботою бесплодной
Ни чистых дум его, ни силы благородной —
Насмешкой хладною последних лет обман
Нас огорчит в душе и много старых ран
Проснется в памяти; но друга молодого
Не оскорбит упрек язвительного слова;
Мы и тогда его в душе благословим,
Но чувство в нас замрет, но сердце вместе с ним
Свою последнюю привязанность глубоко
Схоронит в памяти; и в жизни одиноко,
Без друга милого, без чувства, без страстей
Мы донесем тоску до гробовых дверей.
 

1844

 
Иду домой знакомою дорогой.
Я издали вернулся. На покой
Пора костям. Житейскою тревогой
Я утомлен, и, слабою рукой
Облокотясь на посох мой убогой,
Я думаю с невольною тоской:
Кто мой приход на родину заметит?
Кто ныне здесь меня как друга встретит?
 
 
Мне не жилось в родимой стороне;
От юности, среди немых волнений,
Мне грезились видения во сне,
И звал меня какой-то злобный гений
В чужую даль, и душно было мне
Под бременем неясных вдохновений,
И вышел я из родины моей
В широкий мир сомнений и страстей.
 
 
Но не сбылись младые упованья;
Разрушился пророческий обман.
Сомнение – болезненного знанья
Унылый плод; рассеялся туман;
Я не сберег ни одного желанья…
И в этот час, среди кровавых ран,
Я отдал бы за дружескую ласку
Былых надежд несбыточную сказку.
 
 
Домой, домой, на родину мою!
Я вновь дышу вечернею прохладой
В родных полях, я снова узнаю
И старый дом, и церковь за оградой,
И молодость веселую свою
Я вспомнил вновь; и с тайною отрадой
На прах земли я головой клонюсь;
Я снова здесь надеюсь и молюсь.
 
 
По-старому я с братьями моими!
Узнают ли больного пришлеца?
Но разве я не встречу между ними
Ни одного знакомого лица?
Я не найду, один между чужими,
Ни матери, ни старого отца.
Другое им отведено жилище —
Там за селом, где тихое кладбище.
 
 
Но вот они проходят, – я дрожу,
Знакомые черты припоминаю,
Их имена я в памяти твержу,
Их братского привета ожидаю.
Толпа глядит, я тихо подхожу,
По имени себя им называю:
Не вспомнит ли хоть кто-нибудь из них
Об имени родителей моих?
 
 
Они прошли; всё тихо; понемногу
Толпа редеет; время на покой.
Я подхожу к знакомому порогу,
Стою один и с тайною тоской
Гляжу вперед на пыльную дорогу,
На посох мой облокотись рукой,
И стыдно мне, что я забыт народом,
Что никого не радую приходом.
 
 
Куда теперь? Кому же протянуть
В последний раз хоть на прощанье руку?
Кому отдам, пускаясь в новый путь,
Больной души мучительную скуку?
Иду один, и некому вздохнуть,
На долгую благословить разлуку!
Вокруг меня и братья, и родня —
А некому молиться за меня!
 

1844

Прометей

 
Отец богов, владыка света,
Земли и неба властелин,
И без суда, и без ответа,
Зевес, ты царствуешь один!
Встают ли грозными толпами
Титаны гордые на бой —
Ты потрясешь на них громами,
И боги – ниц перед тобой.
Твое всевидящее око
Блюдет законы бытия;
Зевес, ты царствуешь высоко,
Неизмерима власть твоя!
И было время – пред тобою
Клонилось гордое чело,
И слово робкое мольбою
К твоей обители текло.
И было время – я молился
Слезами горькими, Зевес;
Но ты с высот своих небес
На крик души не преклонился.
Ты отдыхал на небесах
В своем величии холодном,
Пока в неслыханных трудах
Я вопрошал бездушный прах,
Томясь в усилии бесплодном.
Тогда в слезах молился я,
Над сими камнями стоя,—
Да озарится лик телесный,
Да внидет в грудь моих детей
Дух вечной мудрости твоей.
Я думал искрою небесной
Сердца холодные зажечь;
Я думал в мертвый этот камень
Вдохнуть животворящий пламень,
Вложить восторженную речь!
 
 
Но ты молчал самолюбиво —
Ответа не было с небес,
И тайну жизни горделиво
Скрывал завистливый Зевес.
Но ты молчал, но ты, с презреньем
Грозя могучею рукой,
Моим гордился униженьем,
Моею тешился тоской.
И проклял я мою молитву,
Мой детский страх перед тобой,
И ополчился я на битву,
В последний выступая бой.
Война, владыка величавый,
Война престолу твоему!
По ступеня́м твоей державы
Я протеку войной кровавой,
Я ад и небо подниму!
 
 
Ты злобно тешился тоскою,
На мне лежала власть твоя,
Но дерзновенною рукою
Я вырвал тайну бытия.
Из-под руки твоей грозящей,
Из-под громов твоих, Зевес,
Я твой огонь животворящий
Украл с обманутых небес.
Теперь поделимся державой;
Зевес, с тобою мы равны!
Мы оба силой, оба славой
Из рода в род окружены.
Я гордо власть мою приемлю,
Но братски царство разделю;
Возьми богов, отдай мне землю,—
Тебе я небо уступлю.
(Подходит к статуям.)
Вот они, мои создания,
Мертвый труд моих ночей;
Спят немые изваяния,
Без любви и без желания,
Без томительных страстей.
Подниму ль от сна спокойного
Племя каменное я
Для мятежного, нестройного,
Для больного бытия?
Да живут и искушаются
Переменчивой судьбой,
Плачут, страждут, наслаждаются,
Да томятся, да нуждаются,
Да придут и испытаются
Неисходною борьбой!
Встань, живи, мое творение,
Ополчись, младой боец,—
Слезы, страсти и сомнения
Окружат твое рождение,
Встретят бурный твой конец!
Много слез и мало времени,
Гнев и ненависть мою
Я тебе, младому племени,
В этот час передаю.
(Останавливается перед статуей женщины.)
Ты блещешь дивной красотою,
Ты чудной прелести полна,
Ты вдохновенною мечтою
Для неги сладкой создана!
Страстями бурными невольно,
Немым желанием томим,
Я преклоняюсь богомольно
Перед созданием моим.
И тот, кто громы мечет ныне,
Кто дышит злобой на меня,
Зевес – помолится рабыне,
Чело венчанное склоня.
Он дал бы всю свою державу,
И громы мощные свои,
И гордый трон, и власть, и славу
За ночи сладкие твои.
Но ты небесного чертога
Своей красой не озаришь,
Ты не пойдешь на ложе бога,
Его ночей не усладишь.
Ты будешь женщиной смиренной,
С ее стыдливой красотой,
С ее любовию священной
И целомудренной мечтой.
Но кратких дней среди сомнений
Тоской напрасной не губи.
Проснись для сладких заблуждений,
Живи, будь женщина, люби!
(Он наводит небесное пламя на статую.)
Пламя жизни, дух небесный,
Освети холодный прах,
Упади на лик телесный,
Загорись в его чертах!
Видишь, в жилы голубые
Налилась живая кровь,
Дышат перси молодые,
Просыпается любовь.
Тайна жизни совершится,—
Пламя тело облекло;
Дума божия ложится
На высокое чело.
Слышу голос – вздох глубокой,
Вижу – слезы полились,
Очи мыслию высокой,
Очи жизнию зажглись.
Вот оделась в лик прекрасный
Воплощенная мечта
И для речи сладкогласной
Раскрываются уста:
Ищут слова, просят света,
Жаждут пламенной любви…
Говори – я жду привета…
Просыпайся и живи!
 

Женщина

 
(оживая)
Где я?
 

Прометей

 
Небо!.. Совершилось!
Искра божия зажглась,
Семя жизни воплотилось,
В звук душа перелилась!
Всё – мое! Я всё объемлю
Думой творческой моей!
Населю родную землю
Гордым племенем людей!
Но, Зевес, перед тобою
Я молюсь за дочь мою,
И смиренною мольбою
Признаю в борьбе с судьбою
Я впервые власть твою!
Кончу спор, обоим славный, —
Пощади ее, Зевес,
Затопчи стопой державной
Гром разгневанных небес!
Слышишь, слово примиренья
Произносит Прометей,—
Пощади мое творенье,
Полюби моих детей!
 

^{Сильный и продолжительный раскат грома.}

Прометей

(с презрением)

 
Ты отказал моей молитве,
Ты мне ответишь, бог суда!
Я мог, готовясь к новой битве,
Себя избавить от стыда;
Но я сотру войной кровавой
Пятно позора моего,—
Не дрогну в силе величавой
Под громом гнева твоего!
Но я пошлю бойца без страха
К престолу гордости твоей,
Я подниму его из праха
В защиту дочери моей!
(Подходит к статуе человека.)
Живи и ты, ее опора
В неотразимую грозу;
Храни от гнева и позора
Младую, слабую лозу!
Проснись, стряхни оковы праха,
Да содрогается Зевес;
Не знай молитв, не ведай страха,
Не бойся дремлющих небес!
Я громы на тебя обрушу,
В страстях измучу грудь твою,
Я злобой ум, я гневом душу,
Я сердце ядом напою!
И, ополчив тебя сомненьем
И чудной крепостью одев,
Пошлю с кровавым назначеньем
Под гром небес, под божий гнев.
Когда же в темный мир сомнений
Ты вступишь, труженик слепой,
И на последние ступени
Взойдешь дрожащею стопой,
Где беспредельный, довременный,
Седой раскинется хаос,
Где остановится надменный
На языке твоем вопрос;
Когда, о вечные преграды
Разбив могучие мечты,
Слезами гнева и досады,
Ребенком зарыдаешь ты;
Когда, томясь в борьбе суровой,
Ты землю стоном потрясешь,
И будешь грызть свои оковы,
И час рожденья проклянешь, —
Тогда, явясь перед тобою,
Я цепи жизни развяжу
И утомленного борьбою
От тяжких уз освобожу,
Неволю мрачную разрушу
И в темной области гробов
Избавлю страждущую душу
От жалкой вечности богов.
Живи!.. Судьба твоя – страданье,
В боях пройдет твой бурный век.
Проснись, могучее созданье,
Живи, свободный человек!
 

Человек

(оживая)

 
Кто звал меня?
 

Прометей

 
                      Борьба и слава!
Живи, меня благодаря!
Ты – царь земли, твоя держава
Зовет могучего царя.
Победа!.. Полон упоенья,
Горжусь высоким торжеством!..
Не вы ли, мощные творенья,
Живые творческие звенья
Между землей и божеством?
Не ты ли, силою свободной
Границы праха одолев,
Земли красавец первородный,
Пойдешь войной под божий гнев?
Живи же, первенец творенья,
Будь в страсти грозные одет!..
В глазах, исполненных презренья,
Моей же мысли вижу след.
Моей же мести отпечаток
Сверкает в молниях очей, —
Зевес, прими его в задаток
Вражды и гордости моей!..
Война, война!.. Настало время,
Я ад и небо подниму!
Живи и ты, младое племя,
Проснись по слову моему!
 

Хор оживающих статуй

 
Идем толпою
На зов воинственный,
Веди нас к бою,
О вождь таинственный!
Из тьмы тяжелой
Душа возносится,
На свет веселый,
На волю просится,
Потешь борьбою,
Игрой кровавою,—
Веди нас к бою,
Веди со славою!
 

Прометей

 
Иду, иду с толпой могучею,
С кровавой ратию моей!
Зевес, ты слышишь ли за тучею
Моих озлобленных детей?
Схватись за громы, бог обиженный,
Разлейся в молниях, Зевес!
Но… трепещи за трон униженный,
За дряхлый свод твоих небес!
 

^{Дикая скала. У подошвы скалы хижина. Из нее выходит человек. За ним женщина с ребенком на руках. Прометей, прикованный к скале, дремлет. Раннее утро.}

Человек

 
Проходит ночь, проснулся день веселый,
В лучах зари красуется земля;
Гора и дол стряхнули сон тяжелый,
Трава шумит; под ветерком поля
Волнуются. Всё снова оживает…
Река бежит в высоких берегах,
Вот ласточка кружится в небесах
И дивные им звуки посылает,
То песнями заветными молясь,
То сладкой их благодаря молитвой…
И мы за ней, с любовию склонясь,
Помолимся перед трудом и битвой.
 

^{Они всходят на пригорок.}

МОЛИТВА

 
На просторе, на свободе,
Теплым воздухом дыша,
Миротворческой природе
Тихо молится душа.
 
 
Не она ль рукой могучей
Правит жизнию духов,
Вызывает век грядущий
На развалины веков?
 
 
На потоке поколений,
Мысли жаждущей полна,
В бесконечный мир творений
Расстилается она.
 
 
Кто поднимет покрывало,
Кто постичь ее умел, —
Знает, где ее начало,
Скажет, где ее предел?
 
 
Поклоняясь богомольно
Дивной тайне бытия,
Мы безмолвствуем невольно
Пред величием ея.
 

Человек

(смотря на ребенка)

 
Как тихо спит малютка на груди
У матери! Как весело смеется
Сквозь сладкий сон!
 

Женщина

(с улыбкой)

 
Ленивец!
 

Человек

 
                               Не буди…
Придет пора, он вовремя проснется.
Следи за ним, играя и шутя,
И береги с любовью…
 

Женщина

 
                                 Он проснулся,
На голос твой с улыбкой оглянулся
И узнает… О милое дитя!
Не говори, что я его балую;
Мне иногда досадно на себя…
Но тут же я, играя и любя,
В разумные глаза его целую.
 

Человек

 
Да, разумом и силою горя,
Глядят на нас младенческие взоры,
О бранных днях нам снова говоря.
Не светит ли в них грозная заря
Грядущих бед; и новые раздоры
Поднимутся, и новая война,
Дитя мое, воздвигнется тобою,
И страшные наступят времена,
Отягчены неслыханной борьбою!
 

Женщина

 
Не говори… Окончен страшный пир.
На новый бой ты малого дитяти
Не поведешь… Я выстрадала мир,
А для детей у бога нет проклятий.
Была пора, твой страшный гнев, Зевес,
Лежал на нас, грозою тяготея.
Но от громов разгневанных небес
Спасает нас неволя Прометея.
Он тихо спит… Он головой поник…
И я гляжу, со страхом и любовью,
Гляжу дрожа на этот бледный лик.
Он тихо спит, а грудь исходит кровью,
Во всех чертах невольная тоска.
 

Человек

 
Вот поднял он тяжелые оковы…
Из-под бровей сверкает взгляд суровый,
С угрозою сжимается рука.
Исполнится начертанная доля,
Грозит богам пустынная скала…
О Прометей, страшна твоя неволя, —
Ты и в цепях не преклонил чела!
 

^{Прометей просыпается. Люди отступают за кустарники.}

Прометей

 
Как скоро день проснулся на горах!
Всё было тихо, сладкою дремотой
Забылся я; и месяц в облаках
Еще горел… А вот на небесах
Гуляет солнце. С вечною заботой
Вернулся день и – вновь проснулся я…
По-прежнему гремят мои оковы,
По-прежнему, мучитель мой суровый,
Держу в руках я тайну бытия!
Ты не сковал души моей свободной,
Ты гордого не преклонил чела!
Моя рука в оковах замерла,
Но вечных дум, но мысли благородной
Вся власть твоя разрушить не могла.
Где мщения отравленное жало?
Где божий гром? Где молния небес?..
Твоих цепей для Прометея мало,—
Я не гожусь в рабы твои, Зевес!
 

^{Над скалой слетается стая коршунов.}

 
Но вот они, божественные слуги!
Вот мстители достойные твои!
Их темные всё ближе сходят кру́ги,
Слетаются мучители мои…
Он выдал вам добычу дорогую, —
Со страхом вы спускаетесь над ней…
 

^{Коршуны слетаются ближе.}

 
Прочь, гадины! Пока я с ним враждую,
Не место вам над головой моей…
 

^{Они разлетаются.}

 
Мне тяжело, мои слабеют силы,
Я изнемог, мне хочется заснуть…
Как хорошо, как сладко отдохнуть,
Как тихо спать во глубине могилы!
Я стражду, смерть от глаз моих бежит…
Бессмертие, ты – тягостное бремя!
За часом час уходит… Что же время
Лишь для меня недвижимо стоит?
 

(Он закрывает глаза и склоняется головой на грудь.)

Меркурий

(спускаясь на облаке)

 
Теперь пора: тоска его сломила,
Огонь потух; под бременем цепей
Он ослабел, изнемогает сила…
Я подойду… Он дремлет… Прометей!
Ты страждешь… Я иду к тебе…
 

Прометей

(оглядываясь)

 
                                           Я стражду,
Как никогда никто не мог страдать;
Язык присох… а здесь горит… Я жажду…
Я пить хочу… И некому подать
Мне помощи спасительную руку!
Зачем ты здесь?.. Что привело с небес
Посла богов?.. Не хочешь ли ты скуку
Изгнания со мной делить?.. Зевес
Тебе свою кровавую забаву
Не вздумал ли показывать?
 

Меркурий

 
                                      Дивись
И кротости божественной молись, —
Я приношу тебе и мир, и славу!
 

Прометей

А на каких условиях?

Меркурий

Смирись!

Прометей

(приподнимаясь, с гордостью)

 
Была пора, в минуту вдохновенья,
В порыве дум и беспредельных сил,
Я воскрешал могучие творенья,
И божий дух на них переходил, —
Я весь дрожал в божественной отраде,
Я слился весь с созданием моим…
И в этот час молился о пощаде,
И в этот час я падал перед ним,
И, оградя дитя мое рукою
От бурь твоих, разгневанный Зевес,
За дочь мою, с надеждой и тоскою,
Молился я властителю небес!
Но я готов всем бременем мученья,
Но я готов ценою злейших мук
Остановить молитву примирения,
Единый сей неосторожный звук.
Мне мало ран, мне мало этой казни, —
Я вырвал бы мой суетный язык,
Чтоб искупить безумный вздох боязни,
Я кровь отдам за этот подлый крик!
Прошла пора, живет младое племя
И множится на всех концах земли,—
Мои труды благословило время,
А боги их разрушить не могли.
И в этот час он требует поклона,
Как будто я к ногам его поник!
Я твоего не признаю закона,—
Твоя скала мне служит вместо трона,
Я и в цепях свободен и велик!
 

Меркурий

 
Не омрачай своей высокой славы,
Но покорись, детей своих любя.
Ты – царь земли. Зевес твоей державы
Не трогает, все боги за тебя;
Ты всем свою поведал силу… Сколько
Боролся ты со славою! Зевес
Готов принять изгнанника небес,
Он требует покорности, и только!
 

Прометей

 
Довольно!.. Ты как вор ползешь тайком;
Ты нанялся в прислужники и сладко
Распишешь милость… Подлым языком
Ступай других обманывать – мне гадко!
Вернись назад к владыке твоему,
Потешь его привычною забавой;
Лежи в ногах, но возвести ему,
Что я моей не уступлю державы.
 

Меркурий

 
Спасти творца я не могу. Зевес
Мне повелел спасти его творенье.
Зови людей, – молитва и смиренье
Искупят им прощение небес.
 

Прометей

(с горькой улыбкой)

 
Вы вяжете младенца в колыбели…
Завидная победа для богов!
Они идут… Вот листья зашумели…
Я узнаю знакомый стук шагов.
Зевес! они…
 

^{Человек и женщина выходят на пригорок.}

Человек

 
             Взгляни на нас с любовью, —
Мы здесь, отец! Как прежде, позови
К печальному нас тихо изголовью.
Мы ждем тебя…
 

Женщина

 
               Отец, благослови
Мое дитя!
 

Прометей

 
                  Я стражду. Месть жестока!..
О, доверши ее скорей, Зевес!..
Посол богов, не забывай урока, —
Поведай им веление небес!
 

Меркурий

(к людям)

 
Остановись, отверженное племя,
И не гневи владыки в небесах!
Он молнию остановил на время,
Да вздрогнет мир и да склонится прах!
Он повелит – и по его глаголу
Застонет гром до глубины морей…
Идите же и преклонитесь долу, —
Зевес простит…
 

Человек

 
                                Я головы моей
Не преклоню перед чужим кумиром,
Не падаю ни перед кем во прах;
Твоих богов не знаю я, и с миром
Вдали от них я проживу, в горах,
У ног отца, не ведая боязни.
 

Меркурий

 
Безумец, ты судьбу предупредил, —
Теперь ничто не остановит казни!
И страшен бог в одежде вечных сил,
Грозой повит и молнией; во гневе
Не пощадит он детища во чреве,
Что носит мать в мученьях и слезах,
Не пощадит младенца на руках,
Что родила ты, женщина, на горе,
Что кормишь ты, играя и шутя,
И к сердцу жмешь с любовию во взоре…
Ты слышишь гром?.. Молись!..
 

Женщина

(с ужасом, прикрывая ребенка руками)

 
                                         Мое дитя!
Не вырывай ребенка из объятий
И матери не вызывай на бой!
Прости, Зевес, не погуби дитяти!
У ног твоих я упаду с мольбой…
Но повели, чтоб гром остановился,
Чтоб за него страдала я одна…
 

Прометей

Так некогда я за нее молился!

Человек

 
Опомнись! Ты молиться не должна.
Остановись!..
 

Женщина

 
                            Громов не остановишь!
Ты знаешь ли, как страшен гнев небес?
Молись, молись, – ты сыну смерть готовишь!..
 

Человек

(вырывая из рук ее ребенка и разбивая его о камни)

Так умирай!

Женщина

 

(с ужасом вскрикивая)

                             Проклятие, Зевес!
Отец убил ребенка… Где же кара?
Ты – грозный бог, ты в молнию одет,
Но ты жесток, – ты не отвел удара,
Но у тебя благословенья нет!
На что ты мне?.. Ты слабого творенья
Не мог спасти! Ты не сломил руки,
Не разгромил чудовища в куски;
Ты в мягкий пух не превратил каменья,
Где он упал; ты облака небес
Не разложил по жесткому граниту;
Ты не послал мне никого в защиту…
Проклятие!..
 

^{Гром и молния. Оба падают.}

Человек

(умирая)

Проклятие, Зевес!

Прометей

(Меркурию)

 
Ты слышал?.. Отнеси же к богу
Их страшный, их последний крик,
Когда к небесному чертогу
Предсмертный голос не достиг.
Я ж на скале моей убогой
Останусь в царстве дум моих…
Ступай, да пригони дорогой
К обеду коршунов своих…
Слетайтесь стаею голодной —
Вас нынче ждать заставил я, —
Напейтесь крови благородной!
Сюда, ко мне!.. Вот грудь моя!
 

1845