Текст книги "На главном направлении"

Автор книги: Николай Антипенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 30 страниц)

Уже после битвы под Москвой войскам потребовалась своя строительная организация.

Боевая обстановка ежедневно выдвигала все новые и новые запросы не только перед фронтовыми и армейскими, но и перед центральными органами тыла в области ремонтно-восстановительных работ. Где разместить сотни тысяч раненых? Как создать для них благоприятные условия, особенно зимой? Где в полевых условиях хранить сотни тысяч тонн драгоценного военного имущества, без которого немыслимо успешное ведение войны? Где хранить миллионы пудов заготовленного для армии зерна? Ведь кругом – сплошные развалины.

Нельзя же все возложить на государство. А мы сами – разве не часть государства?

Медицинская служба оказалась в этом смысле в наиболее тяжелом положении. Порой, когда иного выхода не было, сами врачи, медсестры, санитары надевали спецовки и принимались за работу в качестве печников, маляров, стекольщиков, лесозаготовителей и т. п. Но долго так продолжаться не могло, и мы начали создавать «нештатные» ремонтно-строительные организации из вербуемых местных жителей и из выздоравливающих в госпиталях. К концу войны в распоряжении начальника тыла 1-го Белорусского фронта насчитывалось свыше 2 тысяч строителей, оснащенных необходимой техникой. Конечно, это не решало вопроса, но кое-что все-таки давало. На тех фронтах, где случайно задержались военные строители из Главвоенстроя при СНК СССР, их не отпускали до конца войны, хотя это считалось делом незаконным.

А что делалось в Квартирно-эксплуатационном управлении Красной Армии? Достаточно напомнить, что в первые же дни войны было эвакуировано 120 военно-учебных заведений, 80 ремонтных баз, свыше 200 госпиталей, около 100 центральных учреждений Наркомата обороны. Местные власти на востоке едва справлялись с размещением прибывших промышленных объектов и эвакуированного населения; военные же сами должны были позаботиться о себе.

Волей-неволей стали организовывать ремонтно-строительные органы при квартирной службе Наркомата обороны, и это вылилось в грандиозную созидательную работу, которую и поныне не всякий может оценить. Своими силами органы тыла, в частности квартирная служба, за короткий срок разместили в тыловых округах свыше 3 миллионов человек. Ввиду огромного скопления на крупных узловых железнодорожных станциях одиночно следовавших военнослужащих специально для них оборудовали привокзальные общежития на 15 тысяч коек. Квартирная служба построила на востоке земляночных городков на 1,9 миллиона человек, где размещались запасные части. Кроме того, приспособили много всевозможных временных помещений под госпитали, в которых разместили 1388 тысяч раненых.

И после того как начался процесс реэвакуации на запад, строительно-квартирным органам легче не стало. Многие здания, куда возвращались люди, занимавшие их прежде, пришли в ветхость, требовали капитального ремонта. А тут новая задача: разместить вновь организованные 15 суворовских училищ.

Силами военных строителей за годы войны заготовлено более 2 миллионов кубометров деловой древесины. Всевозможных работ по необоронительному строительству выполнено вновь созданными в системе тыла строительными органами на 4 миллиарда рублей (в ценах того времени). Это поистине грандиозно!

Во главе квартирной службы стоял необыкновенно заботливый, энергичный, исполнительный, отличавшийся пунктуальностью генерал-майор Лука Семенович Колядко. В годы гражданской войны он был адъютантом М. В. Фрунзе. Видимо, от своего учителя унаследовал этот генерал постоянную заботу о воинах, стремление как можно глубже знать их жизнь на фронте. Вместе с Л. С. Колядко в органах квартирной службы работали его помощники И. В. Кондратьев, Г. Ф. Гришаенко, В. И. Тимофеев, К. А. Александров, Н. М. Лебедев, А. А. Сазонов, В. С. Тарлычев, С. А. Антонов и другие замечательные товарищи.

Некоторым работникам из Главвоенстроя при СНК СССР, которых война застала на западной границе, почти все военные годы пришлось выполнять задания фронтового командования. К числу их относятся полковник, ныне генерал-майор в отставке Г. И. Саркисов, военный инженер 2 ранга, ныне генерал-полковник в отставке Герой Социалистического Труда Н. М. Попов и другие. После войны многие офицеры-строители, специалисты по проектированию промышленных зданий, возвратились в свое ведомство.

Известно, в какой мере успех строительства зависит от проектировщиков. Наркомат обороны с давних пор имел свою организацию – Центрвоенпроект с филиалами в округах. За свою долголетнюю историю он приобрел большую известность, разработав немало затем осуществленных интересных проектов, в том числе танкоремонтного завода в Брянске, научно-исследовательского института в Чкаловской (Московской области), крупных производственных комплексов для всех родов войск, Домов Красной Армии во многих гарнизонах, военного санатория имени Ворошилова в Сочи и др.

Большая заслуга Центрвоенпроекта – типовое проектирование наиболее массовых видов военных сооружений: казарм, домов начсостава, столовых, учебных корпусов, клубов, госпиталей и др. Типизация проектирования и стандартизация строительных изделий – тот особый вклад, который внес Центрвоенпроект еще до войны. Да и в годы войны пригодились эти типовые проекты, в виде альбомов разосланные фронтам и округам. На нашем фронте, в частности, использовали проекты и рабочие чертежи для дезинфекционных камер, водомаслогреек, бомбоубежищ и др.

В годы войны военные архитекторы и строители занимались строительством крупных оборонных заводов в Сибири, новых цехов Кировского танкового, Томского кабельного заводов и других объектов, предусмотренных решениями ГКО. Бригада военных строителей и архитекторов под руководством начальника Центрвоенпроекта Д. М. Когана в 1943 году восстановила разрушенный немцами нефтепровод на трассе Грозный – Ростов протяженностью 600 километров с насосными станциями, эстакадами и мостами. Это имело исключительно важное значение: войска получали по этому трубопроводу по 2300 тонн горючего ежесуточно.

Среди инженеров и архитекторов Военпроекта добрую славу снискали инженер-полковник А. М. Атариков, длительное время возглавлявший эту систему, инженер-полковник Д. М. Коган – главный инженер, а затем начальник Центрвоенпроекта (он более 30 лет беспрерывно проработал в этой системе); главный конструктор Центрвоенпроекта инженер-полковник П. Е. Гнедовский, инженер-полковники М. И. Смирнов и М. М. Дзисько, инженеры Г. Г. Кореновский, А. С. Бухаров, Н. И. Гайгаров, В. Е. Асс, В. М. Новосадов, К. А. Фомин, В. И. Хуциев, М. М. Ткачева, Л. М. Мочин, С. Д. Левитан и многие другие. Всего в этой системе насчитывалось до 3 тысяч инженеров-архитекторов.

В обучении военных архитекторов большую роль сыграли И. В. Жолтовский и Л. В. Руднев. Хочу напомнить, что И. В. Жолтовский неоднократно встречался с В. И. Лениным в Кремле. Владимир Ильич подолгу беседовал с ним об архитектуре новой эпохи, о ее будущем. Вождь революции советовался с Жолтовским о плане строительства Москвы, сооружении метрополитена, возможности нового жилищного строительства в юго-западном направлении – в районе Воробьевых гор. Беспокоился В. И. Ленин о сохранении памятников древнего зодчества и вообще всего, что было создано художественным гением нашего народа. Об этом И. В. Жолтовский поведал в своих воспоминаниях.

Известно, как велики были разрушения, причиненные войной. Всюду стояли развалины, тысячи семей военнослужащих остались без крова, а солдаты в казармах спали в два-три яруса. Трудное положение создалось для летно-технического состава: все жилые здания, построенные до войны вблизи аэродромов, оказались разрушенными; летчики жили в землянках, без света и тепла.

Еще в ходе войны И. В. Сталин часто возвращался к вопросу о том, что в Наркомате обороны необходима своя строительная организация.

Осенью 1945 года меня вызвали в Москву. По приезде из Берлина я представился первому заместителю наркома обороны Н. А. Булганину. Разговор зашел о перспективах моей дальнейшей службы. Н. А. Булганин, как бы между прочим, сообщил о возможном создании военно-строительной организации. Затем беседа перешла на другие темы, и я не придал этому сообщению особого значения. Но через несколько дней меня представили в Кремле членам Политбюро ЦК ВКП(б) как кандидата на должность начальника Главвоенстроя Вооруженных Сил.

С этого и началась не совсем обычная для меня работа: строить «от края и до края, от моря и до моря».

Мне было 44 года. Энергии еще хватало. С чего же начинать?

Подлежала разделу организация Главвоенпромстрой при СНК СССР. Недостроенные объекты Наркомата обороны передавались вместе с техникой и кадрами во вновь создаваемый Главвоенстрой Вооруженных Сил. Таких объектов было много, а техники, тем более кадров – очень мало.

Поначалу наш главк подчинялся первому заместителю наркома обороны Н. А. Булганину. Мне очень помогал А. В. Хрулев в таких вопросах, как подбор руководящих кадров, выработка структуры, порядок финансирования. Ведь до войны он являлся начальником Военно-строительного управления и начальником Финансового управления Наркомата обороны; ему хорошо были известны кадры военных строителей и основы общевойскового строительства. По его рекомендации главным инженером главка назначили генерал-майора С. Г. Шапиро, заместителем главного инженера – инженер-полковника Н. М. Попова, заместителем начальника главка по снабжению – полковника И. 3. Сапожникова.

Илья Зиновьевич Сапожников является теперь заместителем начальника Главмосстроя по материально-техническому снабжению. Уже много лет он успешно выполняет свои архитрудные обязанности, удостоен почетного звания заслуженного строителя РСФСР.

На работу к нам пришли и другие опытные товарищи. Ряд из них до сих пор занимается строительством. И поныне занимают руководящие посты в строительной системе Министерства обороны генерал-лейтенант М. Л. Штерн, Герой Социалистического Труда генерал-полковник А. Г. Караогланов и другие.

Герой Советского Союза Иван Дмитриевич Зайцев 26 лет находился на посту заместителя командующего войсками Киевского военного округа по строительству. Он вырастил целую плеяду специалистов, удостоенных почетного звания заслуженного строителя УССР. Без отрыва от основной работы Иван Дмитриевич получил высшее литературное образование. Ему принадлежат драматургические произведения «Люди в шинелях», «Когда мертвые оживают», «Есть такая партия», «Суд матери», «Вдовы», «Над голубым Дунаем», «Полынь – трава горькая», «Белые волки на травле», «Непрошеный гость» и др.

Встал вопрос о наборе рабочей силы. Откуда ее взять? Обсуждалось два пути: первый – создавать строительные батальоны, второй – вербовать вольнонаемных рабочих. Первый путь представлялся более простым: строительные батальоны за счет призывного контингента менее притязательны к жилью, питанию, личным удобствам. Их можно посылать на любую стройку, в любой район страны, размещать в приспособленных помещениях, держать на казарменном положении. Но квалификация военнослужащих как строителей, особенно на первом году службы, крайне невысока. Вольнонаемным же надо предоставить жилье с учетом их семей, соответственные бытовые условия, школы и пр. Свободная переброска таких кадров в отдаленные районы затруднительна. Но это люди квалифицированные.

Пришлось сочетать то и другое. За короткий срок число рабочих-строителей в Главвоенстрое достигло довольно значительных размеров.

Не менее важно было создать собственную производственную базу Главвоенстроя, без которой немыслим сколько-нибудь серьезный разворот строительства. На основе глубокого и всестороннего изучения этого вопроса составили трехлетний план. Наметили построить и реконструировать свыше 150 различных заводов. Оборудование выделяло правительство. Чтобы уменьшить затраты на капитальные вложения, решили использовать полуразрушенные казарменные и другие помещения как в центре, так и в военных округах. А где взять кадры для этих заводов? В один из приездов в Германию я спросил главнокомандующего Группой советских войск Г. К. Жукова, можно ли провести вербовку в Главвоенстрой воинов, подлежащих увольнению, и одновременно организовать подготовку их тут же, на месте, в соответствии с профилем намеченных к строительству предприятий. Маршал охотно дал согласие и добавил, что все расходы по содержанию учебных центров отнесет за счет Группы советских войск. Политуправление Группы войск оказало существенную помощь в проведении вербовки, и уже через месяц мы смогли открыть в различных местах учебные центры на 2800 человек. Спустя год выпустили довольно неплохих специалистов – электромонтеров, краснодеревщиков, отделочников и других. Это было очень нужное подкрепление, подоспевшее как раз ко времени.

Один за другим вступали в строй заводы, реализовался трехлетний план. А ведь сколько сомнений вызывала наша «трехлетка» в начале 1946 года. Помню, как на первом совещании представителей военных округов главный инженер С. Г. Шапиро докладывал соображения по этому плану. Маловеры отвечали ядовитыми репликами и усмешками; требуется, мол, минимум десять лет, а тут хотят за три года…

Благодаря большой помощи со стороны военных советов округов, областных и районных партийных и советских организаций наша «трехлетка» была выполнена. И поныне многие из построенных тогда и реконструированных заводов продолжают работу, но уже с обновленной технической оснасткой, с другими кадрами, с новой производственной программой. Правда, на некоторых предприятиях до сих пор ряд должностей, в том числе и начальников цехов, занимают старые кадры.

Внезапная болезнь не позволила мне продолжать работу в строительных органах. Но и трех лет, которые я провел в этой системе, было достаточно, чтобы понять созидательный смысл труда строителей, насыщенного всевозможными планами, творческими дерзаниями, неукротимым желанием достичь чего-либо нового. Каждый месяц и даже день свидетельствовали о неуклонном движении вперед. Недаром строитель – одна из самых почетных профессий в нашей стране.

Я несколько задержал свое внимание на строительстве. Сделал это не только потому, что и поныне преклоняюсь перед героическим созидательным трудом строителей, но и потому, что, по моему глубокому убеждению, строительство составляет одну из самых важных основ всей системы тыла Вооруженных Сил независимо от подчиненности его. Это верно как для мирного, так и особенно для военного времени. Отчетливое понимание всеми военачальниками, в первую очередь начальниками тыла всех степеней, как велика роль военно-строительных органов, как необходимо оказывать им повседневную помощь, – немалый залог успеха.

В этом до предела сжатом описании деятельности центральных органов тыла Красной Армии в годы Великой Отечественной войны я показал лишь общую их схему, и такое краткое знакомство может вызвать вопрос, как справлялся с руководством всей этой сложной системой начальник тыла Красной Армии Андрей Васильевич Хрулев. О нем, о его многогранной, всеобъемлющей и, я бы сказал, неизмеримой деятельности мне хочется поведать. Сложной и трудной была работа начальника тыла фронта. Каким же грандиозным являлся масштаб работы начальника тыла всех Вооруженных Сил страны!

Хрулева знали не только в армии. Он был тесно связан со всем народным хозяйством – с Госпланом, с ведущими наркоматами. Это – крупный военный и государственный деятель. Его биография, как в зеркале, отражает путь многих представителей старшего поколения, отдавших всю свою жизнь революции.

Выходец из крестьян деревни Большая Александровка, ныне Ленинградской области, он стал кадровым питерским пролетарием – слесарем Порховского завода; солдат первой мировой войны, он участвовал в Февральской и Великой Октябрьской революциях. В самом начале социалистической революции вступил в ряды Красной гвардии, а затем Красной Армии. Членом Коммунистической партии стал в марте 1918 года. В годы гражданской войны он комиссар 11-й кавалерийской дивизии в составе Первой Конной армии. Был делегатом X, XIV и XV съездов партии, XIV и XV партийных конференций, депутатом Верховного Совета СССР второго созыва.

С началом Великой Отечественной войны Хрулев возглавил сложнейшее дело материально-технического обеспечения Вооруженных Сил. Как заместитель наркома обороны по тылу он по существу заново организовал систему тылового обеспечения действующей армии. Это его заслуга, что родилась сама идея создания тыла Вооруженных Сил как единой системы снабжения и материального обеспечения воюющих войск.

Основной чертой этого военного деятеля была его способность искать пути решения важнейших народнохозяйственных задач, определяющих прочность тыла Вооруженных Сил. Когда в ходе войны выяснилось, что дальнейший подъем промышленности и успешное обеспечение боевых операций на фронтах невозможны, если не будут достигнуты четкость и безотказность в работе железнодорожного транспорта, на Хрулева возложили по совместительству и обязанности наркома путей сообщения. Чтобы обеспечить металлургическую промышленность сырьем, начальнику тыла Красной Армии поручили руководить сбором металлолома и доставкой его на металлургические заводы.

А. В. Хрулев требовал активного участия войск в проведении весеннего и осеннего сева, в уборке урожая, особенно в прифронтовой полосе, помогал наркоматам и ведомствам, перерабатывавшим сельскохозяйственные продукты. Он близко принимал к сердцу грандиозные работы по восстановлению угольных бассейнов, производившиеся во время войны и после нее в районе Тулы, в Донбассе, в Домбровском районе (Польша), по повышению добычи нефти в Баку, Грозном, Дрогобыче, а затем в Плоешти (Румыния).

Ему был свойствен необычайный размах в любом деле, где требовалась помощь со стороны тыла Вооруженных Сил, – будь то хлебоуборочная кампания, подвоз свеклы на сахарные заводы, налаживание табачного производства, восстановление текстильной промышленности, управление угольным бассейном, производство бензина и т. д.

А. В. Хрулев выезжал на фронт, когда там было очень трудно. О его приезде на Курскую дугу в 1943 году я уже рассказал. Он очень не любил медлительности, лишних слов, всегда требовал быстроты в работе. На принятие дел начальника тыла Центрального фронта в марте 1943 года он предоставил мне 48 часов, но не прошло и двух часов после этого, как позвонил и спросил, долго ли я собираюсь принимать дела, а еще через два часа приказал вступить в должность и нести полную ответственность за работу… Так он «пустил в ход машину», и после этого через каждые два-три часа я докладывал ему о положении дел.

Он мог иногда нашуметь – именно нашуметь, но не оскорбить подчиненного, не обругать. А. В. Хрулев ценил в каждом человеческое достоинство. Он был очень общителен, любознателен, добирался «до корня» в любом интересующем его вопросе.

Большое внимание к подчиненному – одна из характерных и сильных сторон Хрулева. Он часто беспокоился о быте, о здоровье того или иного командира. Особенно много заботы проявлял о семьях командного состава, оказавшихся в трудном положении.

Откуда только бралось у этого человека столько энергии? Как мог он выдерживать постоянный натиск с различных сторон – военных советов, наркомов, Генерального штаба, республиканских и областных руководящих органов, директоров оборонных заводов и других? А доклады Сталину?

Много раз приходилось мне слышать от Хрулева, как трудно ему бывало во время таких докладов. Одно дело докладывать Сталину один на один – тогда все проходило благополучно: Сталин подробно вникал во все детали рассматриваемого вопроса и спокойно давал указания. Иначе обстояло дело, когда в кабинете Верховного находились некоторые члены ГКО, а также тот или иной командующий родом войск (артиллерист, танкист, авиатор). Все они высказывали претензии к тылу – всюду чего-нибудь не хватало. Иные не прочь были снять с себя и отнести на личный счет Хрулева вину за неполадки на фронтах или в оборонной промышленности.

Но не таков Хрулев, чтобы сдавать позиции. Он хорошо знал свое дело, знал состояние хозяйства, и никакой вопрос не мог застать его врасплох. Он мог со всей смелостью, прямотой и даже резкостью парировать нападки.

В большинстве случаев Сталин становился на сторону Хрулева и поддерживал его.

– Но однажды, – рассказывал мне Хрулев, – звонит Сталин, спрашивает о состоянии снабжения такого-то фронта. Я только открыл рот, чтобы спросить разрешения дать ответ по существу, как Сталин резко оборвал меня и повесил трубку. Нетрудно понять мое настроение после этого.

И все же Сталин уважал его за непреклонность, за смелость, за неспособность подлаживаться к начальству, даже к самому Верховному.

После войны мне не раз приходилось видеть Андрея Васильевича в быту, в кругу его семьи. У него всегда бывало много народу, особенно в выходные дни. Как патриарх многочисленной семьи, усаживался он за столом, и дружный веселый смех друзей, родственников, детей разных возрастов отвечал остроумным и веселым замечаниям хозяина и хозяйки Эсфири Самсоновны.

Андрея Васильевича любили все, кто понимал, какую тяжелую ношу нес он на своих плечах во время войны.

«Все мы, генштабисты, глубоко любили, уважали, ценили и с большой благодарностью вместе со всем народом вспоминаем дорогого Андрея Васильевича Хрулева как выдающегося военного деятеля за все, совершенное им на посту начальника тыла Советских Вооруженных Сил в деле обеспечения великой исторической победы над фашизмом», – писал в одном из писем ко мне маршал А. М. Василевский.

Хрулева недолюбливали неспособные видеть, какой ценой достается нашему народу каждый килограмм хлеба, каждая шинель, каждая тонна горючего, каждая машина и т. д. Отказ в продовольствии, в обмундировании, в подаче того или иного груза расценивался ими как прижимистость и даже скупость этого человека.

Андрей Васильевич Хрулев никогда не отдавался делу наполовину. Либо вовсе не брался, либо если брался за что-нибудь, то доводил все до конца. Не могу обойти молчанием один факт. Приехав однажды в Москву по делам нашего фронта, я встретился с секретарем И. В. Сталина А. Н. Поскребышевым. Он сказал, что в ближайшие дни будет объявлен Указ о награждении руководящих работников Центра, в том числе и Хрулева. Перечисляя заслуги начальника тыла Красной Армии, отмеченные в проекте Указа, он добавил, что намечается присвоение ему звания Героя Социалистического Труда.

А. В. Хрулев тогда имел звание генерал-полковника интендантской службы.

Я заметил, что Хрулеву можно дать любого Героя, и главным образом за то, что он всю войну выдерживает нечеловеческую нагрузку.

Вскоре я прочитал в газетах Указ о присвоении начальнику тыла Красной Армии воинского звания генерала армии, о Герое – ни слова.

Уже после войны в одну из наших встреч А. В. Хрулев рассказал:

– Звонит мне Поскребышев по поручению Сталина и спрашивает: «Что вас больше устраивает – оставаться в том же воинском звании, но получить Героя Социалистического Труда, или получить очередное воинское звание генерала армии?» Я обрадовался представившейся возможности освободиться от интендантской приставки, которая мне всегда была досадна, о чем я не раз говорил Сталину. В самом деле, почему мне присвоено интендантское звание? Кроме интендантов мне подчинены многие специалисты – медики, ветеринары, дорожники, железнодорожники и другие, и никому не пришла в голову мысль дать мне звание генерала медицинской или ветеринарной службы.

– Я попросил Поскребышева доложить Сталину, что если уж выбор предоставляется мне самому, то я желал бы получить очередное воинское звание. А до Героя я еще дослужусь, – полушутя-полусерьезно закончил свой рассказ А. В. Хрулев.

Не подлежит сомнению, что заслуги Андрея Васильевича Хрулева перед революцией, перед народом исключительно велики. Его имя присвоено Высшему финансовому училищу Советской Армии, а на доме № 9 по улице Горького в Москве, где долгие годы проживал Андрей Васильевич с семьей, установлена мемориальная доска.

Прах коммуниста А. В. Хрулева покоится в Кремлевской стене, рядом с Мавзолеем В. И. Ленина, по заветам которого он жил и трудился.

Задача начальника тыла Красной Армии облегчалась тем, что начальники главных и центральных управлений, облеченные полным доверием и наделенные огромными правами, сами чувствовали всю силу ответственности за порученное им дело и уверенно руководили своими службами. Все четыре года войны они бессменно находились на своих постах, что свидетельствует о высоких деловых качествах каждого из них и о большом умении А. В. Хрулева подбирать работников. Мало сказать подбирать – беречь их. Именно беречь, не подставлять под удар при неблагоприятной ситуации в переменчивой военной судьбе.

Известно, что стиль работы командующего налагает отпечаток на всю работу его штаба. На войне все спешно, все важно, любое промедление прямо или косвенно ведет к неоправданным жертвам. Чем выше ступень, на которой решается задача, тем больше командир или начальник должен обладать способностью мыслить в надлежащем масштабе, видеть стоящую задачу вглубь и вширь, тем увереннее должен быть организатор исполнения, тем меньше влияния на него должна оказывать текущая, почти всегда противоречивая обстановка.

Каждый раз, когда я получал от командующего фронтом задание, выйдя от него в соседнюю комнату, тут же, немедленно стремился привести в движение весь тыловой механизм в том направлении, какого требовало это новое задание. Через аппарат ВЧ и простой телефон, иногда через посыльного, словно импульсы, посылались указания всем, кого это касалось. При этом я всегда сам себя контролировал, не забыл ли какой-либо детали в огромном механизме, который, как говорится, следует задействовать. Естественно, первый звонок был всегда начальнику штаба тыла.

На возвращение в свой штаб требовалось обычно 30–40 минут – время, казалось бы, небольшое. Но как важно на войне не потерять ни одной минуты! По приезде я уже получал информацию о принятых мерах и о предварительных результатах. Мне оставалось лишь проверить, уточнить, переговорить с тем или иным исполнителем. А штаб продолжал, подобно маховику, уравновешивать, согласовывать и ускорять усилия всех служб. Ясно, как важно абсолютное взаимопонимание между начальником тыла и начальником штаба.

Думаю, что и в центре была аналогичная обстановка, разница лишь в масштабах.

А. В. Хрулеву была присуща экспансивность, иногда и некоторая торопливость в принятии решений; порой он просто не хотел считаться с установленными порядками, если признавал их устаревшими. Слишком острые углы его характера сглаживались спокойным, уравновешенным характером Михаила Павловича Миловского. Иногда мне случалось наблюдать, как начальник штаба с блокнотом в руках терпеливо выслушивал указания Хрулева, записывая каждую его мысль. Со стороны было видно, что некоторые указания Андрея Васильевича навеяны эмоциями, неудержимым стремлением одним махом поправить запутанное и сложное дело; возможно, через час-два последовали бы от него другие указания по тому же вопросу. Начальник штаба учитывал это. Он спокойно, с достоинством произносил:

– Хорошо. Будет сделано.

Потом докладывал начальнику тыла проект приказа или директивы с такими поправками и уточнениями, с которыми не мог не согласиться Хрулев.

Сложный жизненный путь прошел Михаил Павлович Миловский. Он уроженец деревни Никулино Филипповской волости Покровского уезда, что вблизи Иванова. С первых дней Октябрьской революции участвовал в комиссиях по национализации промышленности, а также по распределению помещичьих земель среди трудового крестьянства. М. П. Миловскому посчастливилось дважды слушать Владимира Ильича Ленина.

– В течение сорока шести лет своей службы в Советской Армии я смотрю на себя как на слугу советского народа, которому поручено с оружием в руках защищать завоевания Великой Октябрьской социалистической революции, – так сказал Миловский о своем служебном пути.

Еще до Великой Отечественной войны он окончил Академию Генерального штаба и обладал широкими военно-теоретическими познаниями. Посвятив себя обучению молодых военных специалистов, Миловский работал сначала в Академии имени Фрунзе, а затем в Военно-хозяйственной академии РККА. В нем на редкость хорошо сочетались качества боевого командира времен гражданской войны (на которой он получил два серьезных ранения) и организатора-методиста в учебной, а также научно-исследовательской работе высшего учебного заведения. Михаил Павлович был уже хорошо подготовленным штабистом, когда в 1941 году ему пришлось возглавить штаб тыла Красной Армии. Выбор Хрулева оказался как нельзя более удачным: штаб тыла с приходом Миловского превратился в культурный, слаженный, ритмично работавший центр, где каждый из нас, периферийных работников, мог получить оперативную ориентировку, интересные обобщения накопленного опыта и советы.

Важнейшее, быть может, решающее значение для нас имела личность начальника штаба, его общая культура и эрудиция в специальных вопросах, тактичность в обращении и с подчиненными, и с теми людьми, которые ему формально не подчинены, но на которых он должен влиять силой своего служебного положения и личного авторитета. Это очень тонкий вопрос. Начальник штаба – единственное лицо, облеченное правом разговаривать от имени своего начальника или командующего. Пользоваться этим правом в меру – большое искусство, особенно когда имеешь дело с видными специалистами, не всегда считающимися с существующей военной субординацией. Не случайно поэтому с М. П. Миловским все считались, его все уважали, советовались с ним и охотно шли к нему.

Столь же хорошие отношения сложились у Миловского и с Генеральным штабом.

На первом этапе войны к разработке планов операция нередко привлекались руководители центральных служб тыла через Генеральный штаб. Конечно, такое положение не было нормальным. Потребовалось вмешательство заместителя Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза Г. К. Жукова, определившего более четко права и обязанности начальника штаба тыла Красной Армии. Маршал Жуков писал начальнику Генерального штаба о том, что разрешает привлекать начальника штаба Главного управления тыла Красной Армии генерал-лейтенанта Миловского к проработке планов обеспечения операций. М. П. Миловскому вменялось в обязанность разрабатывать и представлять в Генеральный штаб: схему устройства тыла фронтов и армий; план подготовки сети фронтовых и армейских грунтовых дорог и подъездных путей к железнодорожным станциям; план восстановления железных дорог в период подготовки операции и в ходе ее проведения; перечень и количество потребных для фронта (армии) тыловых частей и учреждений; заявку на перевозку по железной дороге тыловых частей и учреждений для фронта (армии); план накопления запасов продовольствия, фуража, горюче-смазочных материалов, вещевого имущества, медико-санитарного и ветеринарного имущества; объем перевозок боеприпасов, бронетанкового, автомобильного, инженерного имущества, имущества связи, химического и пр.