Текст книги "На главном направлении"

Автор книги: Николай Антипенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 30 страниц)

Это и есть тыл фронта

В предыдущих главах я рассказал лишь об основных функциях тыла и привел немногие случаи, встречавшиеся в работе. Действительное многообразие задач так велико, условия выполнения каждой из них настолько сложны и специфичны, что даже протокольное описание их потребовало бы слишком много места и времени. Тем не менее основное представление о работе тыла дать следует.

Итак, что же такое тыл фронта?

Это большой коллектив людей, призванных решать сложные и разнообразные задачи по обеспечению боевой деятельности войск.

Это огромная территория, иногда в сотни тысяч квадратных километров, равная по площади Франции или ФРГ, и не просто территория, а вся экономика, сырьевые ресурсы, производственные мощности, рабочая сила, находящиеся на ней.

Это коммуникации – железнодорожные, водные, автомобильные, воздушные, дополняющий друг друга транспорт, используемый в соответствии с географическими особенностями театра войны, погодными условиями и боевой обстановкой.

Это множество соединений, частей, учреждений, всевозможных специальных технических и других подразделений, сведенных в единую систему.

Вся эта система живет и работает лишь в своем органическом единстве, взаимодействии и взаимопомощи.

Если учесть все звенья тыла до роты и всех людей, обеспечивающих войска в материальном, техническом, медицинском, ветеринарном, транспортном и других отношениях, то этот коллектив составит не менее одной пятой всей численности войск; на 1-м Белорусском фронте в тылах было в разное время от 250 до 400 тысяч человек. Разумеется, это очень много, и поэтому извечная проблема – сократить тылы…

Сколько раз в минувшую войну с «частым ситом» прохаживались по тыловым учреждениям всевозможные комиссии в поисках «единиц», которые можно было бы сократить в штатах, в поисках здоровых, пригодных для строя людей, в поисках оружия, более необходимого на фронте. Но результаты всегда были мизерными, и не потому, что кто-то комиссиям сопротивлялся. Уж такова природа современной войны и современной армии, что тылы имеют тенденцию к разбуханию: всякий новый вид оружия, новый вид вооруженных сил требует более разветвленной и сложной системы обеспечения и обслуживания.

В Москве на параде проходит громада на колесах или гусеницах, именуемая боевой машиной пехоты, танком или ракетой. А задумывался ли кто над тем, как питать эту громаду боеприпасами, горючим, самыми деликатными видами масел? Какие дороги и мосты, сколько всяких дополнительных машин и людей требуется для того, чтобы эта техника безотказно действовала?

Этим занимается тыл фронта.

Теперь тылы во многом механизированы, но главенствующую роль, как и прежде, играют люди. Без них невозможно обойтись даже в наш век вычислительной техники и кибернетики.

В составе тыла 1-го Белорусского фронта насчитывалось около 1500 частей и учреждений, не считая дивизионного и полкового звена. Каждому надо было указать место в общей системе построения тыла, обеспечить его средствами связи, своевременно поставить задачи и следить за тем, чтобы ни одно учреждение не оказалось неуправляемым.

20 генералов, 33 тысячи офицеров насчитывалось в системе тыла нашего фронта. Это – люди, научившиеся в жестокой школе войны преодолевать трудности, находить выход из, казалось бы, безвыходных положений.

Все это и есть тыл фронта.

Как ни велика бывает территория тыла фронта, она имеет свои границы – переднюю, совпадающую с расположением передовых частей, боковые и тыловую. Разграничительные линии устанавливались для того, чтобы командование точно знало территорию, на которой ему предоставлено право располагать войска, пользоваться коммуникациями, эшелонировать материальные запасы, части и учреждения, производить заготовки продовольствия, использовать для своих нужд промышленные предприятия, базы, склады, сырье, привлекать местное население для тех или иных работ. Возлагалась ответственность фронтов за поддержание порядка на отведенной им территории, за сохранность коммуникаций, за охрану и оборону тыла в целом.

В обороне размеры этой территории бывали обычно большими, а перед началом наступления они резко, почти вдвое сокращались. Но случалось и так, что в ходе наступления на большую глубину передняя линия перемещалась вперед, а перенос тыловой разграничительной линии задерживался, и тогда территория тыла фронта быстро увеличивалась.

А кто повинен в том, что перенос тыловой границы задерживался? Тут всякое бывало. В одном случае сам начальник тыла фронта не заинтересован в сокращении территории, поскольку в глубоком тылу еще остались его материальные запасы и учреждения, и чтобы их подтянуть ближе к войскам, надо сохранить за собой право управления железными дорогами; отдав территорию в распоряжение центра, начальник тыла фронта попадал в прямую зависимость от него. Но, с другой стороны, чрезмерная растяжка крайне затрудняла управление тылом.

Случалось и так, что начальник тыла фронта был заинтересован в том, чтобы поскорее отдать излишек территории центру, но последний с этим не торопился, так как еще не подготовился к принятию на себя ответственности за порядок на территории, за успешную работу железнодорожного транспорта, за автомобильные дороги и т. д. Нередко по этому поводу затевалась оживленная и даже нервозная переписка между фронтом и центром.

Определение тыловых разграничительных линий для фронта и армии весьма существенно – оно является одним из способов управления системой тыла. В отведенных границах Военный совет фронта располагал высшей властью и действовал от имени правительства СССР.

Что характернее всего для системы тыла фронта в годы войны? На мой взгляд, это его многогранность и единство.

Именно такое сочетание позволяло руководству тылом самому решать задачи быстро и до конца, освобождая командующего от множества больших и малых тыловых вопросов. Именно в этом заложен смысл перестройки, произведенной в августе 1941 года и целиком оправданной опытом войны.

В современных условиях, когда так усложнилось управление войсками, сама жизнь выдвинула необходимость создания единой централизованной системы тылового обеспечения всех видов и родов войск.

Перед Великой Отечественной войной тылом руководили общевойсковые штабы, которые отвечали за организацию тыла, планирование материального обеспечения, организацию подвоза. Но непосредственной ответственности за снабжение и медицинское обслуживание войск они не несли, поскольку эти службы не были им подчинены. Снабжением войск материальными средствами, медицинским и ветеринарным обеспечением ведали начальники родов войск и служб, подчиненные не штабу, а непосредственно командующему.

Уже опыт советско-финляндского конфликта 1939–1940 годов наглядно показал, как часто нарушалось управление тылом из-за того, что начальники штабов не могли уделить ему должного внимания. Ввиду этого в некоторых армиях тогда назначили заместителей начальников штабов по тылу, а в 8-й армии – помощника командующего по тылу. К сожалению, этот мимолетный, но очень важный опыт расценивался как частный случай, и мы вступили в Великую Отечественную войну с разобщенной системой тылового обеспечения. Самого термина «тыловое обеспечение» не было перед войной. Обычно выражались так: «организация тыла и материально-техническое обеспечение операции». Термин хотя и длинный, но далеко не исчерпывающий.

Родившаяся в самом начале войны система тылового обеспечения войск характерна тем, что соединяла в едином руководящем органе функции снабжения и подвоза. Разорвать эти две функции – значит нарушить единство системы тыла, резко ослабить ее.

О многогранности системы тыла свидетельствует простой перечень служб и направлений в работе, которыми ведал начальник тыла фронта в годы Великой Отечественной войны: штаб тыла; политотдел тыла; железные дороги, их восстановление и эксплуатация; автомобильные дороги, их строительство, восстановление и эксплуатация; автомобильная служба; служба снабжения горючим; вещевое снабжение; квартирное довольствие; медицинская служба; ветеринарная служба; финансовая служба; продовольственное снабжение; государственный банк; трофейная служба; сельскохозяйственное управление (в конце войны); промышленный отдел (в конце войны); отдел кадров; инспекция начальника тыла; военторг; полевая почта.

Кроме перечисленного, начальник тыла отвечал за подвоз всеми видами транспорта боеприпасов, инженерного имущества и всего остального, за эвакуацию всего ненужного, что было в войсках.

Из приведенного перечня видно, что начальник тыла ведал не только основными видами довольствия, но и всеми средствами доставки их в войска. В этом именно состоит законченность системы. Командующий фронтом имел все основания требовать от своего заместителя по тылу гибкого и своевременного решения вопросов потому, что в руках последнего было для этого все необходимое. Уже не общевойсковой штаб, а начальник тыла становился организатором. Он устраивал тыл так, чтобы это было наиболее выгодно со всех точек зрения: с учетом характера предстоящей операции, надежности охраны и обороны тыла, наибольших удобств размещения тыловых учреждений, а также организации подвоза и эвакуации.

В минувшей войне начальник тыла впервые выступил во всей полноте персональной ответственности перед Военным советом за работу тыла.

Что значит организовать тыл на фронте?

Не может быть отвлеченной, безотносительной организации тыла. Она должна соответствовать оперативным задачам фронта. Если войска, например, имеют оборонительную задачу, то и тыл должен иметь организацию, соответствующую обороне. При этом надо учитывать, что не исключены временные неудачи, вынужденные отходы, широкое маневрирование войсками и боевой техникой, нанесение контрударов и т. д. Было бы крайне неразумно подставлять под удар противника большое количество тыловых частей, учреждений и материальных запасов. Особенно недопустимо скопление раненых вблизи переднего края. Поэтому в обороне тыл глубоко эшелонировался. Из глубины гораздо удобнее маневрировать подвозом материальных средств, легче обеспечивать перегруппировку войск.

Совсем другое в наступлении. Зная замысел командования и общий план наступательной операции, начальник тыла фронта соответствующим образом организовывал работу. Было бы ошибкой относить далеко от переднего края наиболее важные тыловые части, учреждения и запасы. Наоборот, чем глубже и стремительней планировалась операция, тем больше основания было идти на решительное приближение к войскам всего необходимого. Разумеется, в рамках разумного, не по шаблону.

В Висло-Одерской операции, например, мы решились на необычное приближение к переднему краю не только армейских, но и фронтовых частей, учреждений и запасов, и это вполне соответствовало оперативно-стратегической обстановке. При другой ситуации мы, конечно, поступили бы иначе.

Следовательно, организовать тыл на фронте – это означает придать тылу такое организационно-оперативное построение, которое соответствовало бы характеру боевой операции.

Эту же мысль можно выразить и другими словами: тыл должен быть так организован для предстоящей операции, чтобы он сохранял возможно дольше свою устойчивость и мобильность, не претерпевая больших встрясок и перестроек при тех или иных частичных изменениях на фронте. Известно немало случаев, когда даже незначительная неустойчивость в тылу пагубно влияла на состояние войск на фронте.

Чтобы организовать тыл, его начальник должен возможно полнее, а главное – заблаговременно знать замысел операции и план проведения ее. То, что принято называть оперативным ориентированием начальников, имеет первостепенное значение для тыла.

Немалым недостатком в минувшую войну было кое-где несвоевременное, запоздалое ориентирование начальника тыла в замысле операции, в планировании ее. Если любому командующему родом войск или начальнику службы требовалось несколько суток для перегруппировки сил и средств, то начальнику тыла фронта необходимо еще больше времени, чтобы привести систему тыла в соответствие с планом операции. Ему нужны железные и автомобильные дороги, всевозможные виды транспорта, чтобы переместить десятки тысяч тонн грузов, нужна тщательная организация. И, естественно, требуется время. Вот почему я снова подчеркиваю неоценимое значение того факта, что командующий фронтом маршал Г. К. Жуков еще задолго до начала Висло-Одерской операции ознакомил меня с планом ее проведения. Не будет преувеличением сказать, что даже на такой ранней стадии, как разработка замысла, а тем более плана операции, начальник тыла фронта должен принимать в ней не меньшее участие, чем начальник штаба фронта.

Непременным условием правильного функционирования тыла является хорошее взаимопонимание между штабом тыла и общевойсковым штабом.

Организовать тыл – значит предвидеть. Глубина и точность предвидения зависят от общей военно-теоретической и экономической подготовки руководящих генералов и офицеров тыла, от их умения извлечь уроки из предыдущего опыта, от способности объективно оценить намерения противника не только перед нашим передним краем, но и за много сотен километров впереди, в оперативно-стратегической глубине.

Организация тыла на фронте сопряжена с множеством сложных, не всегда поддающихся учету явлений. Многое зависит и от противника.

Организация тыла на фронте – это не чертеж, заново наносимый на чистый лист бумаги. Та или иная организация возникает не только на основе замысла и оперативного решения; она, равно как и само оперативное решение, но в еще большей степени, зависит от характера театра войны, предыдущих операций, от состояния войск и тыла. Иными словами, комплекс мероприятий, осуществленных при завершении предыдущей операции, оказывает прямое влияние на масштаб и сроки подготовки новой операции. Зависимость и преемственность между двумя последовательными операциями – одна из характернейших особенностей в работе оперативного тыла. Во всяком случае так было в минувшей войне.

Организаторы тыла не сразу, конечно, научились анализировать обстановку и принимать решение не по заученной схеме, а на основе конкретных фактов, часто выходящих за рамки формальных положений. Нешаблонное решение требует от начальника не только большей затраты умственной энергии, но и большей смелости, готовности пойти на риск, принять на себя ответственность. На то и война. Вероятность неоправданного риска будет тем меньшей, чем согласованнее работает начальник тыла с общевойсковым штабом.

Классическим примером согласованной работы штаба тыла и штаба фронта, глубокого понимания командующим роли тыла, примером своевременного оперативного ориентирования начальника тыла я считаю Висло-Одерскую операцию.

Хорошо продуманная организация предопределяет успешное решение такой проблемы, как охрана и оборона тыла. Уже сама группировка частей и учреждений тыла составляет важную сторону этой проблемы. Повышение боевой готовности личного состава, четкое и бдительное несение гарнизонной и караульной служб, правильные взаимоотношения с войсками НКВД по охране, привлечение местных властей и населения для той же цели, а главное, надежное прикрытие средствами ПВО – все это обеспечивало устойчивость оперативного тыла. Однако официально регламентированных прав и обязанностей у начальника тыла на территории, за которую он отвечал, не было; работали ощупью, и до конца войны этот вопрос не получил достаточной ясности. Мне представляется, что в деле охраны и обороны тыла начальник тыла должен быть облечен более широкими полномочиями и ему надо иметь для этой цели в своем распоряжении достаточные силы и средства.

Правильно спланировать возможные материальные издержки в предстоящей боевой операции – одна из основных задач начальника тыла, его штаба и начальников служб. В основе такого планирования лежат общеизвестные факторы: наличие сил и средств на фронте, продолжительность, глубина и темпы операции, характер театра военных действий, время года и погодные условия, опыт предшествующих операций. Каждый из названных факторов оказывает в конкретных условиях определенное влияние.

Опыт минувшей войны учит более тщательному планированию мероприятий по тыловому обеспечению первого этапа наступательной операции. Однако не менее важно предусмотреть всю совокупность условий, которые могут возникнуть на завершающем, наиболее трудном этапе, от которого нередко зависит успешное окончание операции. Большая часть наступательных операций минувшей войны заканчивалась не затуханием, не снижением боевой активности, а, наоборот, возрастанием ее по сравнению с периодом преследования, так как противник успевал подтянуть резервы и стремился отбросить наши войска назад. Лишь после того как противник убеждался в бесплодности своих усилий, наступала оперативная пауза.

Для планирующих органов тыла крайне важно иметь правильное представление о понятии «продолжительность операции», чтобы точнее определить и потребные материальные средства, и порядок маневрирования резервами. Частично я коснулся этого вопроса в главе «Освобождение и возрождение Белоруссии».

Что касается начала операции, то определить его очень просто: артиллерийская подготовка обычно широко возвещает о начале «Д» и «Ч» (день и час назначенного времени). А конец операции? Тут мнения расходятся. На мой взгляд, наиболее правильным является такое определение: выход войск на заданный рубеж, закрепление их на этом рубеже и создание благоприятных условий для подготовки последующей операции.

На примерах Белорусской и Висло-Одерской операций я показал, что тыл не может планировать свою работу, только исходя из такого формального момента, как достижение войсками заданного рубежа. Он обязан быть готовым к тому, чтобы обеспечить войска в критические, иногда самые критические моменты, возникающие нередко тут же без всяких пауз, после того как конечная цель операции достигнута. Отсюда вытекает важнейшее значение проблемы резервов – резервов боеприпасов, горючего, медицинских сил и средств, а главное – транспорта.

Начальник тыла без резервов – уже не начальник тыла, это беспомощный созерцатель нарастающей трагедии. Поэтому он должен собрать все свое мужество, самообладание, волю, чтобы удерживать в своих руках резервы, пока не наступит крайняя надобность ввести их в дело, чтобы по лишиться их преждевременно, уступив бесконечным требованиям, просьбам и даже угрозам с разных сторон. Забота о разум-пом использовании тающих с каждым днем ресурсов, о постоянном их восполнении – это абсолютно обязательно для всех начальников.

Я говорю о материальных издержках в операциях минувшей войны. Но позволительно несколько заглянуть в будущее, рассмотреть этот вопрос в свете научно-технической революции.

Увеличатся или уменьшатся материальные издержки, связанные с непосредственным обеспечением боевых операций? Я бы ответил так: поскольку вооруженные силы с обеих сторон сохранят такие решающие признаки, как массовость и высокая техническая оснащенность, объем материальных издержек на конкретную боевую операцию значительно превысит показатели минувшей войны. Изменится структура этих издержек: полностью отпадет такой вид снабжения, как фураж, занимавший раньше около 40 процентов общего объема; многократно возрастет расход всех видов горючего, удельный вес которого может перевалить за 50 процентов общего объема затрачиваемых средств. Что касается продовольствия, то расход его будет соответствовать числу едоков плюс возможные, порой значительные потери продуктов от воздействия новых средств борьбы. Естественно, возникнет необходимость улучшить способы доставки войскам военных грузов, особенно горючего. Такие мощные средства, как полевые сборно-разборные трубопроводы, большегрузные бензоцистерны, вертолеты, обеспечат доставку горючего в кратчайшие сроки до потребителя.

Попутно хочется подчеркнуть неизменную остроту проблемы экономии горючего. Вряд ли уменьшится значение ее по сравнению с минувшей войной. Чем больше техники, тем неукоснительнее должна соблюдаться экономия горючего. Если Висло-Одерская наступательная операция обошлась 1-му Белорусскому фронту в полмиллиона тонн основных материальных средств (и 1-му Украинскому фронту столько же), то при современной боевой технике и моторизации войск в аналогичной обстановке расход далеко превзойдет названную цифру.

Какое влияние на расход материальных средств оказывают те или иные темпы наступления?

Известно, что операции последнего периода Великой Отечественной войны характерны высокими темпами. Это предъявляло к тылу повышенные требования. Однако опыт показал, что чем выше темпы наступления, тем меньше и потери, которые несет наступающий не только в личном составе, но и в материальных средствах. Если сравнить расход боеприпасов и горючего на каждый погонный километр, отбитый у противника войсками 1-го Белорусского фронта в Висло-Одерской и Берлинской операциях (последняя характерна медленным темпом), получится следующая картина (в тоннах):

Разница огромная!

Правда, Берлинская операция необычная: здесь противник с фанатическим упорством дрался за каждый квартал, улицу, дом, даже этаж и лестничную клетку. Но высказанная мысль о превосходстве высоких темпов наступления над замедленными убедительно иллюстрируется этими данными.

Высокие темпы наступления не дают противнику возможности произвести большие разрушения искусственных сооружений на дорогах и водных преградах. В этом случае нам достанется больше сохранившихся объектов и коммуникаций. Высокие темпы наступления тыл чувствует особенно сильно. Они требуют от личного состава исключительной организованности, мобильности, предельного напряжения физических и моральных сил, находчивого изыскания способов для обеспечения быстро продвигающихся частей.

Наступательная задача определяет соответствующую ей группировку тыловых частей и учреждений, создание резервов и маневра ими. Чем выше запланированные темпы наступления, тем решительнее должен осуществляться принцип приближения к войскам в исходном положении тыловых частей и учреждений, баз снабжения, ибо отрыв войск от баз будет нарастать в соответствии с силой первоначального удара. По тем же соображениям целесообразно в исходном положении снять с армий большую часть функций по тыловому обеспечению, переложив их на фронтовое звено. Армейский тыл сохранит в этом случае свои ресурсы для нужд наступающих войск и будет более подвижным.

Таким образом, высокие темпы наступления требуют самой продуманной организации тыла на всех этапах операции.

Что главное в работе тыла?

Нередко приходится слышать: главное – боеприпасы, горючее, без них невозможно воевать, а остальное не столь существенно. Я не сторонник подобных категоричных утверждений и противопоставлений. На одном этапе успех решают боеприпасы, на другом – горючее, на третьем – транспорт. Но всегда, на всех этапах на первом месте должно быть питание воина.

Независимо от того, отступаем мы или наступаем, стоим ли на отдыхе, воина кормить надо ежедневно, по два-три раза, да еще посытнее и повкуснее. Наш народ все давал армии, чтобы боец и командир на фронте были накормлены. Органы тыла являлись в этом отношении обеспечивающими учреждениями. Они научились и сами многое делать для того, чтобы вовремя и получше накормить личный состав.

Первейшая функция тыла – накормить, напоить, одеть, обуть и обогреть бойца. Это не простая задача. Ведь на одном 1-м Белорусском фронте вместе с прикомандированными насчитывалось более 2 миллионов человек. Им надо было два раза в сутки выдать горячую пищу и не менее двух раз – горячий чай, выпечь ежедневно около тысячи тонн хлеба.

В мирных условиях и то трудно обеспечить все население и вовремя всех накормить. На фронте же часто бывает так – всюду голое поле, в лучшем случае кустарник, не хватает топлива, разрушены мельницы и пекарни, с водой плохо, к тому же противник зорко выслеживает любую струйку дыма на нашей стороне, чтобы обрушиться на это место огнем. В таких условиях надо питать людей. Приходилось самим заготавливать зерно и молоть муку, своевременно развозить по частям и подразделениям хлеб, мясо, жиры, сахар, соль, специи.

Конечно, можно искать выход из затруднительных положений, представляя заявки в вышестоящую инстанцию. Так нас и учили раньше. Но началась война, и все обернулось по-другому. Не все сумели быстро перестроиться, многие руководители тыла продолжали по инерции все просить у центра. Однако делать нечего: не получая просимого, приходилось искать его на месте, осуществлять также организационно-хозяйственные мероприятия, о которых в довоенное время не думали.

Разумеется, было бы неправильно говорить, что, самостоятельно решая многие задачи на фронте, мы мало нуждались в помощи центра, обходились только своими силами. К сожалению, нельзя было обойтись одними своими и местными ресурсами. Приходилось просить у центра то одно, то другое, а уж консервы, сахар, табак, всевозможные специи вообще редко удавалось раздобыть на месте.

Случалось так, что и Главное управление продовольственной службы оказывалось бессильным удовлетворить нужды фронта. Тогда мы обращались непосредственно к заместителю члена Государственного Комитета Обороны В. П. Зотову. Вместе с А. И. Микояном В. П. Зотов на протяжении всей войны, можно сказать, ежечасно следил за продовольственным снабжением действующей армии. И в том, что войска даже в самое трудное время получали в целом достаточное питание, немалая заслуга принадлежит ему лично.

А как была одета, обута наша армия в годы войны?

С чувством глубокой благодарности нашему народу скажем, что фронт был хорошо одет и обут. Даже удивляться приходилось, откуда бралось столько обуви, особенно валенок, ватных и меховых телогреек, полушубков, шапок. Ведь мы так много потеряли при отходе летом 1941 года! И все же суровую зиму того же года войска встретили вполне подготовленными.

Фронтовики, прочитав эти строки, подтвердят, что обморожения на фронте наблюдались лишь в единичных случаях, чаще всего обмораживали нос, щеки и пальцы рук повозочные или кавалеристы, подолгу оставаясь на ветру.

Много сил и средств отдавала наша страна, чтобы зимой солдаты ходили в валенках, в теплой одежде, в шапках, а летом в ботинках или сапогах, в легком обмундировании. Но чтобы все обмундирование и снаряжение дошло до бойца, должен был работать – и хорошо работать – интендант Красной Армии, а также фронтовой, армейский, дивизионный, полковой. Представьте себе быстро наступившую весну. Все Вооруженные Силы переходят на летнюю форму одежды. Миллионы пар валенок, полушубков, ватных брюк, курток надо собрать, просушить, отремонтировать, уберечь от моли, продезинфицировать и подготовить к очередной зиме. И это в условиях, где все делается силами самой армии!

Все вещевое имущество на фронте было отечественного производства. Полученные из США обувь и некоторое другое имущество оказались низкого качества. У ботинок, например, была неудобная колодка (низкий подъем), подошва быстро лопалась. Наш боец охотнее надевал свою починенную обувь, чем заграничную новую.

Особенно трудно бывало во время оттепелей, внезапно наступавших среди зимы в средней и южной полосах нашей страны. В это время всегда нависала над бойцом угроза обморожения ног – ведь ранние оттепели сменяются резкими ветрами и морозами… На протяжении всей войны с большими трудностями удавалось налаживать переход с одного вида обуви на другой в дни внезапного похолодания или потепления. В каком звене – в полку, дивизии или армии – хранить второй комплект обуви? Ведь с хранением ее связано «утяжеление» тылов, удлинение колонн при перемещении, а главное, возникает опасность потери имущества в условиях быстро меняющейся обстановки. Заботливые командиры полков, умудренные опытом, предпочитали всегда иметь у себя в полку хоть небольшой запас так называемой «дежурной обуви», и они были правы – такой резерв выручал личный состав при любой перемене погоды.

Теперь о военно-медицинской службе.

Наши военные врачи, профессора, медицинские сестры, санитарные инструкторы, санитары, пренебрегая опасностью и лишениями, всегда стремились быть там, где они нужны. На машине, на повозке, пешком добирались медицинские работники до передовых позиций на помощь раненым советским воинам.

Военно-медицинская служба в минувшей войне с честью выдержала суровое испытание. Но и в этой области пришлось многому учиться заново.

Для того чтобы благородный труд медиков превратился в отлично действующую медицинскую службу, он должен быть окружен заботой и поддержкой других служб тыла. Медицинская служба одна не может добиться возможно полного излечения раненых и больных. Для этого необходимы хорошая палата (или палатка), свет, тепло, питание, одежда, транспорт. Вот почему глубоко неправы были те товарищи из медицинской службы, которые даже в самое тяжелое время предлагали вывести ее из системы тыла. Им казалось, что у них тогда будет больше самостоятельности. Когда спрашивали моего мнения, я всегда отвечал, что сама постановка этого вопроса недопустима, ибо речь должна идти не о чести мундира, а о совместных усилиях всех служб тыла ради спасения миллионов жизней. Даже в мирное время такую постановку вопроса следует считать неприемлемой, памятуя о возможных последствиях применения нового оружия. Нахождение медицинской службы в системе тыла повышает ответственность всех работников тыла за создание наиболее благоприятных условий для выполнения медиками своих обязанностей.

В успешном лечении раненых решающее значение имела организация медицинского обеспечения. Здесь особенно нетерпим шаблон. Дело не только в том, чтобы иметь побольше персонала и госпиталей – еще важнее найти всему этому правильное применение, которое обеспечило бы возможно более раннее оказание квалифицированной медицинской помощи, сократило бы многоэтапность эвакуации, гарантировало бы наличие постоянных резервов для дополнительного развертывания медицинских учреждений в ходе операции и особенно на ее завершающем этапе.

Наши медики прекрасно усвоили благородный девиз: «Не раненый идет к госпиталю, а госпиталь – к раненому». Резервные подвижные полевые госпитали все время выдвигались вперед и развертывались там, где накапливались раненые или ожидалось возможное их появление. В любой обстановке медицина должна неотступно следовать за войсками. Это правило подтверждено опытом войны.

Буквально крупицами, изо дня в день, с каждого фронта отбиралось все новое и прогрессивное в работе медицинской службы. Огромное развитие во время воины получила научно-исследовательская работа среди фронтовых медиков. По существу каждая армейская или фронтовая конференция хирургов, терапевтов, стоматологов, невропатологов, эпидемиологов представляла собой известный шаг по пути научного обобщения опыта, выработки единых взглядов по наиболее актуальным вопросам. Уже тогда зарождались ценнейшие идеи, легшие в основу монографий, изданных после войны. Да и в годы войны выходили из печати книги, вносившие немало нового в различные вопросы, связанные с медициной.