Текст книги "Когда порвется нить"

Автор книги: Никки Эрлик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Annotation

Одним мартовским утром каждый человек на планете старше двадцати двух лет обнаруживает на пороге своего дома деревянную шкатулку, где хранится ответ на вопрос, сколько лет ему отмерено. Теперь все оказываются перед одним и тем же выбором: хотят ли они узнать, как долго проживут? И если да, то что делать дальше?

Никки Эрлик

Информация от издательства

Весна

Лето

Осень

Зима

Весна

Несколько лет спустя

Благодарности

Об авторе

МИФ Проза

Над книгой работали

notes

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

32

Никки Эрлик

Когда порвется нить

Информация от издательства

На русском языке публикуется впервые

Эрлик, Никки

Когда порвется нить / Никки Эрлик; пер. с англ. В. Гордиенко. – Москва: Манн, Иванов и Фербер, 2023. – (Романы МИФ. Один момент – целая жизнь).

ISBN 978-5-00195-780-5

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

© Nikki Erlick, 2022

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2022

Посвящается моим бабушке и дедушке, с любовью и благодарностью

Скажи мне, что ты собираешься сделать со своей единственной сумасбродной и драгоценной жизнью? Мэри Оливер. Летний день

Трудно представить себе время до них, мир, в который они еще не пришли.

Но когда их только обнаружили в марте, никто и вообразить не мог, что делать с этими странными маленькими коробочками, которые появились вместе с весной.

Любая другая коробка на каждом этапе жизни имела четкое значение, предполагала определенный порядок действий. В обувной коробке лежала новая блестящая пара туфель, которую полагалось надеть в первый школьный день. Коробки с красной лентой, концы которой были искусно завиты с помощью ножниц, предназначались для подарков. А еще были крошечные футляры для заветного украшения с бриллиантом и большие картонные коробки для переезда, заклеенные скотчем, подписанные от руки и загруженные в грузовик. Даже тот последний ящик, покоящийся под землей, крышка которого, закрытая однажды, никогда не будет открыта, – тоже коробка.

Все они казались знакомыми, понятными, даже ожидаемыми. У каждой свое предназначение и место, они удачно вписывались в привычный образ жизни.

Но эти коробки были другими.

Они появились в начале месяца, в обычный день, под обычной луной, слишком рано, чтобы свалить все на мартовское равноденствие.

И пришли ко всем – ко всем сразу.

Миллионы и миллионы маленьких деревянных сундучков – по крайней мере, такими они казались на вид – появились за одну ночь в каждом городе, в каждом штате, во всем мире.

Шкатулки обнаружили на аккуратно подстриженных газонах в пригородах, между живыми изгородями и первыми цветами гиацинта. Они стояли в городах на хорошо утоптанных половиках рядом с дверями, через порог которых десятилетиями переступали жильцы. Они опускались в теплый песок возле шатров в пустыне и ждали адресатов возле одиноких домиков на берегу озера, собирая росу под дуновением ветра с воды. В Сан-Франциско и Сан-Паулу, в Йоханнесбурге и Джайпуре, в Андах и на Амазонке не осталось ни одного места и человека, которого не отыскали бы коробки.

Было что-то одновременно успокаивающее и тревожное в том, что каждый взрослый человек на Земле вдруг, казалось, приобщился к одному и тому же сюрреалистическому опыту: вездесущность коробок несла одновременно и ужас, и облегчение.

Во многих отношениях это общий опыт. Коробки были практически идентичны. Все темно-коричневые с красноватым оттенком, прохладные и гладкие на ощупь. И на каждой на родном языке получателя было начертано простое, но загадочное послание: «Мера твоей жизни лежит внутри».

Внутри каждой лежала нить, скрытая серебристо-белым лоскутом тонкой ткани, так что даже те, кто поднимал крышку, получали возможность дважды подумать, прежде чем посмотреть, что под ней находится. Как будто сама коробка предупреждала адресата, пытаясь защитить от наивного желания немедленно сорвать обертку. Как будто она просила остановиться, обдумать следующий шаг. Потому что назад пути не будет.

В сущности, коробки различались только по двум пунктам.

На каждом маленьком сундучке было написано имя адресата, и все нити под лоскутками ткани были разной длины.

Но когда в марте этого года прибыли первые посылки, вызвавшие страх и неразбериху, никто не понял, о какой «мере» шла речь.

По крайней мере, пока.

Весна

НИНА

Когда коробка с ее именем появилась у двери, Нина еще спала в своей постели, ее веки слегка подрагивали, пока дремлющий разум боролся с тяжелым сном. (Она снова оказалась в школе, учительница требовала показать ей сочинение, которое Нине не задавали.) Это был привычный кошмар для склонной к стрессам личности, но он не шел ни в какое сравнение с тем, что ожидало Нину в мире бодрствования.

В то утро Нина проснулась первой, как обычно, и сползла с матраса, оставив Мору подремать. Она проскользнула в кухню, все еще в клетчатой пижаме, и включила конфорку под пузатым оранжевым чайником, который Мора прошлым летом нашла на блошином рынке.

В этот ранний час в квартире всегда было восхитительно тихо, тишину нарушало лишь редкое шипение капель, срывающихся с крышки чайника и падающих на слабое пламя горелки. Позже Нина задалась вопросом, почему в то утро она не услышала никакого шума. Ни криков, ни сирен, ни бормотания телевизоров – ничего, что могло бы предупредить о хаосе, который уже разворачивался за пределами ее дома. Если бы Нина не включила телефон, то, возможно, смогла бы еще немного побыть в тишине, наслаждаясь временем незнания.

Вместо этого она села на диван и посмотрела на экран своего телефона – так она начинала каждое утро, рассчитывая прочитать несколько писем и пролистать новости, прежде чем у Моры прозвенит будильник и они начнут спорить о том, что приготовить на завтрак: яичницу или овсянку. Нина работала редактором, и ей всегда нужно было быть в курсе событий, но с каждым годом количество информационных приложений и изданий росло, и иногда Нину одолевала мысль о том, что она может потратить всю жизнь на чтение и все равно что-то упустит.

В то утро ей даже не удалось приступить к чтению. Едва разблокировав главный экран, Нина поняла: что-то не так. Высветились сразу три пропущенных звонка от друзей, а сообщения копились уже несколько часов, в основном от ее коллег-редакторов в групповом чате.

ЧТО ПРОИСХОДИТ?!

Все получили?!

Они ВЕЗДЕ. То есть повсюду в мире.

Чертова ХРЕНЬ.

Надпись настоящая?

НЕ открывать, пока не узнаем подробностей.

Но внутри просто нитка, верно?!

У Нины перехватило дыхание, голова закружилась, пока она по кусочкам собирала слухи о произошедшем. Она прочла сообщения в одной социальной сети, потом в другой – везде одно и то же: короткие возгласы, вопросительные знаки и паника. Попадались и фотографии. Сотни пользователей опубликовали фото маленьких коричневых коробок у своих дверей. И не только в Нью-Йорке, где она жила. Повсюду.

Нина смогла разобрать надпись на нескольких фотографиях. «Мера твоей жизни лежит внутри». Что, черт возьми, это значит?

Ее сердце билось тревожно, быстро, в такт роящимся в голове вопросам. Большинство пользователей в интернете, столкнувшись с непонятным посланием на коробке, быстро пришли к единому страшному выводу: что бы ни таилось внутри, оно утверждало, что знает, как долго продлится ваша жизнь. Время, отведенное человеку на земле некими силами.

Нина уже собиралась закричать и разбудить Мору, когда поняла, что они, должно быть, тоже получили такие коробки.

Она выронила телефон на диван, разжав дрожащие пальцы, и встала. Пошатываясь, Нина подошла к входной двери их квартиры, глубоко вздохнула и заглянула в глазок. Однако пол она не увидела и потому медленно отперла двойной замок и робко открыла дверь, как будто по ту сторону ждал незнакомец с просьбой впустить его.

Коробки были там.

Они стояли на половичке с цитатой Боба Дилана, с которым Мора отказалась расстаться, когда переехала к Нине. «Будь гибче или уходи, чувак».

Возможно, Нина предпочла бы что-нибудь попроще, например нейтральный решетчатый коврик, но эта цитата всегда вызывала у Моры улыбку, и спустя несколько недель Нина тоже ее полюбила.

На коврике, закрывающем большую часть синей надписи, стояла пара деревянных сундучков. По одному для каждой.

Нина оглядела коридор и увидела, что точно такая же коробка ждет их соседа из квартиры 3Б, пожилого вдовца, который выходил только раз в день, чтобы выбросить мусор. Не предупредить ли старика? Но что она ему скажет?

Нина все еще смотрела на коробки у своих ног, слишком взбудораженная, чтобы прикоснуться к ним, и слишком потрясенная, чтобы уйти, когда свисток чайника вывел ее из ступора и напомнил: Мора еще ничего не знает.

БЕН

Когда появились коробки, Бен тоже спал, только не дома.

Он скорчился на узком сиденье в экономклассе, зажмурив глаза, чтобы спастись от мерцания ноутбука соседа, в то время как миллионы коробок, словно туман, проносились над страной в тридцати шести тысячах футов под ним.

Трехдневная архитектурная конференция в Сан-Франциско завершилась вчера вечером, и он успел на полночный рейс до Нью-Йорка прежде, чем до залива долетели первые ящички. Его самолет отправился незадолго до полуночи с Западного побережья и приземлился сразу после восхода солнца на Восточном, поэтому никто из пассажиров, равно как и экипаж, не знал о том, что произошло в эти ночные часы полета.

Но когда сигнал «Пристегнуть ремень безопасности» выключился, а мобильные телефоны путешественников разом включились, они мгновенно обо всем узнали.

В здании аэропорта вокруг гигантских телеэкранов собрались толпы людей: каждая телекомпания предлагала свой вариант развития событий.

ТАИНСТВЕННЫЕ КОРОБКИ ПО ВСЕМУ МИРУ.

ОТКУДА ОНИ ВЗЯЛИСЬ?

КОРОБКИ ЯКОБЫ ПРЕДСКАЗЫВАЮТ БУДУЩЕЕ.

ЧТО НА САМОМ ДЕЛЕ ОЗНАЧАЕТ ВАША НИТЬ?

Все предстоящие рейсы были отложены.

Мужчина, стоявший рядом с Беном, пытался успокоить троих детей, одновременно споря с кем-то по телефону.

– Мы только что приехали! – воскликнул он. – Что нам делать? Возвращаться?

Делового вида женщина, уставившись в свой айпад, принялась громогласно информировать пассажиров о последних новостях в интернете.

– Очевидно, они пришли только взрослым, – объявила она вслух, не обращаясь ни к кому в особенности. – Дети их пока не получали.

Но большинство вокруг кричали в телефоны один и тот же вопрос:

– Я тоже получил?

Бен прищурился на неоновые экраны над головой: его глаза были сухими и болели после тревожного сна. Полет для него всегда был похож на прыжок во времени, часы в самолете существовали вне нормального континуума жизни внизу. Но никогда прежде он не выходил так резко из одного мира и не возвращался в другой.

Направляясь к аэроэкспрессу, чтобы добраться до метро, Бен набрал номер своей девушки, Клэр, но она не взяла трубку. Тогда он позвонил домой, родителям.

– Мы в порядке, все хорошо, – заверила его мама. – Не беспокойся о нас, просто возвращайся целый и невредимый.

– Но вы их получили? – спросил Бен.

– Да, – прошептала мать, как будто кто-то мог подслушать. – Твой отец пока положил их в шкаф, в коридоре. – Она помолчала. – Мы их еще не открывали.

Метро в городе было совершенно пустым, несмотря на утренний час пик, и это бросалось в глаза. Кроме Бена, зажавшего между коленями небольшой чемодан, в вагоне набралось всего четверо пассажиров. Неужели никто не собирался на работу?

Вероятно, это объяснялось чувством самосохранения. Всякий раз, когда на город обрушивалось нечто страшное и неожиданное, нервные ньюйоркцы избегали метро. Мало что может оказаться худшей ловушкой, чем вагон поезда под землей, лишенный воздуха.

Остальные пассажиры сидели тихо, далеко друг от друга и напряженно уставившись в экраны телефонов.

– Это просто маленькие коробочки, – сказал сидящий в углу мужчина. Бену показалось, что он чем-то обкурился. – Незачем сходить с ума!

Ближайший к нему человек отодвинулся.

Затем мужчина начал петь, размахивая руками, будто в бреду, дирижируя невидимым оркестром.

– Маленькие коробочки, маленькие коробочки, маленькие коробочки из тики-таки…

Только тогда, слушая хриплый голос незнакомца и жутковатую мелодию, Бен по-настоящему забеспокоился.

Внезапно встревожившись, он сошел на следующей станции «Центральный вокзал» и помчался вверх по ступенькам, радуясь, что снова оказался на улице, в привычной толпе. В огромном здании вокзала было гораздо больше народу, чем в метро: десятки людей садились на пригородные поезда. «Куда они все едут? – подумал Бен. – Неужели действительно верят, что за городом отыщется ответ на загадку ящиков с нитками?»

Возможно, они просто торопились к родным.

Бен замедлил шаг и остановился у входа на пустой перрон, пытаясь разобраться в нахлынувших мыслях. Примерно четверть из окружавших его пассажиров несли под мышкой коричневые коробки, и он догадался, что еще больше ящичков наверняка спрятано в рюкзаках и сумочках. Бен почувствовал удивительное облегчение, оттого что не был дома, когда пришла его коробка, не храпел беспечно в постели, отделенный от вторгшейся в его жизнь посылки лишь позорно тонкой стенкой. Он не был в то утро дома, и коробка, казалось, не так сильно на него повлияла.

В обычный день на станции можно было встретить толпы туристов, которые бродили кругами, слушая аудиогиды, и рассматривали знаменитый расписной потолок. Но сегодня никто не останавливался и не поднимал взгляд вверх.

Однажды в детстве мать Бена указала ему на росписи, на выцветшие золотые созвездия, по очереди рассказывая про каждый знак зодиака. Она ли объяснила ему, что звезды специально нарисованы задом наперед? Что на них нужно смотреть с точки зрения божественной, а не человеческой. Бен всегда считал, что это просто отговорка, красивая история, придуманная в оправдание чьей-то ошибки.

– Мера твоей жизни лежит внутри, – выкрикивал в микрофон заметно расстроенный мужчина. – Никто не знает, что это значит! Так откуда же знать об этом мне?

«Мера твоей жизни лежит внутри». Бен узнал достаточно от незнакомцев в аэропорту и из сообщений, прочитанных в метро, чтобы понимать: именно эти слова написаны на коробках. Загадке было всего несколько часов, но некоторые уже интерпретировали послание, утверждая, что нить внутри коробки предсказывала продолжительность вашей жизни.

«Но разве это в самом деле возможно?» – подумал Бен. Это означало бы, что мир перевернулся, как потолок над ним, и люди теперь видят жизнь с точки зрения Бога.

У Бена закружилась голова, и он прислонился к прохладной стене. Именно тогда он вспомнил о турбулентности в середине полета, которая заставила его проснуться: самолет тогда вздрогнул, и напиток на столике соседа чуть не расплескался. В тот момент что-то ненадолго всколыхнуло атмосферу планеты.

Позже Бен узнает, что коробки появились не одновременно на всем земном шаре, а в темное время суток, когда в том или ином месте наступала ночь. Но тогда, стоя на Центральном вокзале, когда подробности предыдущего вечера оставались туманными, Бен не мог не задаться вопросом: не ознаменовало ли это изменение в атмосфере момент появления коробок на земле?

НИНА

Нина не хотела открывать коробку.

Она читала новости, как всегда. Просматривала «Твиттер» в поисках новых сообщений. И говорила себе, что просто работает, как обычно. Но она не просто искала сюжеты.

Она искала ответы.

В интернете строили теории, чтобы объяснить необъяснимое происхождение ниток: они варьировались от Божьего послания до тайного правительственного агентства и инопланетного вторжения. Некоторые из самых закоренелых скептиков обратились к духовным или сверхъестественным мотивам, стремясь оправдать появление этих крошечных коробочек – всего шесть дюймов шириной и три дюйма толщиной – на каждом пороге по всему миру. Даже те, кто был лишен жилья и устраивал свой ночлег на улицах, даже кочевники и путешествующие автостопом – все они проснулись в то утро, обнаружив ожидавшие их сундучки, возникшие там, где накануне вечером люди преклонили голову.

Но очень немногие поначалу согласились бы поверить в то, что нити и правда могут указывать на продолжительность жизни человека. Слишком страшно было представить себе существо, обладающее таким неестественным всеведением, и даже тем, кто исповедовал веру во всезнающего Бога, было трудно понять, почему Его поведение спустя тысячи лет вдруг так резко изменилось.

Но коробки продолжали приходить.

После того как первая волна посылок одарила всех людей двадцати двух лет и старше, каждый новый восход солнца приносил коробку и нить каждому, кому в этот день исполнялось двадцать два, знаменуя вступление во взрослую жизнь.

А потом, ближе к концу марта, начали распространяться новости. Они разносились всякий раз, когда предсказания нити сбывались, особенно когда получившие короткую нить неожиданно умирали. В ток-шоу рассказывали о скорбящих семьях совершенно здоровых молодых людей, которым не исполнилось и тридцати лет, получивших короткие нити и погибших в результате несчастных случаев; радиопередачи брали интервью у пациентов в больницах, которые потеряли всякую надежду на выздоровление, но потом получили длинные нити и внезапно обнаружили, что выбраны кандидатами на испытания новых лекарств и методов лечения.

И все же никто не нашел веских доказательств, что эти нити были чем-то большим, чем самые обычные нитки.

Несмотря на бурлящие слухи, на растущее количество свидетельств, Нина все не решалась посмотреть на свою нить. Она считала, что они с Морой не должны открывать коробки, пока не разберутся в происходящем. И даже не хотела держать их в квартире.

Но Мора была более авантюрной и импульсивной.

– Да ладно, – простонала она. – Ты боишься, что они загорятся? Или взорвутся?

– Я понимаю, тебе смешно, но никто на самом деле не представляет, что может произойти, – сказала Нина. – Что, если это вроде тех рассылок сибирской язвы в массовом масштабе?

– Я не слышала, чтобы кто-то заболел, открыв их.

– Может, пока оставим их на пожарной лестнице?

– Оттуда их могут украсть! – предупредила Мора. – По крайней мере, голубиным дерьмом их точно облепит.

В конце концов они решили хранить коробки под кроватью и ждать новостей.

Но именно ожидание не давало Море покоя.

– А вдруг это правда? – спросила она у Нины. – Все правда насчет «меры твоей жизни»?

– Этого просто не может быть, – настаивала Нина. – Ни одна наука не объясняет, как какой-то кусок нитки может знать будущее.

Мора торжествующе посмотрела на подругу.

– Разве все в этом мире можно объяснить фактами или наукой?

Нина не нашлась что ответить.

– А что, если эта коробка действительно скажет, сколько мы проживем? Боже мой, Нина, неужели тебя не мучит любопытство?

– Конечно, мучит, но любопытство не означает, что нужно в это слепо верить. Либо это неправда и не стоит нервничать по пустякам, либо это правда и мы должны быть абсолютно уверены в том, как хотим поступить. Открыв коробку, можно испытать сильную боль.

Когда Нина собралась со своими коллегами-редакторами и несколькими репортерами за столом в конференц-зале, чтобы обсудить предстоящий номер журнала, главный политический корреспондент произнесла то, о чем думали все.

– Думаю, теперь нам придется все отбросить и начать заново.

Изначально в выпуске планировали напечатать серию интервью с кандидатами в президенты, после того как зимой большинство из них объявили о своих предвыборных кампаниях. Но события марта затмили всякий интерес к президентской гонке, которая вдруг стала совершенно неважной.

– Написать нужно о нитях, верно? – спросил репортер. – Все только об этом и говорят, так что это должно быть нашей главной темой. До выборов еще полтора года. Кто знает, каким будет мир к тому времени?

– Я согласна, но если у нас нет фактов, то мы рискуем просто добавить шума, – сказала Нина.

– Или страха, – добавил кто-то.

– Все и так напуганы, – вмешался один из авторов. – Некоторые пытались проверить записи на камерах наблюдения в ночь, когда появились коробки, но никто не смог рассмотреть, что произошло. Возникает что-то вроде тени, а потом, когда изображение проясняется, коробка уже на месте. Это безумие.

– Коробки до сих пор не пришли тем, кому меньше двадцати двух, верно? Это самые молодые адресаты, насколько я слышал.

– Да, мне тоже так кажется. Есть какая-то несправедливость в том, что дети не освобождаются от смерти, а просто не знают о ее приходе заранее.

– Ну, мы до сих пор не знаем наверняка, что нити предсказывают время смерти, – донесся еще один голос.

– В сущности, мы в таком же неведении, как и все остальные. – Корреспондент поднял руки будто в знак поражения. – Проще всего было бы опросить как можно больше людей, узнать, что они предпринимают, собираются ли строить бункеры, страшась апокалипсиса, или просто не обращают внимания на коробки.

– Я читал о парах, которые расстались из-за разных взглядов по поводу этих нитей.

– Мы журнал новостей, а не сплетен. И я думаю, что у большинства читателей достаточно своих бед, им ни к чему читать о чужих, – сказала Нина. – Людям нужны ответы.

– Если ответов нет, не в наших силах их придумать, – Дебора Кейн, главный редактор, говорила тем же спокойным тоном, что и всегда. – Однако читатели имеют право знать, что предпринимают в этой связи их лидеры, – и об этом мы рассказать можем.

С момента появления первых коробок правительственные учреждения всех уровней по всему миру вполне предсказуемо столкнулись с бешеным натиском телефонных звонков.

Уже через несколько дней группа финансовых лидеров из Федеральной резервной системы и МВФ, а также представители самых влиятельных банков и транснациональных корпораций немедленно собрались, чтобы принять решения для укрепления мировой экономики, надеясь, что привычная комбинация методов – снижение процентных ставок, налоговые льготы, льготные кредиты банкам – сможет предотвратить нестабильность, вызванную совершенно незнакомой угрозой.

В то же время политики, столкнувшись с растущим числом вопросов, пришли за ответами к ученым. А поскольку ящики появились по всему миру, ученые обратились друг к другу.

В больницах и университетах на всех континентах образцы нитей подвергались химическому анализу, одновременно ученые проверяли, из какого материала сделаны сами коробки, так похожие внешне на красное дерево. Но ни одно из веществ не совпало ни с одним из известных в базах данных лабораторий. И хотя нити напоминали обычные волокна, они были удивительно упругими, и их невозможно было разрезать даже самыми острыми инструментами.

Разочарованные отсутствием выводов, лаборатории попросили помощи добровольцев, получивших нити разной длины, для сравнительного анализа состояния здоровья. После серии медицинских тестов ученые забеспокоились по-настоящему. В некоторых случаях они не могли найти никакой заметной разницы между здоровьем коротконитных и длиннонитных, как их вскоре стали называть. Но в других случаях анализы многих людей с короткими нитями показали плачевные результаты: необнаруженные опухоли, непредвиденные сердечные заболевания, невылеченные болезни. Хотя подобные медицинские проблемы наблюдались и у испытуемых с длинными нитями, отличия были очевидны: у них заболевания были излечимыми, а у обладателей коротких – нет.

Одна за другой, будто падающие костяшки домино, все лаборатории мира подтвердили это наблюдение.

Длиннонитные жили дольше, а коротконитные быстро умирали.

Пока политики призывали избирателей сохранять спокойствие и поддерживать привычный порядок, международное исследовательское сообщество первым столкнулось с новой реальностью. И неважно, сколько было подписано соглашений о неразглашении: нечто столь грандиозное скрыть было невозможно. Через месяц правда начала просачиваться сквозь трещины в стенах лабораторий, собираясь в небольшие лужицы знаний, которые со временем превратились в бассейны.

Через месяц люди поверили.

БЕН

– Итак, вы всерьез верите, что эти нити – своего рода спасательный круг? И они сообщают нам, сколько мы проживем? – спросила женщина, вскинув брови. – Вам не кажется, что это бессмыслица?

Бен сидел в углу кофейни, изучая чертежи последнего проекта своей фирмы: они разрабатывали новый научный центр для университета на севере штата. Еще в феврале Бен неотрывно размышлял об этой грандиозной стройке, представляя будущих студентов, которые когда-нибудь станут учиться и работать в новых аудиториях и лабораториях, которые он помогал проектировать. Возможно, кто-нибудь даже сделает открытие мирового масштаба в том самом здании, которое он впервые набросал на последней странице своего блокнота.

Но потом, в марте, мир бесповоротно изменился. И теперь Бену было трудно сосредоточиться на лежащих перед ним планах. Услышав краем уха вопросы женщины, сидевшей за соседним столиком, он не мог не прислушаться.

Та была явно из тех, кто отрицал связь длины нитей с продолжительностью жизни, как, впрочем, многие. Однако ряды этих «неверующих» редели с каждой неделей.

– Я не знаю, – сказал ее собеседник, менее уверенный в себе, – то есть тот факт, что они могут просто появиться из ниоткуда по всему миру, наверное, какая-то… магия… – Он покачал головой, возможно не совсем веря, что обсуждает с кем-то подобную тему.

– Должно быть другое объяснение. Что-то более реалистичное, – сказала женщина.

– Вроде бы поговаривают о группах хакеров-мстителей, которые уже проделывали крупные мистификации. Но я не представляю, как кучка ботаников может обладать достаточной властью, чтобы провернуть такое.

Действительно, в самом начале стал очень популярен слух о том, что международная сеть безумных гениев решила устроить розыгрыш умопомрачительных масштабов. Конечно, Бен понимал, почему эта теория так привлекательна: если все это просто мистификация, то и не нужно признавать существование Бога, или призраков, или волшебства, или любой другой, более сложной теории, которые витают в воздухе. И самое главное, никому не пришлось бы столкнуться с судьбой, якобы продиктованной обрывком нити в необычной коробке.

«Для рукотворного розыгрыша это слишком сложно», – подумал Бен. Никто не извлек бы выгоду из прибытия ящиков, за этим событием не угадывалось никаких явных намерений, кроме как повергнуть жителей планеты в страх и замешательство.

– Значит, тебе удобнее признать, что это магия? – спросила женщина.

Бену было странно слышать, как нити называют порождением магии. При этом слове он представлял фокусников и фокусы с монетками и игральными картами, которым его научил дед во время каникул на пляже в Кейп-Мей. Магия – это ловкость рук, это призыв фокусника: «Выбери карту, любую карту». Хотя это выглядело удивительно, любой фокус можно было объяснить.

Нити в ящиках не были волшебными.

– Тогда, возможно, это Бог, – пожал плечами мужчина. – Или несколько богов. Древние греки верили в судьбу, верно?

– Они также карали неверующих, – сказала женщина.

– Это не значит, что они были неправы! Разве не они придумали алгебру? И демократию?

Его собеседница закатила глаза.

– Хорошо, тогда как еще объяснить истории о погибших коротконитных? – спросил мужчина. – Помнишь пожар в Бруклине? У всех трех парней были короткие нити.

– Если рассматривать происходящее по всему миру, то найдутся случаи, подтверждающие любую теорию.

Бен подумал, не присутствует ли он при первом свидании. Если так, то, похоже, все идет не очень хорошо.

Бен вдруг вспомнил последнее первое свидание, на которое он ходил, – с Клэр, почти два года назад, в кафе, очень похожем на это. Вспомнил, как нервничал. Но те волнения, которые возникали раньше, вдруг показались такими пустяками – тогда беспокоились о том, чтобы не опрокинуть кофе или чтобы шпинат не застрял в зубах. Теперь же интересовались, как быстро всплывет тема нитей, совпадут ли ваши теории, когда вы сможете затронуть щекотливый вопрос, удержаться и не задать который бывало просто невозможно.

– Ты посмотрела на свою?

Спрашивая это, мужчина понизил голос.

– Ну да, но это не значит, что я поверила. – Женщина откинулась на стуле и скрестила руки на груди, будто защищаясь.

Мужчина поколебался, но все же спросил:

– Могу узнать, какая она?

«Слишком откровенно для первого свидания, – подумал Бен. – Возможно, четвертое или пятое».

– Довольно длинная, как мне кажется. Но опять же, это ничего не значит.

– Я пока не смотрел на свою. Мой брат до сих пор не решил, открыть ли коробку, и я бы предпочел, чтобы мы посмотрели вместе. Кроме него у меня нет других родственников, и я не знаю, что сделаю, если наши нити окажутся разной длины.

Его уязвимость, казалось, что-то изменила в женщине, и она смягчилась, протянула руку и нежно коснулась его руки.

– Они ненастоящие, – сказала она. – Подожди немного и увидишь.

Бен попытался сосредоточиться на планах этажей, но вместо этого думал только о своей открытой коробке и о короткой нити внутри, которая лежала в ожидании.

«Может быть, эта женщина права, – размышлял Бен, – и короткая нить не означает короткую жизнь».

Он молился, чтобы она оказалась права.

Но чутье подсказывало, что она ошибается.

НИНА

В апреле Дебора Кейн первой в офисе получила официальное подтверждение. Она созвала небольшую группу редакторов в конференц-зале и рассказала им о том, что сообщил ей источник в Министерстве здравоохранения и социального обеспечения.

– Они настоящие, – медленно произнесла она. – Мы не знаем как, и мы не знаем почему, но похоже, что длина полученной нити действительно соотносится с ожидаемой продолжительностью жизни.

Все в комнате сидели молча, как парализованные, пока один из мужчин не встал и не начал вышагивать вдоль ряда кресел.

– Это совершенно невозможно, – пробормотал он, отвернувшись от Деборы, чтобы не видеть ее реакции.

И разум, и тело Нины онемели, но она каким-то образом поняла, что говорит и ее голос звучит на удивление спокойно.

– Это точная информация? – спросила она.

– Несколько международных исследовательских групп пришли к такому выводу, – сказала Дебора. – Я знаю, что… назвать это «сенсацией» слишком обыденно. Я также понимаю, что эта информация может изменить жизнь многих из нас. Ожидается, что президент сделает заявление завтра, и я думаю, что Совет Безопасности ООН тоже что-то планирует, но я хотела сообщить вам обо всем, как только узнала.

К Нине постепенно возвращались эмоции. Она принялась царапать ноготь большого пальца левой руки, соскребая бледно-розовый лак, и почувствовала, что вот-вот заплачет. Хотелось бы скрыться в туалете, прежде чем потекут слезы.