Текст книги "Истинная на сдачу, дракон в комплекте (СИ)"

Автор книги: Ника Калиновская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 28 страниц)

Дорога обратно прошла для меня словно во сне. Колёса мерно стучали по камням, поля и деревни сменялись, люди на обочинах крестились или провожали нас долгими взглядами, но я почти ничего не замечала. Всё внимание было внутри меня – к тем словам, что обрушила на меня драконица. Связь душ. Выбор. Я пыталась представить, как это будет – и сердце то падало в пропасть, то вспыхивало надеждой.

А когда телега остановилась у ворот поместья, я вздрогнула, словно очнулась от долгого кошмара.

– Госпожа! – Орлин выскочил навстречу, глаза его блестели от тревоги. Старик подхватил меня с телеги, будто я снова была девчонкой, прижимая к себе. – Слава Богам, вы вернулись! – он что-то ещё говорил, обнимал, убаюкивал, но я всё так же молчала, сжимая коробку в руках.

И только когда он приоткрыл крышку и увидел мою добычу, то ахнул так громко, что даже Тиберий обернулся:

– Да это же… святые силы… да у вас полное чудо в руках! – и голос его задрожал.

После этого Орлин тут же повёл меня в мою комнату, не отпуская ни на шаг. Он суетился, словно наседка: принес еду, подсовывал ложку к губам, заставляя хоть немного поесть. А я всё ещё была словно в полусне, без сил спорить, и ела покорно, даже не ощущая вкуса.

А когда в комнату заглянула Маричка, её глаза округлились. Женшина молча подошла, решительно забрала ложку у Орлина и подтолкнула его к двери:

– Хватит тебе бухтеть. Ей нужен покой, а не твоя трепотня. Иди, присмотри за герцогом.

Старик хотел возразить, но она так строго на него глянула, что тот пусть и фыркнул, но всё же послушно ушёл. А Маричка осталась. Она ловко помогла мне снять дорожный костюм, уложила под одеяло, поправляя волосы, словно я была ребёнком.

– Спи, а мы присмотрим за твоим герцогом, – мягко сказала свекровь Анеты, склонившись ко мне. – Всё завтра. Сегодня только спи.

И, поцеловав меня в лоб, женщина погладила по щеке. Я и не заметила, как послушно закрыла глаза и провалилась в сон, словно сама ночь наконец прижала меня к себе и сказала: хватит .

Глава 44. Наш дом

Я поднялась с постели неожиданно уверенной, словно за ночь во мне что-то изменилось. Привела в порядок смятые простыни, расправила одеяло – мелочь, но именно с этого начинался порядок в голове. После чего тихо отправилась в комнату к Кристиану.

Орлина рядом не оказалось, но свежие повязки на ранах говорили сами за себя – старик недавно здесь побывал. Я невольно улыбнулась и наклонилась ближе, коснувшись губами щеки своего мужчины.

– Доброе утро, спящий красавец. Может, всё-таки проснёшься? – шепнула, надеясь хотя бы на малейший отклик.

Но ответа, конечно же, не последовало. Герцог продолжал дышать ровно, словно время для него замерло. Я посидела ещё немного рядом, держа его ладонь и в который раз обещая мысленно, что не оставлю. Потом осторожно убрала прядь волос с его лба и поднялась.

Пока я не решу все проблемы с долгами и домом, браться за ритуал драконицы было опасно. Я слишком хорошо понимала: если меня выбьет из колеи хоть на день, мы можем потерять всё. А значит – сначала дела, потом магия.

И первым делом я собиралась найти Орлина, чтобы узнать, как обстоят дела с травами, собранными в ущелье. Потом проверить, чем заняты мои мастерицы, заглянуть к пернатому воинству, и только после полного обхода заняться тем, где моя помощь будет действительно незаменимой.

С этим планом я и спустилась на первый этаж – и в коридоре чуть не врезалась в сияющую Маричку.

– Доброе утро, госпожа, – женщина вспыхнула, но улыбалась так широко, что скрывать её настроение не было смысла. Она торопливо поправила чепчик. – Мы как раз приготовили небольшой завтрак в общей комнате. Если хотите – присоединяйтесь. А потом мы снова за работу. У Анеты появились новые идеи, и она мечтает поделиться ими с вами.

Щебетала мастерица почти без пауз, а за её плечом показался Орлин, такой же улыбчивый… и, как мне показалось, немного смущённый. Я оглядела обоих с головы до ног и едва удержалась от смешка.

Кажется, у нас здесь не только подушки множатся, но и любовь завязывается. Но поддевать я их не стала – оба уже немолоды, и любое прямое слово могло смутить их куда сильнее, чем хотелось бы. Пусть уж всё идёт своим чередом.

Мы расположились в общей комнате за скромным, но таким домашним завтраком. Горячий хлеб, каша и ароматный травяной настой сразу разогнали остатки сна. Мастерицы оживлённо переговаривались, и стоило разговору коснуться моих недавних «приключений», как они все в один голос принялись восхищаться добычей.

– Вы даже не представляете, госпожа, какое это везение, – загорелась Анета, – найти эриней, да ещё цветущий… Это знак. С таким в доме всё будет замечательно!

Маричка тут же подхватила:

– Да-да, цветущий эриней приносит удачу и силу. А у вас рука счастливая. Раз сами Боги посылают, значит, всё наладится!

Женщины заулыбались, обменялись воодушевлёнными взглядами и с ещё большим рвением принялись обсуждать дальнейшие планы. Видно было, что настроение в мастерской теперь будет на зависть светлое.

После завтрака женщины отправились работать, оживлённо щебеча и обмениваясь идеями, а я последовала за Орлином. Старик повёл меня во двор, где в специально устроенном месте уже лежали разложенные на решётках травы. Лёгкий ветерок доносил терпкий аромат сушёных стеблей.

– Вчера вечером мы их перебрали, – пояснил Орлин, аккуратно поправляя слой листьев. – Всё в порядке, сохнут хорошо. Вы принесли действительно редкие экземпляры, госпожа. Особенно этот, – он указал на отдельную вязанку, – цветущий эриней. Редкость невероятная.

Я слушала, чувствуя, как в груди расправляется какая-то тихая гордость: всё было не зря.

– Сегодня поговорю с Тиберием, – продолжил старик. – Нужно будет, чтобы вы отправили письмо маркизе. Скажите ей, что наш уговор в силе. А ещё… – мой собеседник улыбнулся уголком губ, – что в этот раз партия чая будет особенная.

– Значит, начнём новый виток, – тихо сказала я, глядя на зелёные побеги, которые теперь стали нашей надеждой.

После прогулки я вернулась к себе в комнату и уселась за стол, собираясь написать письмо. Слова ложились неторопливо, но твёрдо: благодарность за доверие, подтверждение нашей договорённости и обещание предоставить партию особенного чая в ближайшее время. Строчки выходили деловыми, без лишних эмоций, но я знала – леди Милана поймёт скрытый в них смысл. Закончив, я аккуратно сложила записку, капнула воска и прижала перстень герцога к мягкой печати.

– Вот, – протянула я конверт Тиберию, который уже ждал у двери. – Передай вместе с подушками. Леди Милана будет знать, что всё идёт по плану.

Возница молча кивнул, припрятал письмо за пазуху и направился во двор, где уже ждали аккуратно сложенные и перевязанные изделия.

Я же отправилась в дровник. Дверь только скрипнула, как на меня тут же набросилась крылатая орава. Их радостный визг и хлопанье крылышек встретили меня, словно ураган. Я рассмеялась, пытаясь отмахнуться от их настойчивых мордочек. Но всё равно по привычке скользнула взглядом в тёмный угол… Сердце на миг кольнуло – драконёнка там, конечно же, не было. Пусто. И всё же я упрямо надеялась: рядом со своей настоящей матерью ему лучше.

Мы с Орлином покормили прожорливых птах, которые вечно выглядели так, будто неделю сидели на голодном пайке, а потом отправились осматривать огород. Уже поднимались нежные зелёные побеги, обещая осенью дать первый настоящий урожай. Я смотрела на них и только надеялась, что они успеют созреть до холодов.

Вернувшись в рабочую комнату, я застала мастериц за делом. Анета, вся в азарте, уже оживлённо размахивала руками, рассказывая свою новую идею. Остальные слушали её с интересом, кивая в такт словам, и я невольно улыбнулась – видно было, что работа спорилась, а вдохновение не покидало моих помощниц.

Невестка Марички, заметив меня в дверях, аж подпрыгнула от нетерпения. Щёки её горели, а в руках она сжимала пяльцы с наброском узора.

– Госпожа Александра, у меня появилась мысль! – заговорила она с таким вдохновением, что я даже не попыталась её прервать. – А если мы начнём вышивать не только цветы и завитки? Можно попробовать птиц, зверей… а ещё – гербы! Подушки с гербами будут стоить куда дороже, чем обычные.

– Гербы? – переспросила Ганна, поправляя чепчик. Она бросила на меня быстрый взгляд, словно ища поддержки. – Это ж тонкая работа, одной ошибкой можно всё испортить.

– Но и прибыль выше, – заметила Маричка, которая обычно говорила спокойно и редко спорила. – У каждого рода есть свой знак, и если получится… заказов нам точно хватит.

Я перевела взгляд на четырёх новых женщин, которые недавно прибыли от маркизы. Те пока слушали молча, но я заметила, как одна из них – темноволосая, по имени, кажется, Клара, – чуть кивнула, и на её губах мелькнула улыбка. Остальные переглянулись между собой, не вмешиваясь, но по выражению лиц я поняла: им любопытно, как всё выйдет.

– Попробовать стоит, – решила я вслух, а потом улыбнулась Анетe. – Твоя идея действительно хорошая. Только начнём осторожно. Сделаем пробный вариант, посмотрим, насколько аккуратно выйдет. А дальше будем решать.

Девушка засияла так, что даже Маричка хмыкнула и не удержалась от улыбки. Ганна тихо кивнула, как будто уже мысленно раскладывала всё по полочкам. В комнате тут же стало оживлённо: женщины зашептались между собой, обсуждая, у кого глаз лучше, у кого рука твёрже, и кто возьмётся за первые стежки. Новички держались чуть в стороне, но слушали внимательно, явно втягиваясь в общее настроение.

А я стояла среди них и чувствовала, как внутри разливается тёплая гордость. У нас получалась настоящая команда.

Работа закрутила меня так, что я словно жила по чётко заведённому механизму. С утра – проверить мастериц, раздать указания, уточнить у Ганны с Маричкой, что уже готово, а что ещё требует доработки. Днём – пересчитать готовые подушки, заглянуть к Анете, которая с азартом вышивала новые узоры, и при необходимости помочь ей самой, чтобы дело шло быстрее. Иногда я успевала перекусить наспех – кусочек хлеба с сыром или миску похлёбки, которую заботливо оставляла Маричка, – и тут же возвращалась к делам. Вечером – снова работа, пока не начинала гудеть спина и пальцы не сводило от усталости.

В эти дни мне едва хватало передышек, чтобы подняться наверх к Кристиану. Я садилась рядом, брала его за руку, иногда меняла повязки или поправляла одеяло… но легче мужчине не становилось. Лицо оставалось бледным, дыхание – глубоким, но таким тихим, что иной раз я ловила себя на том, что вслушиваюсь, не дрогнет ли его грудь. Я всё яснее понимала: драконица была права. Яд не отпускал, и никакие мои надежды пока не приносили облегчения.

А на следующий день пришёл ответ от маркизы. Я развернула письмо и, улыбнувшись, перечитала дважды: леди Милане удалось раздобыть ещё шесть серебряных монет авансом. Получить их я могла, приехав с новой партией товара. Впервые за долгое время я почувствовала, что камень, давивший на грудь, стал хоть чуточку легче.

С этими мыслями я и отправилась на свой ежедневный обход, ставший для меня почти ритуалом. В дровнике на меня радостным гвалтом обрушивались наши пернатые безобразники. Птенцы заметно подросли и теперь выглядели как серьёзные пернатые товарищи. Того и гляди – скоро начнут нестись. Я гладила их по крылу, кормила, а потом вместе с Орлином обходила огород. В эти минуты, среди простых хлопот, я ловила себя на том, что сердце согревается какой-то тихой, домашней радостью.

Будни текли неторопливо, но наполненно: стук игл, шелест тканей, запах сушащихся трав. Всё было делом, в котором я растворялась, стараясь не думать слишком о тревогах. А на третий вечер ко мне подошёл Орлин. Его морщинистое лицо светилось усталостью, но глаза блестели.

– Госпожа… травы уже практически готовы, – сказал он негромко, словно боялся спугнуть надежду.

Решение созрело тут же и без колебаний: я еду в Риланию к леди Луарийской. Об этом я сразу сообщила Ганне, чтобы та передала мужу: завтра он повезёт меня к маркизе.

К этому времени новая партия подушек уже была готова, а ещё к ней прибавился десяток особенных – гербовых. Идея Анеты оказалась удачной. Я специально подсмотрела герб Луарийской на подписанном нами документе, и мои мастерицы умело перенесли его на ткань. Теперь у нас был сюрприз для миледи Миланы, подарок, в котором каждая из женщин вложила частичку своего старания.

Вечером, закончив дела, я вновь поднялась наверх. Кристиан всё так же спал, словно застряв между этим миром и тьмой. Я осторожно легла рядом, обнимая его, и уткнулась лицом в плечо.

– Подожди ещё чуть-чуть… – прошептала, крепче прижимаясь к своему мужчине. – Я справлюсь. Для нас двоих.

И, словно отвечая на мою мольбу, его дыхание стало чуточку теплее.

К утру телега с подушками была уже нагружена, и мы с Тиберием отправились в Риланию. Дорога прошла неспешно, мимо всё тех же полей, садов и огородов, но на этот раз я почти не любовалась ими. Мысли были заняты лишь одним: успеем ли мы, хватит ли денег, и не окажется ли вся моя работа зря.

* * *

Особняк леди Луарийской встретил нас оживлённой суетой: слуги сновали туда-сюда, рабочие выносили ящики с тканями, и, казалось, каждая мелочь в этом доме была подчинена единой цели – всё должно быть на своём месте.

Маркиза встретила меня с тем самым мягким, но в то же время строгим выражением лица, которое я уже успела узнать. Я поблагодарила её за помощь, не скрывая своей признательности, и получила в ответ сдержанную улыбку.

Мы вместе прошли в зал, где мои подушки разложили для осмотра. Маричка, Анета и Ганна могут собой гордиться: вышивка смотрелась аккуратно, цвета подобраны идеально, а гербовые подушки производили настоящее впечатление. Леди Милана подняла одну из них, провела пальцами по узору и одобрительно кивнула.

– Прекрасная работа, Александра, – сказала она, чуть прищурившись. – Я закажу у вас ещё несколько десятков таких. Герб должен быть в каждом доме, который связан с моими землями. Думаю, вы справитесь?

– Конечно, – ответила я, чувствуя, как в груди разливается счастье. Новая работа – это новый заработок, а значит у нас был шанс.

Деньги я получила тут же: аванс в шесть серебряных монет, о которых говорила маркиза, плюс оплата за подушки. Мы простились тепло, но в то же время по-деловому, и вскоре телега уже гремела по дороге домой.

Я мысленно пересчитывала монеты снова и снова, раскладывая их по воображаемым стопочкам. Медяки за подушки, серебро за травы. Гербовые в счёт будущих заказов. И вот в какой-то момент, словно молнией пронзило: мне всё равно не хватает почти две монеты серебром. Всего два жалких серебряных кружочка – и я окажусь в проигрыше.

– Госпожа, вы что-то приуныли, – тихо заметил Тиберий, бросив на меня быстрый взгляд, пока мы тряслись на ухабистой дороге. – Вроде бы всё прошло хорошо.

Я попыталась улыбнуться, но вышло слабо. Склоняясь к нему, прошептала так, что, казалось, слышал только он и дорога под колёсами:

– Мне не хватает… Мне всё равно не хватает две серебряные монеты. И вряд ли я найду их за оставшиеся два дня…

Слова повисли в воздухе тяжёлым камнем. Возница нахмурился, но молчал, только сильнее подстегнул лошадей, будто от скорости движения мог зависеть и исход всего дела.

Домой мы вернулись поздно вечером, и я сразу же направилась на кухню, где меня уже дожидался Орлин. На столе передо мной лежали кучки монет – медь и серебро, собранные буквально по крупицам. Я пересчитывала их по несколько раз, будто от этого могла измениться сумма.

Сначала сложила серебро: двенадцать монет. Затем медь: шестьдесят четыре. Взяла и то, что оставалось в кошеле Кристиана, хотя сердце болезненно сжалось – будто я вторгалась в его личное. Но выбора у нас не было.

– Двенадцать серебром и шестьдесят четыре меди, – выдохнула я, уронив ладони на колени.

Орлин нахмурился, но молчал, пока я шёпотом повторяла сама себе:

– Долг двадцать две монеты и двадцать меди. Восемь мы уже отдали. Значит… не хватает одной серебряной и пятидесяти шести медяков.

Слова застряли в горле тяжёлым грузом, словно камень. Цифры сами по себе казались небольшими, но для меня, у которой не было ни тайника, ни накоплений, ни родни, к которой можно обратиться, это было словно пропасть.

Я в отчаянии сжала кулаки, когда вдруг заметила, что Орлин замешкался. Старик кивнул сам себе, поднялся и вышел в соседнюю комнату. Вернулся спустя несколько минут, а в руках у него лежал блестящий серебряник.

Я изумлённо приподняла брови.

– Это… откуда?

Старик протянул монету и чуть смущённо усмехнулся:

– Подарок Его Светлости. Когда-то, после удачно завершённой кампании Кристиан привёз домой угощения и подарил мне монету, назвав её платой за мою работу. Я берег его, думал – для старости, для чёрного дня… Ну, похоже, день этот настал. Вот и пригодился.

Я даже не удержалась – вскочила и бросилась обнимать мужчину, прижимаясь к худым плечам. Глаза защипало от благодарности.

– Орлин… спасибо… – только и смогла прошептать.

Но даже с этим серебряником нам всё ещё не хватало. Пятьдесят шесть медяков – не такая и малая сумма, если учесть, что у нас каждая монетка на счету. Я уже собиралась снова мучительно перебирать варианты, как вдруг в дверь постучали.

Я поднялась и открыла – на пороге стояли мои мастерицы. Удивлённо покосилась на них, и тут вперёд шагнула Ганна. Женщина протянула ладошку, в которой лежало двенадцать монет – вся её заначка.

– Возьмите, госпожа, – тихо сказала она. – Мы подождём оплату. Главное – чтобы вы сохранили герцогское поместье.

Я замерла, не веря своим глазам, но за ней вышли и Маричка, и Анета, и новые женщины, что недавно пришли от Луарийской. Одна за другой они протягивали свои сбережения – кто несколько медяков, кто чуть больше. И даже маленький сын Тиберия, спрятавшийся за юбкой матери, робко шагнул вперёд и протянул честно заработанный медяк.

– Это… вам, госпожа, – пробормотал он, смутившись.

Я больше не могла сдерживать слёз. Эти люди верили в меня. Верили в то, что я справлюсь, что смогу защитить дом и их семьи. Я закрыла лицо руками, потом снова посмотрела на своих мастериц, на их добрые глаза, и слова сами сорвались с губ:

– Спасибо. Спасибо вам всем. Я не подведу. Мы обязательно справимся.

И в ту минуту я впервые почувствовала – это не просто работа и не просто долг. Это была моя семья.

Глава 45. Тайна Градского. Совесть за двадцать монет

Женщины ещё долго стояли на пороге, перебрасываясь между собой короткими словами поддержки, пока я, краснея от волнения и благодарности, пыталась их всех обнять взглядом. Но в конце концов они разошлись по своим делам, оставив меня с тёплой тяжестью в груди и дрожащими пальцами, сжимающими узелок с монетами.

Мы с Орлином пересчитали всё ещё раз, уже без спешки, вдумчиво, перекладывая монеты из руки в руку. Серебро аккуратно в стопочку, медяки в ряд, и вот итог: сумма сходилась. Нам хватало.

Я не удержалась и рассмеялась, легко, звонко, почти по-детски, как будто сама гора свалилась с плеч.

– Мы сделали это, – прошептала я, вскинув взгляд на Орлина. – У нас есть всё. И теперь… теперь можно дышать свободно.

Старик смотрел на меня так, будто впервые увидел не уставшую женщину, измученную работой и тревогами, а хозяйку дома, в глазах которой горел огонь.

– Госпожа, – мягко сказал он, – теперь осталось дождаться Его Светлость.

Я кивнула, улыбнувшись и будто бы даже осмелев:

– Он очнётся. Я сделаю для этого всё, поверь мне.

Я не сказала о словах драконицы, не стала делиться тайнами, что могли бы только добавить старику тревог. Пусть в его сердце будет место лишь для надежды.

Ну а когда осталась одна на кухне, их оставшихся трав я выбрала те, что успели просохнуть, и добавила к ним веточку цветущего эринея – именно её я берегла отдельно, ведь подсказка в моём сердце звучала ясно: именно она должна помочь. Стараясь не расплескать, я приготовила отвар и осторожно напоила им Кристиана, чуть приподняв его голову и шёпотом уговаривая сделать хотя бы глоток.

– Ну же, мой хороший… это поможет, ты увидишь… – прижимала я кубок к его губам, чувствуя, как сердце замирает от каждого его слабого движения.

А когда всё было сделано, я наконец позволила себе вдохнуть глубже и пошла в свою комнату. Разделась, умылась, привела себя в порядок, заплела в колосок волосы и достала бордовое платье. Платье не для работы, не для походов по огороду и не для бесконечных подсчётов, а для жизни. Для счастья. Для него. Надев его, я вдруг почувствовала себя так, будто шла на свидание.

Вечером, когда Орлин тихо ушёл к себе, оставив нас вдвоём, я вернулась в комнату к Кристиану. Села рядом, взяла его ладонь в свои руки и начала говорить. Сначала – о мелочах. О том, что нам удалось собрать деньги и что завтра я отвезу их Градскому, поэтому наш долг будет закрыт. Что женщины верят в нас и помогают, что дом зажил, что птенцы скоро начнут нестись, и что он обязательно это увидит.

Слова лились сами собой. Я рассказывала всё, будто боялась, что если замолчу, тишина поглотит меня. И где-то посреди этого потока я неожиданно для самой себя призналась:

– Ты стал для меня больше, чем просто мужчина, которого я встретила случайно. Ты стал частью моей жизни, её опорой, даже когда молчишь и спишь рядом. С тобой я впервые почувствовала, что могу быть собой. Что у меня есть дом, семья, и что я не одна.

Я говорила и гладила его руку, волосы, целовала его висок и щёку. И в каждом прикосновении было столько нежности, сколько я не позволяла себе за всю жизнь. Не думая больше, я сняла платье и осторожно забралась под одеяло рядом. Прижалась к мужчине всем телом, будто надеясь согреть, будто могла своим дыханием вытянуть его из сна.

Медленно и бережно гладила его грудь, плечи, едва касалась губами перевязанных ран, обещая:

– Завтра ты вернёшься ко мне. Я верю. И я не отпущу тебя, слышишь? Никогда.

Каждое слово я словно шептала в его душу, соединяя свою жизнь с его жизнью, свои надежды – с его будущим. Я решилась стать его и душой, и телом, даже если Кристиан ещё не слышал меня. Потому что знала – он вернётся. И мои последние слова этой ночью были самыми простыми и самыми настоящими:

– Я люблю тебя.

Успокоившись, я улеглась за здоровом плече герцога и уснула. Наконец, все мои тревоги отпустили меня, позволив облегчённо выдохнуть.

* * *

Утро встретило меня мягким светом и прохладой. Я открыла глаза и сначала даже не поняла, где нахожусь, но тепло сбоку и знакомый запах кожи тут же вернули меня в реальность. Кристиан. Я повернула голову, глядя на его спокойное лицо, и тихо коснулась губами его щеки. Он оставался безмолвным, но вдруг мне почудилось: его рука, лежащая на моей талии, едва заметно сжалась. Сердце ударило сильнее, дыхание сбилось.

– Ты слышишь меня? – шепнула я, но ответа не последовало. Только тишина.

Я ещё немного полежала рядом, впитывая каждый миг этой близости, хотя и понимала – мне пора. Осторожно, чтобы не разбудить надежду, я выскользнула из постели, подхватила свою одежду и вернулась к себе в комнату.

В этот раз я выбрала платье изумрудного цвета. Хотелось выглядеть представительно и достойно, словно я и правда хозяйка, а не гостья в чужом доме. Волосы собрала аккуратно, натянула рабочие туфли – других у меня всё равно не было, и вздохнула: «Ну, и так сойдёт».

А когда я спустилась вниз, у двери бесшумно появился Орлин. Старик остановился рядом со мной, глядя с явным беспокойством:

– Госпожа, позвольте мне поехать с вами, – произнёс он, теребя в руках шляпу. – Там, в городе, всякое может случиться.

Я покачала головой.

– Нет, Орлин. На тебе дом, хозяйство, женщины. Они будут ждать именно тебя. Так что не переживай, я справлюсь.

Старик помолчал, потом лишь тяжело вздохнул и положил руку мне на плечо, словно прощаясь. Тем временем во дворе меня уже ждал Тиберий. Его телега стояла готовая, а сам возница терпеливо сидел, болтая ногой. Увидев меня, он подскочил и помог забраться наверх.

Дорога тянулась долго, но в голове всё время вертелись только цифры, монеты, мои страхи и воспоминания о руке Кристиана, будто на мгновение ожившей на моей талии. Я молилась, чтобы это было не плодом усталого воображения.

Вилантия встретила нас шумом и движением. Узкие улочки уже наполнялись торговцами, на площади раскладывались первые прилавки, а горожане спешили кто по своим делам, кто к утренним богослужениям. Но мне было не до любопытства.

Тиберий уверенно вёл телегу прямо к нужному месту. И вскоре мы остановились у каменного здания с широким крыльцом и резными ставнями – контора, принадлежащая Градскому. Я глубоко вдохнула, стоя на пороге, после чего толкнула дверь и шагнула внутрь. За массивным столом сидел уже знакомый секретарь – тот самый, что встречал меня раньше. Он поднял глаза, узнав, и поклонился.

– Госпожа Александра, рад вас видеть. Боюсь, господина Градского ещё нет. Он прибудет ближе к обеду.

Я кивнула, пряча разочарование.

– Ничего. Я подожду.

Секретарь вежливо указал на ряд стульев у стены. Я выбрала один, присела и застыла в ожидании, ощущая, как сердце продолжает колотиться, будто всё происходящее было не просто делом, а последним испытанием.

Я сидела у стены, стискивая ладонью мешочек с монетами, словно от этого зависела моя жизнь. И в этой звенящей тишине мысли мои настойчиво роились в голове: «А вдруг не хватит? А вдруг он не примет? А если всё сорвётся?..» Время тянулось вязко, словно патока. Секретарь то и дело поглядывал на меня исподтишка, а в коридоре мимо проходили люди – чиновники, купцы, писари. Их шаги отдавались гулом, и каждый раз сердце подскакивало, будто это шёл он.

И вот дверь наконец открылась, и в комнату вошёл Градский. Его тяжёлый взгляд сразу упал на меня. Мужчина нахмурился, брови сошлись на переносице, и воздух вокруг нас будто сгустился.

– Я ожидал Кристиана… – холодно произнёс он прямо с порога.

Я кивнула, заранее принимая его негодование. Тем временем маркиз открыл дверь своего кабинета и пригласил меня войти. Там он сразу же занял широкое кресло у окна, указав на небольшой стул перед собой.

– У меня договор с вашим хозяином, – продолжил он с презрительной усмешкой. – И я предпочитаю обсуждать вопросы долга с ним, а не с его рабыней…

Я ошарашено уставилась на мужчину, не веря своим ушам. Что? Откуда?.. Да, Кристиан занимал у маркиза деньги, но он не упоминал, что Градскому известно обо мне. Стараясь не показывать своего смятения, я глубоко вдохнула и попыталась говорить спокойно:

– Я вас прекрасно понимаю, но сложились такие обстоятельства, и Его Светлость не может лично присутствовать при встрече. Однако я уполномочена вернуть вам долг.

Теперь пришла очередь моего собеседника удивлённо вскинуть брови.

– Вернуть? Всю сумму? – в его глазах блеснул хищный интерес.

– Да, – осторожно ответила я.

Мужчина медленно поднялся из кресла. Его движения стали жёсткими, и в голосе прорезалась сталь:

– Откуда они у вас? Вы их украли? – рявкнул он.

Я невольно вжалась в стул, чувствуя, как холод пробегает по коже.

– Нет, что вы… – попыталась объясниться, но Градский уже не скрывал злости.

– Я знаю, что Кристиан ранен, – он шагнул ближе, ударив ладонью по столу, отчего чернильница опасно качнулась. – И он не мог найти оставшуюся сумму. Где вы взяли деньги? Почему вообще влазите туда, где вам не место?

Я открыла рот, чтобы ответить, но слов не нашлось – этот мужчина говорил всё громче и резче, не давая мне вставить ни звука.

– Вечно эти женщины… Думаете, делаете добро? – его голос сорвался почти на рык. – Забрали бы деньги себе – и спокойно жили безбедно до конца своих дней. Но нет! Вы должны сунуться туда, куда вас никто не звал!

Градский шумно выдохнул, будто пытаясь взять себя в руки. Плечи его чуть опустились, а голос стал холоднее, но спокойнее:

– Покажите деньги.

Я дрожащими руками развязала мешочек, высыпала всё содержимое на стол. Серебро и медь глухо загремели о полированное дерево, разлетаясь маленькими кучками. Маркиз придвинул к себе монеты, пересчитал медленно и придирчиво, словно выискивая подвох. А после наконец, кивнул.

– Хм. Всё верно. Вы свободны.

Я подняла глаза, чувствуя, как внутри холодеет. Он явно рассчитывал, что я покорно уйду. Но я и не думала так просто сдаваться.

– Мне нужна расписка о том, что долг погашен. И документ, который подписал Его Светлость, вы обязаны его вернуть. – Голос мой дрогнул лишь чуть-чуть, но я не отводила взгляда.

Лицо Градского мгновенно перекосилось, а на скулах заиграли желваки.

– Что? – процедил он сквозь зубы. – Да кто вы такая, чтобы требовать от меня бумаги?

– Та, кто принес вам деньги, – резко ответила, чувствуя, как злость переплетается со страхом. – И я не уйду отсюда без доказательства, что долг уплачен полностью и в срок.

В глазах моего визави мелькнуло настоящее нутро – жадность, злоба, раздражение. Он вскочил, опрокинув стул, и шагнул ко мне.

– Соплячка! Думаешь, мне есть дело до тебя и твоего хозяина? Твой герцог – неудачник, как и его отец! Его род обречён на забвение, а ты… ты всего лишь рабыня, которая решила играть в хозяйку! – каждое слово он выплёвывал, как яд.

Я подхватилась, сердце билось где-то в горле.

– Не смейте говорить так о нём! – выкрикнула, сама поражаясь собственной смелости. – Кристиан дал больше, чем вы когда-либо сможете!

Градский замер прямо передо мной, так близко, что я чувствовала жар его дыхания. Глаза мужчины метали искры, а пальцы дёрнулись, словно он готов был разорвать меня на месте. Я инстинктивно сжалась, прижимая руки к груди и не зная, хватит ли у меня сил оттолкнуть его.

И вдруг – тихий, но грозный голос разрезал накалённый воздух, словно нож.

– Олаф… тебе не кажется, что драться с женщиной – низко?

Я замерла, не веря своим ушам. Голос был до боли знаком. Медленно, будто боясь, что это окажется сном, я обернулась… У двери, опираясь на косяк, стоял герцог Виери. Бледный, осунувшийся, но живой, с тем самым ледяным блеском в глазах, который я помнила.

– Кристиан… – прошептала, вцепившись в край стола, чтобы не упасть.

Он шагнул внутрь, и взгляд его был прикован только к маркизу.

– Ну так что, Градский? – продолжил тихо, но с такой сталью в голосе, что у меня пробежали мурашки. – Готов объяснить мне, почему ты решил угрожать моей женщине?