Текст книги "Истинная на сдачу, дракон в комплекте (СИ)"

Автор книги: Ника Калиновская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)

Глава 17. Во власти закона

Александра

Городок оказался куда живее, чем я ожидала. Узкие улочки, мощёные крупными, неровными камнями, петляли между домами с покатыми крышами и деревянными ставнями. Небольшие лавки выстраивались вдоль дороги, каждая со своей вычурной вывеской – резные и ярко раскрашенные, они словно наперебой старались привлечь внимание прохожих. Вот аптекарь с символом змея и кубка, вот булочная с плюшевым кренделем над дверью, вот шляпная с котом в цилиндре. Я разглядывала всё это с затаённым интересом – впервые по-настоящему.

В тот день, когда меня продали, я почти ничего не запомнила. Всё прошло в каком-то липком тумане страха и злости. Только теперь, глядя на старинные здания, украшенные резьбой и витражами, я осознала, насколько этот мир отличается от моего. Здесь не спешат. Здесь живут – медленно, по-старому, будто время не властно над этими улицами.

Карета вдруг остановилась, заставив меня чуть податься вперёд. Мы подъехали к высокому каменному зданию с башенками – оно напоминало уменьшенный замок и определённо выделялось среди остального городского пейзажа. Видимо, ведомство, куда меня должны были доставить.

Сопровождающие открыли дверцу и выбрались первыми. Один из них, моложе и, казалось, менее прожжённый, чем его коллеги, на мгновение задержался, потом протянул мне руку – вполне вежливо. Этот жест не остался незамеченным.

– Уж не забывайся, Рэн! – хмыкнул один из напарников. – Она, конечно, одета прилично, но всё ещё рабыня.

– Надо же, – подхватил другой. – Смотри, кавалер нашёлся. Прямо рыцарь башмаков и пыльной дороги.

Хохот прозвучал неприятно. Я не ответила – просто приняла протянутую руку и выбралась из кареты с достоинством, будто не слышала ни слова. Слишком много глаз, слишком мало выбора.

Каменные ступени под ногами веяли прохладой, и каждый шаг отдавался глухим эхом под сводами старого здания. Мы поднимались по широкой лестнице, ведущей к резной двери с коваными ручками. За моей спиной раздавался скрип сапог – торговец, неспешно выбравшийся из собственной кареты, остался с сухопарым жандармом. Тот, судя по жёсткому выражению лица и командному тону, был среди троицы главным. Похоже, разговор у них предстоял не самый приятный.

А я в окружении двух остальных сопровождающих направилась дальше – по узким, немного мрачным коридорам, выложенным бледным камнем. Стены здесь были облуплены в уголках, но в остальном всё выглядело на удивление ухоженным: чисто, холодно и строго.

Мы поднялись на третий этаж. Жандармы не проронили ни слова, просто вели вперёд уверенно, будто я – груз, временно им вверенный. Здесь было тише: коридор встретил нас скрипом дощатого пола и чуть приглушённым светом, пробивающимся сквозь мутные окна. В конце коридора – дверь, за которой ждал мой очередной «приём».

Один из моих сопровождающих постучал и, не дожидаясь ответа, распахнул её. Меня впустили внутрь, и дверь за спиной тут же закрылась.

Кабинет был просторнее, чем я ожидала, с высоким потолком и двумя широкими окнами. У массивного стола сидели двое незнакомых мне мужчин в строгих мундирах. Один из них, с пышными усами и цепочкой на жилете, оторвался от бумаг и посмотрел на меня без особого интереса, второй просто кивнул, указывая на стул напротив.

Официальная часть началась. Допрашивать начали почти сразу – сухо, методично, без лишней прелюдии.

– Имя?

– Александра, – ответила я, стараясь держаться спокойно.

Мужчина с усами кивнул, записывая в бланк, затем поднял глаза и уточнил:

– Примерный возраст?

Я немного растерялась. Им действительно кажется, что я не знаю, сколько мне лет? Или это у них такое общее мнение о рабах – будто мы серая масса без прошлого, без точной даты рождения, без права помнить?

– Двадцать семь, – ответила я чётко, даже с вызовом.

Мужчина с усами приподнял бровь, но промолчал, лишь отметил что-то в своих бумагах. Я отвела взгляд, сдерживая раздражение. Их снисходительность резала сильнее, чем прямые обвинения.

– Местность, в которой вы были зарегистрированы?

Вот тут я замешкалась. Сердце подскочило. Ни названий, ни провинций, ни деревень в этом мире я толком не знала. В голове закрутились обрывки чужих разговоров, обрывочные упоминания, но ни одно место не казалось безопасным для выдумки. Ведь если я назову несуществующее или странное, это может обернуться ещё большими подозрениями. А правду – правду о том, что я из другого мира – говорить, конечно же, нельзя.

Я чуть наклонилась вперёд, изображая попытку вспомнить:

– Простите... я... не уверена. Меня забрали из приюта давно. Слишком давно. Там никогда не говорили, где именно он был. – Я опустила глаза, делая голос немного глуше, будто мне тяжело вспоминать.

– Понятно, – сухо произнёс второй, молчавший до этого сотрудник. – Как вы попали в дом герцога Виери?

Вот теперь я удивилась. Ни слова о том, как я оказалась у торговца? Разве это не первая логичная точка в цепочке? Или они намеренно избегали неудобных тем, предпочитая официальные формулировки и обтекаемые ответы?

– Меня выкупили, – ответила я, стараясь держаться спокойно. – На торгах в Лаверии господин Гектор передал меня слуге Его Светлости.

Я намеренно сделала паузу, а затем отчётливо произнесла:

– Так я и оказалась в доме герцога Виери.

Титул прозвучал как щелчок по самолюбию чиновников. Пусть они и не любят аристократов, но прекрасно понимают, что с герцогом лучше не связываться без веской причины. Я уловила еле заметную смену выражения лиц – пусть не поддержку, но уже и не равнодушие.

И тут же с облегчением подумала: как хорошо, что Орлин успел мне рассказать о Лаверии, городе, где меня купили. А имя торговца – Гектор – я запомнила из разговора жандармов в карете. Всё пригодилось.

Мужчины переглянулись. Один снова сделал пометку в бланке. Я чувствовала, что шаг за шагом нас ведут по дорожке, которая больше относится к статусу моего хозяина, чем моим правам или, тем более, правде.

Мне задали ещё с десяток пустых, ни к чему не ведущих вопросов: о том, не имела ли я судимостей, нет ли у меня долгов или претензий к владельцу – как будто всё это хоть как-то могло изменить моё нынешнее положение. Один из мужчин в форме, не отрываясь от бумаг, наконец протянул мне пергамент, указывая пальцем на строчку внизу:

– Здесь нужно поставить знак.

Я не шелохнулась, внимательно глядя на него.

– Я хочу сначала прочесть, что там написано, – спокойно произнесла я и протянула руку за бланком.

На несколько секунд в кабинете воцарилась такая тишина, что было слышно, как поскрипывает деревянный стул под одним из чиновников. Жандармы, сопровождавшие меня до кабинета, уставились, не мигая, будто перед ними только что заговорила каменная статуя.

– Вы... вы обучены грамоте? – наконец выдавил один из них, приподнимая брови до самого лба.

Кажется, для них это было сродни откровению – рабыня, которая не только знает свой возраст, но и умеет читать.

Кристиан Виери

– Я пришёл за своими деньгами, – произнёс чётко, не давая возможности повернуть разговор в сторону.

Барон Рауди, усевшийся в кресло с ленивым видом, будто наш разговор не заслуживал и тени серьёзности, вскинул брови с преувеличенным удивлением.

– За своими деньгами? – переспросил он, словно не расслышал. – Но позвольте, уважаемый герцог, я не припоминаю, чтобы одалживал у вас средства…

Вот же хитрец. Мой сосед понял всё с первого слова – я видел это в его глазах. Просто решил сыграть свою старую партию: сделать вид, будто ничего не было, будто я сам всё выдумал. В прошлый раз ему это удалось – я тогда действительно ушёл, проглотив унижение. Но сегодня ставки выше. Гордость – не роскошь, которой я могу сейчас разбрасываться. Свобода Александры дороже. И если ради неё придётся вывернуть душу наизнанку и выпросить у этого жирного паука его долги – пусть будет так.

– Не так давно я помог вам разобраться с некоторыми неприятностями… Китороги, если вы не забыли, дорогой мой сосед, – я приблизился к столу и посмотрел на него сверху вниз, холодно и уверенно. Голос звучал спокойно, но в нём был стальной нажим.

Барон поднял взгляд, и на миг в его глазах мелькнула осторожность.

– Ах это… а разве мы договаривались об оплате? – выдал он, сцеживая фальшивую улыбку. – Вы ведь помогали мне и не раз – по старой дружбе…

Вот хапуга. Прикидывается забывчивым, будто не он сам дрожал в своей башне, когда на подступах рычали твари. Будто не он запирал ворота, глядя в окно, как я вырезаю ту свору в одиночку.

– Барон, – сказал я медленно и сдержанно, – мне некогда играть с вами в эти игры. У меня в данный момент очень неприятная ситуация, и я хотел бы получить плату за свою работу. Сейчас.

– Но как же… – Рауди развёл руками, голос его стал тягучим, почти жалобным. – Без наличия лицензии вы не можете заниматься наёмнической деятельностью… – ухмылка. Гад ещё и смеет мне угрожать?

Я резко наклонился, почти касаясь его лица. Мой собеседник дёрнулся, но остался сидеть. Запах его душистого масла только раздражал сильнее.

– Три монеты серебром, – процедил я. – Сейчас. Или вы хотите, чтобы в Нижнем Долесе заговорили о вашей неблагодарности? Я как раз подумываю съездить к маркизе Луарийской… Думаю, ей будет крайне интересно узнать, как вы, барон, расплачиваетесь со своими спасителями.

Рауди побледнел.

– Не думал, что вы, Виери, столь бессовестны, – процедил барон, с каменным лицом открывая нижнюю шухляду стола. Рука у него едва заметно дрогнула, когда он достал оттуда мешочек и, не утруждая себя церемониями, высыпал его содержимое на стол. Монеты с глухим звоном покатились по лакированной поверхности. Виран медленно отсчитал три серебряных, а затем с пренебрежительным жестом буквально кинул их мне, словно подачку.

Я поймал одну на лету, остальные аккуратно собрал, не спуская с него взгляда.

– Я тоже не думал, что Рауди столь мелочны… Но, как говорится, люди нередко не соответствуют нашим ожиданиям, – усмехнулся я и, не дожидаясь ответа, повернулся и направился к двери.

Выходя из кабинета, чувствовал на себе его прожигающий взгляд, но ни на мгновение не обернулся. Кажется, деньги действительно портят отношения. Хотя, такого "друга", как барон Рауди, и врагу не пожелаешь. Интересно, а что было бы, попроси я у него взаймы? Вероятно, вылетел бы из поместья при помощи охраны и с насмешками вслед.

Я быстро покинул ненавистный особняк, даже не удостоив его последний взглядом. Стражник, что провожал меня, поспешил остаться у дверей, будто боялся, что я вдруг передумаю вернуться. На въезде меня всё так же дожидался наш возничий с видавшей виды телегой, а рядом с ним – Орлин, вечно настороженный, в этот раз пристально изучавший моё лицо. Я кивнул ему и, едва заметно улыбнувшись, произнёс:

– Начало есть.

Старик не стал задавать вопросов – и за это я был ему благодарен. Забрался в телегу, устроился на жёстком деревянном борту и оглянулся на дорогу впереди.

– Уважаемый, едем к поместью маркизы Луарийской.

Возничий дернул вожжи, и кобылка, неторопливо фыркнув, сделала шаг, затем второй, и телега медленно тронулась с места. Колеса заскрипели, поднимая лёгкое облако пыли на сухой дороге, а баронский особняк стремительно отступал за спиной. Пусть и без роскоши, но я двигался туда, где могла оказаться свобода Александры.

Мы ехали по дороге, что вилась меж аккуратно засаженных и ухоженных полей. Колосья ровными рядами покачивались на лёгком ветру, между ними мелькали огородные грядки, цветущие сады. Глаз отдыхал от этого порядка – и внутри что-то неприятно кольнуло. Вот бы и мой край однажды выглядел так… Но пока в Нижнем Долесе крестьян едва хватает, да и те живут в полуголодной деревушке, где из года в год страдают от набегов из Чертополосского ущелья.

А если расчистить ущелье… Если укрепить границы, создать сторожевые заставы, отрезать дорогу для мародёров – может, тогда и Долес задышит полной грудью, оживёт. Земли плодородные, просто недолюбленные.

Пока я обдумывал возможные шаги, телега покатилась мимо дорожного столба, и впереди показались дома – поселение, что принадлежало маркизе. Она не уединилась в загородной резиденции, как многие дворяне, а владела большим, раскидистым участком прямо на окраине городка. На мой взгляд – самое разумное решение: и с людьми ближе, и за хозяйством легче присматривать.

Мы с леди Миланой были знакомы. Впрочем, вряд ли кто-то назвал бы нас друзьями или добрыми соседями. Скорее, нейтралитет с ноткой иронии. Последний раз я видел её на балу в столице, когда моё имя ещё звучало, а заслуги не покрылись пылью забвения. Тогда её взгляд был оценивающим – как у всех, кто прикидывает, не слишком ли ты ослаб, чтобы на тебя ставить.

Теперь она узнает, что я снова в игре.

Телега размеренно покатилась по мощёной улочке, колёса тихо постукивали по камню. Мы медленно проезжали мимо лавок, мастерских, открытых дворов – жизнь вокруг текла в своём обычном ритме. Несколько прохожих мельком взглянули на нас, но тут же вернулись к своим делам. Никто не задерживал взгляда, никто не шептался за спинами. Незнакомцы? Ну и что. Здесь, похоже, привыкли к новым лицам. Переезжали, устраивались, начинали заново.

– Уважаемый, – обратился возничий к торговцу пряностями, что выкладывал разноцветные мешочки с корицей и гвоздикой у прилавка. – Как проехать к особняку маркизы Луарийской?

Тот взглянул на нас, оценивая, с минуту помолчал, а потом махнул рукой в сторону боковой улицы:

– Вон туда. По второй от перекрёстка свернёте направо, доедете до фонаря с медным плафоном – там увидите ворота.

– Благодарствую, – кивнул возничий, щёлкнул поводьями, и мы свернули на указанную дорогу.

Улочка стала тише, уже не слышно было звонков кузнецов и выкриков зазывал. Впереди вырастали ухоженные фасады, заросшие плющом стены, аккуратные решётки садов – всё говорило о достатке и порядке. Наша разношерстная компания приближалась к владениям маркизы.

Мы неспешно двигались по указанному торговцем пути, и вскоре впереди показались высокие кованые ворота, за которыми скрывался особняк. Территория выглядела ухоженной, но у входа никого не было. Телега остановилась, и я легко спрыгнул на землю, бросив взгляд на усевшегося с прямой спиной Орлина.

Пыль слегка взвилась у ног, но я не обратил на это никакого внимания. Прошёлся вдоль забора, заглядывая сквозь решётку ворот, ожидая, что, может, кто-то заметит наше прибытие. Но поместье оставалось безмолвным – ни сторожа, ни слуги. Тишина.

И вдруг я услышал голос:

– Вы к Её Светлости?

Обернувшись, я заметил приближающуюся телегу. Её вёл мужчина в поношенном жилете и шляпе, натянутой до самых бровей. Его лицо казалось знакомым, крестьянским – простым и загорелым от солнца.

– Да, – кивнул я, глядя прямо на своего собеседника. Телега остановилась, скрипнув под тяжестью мешков. Я подошёл ближе, касаясь пальцами краешка своей перевязи. – Как мне встретиться с маркизой Луарийской?

Крестьянин откинул край шляпы, прищурился и кивнул в сторону дороги:

– Её сейчас нет дома. Госпожа на виноградниках. Если хотите – езжайте за мной, я покажу дорогу.

Я снова глянул на Орлина. Тот молча кивнул. Время шло, и терять его не стоило.

По достаточно широкой, утоптанной временем дорожке мы спустились с пригорка. Колёса телеги поскрипывали, но ехали мы плавно, не торопясь – под нежный шелест листвы и утихающий шум городка за спиной. Вскоре дома остались позади – сначала аккуратные, будто игрушечные домики с палисадниками, потом более простые, почти деревенские хижины. Всё реже попадались строения, всё шире становились пространства между ними. Мы выехали на настоящую окраину городка.

По обе стороны от дороги расстилались поля. Кукуруза шелестела своими высокими листьями, на отдельных грядах зеленели капуста, морковь, лук, чьи запахи доносились до нас вместе с ароматом земли, прогретой солнцем. Дальше – виноградники. Ровные ряды лоз тянулись к горизонту, создавая причудливый зелёный лабиринт, искрящийся каплями росы на листьях.

– Вон там, видите? – мужчина на телеге вытянул руку вперёд.

Я прищурился – вдалеке действительно виднелась немаленькая толпа людей. Они копошились среди виноградных рядов – кто-то стоял, кто-то нагибался, укладывая гроздья в плетёные корзины.

Пока мы вглядывались, наш проводник резко повернул налево, съезжая с дороги. Его телега покатилась в сторону больших, выкрашенных в серо-зелёный цвет амбаров, выстроившихся вдоль опушки виноградника. Очевидно, именно там собирали, взвешивали и хранили урожай.

– Спасибо! – Крикнул вдогонку, на что наш провожатый поднял руку, легко махнув мне.

Я хмыкнул на такое панибратство и перевёл взгляд вперёд. Похоже, мы прибыли.

Глава 18. Проблемный товар

Александра

Я развернула лист и, устроившись поудобнее на жёстком стуле, принялась за чтение. Документ оказался кратким, с сухими формулировками и канцелярскими оборотами, от которых веяло пылью архива и скукой. Он содержал описание моей "передачи", имени, нового места пребывания и, конечно же, моего возраста.

Когда взгляд наткнулся на строчку с числом, я невольно усмехнулась.

Возраст: двадцать.

Ну, спасибо за комплимент, господин следователь. Но двадцать – это всё же слегка приукрашенная версия моей жизни. Семь лет куда-то подевались. Может, ради того, чтобы сделать мою судьбу менее трагичной? Или это стандартная «оценка» – на глаз, с ошибкой почти в десятилетие?

Разумеется, вслух я ничего не сказала. Зачем спорить по такой мелочи, если это может только вызвать лишние подозрения? Всё равно здесь никто не собирается проверять мой паспорт. И вряд ли в этом мире вообще существует что-то подобное. Безбумажное королевство, где слово и печать значат куда больше личной подписи или удостоверения.

Так что двадцать – так двадцать. Новая жизнь, новый возраст.

Остальная часть документа, к моему удивлению, вполне соответствовала действительности. Или, по крайней мере, не содержала ничего подозрительного. Имя – мое, пусть и слегка искаженное, место «пребывания» указано верно, сведения о передаче – как и рассказывал Кристиан. Придраться было особо не к чему. И всё же... быть уверенной наверняка нельзя. В этом мире – точно нет.

Я кивнула собственным мыслям, будто дала себе молчаливое разрешение, и не раздумывая больше, взяла перо. Вскоре на бумаге появилась моя размашистая подпись – крупная, уверенная, совсем не та, какую ждут от рабыни. Подпись человека, привыкшего к другому статусу.

Мужчины за столом переглянулись. Один даже приподнял брови, другой нахмурился, будто я вновь нарушила какие-то их внутренние представления о «правильных» рабах. И всё же ничего не сказали – только принялись шептаться между собой, явно обсуждая следующую проблему.

Оказалось, перед ними встала не такая уж и простая дилемма: куда деть меня на ближайшие три дня, пока герцог разбирается с налоговыми недоразумениями. Бумаги, подтверждающие мою новую принадлежность, уже оформлены, но формально я пока никуда не «прибыла». И пока это не зафиксировано, за меня несут ответственность они.

– В камеру мы ведь её не отправим, – осторожно произнёс один из канцеляров.

И я мысленно зааплодировала. Вот хоть кто-то здесь не лишён здравого смысла. В камеру? Меня? Там могут быть крысы. Или вши. Или соседи с топором и без душевного равновесия.

– Хорошая мысль, – не удержалась я, тихо добавив вслух и, поймав на себе удивлённый взгляд.

Может, они и привыкли к молчаливым девочкам, которые кивают и не отсвечивают. Но, похоже, я снова удивила присутствующих. А ведь впереди было ещё целых три дня.

– Ну и куда, по-твоему, мы должны её деть? – с раздражением произнёс один из мужчин, вскинув голову. – Может, ты заберёшь эту спорную... леди к себе домой? Скажем, предоставишь ей убежище и гарантии на следующие три дня, а?

В тоне звучала откровенная насмешка, приправленная усталостью и раздражением, но прежде чем адресат успел хоть как-то отреагировать, дверь кабинета распахнулась и внутрь, слегка по-хозяйски, вошёл главный жандарм – тот самый сухопарый и строгий, что до этого беседовал с торговцем.

Принесла же его нелёгкая именно сейчас , когда разговор начал принимать обороты, выгодные мне. Вся комната будто замерла на вдохе. Он окинул присутствующих быстрым взглядом, словно уже всё знал, и, не утруждая себя извинениями за вторжение, положил на стол перед коллегами какую-то папку, пахнущую уличной пылью.

– Закончили? – сухо поинтересовался главный, скользнув взглядом и по мне.

Нет, определённо, он пришёл вовремя – по его мнению. А по-моему – как гром среди ясного неба.

Жандарм молча наблюдал, как его коллега пробегает глазами по аккуратно сложенным бумагам в принесённой папке. Я изо всех сил старалась рассмотреть, что там написано, вытягивая шею и косясь в сторону стола, но расстояние было слишком велико. Видела только ровные, плотно исписанные строки – без шанса различить хотя бы одно слово.

Наконец, канцелярий закончил чтение, удивлённо покосился на командира и коротко кивнул:

– Под вашу ответственность.

Я не сразу поняла, о чём идёт речь. Но догадка пришла уже через пару ударов сердца – когда этот тощий, как жердь, жандарм подошёл ко мне вплотную, почти касаясь плечом, и, словно по какому-то своему сценарию, подмигнул, кивнув с лёгкой ухмылкой:

– Пойдём.

Он развернулся и не оборачиваясь направился к двери, будто уже знал, что я последую за ним. А я… осталась на секунду стоять, растерянно глядя на канцелярия за столом. Молча, без слов, спросив взглядом: мне правда с ним идти?

Тот ответил едва заметным, но вполне утвердительным кивком. Ну чудесно. Я быстро вздохнула и осторожно направилась за жандармом, стараясь держаться с достоинством. Хотя в голове всё вертелся один и тот же вопрос:

Куда он меня ведёт? А может, всё же… лучше бы в камеру?

Кристиан Виери

Я оставил Орлина вместе с возничим у дороги – оба прекрасно понимали, что ожидание может затянуться, и потому устроились поудобнее в тени у телеги. Кивнул им, мол, оставайтесь здесь, скоро вернусь, – но прежде чем сделать шаг, Орлин окликнул меня и протянул аккуратно перевязанный свёрток.

– Небольшой презент для леди, – пояснил он с полуугольком во взгляде. – С просьбой идти – негоже с пустыми руками.

Я взял свёрток, коротко кивнув в знак благодарности, и направился в сторону виноградников, чувствуя лёгкую тяжесть в руке и ещё более ощутимую – в мыслях.

Солнце лениво скользило по спине, пригревая, но не обжигая, а лёгкий ветерок разносил терпкий запах земли, зрелых ягод и сухой травы. Тропа вилась меж аккуратно ухоженных рядов лоз, и вскоре впереди послышались голоса – рабочие обсуждали что-то на ходу, кто-то смеялся, кто-то ворчал. Среди множества голосов легко выделялся один – твёрдый, уверенный, с лёгкими нотками насмешки. Голос самой леди Луарийской.

Я приблизился, не торопясь вмешиваться. Она, с закатанными рукавами и плотно затянутым корсетом, уверенно отдавала распоряжения, поправляла что-то в корзинах, принимала взволнованные жалобы и не теряла при этом доброжелательной иронии. Настоящая хозяйка. В голосе – контроль, в жестах – знание дела.

Некоторые из собравшихся уже косились на меня. Шептались, кто-то указал в мою сторону, но я сохранял вежливое терпение, позволяя хозяйке самой заметить своего гостя. Не хотелось вмешиваться с ходу. Пусть увидит меня тогда, когда сочтёт нужным.

Маркиза как раз беседовала с женщиной, державшей корзину, когда, будто в задумчивости, протянула руку и выбрала одну из тяжелых, сочных гроздей. Пальцы скользнули по тугим виноградинам, остановились на паре особенно спелых. Она сорвала их с легкостью, как будто не виноград, а нити тонкой ткани отделяла.

Подняв ягоды, леди Милана аккуратно разломила каждую пополам, следя, как плотная кожура расходится, открывая прозрачную, чуть мерцающую мякоть. Сквозь неё – будто капельки меда на солнце. И именно в этот момент её взгляд скользнул в мою сторону и замер.

Девушка убрала руку, не спеша, виноградины исчезли в складках тонкого платка, который сразу же спрятала за пояс. Маркиза встретила мой взгляд – прямо, спокойно, без лишних эмоций, но и без холода. Лишь спустя пару долгих секунд на её лице появилось сдержанное подобие улыбки – чуть приподнялись уголки губ, тень теплоты проскользнула в глазах.

Что-то едва слышно прошептала стоявшим рядом помощникам, те немедленно кивнули и начали отходить в сторону, как будто знали, что делать без дополнительных указаний. Леди же тем временем оставила процесс собора урожая и шагнула ко мне – уверенно, грациозно, словно эта встреча была ею заранее запланирована.

– Ваша Светлость, рада приветствовать вас в Рилании. Вы не сообщали о своем визите. Могу я узнать его причину? – прозвучало формально, сдержанно, хоть голос маркизы и оставался внешне приветливым. Настороженность в её тоне не ускользнула от меня.

– Добрый день, леди Милана, – склонил голову с вежливой улыбкой. – Прошу простить за столь неожиданный визит. Я не отвлеку вас надолго от вашего занятия.

Мы двинулись вглубь виноградника, неторопливо шагая по узкой дорожке между рядами лоз. Направления, как такового, не было – просто старались отдалиться от работников, давая им возможность продолжить дело без излишнего напряжения под взглядами титулованных наблюдателей. Под ногами хрустел песок и сухие листья, в воздухе витал сладковатый аромат спелого винограда, смешанный с солнечным теплом.

– Буду краток: я пришёл за помощью, – произнёс, когда мы отошли достаточно далеко, чтобы слова не могли быть подслушаны.

Милана остановилась и обернулась. Её глаза внимательно и немного настороженно изучали моё лицо. Тень напряженности всё ещё оставалась, но я заметил – она слушает.

– И чем же я могу вам помочь? – спросила моя собеседница, не спеша с выводами. Прямой вопрос. Ни намёков, ни отговорок.

Это был уже хороший знак.

– Мне нужны деньги, – не стал юлить, глядя ей прямо в глаза. – Понимаю, звучит странно, но у меня просто нет выбора. Нет, вы не подумайте, что я прошу взаймы без гарантий – я хочу предложить вам договор.

Эта мысль уже давно жила в моей голове, но именно сейчас, когда каждый час на вес золота, я был готов воплотить её в жизнь. Ради Александры я пойду на всё.

Леди Милана замялась. В её взгляде мелькнуло сразу несколько эмоций: удивление, настороженность, размышление. Но вместо того чтобы сразу отказать – как, быть может, сделала бы любая другая на её месте, – девушка вдруг кивнула, слегка приподняв подбородок.

– Давайте обсудим это в более укромном месте.

Мы покинули ряды виноградников и двинулись к небольшому домику на краю угодий. Уютный, обросший плющом флигель, скорее для временного отдыха, чем постоянного жилья. Как только мы вошли внутрь, маркиза что-то шепнула встретившей нас пожилой женщине. Та тут же закивала и принялась накрывать на стол, ловко управляя посудой и подносами.

Я неуклюже протянул леди свёрток, который передал мне Орлин.

– Это… небольшой подарок, – пробормотал я. – От моего помощника.

Маркиза слегка улыбнулась и приняла его, ничего не сказав, хотя я заметил, как она передала его своей работнице. Я последовал за своей собеседницей в соседнюю комнату – скромную, но со вкусом обставленную: светлые стены, витражи, кресло у камина и неширокий диванчик, на который она жестом пригласила меня сесть.

– Вы говорили о договоре… – начала она, устраиваясь напротив. – Ваша Светлость, я понимаю, что не будь вы в отчаянном положении, то не явились бы ко мне. Но и я сейчас не в лучшем положении. Мы строим новый мост через Полозец, и все силы, все средства сейчас направлены туда. А ещё начинается сезон сбора урожая – мне нужно платить рабочим. А плата за товар… она будет лишь через месяц.

Девушка замолчала, внимательно наблюдая за моей реакцией, как будто проверяя: понимаю ли я, насколько ей тоже непросто.

– Я просто слышал, что у вас проблемы с нападениями рытвенников… – начал, чуть наклонившись вперёд. – Я мог бы вам помочь. За символическую плату. Знаю, что гильдия за такую работу запрашивает очень много…

– Пятнадцать монет золотом, – сдержанно подтвердила Милана, пожав плечами. – Это их цена, которую я не могу себе позволить потратить сейчас.

– А я справлюсь за десять монет серебром. Но они мне нужны авансом.

Я сжал край дивана, будто хватаясь за последнюю возможность, и замер, не сводя взгляда со своей собеседницы. Маркиза посмотрела на меня пристально, в её глазах скользнула тень сомнения.

– Но вы ведь не принадлежите к гильдии и… не имеете права… – начала она, но тут же осеклась, как будто сама поняла: сейчас формальности никого не волнуют. – А если с вами что-то случится? Вдруг вы не справитесь?

Её взгляд скользнул к моей руке, где повязка снова намокла – тёмное пятно проступало сквозь ткань, выдавая свежую рану.

– Я справлюсь, – ответил, не отводя глаз. – У меня просто нет выбора. Я должен спасти своего человека, а для этого мне нужны деньги. – выложил все свои карты на стол. И теперь только леди Милана решала, достаточно ли весомым был мой отчаянный ход.

Раздался вежливый стук в дверь, и в комнату вошла помощница маркизы с подносом. На нём стоял изящный фарфоровый заварник, две чашки и несколько тарелок с лёгкими угощениями. Но всё это отошло на второй план, стоило в воздухе разлиться густому, насыщенному ароматом – терпкий, пряный, с лёгкой медовой нотой и отголоском редких горных трав, которые не встретишь на местных рынках. Этот запах невозможно было спутать: он принадлежал растениям из самого сердца Чертополосского ущелья.

Милана едва заметно приподняла брови, вдыхая аромат, и вопросительно посмотрела на служанку:

– Откуда? – Та остановилась, чуть не уронив поднос от неожиданности, и поспешно ответила, кивнув в мою сторону:

– Это… подарок Его Светлости.

Маркиза на миг задержала на мне взгляд, и, кажется, в её глазах промелькнуло нечто большее, чем просто удивление. Я лишь спокойно кивнул, припоминая о свёртке, что протянул ей ранее – мол, именно в нём и был этот чай. Пускай мелочь, но такие дары в нужный момент могут оказаться полезнее золота.

Леди Луарийская подняла крышку заварника, вдохнула аромат снова, и на её лице появилась задумчивая тень. Несколько секунд она молчала, как будто обдумывала что-то важное, а затем заговорила тихо, но твёрдо:

– Вы знаете, я бы могла предложить вам сделку. Эти травы… они не просто вкусные. Они редкие. Их невозможно достать ни на ярмарках, ни у местных травниц. Я бы выкупила у вас весь сбор, если бы вы согласились добыть ещё. Скажем… пятнадцать серебряных монет – авансом. И по две за каждый килограмм, который принесёте после.

Женщина посмотрела на меня пристально, будто проверяя, насколько глубоко я готов зайти в эту игру. Это и впрямь могло быть выгодно – для нас обоих. При постоянной поставке я мог бы поправить свои дела, а она – обеспечить себе монополию на чай, которого нет больше ни у кого.