Текст книги "Истинная на сдачу, дракон в комплекте (СИ)"

Автор книги: Ника Калиновская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 28 страниц)

– За подушки с вышивкой. Такие вещи ценятся выше.

– Благодарю, – сказала я, чуть сжав пальцы вокруг монет.

– Пусть грузят материалы, и можете отправляться, как будете готовы, – подытожила Луарийская, окинув взглядом аккуратные ряды готовой партии.

Я поймала себя на том, что выдыхаю чуть глубже, чем нужно, и мысленно уже прикидываю, сколько мы сможем сделать за неделю с новым количеством рук.

После всех проверок и обсуждения нюансов предстоящей работы мы с леди Миланой обменялись коротким кивком и парой завершающих фраз, после чего я поспешила во двор. Там уже кипела работа: работники маркизы аккуратно переносили тюки и коробки, укладывая их на нашу телегу. У каждого в руках – по свёртку, по рулону, и всё это так и шуршало тканями и плотной бумагой.

Тиберий стоял чуть в стороне, выслушивая какого-то сухощавого мужчину в тёмной жилетке – помощника Луарийской. Тот, размахивая тонким списком, объяснял, где именно забрать женщин, которых Луарийская выделила нам в помощь. Я только успела уловить: «у въезда на рынок, возле лавки с медовыми пряниками» – и Тиберий кивнул, как обычно без лишних слов.

Когда погрузка была закончена, мы, наконец, тронулись. Колёса мягко скрипнули по утрамбованной дороге, и вскоре впереди показалась та самая точка, что описывал помощник. Четыре женщины, все с узелками и деловыми лицами, уже ждали нас. А едва мы остановились, как они ловко забрались на телегу, представившись по очереди – коротко, по делу, без излишней болтовни.

Долго не задерживаясь, мы покатили дальше, в сторону Вилантии. Дорога заняла меньше времени, чем я думала, и в указанном месте нас действительно уже ждали – ещё один воз с широкоплечим мужичком в поношенной куртке. Он кивнул молча, и повёл нас дальше, к складу, где хранились ткани от маркизы.

Огромные двери, запах льна и шерсти, а внутри – ряды аккуратно уложенных рулонов. Я оставила новых помощниц и второго возницу заниматься погрузкой, сама же повернулась к Тиберию:

– Отвезите меня в одну контору. Частная, Кристиан туда заезжал в тот день… когда вытащил меня из застенков, – сказала я, и, заметив, как он чуть удивлённо вскинул бровь, добавила: – Это важно.

Возница пожал плечами, но согласно щёлкнул вожжами, направляя лошадь вглубь города.

Муж Ганны уверенно лавировал по улицам Вилантии, пока мы не остановились у невысокого, но явно добротного здания. На тёмной доске у входа золотом было выведено: «Дом кредитного содействия. Основан при содействии баронета Рейне». Надпись казалась чуть выцветшей от солнца, но буквы всё ещё сверкали, выдавая уважительное отношение к вывеске и к имени покровителя.

Я спрыгнула с телеги, поправила складки платья и поднялась по паре каменных ступенек. Дверь поддалась без скрипа, и я оказалась в узком коридоре, пахнущем старой бумагой и лёгким ароматом дорогих чернил. Несколько шагов – и я вошла в небольшую, но аккуратную приёмную.

За столом, заваленным аккуратно разложенными папками, сидел молодой человек с идеальной причёской. Увидев меня, он чуть приподнял бровь, и, словно по привычке, тут же водрузил на нос тонкооправленные очки.

– Вы по какому вопросу? – его голос был вежлив, но в нём сквозила сухая деловитость, будто каждая лишняя минута моего молчания мешала размеренному ходу его работы.

– Мне нужен Олаф Градский, – чуть подалась вперёд, чтобы он меня лучше услышал, и тут же добавила: – Я по делу герцога Виери.

На секунду лицо секретаря потемнело, брови сошлись на переносице, но он быстро вернул себе нейтральное выражение.

– Подождите здесь, – коротко сказал секретарь, поднявшись со стула. Движения у него были чёткие, отточенные, словно он привык к множеству однотипных поручений. Не тратя ни слова лишнего, он скрылся за боковой дверью, которая вела в ещё один узкий коридор.

Я осталась одна, прислушиваясь к тихим звукам изнутри здания, и чувствуя, как откуда-то из глубины начинает подниматься лёгкое предчувствие, что этот визит может принести не только ответы, но и новые вопросы.

Глава 40. Мы справимся

Секретарь вернулся довольно быстро и пригласил меня следовать за ним. Мы прошли по узкому коридору, стены которого были увешаны строгими портретами каких-то надутых господ, и остановились у двери с массивной латунной ручкой.

– Проходите, – короткий кивок, и он пропустил меня вперёд.

Кабинет оказался просторнее, чем я ожидала. Высокие окна затянуты тяжёлыми шторами, свет проникал узкими полосами, от чего в углах сгущались тени. За столом сидел мужчина лет сорока с лишним, с суровым лицом и военной выправкой, которую не скроешь даже в дорогом камзоле. Его взгляд был прямым и цепким, от которого хотелось поёжиться. Не прошло и пары секунд, как мужчина без прелюдий задал вопрос:

– Почему явились вы, а не сам герцог Виери?

Я чуть замялась, но быстро собралась и отвела глаза в сторону, будто это само собой разумеется:

– Его Светлость... пока не может лично приехать. Восстанавливается после сложной поездки, поэтому поручил мне передать платёж.

Кажется, мой собеседник не поверил, потому что в его глазах мелькнуло подозрение, но он ничего не сказал, лишь наклонился вперёд. Я достала из сумки восемь серебряных монет и аккуратно выложила их на стол.

– Вот, – твёрдо проговорила. – Прошу расписку о получении.

Олаф Градский чуть дернул уголком губ, но всё же взял перо, черканул несколько строк и оставил размашистую подпись. Бумагу я тут же пододвинула к себе, проверила – и аккуратно сложила в сумку.

– Теперь о сроках, – осторожно начала я. – Его Светлость просит немного отсрочить следующий платёж, дать хотя бы…

– Нет, – мужчина перебил меня слишком резко и достаточно быстро. – Правила одни для всех. Если я сделаю поблажку герцогу Виери, другие заемщики узнают. Решат, что я слабак, и не станут возвращать долги.

Слова его звучали вроде бы разумно, но меня не отпускало неприятное ощущение. Градский говорил слишком много и слишком настойчиво оправдывался, словно заранее готовился к этому разговору. Я слушала его, и с каждой фразой неприязнь к этому человеку крепла.

– «Да он вовсе не собирается ждать... Ему и не нужно, чтобы Кристиан вернул долг», – сжалось у меня внутри. Подозрение, тонкой иглой впившееся в сознание, не отпускало: что-то здесь не так, и этот человек играет совсем не честно.

– Я вас поняла. Спасибо за откровение, – холодно улыбнулась и тут же протянула ладонь, прощаясь с тем, кого Кристиан считал едва ли не близким товарищем.

Не задерживаясь ни на секунду, я поднялась, коротко кивнула и почти выскользнула из кабинета, не желая тратить своё время на пустые разговоры. Воздух за дверью показался мне заметно свежее, чем в прокуренном кабинете «домика кредитного содействия», и я облегчённо вздохнула, вынырнув наружу, словно из затхлого колодца.

Тиберий ждал у входа, и, увидев меня, с облегчением расправил плечи. Я лишь кивнула и велела возвращаться к складу. Там нас уже ждали – работники закончили погрузку, аккуратно уложив тюки и рулоны, а мои новые работницы разместились на телеге, заняв свободные места.

Небольшим обозом мы покатили обратно в Нижний Долес. Дорога прошла без происшествий, если не считать того, как крестьяне на обочинах откровенно косились на нашу нагруженную повозку. Любопытство у них так и светилось в глазах: не каждый день видишь, как поместье герцога оживает работой и тащит домой столько добротного товара.

К вечеру мы добрались до усадьбы. Нас встречал не только Орлин, выглянувший первым с привычной суровостью, но и мои мастерицы, которые, как оказалось, уже успели соскучиться. Они внимательно окинули взглядом новых работниц, после чего одобрительно переглянулись и тут же пригласили всех на перекус. Маричка, раскрасневшаяся от хлопот и гордая своей стряпнёй, выставила на стол нехитрые блюда, явно приготовленные под чутким руководством Орлина.

Новый коллектив обустроился быстро. Женщины оставили свои вещи в людской и почти сразу отправились в рабочую комнату. Там я ввела их в курс дела: объяснила, над чем мы трудимся, что уже готово и что в приоритете. Каждая рассказала о своём умении, и вскоре обязанности были поделены так, будто они всегда трудились с нами. Кто-то ловко взялся за раскрой, кто-то – за пошив, а вышивальщицы оживлённо спорили о цветах и узорах.

Работа пошла так быстро и ладно, что я не удержалась и улыбнулась: кажется, наше маленькое предприятие наконец-то набирало настоящую силу. И будь у меня немного больше времени, я бы смогла собрать оставшуюся сумму долга.

Как только мы закончили с работой и распределили последние задания на завтра, я больше не могла усидеть ни минуты. Быстро поднялась наверх и направилась в комнату Кристиана. Мужчина всё так же лежал в неподвижном сне, и хотя его дыхание было ровным, а перевязки уже выглядели значительно чище, чем вчера, сердце моё сжималось от тревоги. Он должен был хотя бы на миг открыть глаза, сказать хоть слово, но всё оставалось по-прежнему – молчание и сон.

Орлин встретил меня у двери и тихо сообщил, что лекарства действуют, раны заживают, но Его Светлость почему-то не просыпается. В голосе старика прозвучала неуверенность, которую он тщетно пытался скрыть, и от этого тревога во мне лишь усилилась.

– Идите отдыхать, – мягко, но настойчиво сказала я, положив ладонь ему на плечо. – Этой ночью я сама прослежу за ним. Вам нужно силы беречь, без вас мы завтра не справимся.

Старик хотел возразить, но, увидев моё упрямое выражение лица, лишь тяжело вздохнул и покорно кивнул. Пожелав мне спокойной ночи, он ушёл, оставив нас вдвоём.

Я же сняла платье, переоделась в простую ночную рубашку и осторожно забралась под одеяло рядом с Кристианом. Подложила под голову его руку, будто желая почувствовать живое тепло, и легонько положила ладонь ему на грудь. Сердце билось, медленно и уверенно, словно вселяя надежду. Я закрыла глаза, прислушиваясь к этому ритму, и тихо прошептала:

– Просыпайся, Крис… я жду.

Тишина в ответ казалась тяжёлой, но я всё равно не убирала руку, будто могла удержать его здесь, рядом со мной, просто своим прикосновением.

Ночь прошла словно в тумане. Я лежала рядом с Кристианом, то прижимаясь к его плечу, то поднималась, чтобы проверить повязки. Иногда тихо говорила с ним, словно мужчина мог меня слышать – рассказывала о том, как прошёл день, о женщинах, которые так стараются, о нашем доме, в котором кипела работа. Шептала о том, что жду его пробуждения и что без него всё это кажется каким-то хрупким и ненастоящим.

На миг веки тяжело смыкались, и я проваливалась в короткий сон, но малейший стон или даже едва заметное движение рядом будили меня. Тогда я снова бралась за дело: меняла влажные повязки, капала на раны лекарство, подправляла простыни. И снова садилась рядом, убаюкивая себя мерным дыханием Кристиана, словно в такт его сердцу.

К утру я уже не чувствовала усталости так остро – скорее, пришло какое-то странное спокойствие. Я понимала: теперь этот дом зависел от меня. Нужно было держать всех и всё в руках, чтобы герцог, когда откроет глаза, увидел порядок, а не хаос.

Перед тем как спуститься к мастерицам, я наведалась во двор. Пернатое воинство встретило меня шумным клекотом и жадным гоготом – видно, давно ждали завтрака. Я накормила их, проверила гнёзда и пообещала не забывать о наших питомцах, даже если дел будет невпроворот.

Драконёнок же, сидевший в дровнике, явно дулся на весь мир. Как только я вошла, он вскинул голову и протяжно заурчал, будто жалуясь на своё заключение. Я присела рядом, положив ладонь на его мордочку и тихо прошептала:

– Потерпи, малыш. Я знаю, тебе тяжело сидеть взаперти, но иначе никак. Как только всё уладится, мы что-нибудь придумаем. – Он шумно фыркнул, стукнув хвостом по полу, но всё же ткнулся лбом мне в плечо, словно соглашаясь. – Вот и договорились, – улыбнулась и направилась обратно в дом, где меня уже ждала новая работа и новый день.

С утра я решила не давать себе времени на лишние мысли. В нашей рабочей комнате уже гулко звучали голоса женщин, каждая занялась своим делом. Новенькие мастерили уверенно, словно всегда здесь работали, а старые мои помощницы охотно подсказывали им, как и что лучше делать. Я обошла всех, отметила, кто аккуратнее шьёт, кто быстрее набивает, а кому лучше доверить подготовку тканей.

– Александра, посмотрите, я придумала вот такой стежок, – робко подошла Анета, показывая вышивку с мелкими завитками.

– Замечательно, – похвалила я, склонившись над её работой. – Такой узор точно понравится маркизе. Оставь, потом вместе подумаем, куда лучше пустить.

Я переходила от однойработницы к другой, поправляла, где ткань тянулась, где шов уходил в сторону. Женщины спорили, смеялись, подшучивали друг над другом, и я вдруг ощутила: у нас получается настоящая команда.

К обеду в усадьбу прибыл воз из поселения. Мужчины сгружали мешки с пухом и пером, и всё это добро нужно было оплатить. Я тут же вспомнила, что свои последние серебряные монеты я отдала в конторе Градского. И от этого воспоминания неприятно кольнуло в груди – тот разговор оставил горечь. Но что поделать, товар ждать не мог.

Я поднялась к Кристиану. Он всё так же лежал без сознания, но дыхание стало глубже, а цвет кожи понемногу возвращался к жизни. Я села на край кровати, коснулась его ладони и тихо попросила прощения, будто он мог услышать:

– Прости, Крис, но я возьму у тебя из кошеля. Обещаю – это на дело, не на пустяки.

Порывшись в его сумке, я нашла несколько медяков и аккуратно спрятала пустой мешочек обратно. Вернувшись во двор, оплатила пух, а остаток монет оставила на хозяйственные нужды.

Женщины с энтузиазмом набросились на новые материалы, и работа зашумела с новой силой. Пух летел в стороны, подушки пухли прямо на глазах, а Ганна радостно ворчала, что с таким количеством сырья мы можем наполнить целый дом.

Три следующих дня слились для меня в одно длинное, вязкое полотно, где солнце и луна лишь менялись местами, а я будто и не жила – существовала во сне наяву. Днём я трудилась вместе с женщинами, не позволяя себе ни на минуту замедлиться. Мы шили, наполняли, вышивали, и число готовых подушек росло с каждым часом так быстро, что казалось, они множатся сами по себе. Смех, переговоры, шелест ткани и мягкий хруст пуха заполнили комнату, и это было единственным звуком, который позволял мне не сойти с ума от тревоги.

А ночью – ночью я снова оказывалась рядом с Кристианом. Садилась на край его постели, брала его руку в ладони, говорила с мужчиной, словно он мог услышать каждое моё слово. Я рассказывала о том, как продвигается работа, как справляются женщины, как растут наши подушки, будто это могло удержать его здесь, в этом мире. Иногда я просто молчала, прислушиваясь к его дыханию и уговаривая себя, что оно стало ровнее, глубже и спокойнее.

На вторые сутки жар ушёл, и это было облегчением, но Кристиан всё равно не просыпался. Орлин, нахмурившись, не раз проверял его, менял мази, пока наконец не вернулся к той самой первой, которую использовал сразу после моего возвращения из ущелья. Старик ворчал, но я замечала – его взгляд теплеет, когда он видел, что раны начали стягиваться.

– Он скоро очнётся, – повторял он каждый раз, словно молитву.

И я кивала. Верила ли я? Я заставляла себя верить, потому что другой дороги у меня просто не было.

Тем временем в сушильне шуршали связки трав. Мы перебрали, рассортировали и взвесили их – вышло чуть больше трёх килограммов. По договору с леди Миланой за каждый килограмм она платила две серебряные монеты. Шесть монет. Этого было ничтожно мало, если сравнить с тем долгом, который висел над Кристианом.

Подушки, конечно, тоже приносили доход, три медяка за штуку, и мы сделали уже немалую партию. Но сколько бы их ни вышили и ни набили, этого всё равно не хватало. К тому же я прекрасно понимала: женщины работали не из пустого усердия, у каждой была семья, дети, хозяйство. Я не имела права оставить их без заработка. Их руки кормили не только меня и моё отчаянное предприятие, но и их собственных близких.

И каждый вечер, ложась рядом с Кристианом, я смотрела на его лицо и понимала – времени у нас всё меньше. Неделя. Всего лишь неделя, и Градскому придётся отдать больше двадцати серебряных монет. А у меня в руках – лишь крохи.

Вечером, когда мастеровые разошлись отдыхать, а в доме воцарилась относительная тишина, я наконец позволила себе сесть за стол и провести учет. Сложила на столе связки записей, принесла маленькие весы, на которые уже и смотреть не хотелось, ведь они упорно показывали то, что мне совершенно не нравилось.

Чайные травы после просушки и расфасовки дали мне примерно шесть серебряных монет. Может, и больше, но точность весов оставляла желать лучшего, поэтому всякая мелочь в расчет не шла – пусть будет шесть.

Дальше – подушки. На лавке аккуратной стопкой ждали своего часа тридцать шесть вышитых, по четыре медяка каждая. Чуть поодаль, словно солдаты на построении, выстроились сто двенадцать обычных – по три медяка за штуку. Я пересчитала дважды, чтобы не ошибиться. В сумме выходило чуть больше четырёх серебра, а точнее – четыре серебряных монеты и восемьдесят медных.

Вроде бы и неплохо, если сложить всё вместе: шесть серебра с чая и четыре с хвостиком за подушки. Почти одинадцать монет! Радоваться бы, если бы не обязательства, которые поджимали меня со всех сторон.

Во-первых, пух. За него я еще оставалась должна один серебряный. Во-вторых, женщины. Каждой из моих постоянных мастериц – по двадцать пять медяков. И новым помощницам, что приехали от леди Миланы, – по пятнадцать. В сумме получалось минус один серебряный и тридцать пять медяков.

Я взяла грифель и вывела нехитрые столбики на дощечке, вычитая и складывая заново, как будто от этого цифры могли измениться. Увы, они упорно складывались в одно и то же: восемь серебряных монет и сорок пять медяков чистой прибыли.

Выглядит будто бы солидно, если не вспоминать, что восемь серебряных я уже отнесла Градскому, а впереди – ещё более четырнадцати. А срок же неумолимо приближался, и у меня в запасе оставалась всего неделя.

Я прижала ладонь к виску, чувствуя, как подкрадывается усталость, и тихо выдохнула:

– Всего мало… катастрофически мало.

Но останавливаться я не собиралась. Утром мы отправимся к леди Милане, и я обязательно попробую выжать из сделки с ней максимум, что смогу.

Глава 41. Первые шаги в новую жизнь

Утро выдалось нервным до дрожи в пальцах. Я и сама удивлялась – вроде бы всего лишь поехать и сдать товар, а внутри клокотало так, будто впереди меня ждала битва с драконом. Неужели это так тяжело – попросить у леди Миланы чуть больше? В конце концов, за спрос ведь не бьют… Но сердце всё равно колотилось, и мысли то и дело возвращались к цифрам, что я считала вчера вечером.

На рассвете мы уже грузили телегу. Подушки, аккуратно перевязанные и завернутые в ткани, сложили ровными рядами, сверху – связки с чаем. Всё это выглядело внушительно, словно мы везли половину богатств Нижнего Долеса. Я проверяла каждый тюк, пересчитывала мешочки и узлы, хотя Тиберий только покачивал головой и ворчал:

– Да всё на месте, барышня, не волнуйтесь вы так.

Но мне было спокойнее убедиться самой. И вот, когда первые лучи солнца уже пробились над горизонтом, мы тронулись в сторону Рилании. Дорога показалась бесконечной: сердце то замирало, то билось быстрее, ладони вспотели, и я несколько раз ловила себя на том, что сжимаю юбку так, будто она могла дать мне хоть немного уверенности.

Когда мы наконец добрались до особняка леди Миланы, оказалось, что её дома нет. Слуга, встретивший нас у ворот, сообщил, что госпожа ещё утром отбыла на северные земли – проверять строительство моста через полноводную реку. Я едва заметно нахмурилась. Столько сил и волнений, а теперь – вот так, без встречи. Но делать было нечего: товар нужно сдавать.

Мы выгрузили телегу во дворе, и я передала доверенному лицу Луарийской наши травы. Он тщательно пересчитал связки, кивнул и выдал оставленные маркизой средства. Правда, сумма оказалась меньше ожидаемой: госпожа не рассчитывала, что партия получится столь крупной, и оставить дополнительные деньги заранее просто не успела. Я спрятала монеты в мешочек, ощущая лёгкое разочарование, но вслух ничего не сказала. Всё же это был результат, и на нём нужно было сосредоточиться.

– Леди Александра, – вежливо обратился ко мне слуга, – госпожа будет рада видеть вас и обсудить всё лично. Если хотите, я дам мальчишке указание проводить вас до выезда из городка. Дальше дорога известна.

Тут же появился посыльный – долговязый мальчонка с неунывающим видом. Он бодро вскарабкался на подножку нашей телеги и, размахивая рукой, показал направление.

– Я дорогу знаю, милостивая, довезём быстро!

И мы снова двинулись в путь, только теперь – не в сторону покоя, а туда, где меня ждала новая встреча и, возможно, новые условия сделки.

Телега катилась по ровной дороге, а вокруг простирались ухоженные земли – сады с налитыми яблоками, виноградники, аккуратные огороды и широкие пашни, где работали крестьяне. Всё здесь дышало жизнью и изобилием, словно сама земля щедро делилась со своими людьми. Я невольно задержала взгляд на этих картинах – и в груди кольнула тихая зависть.

«Вот бы и у нас в Нижнем Долесе так же, – думала, – чтобы поля шумели, дворы смеялись детскими голосами, а земля приносила плоды щедро и охотно». Но пока это оставалось лишь мечтой. Передо мной всё ещё стояли долги, и именно ими я занималась сейчас, стараясь вытянуть хоть какую-то прибыль, чтобы вытащить нас всех из долговой ямы.

Дорога постепенно спускалась вниз, и вместе с ветром до нас донёсся глухой гул – шум реки. С каждой минутой он становился громче, пока впереди не открылся вид на огромное строение. Каменные устои, уже поднявшиеся над водой, выглядели внушительно, словно сами горы решили помочь людям перебросить через реку мост. На берегу кипела работа: кто-то таскал доски, кто-то командовал рабочими, над всем этим шумом перекликались молотки и топоры.

Я приподнялась на телеге, вглядываясь в скопище людей у подножия будущего моста. Среди разноцветных одежд и простых рабочих рубах сразу выделялась стройная женская фигура в светлом платье, окружённая людьми, что внимали каждому её слову. Милана Луарийская, без сомнений.

Тиберий, будто угадав моё нетерпение, щёлкнул вожжами и ускорил шаг лошади. Колёса застучали по каменистой дороге чуть громче, и вот мы уже приближались к стройке, где среди десятков занятых делом людей стояла хозяйка этих земель, уверенно держа внимание всех вокруг.

Шум стройки накатывал волнами – удары молотков, крики мастеров, плеск воды о сваи, скрип деревьев, тянущихся верёвками. Я соскочила с телеги и направилась к маркизе, которая как раз отдавал распоряжения нескольким надсмотрщикам. Она выглядела уверенной, решительной, а её фигура резко выделялась на фоне всей этой кипучей работы. Но стоило леди Милане заметить меня, как её лицо озарилось внимательной улыбкой, и, закончив короткий разговор с подчинёнными, она подошла ближе.

– Александра, – поприветствовала меня Луарийская, – я уж думала, вы задержитесь. Скажите, привезли всё?

– Всё, миледи, и чай, и подушки. Только вот… – я на мгновение запнулась, собираясь с духом, – остача мне нужна взаймы. Клянусь, за ближайший месяц мы всё отработаем.

Я видела, как в её взгляде мелькнуло колебание. Словно эта невероятная женщина и правда хотела протянуть руку помощи, но что-то тянуло её назад, держало за плечо невидимой хваткой. Она чуть сжала губы, огляделась по сторонам и тихо, едва заметным жестом, указала мне следовать за ней. Мы отошли чуть в сторону, где шум реки и голоса рабочих скрывали наш разговор.

– Я не знаю, во что вы с Кристианом впутались, – тихо сказала маркиза, и в её голосе прозвучало напряжение. – Но ко мне явились люди из верхов и сделали предложение, от которого не отказываются. Александра, я правда хочу вам помочь, но любая финансовая операция с моего счёта прослеживается. А мне недвусмысленно намекнули: стройка будет заморожена, если я вмешаюсь.

Моё сердце болезненно сжалось. Она смотрела прямо в глаза, и я понимала: не врёт. И всё же, несмотря на это, в её голосе чувствовалась искренняя жалость и досада.

– Те деньги, что передал вам Фран, – продолжила Милана, – это то немногое, что я смогла выручить с продажи чая. Его префектура и их люди не отслеживают. Простите, Александра… я действительно хотела, но…

Я с пониманием кивнула, опустив голову. Горечь резанула, но винить её было бессмысленно. Леди Луарийская итак сделала всё, что могла. Но в этот момент мысль, обронённая ею невзначай, пронзила меня, словно искра.

– Продажа чая не отслеживается? – я подняла голову, и в моём голосе прозвучала надежда.

Маркиза нахмурилась, но кивнула, явно не понимая, куда я клоню.

– Если вы о тех травах, что привезли, то они уже включены в общую сумму, – пояснила она. – Остальное я пустила на выплату рабочим. Канцелярия заморозила мой счёт и ведёт проверки.

– А если я достану ещё трав? – слова сами сорвались с моих губ, и внутри будто вспыхнуло новое пламя.

Луарийская замерла, всматриваясь в меня так пристально, словно пыталась понять – шутка это или безумие.

– Ещё травы для чая? Но… как? Герцог ещё не оправился, Орлин слишком стар… да и вряд ли он знает дорогу в ущелье… – её голос звучал задумчиво, но в нём не было уже того холодного «нет», что я ожидала услышать. Моя собеседница раздумывала.

Я чувствовала: почва под ногами появилась. Осторожная, зыбкая, но была.

– Я смогу, – сказала, и голос мой прозвучал почти уверенно, хотя внутри дрожало всё.

Милана посмотрела на меня пристально, будто оценивая, насколько безрассудна эта девчонка перед ней. И, едва заметно качнув головой, заговорила тихо, но твёрдо:

– Александра, это слишком опасно. Думаешь, почему эти травы так ценятся? – она сделала короткую паузу, словно подбирая слова. – Не только из-за редкости. Их почти невозможно добыть.

Я нахмурилась, готовая возразить, но маркиза вдруг продолжила – уже не так строго, а как-то задумчиво, будто сама невольно шагнула в прошлое.

– Мой отец рассказывал… ещё при его молодости отец герцога Виери начал военную кампанию в Чертополосском ущелье. Хотел зачистить земли, сделать их пригодными для людей. Но что-то там пошло не так. – Милана сжала ладони, словно удерживая воспоминания, и в её глазах мелькнула тень. – Говорят, в это время мать Кристиана тяжело заболела. И тогдашний герцог вынужден был свернуть всё и вернуться домой.

Я задержала дыхание, не смея перебить.

– Со временем Элианна Виери умерла, – голос маркизы сделался совсем тихим. – Умерла при странных и загадочных обстоятельствах. Никто так и не понял, отчего. А господин Крайн… – она тяжело вздохнула. – Он ввязался в сомнительное дело, потерял уважение, деньги… всё. И оставил сыну лишь пустое поместье и горы долгов короне.

Слова Миланы будто холодной водой окатили меня. Я знала о долгах Кристиана, знала о его упрямом характере, но никогда не думала, что за этим стоит целая трагедия рода. И теперь я смотрела на жизнь герцога с совершенно иной стороны.

В его взгляде, полном сдержанной боли… в его жёсткости, в привычке полагаться только на себя… было больше объяснений, чем я могла себе представить.

– У нас долг перед одним… сомнительным знакомым Кристиана, – слова сорвались у меня, прежде чем я успела их обдумать. Я сцепила пальцы, словно боялась, что дрожь выдаст меня, и всё же продолжила: – Если я не верну деньги в течение недели, мы потеряем всё. Дом, землю… Герцог заложил их, спасая меня, и теперь я должна отплатить ему. Будь у нас чуть больше времени, я бы не стала вас беспокоить… но неделя – это слишком мало.

Милана нахмурилась, на мгновение отвела взгляд в сторону, словно сопоставляя услышанное с тем, что знала сама.

– Очень странно… – тихо проговорила она и постучала пальцами по сложенным на груди бумагам. – Проверки по моим счетам продлятся ещё неделю. Именно так мне сказали в банке. Поэтому-то мне и пришлось вытаскивать деньги из личных средств: оплачивать стройку, покрывать расходы по нашему делу.

Маркиза усмехнулась коротко, но без радости:

– Я думала, кто-то копает под меня. Но выходит… – её глаза встретились с моими, и в этом взгляде было и понимание, и злость, и бессильное раздражение.

И тут я тоже всё осознала: Луарийская пострадала случайно. Она просто помогала Кристиану, а удар пришёлся и по ней. Я почувствовала неприятный холодок вдоль спины. Всё это не походило на простое совпадение.

– Именно поэтому я пойду и достану для вас травы, – слова прозвучали твёрже, чем я ожидала сама от себя. – Мне больше не на кого надеяться…

Я видела, как губы Миланы дрогнули, будто она хотела меня отговорить, но в итоге лишь глубоко вздохнула и кивнула.

– Договорились. А я пока прикажу расфасовать уже привезённый чай и отправить заказчикам. Намекну, что в скором времени будет ещё одна партия, – девушка говорила спокойно, но в её голосе слышалось напряжение.

– Спасибо… – я почти выдохнула это слово. На самом деле не знала, чем смогу отплатить ей за доверие и за то, что Луарийская рисковала ради нас. Внутри клокотало чувство вины, что я втягиваю эту женщину в наши беды, но иного пути просто не существовало.

– Отблагодарите, когда всё решится, – мягко, почти с улыбкой ответила маркиза. – И пришлите весточку в ближайшие три-четыре дня. Мне нужно понимать, каким количеством товара я смогу располагать.

Я кивнула, чувствуя, как сердце колотится в груди, и попрощалась с ней, стараясь скрыть за натянутой улыбкой свою тревогу.

Чуть в стороне меня уже ждал Тиберий. Я поспешила к нему, решив не оборачиваться больше на стройку, чтобы не поколебать свою решимость. Итак, у меня был шанс. Единственный и опасный. Всего лишь сходить в ущелье и добыть травы.

«Малость», – хмыкнула я про себя, хотя в груди похолодело от предстоящего испытания.